Страница:
Черчилль. Я не могу поддержать этого предложения в настоящее время, ввиду взгляда, выраженного президентом относительно вызова представителей Югославии.
Сталин. Пусть пригласят представителей Польши на Совет министров иностранных дел в Лондон и заслушают их там.
Трумэн. У меня нет возражений против этого.
Черчилль. Но, г-н президент, ведь Совет министров иностранных дел соберется только в сентябре.
Сталин. Ну вот тогда Совет и пригласит в Лондон представителей польского правительства.
Черчилль. Чтобы проверить информацию?
Сталин. К тому времени информацию соберут все три стороны.
Черчилль. Но это будет только означать передачу трудного вопроса с этой конференции Совету министров иностранных дел, а эта конференция может решить данный вопрос.
Сталин. Я тоже думаю, что может. Исходя из решения Крымской конференции, мы обязаны заслушать мнение польского правительства по вопросу о западной границе Польши.
Трумэн. Это правильно. Я думаю, что советское предложение насчет того, чтобы Совет министров иностранных дел пригласил представителей польского правительства в Лондон, следует принять. Но это, конечно, не исключает возможности обсуждения данного вопроса на настоящей конференции.
Сталин. Я предлагаю пригласить представителей польского правительства на Совет министров иностранных дел в Лондон в сентябре месяце и заслушать там их мнение.
Черчилль. Это другой вопрос. Я считал, что речь идет о проверке данных насчет численности немцев в этих районах.
Сталин. Речь идет о западной границе Польши.
Черчилль. Но как можно решать там вопрос о границе, когда этот вопрос должен быть решен на мирной конференции?
Трумэн. Я считаю, что будет полезно заслушать поляков на Совете министров иностранных дел в Лондоне.
Сталин. Правильно.
Черчилль. Я сожалею, что такой важный и срочный вопрос предоставляется решать органу, имеющему меньший авторитет, чем наша конференция.
Сталин. Тогда давайте пригласим поляков сюда и заслушаем их здесь.
Черчилль. Я предпочел бы это, так как вопрос является срочным. Однако нетрудно предвидеть, чего будут требовать поляки. Они, конечно, будут требовать больше того, на что мы можем согласиться.
Сталин. Но если мы пригласим поляков, они не будут обвинять нас в том, что мы решили вопрос, не заслушав их. Я хотел бы, чтобы такое обвинение против нас не могло быть выдвинуто со стороны поляков.
Черчилль. Я никаких обвинений против них и не выдвигаю.
Сталин. Не вы, а поляки скажут: решили вопрос о границе, не заслушав нас.
Черчилль. Я теперь понял.
Трумэн. Нужно ли решать этот вопрос так срочно? Повторяю, я думаю, что окончательное решение этого вопроса должно быть передано мирной конференции, сами мы не можем решить этого вопроса. Но я думаю, что обсуждение этого вопроса здесь было весьма полезно и оно не исключает и дальнейшего обсуждения. Я только не знаю, насколько этот вопрос срочен.
Сталин. Если он не срочный, тогда передадим этот вопрос Совету министров иностранных дел. Это не будет излишне.
Трумэн. Но это не исключает возможности обсуждать и далее этот вопрос здесь.
Черчилль. Г-н президент, относясь к вам с большим уважением, я хочу заметить, что этот вопрос имеет определенную срочность. Если решение вопроса будет отсрочено, то существующее положение будет закреплено. Поляки займутся эксплуатацией этой территории, они там закрепятся, и если этот процесс будет продолжаться, то потом будет очень трудно принять какое-либо другое решение. Поэтому я все еще надеюсь, что мы придем здесь к какому-то соглашению, чтобы мы знали, в каком состоянии находится польский вопрос.
Я не представляю себе, как этот вопрос может быть решен Советом министров иностранных дел в Лондоне, если мы здесь не сумели прийти к соглашению. А если мы этот вопрос не решим, проблема продовольствия и топлива останется открытой и бремя снабжения германского населения продовольствием и топливом будет возложено на нас, прежде всего на англичан, так как их зона оккупации имеет наименьшие продовольственные ресурсы. Если же и Совет министров иностранных дел, заслушав поляков, не сможет прийти к соглашению, то вопрос будет отложен на неопределенное время. Между тем наступит зима, а соглашения еще не будет.
Я очень хотел бы пойти навстречу и найти выход из практических затруднений, о которых говорил вчера генералиссимус Сталин, из тех затруднений, которые возникли в ходе событий. Мы были бы готовы предложить на ваше рассмотрение компромиссное решение, которое действовало бы в промежуточный период – от настоящего времени до мирной конференции. Я предлагаю провести временную линию, на восток от которой территория была бы занята поляками, как часть Польши, до окончательного урегулирования вопроса на мирной конференции; а к западу от этой линии поляки, если они там окажутся, могли бы действовать в качестве представителей Советского правительства в зоне, предоставленной Советскому Союзу.
Я имел несколько бесед с генералиссимусом со времени Тегеранской конференции, и в общих чертах, мне кажется, мы согласились, что новая Польша должна передвинуть свои границы на запад до реки Одер. Но этот вопрос не такой простой. Различие во взглядах между генералиссимусом и мною заключается в том, что британское правительство, хотя оно и допускает, что Польша должна увеличить свою территорию, не хочет идти так далеко, как это делает Советское правительство. Когда я говорю о линии по реке Одер, то я имею в виду линию, о которой мы говорили два года тому назад в Тегеране, причем речь не шла о точном определении границы. Сейчас мы готовы предложить на рассмотрение конференции временную линию границы Польши. Если отложить этот вопрос до сентября и заставить Совет министров обсудить его с поляками, то это будет означать, что вопрос не будет решен раньше зимы. Я буду сожалеть, что мы в принципе не достигли соглашения по этому вопросу здесь. По-моему, если этот вопрос будет отложен и передан на обсуждение Совета министров иностранных дел с участием поляков, то никакой пользы от этого решения мы иметь не будем.
