Но тут какая-то сила заставила Люстиг открыть рот, хотя сейчас он явно не был расположен к разговорам, и из его глотки вырвались хриплые звуки. Они вышли наружу сквозь тело Суо и стали фразами на ксантрийском языке. Должно быть, со стороны это выглядело так, будто Эрлана, Обрученная Со Смертью, отдавала приказы замковой страже.
Та же сила подняла руку Сенора и заставила его сделать несколько шагов. Это было удивительное и в чем-то даже приятное ощущение. Словно возвращение в лоно Праматери, каким его рисовали кобарские мифы... Холодный Затылок расслабился, чувствуя, как Суо манипулирует его телом и конечностями. Пуповина покоя и темного уюта связала его с Существом, Не Имеющим Пола, но почти сразу же и оборвалась. Нечто похожее он испытывал, бывало, в постелях кобарских женщин, когда после минутного расслабления начинал ощущать смутную угрозу.
Сожаление и страх, которые пришли к нему, подсказали, что он снова рождается на свет. Фальшивое тело Эрланы сползло с него, как змеиная кожа, невидимые языки обласкали его в последний раз и унеслись в пространство. На глазах у Сенора и карлика темный смерч заполнил вывернутое наизнанку и потерявшее форму тело. Затем оно плавно сомкнулось, легкая рябь пробежала по лицу, превратив его в лицо Человека Мизинца Суора.
Судорога пронзила тело Незавершенного, легкие вновь наполнились воздухом... Что-то коснулось его спины ледяными пальцами...
В замешательстве он осознал, что с этого момента какая-то его часть навсегда осталась в Существе из Мертвых Времен и когда-нибудь его может посетить некто, чтобы потребовать от него услуг, о которых он сейчас даже не подозревал. Это не сблизило их ни на шаг, – наоборот, он ощутил лишь далекую и пока неясную угрозу...
Сенор отдал должное хитрости Суо.
Оно умело создавать себе слуг.
Но, в конце концов, это было лучше, чем плен или смерть в Шаарне.
6. КОНЕЦ ХОШИНХО
7. ПОСРЕДНИК
8. ЗАМУРОВАННЫЙ В ГЛИНЕ
Та же сила подняла руку Сенора и заставила его сделать несколько шагов. Это было удивительное и в чем-то даже приятное ощущение. Словно возвращение в лоно Праматери, каким его рисовали кобарские мифы... Холодный Затылок расслабился, чувствуя, как Суо манипулирует его телом и конечностями. Пуповина покоя и темного уюта связала его с Существом, Не Имеющим Пола, но почти сразу же и оборвалась. Нечто похожее он испытывал, бывало, в постелях кобарских женщин, когда после минутного расслабления начинал ощущать смутную угрозу.
Сожаление и страх, которые пришли к нему, подсказали, что он снова рождается на свет. Фальшивое тело Эрланы сползло с него, как змеиная кожа, невидимые языки обласкали его в последний раз и унеслись в пространство. На глазах у Сенора и карлика темный смерч заполнил вывернутое наизнанку и потерявшее форму тело. Затем оно плавно сомкнулось, легкая рябь пробежала по лицу, превратив его в лицо Человека Мизинца Суора.
Судорога пронзила тело Незавершенного, легкие вновь наполнились воздухом... Что-то коснулось его спины ледяными пальцами...
В замешательстве он осознал, что с этого момента какая-то его часть навсегда осталась в Существе из Мертвых Времен и когда-нибудь его может посетить некто, чтобы потребовать от него услуг, о которых он сейчас даже не подозревал. Это не сблизило их ни на шаг, – наоборот, он ощутил лишь далекую и пока неясную угрозу...
Сенор отдал должное хитрости Суо.
Оно умело создавать себе слуг.
Но, в конце концов, это было лучше, чем плен или смерть в Шаарне.
6. КОНЕЦ ХОШИНХО
Они оказались в темном подвале внутри каменной сферы и в самой нижней ее точке Сенор увидел то, что вначале показалось ему бесформенной скалой.
Когда он подошел поближе, скала превратилась в статую из коричневой глины, в которой вдруг явственно и резко проступили черты огромного шакала. Это было изображение Бога На Четырех Ногах, сидящего на задних лапах.
Несколько длинных наклонных желобов вонзались в его тело, как копья, и оканчивались черными отверстиями в глине. Один из них вполне ощутимо отдавал нечистотами.
Из ушей Шакала торчали металлические крюки, слишком гладкие и сиявшие слишком ярко, чтобы быть творением смертных мастеров. На каждом из них был подвешен полусгнивший труп. Сенор сделал неприятное открытие, что в Ксантрии Богу На Четырех Ногах приносятся человеческие жертвы. Воздух вблизи от статуи оказался таким, что его затошнило. Кости тех, кто умирал на протяжении нескольких поколений, белели тут же, у задних лап Шакала, а в передних была закреплена клетка с розовыми мышами.
...По преданию, одна из розовых мышек была ключом к жизни четвероногого Бога, а всего мышей в Ледяной Обители Шакала были многие сотни тысяч. Любому смертному, попавшему в Ледяную Обитель, Бог предлагал выбрать и съесть одну розовую мышь. Как видно, у Шакала тоже имелось своеобразное чувство юмора и он тоже любил поиграть в прятки со смертью. Никому и никогда еще не удавалось угадать и спасти таким образом свою собственную жизнь. Но разве не всех ожидает одинаковый конец?..
Пока Холодный Затылок рассматривал глиняного Бога, в темных провалах его глаз появились мутно-белесые и круглые предметы, словно глазные яблоки без зрачков. Тем не менее, у Сенора возникло ощущение, что за ним очень внимательно наблюдают. Он привык доверять своим ощущениям. Но карлик отнюдь не выглядел так, словно здесь им угрожала какая-либо опасность. Более того, он имел вид существа, преподносящего Незавершенному неожиданный и чрезвычайно ценный подарок.
Человек Мизинца Суор повернулся и произнес вполголоса:
– Это тюрьма Игама, Замурованного В Глине. Я говорил с ним некоторое время назад. Для меня нет препятствий и не существует стен, – тут Суор хитро усмехнулся. – Один из нас...
– Нас? – быстро перебил его Сенор.
