– Привет, Коль, к Вадику гость... Нет, не из братвы... И не барыга, и не мент... Просто какой-то придурковатый бомж... Я не пьян... И не рехнулся... Сейчас рехнешься ты. Почему?! Он упомянул об обстоятельствах смерти Олега. И погоняло Вадима правильно назвал!.. Ну слава богу! Дошло! Давай присылай кого-нибудь за ним... Да, не могу оставить пост!.. Сам дурак!.. Не канительтесь там... Все, отбой!..
– Не дрейфь, малахольный, – повесив трубку на рычаг, без прежней агрессивности обратился он к всхлипывающему, полуживому от страха Млечному Пути. – Если ты не врал, останешься жив-здоров. Вадим убогих не обижает!
Вскоре по мраморной лестнице спустились два дюжих молодых человека в таких же, как у «шкафа», костюмах, взяли Леонида под локти, в мгновение ока вознесли на второй этаж и завели в просторный светлый кабинет с узорчатым пушистым ковром на полу, изящной финской мебелью, огромным аквариумом до самого потолка, в котором важно плавали причудливые тропические рыбы, и широким, чисто вымытым, незашторенным окном с пуленепробиваемыми стеклами. В глубине кабинета за письменным столом сидел поджарый, средних лет мужчина в темном вязаном свитере.
– Оставьте нас, – оторвавшись от бумаг, негромко произнес он. Охранники безмолвно удалились. Внешне Арсеньев был очень похож на покойного старшего брата – те же мужественные волевые черты, тот же раздвоенный подбородок, те же синие глаза, но, в отличие от Олега, лицо Вадима уродовала печать какой-то дикой, варварской свирепости. Встретившись с ним взглядом, Киселев непроизвольно содрогнулся.
– Ты вроде болтал насчет кассеты? – не повышая голоса, спросил Викинг.
– Д-д-да! – пискнул Млечный Путь.
– Откуда она у тебя?
– Сашка... Клоп... просил... п-передать... если... его уб-бьют. – Хотя Вадим не проявлял признаков враждебности, Киселева колотила крупная дрожь, язык заплетался, по спине стекали ручейки пота.
– Значит, Клопа убили? – продолжал между тем расспрашивать Викинг.
– Д-д-да!
– И ты принес кассету?!
– П-п-принес!
– И что на ней записано?
– Н-не знаю! К-клянусь, н-не знаю!
– Гм-м, ну давай ее сюда. Послушаем. – Арсеньев-младший упруго поднялся из-за стола. – Ты присядь, отдохни пока, – предложил он Киселеву, указывая на кожаное кресло возле окна...
Викинг вернулся спустя час. Лицо Вадима побелело, на скулах катались желваки, губы сжались в узкую полоску, а синие глаза горели столь страшным смертельным огнем, что Млечный Путь едва не грохнулся в обморок.
– Выходит, Сашка Клоп сдох? – сквозь зубы переспросил Арсеньев-младший.
– И-и-и-и!!! – окончательно обезумевший от ужаса Леонид закрыл лицо ладонями.
– Не ссы, ты мне не нужен. Можешь идти! – глухо, словно сквозь вату, донесся до него мрачный голос Викинга.
Киселев робко поднялся и, втянув голову в плечи, попятился к дверям.
– Погоди, чуть не забыл, – вдруг, спохватившись, сказал Вадим. – Вот возьми. – Он вытащил из кармана и протянул Млечному Путю комок смятых сторублевых купюр. – Теперь свободен!
Выбежав сломя голову из офиса «Везувия», Леонид на одном дыхании промчался пять кварталов, потом остановился в первой попавшейся подворотне, отдышался, пересчитал деньги и, начисто позабыв недавние страхи, расплылся в широкой счастливой улыбке. Тысяча восемьсот рублей являлись для нищенствующего слабоумного бомжа Киселева действительно царским подарком!
8
ЭПИЛОГ
– Не дрейфь, малахольный, – повесив трубку на рычаг, без прежней агрессивности обратился он к всхлипывающему, полуживому от страха Млечному Пути. – Если ты не врал, останешься жив-здоров. Вадим убогих не обижает!
Вскоре по мраморной лестнице спустились два дюжих молодых человека в таких же, как у «шкафа», костюмах, взяли Леонида под локти, в мгновение ока вознесли на второй этаж и завели в просторный светлый кабинет с узорчатым пушистым ковром на полу, изящной финской мебелью, огромным аквариумом до самого потолка, в котором важно плавали причудливые тропические рыбы, и широким, чисто вымытым, незашторенным окном с пуленепробиваемыми стеклами. В глубине кабинета за письменным столом сидел поджарый, средних лет мужчина в темном вязаном свитере.
– Оставьте нас, – оторвавшись от бумаг, негромко произнес он. Охранники безмолвно удалились. Внешне Арсеньев был очень похож на покойного старшего брата – те же мужественные волевые черты, тот же раздвоенный подбородок, те же синие глаза, но, в отличие от Олега, лицо Вадима уродовала печать какой-то дикой, варварской свирепости. Встретившись с ним взглядом, Киселев непроизвольно содрогнулся.
– Ты вроде болтал насчет кассеты? – не повышая голоса, спросил Викинг.
– Д-д-да! – пискнул Млечный Путь.
– Откуда она у тебя?
– Сашка... Клоп... просил... п-передать... если... его уб-бьют. – Хотя Вадим не проявлял признаков враждебности, Киселева колотила крупная дрожь, язык заплетался, по спине стекали ручейки пота.
– Значит, Клопа убили? – продолжал между тем расспрашивать Викинг.
– Д-д-да!
– И ты принес кассету?!
– П-п-принес!
– И что на ней записано?
– Н-не знаю! К-клянусь, н-не знаю!
– Гм-м, ну давай ее сюда. Послушаем. – Арсеньев-младший упруго поднялся из-за стола. – Ты присядь, отдохни пока, – предложил он Киселеву, указывая на кожаное кресло возле окна...