Наша позиция в отношении этой территории и этой линии совершенно ясна. Я хочу здесь найти практический выход из положения. Но если этот вопрос будет передан Совету министров иностранных дел, то его разрешение слишком затянется. Я не смотрю на этот вопрос как на безнадежный в смысле его разрешения здесь. Я уверен, что мы могли бы найти компромиссное решение. Мы могли бы отдать полякам все что решим им дать, а остальную часть территории оставить под администрацией Советского правительства.
По-моему, бессмысленно оставлять этот вопрос без разрешения до сентября. Если мы не решим этот вопрос, то это будет означать неудачу нашей конференции.
Я повторяю еще раз: когда мы употребляли выражение «линия Одера», то имели в виду лишь приблизительную линию. Предлагаемую нами линию следует посмотреть на карте. В одном месте наша линия даже переходит через реку Одер.
Я обращаюсь к конференции с просьбой продолжить свои попытки добиться соглашения по этому вопросу, если не сегодня, то в другой день, потому что, если министры иностранных дел встретятся в сентябре и будет дискуссия с поляками, скажем, в течение двух недель, причем советская сторона будет придерживаться одного взгляда, а США и Великобритания – другого, этот вопрос опять может оказаться неразрешенным или мы добьемся его разрешения слишком поздно. Каково же будет положение того же Берлина? Берлин получает часть своего угля из Силезии.
Сталин. Берлин получает уголь не из Силезии, а из Торгау (Саксония), как он и раньше получал.
Черчилль. Вопрос об угле для Берлина очень важен, так как этот город находится под нашей общей оккупацией.
Сталин. Из Рура пусть берут, из Цвиккау.
Черчилль. Это так называемый бурый уголь?
Сталин. Нет, это хороший каменный уголь. Бурый уголь хорошо используется в брикетах, а у немцев есть хорошие брикетные фабрики. Всякие возможности имеются у них.
Черчилль. Я только говорю, что часть угля для Берлина получали из Силезии.
Сталин. До того, как британские войска заняли район Цвиккау, немцы брали уголь для Берлина оттуда. После отхода союзных войск из Саксонии на запад Берлин брал уголь из Торгау.
Трумэн. Если разрешите, я еще раз хочу изложить позицию США по этому вопросу.
Сталин. Пожалуйста.
Трумэн. Я хочу привести здесь выдержки из решения Крымской конференции.
Сталин. Если вам не надоело обсуждать этот вопрос, я готов выступить еще раз. Я тоже исхожу из того решения Крымской конференции, которое сейчас цитировал президент. Из точного смысла этого решения вытекает, что после того, как образовалось правительство национального единства в Польше, мы должны были получить мнение нового польского правительства по вопросу о западной границе Польши. Польское правительство свое мнение сообщило. Теперь у нас две возможности: либо утвердить мнение польского правительства о западной границе Польши, либо, если мы не согласны с польскими предложениями, мы должны заслушать польских представителей и только после этого решить вопрос.
Я считаю целесообразным решить вопрос на нашей конференции и, так как нет единого мнения с польским правительством, пригласить сюда его представителей и заслушать их. Но здесь высказывалось мнение, что не стоит приглашать поляков на эту конференцию. Если это так, тогда можно передать вопрос в Совет министров иностранных дел.
Я хотел бы напомнить г-ну Черчиллю и другим, которые присутствовали на Крымской конференции, о том мнении, которое было тогда высказано президентом Рузвельтом и премьер-министром Черчиллем и с которым я не согласился. Г-н Черчилль говорил о линии западной границы Польши по Одеру, начиная от его устья, затем следуя все время по Одеру, до впадения в Одер р. Нейсе, восточнее ее. Я отстаивал линию западнее Нейсе. По схеме президента Рузвельта и г-на Черчилля, Штеттин, а также Бреслау и район западнее Нейсе оставались за Германией. (Показывает по карте.)
Здесь рассматривается вопрос о границах, а не о временной линии. Этого вопроса обходить нельзя. Если бы вы были с поляками согласны, можно было бы принять решение, не приглашая сюда представителей польского правительства. Но так как вы с мнением польского правительства не согласны и хотите внести поправки, было бы хорошо, чтобы мы пригласили сюда поляков и заслушали их мнение. Это – вопрос принципиальный.
Черчилль. Я хотел бы от имени британского правительства снять свое возражение против вызова сюда поляков, чтобы попытаться добиться принятия какого-либо практического решения, действие которого продолжалось бы до окончательного урегулирования вопроса на мирной конференции.
Трумэн. У меня нет никаких возражений против того, чтобы вызвать представителей польского правительства сюда. Они могут переговорить здесь с нашими министрами иностранных дел.
Сталин. Правильно.
Черчилль. И тогда результаты переговоров с ними могли бы быть представлены главам правительств.
Сталин. Правильно, правильно.
Черчилль. Кто пошлет им приглашение?
Сталин. По-моему, председатель.
Трумэн. Хорошо. Переходим к следующему вопросу. Я думаю, что у советской делегации есть предложения относительно опеки.