– Нас, – спокойно подтвердил Суор. – Многие составляют Одно. Разве ты не догадывался об этом? – лицо Существа, Не Имеющего Пола, на мгновение преобразилось и стало лицом прекрасной женщины с драгоценными камнями вместо глаз, которую Сенор встретил когда-то в Мертвых Временах.
– Один из нас побывал там, – продолжало Суо и показало на одну из черных нор, из которых тянулись желоба. – Этот Игам – существо смертное и похожее на тебя...
В это мгновение тихий смешок, окончившийся неясным гулом, донесся до них изнутри статуи Шакала.
– Игам – больное место короля Гишаарна, – зашептал на ухо Сенору карлик Люстиг, потянув того за руку и заставив наклониться. – Ты можешь воспользоваться этим...
Сенор показался бы слишком наивным даже самому себе, если бы поверил в бескорыстную помощь Люстиг. Он согласно кивал, а потом внезапно оборвал карлика:
– Откуда ты знаешь об этом?
– Ну, теперь здесь нет тайны... – несмотря на собственное утверждение, карлик приблизил губы к самому уху склонившегося Сенора. – Я была превращена в Шаарне.
– Ты быстро нашла тех, кому хочешь отомстить, – медленно проговорил Холодный Затылок, делая вид, что раньше не догадывался об услышанном.
Карлик тихо засмеялся и сказал, бросив быстрый взгляд в сторону Суо:
– Я вела тебя через Хаос, не так ли? Мне был нужен Призрачный Замок и я нашла его. Может быть, он нужен и тебе. В Зыбкой Тени бесконечное множество ландшафтов и мы могли оказаться в каком угодно из них, но мои желания были самыми сильными... Договорись с Игамом – и ты получишь свою долю необходимого...
– Только поэтому ты еще живешь, – произнес вдруг Человек Мизинца Суор. Его ничего не выражающий взгляд был по-прежнему устремлен на статую Четвероногого Бога, но карлика, тем не менее, пробрала хорошо заметная дрожь. Слова Суора он принял на свой счет, однако Незавершенный думал иначе.
Пользуясь сильным испугом Люстиг, Сенор проник в ее обнажившуюся память. Сумбурные видения и суетливые чувства захлестнули его. К нему пришли отражения Призрачного Замка, немного иного, чем тот, в котором они находились сейчас. И все-таки это тоже был Шаарн.
В одно мгновение он понял почти все. В отражениях Люстиг остались Гишаарн и Эрлана, Обрученная Со Смертью, которая совокуплялась с крылатыми псами. Были отражения ее ненависти и кое-как просматривалось зловещее колдовство Игама, Замурованного В Глине, кроме того присутствовали отражения обнаженного тела короля и женского тела Люстиг, каким оно было до превращения, восторг немыслимого сладострастия и упоение почти абсолютной властью. Как эта власть ускользнула из рук Люстиг, Сенор еще не понимал, но сильно подозревал, что существовал тайный сговор между Игамом и Эрланой. Игам сейчас находился рядом с ним и он был замурован в глине – это казалось лучшим свидетельством того, что Вдова Гишаарна не выполнила свою часть соглашения. На этом можно было сыграть. Холодный Затылок еще не знал – как именно, но сыграть стоило уже хотя бы для того, чтобы спасти в Призрачном Замке свою жизнь. За Существо Суо тревожиться не приходилось – Сенор видел, каким оно могло быть...
Наконец, превращенный карлик взял себя в руки. Его отражения замутились, он поспешно возводил защиту, но Сенор знал теперь достаточно. Положив ладонь на ножны, в которых покоился древний меч, он медленно пошел в сторону статуи, преодолевая свое отвращение и почти осязаемую вонь, царившую вокруг.
Поэтому он не видел, как из-под накидки Человека Мизинца Суора появилось легкое облачко серого тумана и поплыло вверх, к отверстию вертикального колодца, ведущего из подземелья наружу.
Слепой, он помнил расположение любого камня в Шаарне. Изуродованное природой тело мешало ему двигаться быстро, он мог послать королю только ощущение своего сильнейшего беспокойства, но эти двуногие из Ксантрии были так тупы – для них мало значили ощущения. Желуг знал, что в лучшем случае Гишаарн просто отмахнется от беспричинных страхов, пришедших, как ему покажется, из ниоткуда. В худшем – пожмет плечами и выпьет что-нибудь из этих ужасных зелий, превращающих мозг в поле для чужих игр, а тело – в послушную марионетку.
Поэтому хошинхо волок к королю свое тщедушное тело, торопясь принести столь смутное для двуногого сообщение.
Наконец, он понял, что ему придется взлететь, оторвавшись от неизменной твердыни Шаарна, чтобы побыстрее достичь королевской башни, пусть даже рискуя затеряться в течениях Хаоса. Теперь он искал открытую площадку, с которой можно было сделать прыжок и расправить хилые крылья.
Даже в том случае, если Желуг долетит, он не мог быть уверен в том, что король правильно его поймет. Такова уж была судьба последнего хошинхо Ксантрии – влачить существование без надежды, среди жалких тварей и вдобавок служить одному из них в обмен на пристанище в Тени, потому что больше некому было служить и потому что он не знал других пристанищ.
Желуг не испытывал к Гишаарну чувства, которое двуногие назвали бы привязанностью, и уж ни в коем случае не любовь. Ему вообще были неведомы чувства двуногих. Он жил в своей собственной реальности, во тьме, пронизанной беспокойством и страхами множества существ. Его недостижимым идеалом был покой. В древнем королевстве Ксантрия хошинхо обретали покой в своих гнездах на вершинах каменных башен, поднимавшихся до небес и выстроенных тогда, когда люди были их рабами. Хошинхо не было равных в том исчезнувшем мире. Двуногих они лишь терпели рядом с собой. Несмотря на вырождение, Желуг помнил об этом.
Трое из другого мира, появившиеся в Призрачном замке, были не более понятны ему, чем люди Ксантрии, но он ясно ощущал исходящий от них запах разрушения, угрожавшего остаткам древнего королевства.
Он «видел» превращения Существа, Не Имеющего Пола, и это наполнило его еще большим ужасом. Он чувствовал смертоносную силу, заключенную в мече, который носил один из чужеземцев. А в карлике он сразу узнал женщину, побывавшую в Призрачном замке много сотен изменений тому назад.
