Страница:
– Какая глупость, милорд, - брезгливо поморщилась Рэйчел. - Если бы всё можно было решить рыцарским поединком этих двоих - я села бы в первый ряд зрителей, если хотите. Но беда в том, что на ристалище выйдут миллионы, одетые в хаки. Не будет рыцарского поединка. Будет бойня. Неужели вы не понимаете этого, милорд?!
– Я? Ну, я как раз понимаю.
– Я скажу вам более того. Это подлый замысел, и тот, кто нашёптывает его нашим знакомым в левое ухо, вовсе не желает помогать нам и спасать демократию от большевиков или нацистов. Он просто жаждет крови, и чем больше, тем лучше, чем больше погибнет людей, ни в чём не виновных, тем слаще. Поймите же, наконец! Неужели вам не известно, с какими силами рвутся войти в сообщение Гитлер и его мясники?!
– Мне кажется, вы преувеличиваете, миледи, - мягко проговорил Эдуард. - Да, я слышал, конечно, обо всех этих оккультных интересах. Но это…
– Демоны непременно приходят к тем, кто жаждет их увидеть. А потом - и к тем, кто ничего такого не думал. Поверьте пока мне на слово, милорд, - я имею все основания это утверждать.
– Миледи, - король покачал головой. - Миледи, не стоит подозревать меня в подобных желаниях. Да, я полагал, что Гитлер…
– И поэтому вы написали ему письмо?
– Вы… - Эдуард поднёс к губам сжатый кулак и тихонько кашлянул. - Вы знаете и об этом?!
– Я предпочла бы не знать многое из того, что мне известно, - Рэйчел сложила руки на коленях. - К сожалению, я не могу позволить себе такой роскоши. Только недавно я по-настоящему поняла, что означают эти слова Экклезиаста, - во многих знаниях таится печаль.
– Это была… ошибка.
– Да. Это была ошибка. Глупое мальчишество, совершенно недостойное монарха. Тем более - монарха британского, - голос Рэйчел звучал теперь не то, что непочтительно - сердито.
Да она отчитывает меня, как недоросля, изумился Эдуард, чувствуя, что испытывает отнюдь не гнев, а непонятное смущение в присутствии этой женщины. Да что же это со мной такое?!
Мужчины несносны, подумала Рэйчел. Несносны, как злые, невоспитанные дети. Боже правый, каково же приходится Джейку?! Единственному, наверное, взрослому в этой толпе безнадёжных детей.
– Я с большим удовольствием предпочёл бы сделать бывшее небывшим, - пробормотал король, смущаясь ещё больше и уже сердясь на себя за это. - Жаль, моя власть не простирается так далеко.
– Хотите сказать, что сегодня вы не поступили бы столь опрометчиво, милорд?
– Нет, - король выдержал взгляд Рэйчел. - Нет. И дело вовсе не в опрометчивости. Дело в другом. Мир изменился. Я тоже. Простите, миледи. И… много людей знают об этом?
– Не стоит вашего беспокойства, милорд. Как только я получу эти письма - их было всего два, не так ли? - я немедленно верну их вам. И мы забудем это недоразумение, как будто бы сделав бывшее небывшим. Вы согласны?
– Что же вы потребуете от меня взамен? - король прищурился, и пальцы его непроизвольно сжались в кулаки.
– Держать ваше слово, милорд, - лицо Рэйчел осветилось кроткой улыбкой, так что Эдуарду захотелось провалиться сквозь землю сию же секунду. - Только это, и ничего больше. Будьте самим собой. А оказанная услуга, как говорят на Востоке, ничего не стоит. Так какой же смысл торговаться из-за сущего пустяка?
– Что ж, - Эдуард выпрямился. - Не так-то легко ощущать себя жертвой вашего великодушия, миледи. Но я постараюсь. Что же касается нашего германского…
– Нет, нет, милорд, - перебила его Рэйчел. - Пожалуйста. Это чудовище, трупный червяк. Он использует любую нашу слабость, любой промах, чтобы подмять под себя всё. В его уме, в его притязаниях, даже в его воле нет ничего от мужчины. Это слабый человек, пытающийся жестокостью скрыть недостаток энергии, поразительные слабости, болезненный эгоизм, неоправданное высокомерие. Он, вся его мистика и эстетика - наиболее законченное воплощение зависти. Как все диктаторы, Гитлер любит только тех, кого он может презирать. Он опасен. Чудовищно опасен!
– А большевики? Разве не более они опасны?
– Там Джейк. Он найдёт выход.
– Неужели?
– Непременно. Иначе не может быть. А с этим чудовищем… Он - наша задача. Мы должны его остановить. Удержать.
– Вот видите, - король опустил плечи. - А ведь его сторонники - и не только сторонники - тоже тянутся к Уоллис. Мне уже сообщали, что некоторые из открыто симпатизирующих Адольфу персон пытались, и пытаются сейчас, как они это называют, "влиять" на Уоллис. Она не глупа, нет! Но она доверчива. Она плохо видит интригу.
– У неё нет опыта. Да и откуда ему взяться?
– Да, да. И я о том же! Мне представлялось, мы могли бы договориться с Германией о едином фронте против большевизма. Я не возражал, когда они вернули себе Рурский бассейн, в надежде, что они поймут наше послание.
– Они его поняли, милорд, - жёсткий блеск в глазах Рэйчел поразил короля. - Поняли именно так, как и должны были понять. Сильный - бьёт, слабого - бьют. И как можно договориться с тем, кто готов на всё, кто растлевает, унижает, порабощает весь немецкий народ во имя своей выдумки о "великой Германии"! Вы пытаетесь втолковать крокодилу, что можно лопать рыбу, не трогая уток. Беда в том, что крокодилу всё равно, чем набивать брюхо. Вы посеяли зубы дракона, милорд. И жатва - уже скоро.
– Ещё не поздно…
– Поздно. Я не стану сейчас говорить вам всего, что мне известно, милорд. Просто поверьте, что эти люди ничем не лучше большевиков. Тьма подсовывает их нам, пытаясь сыграть на нашем страхе перед Сталиным. Но нельзя ни в коем случае поддаваться. Потому что это такая же дорога в бездну, только посыпанная не красным песком, а коричневым. Не поздно ещё спасти тех, кого можно спасти. Но это трудно.
– А кто говорил, что будет легко? Я помогу Вашему… другу, леди Рэйчел. Ему ведь нужна помощь, не так ли?