(Излагая свои предложения по вопросу об опеке, советская делегация заявила, что то, что сформулировано в ее предложениях, представленных в письменном виде, вытекает из решений конференции в Сан-Франциско. Она указала далее, что, поскольку основной вопрос относительно опеки был решен Уставом Организации Объединенных Наций, перед конференцией глав правительств стоит конкретный вопрос о территориях. Советская делегация высказала мнение, что конференция вряд ли смогла бы детально рассмотреть этот вопрос, однако она могла бы, во-первых, обсудить вопрос о колониальных владениях Италии в Африке и на Средиземном море и, во-вторых, вопрос о территориях, которые носят мандат Лиги наций. Советская делегация указала, что в ее предложениях изложены два варианта возможного разрешения вопроса о бывших итальянских колониях. Она предложила передать этот вопрос на рассмотрение совещания министров иностранных дел).
Черчилль. Конечно, возможно иметь обмен мнениями по любому вопросу, но если окажется, что стороны разошлись в своих взглядах, то результатом будет только то, что мы имели приятное обсуждение. Мне кажется, что вопрос о мандатах был решен в Сан-Франциско.
Трумэн. Разрешите зачитать статью из Устава Организации Объединенных Наций, в которой рассматривается вопрос об опеке.
Черчилль. Мы согласились с тем, что было принято в Сан-Франциско, но не более того. Так как вопрос об опеке находится в руках международной организации, я сомневаюсь в желательности обмена мнениями по этому вопросу здесь.
Трумэн. Я думаю, что здесь будет вполне уместно рассмотреть этот вопрос так же, как и вопрос о Польше или любой другой вопрос.
Черчилль. Вопрос о Польше не рассматривался международной организацией.
Мы выразили нашу точку зрения по вопросу об опеке в Ялте секретно и в Сан-Франциско открыто. Наша позиция ясна и не может быть изменена.
Трумэн. Позиция Великобритании полностью обеспечивается другой статьей Устава Организации Объединенных Наций, и я не вижу оснований, почему этот вопрос не может быть здесь рассмотрен.
Сталин. Из печати, например, известно, что г-н Иден, выступая в английском парламенте, заявил, что Италия потеряла навсегда свои колонии. Кто это решил? Если Италия потеряла, то кто их нашел? (Смех). Это очень интересный вопрос.
Черчилль. Я могу на это ответить. Постоянными усилиями, большими потерями и исключительными победами британская армия одна завоевала эти колонии.
Сталин. А Берлин взяла Красная Армия. (Смех).
Черчилль. Я хочу закончить свое заявление, потому что г-н президент ставит под вопрос слова «британская армия одна завоевала». Я имею в виду следующие итальянские колонии: Итальянское Сомали, Эритрея, Киренаика и Триполи, которые мы завоевали одни в очень трудных условиях.
Однако мы не ищем территориальных приобретений. Мы не хотим извлекать выгоды из этой войны, хотя мы и понесли большие потери. Конечно, что касается человеческих жертв, то они не являются такими большими, как те жертвы, которые понес Советский Союз и его храбрые войска. Однако из этой войны мы вышли большими должниками США. Мы никогда не сможем иметь ту же силу на море, как США. Во время войны мы построили только один линкор, а потеряли десять. Однако, несмотря на все эти потери, мы не имеем никаких территориальных претензий. Поэтому мы без всяких задних мыслей подходим к вопросу о подопечных территориях.
Теперь относительно заявления, сделанного Иденом в парламенте, в котором он сказал, что Италия потеряла свои колонии. Это не означает, что Италия не имеет права претендовать на эти колонии. Это не исключает обсуждения, во время подготовки мирного договора с Италией, вопроса о том, не следует ли вернуть Италии часть ее бывших колоний. Я не поддерживаю такое предложение, но мы не возражаем против обсуждения вопроса о колониях ни на Совете министров иностранных дел, когда он будет заниматься подготовкой мирного договора с Италией, ни, конечно, на мирной конференции по окончательному урегулированию.
Я должен сказать, что, когда я посетил Триполи и Киренаику, я видел работу, проделанную итальянцами по подъему и обработке земель; она – замечательна, несмотря на тяжелые условия. Я хочу сказать, что, хотя мы не стоим за то, чтобы возвратить Италии ее африканские колонии, в то же время мы не исключаем возможности обсуждения этого вопроса. В настоящее время все эти колонии находятся в наших руках. Кто хочет их иметь? Если есть за этим столом претенденты на эти колонии, было бы хорошо, чтобы они высказались.
Трумэн. Нам они не нужны. Мы имеем у себя достаточное количество бедных итальянцев, которых нужно кормить.
Черчилль. Мы рассматривали вопрос о том, не подойдут ли некоторые из этих колоний для расселения евреев. Но мы считаем, что для евреев там не было бы удобно поселиться.
Конечно, мы имеем большие интересы на Средиземном море и всякое изменение статус-кво в этом районе потребовало бы от нас долгого и тщательного изучения.
Мы не вполне понимаем, чего хотят наши русские союзники.
Сталин. Мы хотели бы знать, считаете ли вы, что Италия потеряла свои колонии навсегда. Если вы считаете, что она потеряла эти колонии, то каким государствам мы передадим их под опеку? Мы хотели бы это знать. Если об этом говорить рано, мы можем подождать, но когда-нибудь об этом придется сказать.
Черчилль. Конечно, мы должны решить вопрос о том, следует ли отобрать у Италии ее колонии, на что мы имеем полное право.
Сталин. Этот вопрос еще нужно решить.
Черчилль. А если они будут отобраны, на что мы имеем полное право, то нужно будет решить вопрос о том, кому они будут переданы под опеку. Вопрос о том, какие колонии должны быть взяты у Италии, подлежит разрешению на мирной конференции, а вопрос о дальнейшем управлении этими территориями подлежит ведению международной организации.
Сталин. Можно ли понять г-на Черчилля так, что данная конференция не правомочна 'рассмотреть этот вопрос?