Тогда это существо едва не подчинило себе короля, оно было коварным, почти как Эрлана, Обрученная Со Смертью, что и привело их к непримиримой вражде. Желуг даже помнил ландшафт, в котором Люстиг была превращена во время охоты на Озеро Изумрудного Света, далеко за пределами Шаарна, и помнил ярость короля, когда тот обнаружил рядом с собой бородатого карлика вместо женщины...
Мало кто, кроме Желуга, знал о тайных пружинах того давнего колдовства. А хошинхо знал и помнил все. В этом, отчасти, было его назначение. Он покидал Шаарн только в единственном случае – на плече короля, крепко вцепившись когтями в шкуру синего кота. В тот раз он скрыл от Гишаарна все, что знал о сговоре между Игамом и Эрланой, потому что хотел сохранить неизменным королевство, которое носил вместе с собой по течениям Хаоса След Свиньи Кружедда.
Но теперь вдова стала слишком опасна и внушала Желугу гораздо большие опасения, чем прежде. Запах ужаса, исходивший от нее, забивал все остальные запахи. Ее сила таилась в ее предназначении. Она была самоубийственным порождением самой Ксантрии, воплощением зревшего с забытых времен древнего проклятия.
Однако для хошинхо это были абстракции. Единственное, чему он верил, это своему собственному страху.
Желуг размышлял об этом, пока взбирался на открытую площадку у замковой стены. Он повертелся на месте, ловя смутное воспоминание о том, в какой стороне находится королевская башня. Среди вечной тьмы, в которую был погружен хошинхо, ему казалось гораздо более легким узнать намерения немого, чем найти камень, лежащий в нескольких шагах. Если только это не был ЧЕЙ-ТО камень... Твердое и невидимое становилось тогда мягким и податливым; оно приобретало то, что Желуг ощущал, как запах. Свой, ни с чем не сравнимый запах был у Гишаарна, Эрланы, Игама, Замурованного В Глине. Был он и у королевских покоев. Не имело запаха только существо из Мертвых Времен и его Желуг воспринимал, как нечто зыбкое и множественное одновременно...
Хошинхо расправил крылья и прыгнул с площадки вниз. Ландшафт, окружавший замок, успел измениться, пока Желуг взбирался на стену. Над каменным островом теперь нависал бесконечный низкий свод, источавший ровный голубой свет. Башни Шаарна темными пальцами пронизывали голубое сияние, но не отбрасывали теней. В этом сиянии, прекрасном и жутком, которого Желуг не мог видеть, он полетел в направлении королевской башни, тяжело взмахивая искалеченными крыльями.
Тень догоняла хошинхо. Она оказалась плотным, округлым предметом, выбрасывавшим из себя кусочки собственного вещества, измельченные в пыль. Приблизившись вплотную к слуге короля, предмет распался на сотни липких извивающихся нитей, которые намертво впились в крылья и тело хошинхо. Желуг издал крик, полный неподдельного ужаса, – ему показалось, что его смывает волна, пришедшая из Хаоса. Но Тень была не при чем. Один из убийц, составлявших Существо Суо, делал свою работу...
Хошинхо судорожно забил крыльями, но уже не мог взмахнуть ими – они увязли в липкой траурной сети. Сила, которую хранил в себе След, увлекла Желуга вниз, все убыстряя его падение к древним скалам и башням Шаарна, ощетинившимся наростами, завитыми в спирали.
Поскольку Желуг не мог умереть, родив нового хошинхо, ему пришлось пережить долгий ужас медленной, но неотвратимо приближавшейся смерти, и смерть эта пришла к нему черной вспышкой немыслимой боли, а потом последний из рода древних властителей Ксантрии перестал существовать.
Рядом с его останками на камнях оказались разбросаны жирные черные капли. Спустя несколько мгновений после гибели Желуга эти капли собрались в ручей, текущий вверх, к возвышенному угловатому уступу. Добравшись до вершины уступа, ручей превратился в полоску серого тумана, медленно поплывшую в сторону башни, под которой находилась тюрьма Игама, Замурованного В Глине.
Часть Существа из Мертвых Времен возвращалась к своему хозяину.
Когда он подошел поближе, скала превратилась в статую из коричневой глины, в которой вдруг явственно и резко проступили черты огромного шакала. Это было изображение Бога На Четырех Ногах, сидящего на задних лапах.
Несколько длинных наклонных желобов вонзались в его тело, как копья, и оканчивались черными отверстиями в глине. Один из них вполне ощутимо отдавал нечистотами.
Из ушей Шакала торчали металлические крюки, слишком гладкие и сиявшие слишком ярко, чтобы быть творением смертных мастеров. На каждом из них был подвешен полусгнивший труп. Сенор сделал неприятное открытие, что в Ксантрии Богу На Четырех Ногах приносятся человеческие жертвы. Воздух вблизи от статуи оказался таким, что его затошнило. Кости тех, кто умирал на протяжении нескольких поколений, белели тут же, у задних лап Шакала, а в передних была закреплена клетка с розовыми мышами.
...По преданию, одна из розовых мышек была ключом к жизни четвероногого Бога, а всего мышей в Ледяной Обители Шакала были многие сотни тысяч. Любому смертному, попавшему в Ледяную Обитель, Бог предлагал выбрать и съесть одну розовую мышь. Как видно, у Шакала тоже имелось своеобразное чувство юмора и он тоже любил поиграть в прятки со смертью. Никому и никогда еще не удавалось угадать и спасти таким образом свою собственную жизнь. Но разве не всех ожидает одинаковый конец?..
Пока Холодный Затылок рассматривал глиняного Бога, в темных провалах его глаз появились мутно-белесые и круглые предметы, словно глазные яблоки без зрачков. Тем не менее, у Сенора возникло ощущение, что за ним очень внимательно наблюдают. Он привык доверять своим ощущениям. Но карлик отнюдь не выглядел так, словно здесь им угрожала какая-либо опасность. Более того, он имел вид существа, преподносящего Незавершенному неожиданный и чрезвычайно ценный подарок.
Человек Мизинца Суор повернулся и произнес вполголоса:
– Это тюрьма Игама, Замурованного В Глине. Я говорил с ним некоторое время назад. Для меня нет препятствий и не существует стен, – тут Суор хитро усмехнулся. – Один из нас...
– Нас? – быстро перебил его Сенор.
– Нас, – спокойно подтвердил Суор. – Многие составляют Одно. Разве ты не догадывался об этом? – лицо Существа, Не Имеющего Пола, на мгновение преобразилось и стало лицом прекрасной женщины с драгоценными камнями вместо глаз, которую Сенор встретил когда-то в Мертвых Временах.