– Понадобится. Весьма вероятно. Только ничего не предпринимайте без согласования с нами.
– Клянусь. Если всё это правда…
– К сожалению, далеко не только это.
– Послушайте, дорогая, - Эдуард взял стул и сел совсем близко к Рэйчел. - Конечно же, я не имею ни малейшего представления о том, в чём на самом деле состоит его замысел. Но, каков бы он ни был, - ему потребуются ресурсы. И немалые. Разве вашим банком можно закрыть эту брешь?
– Моим банком?! Что такое вы говорите, милорд. Это его банк. И это уже давно не банк, а финансовый консорциум. А помимо того, "Falcon Bank and Trust" - только самая верхушка айсберга. Вас, милорд, вероятно, не до конца информировали.
– Вероятно, это просто некому сделать, - насмешливо изогнул брови король. - Ваши люди отлично умеют хранить секреты. Всё, что я знаю - не более, чем догадки моих горе-шпионов и умницы Глокстона. Когда я говорил, что я - ваш друг и союзник, я именно это и имел в виду. Я понимаю, почему вы, вернее, ваши русские, опасаются принимать помощь. Это накладывает обязательства. В обычном случае - да. Но не теперь. Моё королевское слово, леди Рэйчел. Никаких условий с моей стороны. С нашей стороны. Говорят, у Британии нет друзей, а есть интересы. Мне с детства вдалбливали это, изо дня в день. Но что такое интересы? Разве они не в том, чтобы жить в мире, достатке, в кругу друзей? Или интерес в том, чтобы умирать неизвестно за что в десятках тысяч миль от родных берегов? Я немного знаю русских, миледи. Совсем немного, но… Я знаю, честь и справедливость они ценят превыше всего. Мы достаточно горя причинили русским. Я никогда не прощу отцу этой страшной истории с дядей Ники. Я должен вернуть долги. И мне нужна Уоллис. А русским - не нужно чужого. И своего они не отдадут, и это, чёрт возьми, правильно. Послушайте, Рэйчел, - Эдуард осторожно, но крепко накрыл руку Рэйчел своей. - Передайте вашему Джейку. Скажите Осоргину. Границы Империи до Великой войны? Никаких вопросов. Любые уступки в двухсотмильной зоне безопасности от русских границ. Технологическая помощь. Паритетный контроль на морских коммуникациях. Всё, что угодно!
– Пообещайте им Дарданеллы и Константинополь в придачу, милорд, - вздохнула Рэйчел.
– Они возьмут его сами. Пускай. Мне наплевать. Хоть Иерусалим, я не суеверен! Есть, кажется, такая потрясающая русская поговорка, где только Глокстон отыскал её, - лучше с умным потерять, чем с дураком найти.Кажется, так это звучит?
– Да, действительно, - Рэйчел улыбнулась. - Это действительно русская поговорка. И мне она очень нравится.
– Только вместе мы можем удержать мир от падения в пропасть, - снова заговорил Эдуард. - В этом ваш брат совершенно, удивительно, потрясающе прав. Нужно, наконец, перестать биться в припадках идиотизма и сесть за стол переговоров, разграничить зоны ответственности, определить задачи и приоритеты. Я догадываюсь, что нам понадобятся годы. Но… Помогите мне, леди Рэйчел. И мне, и вашим невероятным русским. Выиграют все. Вы меня слышите?
– Будет война, - глухо проговорила Рэйчел полным слёз голосом. - О, Господи Боже мой, какая страшная будет война.
– Да, да! Я знаю! - Король вскочил. - Вы ведь против того, чтобы сотрудничать с Адольфом? Я доверяю вашему чутью безоговорочно. Да он и мне самому отнюдь не внушает восторга! В конце концов, что бы там ни говорили, именно вы руководите своим королевством векселей и ассигнаций. В чем ещё заключается роль руководителя, как ни в том, чтобы вдохновлять подчинённых, заставлять их обыгрывать конкурентов на всех уровнях? Не вздумайте возражать, именно вы это и делаете! Проклятье, леди Рэйчел. Мне нужна Уоллис. Я хочу, чтобы она гордилась мной и верила мне. Для этого нужно так мало - просто быть честным! Кто, кроме вас, способен меня понять?!
– Не волнуйтесь так, милорд. У вас не очень здоровое сердце.
– К чёрту! Мы вместе сумеем скрутить этого бегемота Черчилля, я выбью из его лысого черепа дурацкую идею реванша за омерзительные авантюры прошлого века! Россия! Я приеду туда лично, как только это будет возможно. Я заставлю этих самодовольных уродов из Палаты Общин голыми пальцами просеять всю землю по унциям до последней песчинки в окрестностях Екатеринбурга, пока самая крошечная косточка дяди Ники и его несчастных детей и супруги не обретёт, наконец, покой в усыпальнице Романовых. Слышите?! Передайте это им. Всем. Я готов повторить это каждому из них - сам! Слышите?!
– Слышу, милорд. Прошу вас, - не волнуйтесь так. Я поняла. Границы, зоны безопасности. Это очень важно, безусловно. Но это потом. Однако, - неужели вы полагаете, что это понравится нашим Чемберленам и Галифаксам, всем этим "нашим лондонским парням"? Что они вам легко это позволят? Готовы ли вы к тому, чтобы противостоять им?
– Не позволят, миледи. Но мы ведь не станем ждать их милостивого разрешения, не так ли? Да, я готов. Я и Артур. Вы и ваши невозможные русские. Ваш брат и ваш сказочный волшебник Джейк. Все вместе, каждый в своей точке приложения сил. Разве Господь не творил чудес одним лишь Словом? А ведь мы созданы по Его образу и подобию. Миледи? Вы слышите?!
– Да, - Рэйчел взглянула на короля, и Эдуард ощутил, как у него защекотало в затылке. - Вы обещали, милорд. Вы дали мне слово. Слово короля.
– Я не просто обещаю, леди Рэйчел, - Эдуард снова опустился на стул рядом с Рэйчел и снова взял её пальцы в свои. - Я клянусь. Здесь и сейчас.
– О Боже, - Рэйчел вздрогнула. - Здесь и сейчас… Конечно. Здесь и сейчас.
– Леди Рэйчел, - Эдуард с беспокойством заглянул ей в лицо. - Что с вами?
– Всё в порядке, - она осторожно высвободила руку. - Я… Я помогу вам, милорд. Сделаю всё, что в моих силах.