Черчилль. Наша конференция решить этого вопроса не может, его должна решить мирная конференция. Но, конечно, если наша «тройка» достигнет соглашения, это будет иметь важное значение.
Сталин. Я не предлагаю решить, а предлагаю рассмотреть этот вопрос. Я думаю, что наша конференция, конечно, правомочна рассмотреть этот вопрос.
Черчилль. Мы рассматриваем этот вопрос сейчас. Я не возражаю, если генералиссимус скажет, чего он хочет, и я согласен немедленно изучить этот вопрос.
Сталин. Дело не в генералиссимусе, а дело в том, что вопрос не рассмотрен и надо его рассмотреть.
Черчилль. Какой именно вопрос?
Сталин. Вопрос, который внесен советской делегацией.
Трумэн. Я согласен с предложением советской делегации передать этот вопрос на обсуждение министров иностранных дел.
Сталин. Это – другое дело.
Трумэн. У нас нет возражений против этого предложения.
Черчилль. Я тоже не возражаю, за исключением того, что мы все вопросы передаем нашим министрам.
Трумэн. Это вполне естественно.
Черчилль. Мне кажется, что есть много более срочных вопросов, которые следовало бы разрешить, пока мы находимся здесь. Мы решили, что вопрос о мирном договоре с Италией будет рассмотрен Советом министров иностранных дел в сентябре в первую очередь, и тогда автоматически встанет вопрос о том, что делать с этими итальянскими колониями. Я против того, чтобы обременять наших министров иностранных дел еще и этим вопросом. Но можно будет внести этот вопрос в повестку дня, если у министров окажется время заняться этим вопросом.
Сталин. Передадим министрам.
Трумэн. Я поддерживаю это предложение.
Черчилль. Передадим этот вопрос министрам иностранных дел, но с условием, что это не замедлит их работу по более срочным вопросам.
Сталин. Нет уж, без таких оговорок. С такими оговорками вопроса не передают. Либо передать, либо не передавать.
Черчилль. Если вы настаиваете, то я уступаю.
Трумэн. Передаем этот вопрос на рассмотрение министров иностранных дел. <…>
(Затем советская делегация передала делегациям США и Англии предложения относительно Кёнигсбергской области).
Трумэн. Я хочу предложить передать этот вопрос на обсуждение министров иностранных дел.
У меня есть еще один вопрос. Мы уже договорились относительно приглашения сюда представителей польского правительства. Я думаю, что корреспонденты будут стремиться узнать, для чего вызываются представители польского правительства, и мне кажется, что будет целесообразно дать коммюнике по этому поводу.
Сталин. До приезда поляков?
Трумэн. Да, до приезда.
Сталин. По-моему, можно.
Черчилль. Это против принципа, которого мы до сих пор придерживались.
Сталин. Все равно, можно дать коммюнике, можно и не давать. Я согласен на то и на другое.
Черчилль. Указать ли цель приезда?
Сталин. Мне кажется, цель указывать не надо.
Черчилль. Я прошу не указывать цели приезда.
Трумэн. Принимаем без указания цели.
Сталин. Хорошо.
(Затем советская делегация сделала сообщение о лагере советских военнопленных в Италии. Она указала, что речь идет о находящемся под контролем британских властей лагере № 5 в районе города Чельзинатика, где находятся главным образом украинцы. Советская делегация сообщила, что первоначально британскими властями было заявлено о том, что в лагере содержится 150 человек, но когда советский представитель посетил этот лагерь, то там оказалось 10 тысяч украинцев, из которых английское командование составило целую дивизию. Было организовано 12 полков, в том числе полк связи и саперный батальон. Офицерский состав был назначен главным образом из бывших петлюровцев, которые раньше находились на командных постах в германской армии. Советская делегация указала в заключение, что при появлении советского офицера в этом лагере 625 человек изъявили желание немедленно возвратиться в Советский Союз).
Черчилль. Мы приветствуем всякое наблюдение с вашей стороны. Я потребую специальный доклад по телеграфу. Возможно, что там было много поляков.
Сталин. Нет, там были только украинцы, советские подданные.
Черчилль. Когда все это приблизительно случилось?
Сталин. Мы сегодня получили телеграмму, а случилось это в последние месяцы.
Черчилль. Я ничего об этом не слыхал до сих пор.
(Трумэн закрывает заседание и назначает следующее заседание на завтра в 5 часов).
17 июля – 2 августа 1945 г
Сталин. Пусть пригласят представителей Польши на Совет министров иностранных дел в Лондон и заслушают их там.
Трумэн. У меня нет возражений против этого.
Черчилль. Но, г-н президент, ведь Совет министров иностранных дел соберется только в сентябре.
Сталин. Ну вот тогда Совет и пригласит в Лондон представителей польского правительства.
Черчилль. Чтобы проверить информацию?
Сталин. К тому времени информацию соберут все три стороны.
Черчилль. Но это будет только означать передачу трудного вопроса с этой конференции Совету министров иностранных дел, а эта конференция может решить данный вопрос.
Сталин. Я тоже думаю, что может. Исходя из решения Крымской конференции, мы обязаны заслушать мнение польского правительства по вопросу о западной границе Польши.
Трумэн. Это правильно. Я думаю, что советское предложение насчет того, чтобы Совет министров иностранных дел пригласил представителей польского правительства в Лондон, следует принять. Но это, конечно, не исключает возможности обсуждения данного вопроса на настоящей конференции.
Сталин. Я предлагаю пригласить представителей польского правительства на Совет министров иностранных дел в Лондон в сентябре месяце и заслушать там их мнение.
Черчилль. Это другой вопрос. Я считал, что речь идет о проверке данных насчет численности немцев в этих районах.