Викинг вернулся спустя час. Лицо Вадима побелело, на скулах катались желваки, губы сжались в узкую полоску, а синие глаза горели столь страшным смертельным огнем, что Млечный Путь едва не грохнулся в обморок.
– Выходит, Сашка Клоп сдох? – сквозь зубы переспросил Арсеньев-младший.
– И-и-и-и!!! – окончательно обезумевший от ужаса Леонид закрыл лицо ладонями.
– Не ссы, ты мне не нужен. Можешь идти! – глухо, словно сквозь вату, донесся до него мрачный голос Викинга.
Киселев робко поднялся и, втянув голову в плечи, попятился к дверям.
– Погоди, чуть не забыл, – вдруг, спохватившись, сказал Вадим. – Вот возьми. – Он вытащил из кармана и протянул Млечному Путю комок смятых сторублевых купюр. – Теперь свободен!
Выбежав сломя голову из офиса «Везувия», Леонид на одном дыхании промчался пять кварталов, потом остановился в первой попавшейся подворотне, отдышался, пересчитал деньги и, начисто позабыв недавние страхи, расплылся в широкой счастливой улыбке. Тысяча восемьсот рублей являлись для нищенствующего слабоумного бомжа Киселева действительно царским подарком!
8
Сегодня Константину Ивановичу впервые за много лет привиделась во сне картина из далекого тюремного прошлого. Он стоял посреди разгромленной пресс-хаты, вокруг валялись стонущие, покалеченные ссученные, козлиный главарь, широко разинув фиксатую пасть, призывал на помощь «граждан начальников». Неожиданно из-под паханской шконки выполз забившийся туда с самого начала пятый козел – лупоглазый, неряшливый, небритый. Он вынул из кармана черную гадкую крысу, опустил ее на пол, указал пальцем на Дерюгина и хрипло скомандовал: «Фас!» Крыса начала стремительно расти, в считанные секунды сделавшись высотой в холке под два метра. Оскалив острые зубы, чудовище двинулось на Константина, но вдруг замерло. Между ним и Дерюгиным возник прямо в воздухе огромный сияющий золотом православный крест. Крыса попятилась назад, жалобно завизжала, повалилась на спину, засучила лапами и издохла... Константин Иванович открыл глаза. Большие настенные часы показывали полночь. «А сон-то вещий[63], – поднимаясь с постели, подумал бывший спецназовец. – Крыса скорее всего посланный по мою душу убийца. Раз не сработал вариант номер два – «унизить, растоптать морально», значит, пресс-секретарь Крымова неминуемо прибегнет к последнему «мокрому» аргументу! Одного не пойму – при чем тут пятый, недобитый козел? А, ладно, разберемся!»
Быстро одевшись, Дерюгин на миг замер. В доме незримо ощущалось чье-то постороннее, враждебное присутствие. Более того: обострившийся до предела слух уловил отчетливый скрип половицы на первом этаже. «Крыса уже рядом», – понял Константин Иванович, ловко свернул рулоном матрац и накрыл его одеялом так, что в темной комнате создалась полная иллюзия, будто на кровати лежит укутанный с головой спящий человек. Затем, встав сбоку от двери, Дерюгин принялся поджидать убийцу. По прошествии двух-трех минут дверь осторожно отворилась. В спальню бесшумно проник кряжистый, среднего роста человек с бельевой веревкой наготове и напряженно уставился на постель. «Собирается имитировать самоубийство! – догадался Константин Иванович. – Набросит спящему петлю на шею, рывком затянет и подвесит бесчувственное тело, допустим, на люстре! В результате у жертвы ни ссадин, ни синяков... Следы борьбы в комнате отсутствуют. Милиция со спокойным сердцем закрывает дело[64]. Грамотный, мерзавец!»
Между тем незваный гость, так и не распознав подлога, крадучись, на цыпочках двинулся к кровати. Бывший офицер спецназа действовал решительно и молниеносно. Прыгнув сзади на убийцу, Дерюгин левой ладонью захватил запястье его правой руки, резко отвел назад, с силой рванул вверх, к затылку, а правым предплечьем нажал на локоть атакованной конечности. Громко хрустнуло вывихнутое плечо. Незнакомец согнулся, выронил веревку и сдавленно замычал. Развивая успех, Константин Иванович ударом ступни в подколенный сгиб поставил «кряжистого» на колени, отпустил захваченную руку и жестко, без замаха рубанул ребром кулака по артерии, питающей кровью мозжечок[65].
Массивная туша, моментально обмякнув, уткнулась лицом в пол. Нащупав пульс, Дерюгин убедился, что незваный гость жив, и, включив свет, сноровисто обыскал поверженного противника. Он обнаружил ключи от машины, паспорт на имя Купцова Феликса Владиленовича, 1958 года рождения, а также «ТТ» с полной обоймой и патроном в патроннике. Поразмыслив секунд пять, Константин Иванович извлек из пистолета все заряды, ссыпал их в карман, сунул туда же паспорт, уселся на стул, положил ствол на колени и в ожидании, пока незадачливый киллер очухается, неторопливо прикурил сигарету...
– Присаживайтесь, Феликс, потолкуем, – ровным голосом предложил Константин Иванович.
Охая от боли в вывихнутом плече, убийца с трудом принял сидячее положение.
– Задворенко прислал? – полувопросительно-полуутвердительно произнес Дерюгин.
– Да, – чувствуя бессмысленность любых запирательств, глухо отозвался Купцов.
Внезапно Константин Иванович вспомнил вещий сон об уцелевшем прессовщике, натравившем на него крысу-монстра, пристально всмотрелся в пленного мокрушника, чертами лица действительно чем-то напоминавшего крупного грызуна, и, обуянный смутным подозрением, требовательно, напористо спросил:
– Кто таков Задворенко на самом деле? Какое отношение он имеет к пресс-хате «крытой» тюрьмы города «...»? Ведь имеет, да? По глазам вижу, ты в курсе! Отвечай! Живо! Не упускай последнего шанса на спасение!!!