– Благодарю вас, миледи. Вы не пожалеете об этом.
– Ещё успеете, милорд, - улыбнулась Рэйчел. Какая улыбка, подумал король. Какая женщина. - Хорошо. С Уоллис я познакомлюсь сама, об этом не беспокойтесь. Связь мы будем поддерживать через Осоргина и его людей, с вашей стороны пусть за всё отвечает Глокстон, он, кажется, славный старик, предан вам, и ему можно доверять. Лично нам встречаться пока не стоит, сплетен и так предостаточно. Осоргин выделит офицеров для охраны Уоллис. Это будет не очень просто, но мы справимся. Мои люди из пресс-службы поработают над планом газетной кампании, я думаю, это удастся закрыть нашими ресурсами. Я пришлю вам подробный отчёт. Мне, конечно же, потребуется некоторое время. Что касается вашего плана… Это большая работа для нашего аналитического отдела. Придётся им постараться. Вот уж служба, так уж служба, - добавила она по-русски.
– Что?!
– Ах, простите, милорд, - Рэйчел со всей возможной точностью, на которую оказалась способна, перевела сказанное на английский, упомянув сказку Ершова.
– Леди Рэйчел, - король восхищённо посмотрел на неё. - Клянусь Господом Богом! Вы великолепны.
– А я не хочу, - вдруг жалобно проговорила Рэйчел. - Я совсем, совсем не хочу… Простите. Не обращайте внимания. Итак?
– Я хотел бы перевести часть своих личных активов в "Фалкон". Весьма существенную часть.
– Если вы считаете, что в этом есть необходимость, - Рэйчел на секунду прикрыла веки. - Я ведь стараюсь вовсе не ради денег.
– Разумеется. И всё же нечестно требовать от вас тратить в мою пользу ваши собственные средства.
– Я пришлю вам номера корреспондентских счетов и инструкции, как сделать это так, чтобы не поднялся шум. В понедельник.
– Как пожелаете, дорогая.
– Что с вами, милорд?
– Ничего, - король провёл ладонью по волосам. - Чем больше я гляжу на вас, леди Рэйчел, тем больший интерес и, не побоюсь этого слова, восхищение вызывает во мне этот ваш таинственный Джейк. Если такая женщина, как вы… Что же говорить обо всех прочих?
– Он вовсе не таинственный, милорд. Просто он - самый лучший.
– А вы? - жадно спросил король.
– Конечно же, я, - Рэйчел гордо вскинула подбородок. - Конечно, я самая лучшая. Если бы я не верила в эти его слова, разве смогла бы я без него хоть час один прожить?!
– Столько веков, - тихо произнёс Эдуард. - Больше тысячи лет, Артур. Какая-то нежить, - они хотят, чтобы этой женщины и этого мальчика не было на свете? Малыш Эндрю… А она… Она просто - святая, - король вдруг странно содрогнулся всем телом и посмотрел на Глокстона. Тот рефлекторно отпрянул: глаза короля были белыми от бешенства, как молоко. - Кто бы это ни был, Артур. Как бы ни прятался, чем бы ни заслонялся. Мне всё равно, кто они, Артур. Я хочу видеть головы этих подонков в охотничьих медальонах у себя над камином. Недолго, и потом бросить их к её ногам. Если это существа из плоти и крови. А если это черти, то Гранд Флит и наши бомбовозы покажут им, что такое настоящий ад. Слышите меня, Артур?! Я не знаю, как и когда этот самый Гур собирается с ними разделаться. Это, в конце концов, его проблемы. Но эта женщина и этот мальчик - мои подданные. Пока. И я, их король и сюзерен, - если я не сумею защитить их, чего же я тогда стою?!
Войдя в кабинет короля, Глокстон увидел там, кроме Эдуарда, королевского герольдмейстера, который тоже явно был разбужен и доставлен пред августейшие очи с великой поспешностью. Он сдержанно кивнул.
– …И позаботьтесь о том, чтобы надлежащие регалии, британские и иностранные ордена, какие обычно жалуются наследнику британского престола, были подготовлены для вручения. Все необходимые церемонии с юным графом Роуэриком я проведу лично. Пока что нам необходимо сохранить всё в тайне.
– Ваше ве…
– Никогда не слышал ни от кого, что у меня проблемы с дикцией. А вот и старина Артур, - жизнерадостно приветствовал Глокстона король. - Долго же вы спите!
Глокстон улыбнулся. Он всегда вставал в половине шестого, делал гимнастику и приступал к делам. Это Эдуард обыкновенно дрых до полудня. Но деятельный и живой король так нравился Глокстону, что он, не задумываясь, простил сюзерену эту крошечную несправедливость.
– Прошу меня извинить, ваше величество.
Король секунду смотрел пристально на Глокстона, потом неожиданно весело улыбнулся и махнул рукой:
– Помогите нам сориентироваться, старина. Мы тут никак не можем прийти к консенсусу. Нет ли у вас в памяти свободного титула, который я мог бы…
Герольдмейстер старательно зашуршал списком. Глокстон уже понял, чего хочет от него король.
– Разумеется, ваше величество. Графство Риверсворд, на самой границе с Шотландией. Ваши коронные земли с тех пор, как последний граф Риверсворд скончался, не оставив наследников.
– Отлично, Артур! Вы просто клад, - Эдуард развернулся к герольдмейстеру. - Подготовьте Указ. Имя я впишу сам.
– Слушаюсь, ваше величество, - герольдмейстер умудрился поклониться, не вставая.
– К чему всё это, милорд? - спросил Глокстон, когда герольдмейстер покинул кабинет короля. - Тот, кто женится на графине, вполне может принять и титул графа Дэйнборо, там тоже нет наследников.
– Некоторых моих друзей, старина, не может устроить подобное положение дел, поверьте. Так нужно, - пропел король. - Я понимаю ваш намёк: что, королю-бездельнику нечем заняться? Погодите, Артур. Я ещё загоняю вас до седьмого… Какое там! До семисотого пота. Ну же! Приступим?
– Рэйчел! - крикнул он, не в силах справиться с собой. - Рэйчел! У меня есть для тебя новость. Настоящая, большая новость, Рэйчел!
– Что же это? - она улыбнулась. Какой же он ещё ребёнок, Господи, подумала Рэйчел. Что он опять там придумал?