Сталин. Речь идет о западной границе Польши.
Черчилль. Но как можно решать там вопрос о границе, когда этот вопрос должен быть решен на мирной конференции?
Трумэн. Я считаю, что будет полезно заслушать поляков на Совете министров иностранных дел в Лондоне.
Сталин. Правильно.
Черчилль. Я сожалею, что такой важный и срочный вопрос предоставляется решать органу, имеющему меньший авторитет, чем наша конференция.
Сталин. Тогда давайте пригласим поляков сюда и заслушаем их здесь.
Черчилль. Я предпочел бы это, так как вопрос является срочным. Однако нетрудно предвидеть, чего будут требовать поляки. Они, конечно, будут требовать больше того, на что мы можем согласиться.
Сталин. Но если мы пригласим поляков, они не будут обвинять нас в том, что мы решили вопрос, не заслушав их. Я хотел бы, чтобы такое обвинение против нас не могло быть выдвинуто со стороны поляков.
Черчилль. Я никаких обвинений против них и не выдвигаю.
Сталин. Не вы, а поляки скажут: решили вопрос о границе, не заслушав нас.
Черчилль. Я теперь понял.
Трумэн. Нужно ли решать этот вопрос так срочно? Повторяю, я думаю, что окончательное решение этого вопроса должно быть передано мирной конференции, сами мы не можем решить этого вопроса. Но я думаю, что обсуждение этого вопроса здесь было весьма полезно и оно не исключает и дальнейшего обсуждения. Я только не знаю, насколько этот вопрос срочен.
Сталин. Если он не срочный, тогда передадим этот вопрос Совету министров иностранных дел. Это не будет излишне.
Трумэн. Но это не исключает возможности обсуждать и далее этот вопрос здесь.
Черчилль. Г-н президент, относясь к вам с большим уважением, я хочу заметить, что этот вопрос имеет определенную срочность. Если решение вопроса будет отсрочено, то существующее положение будет закреплено. Поляки займутся эксплуатацией этой территории, они там закрепятся, и если этот процесс будет продолжаться, то потом будет очень трудно принять какое-либо другое решение. Поэтому я все еще надеюсь, что мы придем здесь к какому-то соглашению, чтобы мы знали, в каком состоянии находится польский вопрос.
Я не представляю себе, как этот вопрос может быть решен Советом министров иностранных дел в Лондоне, если мы здесь не сумели прийти к соглашению. А если мы этот вопрос не решим, проблема продовольствия и топлива останется открытой и бремя снабжения германского населения продовольствием и топливом будет возложено на нас, прежде всего на англичан, так как их зона оккупации имеет наименьшие продовольственные ресурсы. Если же и Совет министров иностранных дел, заслушав поляков, не сможет прийти к соглашению, то вопрос будет отложен на неопределенное время. Между тем наступит зима, а соглашения еще не будет.
Я очень хотел бы пойти навстречу и найти выход из практических затруднений, о которых говорил вчера генералиссимус Сталин, из тех затруднений, которые возникли в ходе событий. Мы были бы готовы предложить на ваше рассмотрение компромиссное решение, которое действовало бы в промежуточный период – от настоящего времени до мирной конференции. Я предлагаю провести временную линию, на восток от которой территория была бы занята поляками, как часть Польши, до окончательного урегулирования вопроса на мирной конференции; а к западу от этой линии поляки, если они там окажутся, могли бы действовать в качестве представителей Советского правительства в зоне, предоставленной Советскому Союзу.
Я имел несколько бесед с генералиссимусом со времени Тегеранской конференции, и в общих чертах, мне кажется, мы согласились, что новая Польша должна передвинуть свои границы на запад до реки Одер. Но этот вопрос не такой простой. Различие во взглядах между генералиссимусом и мною заключается в том, что британское правительство, хотя оно и допускает, что Польша должна увеличить свою территорию, не хочет идти так далеко, как это делает Советское правительство. Когда я говорю о линии по реке Одер, то я имею в виду линию, о которой мы говорили два года тому назад в Тегеране, причем речь не шла о точном определении границы. Сейчас мы готовы предложить на рассмотрение конференции временную линию границы Польши. Если отложить этот вопрос до сентября и заставить Совет министров обсудить его с поляками, то это будет означать, что вопрос не будет решен раньше зимы. Я буду сожалеть, что мы в принципе не достигли соглашения по этому вопросу здесь. По-моему, если этот вопрос будет отложен и передан на обсуждение Совета министров иностранных дел с участием поляков, то никакой пользы от этого решения мы иметь не будем.
Наша позиция в отношении этой территории и этой линии совершенно ясна. Я хочу здесь найти практический выход из положения. Но если этот вопрос будет передан Совету министров иностранных дел, то его разрешение слишком затянется. Я не смотрю на этот вопрос как на безнадежный в смысле его разрешения здесь. Я уверен, что мы могли бы найти компромиссное решение. Мы могли бы отдать полякам все что решим им дать, а остальную часть территории оставить под администрацией Советского правительства.
По-моему, бессмысленно оставлять этот вопрос без разрешения до сентября. Если мы не решим этот вопрос, то это будет означать неудачу нашей конференции.
Я повторяю еще раз: когда мы употребляли выражение «линия Одера», то имели в виду лишь приблизительную линию. Предлагаемую нами линию следует посмотреть на карте. В одном месте наша линия даже переходит через реку Одер.
Я обращаюсь к конференции с просьбой продолжить свои попытки добиться соглашения по этому вопросу, если не сегодня, то в другой день, потому что, если министры иностранных дел встретятся в сентябре и будет дискуссия с поляками, скажем, в течение двух недель, причем советская сторона будет придерживаться одного взгляда, а США и Великобритания – другого, этот вопрос опять может оказаться неразрешенным или мы добьемся его разрешения слишком поздно. Каково же будет положение того же Берлина? Берлин получает часть своего угля из Силезии.