Убийца обалдел. Феликсу показалось, будто взгляд Дерюгина подобно рентгеновским лучам пронизывает его насквозь.
– Последний шанс! – подчеркнуто повторил Константин Иванович, направив дуло «ТТ» точно в переносицу Купцова.
– Хорошо, хорошо, не стреляй! – забормотал деморализованный киллер и поспешно выложил историю превращения пресс-хатовского козла Мишки Лимона в поднарного петуха Однако-Ляльку, а потом в «сверхдоверенное лицо» олигарха Крымова, скандально известного телеведущего господина Задворенко.
– Так вон оно в чем дело! – внимательно выслушав откровения Феликса, холодно рассмеялся Дерюгин. – А я-то гадал, отчего физиономия телепрессовщика Задворенко кажется мне столь знакомой! Где я раньше встречал эту шушеру? Оказывается, в тюряге! Шустро он тогда под нары юркнул! Гм-м, напрасно я пожалел Лимона! Пожалуй, стоило вытащить гаденыша из-под шконки и... по крайней мере поганый язык вырвать!
– Значит, ты тот самый Вояка? – ошалело вытаращился Купцов. – Черт подери! Знал бы раньше, не сунулся бы сюда ни за какие коврижки! Хотя... ты вроде обещал подарить мне жизнь в обмен на откровенность? Или... соврал? – В глазах убийцы отразилась смертная тоска.
– Нет, не соврал, – отрицательно покачал головой Дерюгин. – Раз обещал подарить... подарю! Но сначала ты организуешь мне встречу с Задворенко, то бишь с Лимоном-Однако-Лялькой. Заманишь козла в ловушку. Прямо сейчас! Сумеешь?
– Да, – поразмыслив с полминуты, утвердительно кивнул Феликс. – Дай телефон!
Не поднимаясь со стула, Дерюгин бросил ему на колени мобильную трубку. Здоровой рукой киллер набрал номер.
– Здорово, Михаил! – дождавшись задворенковского «але», возбужденно выпалил он. – Есть для тебя приятнейший сюрприз!.. Да, справился... Нет, пока жив! А вот почему... Дерюгин, в натуре, тот проклятый Вояка, разгромивший вашу пресс-хату! Отвечаю за базар!.. Конечно, допросил... с пристрастием! Тут, красавец, связанный валяется! В доме, кроме нас, никого... Желаешь подъехать? Лично пообщаться? Ха-ха, прекрасно понимаю твои эмоции! Сколько? Час?! Ладно-ладно, больше не трону! Он твой по праву! Мы в спальне на втором этаже! Все, жду!..
– Прискачет через час! – отключив телефон, преданно отрапортовал Дерюгину Купцов. – Козлик вне себя от счастья! Аж соплями захлебывается! Надеется сполна поквитаться с тобой за прошлое!
Константин Иванович окинул убийцу долгим изучающим взглядом, встал, прошелся по комнате, будто бы невзначай уронил пистолет на кровать, рядом с левой рукой Феликса, рассеянно повернулся к нему спиной, неторопливо сделал два шага прочь и проворно обернулся. Перекошенный в гримасе дьявольской злобы, Купцов остервенело давил пальцами на спусковой крючок разряженного «ТТ».
– Горбатого могила исправит! – с искренним сожалением произнес бывший спецназовец и, брезгливо сморщившись, страшным боковым ударом ноги в висок отправил гнилую душу мокрушника прямым рейсом в геенну огненную. Затем он наклонился, приложил палец к сонной артерии Феликса, удостоверился в отсутствии пульса, взвалил труп на плечо, вынес во двор, погрузил в багажник своей «Нивы», уселся за руль и отправился к расположенному в пяти километрах от дома водохранилищу. Затормозив возле того места, где обычно удили рыбу местные жители, Дерюгин извлек тело из багажника, бегом отнес к самой дальней от берега полынье, спустил мертвого киллера под лед, бросил следом пистолет, ключи, патроны, вернулся к «Ниве» и через десять минут был снова дома. Машины, на которой приехал Купцов, в ближайших окрестностях не наблюдалось. Очевидно, покойный Феликс предусмотрительно оставил ее подальше от усадьбы, дабы шумом мотора не спугнуть ненароком жертву. «Пес с ней, с таратайкой убийциной, – устраиваясь в спальне на втором этаже поджидать Задворенко, подумал Константин Иванович. – До утра все равно не достоит! Обязательно угонят да на запчасти разберут. Народ в округе ушлый, палец в рот не клади!
– Попался, который кусался! – придя в чувство после всплеска дикой сатанинской радости, злорадно прохрипел Михаил. – Отольются кошке мышкины слезки! Ох отольются!!! Ты, падла, будешь подыхать о-о-очень медленно, в кошмарных муках! Уж я постараюсь! Отведу душу на полную катушку!!!
Задворенко наведался в подвал, упаковал в чемодан разнообразные палаческие причиндалы (тиски пальцедробительные, сверла зубные, иглы подноготные, щипцы, крючья, острый изогнутый серпом нож для сдирания кожи и т.д. и т.п.), положил чемодан в багажник «Мерседеса», лично сел за руль (свидетели ни к чему) и, поскуливая от нетерпения, погнал машину к усадьбе Дерюгина...
– Ну и ну! – с глубочайшим отвращением произнес Константин Иванович. – Богатая коллекция мерзостей! Любой маньяк-потрошитель от зависти загнется! Ты, оказывается, патологический садист типа афганских моджахедов или современных «борцов за независимость Ичкерии»! Придется тебя шлепнуть! Такие выродки не должны небо коптить!
– Не на-а-адо!!! – встав на колени и воздев руки к потолку, слезно взмолился Михаил. – Я исправлюсь! Матерью клянусь!!!