– Один из нас побывал там, – продолжало Суо и показало на одну из черных нор, из которых тянулись желоба. – Этот Игам – существо смертное и похожее на тебя...
В это мгновение тихий смешок, окончившийся неясным гулом, донесся до них изнутри статуи Шакала.
– Игам – больное место короля Гишаарна, – зашептал на ухо Сенору карлик Люстиг, потянув того за руку и заставив наклониться. – Ты можешь воспользоваться этим...
Сенор показался бы слишком наивным даже самому себе, если бы поверил в бескорыстную помощь Люстиг. Он согласно кивал, а потом внезапно оборвал карлика:
– Откуда ты знаешь об этом?
– Ну, теперь здесь нет тайны... – несмотря на собственное утверждение, карлик приблизил губы к самому уху склонившегося Сенора. – Я была превращена в Шаарне.
– Ты быстро нашла тех, кому хочешь отомстить, – медленно проговорил Холодный Затылок, делая вид, что раньше не догадывался об услышанном.
Карлик тихо засмеялся и сказал, бросив быстрый взгляд в сторону Суо:
– Я вела тебя через Хаос, не так ли? Мне был нужен Призрачный Замок и я нашла его. Может быть, он нужен и тебе. В Зыбкой Тени бесконечное множество ландшафтов и мы могли оказаться в каком угодно из них, но мои желания были самыми сильными... Договорись с Игамом – и ты получишь свою долю необходимого...
– Только поэтому ты еще живешь, – произнес вдруг Человек Мизинца Суор. Его ничего не выражающий взгляд был по-прежнему устремлен на статую Четвероногого Бога, но карлика, тем не менее, пробрала хорошо заметная дрожь. Слова Суора он принял на свой счет, однако Незавершенный думал иначе.
Пользуясь сильным испугом Люстиг, Сенор проник в ее обнажившуюся память. Сумбурные видения и суетливые чувства захлестнули его. К нему пришли отражения Призрачного Замка, немного иного, чем тот, в котором они находились сейчас. И все-таки это тоже был Шаарн.
В одно мгновение он понял почти все. В отражениях Люстиг остались Гишаарн и Эрлана, Обрученная Со Смертью, которая совокуплялась с крылатыми псами. Были отражения ее ненависти и кое-как просматривалось зловещее колдовство Игама, Замурованного В Глине, кроме того присутствовали отражения обнаженного тела короля и женского тела Люстиг, каким оно было до превращения, восторг немыслимого сладострастия и упоение почти абсолютной властью. Как эта власть ускользнула из рук Люстиг, Сенор еще не понимал, но сильно подозревал, что существовал тайный сговор между Игамом и Эрланой. Игам сейчас находился рядом с ним и он был замурован в глине – это казалось лучшим свидетельством того, что Вдова Гишаарна не выполнила свою часть соглашения. На этом можно было сыграть. Холодный Затылок еще не знал – как именно, но сыграть стоило уже хотя бы для того, чтобы спасти в Призрачном Замке свою жизнь. За Существо Суо тревожиться не приходилось – Сенор видел, каким оно могло быть...
Наконец, превращенный карлик взял себя в руки. Его отражения замутились, он поспешно возводил защиту, но Сенор знал теперь достаточно. Положив ладонь на ножны, в которых покоился древний меч, он медленно пошел в сторону статуи, преодолевая свое отвращение и почти осязаемую вонь, царившую вокруг.
Поэтому он не видел, как из-под накидки Человека Мизинца Суора появилось легкое облачко серого тумана и поплыло вверх, к отверстию вертикального колодца, ведущего из подземелья наружу.
* * *
Желуг торопился. Он должен был успеть предупредить Гишаарна о том, что происходило в подземелье замка.Слепой, он помнил расположение любого камня в Шаарне. Изуродованное природой тело мешало ему двигаться быстро, он мог послать королю только ощущение своего сильнейшего беспокойства, но эти двуногие из Ксантрии были так тупы – для них мало значили ощущения. Желуг знал, что в лучшем случае Гишаарн просто отмахнется от беспричинных страхов, пришедших, как ему покажется, из ниоткуда. В худшем – пожмет плечами и выпьет что-нибудь из этих ужасных зелий, превращающих мозг в поле для чужих игр, а тело – в послушную марионетку.
Поэтому хошинхо волок к королю свое тщедушное тело, торопясь принести столь смутное для двуногого сообщение.
Наконец, он понял, что ему придется взлететь, оторвавшись от неизменной твердыни Шаарна, чтобы побыстрее достичь королевской башни, пусть даже рискуя затеряться в течениях Хаоса. Теперь он искал открытую площадку, с которой можно было сделать прыжок и расправить хилые крылья.
Даже в том случае, если Желуг долетит, он не мог быть уверен в том, что король правильно его поймет. Такова уж была судьба последнего хошинхо Ксантрии – влачить существование без надежды, среди жалких тварей и вдобавок служить одному из них в обмен на пристанище в Тени, потому что больше некому было служить и потому что он не знал других пристанищ.
Желуг не испытывал к Гишаарну чувства, которое двуногие назвали бы привязанностью, и уж ни в коем случае не любовь. Ему вообще были неведомы чувства двуногих. Он жил в своей собственной реальности, во тьме, пронизанной беспокойством и страхами множества существ. Его недостижимым идеалом был покой. В древнем королевстве Ксантрия хошинхо обретали покой в своих гнездах на вершинах каменных башен, поднимавшихся до небес и выстроенных тогда, когда люди были их рабами. Хошинхо не было равных в том исчезнувшем мире. Двуногих они лишь терпели рядом с собой. Несмотря на вырождение, Желуг помнил об этом.
Трое из другого мира, появившиеся в Призрачном замке, были не более понятны ему, чем люди Ксантрии, но он ясно ощущал исходящий от них запах разрушения, угрожавшего остаткам древнего королевства.
* * *
Этот запах пришел к нему вместе со страхом, как только он увидел странников Хаоса. С того мгновения Желуг не обделял их своим вниманием.Он «видел» превращения Существа, Не Имеющего Пола, и это наполнило его еще большим ужасом. Он чувствовал смертоносную силу, заключенную в мече, который носил один из чужеземцев. А в карлике он сразу узнал женщину, побывавшую в Призрачном замке много сотен изменений тому назад.