Сталин. Берлин получает уголь не из Силезии, а из Торгау (Саксония), как он и раньше получал.
Черчилль. Вопрос об угле для Берлина очень важен, так как этот город находится под нашей общей оккупацией.
Сталин. Из Рура пусть берут, из Цвиккау.
Черчилль. Это так называемый бурый уголь?
Сталин. Нет, это хороший каменный уголь. Бурый уголь хорошо используется в брикетах, а у немцев есть хорошие брикетные фабрики. Всякие возможности имеются у них.
Черчилль. Я только говорю, что часть угля для Берлина получали из Силезии.
Сталин. До того, как британские войска заняли район Цвиккау, немцы брали уголь для Берлина оттуда. После отхода союзных войск из Саксонии на запад Берлин брал уголь из Торгау.
Трумэн. Если разрешите, я еще раз хочу изложить позицию США по этому вопросу.
Сталин. Пожалуйста.
Трумэн. Я хочу привести здесь выдержки из решения Крымской конференции.
«Главы трех правительств считают, что восточная граница Польши должна идти вдоль линии Керзона с отступлениями от нее в некоторых районах от пяти до восьми километров в пользу Польши. Главы трех правительств признают, что Польша должна получить существенное приращение территории на севере и на западе. Они считают, что по вопросу о размерах этих приращений в надлежащее время будет спрошено мнение нового польского правительства национального единства и что, вслед за тем, окончательное определение западной границы Польши будет отложено до мирной конференции».Это соглашение было достигнуто президентом Рузвельтом, генералиссимусом Сталиным и премьер-министром Черчиллем. Я согласен с этим решением. И я хорошо понимаю те затруднения, о которых генералиссимус Сталин говорил вчера. Я также хорошо понимаю затруднения в отношении снабжения продовольствием и топливом, о которых говорил вчера премьер-министр Черчилль. Но я думаю, что эти затруднения нисколько не меняют сути дела.
Сталин. Если вам не надоело обсуждать этот вопрос, я готов выступить еще раз. Я тоже исхожу из того решения Крымской конференции, которое сейчас цитировал президент. Из точного смысла этого решения вытекает, что после того, как образовалось правительство национального единства в Польше, мы должны были получить мнение нового польского правительства по вопросу о западной границе Польши. Польское правительство свое мнение сообщило. Теперь у нас две возможности: либо утвердить мнение польского правительства о западной границе Польши, либо, если мы не согласны с польскими предложениями, мы должны заслушать польских представителей и только после этого решить вопрос.
Я считаю целесообразным решить вопрос на нашей конференции и, так как нет единого мнения с польским правительством, пригласить сюда его представителей и заслушать их. Но здесь высказывалось мнение, что не стоит приглашать поляков на эту конференцию. Если это так, тогда можно передать вопрос в Совет министров иностранных дел.
Я хотел бы напомнить г-ну Черчиллю и другим, которые присутствовали на Крымской конференции, о том мнении, которое было тогда высказано президентом Рузвельтом и премьер-министром Черчиллем и с которым я не согласился. Г-н Черчилль говорил о линии западной границы Польши по Одеру, начиная от его устья, затем следуя все время по Одеру, до впадения в Одер р. Нейсе, восточнее ее. Я отстаивал линию западнее Нейсе. По схеме президента Рузвельта и г-на Черчилля, Штеттин, а также Бреслау и район западнее Нейсе оставались за Германией. (Показывает по карте.)
Здесь рассматривается вопрос о границах, а не о временной линии. Этого вопроса обходить нельзя. Если бы вы были с поляками согласны, можно было бы принять решение, не приглашая сюда представителей польского правительства. Но так как вы с мнением польского правительства не согласны и хотите внести поправки, было бы хорошо, чтобы мы пригласили сюда поляков и заслушали их мнение. Это – вопрос принципиальный.
Черчилль. Я хотел бы от имени британского правительства снять свое возражение против вызова сюда поляков, чтобы попытаться добиться принятия какого-либо практического решения, действие которого продолжалось бы до окончательного урегулирования вопроса на мирной конференции.
Трумэн. У меня нет никаких возражений против того, чтобы вызвать представителей польского правительства сюда. Они могут переговорить здесь с нашими министрами иностранных дел.
Сталин. Правильно.
Черчилль. И тогда результаты переговоров с ними могли бы быть представлены главам правительств.
Сталин. Правильно, правильно.
Черчилль. Кто пошлет им приглашение?
Сталин. По-моему, председатель.
Трумэн. Хорошо. Переходим к следующему вопросу. Я думаю, что у советской делегации есть предложения относительно опеки.
(Излагая свои предложения по вопросу об опеке, советская делегация заявила, что то, что сформулировано в ее предложениях, представленных в письменном виде, вытекает из решений конференции в Сан-Франциско. Она указала далее, что, поскольку основной вопрос относительно опеки был решен Уставом Организации Объединенных Наций, перед конференцией глав правительств стоит конкретный вопрос о территориях. Советская делегация высказала мнение, что конференция вряд ли смогла бы детально рассмотреть этот вопрос, однако она могла бы, во-первых, обсудить вопрос о колониальных владениях Италии в Африке и на Средиземном море и, во-вторых, вопрос о территориях, которые носят мандат Лиги наций. Советская делегация указала, что в ее предложениях изложены два варианта возможного разрешения вопроса о бывших итальянских колониях. Она предложила передать этот вопрос на рассмотрение совещания министров иностранных дел).