Дерюгин презрительно фыркнул, тщательно прицелился в голову Задворенко, но в последний момент передумал и медленно опустил ствол.
– Печать смерти на лице[66]! – еле слышно прошептал он. – Не стоит самому мараться... Подонок явно не жилец!
– А?! Чего вы говорите?! – встрепенулся пресс-секретарь Семена Афанасьевича.
– Не твое собачье дело! – отрезал бывший спецназовец. – Короче, так... Если хочешь выйти отсюда живым – надиктуешь на видеокамеру все, что знаешь о преступлениях Крымова. Не забудь и собственные подвиги. Или пристрелю. Выбирай!
– Я согласен, согласен! – поспешно залопотал Михаил. – Выложу все без утайки!
– Тогда пшел на второй этаж! Шевелись, сволочь!!!
Задворенко откровенничал не менее четырех часов. Ближе к утру «сверхдоверенное лицо» олигарха выдохся, уныло вякнул: «Больше ничего не знаю» – и умолк. Константин Иванович выключил видеокамеру.
– Убирайся! – отрывисто сказал он.
– Извините! Один-единственный вопрос! – набравшись смелости, пролепетал Михаил. – Зачем вам запись? Меня вы еще можете с ее помощью прищучить, но до Крымова гарантированно не доберетесь! Хоть по всем каналам телевидения данную кассету прокрутите! С Афанасьича по-любому как с гуся вода! Ведь были же прецеденты!
– Это сейчас, – неохотно ответил Дерюгин. – Я же работаю на будущее. Не век вам, вурдалакам, Россию терзать! Придет время – за все заплатите! А теперь убирайся! У меня, признаться, руки чешутся тебя замочить! – Константин Иванович потянулся к торчащему за поясом пистолету.
Не искушая больше судьбу, Задворенко пулей вылетел из комнаты, кубарем скатился вниз по лестнице, машинально подхватил по-прежнему стоящий в холле чемодан с пыточными приспособлениями, вывалился из дома, рывком распахнул переднюю дверцу «Мерседеса», плюхнулся на водительское сиденье, торопливо завел мотор и до отказа выжал газ...
Пресс-секретарь Крымова гнал машину на предельной скорости. Как ни странно, чудесное избавление от смерти совсем не радовало Задворенко. Сердце Михаила сжималось в дурных предчувствиях, а в салоне автомобиля вновь откуда ни возьмись появились призраки убиенных соратников по пресс-хате. Рядом с Задворенко вальяжно развалился Юрий Крылов с неизменной бутылью серной кислоты. Остальные угнездились позади. Правда, на сей раз привидения вели себя довольно смирно, даже голова Шамиля Удугова не материла «щэнка Лымона». Лишь от Клюйкова резко воняло нечистотами да Николай Суидзе досадливо кряхтел, постукивая концом швабры попеременно в заднее и боковые оконца. Очевидно, никак не мог устроиться с удобством – швабра мешала. Уже наполовину спятивший, Михаил старательно не обращал внимания на надоедливых мертвецов и втайне надеялся благополучно добраться до дома, но... В полутора километрах от особняка Юрий Крылов неожиданно навалился холодной тяжелой тушей на Задворенко. Тот испуганно ахнул, выпустил руль, по касательной задел бампер двигающегося навстречу джипа и врезался в фонарный столб. Капот «Мерседеса» смялся в гармошку, сам Михаил чудом остался цел-невредим, а призраки, злорадно хохоча, растаяли в воздухе. Из развернувшегося боком джипа с матерной руганью выскочили три здоровенных мужика, подбежали к виновнику аварии, с корнем вырвали покореженную дверцу и... замерли словно громом пораженные.
– Ешкин кот!!! Господин Задворенко! Вот так везение! – опомнившись, вскричал один из них со смутно знакомым Михаилу лицом и синим свирепым взглядом древнего варвара. – Ваня, Петя, вытаскивайте подлюгу из тачки да основную примету проверьте!
Две пары сильных рук бесцеремонно выбросили «сверхдоверенное лицо» олигарха на дорогу и грубо содрали с него штаны.
– Точно, есть пятно! В форме перевернутого треугольника! – удовлетворенно зарычал синеглазый «варвар». – Попался, козел пресс-хатовский!!! Ща-а-ас, падла, поквитаюсь с тобой за брата!!!
На затылок пресс-секретаря «известного предпринимателя» обрушился могучий кулак, и Михаил надолго потерял сознание...
– Смотри, Вадим, чемодан какой-то непонятный, – обследовав салон разбитой машины, низким, густым басом сообщил тот, кого звали Петей.
– Открой! – рыкнул Викинг.
– И-е-е-мое-е-е!!! – узрев содержимое чемодана, ошарашенно пробормотал бандит. – Мечта садиста! Ты только глянь, Вадим!!!
– Н-да уж! – рассмотрев при свете фар орудия пыток, задумчиво протянул Викинг. – Интересы у пресс-секретаря «известного предпринимателя» Крымова, прямо скажем, специфические! Небось очередную жертву истязать собирался, сука рваная... Впрочем, его арсенал нам очень даже пригодится! Применим содержимое чемодана к самому Лимону: и сверла зубные, и иглы подноготные, и тиски пальцедробительные, и щипцы, и прочий инвентарь...
– А потом? – полюбопытствовал Петя.
– Потом или привяжем за ноги к двум молодым березкам да разорвем пополам, или кожу заживо сдерем, или на медленном огне зажарим. В общем, сообразим в процессе! Давайте, пацаны, грузите козла в багажник. Надо отъехать подальше от Москвы, километров примерно за сто, в глухой лес, где нам никто не помешает. Умирать Лимону предстоит долго, не менее суток! Эта гадина мне сполна заплатит за зверское убийство Олега!