Тогда это существо едва не подчинило себе короля, оно было коварным, почти как Эрлана, Обрученная Со Смертью, что и привело их к непримиримой вражде. Желуг даже помнил ландшафт, в котором Люстиг была превращена во время охоты на Озеро Изумрудного Света, далеко за пределами Шаарна, и помнил ярость короля, когда тот обнаружил рядом с собой бородатого карлика вместо женщины...
Мало кто, кроме Желуга, знал о тайных пружинах того давнего колдовства. А хошинхо знал и помнил все. В этом, отчасти, было его назначение. Он покидал Шаарн только в единственном случае – на плече короля, крепко вцепившись когтями в шкуру синего кота. В тот раз он скрыл от Гишаарна все, что знал о сговоре между Игамом и Эрланой, потому что хотел сохранить неизменным королевство, которое носил вместе с собой по течениям Хаоса След Свиньи Кружедда.
Но теперь вдова стала слишком опасна и внушала Желугу гораздо большие опасения, чем прежде. Запах ужаса, исходивший от нее, забивал все остальные запахи. Ее сила таилась в ее предназначении. Она была самоубийственным порождением самой Ксантрии, воплощением зревшего с забытых времен древнего проклятия.
Однако для хошинхо это были абстракции. Единственное, чему он верил, это своему собственному страху.
* * *
То, что у двуногих было два пола, казалось Желугу вопиющей дикостью. Древние хошинхо Ксантрии были гермафродитами и приносили потомство лишь один раз перед смертью. Сам Желуг не мог сделать даже этого. Но зато он не мог и умереть естественным для хошинхо образом. Покончить с собой или быть убитым – вот выбор, который оставила ему судьба.Желуг размышлял об этом, пока взбирался на открытую площадку у замковой стены. Он повертелся на месте, ловя смутное воспоминание о том, в какой стороне находится королевская башня. Среди вечной тьмы, в которую был погружен хошинхо, ему казалось гораздо более легким узнать намерения немого, чем найти камень, лежащий в нескольких шагах. Если только это не был ЧЕЙ-ТО камень... Твердое и невидимое становилось тогда мягким и податливым; оно приобретало то, что Желуг ощущал, как запах. Свой, ни с чем не сравнимый запах был у Гишаарна, Эрланы, Игама, Замурованного В Глине. Был он и у королевских покоев. Не имело запаха только существо из Мертвых Времен и его Желуг воспринимал, как нечто зыбкое и множественное одновременно...
Хошинхо расправил крылья и прыгнул с площадки вниз. Ландшафт, окружавший замок, успел измениться, пока Желуг взбирался на стену. Над каменным островом теперь нависал бесконечный низкий свод, источавший ровный голубой свет. Башни Шаарна темными пальцами пронизывали голубое сияние, но не отбрасывали теней. В этом сиянии, прекрасном и жутком, которого Желуг не мог видеть, он полетел в направлении королевской башни, тяжело взмахивая искалеченными крыльями.
* * *
То, что наперерез ему движется какая-то тень, выстрелившая с одной из башен, Желуг почувствовал слишком поздно.Тень догоняла хошинхо. Она оказалась плотным, округлым предметом, выбрасывавшим из себя кусочки собственного вещества, измельченные в пыль. Приблизившись вплотную к слуге короля, предмет распался на сотни липких извивающихся нитей, которые намертво впились в крылья и тело хошинхо. Желуг издал крик, полный неподдельного ужаса, – ему показалось, что его смывает волна, пришедшая из Хаоса. Но Тень была не при чем. Один из убийц, составлявших Существо Суо, делал свою работу...
Хошинхо судорожно забил крыльями, но уже не мог взмахнуть ими – они увязли в липкой траурной сети. Сила, которую хранил в себе След, увлекла Желуга вниз, все убыстряя его падение к древним скалам и башням Шаарна, ощетинившимся наростами, завитыми в спирали.
Поскольку Желуг не мог умереть, родив нового хошинхо, ему пришлось пережить долгий ужас медленной, но неотвратимо приближавшейся смерти, и смерть эта пришла к нему черной вспышкой немыслимой боли, а потом последний из рода древних властителей Ксантрии перестал существовать.
Рядом с его останками на камнях оказались разбросаны жирные черные капли. Спустя несколько мгновений после гибели Желуга эти капли собрались в ручей, текущий вверх, к возвышенному угловатому уступу. Добравшись до вершины уступа, ручей превратился в полоску серого тумана, медленно поплывшую в сторону башни, под которой находилась тюрьма Игама, Замурованного В Глине.
Часть Существа из Мертвых Времен возвращалась к своему хозяину.
7. ПОСРЕДНИК
В самой глубине комнаты, свернутой в суживающуюся спираль, Эрлана, Обрученная Со Смертью, плела нити своего колдовства.
В этом искусстве Вдове Гишаарна было далеко до Игама; настоящие видения и силы были неподвластны ей, как и любому из смертных. Она могла прикасаться только к теням древнейших из проявлений магической природы и купила право всего лишь служить им, изредка взывая к помощи. Может быть, в этом было ее благо, ведь рассудок двуногих бессилен в абсолютно магическом мире. Кроме того, плата за помощь ужасна и извращенна с точки зрения людей, а Эрлана уже давно заплатила свою цену. Вдова оказалась слабой колдуньей, но для ее целей было достаточно и того, что она умела...
Для начала ей был необходим Посредник. Ее тайный Посредник жил поблизости от Эрланы с тех самых пор, как Вдова получила первые знаки своего предназначения. Самый младший из слуг демонов Тени, живущий в мире, лишь немного отличающемся от мира Обрученной Со Смертью, был, тем не менее, гораздо могущественнее любого из мастеров человеческой магии. Эрлана знала, чего он потребует за свою помощь, но это уже давно не пугало ее, более того, – приносило ей ни с чем не сравнимое удовольствие...