Мальчик протянул ей бумагу. По мере того, как Рэйчел читала текст, лицо её делалось всё печальнее, а краска совсем отлила от него. Эндрю обмер от ужаса. Ведь он хотел, как лучше?!
– Ты… Ты не рада? - упавшим голосом, в котором зазвучали слёзы, спросил мальчик. - Прости меня, Рэйчел. Я… Я просто хотел…
Он даже придумал герб для Джейка. Настоящий герб. Такой, чтобы… И король утвердил его! Не сделал ни одного замечания, - ни одного! Щит, разделённый на три неравные части: вертикально пополам, левая часть - горизонтально. Справа - на червлёном поле - золотой грифон с мечом и короной в лапе. Слева вверху - крепостная башня над морем, внизу - лилии и вифлеемские звёзды, серебряные и золотые на синем. Значит, ничего этого и в самом деле не нужно?! Конечно, нет. Ни Джейку, ни Рэйчел. Я думал только о себе. Не о них. Какой стыд.
Мальчик опустил голову и спрятал руки за спину.
– Я понимаю, милый, - Рэйчел рассеянно положила письмо на столик рядом с её креслом. - Я понимаю.
– Рэйчел, - Эндрю опустился на ковёр у ног сестры и прижался своей головой к её коленям. - Я просто хочу, чтобы он поскорее вернулся. Почему он не взял тебя с собой, Рэйчел?! Из-за меня, да?
– Не только, малыш. Не только, - Рэйчел, вздохнув, погладила мальчика по голове. - Жизнь в России ужасна, мой милый. И будет такой ещё долго. Даже если бы это произошло, - я, вероятно, даже не смогла бы выйти одна на улицу. Разве это жизнь? Разве можно так жить, сидя взаперти, день за днём, годами? А Джейк? Он ведь очень занят. У него… Он бы разрывался между мною и долгом, тем, что он обязан там делать. Это только усложнило бы всё до невозможности, понимаешь? Так что проблема не в том, что разрешил - или не разрешил бы - король. Видишь ли. Король… У него всё иначе. А Джейк…
– Разве он любит тебя меньше, чем король - свою Уоллис?!
– Не знаю. Разве силу чувства можно измерить? Всё поверяется личностью, Тэдди. На что каждый из нас готов ради любви, ради любимого человека. Я убедилась - король готов сделать даже невозможное, чтобы любовь к Уоллис и её любовь помогали ему предстоять перед Всевышним за нацию и Британию. Здесь и сейчас. Но кто знает, как всё изменится завтра? А там, в России, в том "здесь и сейчас", никто, кроме Джейка, ничего не в состоянии сделать. Понимаешь, Тэдди? Поэтому он уехал туда. Ради нас. Ради меня и тебя. Один. И мы не имеем права мешать ему.
– Но ведь ты любишь его, Рэйчел!
– Да, Тэдди. Конечно. Я люблю его, и мне всё равно. Победит он или будет побеждён - всё равно, это ничего не изменит. Я люблю его - любого. Такого, как есть. Он должен был уехать, чтобы сдержать слово и сражаться. А я должна была его отпустить.
– Делай, что должен, - дрожащими губами прошептал Эндрю. - Делай, что должен. И случится, что суждено.
Он поднялся. И, выпрямившись во весь рост, изо всех сил сжал кулаки:
– Я клянусь тебе, Рэйчел. Пусть небо рухнет на землю, а Темза потечёт вспять. Я сделаю всё, чтобы вы были вместе. Никто на земле не достоин счастья быть вместе больше, чем ты и Джейк, Рэйчел. Пусть не сейчас, - но я клянусь. Слышишь, Рэйчел?! Клянусь.
Я всё ему скажу, поняла она. Всё - и сделаю это совсем скоро. Потому что он заслужил правду. Ах, Джейк, подумала Рэйчел, глядя на брата, ты можешь им гордиться. И я тоже.
Тридцать шестой и другие годы (продолжение). Документы, сообщения прессы, другие материалы
– Я? Ну, я как раз понимаю.
– Я скажу вам более того. Это подлый замысел, и тот, кто нашёптывает его нашим знакомым в левое ухо, вовсе не желает помогать нам и спасать демократию от большевиков или нацистов. Он просто жаждет крови, и чем больше, тем лучше, чем больше погибнет людей, ни в чём не виновных, тем слаще. Поймите же, наконец! Неужели вам не известно, с какими силами рвутся войти в сообщение Гитлер и его мясники?!
– Мне кажется, вы преувеличиваете, миледи, - мягко проговорил Эдуард. - Да, я слышал, конечно, обо всех этих оккультных интересах. Но это…
– Демоны непременно приходят к тем, кто жаждет их увидеть. А потом - и к тем, кто ничего такого не думал. Поверьте пока мне на слово, милорд, - я имею все основания это утверждать.
– Миледи, - король покачал головой. - Миледи, не стоит подозревать меня в подобных желаниях. Да, я полагал, что Гитлер…
– И поэтому вы написали ему письмо?
– Вы… - Эдуард поднёс к губам сжатый кулак и тихонько кашлянул. - Вы знаете и об этом?!
– Я предпочла бы не знать многое из того, что мне известно, - Рэйчел сложила руки на коленях. - К сожалению, я не могу позволить себе такой роскоши. Только недавно я по-настоящему поняла, что означают эти слова Экклезиаста, - во многих знаниях таится печаль.
– Это была… ошибка.
– Да. Это была ошибка. Глупое мальчишество, совершенно недостойное монарха. Тем более - монарха британского, - голос Рэйчел звучал теперь не то, что непочтительно - сердито.
Да она отчитывает меня, как недоросля, изумился Эдуард, чувствуя, что испытывает отнюдь не гнев, а непонятное смущение в присутствии этой женщины. Да что же это со мной такое?!
Мужчины несносны, подумала Рэйчел. Несносны, как злые, невоспитанные дети. Боже правый, каково же приходится Джейку?! Единственному, наверное, взрослому в этой толпе безнадёжных детей.
– Я с большим удовольствием предпочёл бы сделать бывшее небывшим, - пробормотал король, смущаясь ещё больше и уже сердясь на себя за это. - Жаль, моя власть не простирается так далеко.
– Хотите сказать, что сегодня вы не поступили бы столь опрометчиво, милорд?
– Нет, - король выдержал взгляд Рэйчел. - Нет. И дело вовсе не в опрометчивости. Дело в другом. Мир изменился. Я тоже. Простите, миледи. И… много людей знают об этом?