Быстро одевшись, Дерюгин на миг замер. В доме незримо ощущалось чье-то постороннее, враждебное присутствие. Более того: обострившийся до предела слух уловил отчетливый скрип половицы на первом этаже. «Крыса уже рядом», – понял Константин Иванович, ловко свернул рулоном матрац и накрыл его одеялом так, что в темной комнате создалась полная иллюзия, будто на кровати лежит укутанный с головой спящий человек. Затем, встав сбоку от двери, Дерюгин принялся поджидать убийцу. По прошествии двух-трех минут дверь осторожно отворилась. В спальню бесшумно проник кряжистый, среднего роста человек с бельевой веревкой наготове и напряженно уставился на постель. «Собирается имитировать самоубийство! – догадался Константин Иванович. – Набросит спящему петлю на шею, рывком затянет и подвесит бесчувственное тело, допустим, на люстре! В результате у жертвы ни ссадин, ни синяков... Следы борьбы в комнате отсутствуют. Милиция со спокойным сердцем закрывает дело[64]. Грамотный, мерзавец!»
Между тем незваный гость, так и не распознав подлога, крадучись, на цыпочках двинулся к кровати. Бывший офицер спецназа действовал решительно и молниеносно. Прыгнув сзади на убийцу, Дерюгин левой ладонью захватил запястье его правой руки, резко отвел назад, с силой рванул вверх, к затылку, а правым предплечьем нажал на локоть атакованной конечности. Громко хрустнуло вывихнутое плечо. Незнакомец согнулся, выронил веревку и сдавленно замычал. Развивая успех, Константин Иванович ударом ступни в подколенный сгиб поставил «кряжистого» на колени, отпустил захваченную руку и жестко, без замаха рубанул ребром кулака по артерии, питающей кровью мозжечок[65].
Массивная туша, моментально обмякнув, уткнулась лицом в пол. Нащупав пульс, Дерюгин убедился, что незваный гость жив, и, включив свет, сноровисто обыскал поверженного противника. Он обнаружил ключи от машины, паспорт на имя Купцова Феликса Владиленовича, 1958 года рождения, а также «ТТ» с полной обоймой и патроном в патроннике. Поразмыслив секунд пять, Константин Иванович извлек из пистолета все заряды, ссыпал их в карман, сунул туда же паспорт, уселся на стул, положил ствол на колени и в ожидании, пока незадачливый киллер очухается, неторопливо прикурил сигарету...
* * *
Произошедшее явилось для матерого мокрушника Купцова полнейшей неожиданностью. Памятуя об участи, постигшей ныне покойных Валентина Флярковского, Глеба Соскова, Семена Сиволапова и Эдуарда Шершнева, он, естественно, не считал Дерюгина слабаком. Вместе с тем убийца был безоговорочно уверен в своих киллерских талантах и ни на миг не допускал возможности осечки. Недаром в народе говорят: «Если бог решает кого-нибудь покарать, он лишает его разума!» Очнувшись, Купцов, медленно приподняв голову от пола, увидел вооруженного его собственным пистолетом Дерюгина, с натугой припомнил недавние события и заскрежетал зубами в отчаянии.– Присаживайтесь, Феликс, потолкуем, – ровным голосом предложил Константин Иванович.
Охая от боли в вывихнутом плече, убийца с трудом принял сидячее положение.
– Задворенко прислал? – полувопросительно-полуутвердительно произнес Дерюгин.
– Да, – чувствуя бессмысленность любых запирательств, глухо отозвался Купцов.
Внезапно Константин Иванович вспомнил вещий сон об уцелевшем прессовщике, натравившем на него крысу-монстра, пристально всмотрелся в пленного мокрушника, чертами лица действительно чем-то напоминавшего крупного грызуна, и, обуянный смутным подозрением, требовательно, напористо спросил:
– Кто таков Задворенко на самом деле? Какое отношение он имеет к пресс-хате «крытой» тюрьмы города «...»? Ведь имеет, да? По глазам вижу, ты в курсе! Отвечай! Живо! Не упускай последнего шанса на спасение!!!
Убийца обалдел. Феликсу показалось, будто взгляд Дерюгина подобно рентгеновским лучам пронизывает его насквозь.
– Последний шанс! – подчеркнуто повторил Константин Иванович, направив дуло «ТТ» точно в переносицу Купцова.
– Хорошо, хорошо, не стреляй! – забормотал деморализованный киллер и поспешно выложил историю превращения пресс-хатовского козла Мишки Лимона в поднарного петуха Однако-Ляльку, а потом в «сверхдоверенное лицо» олигарха Крымова, скандально известного телеведущего господина Задворенко.
– Так вон оно в чем дело! – внимательно выслушав откровения Феликса, холодно рассмеялся Дерюгин. – А я-то гадал, отчего физиономия телепрессовщика Задворенко кажется мне столь знакомой! Где я раньше встречал эту шушеру? Оказывается, в тюряге! Шустро он тогда под нары юркнул! Гм-м, напрасно я пожалел Лимона! Пожалуй, стоило вытащить гаденыша из-под шконки и... по крайней мере поганый язык вырвать!
– Значит, ты тот самый Вояка? – ошалело вытаращился Купцов. – Черт подери! Знал бы раньше, не сунулся бы сюда ни за какие коврижки! Хотя... ты вроде обещал подарить мне жизнь в обмен на откровенность? Или... соврал? – В глазах убийцы отразилась смертная тоска.
– Нет, не соврал, – отрицательно покачал головой Дерюгин. – Раз обещал подарить... подарю! Но сначала ты организуешь мне встречу с Задворенко, то бишь с Лимоном-Однако-Лялькой. Заманишь козла в ловушку. Прямо сейчас! Сумеешь?
– Да, – поразмыслив с полминуты, утвердительно кивнул Феликс. – Дай телефон!
Не поднимаясь со стула, Дерюгин бросил ему на колени мобильную трубку. Здоровой рукой киллер набрал номер.