Она съела несколько плотно скатанных шариков из липкого вещества, похожего на смолу, которые делал для нее Посредник. Когда вокруг всех предметов в комнате возникло слабое свечение, Эрлана сожгла в медном светильнике клок жестких рыжих волос. Они сгорели с треском, рассыпав фиолетовые искры, а пространство наполнилось сильным и странным запахом. По ее телу разливалось приятное тепло. Тишина вокруг стала ватной и в ней гулко отдавался любой, даже самый слабый звук... Время замедлило свой бег... В непрерывной цепи мгновений, следовавших одно за другим, появились промежутки, словно что-то раздвигало их невидимыми пальцами... Вдова Гишаарна узнавала об этом, когда свет, исходивший от предметов, начинал мерцать. В существовании окружающего мира обнаруживались удлиняющиеся провалы, в которых не было ничего, кроме неописуемого ужаса... Обрученная Со Смертью не смела двинуться с места. Посредник приходил к ней через один из этих провалов, проскальзывая в пульсирующую щель между миром людей и демонической вселенной. Когда щель расширилась настолько, что время существования предметов стало в восприятии Эрланы таким же, как время их небытия, она услышала далекий стук когтей.
С каждым новым исчезновением мира звук становился все ближе и ближе, пока не заполнил собою ее опустевший череп...
В зеркалах, висящих на стенах, исчезли изображения, предметы перестали отражать свет.
Когда комната в очередной раз появилась перед Эрланой, в ней оказалось существо, похожее на крылатого пса. Оно подошло ближе, стуча когтями по каменному полу. Мгновения слились в непрерывно текущую реку и пространство вокруг женщины снова стало таким, каким она привыкла его видеть.
Зато теперь начал меняться крылатый пес. Что-то неуловимое в его облике, угадываемое лишь видевшей это много раз Эрланой, силилось вырваться из-под шкуры пса и спустя несколько мгновений шкура сгнила, оплыла отвратительной полужидкой массой. Из-под нее появился шакал, покрытый нетающим инеем; его глаза были двумя кусками желтоватого льда, а вместо языка свисал набок хвост наполовину проглоченной розовой мыши.
– Ты был на псарне? – ласково и заискивающе спросила Обрученная Со Смертью, опускаясь перед ним на колени и поглаживая его шею, покрытую рыжей взъерошенной шерстью.
– Говори быстрее, двуногая тварь, – произнес бы шакал, если бы говорил на человеческом языке. Звуки, которые он издавал, были всего лишь сдавленными завываниями, вырывавшимися из звериной глотки. Эрлана уже давно не удивлялась тому, что вообще понимает их.
– Меня могут хватиться на псарне, – провыл слуга демонов Тени. – Говори, или я уйду. В любом случае, ты заплатишь мне...
На красивом и гладком лице Вдовы отразилась досада.
– Кое-кто в замке может помешать мне...
– О чем ты болтаешь? Разве Игам сбежал?!
– Нет. Но в Шаарн пришли трое чужих, странствующих по Тени. Это означает, что у них есть След.
– Я знаю об этом, – злобно взвыл шакал. – Трое двуногих, таких же ничтожных, как и ты... Не беспокой меня по пустякам! И получше присматривай за Игамом.
Эрлане стоило большого труда сдержать себя.
– Но ты упустил одну мелочь, – произнесла она с расстановкой. – Один из них владеет могущественными амулетами. Его След – это меч Торра...
– Что?! – рык шакала был оглушительным, как удар грома. – Меч Торра здесь, в Шаарне?!
– Но это еще не все, – вдова Гишаарна вытерла ладонями пот с висков. Свечение предметов стало почти невыносимым для ее глаз. – Мне кажется, что один из амулетов – вещица Игама. Третий амулет когда-то принадлежал самому Рофо.
– Не слишком ли много для одного двуногого? – мышиный хвост судорожно забился в пасти шакала.
– Да, это очень много для одного двуногого... Но есть еще одна трудность. Другой среди этих троих – демон из Мертвых времен...
Ярость шакала была подобна урагану, с воем ворвавшемуся в спиральную комнату. Он превратился в рыжий смерч, разметавший светящиеся предметы и заставивший мерцать сознание Эрланы. Летящие льдинки искололи ее тело и лицо, а холод пробрал до костей.
Когда ветер улегся, она обнаружила, что ее волосы покрыты желтым инеем. Тем не менее, она разомкнула окоченевшие губы и сказала с плохо скрываемой насмешкой:
– Думаю, что явившись сюда, он утратил большую часть своего могущества. Передай это своему хозяину...
– Он и твой хозяин тоже, двуногая тварь!
– Хорошо. Передай это хозяину и пусть он поможет мне уничтожить этих троих.
Шакал уставился на нее двумя кусками нетающего льда.
– Ты не забыла, что должна привести Призрачный Замок в Ледяную Обитель? – спросил он потом. Мышка в его пасти трепетала в агонии.
– Я делаю все, чтобы вернуть Замок, – быстро проговорила Вдова, испугавшись подозрения, которое могло возникнуть у слуги демонов.
– Тебя создали для этого. Запомни: у двуногого нет жизни вне предопределения. Игам не должен оказаться на свободе. Я буду поблизости... Сейчас ты заплатишь мне, а потом я помогу тебе уничтожить пришедших в замок.
– У нас мало времени, – Эрлана предприняла слабую попытку возразить шакалу. – Они уже нашли тюрьму Игама.
– Его стережет мое колдовство! – взвыл шакал, разбросав вокруг себя облако инея. – Они найдут только собственную гибель!
Мышиный хвост в его пасти двигался, словно змеиный язык.
– Я слишком долго был презренным псом, – тихо добавил он и медленно поднялся на задние лапы. Не в силах отвести глаза, Эрлана смотрела на происходившие с ним ужасные метаморфозы... Потом шакал протянул вперед лапы, оканчивающиеся отвратительным подобием человеческих ладоней, опрокинул Обрученную Со Смертью на усыпанный инеем пол и стал совокупляться с нею.
Отвращение и похоть душили ее. Черный лед заполнил внутренности, в глазах потемнело и к ней пришли видения Ледяной Обители, где ее поджидало настоящее удовлетворение и кошмарный любовник – ее безраздельный властелин.
В этом искусстве Вдове Гишаарна было далеко до Игама; настоящие видения и силы были неподвластны ей, как и любому из смертных. Она могла прикасаться только к теням древнейших из проявлений магической природы и купила право всего лишь служить им, изредка взывая к помощи. Может быть, в этом было ее благо, ведь рассудок двуногих бессилен в абсолютно магическом мире. Кроме того, плата за помощь ужасна и извращенна с точки зрения людей, а Эрлана уже давно заплатила свою цену. Вдова оказалась слабой колдуньей, но для ее целей было достаточно и того, что она умела...