– Не стоит вашего беспокойства, милорд. Как только я получу эти письма - их было всего два, не так ли? - я немедленно верну их вам. И мы забудем это недоразумение, как будто бы сделав бывшее небывшим. Вы согласны?
– Что же вы потребуете от меня взамен? - король прищурился, и пальцы его непроизвольно сжались в кулаки.
– Держать ваше слово, милорд, - лицо Рэйчел осветилось кроткой улыбкой, так что Эдуарду захотелось провалиться сквозь землю сию же секунду. - Только это, и ничего больше. Будьте самим собой. А оказанная услуга, как говорят на Востоке, ничего не стоит. Так какой же смысл торговаться из-за сущего пустяка?
– Что ж, - Эдуард выпрямился. - Не так-то легко ощущать себя жертвой вашего великодушия, миледи. Но я постараюсь. Что же касается нашего германского…
– Нет, нет, милорд, - перебила его Рэйчел. - Пожалуйста. Это чудовище, трупный червяк. Он использует любую нашу слабость, любой промах, чтобы подмять под себя всё. В его уме, в его притязаниях, даже в его воле нет ничего от мужчины. Это слабый человек, пытающийся жестокостью скрыть недостаток энергии, поразительные слабости, болезненный эгоизм, неоправданное высокомерие. Он, вся его мистика и эстетика - наиболее законченное воплощение зависти. Как все диктаторы, Гитлер любит только тех, кого он может презирать. Он опасен. Чудовищно опасен!
– А большевики? Разве не более они опасны?
– Там Джейк. Он найдёт выход.
– Неужели?
– Непременно. Иначе не может быть. А с этим чудовищем… Он - наша задача. Мы должны его остановить. Удержать.
– Вот видите, - король опустил плечи. - А ведь его сторонники - и не только сторонники - тоже тянутся к Уоллис. Мне уже сообщали, что некоторые из открыто симпатизирующих Адольфу персон пытались, и пытаются сейчас, как они это называют, "влиять" на Уоллис. Она не глупа, нет! Но она доверчива. Она плохо видит интригу.
– У неё нет опыта. Да и откуда ему взяться?
– Да, да. И я о том же! Мне представлялось, мы могли бы договориться с Германией о едином фронте против большевизма. Я не возражал, когда они вернули себе Рурский бассейн, в надежде, что они поймут наше послание.
– Они его поняли, милорд, - жёсткий блеск в глазах Рэйчел поразил короля. - Поняли именно так, как и должны были понять. Сильный - бьёт, слабого - бьют. И как можно договориться с тем, кто готов на всё, кто растлевает, унижает, порабощает весь немецкий народ во имя своей выдумки о "великой Германии"! Вы пытаетесь втолковать крокодилу, что можно лопать рыбу, не трогая уток. Беда в том, что крокодилу всё равно, чем набивать брюхо. Вы посеяли зубы дракона, милорд. И жатва - уже скоро.
– Ещё не поздно…
– Поздно. Я не стану сейчас говорить вам всего, что мне известно, милорд. Просто поверьте, что эти люди ничем не лучше большевиков. Тьма подсовывает их нам, пытаясь сыграть на нашем страхе перед Сталиным. Но нельзя ни в коем случае поддаваться. Потому что это такая же дорога в бездну, только посыпанная не красным песком, а коричневым. Не поздно ещё спасти тех, кого можно спасти. Но это трудно.
– А кто говорил, что будет легко? Я помогу Вашему… другу, леди Рэйчел. Ему ведь нужна помощь, не так ли?
– Понадобится. Весьма вероятно. Только ничего не предпринимайте без согласования с нами.
– Клянусь. Если всё это правда…
– К сожалению, далеко не только это.
– Послушайте, дорогая, - Эдуард взял стул и сел совсем близко к Рэйчел. - Конечно же, я не имею ни малейшего представления о том, в чём на самом деле состоит его замысел. Но, каков бы он ни был, - ему потребуются ресурсы. И немалые. Разве вашим банком можно закрыть эту брешь?
– Моим банком?! Что такое вы говорите, милорд. Это его банк. И это уже давно не банк, а финансовый консорциум. А помимо того, "Falcon Bank and Trust" - только самая верхушка айсберга. Вас, милорд, вероятно, не до конца информировали.
– Вероятно, это просто некому сделать, - насмешливо изогнул брови король. - Ваши люди отлично умеют хранить секреты. Всё, что я знаю - не более, чем догадки моих горе-шпионов и умницы Глокстона. Когда я говорил, что я - ваш друг и союзник, я именно это и имел в виду. Я понимаю, почему вы, вернее, ваши русские, опасаются принимать помощь. Это накладывает обязательства. В обычном случае - да. Но не теперь. Моё королевское слово, леди Рэйчел. Никаких условий с моей стороны. С нашей стороны. Говорят, у Британии нет друзей, а есть интересы. Мне с детства вдалбливали это, изо дня в день. Но что такое интересы? Разве они не в том, чтобы жить в мире, достатке, в кругу друзей? Или интерес в том, чтобы умирать неизвестно за что в десятках тысяч миль от родных берегов? Я немного знаю русских, миледи. Совсем немного, но… Я знаю, честь и справедливость они ценят превыше всего. Мы достаточно горя причинили русским. Я никогда не прощу отцу этой страшной истории с дядей Ники. Я должен вернуть долги. И мне нужна Уоллис. А русским - не нужно чужого. И своего они не отдадут, и это, чёрт возьми, правильно. Послушайте, Рэйчел, - Эдуард осторожно, но крепко накрыл руку Рэйчел своей. - Передайте вашему Джейку. Скажите Осоргину. Границы Империи до Великой войны? Никаких вопросов. Любые уступки в двухсотмильной зоне безопасности от русских границ. Технологическая помощь. Паритетный контроль на морских коммуникациях. Всё, что угодно!
– Пообещайте им Дарданеллы и Константинополь в придачу, милорд, - вздохнула Рэйчел.
– Они возьмут его сами. Пускай. Мне наплевать. Хоть Иерусалим, я не суеверен! Есть, кажется, такая потрясающая русская поговорка, где только Глокстон отыскал её, - лучше с умным потерять, чем с дураком найти.Кажется, так это звучит?
– Да, действительно, - Рэйчел улыбнулась. - Это действительно русская поговорка. И мне она очень нравится.