– Здорово, Михаил! – дождавшись задворенковского «але», возбужденно выпалил он. – Есть для тебя приятнейший сюрприз!.. Да, справился... Нет, пока жив! А вот почему... Дерюгин, в натуре, тот проклятый Вояка, разгромивший вашу пресс-хату! Отвечаю за базар!.. Конечно, допросил... с пристрастием! Тут, красавец, связанный валяется! В доме, кроме нас, никого... Желаешь подъехать? Лично пообщаться? Ха-ха, прекрасно понимаю твои эмоции! Сколько? Час?! Ладно-ладно, больше не трону! Он твой по праву! Мы в спальне на втором этаже! Все, жду!..
– Прискачет через час! – отключив телефон, преданно отрапортовал Дерюгину Купцов. – Козлик вне себя от счастья! Аж соплями захлебывается! Надеется сполна поквитаться с тобой за прошлое!
Константин Иванович окинул убийцу долгим изучающим взглядом, встал, прошелся по комнате, будто бы невзначай уронил пистолет на кровать, рядом с левой рукой Феликса, рассеянно повернулся к нему спиной, неторопливо сделал два шага прочь и проворно обернулся. Перекошенный в гримасе дьявольской злобы, Купцов остервенело давил пальцами на спусковой крючок разряженного «ТТ».
– Горбатого могила исправит! – с искренним сожалением произнес бывший спецназовец и, брезгливо сморщившись, страшным боковым ударом ноги в висок отправил гнилую душу мокрушника прямым рейсом в геенну огненную. Затем он наклонился, приложил палец к сонной артерии Феликса, удостоверился в отсутствии пульса, взвалил труп на плечо, вынес во двор, погрузил в багажник своей «Нивы», уселся за руль и отправился к расположенному в пяти километрах от дома водохранилищу. Затормозив возле того места, где обычно удили рыбу местные жители, Дерюгин извлек тело из багажника, бегом отнес к самой дальней от берега полынье, спустил мертвого киллера под лед, бросил следом пистолет, ключи, патроны, вернулся к «Ниве» и через десять минут был снова дома. Машины, на которой приехал Купцов, в ближайших окрестностях не наблюдалось. Очевидно, покойный Феликс предусмотрительно оставил ее подальше от усадьбы, дабы шумом мотора не спугнуть ненароком жертву. «Пес с ней, с таратайкой убийциной, – устраиваясь в спальне на втором этаже поджидать Задворенко, подумал Константин Иванович. – До утра все равно не достоит! Обязательно угонят да на запчасти разберут. Народ в округе ушлый, палец в рот не клади!
* * *
Узнав от Купцова о «пленении» Вояки, Михаил впал в состояние, сравнимое лишь с гнусным ликованием демона, исхитрившегося погубить праведную христианскую душу. Задворенко скакал козлом по комнате, брызжа слюной, выкрикивал бессвязный матерный бред, восторженно хрюкал, взвизгивал и смачно хлопал себя ладонями по бедрам. В правдивости убийцы «сверхдоверенное лицо» не сомневался ни на йоту. Еще вчера, увидав избитых до полусмерти подручных, пресс-секретарь Крымова вспомнил о событиях тринадцатилетней давности, а также о сходстве фамилий, на мгновение сам заподозрил нечто подобное, однако, угнетенный страшной опасностью, исходящей со стороны «кума»-шантажиста, не дал хода развитию этих мыслей. Тем более что, по мнению Лимона-Однако-Ляльки, Вояка вряд ли мог выжить в тюрьме «с таким характером». Но теперь, после звонка Феликса, все встало на свои места.– Попался, который кусался! – придя в чувство после всплеска дикой сатанинской радости, злорадно прохрипел Михаил. – Отольются кошке мышкины слезки! Ох отольются!!! Ты, падла, будешь подыхать о-о-очень медленно, в кошмарных муках! Уж я постараюсь! Отведу душу на полную катушку!!!
Задворенко наведался в подвал, упаковал в чемодан разнообразные палаческие причиндалы (тиски пальцедробительные, сверла зубные, иглы подноготные, щипцы, крючья, острый изогнутый серпом нож для сдирания кожи и т.д. и т.п.), положил чемодан в багажник «Мерседеса», лично сел за руль (свидетели ни к чему) и, поскуливая от нетерпения, погнал машину к усадьбе Дерюгина...
* * *
Когда под окном зарычал по-хозяйски мотор задворенковского «Мерседеса», Константин Иванович затушил в пепельнице сигарету, спустился вниз, отпер замок и встал напротив входа. Вскоре дверь распахнулась настежь. В ярко освещенный холл ввалился возбужденный, запыхавшийся пресс-секретарь «известного предпринимателя» и тупо уставился на Дерюгина. Только спустя десять секунд Михаил осознал весь ужас произошедшего, побелел как простыня, затравленно мемекнул, уронил чемодан и потной трясущейся рукой вытащил из кармана памятный читателю «браунинг». Бывший офицер спецназа даже не стал применять против столь жалкого существа изощренные приемы универсальной боевой системы. Он просто (поворотом корпуса) ушел в сторону с траектории возможного выстрела, рубанул ребром ладони по кисти сжимающей оружие руки и съездил «сверхдоверенному лицу» кулаком по уху. «Браунинг» упал на пол. Оглушенный Задворенко тоже. Схватив заслуженного прессовщика за шкирку, Дерюгин отволок его подальше от входа, бросил в угол, вернулся к дверям, поднял пистолет, раскрыл чемодан и протяжно, изумленно присвистнул:– Ну и ну! – с глубочайшим отвращением произнес Константин Иванович. – Богатая коллекция мерзостей! Любой маньяк-потрошитель от зависти загнется! Ты, оказывается, патологический садист типа афганских моджахедов или современных «борцов за независимость Ичкерии»! Придется тебя шлепнуть! Такие выродки не должны небо коптить!
– Не на-а-адо!!! – встав на колени и воздев руки к потолку, слезно взмолился Михаил. – Я исправлюсь! Матерью клянусь!!!
Дерюгин презрительно фыркнул, тщательно прицелился в голову Задворенко, но в последний момент передумал и медленно опустил ствол.