Для начала ей был необходим Посредник. Ее тайный Посредник жил поблизости от Эрланы с тех самых пор, как Вдова получила первые знаки своего предназначения. Самый младший из слуг демонов Тени, живущий в мире, лишь немного отличающемся от мира Обрученной Со Смертью, был, тем не менее, гораздо могущественнее любого из мастеров человеческой магии. Эрлана знала, чего он потребует за свою помощь, но это уже давно не пугало ее, более того, – приносило ей ни с чем не сравнимое удовольствие...
Она съела несколько плотно скатанных шариков из липкого вещества, похожего на смолу, которые делал для нее Посредник. Когда вокруг всех предметов в комнате возникло слабое свечение, Эрлана сожгла в медном светильнике клок жестких рыжих волос. Они сгорели с треском, рассыпав фиолетовые искры, а пространство наполнилось сильным и странным запахом. По ее телу разливалось приятное тепло. Тишина вокруг стала ватной и в ней гулко отдавался любой, даже самый слабый звук... Время замедлило свой бег... В непрерывной цепи мгновений, следовавших одно за другим, появились промежутки, словно что-то раздвигало их невидимыми пальцами... Вдова Гишаарна узнавала об этом, когда свет, исходивший от предметов, начинал мерцать. В существовании окружающего мира обнаруживались удлиняющиеся провалы, в которых не было ничего, кроме неописуемого ужаса... Обрученная Со Смертью не смела двинуться с места. Посредник приходил к ней через один из этих провалов, проскальзывая в пульсирующую щель между миром людей и демонической вселенной. Когда щель расширилась настолько, что время существования предметов стало в восприятии Эрланы таким же, как время их небытия, она услышала далекий стук когтей.
С каждым новым исчезновением мира звук становился все ближе и ближе, пока не заполнил собою ее опустевший череп...
В зеркалах, висящих на стенах, исчезли изображения, предметы перестали отражать свет.
Когда комната в очередной раз появилась перед Эрланой, в ней оказалось существо, похожее на крылатого пса. Оно подошло ближе, стуча когтями по каменному полу. Мгновения слились в непрерывно текущую реку и пространство вокруг женщины снова стало таким, каким она привыкла его видеть.
Зато теперь начал меняться крылатый пес. Что-то неуловимое в его облике, угадываемое лишь видевшей это много раз Эрланой, силилось вырваться из-под шкуры пса и спустя несколько мгновений шкура сгнила, оплыла отвратительной полужидкой массой. Из-под нее появился шакал, покрытый нетающим инеем; его глаза были двумя кусками желтоватого льда, а вместо языка свисал набок хвост наполовину проглоченной розовой мыши.
– Ты был на псарне? – ласково и заискивающе спросила Обрученная Со Смертью, опускаясь перед ним на колени и поглаживая его шею, покрытую рыжей взъерошенной шерстью.
– Говори быстрее, двуногая тварь, – произнес бы шакал, если бы говорил на человеческом языке. Звуки, которые он издавал, были всего лишь сдавленными завываниями, вырывавшимися из звериной глотки. Эрлана уже давно не удивлялась тому, что вообще понимает их.
– Меня могут хватиться на псарне, – провыл слуга демонов Тени. – Говори, или я уйду. В любом случае, ты заплатишь мне...
На красивом и гладком лице Вдовы отразилась досада.
– Кое-кто в замке может помешать мне...
– О чем ты болтаешь? Разве Игам сбежал?!
– Нет. Но в Шаарн пришли трое чужих, странствующих по Тени. Это означает, что у них есть След.
– Я знаю об этом, – злобно взвыл шакал. – Трое двуногих, таких же ничтожных, как и ты... Не беспокой меня по пустякам! И получше присматривай за Игамом.
Эрлане стоило большого труда сдержать себя.
– Но ты упустил одну мелочь, – произнесла она с расстановкой. – Один из них владеет могущественными амулетами. Его След – это меч Торра...
– Что?! – рык шакала был оглушительным, как удар грома. – Меч Торра здесь, в Шаарне?!
– Но это еще не все, – вдова Гишаарна вытерла ладонями пот с висков. Свечение предметов стало почти невыносимым для ее глаз. – Мне кажется, что один из амулетов – вещица Игама. Третий амулет когда-то принадлежал самому Рофо.
– Не слишком ли много для одного двуногого? – мышиный хвост судорожно забился в пасти шакала.
– Да, это очень много для одного двуногого... Но есть еще одна трудность. Другой среди этих троих – демон из Мертвых времен...
Ярость шакала была подобна урагану, с воем ворвавшемуся в спиральную комнату. Он превратился в рыжий смерч, разметавший светящиеся предметы и заставивший мерцать сознание Эрланы. Летящие льдинки искололи ее тело и лицо, а холод пробрал до костей.
Когда ветер улегся, она обнаружила, что ее волосы покрыты желтым инеем. Тем не менее, она разомкнула окоченевшие губы и сказала с плохо скрываемой насмешкой:
– Думаю, что явившись сюда, он утратил большую часть своего могущества. Передай это своему хозяину...
– Он и твой хозяин тоже, двуногая тварь!
– Хорошо. Передай это хозяину и пусть он поможет мне уничтожить этих троих.
Шакал уставился на нее двумя кусками нетающего льда.
– Ты не забыла, что должна привести Призрачный Замок в Ледяную Обитель? – спросил он потом. Мышка в его пасти трепетала в агонии.
– Я делаю все, чтобы вернуть Замок, – быстро проговорила Вдова, испугавшись подозрения, которое могло возникнуть у слуги демонов.
– Тебя создали для этого. Запомни: у двуногого нет жизни вне предопределения. Игам не должен оказаться на свободе. Я буду поблизости... Сейчас ты заплатишь мне, а потом я помогу тебе уничтожить пришедших в замок.
– У нас мало времени, – Эрлана предприняла слабую попытку возразить шакалу. – Они уже нашли тюрьму Игама.
– Его стережет мое колдовство! – взвыл шакал, разбросав вокруг себя облако инея. – Они найдут только собственную гибель!
Мышиный хвост в его пасти двигался, словно змеиный язык.
– Я слишком долго был презренным псом, – тихо добавил он и медленно поднялся на задние лапы. Не в силах отвести глаза, Эрлана смотрела на происходившие с ним ужасные метаморфозы... Потом шакал протянул вперед лапы, оканчивающиеся отвратительным подобием человеческих ладоней, опрокинул Обрученную Со Смертью на усыпанный инеем пол и стал совокупляться с нею.