– Только вместе мы можем удержать мир от падения в пропасть, - снова заговорил Эдуард. - В этом ваш брат совершенно, удивительно, потрясающе прав. Нужно, наконец, перестать биться в припадках идиотизма и сесть за стол переговоров, разграничить зоны ответственности, определить задачи и приоритеты. Я догадываюсь, что нам понадобятся годы. Но… Помогите мне, леди Рэйчел. И мне, и вашим невероятным русским. Выиграют все. Вы меня слышите?
– Будет война, - глухо проговорила Рэйчел полным слёз голосом. - О, Господи Боже мой, какая страшная будет война.
– Да, да! Я знаю! - Король вскочил. - Вы ведь против того, чтобы сотрудничать с Адольфом? Я доверяю вашему чутью безоговорочно. Да он и мне самому отнюдь не внушает восторга! В конце концов, что бы там ни говорили, именно вы руководите своим королевством векселей и ассигнаций. В чем ещё заключается роль руководителя, как ни в том, чтобы вдохновлять подчинённых, заставлять их обыгрывать конкурентов на всех уровнях? Не вздумайте возражать, именно вы это и делаете! Проклятье, леди Рэйчел. Мне нужна Уоллис. Я хочу, чтобы она гордилась мной и верила мне. Для этого нужно так мало - просто быть честным! Кто, кроме вас, способен меня понять?!
– Не волнуйтесь так, милорд. У вас не очень здоровое сердце.
– К чёрту! Мы вместе сумеем скрутить этого бегемота Черчилля, я выбью из его лысого черепа дурацкую идею реванша за омерзительные авантюры прошлого века! Россия! Я приеду туда лично, как только это будет возможно. Я заставлю этих самодовольных уродов из Палаты Общин голыми пальцами просеять всю землю по унциям до последней песчинки в окрестностях Екатеринбурга, пока самая крошечная косточка дяди Ники и его несчастных детей и супруги не обретёт, наконец, покой в усыпальнице Романовых. Слышите?! Передайте это им. Всем. Я готов повторить это каждому из них - сам! Слышите?!
– Слышу, милорд. Прошу вас, - не волнуйтесь так. Я поняла. Границы, зоны безопасности. Это очень важно, безусловно. Но это потом. Однако, - неужели вы полагаете, что это понравится нашим Чемберленам и Галифаксам, всем этим "нашим лондонским парням"? Что они вам легко это позволят? Готовы ли вы к тому, чтобы противостоять им?
– Не позволят, миледи. Но мы ведь не станем ждать их милостивого разрешения, не так ли? Да, я готов. Я и Артур. Вы и ваши невозможные русские. Ваш брат и ваш сказочный волшебник Джейк. Все вместе, каждый в своей точке приложения сил. Разве Господь не творил чудес одним лишь Словом? А ведь мы созданы по Его образу и подобию. Миледи? Вы слышите?!
– Да, - Рэйчел взглянула на короля, и Эдуард ощутил, как у него защекотало в затылке. - Вы обещали, милорд. Вы дали мне слово. Слово короля.
– Я не просто обещаю, леди Рэйчел, - Эдуард снова опустился на стул рядом с Рэйчел и снова взял её пальцы в свои. - Я клянусь. Здесь и сейчас.
– О Боже, - Рэйчел вздрогнула. - Здесь и сейчас… Конечно. Здесь и сейчас.
– Леди Рэйчел, - Эдуард с беспокойством заглянул ей в лицо. - Что с вами?
– Всё в порядке, - она осторожно высвободила руку. - Я… Я помогу вам, милорд. Сделаю всё, что в моих силах.
– Благодарю вас, миледи. Вы не пожалеете об этом.
– Ещё успеете, милорд, - улыбнулась Рэйчел. Какая улыбка, подумал король. Какая женщина. - Хорошо. С Уоллис я познакомлюсь сама, об этом не беспокойтесь. Связь мы будем поддерживать через Осоргина и его людей, с вашей стороны пусть за всё отвечает Глокстон, он, кажется, славный старик, предан вам, и ему можно доверять. Лично нам встречаться пока не стоит, сплетен и так предостаточно. Осоргин выделит офицеров для охраны Уоллис. Это будет не очень просто, но мы справимся. Мои люди из пресс-службы поработают над планом газетной кампании, я думаю, это удастся закрыть нашими ресурсами. Я пришлю вам подробный отчёт. Мне, конечно же, потребуется некоторое время. Что касается вашего плана… Это большая работа для нашего аналитического отдела. Придётся им постараться. Вот уж служба, так уж служба, - добавила она по-русски.
– Что?!
– Ах, простите, милорд, - Рэйчел со всей возможной точностью, на которую оказалась способна, перевела сказанное на английский, упомянув сказку Ершова.
– Леди Рэйчел, - король восхищённо посмотрел на неё. - Клянусь Господом Богом! Вы великолепны.
– А я не хочу, - вдруг жалобно проговорила Рэйчел. - Я совсем, совсем не хочу… Простите. Не обращайте внимания. Итак?
– Я хотел бы перевести часть своих личных активов в "Фалкон". Весьма существенную часть.
– Если вы считаете, что в этом есть необходимость, - Рэйчел на секунду прикрыла веки. - Я ведь стараюсь вовсе не ради денег.
– Разумеется. И всё же нечестно требовать от вас тратить в мою пользу ваши собственные средства.
– Я пришлю вам номера корреспондентских счетов и инструкции, как сделать это так, чтобы не поднялся шум. В понедельник.
– Как пожелаете, дорогая.
– Что с вами, милорд?
– Ничего, - король провёл ладонью по волосам. - Чем больше я гляжу на вас, леди Рэйчел, тем больший интерес и, не побоюсь этого слова, восхищение вызывает во мне этот ваш таинственный Джейк. Если такая женщина, как вы… Что же говорить обо всех прочих?
– Он вовсе не таинственный, милорд. Просто он - самый лучший.
– А вы? - жадно спросил король.
– Конечно же, я, - Рэйчел гордо вскинула подбородок. - Конечно, я самая лучшая. Если бы я не верила в эти его слова, разве смогла бы я без него хоть час один прожить?!