Черчилль. Конечно, возможно иметь обмен мнениями по любому вопросу, но если окажется, что стороны разошлись в своих взглядах, то результатом будет только то, что мы имели приятное обсуждение. Мне кажется, что вопрос о мандатах был решен в Сан-Франциско.
Трумэн. Разрешите зачитать статью из Устава Организации Объединенных Наций, в которой рассматривается вопрос об опеке.
«1. Система опеки распространяется на такие территории из нижеперечисленных категорий, которые могут быть включены в нее соглашениями об опеке:Я думаю, что советские предложения относятся ко второму пункту этой статьи. Я согласен с предложением советской делегации, чтобы этот вопрос был передан на обсуждение министров иностранных дел.
а) территории, находящиеся под мандатом,
b) территории, которые могут быть отторгнуты от вражеских государств в результате второй мировой войны, и
с) территории, добровольно включенные в систему опеки государствами, ответственными за их управление.
2. Вопрос о том, какие из территорий вышеперечисленных категорий должны быть включены в систему опеки и на каких условиях, будет предметом последующего соглашения».
Черчилль. Мы согласились с тем, что было принято в Сан-Франциско, но не более того. Так как вопрос об опеке находится в руках международной организации, я сомневаюсь в желательности обмена мнениями по этому вопросу здесь.
Трумэн. Я думаю, что здесь будет вполне уместно рассмотреть этот вопрос так же, как и вопрос о Польше или любой другой вопрос.
Черчилль. Вопрос о Польше не рассматривался международной организацией.
Мы выразили нашу точку зрения по вопросу об опеке в Ялте секретно и в Сан-Франциско открыто. Наша позиция ясна и не может быть изменена.
Трумэн. Позиция Великобритании полностью обеспечивается другой статьей Устава Организации Объединенных Наций, и я не вижу оснований, почему этот вопрос не может быть здесь рассмотрен.
Сталин. Из печати, например, известно, что г-н Иден, выступая в английском парламенте, заявил, что Италия потеряла навсегда свои колонии. Кто это решил? Если Италия потеряла, то кто их нашел? (Смех). Это очень интересный вопрос.
Черчилль. Я могу на это ответить. Постоянными усилиями, большими потерями и исключительными победами британская армия одна завоевала эти колонии.
Сталин. А Берлин взяла Красная Армия. (Смех).
Черчилль. Я хочу закончить свое заявление, потому что г-н президент ставит под вопрос слова «британская армия одна завоевала». Я имею в виду следующие итальянские колонии: Итальянское Сомали, Эритрея, Киренаика и Триполи, которые мы завоевали одни в очень трудных условиях.
Однако мы не ищем территориальных приобретений. Мы не хотим извлекать выгоды из этой войны, хотя мы и понесли большие потери. Конечно, что касается человеческих жертв, то они не являются такими большими, как те жертвы, которые понес Советский Союз и его храбрые войска. Однако из этой войны мы вышли большими должниками США. Мы никогда не сможем иметь ту же силу на море, как США. Во время войны мы построили только один линкор, а потеряли десять. Однако, несмотря на все эти потери, мы не имеем никаких территориальных претензий. Поэтому мы без всяких задних мыслей подходим к вопросу о подопечных территориях.
Теперь относительно заявления, сделанного Иденом в парламенте, в котором он сказал, что Италия потеряла свои колонии. Это не означает, что Италия не имеет права претендовать на эти колонии. Это не исключает обсуждения, во время подготовки мирного договора с Италией, вопроса о том, не следует ли вернуть Италии часть ее бывших колоний. Я не поддерживаю такое предложение, но мы не возражаем против обсуждения вопроса о колониях ни на Совете министров иностранных дел, когда он будет заниматься подготовкой мирного договора с Италией, ни, конечно, на мирной конференции по окончательному урегулированию.
Я должен сказать, что, когда я посетил Триполи и Киренаику, я видел работу, проделанную итальянцами по подъему и обработке земель; она – замечательна, несмотря на тяжелые условия. Я хочу сказать, что, хотя мы не стоим за то, чтобы возвратить Италии ее африканские колонии, в то же время мы не исключаем возможности обсуждения этого вопроса. В настоящее время все эти колонии находятся в наших руках. Кто хочет их иметь? Если есть за этим столом претенденты на эти колонии, было бы хорошо, чтобы они высказались.
Трумэн. Нам они не нужны. Мы имеем у себя достаточное количество бедных итальянцев, которых нужно кормить.
Черчилль. Мы рассматривали вопрос о том, не подойдут ли некоторые из этих колоний для расселения евреев. Но мы считаем, что для евреев там не было бы удобно поселиться.
Конечно, мы имеем большие интересы на Средиземном море и всякое изменение статус-кво в этом районе потребовало бы от нас долгого и тщательного изучения.
Мы не вполне понимаем, чего хотят наши русские союзники.
Сталин. Мы хотели бы знать, считаете ли вы, что Италия потеряла свои колонии навсегда. Если вы считаете, что она потеряла эти колонии, то каким государствам мы передадим их под опеку? Мы хотели бы это знать. Если об этом говорить рано, мы можем подождать, но когда-нибудь об этом придется сказать.
Черчилль. Конечно, мы должны решить вопрос о том, следует ли отобрать у Италии ее колонии, на что мы имеем полное право.
Сталин. Этот вопрос еще нужно решить.
Черчилль. А если они будут отобраны, на что мы имеем полное право, то нужно будет решить вопрос о том, кому они будут переданы под опеку. Вопрос о том, какие колонии должны быть взяты у Италии, подлежит разрешению на мирной конференции, а вопрос о дальнейшем управлении этими территориями подлежит ведению международной организации.