Отвращение и похоть душили ее. Черный лед заполнил внутренности, в глазах потемнело и к ней пришли видения Ледяной Обители, где ее поджидало настоящее удовлетворение и кошмарный любовник – ее безраздельный властелин.
8. ЗАМУРОВАННЫЙ В ГЛИНЕ
Теперь Сенор мог коснуться глины руками. Зловоние здесь было почти нестерпимым. Внутри статуи шевелился кто-то. Слабые щупальца отражений коснулись его сознания. В них было что-то, заставившее его сердце забиться быстрее.
– Наконец, ты пришел, – донесся до придворного Башни тихий голос из отверстий в глине. – Входи, и мы поговорим.
– Мы можем говорить так, – Сенору стало немного не по себе.
– Войди и я покажу тебе кое-что, – глухой голос Игама был абсолютно безразличен, словно Замурованный В Глине знал наперед исход этой встречи. – Ты не пожалеешь. У тебя ведь есть Стеклянный Обруч...
Сенор дотронулся до обруча, в который вросли его волосы. В его положении не приходилось выбирать. Он ступил на один из скользких желобов. С большим трудом он взобрался по желобу к животу Четвероногого Бога. Отверстие, оказавшееся перед ним, было, конечно, слишком мало даже для человеческой головы. Но выйти из Бутылки Рофо, в которой он проводил время со слепой королевой Мелхоэд, тоже казалось невозможным.
– Думай о том, что внутри, – услышал он тихую подсказку Замурованного В Глине. Да и был ли это Игам? Неизвестно.
...Когда его плоть раздвинула глину, превратившуюся в колышущийся студень, Сенор почувствовал нарастающий ужас от того, что мог навеки остаться здесь, наполовину вмурованным в вещество, казавшееся непреодолимым. Оно вибрировало вокруг него, отделенное от тела немыслимо тонким промежутком... Потом появились темнота пространства и звуки, издаваемые другим существом. Но внутри статуи Шакала было еще кое-что – давно знакомы Сенору отражения, странным образом не проникавшие наружу. Он почувствовал, что кроме глины пленника охраняет магия.
– Это ты, Треттенсодд Сдалерн? – послал он в темноту первый робкий вопрос.
Тихий смешок был ему ответом. Сенор обернулся на звук и увидел во мраке какую-то неясную массу. Магическое зрение помогло ему разглядеть знакомую фигуру в рясе, подпоясанную дохлой змеей. Металлические заплаты на голом черепе и стеклянные кружки на глазах отбрасывали слабые отблески света, проникавшего сюда сквозь отверстия в глине. Черная рука была не видна, зато другая, белая, привычно перебирала разноцветные камни.
– Да, это я, Бродячий Монах Треттенсодд Сдалерн Тринадцатый. А еще я Кормилец Небесных Детей, Магистр Игры...
– Знаю, знаю, – с улыбкой перебил его Сенор. – Еще ты Сторож Хромых Лошадей, Хранитель Космического Яда и существо, давшее обет Проникновения...
На него обрушились воспоминания.
Он вспомнил костер, не гаснувший под дождем, живые стены лабиринта, растущие вверх, разноцветные черепа грызунов, трупы существ из Тени и обезглавленное тело Сдалерна Двенадцатого, из которого появился Сдалерн Тринадцатый...
– Тебе не очень помог твой амулет, – осторожно сказал Сенор, имея в виду перстень со светящимся камнем и обстоятельства, при которых они встретились снова.
– Наконец, ты пришел, – донесся до придворного Башни тихий голос из отверстий в глине. – Входи, и мы поговорим.
– Мы можем говорить так, – Сенору стало немного не по себе.
– Войди и я покажу тебе кое-что, – глухой голос Игама был абсолютно безразличен, словно Замурованный В Глине знал наперед исход этой встречи. – Ты не пожалеешь. У тебя ведь есть Стеклянный Обруч...
Сенор дотронулся до обруча, в который вросли его волосы. В его положении не приходилось выбирать. Он ступил на один из скользких желобов. С большим трудом он взобрался по желобу к животу Четвероногого Бога. Отверстие, оказавшееся перед ним, было, конечно, слишком мало даже для человеческой головы. Но выйти из Бутылки Рофо, в которой он проводил время со слепой королевой Мелхоэд, тоже казалось невозможным.
– Думай о том, что внутри, – услышал он тихую подсказку Замурованного В Глине. Да и был ли это Игам? Неизвестно.
...Когда его плоть раздвинула глину, превратившуюся в колышущийся студень, Сенор почувствовал нарастающий ужас от того, что мог навеки остаться здесь, наполовину вмурованным в вещество, казавшееся непреодолимым. Оно вибрировало вокруг него, отделенное от тела немыслимо тонким промежутком... Потом появились темнота пространства и звуки, издаваемые другим существом. Но внутри статуи Шакала было еще кое-что – давно знакомы Сенору отражения, странным образом не проникавшие наружу. Он почувствовал, что кроме глины пленника охраняет магия.
– Это ты, Треттенсодд Сдалерн? – послал он в темноту первый робкий вопрос.
Тихий смешок был ему ответом. Сенор обернулся на звук и увидел во мраке какую-то неясную массу. Магическое зрение помогло ему разглядеть знакомую фигуру в рясе, подпоясанную дохлой змеей. Металлические заплаты на голом черепе и стеклянные кружки на глазах отбрасывали слабые отблески света, проникавшего сюда сквозь отверстия в глине. Черная рука была не видна, зато другая, белая, привычно перебирала разноцветные камни.
– Да, это я, Бродячий Монах Треттенсодд Сдалерн Тринадцатый. А еще я Кормилец Небесных Детей, Магистр Игры...
– Знаю, знаю, – с улыбкой перебил его Сенор. – Еще ты Сторож Хромых Лошадей, Хранитель Космического Яда и существо, давшее обет Проникновения...
На него обрушились воспоминания.
Он вспомнил костер, не гаснувший под дождем, живые стены лабиринта, растущие вверх, разноцветные черепа грызунов, трупы существ из Тени и обезглавленное тело Сдалерна Двенадцатого, из которого появился Сдалерн Тринадцатый...
– Тебе не очень помог твой амулет, – осторожно сказал Сенор, имея в виду перстень со светящимся камнем и обстоятельства, при которых они встретились снова.