* * *
Королевский "Бентли" въехал в гараж. Глокстон хотел выйти из автомобиля, но король вдруг схватил его за локоть:– Столько веков, - тихо произнёс Эдуард. - Больше тысячи лет, Артур. Какая-то нежить, - они хотят, чтобы этой женщины и этого мальчика не было на свете? Малыш Эндрю… А она… Она просто - святая, - король вдруг странно содрогнулся всем телом и посмотрел на Глокстона. Тот рефлекторно отпрянул: глаза короля были белыми от бешенства, как молоко. - Кто бы это ни был, Артур. Как бы ни прятался, чем бы ни заслонялся. Мне всё равно, кто они, Артур. Я хочу видеть головы этих подонков в охотничьих медальонах у себя над камином. Недолго, и потом бросить их к её ногам. Если это существа из плоти и крови. А если это черти, то Гранд Флит и наши бомбовозы покажут им, что такое настоящий ад. Слышите меня, Артур?! Я не знаю, как и когда этот самый Гур собирается с ними разделаться. Это, в конце концов, его проблемы. Но эта женщина и этот мальчик - мои подданные. Пока. И я, их король и сюзерен, - если я не сумею защитить их, чего же я тогда стою?!
* * *
Утром следующего дня посыльный с приказом короля прибыть во дворец немедленно, разбудил Глокстона в начале шестого. За окном ещё была непроглядная зимняя темень. Чертыхаясь и не попадая ногой в узкую штанину, Глокстон прыгал по комнате, пытаясь спросонья сообразить, что опять взбрело в светлую голову монарха. Вчера они проговорили до половины третьего ночи.Войдя в кабинет короля, Глокстон увидел там, кроме Эдуарда, королевского герольдмейстера, который тоже явно был разбужен и доставлен пред августейшие очи с великой поспешностью. Он сдержанно кивнул.
– …И позаботьтесь о том, чтобы надлежащие регалии, британские и иностранные ордена, какие обычно жалуются наследнику британского престола, были подготовлены для вручения. Все необходимые церемонии с юным графом Роуэриком я проведу лично. Пока что нам необходимо сохранить всё в тайне.
– Ваше ве…
– Никогда не слышал ни от кого, что у меня проблемы с дикцией. А вот и старина Артур, - жизнерадостно приветствовал Глокстона король. - Долго же вы спите!
Глокстон улыбнулся. Он всегда вставал в половине шестого, делал гимнастику и приступал к делам. Это Эдуард обыкновенно дрых до полудня. Но деятельный и живой король так нравился Глокстону, что он, не задумываясь, простил сюзерену эту крошечную несправедливость.
– Прошу меня извинить, ваше величество.
Король секунду смотрел пристально на Глокстона, потом неожиданно весело улыбнулся и махнул рукой:
– Помогите нам сориентироваться, старина. Мы тут никак не можем прийти к консенсусу. Нет ли у вас в памяти свободного титула, который я мог бы…
Герольдмейстер старательно зашуршал списком. Глокстон уже понял, чего хочет от него король.
– Разумеется, ваше величество. Графство Риверсворд, на самой границе с Шотландией. Ваши коронные земли с тех пор, как последний граф Риверсворд скончался, не оставив наследников.
– Отлично, Артур! Вы просто клад, - Эдуард развернулся к герольдмейстеру. - Подготовьте Указ. Имя я впишу сам.
– Слушаюсь, ваше величество, - герольдмейстер умудрился поклониться, не вставая.
– К чему всё это, милорд? - спросил Глокстон, когда герольдмейстер покинул кабинет короля. - Тот, кто женится на графине, вполне может принять и титул графа Дэйнборо, там тоже нет наследников.
– Некоторых моих друзей, старина, не может устроить подобное положение дел, поверьте. Так нужно, - пропел король. - Я понимаю ваш намёк: что, королю-бездельнику нечем заняться? Погодите, Артур. Я ещё загоняю вас до седьмого… Какое там! До семисотого пота. Ну же! Приступим?
* * *
Эндрю влетел в гостиную, словно на крыльях.– Рэйчел! - крикнул он, не в силах справиться с собой. - Рэйчел! У меня есть для тебя новость. Настоящая, большая новость, Рэйчел!
– Что же это? - она улыбнулась. Какой же он ещё ребёнок, Господи, подумала Рэйчел. Что он опять там придумал?
Мальчик протянул ей бумагу. По мере того, как Рэйчел читала текст, лицо её делалось всё печальнее, а краска совсем отлила от него. Эндрю обмер от ужаса. Ведь он хотел, как лучше?!
– Ты… Ты не рада? - упавшим голосом, в котором зазвучали слёзы, спросил мальчик. - Прости меня, Рэйчел. Я… Я просто хотел…
Он даже придумал герб для Джейка. Настоящий герб. Такой, чтобы… И король утвердил его! Не сделал ни одного замечания, - ни одного! Щит, разделённый на три неравные части: вертикально пополам, левая часть - горизонтально. Справа - на червлёном поле - золотой грифон с мечом и короной в лапе. Слева вверху - крепостная башня над морем, внизу - лилии и вифлеемские звёзды, серебряные и золотые на синем. Значит, ничего этого и в самом деле не нужно?! Конечно, нет. Ни Джейку, ни Рэйчел. Я думал только о себе. Не о них. Какой стыд.
Мальчик опустил голову и спрятал руки за спину.
– Я понимаю, милый, - Рэйчел рассеянно положила письмо на столик рядом с её креслом. - Я понимаю.
– Рэйчел, - Эндрю опустился на ковёр у ног сестры и прижался своей головой к её коленям. - Я просто хочу, чтобы он поскорее вернулся. Почему он не взял тебя с собой, Рэйчел?! Из-за меня, да?
– Не только, малыш. Не только, - Рэйчел, вздохнув, погладила мальчика по голове. - Жизнь в России ужасна, мой милый. И будет такой ещё долго. Даже если бы это произошло, - я, вероятно, даже не смогла бы выйти одна на улицу. Разве это жизнь? Разве можно так жить, сидя взаперти, день за днём, годами? А Джейк? Он ведь очень занят. У него… Он бы разрывался между мною и долгом, тем, что он обязан там делать. Это только усложнило бы всё до невозможности, понимаешь? Так что проблема не в том, что разрешил - или не разрешил бы - король. Видишь ли. Король… У него всё иначе. А Джейк…
– Разве он любит тебя меньше, чем король - свою Уоллис?!