Сталин. Можно ли понять г-на Черчилля так, что данная конференция не правомочна 'рассмотреть этот вопрос?
Черчилль. Наша конференция решить этого вопроса не может, его должна решить мирная конференция. Но, конечно, если наша «тройка» достигнет соглашения, это будет иметь важное значение.
Сталин. Я не предлагаю решить, а предлагаю рассмотреть этот вопрос. Я думаю, что наша конференция, конечно, правомочна рассмотреть этот вопрос.
Черчилль. Мы рассматриваем этот вопрос сейчас. Я не возражаю, если генералиссимус скажет, чего он хочет, и я согласен немедленно изучить этот вопрос.
Сталин. Дело не в генералиссимусе, а дело в том, что вопрос не рассмотрен и надо его рассмотреть.
Черчилль. Какой именно вопрос?
Сталин. Вопрос, который внесен советской делегацией.
Трумэн. Я согласен с предложением советской делегации передать этот вопрос на обсуждение министров иностранных дел.
Сталин. Это – другое дело.
Трумэн. У нас нет возражений против этого предложения.
Черчилль. Я тоже не возражаю, за исключением того, что мы все вопросы передаем нашим министрам.
Трумэн. Это вполне естественно.
Черчилль. Мне кажется, что есть много более срочных вопросов, которые следовало бы разрешить, пока мы находимся здесь. Мы решили, что вопрос о мирном договоре с Италией будет рассмотрен Советом министров иностранных дел в сентябре в первую очередь, и тогда автоматически встанет вопрос о том, что делать с этими итальянскими колониями. Я против того, чтобы обременять наших министров иностранных дел еще и этим вопросом. Но можно будет внести этот вопрос в повестку дня, если у министров окажется время заняться этим вопросом.
Сталин. Передадим министрам.
Трумэн. Я поддерживаю это предложение.
Черчилль. Передадим этот вопрос министрам иностранных дел, но с условием, что это не замедлит их работу по более срочным вопросам.
Сталин. Нет уж, без таких оговорок. С такими оговорками вопроса не передают. Либо передать, либо не передавать.
Черчилль. Если вы настаиваете, то я уступаю.
Трумэн. Передаем этот вопрос на рассмотрение министров иностранных дел. <…>
(Затем советская делегация передала делегациям США и Англии предложения относительно Кёнигсбергской области).
Трумэн. Я хочу предложить передать этот вопрос на обсуждение министров иностранных дел.
У меня есть еще один вопрос. Мы уже договорились относительно приглашения сюда представителей польского правительства. Я думаю, что корреспонденты будут стремиться узнать, для чего вызываются представители польского правительства, и мне кажется, что будет целесообразно дать коммюнике по этому поводу.
Сталин. До приезда поляков?
Трумэн. Да, до приезда.
Сталин. По-моему, можно.
Черчилль. Это против принципа, которого мы до сих пор придерживались.
Сталин. Все равно, можно дать коммюнике, можно и не давать. Я согласен на то и на другое.
Черчилль. Указать ли цель приезда?
Сталин. Мне кажется, цель указывать не надо.
Черчилль. Я прошу не указывать цели приезда.
Трумэн. Принимаем без указания цели.
Сталин. Хорошо.
(Затем советская делегация сделала сообщение о лагере советских военнопленных в Италии. Она указала, что речь идет о находящемся под контролем британских властей лагере № 5 в районе города Чельзинатика, где находятся главным образом украинцы. Советская делегация сообщила, что первоначально британскими властями было заявлено о том, что в лагере содержится 150 человек, но когда советский представитель посетил этот лагерь, то там оказалось 10 тысяч украинцев, из которых английское командование составило целую дивизию. Было организовано 12 полков, в том числе полк связи и саперный батальон. Офицерский состав был назначен главным образом из бывших петлюровцев, которые раньше находились на командных постах в германской армии. Советская делегация указала в заключение, что при появлении советского офицера в этом лагере 625 человек изъявили желание немедленно возвратиться в Советский Союз).
Черчилль. Мы приветствуем всякое наблюдение с вашей стороны. Я потребую специальный доклад по телеграфу. Возможно, что там было много поляков.
Сталин. Нет, там были только украинцы, советские подданные.
Черчилль. Когда все это приблизительно случилось?
Сталин. Мы сегодня получили телеграмму, а случилось это в последние месяцы.
Черчилль. Я ничего об этом не слыхал до сих пор.
(Трумэн закрывает заседание и назначает следующее заседание на завтра в 5 часов).
17 июля – 2 августа 1945 г
23 июля 1945 г.
Седьмое заседание
Трумэн открывает заседание.(Докладывая о заседании министров иностранных дел, советская делегация сообщила, что на повестке дня сегодняшнего заседания министров стояли следующие вопросы:
1. Репарации с Германии, Австрии и Италии.
Народный комиссар иностранных дел СССР передал государственному секретарю США и министру иностранных дел Великобритании проекты советской делегации о репарациях с Германии и об авансовых поставках из Германии в счет репараций.
Было решено поручить экономической комиссии предварительно рассмотреть оба проекта, а затем обсудить их на следующем заседании трех министров.
2. Экономические принципы в отношении Германии.
Обсуждению подверглись пункты 13, 18 и предложенный советской делегацией новый 19-й пункт. Советская делегация заявила, что она снимает поправку, предложенную ею по пункту 13-му, и предложила снять пункт 18-й с тем, чтобы затрагиваемые этим пунктом вопросы были обсуждены союзными органами в Германии и после этого разрешены Контрольным советом или, в случае недостижения соглашения в Контрольном совете, – по договоренности между правительствами. Соглашения достигнуто не было, и было решено передать вопрос о пункте 18-м на разрешение глав трех правительств.