– Печать смерти на лице[66]! – еле слышно прошептал он. – Не стоит самому мараться... Подонок явно не жилец!
– А?! Чего вы говорите?! – встрепенулся пресс-секретарь Семена Афанасьевича.
– Не твое собачье дело! – отрезал бывший спецназовец. – Короче, так... Если хочешь выйти отсюда живым – надиктуешь на видеокамеру все, что знаешь о преступлениях Крымова. Не забудь и собственные подвиги. Или пристрелю. Выбирай!
– Я согласен, согласен! – поспешно залопотал Михаил. – Выложу все без утайки!
– Тогда пшел на второй этаж! Шевелись, сволочь!!!
Задворенко откровенничал не менее четырех часов. Ближе к утру «сверхдоверенное лицо» олигарха выдохся, уныло вякнул: «Больше ничего не знаю» – и умолк. Константин Иванович выключил видеокамеру.
– Убирайся! – отрывисто сказал он.
– Извините! Один-единственный вопрос! – набравшись смелости, пролепетал Михаил. – Зачем вам запись? Меня вы еще можете с ее помощью прищучить, но до Крымова гарантированно не доберетесь! Хоть по всем каналам телевидения данную кассету прокрутите! С Афанасьича по-любому как с гуся вода! Ведь были же прецеденты!
– Это сейчас, – неохотно ответил Дерюгин. – Я же работаю на будущее. Не век вам, вурдалакам, Россию терзать! Придет время – за все заплатите! А теперь убирайся! У меня, признаться, руки чешутся тебя замочить! – Константин Иванович потянулся к торчащему за поясом пистолету.
Не искушая больше судьбу, Задворенко пулей вылетел из комнаты, кубарем скатился вниз по лестнице, машинально подхватил по-прежнему стоящий в холле чемодан с пыточными приспособлениями, вывалился из дома, рывком распахнул переднюю дверцу «Мерседеса», плюхнулся на водительское сиденье, торопливо завел мотор и до отказа выжал газ...
Пресс-секретарь Крымова гнал машину на предельной скорости. Как ни странно, чудесное избавление от смерти совсем не радовало Задворенко. Сердце Михаила сжималось в дурных предчувствиях, а в салоне автомобиля вновь откуда ни возьмись появились призраки убиенных соратников по пресс-хате. Рядом с Задворенко вальяжно развалился Юрий Крылов с неизменной бутылью серной кислоты. Остальные угнездились позади. Правда, на сей раз привидения вели себя довольно смирно, даже голова Шамиля Удугова не материла «щэнка Лымона». Лишь от Клюйкова резко воняло нечистотами да Николай Суидзе досадливо кряхтел, постукивая концом швабры попеременно в заднее и боковые оконца. Очевидно, никак не мог устроиться с удобством – швабра мешала. Уже наполовину спятивший, Михаил старательно не обращал внимания на надоедливых мертвецов и втайне надеялся благополучно добраться до дома, но... В полутора километрах от особняка Юрий Крылов неожиданно навалился холодной тяжелой тушей на Задворенко. Тот испуганно ахнул, выпустил руль, по касательной задел бампер двигающегося навстречу джипа и врезался в фонарный столб. Капот «Мерседеса» смялся в гармошку, сам Михаил чудом остался цел-невредим, а призраки, злорадно хохоча, растаяли в воздухе. Из развернувшегося боком джипа с матерной руганью выскочили три здоровенных мужика, подбежали к виновнику аварии, с корнем вырвали покореженную дверцу и... замерли словно громом пораженные.
– Ешкин кот!!! Господин Задворенко! Вот так везение! – опомнившись, вскричал один из них со смутно знакомым Михаилу лицом и синим свирепым взглядом древнего варвара. – Ваня, Петя, вытаскивайте подлюгу из тачки да основную примету проверьте!
Две пары сильных рук бесцеремонно выбросили «сверхдоверенное лицо» олигарха на дорогу и грубо содрали с него штаны.
– Точно, есть пятно! В форме перевернутого треугольника! – удовлетворенно зарычал синеглазый «варвар». – Попался, козел пресс-хатовский!!! Ща-а-ас, падла, поквитаюсь с тобой за брата!!!
На затылок пресс-секретаря «известного предпринимателя» обрушился могучий кулак, и Михаил надолго потерял сознание...
* * *
Викинг наткнулся на Лимона-Однако-Ляльку по чистой случайности. Прослушав аудиокассету с посланием покойного «кума», он ни на секунду не усомнился в достоверности предоставленной Афанасьевым информации и воспылал неистовой жаждой мести. Весь день и большую часть ночи Арсеньев-младший провел в обдумывании различных вариантов отлова «козла поганого», выяснил заодно адрес Михаила, а ближе к утру, подстегнутый неясным предчувствием, сорвался с места и в сопровождении двух ближайших друзей поехал к загородному особняку Задворенко, сам толком не понимая зачем. Друзья, отлично изучившие буйный нрав Вадима, не возражали, хоть мысленно и ворчали. Когда же в покореженном «мерсе» нежданно-негаданно обнаружился Мишка Лимон собственной персоной, оба бандита мгновенно преисполнились благоговейным восхищением сверхъестественной прозорливостью лидера группировки, однако, зная, сколь люто ненавидит Арсеньев-младший все мало-мальски напоминающее подхалимаж, вслух своих восторгов не выражали.– Смотри, Вадим, чемодан какой-то непонятный, – обследовав салон разбитой машины, низким, густым басом сообщил тот, кого звали Петей.
– Открой! – рыкнул Викинг.
– И-е-е-мое-е-е!!! – узрев содержимое чемодана, ошарашенно пробормотал бандит. – Мечта садиста! Ты только глянь, Вадим!!!