– Не знаю. Разве силу чувства можно измерить? Всё поверяется личностью, Тэдди. На что каждый из нас готов ради любви, ради любимого человека. Я убедилась - король готов сделать даже невозможное, чтобы любовь к Уоллис и её любовь помогали ему предстоять перед Всевышним за нацию и Британию. Здесь и сейчас. Но кто знает, как всё изменится завтра? А там, в России, в том "здесь и сейчас", никто, кроме Джейка, ничего не в состоянии сделать. Понимаешь, Тэдди? Поэтому он уехал туда. Ради нас. Ради меня и тебя. Один. И мы не имеем права мешать ему.
– Но ведь ты любишь его, Рэйчел!
– Да, Тэдди. Конечно. Я люблю его, и мне всё равно. Победит он или будет побеждён - всё равно, это ничего не изменит. Я люблю его - любого. Такого, как есть. Он должен был уехать, чтобы сдержать слово и сражаться. А я должна была его отпустить.
– Делай, что должен, - дрожащими губами прошептал Эндрю. - Делай, что должен. И случится, что суждено.
Он поднялся. И, выпрямившись во весь рост, изо всех сил сжал кулаки:
– Я клянусь тебе, Рэйчел. Пусть небо рухнет на землю, а Темза потечёт вспять. Я сделаю всё, чтобы вы были вместе. Никто на земле не достоин счастья быть вместе больше, чем ты и Джейк, Рэйчел. Пусть не сейчас, - но я клянусь. Слышишь, Рэйчел?! Клянусь.
Я всё ему скажу, поняла она. Всё - и сделаю это совсем скоро. Потому что он заслужил правду. Ах, Джейк, подумала Рэйчел, глядя на брата, ты можешь им гордиться. И я тоже.
Тридцать шестой и другие годы (продолжение). Документы, сообщения прессы, другие материалы
[Секретариат ЦК ВКП(б)]
СОВ. СЕКРЕТНО
Считаю целесообразным подготовить материалы по беседам м-ла Тухачевского с фон Бломбергом в виде аналитической записки с приложением соответствующих протоколов и стенограмм. Сведения ген. Скоблина подтверждены службой безопасности "Falcon Bank and Trust" и могут быть признаны достаточным основанием для дальнейшей работы в этом направлении.
Большаков
1 декабря 1936 г.
Резолюция: к исполн. немедл.!!!
Городецкий (подпись)
* * *
Когда пытаешься свести к основоположному единству все многообразие, всю социальную и политическую многосторонность нашей Сталинской Конституции, - неизменно возвращаешься к четкой формуле, уже прочно усвоенной народным сознанием:
Конституция победившего социализма.
Когда задаешься, далее, целью вскрыть основные конкретные черты этой Конституции, как автобиографии социализма, - явственно выступают две определяющие её особенности. Они есть:
Конституция реальной демократии.
Конституция мира и братства народов.
Нечего доказывать, что в этих ее чертах - величайшая всемирно-историческая ее значимость. Величайшая взрывчатая сила, в ней заложенная: сила утверждающая, творческая, сила концентрации и консолидации нового мира, опирающегося на лучшие ценности общечеловеческой культуры.
Сталинская Конституция - плоть от плоти наших революционных лет. Живое единство революционной теории и революционной практики. Она в подлинном смысле завоевана, взята боем, вырвана у истории, - в эпопее октябрьских дней, в огне гражданской войны, в напряженной стратегии нэпа, в суровой выдержке социалистического наступления, в героическом труде пятилеток. Конституция победившего социализма - правовой итог Великой революции.
Проф. Н. Устрялов, "Самопознание социализма". Декабрь 1936 г.
* * *
[Секретариат ЦК ВКП(б)]
СЕКРЕТНО
т. Городецкому для ознакомления (пер. с французского)
"Франс Суар", декабрь 12, 1936.Не следует быть слишком уж наивными и полагать, будто в руководстве Советской России существует полное единство. Интриги против Сталина - несомненный факт. На большевистском Олимпе идут ожесточенные споры о путях дальнейшего развития страны в условиях прихода к власти в Германии национал-социалистического правительства и краха надежд на пролетарскую революцию в Европе и США, а также кризиса, явно переживаемого сейчас Коминтерном. Если линия Сталина начнёт окончательно брать верх, то ортодоксы, находящиеся под идейным влиянием и с подсказки "архитектора мировой революции" Троцкого, могут попытаться предпринять решительные меры. В Советской России, например, имеются популярные военные - герои сражений гражданской войны, возможно, неудовлетворённые своим сегодняшним подчинённым по отношению к бюрократии положением. В силу того, что свобода печати в СССР как таковая отсутствует, никакие сведения из кулуаров Кремля просочиться не могут, и для нас политическая борьба в окружении Сталина выглядит, как схватка бульдогов под ковром, из-под которого время от времени вылетают окровавленные трупы. Однако, в нашем распоряжении имеется информация, согласно которой Сталин располагает поддержкой некоей группы людей, условно именуемой "молодые львы" и стремящихся к возрождению былой мощи русской империи. Если Сталину удастся перетянуть их на свою сторону или каким-то иным способом вступить с ними в альянс, то эта новая конфигурация сил будет не только весьма интересной, но и очень опасной как для внутренней оппозиции Сталину в СССР, так и для Европы. "…"
Резолюция: попр. К-у заткн. рты эт. ид-м немедленно! т. Кашицкому к исп., сообщ. т. Ц-ву
Городецкий (подпись)
* * *
19 января 1937 года.Затягивание японской стороной подписание т.н. Антикоминтерновского пакта, которое предположительно должно было состояться в ноябре прошлого года, "вызывает искреннее недоумение германского правительства и рейхсканцлера Адольфа Гитлера". Разворачивающееся научно-техническое сотрудничество двух стран настоятельно требует заключения надлежащего соглашения в области внешней политики, консолидирующего усилия Германии и Японии в недопущении коммунистической агрессии и препятствовании распространению международно-олигархического еврейского капитала, говорится в посвящённой переговорам статье ведущего органа НСДАП "Фёлькишер Беобахтер". Немцы уже высказывали своё намерение расширить географию Пакта в Европе и в Азии, намереваясь поторопить Японию. Со своей стороны, японские высшие должностные лица заявляют, что приветствуют эту идею и что не хотели бы видеть данное соглашение как некий секретный сговор двух стран. Известно, что Япония ведёт по этому поводу консультации с САСШ. Несомненно, подобные действия Японии вызывают в МИД Германии сумятицу и растерянность, в то же время подталкивая немцев к поиску других возможных союзников, наиболее вероятными из которых выглядят, в частности, Польша и Италия. "…"