– Н-да уж! – рассмотрев при свете фар орудия пыток, задумчиво протянул Викинг. – Интересы у пресс-секретаря «известного предпринимателя» Крымова, прямо скажем, специфические! Небось очередную жертву истязать собирался, сука рваная... Впрочем, его арсенал нам очень даже пригодится! Применим содержимое чемодана к самому Лимону: и сверла зубные, и иглы подноготные, и тиски пальцедробительные, и щипцы, и прочий инвентарь...
– А потом? – полюбопытствовал Петя.
– Потом или привяжем за ноги к двум молодым березкам да разорвем пополам, или кожу заживо сдерем, или на медленном огне зажарим. В общем, сообразим в процессе! Давайте, пацаны, грузите козла в багажник. Надо отъехать подальше от Москвы, километров примерно за сто, в глухой лес, где нам никто не помешает. Умирать Лимону предстоит долго, не менее суток! Эта гадина мне сполна заплатит за зверское убийство Олега!
ЭПИЛОГ
НЕ СТОЛЬ ОТДАЛЕННОЕ БУДУЩЕЕ
Места не столь отдаленные
Приговоренный Верховным судом к расстрелу, который в последний момент заменили пожизненной каторгой, заключенный номер 666, в прошлом могущественный олигарх Семен Афанасьевич Крымов, обливаясь потом в душной каменоломне, долбил киркой неподатливую скальную породу. Глаза слезились от пыли и каменной крошки, грудь разрывал сухой кашель, изможденное тело ныло от усталости, а сердце Крымова терзал животный ужас. Дело в том, что утром за завтраком зек номер 666 стянул пайку хлеба у пахановавшего в бараке бывшего телеведущего Сергея Д., субъекта злобного, психически неуравновешенного и скорого на расправу. Все бы ничего (крысятничал Семен Афанасьевич не впервой), да вот беда – его, похоже, засек некогда скандально известный думский деятель, а ныне заключенный номер 999 по прозвищу Жирик. В Думе Жирик продавался направо-налево за баксы, а в лагере стучал всем кому ни попадя. Тоже, разумеется, не бесплатно. В качестве гонораров ему кидали объедки со стола, а иногда (в особых случаях) кусочек-другой сахара. «Если засек, то однозначно заложит, мерзавец кучерявый! – в отчаянии думал экс-олигарх. – Как же мне выкрутиться? Ка-а-ак?! Ведь зарежет Сережка-беспредельщик! Стопроцентно зарежет, сволочь!»
– Попался, крысятник вшивый!!! – услышал Крымов грозный рык за спиной и, обмякнув со страху, медленно-медленно обернулся. По штольне двигался Сергей Д. с заточкой в руке. Позади барачного пахана маячил гнусно хихикающий Жирик. Тут зек номер 666 внезапно вспомнил давным-давно забытый сон, виденный им в начале декабря 1999 года. События тогдашнего сна и сегодняшней реальности совпадали с точностью до мельчайших деталей. Вот только подлинная личность Сергея во сне осталась невыясненной. Зато теперь... Тщедушное тельце Крымова покрылось мелкими пупырышками озноба. Бывший «известный предприниматель» хотел взмолиться о пощаде, напомнить неблагодарному Д., какую прорву долларов скормил он ему за «информационно-аналитические», а по сути телепрессовочные программы, но... не успел. С ревом: «Получи расчет, падла!» – Сергей прыгнул на бывшего олигарха, повалил его на спину, оседлал, придавил коленом впалый живот и, садистски урча, начал перепиливать ножом тощую шею...
Екклезиаст, 3, 15
Приговоренный Верховным судом к расстрелу, который в последний момент заменили пожизненной каторгой, заключенный номер 666, в прошлом могущественный олигарх Семен Афанасьевич Крымов, обливаясь потом в душной каменоломне, долбил киркой неподатливую скальную породу. Глаза слезились от пыли и каменной крошки, грудь разрывал сухой кашель, изможденное тело ныло от усталости, а сердце Крымова терзал животный ужас. Дело в том, что утром за завтраком зек номер 666 стянул пайку хлеба у пахановавшего в бараке бывшего телеведущего Сергея Д., субъекта злобного, психически неуравновешенного и скорого на расправу. Все бы ничего (крысятничал Семен Афанасьевич не впервой), да вот беда – его, похоже, засек некогда скандально известный думский деятель, а ныне заключенный номер 999 по прозвищу Жирик. В Думе Жирик продавался направо-налево за баксы, а в лагере стучал всем кому ни попадя. Тоже, разумеется, не бесплатно. В качестве гонораров ему кидали объедки со стола, а иногда (в особых случаях) кусочек-другой сахара. «Если засек, то однозначно заложит, мерзавец кучерявый! – в отчаянии думал экс-олигарх. – Как же мне выкрутиться? Ка-а-ак?! Ведь зарежет Сережка-беспредельщик! Стопроцентно зарежет, сволочь!»
– Попался, крысятник вшивый!!! – услышал Крымов грозный рык за спиной и, обмякнув со страху, медленно-медленно обернулся. По штольне двигался Сергей Д. с заточкой в руке. Позади барачного пахана маячил гнусно хихикающий Жирик. Тут зек номер 666 внезапно вспомнил давным-давно забытый сон, виденный им в начале декабря 1999 года. События тогдашнего сна и сегодняшней реальности совпадали с точностью до мельчайших деталей. Вот только подлинная личность Сергея во сне осталась невыясненной. Зато теперь... Тщедушное тельце Крымова покрылось мелкими пупырышками озноба. Бывший «известный предприниматель» хотел взмолиться о пощаде, напомнить неблагодарному Д., какую прорву долларов скормил он ему за «информационно-аналитические», а по сути телепрессовочные программы, но... не успел. С ревом: «Получи расчет, падла!» – Сергей прыгнул на бывшего олигарха, повалил его на спину, оседлал, придавил коленом впалый живот и, садистски урча, начал перепиливать ножом тощую шею...
* * *
Что было, то и теперь есть, и что будет, то уже было, и Бог воззовет прошедшее.Екклезиаст, 3, 15