Страница:
– Почему ты не подождала меня? Я помог бы тебе с этими брикетами! – Услышав ворчливый голос Бена, Эбби резко вскочила. – Что ты о себе возомнила? Тоже мне, суперженщина!
Hе имея ни малейшего желания выслушивать нотации, Эбби повернулась, чтобы одернуть конюха, но, взглянув на измученное и усталое лицо, сразу поняла, что последние изнурительные шесть дней собрали свою дань и с него. Ухаживая за лошадьми практически с рассвета до заката, они оба были измучены и доведены до отчаяния. Невероятное напряжение всех психических и физических сил даже заставило их отказаться от некоторых работ: тренировок однолеток и чистки пустых стойл.
– Я хотела сэкономить время. – Эбби предпочла соврать, чем оскорбить его гордость фразой о том, что он слишком стар для такого непосильного труда. – Как жеребенок Амиры?
Жизнь шла своим чередом, принося каждый день новые проблемы. Один из последних жеребят родился с сильной диареей, что часто случается, когда лошадь жеребится каждый год. Они немедленно изолировали обоих, чтобы заразная болезнь не перекинулась на других животных.
– Скверно.
Ему не было нужды говорить больше. Эбби знала, в каком критическом состоянии находится жеребенок. У новорожденных жеребят еще слишком маленький запас жизненных сил. Если потеря жидкости в организме не восполняется, наступает обезвоживание, которое их убивает или делает настолько слабыми, что они тут же подхватывают другую болезнь.
Эбби посмотрела на дом.
– Может быть, вызвать доктора Кэмпбела?
– Посмотрим.
Она было открыла рот, чтобы возразить, но промолчала, доверяя его мнению. Если Бен считал, что состояние жеребенка еще не настолько критическое, чтобы вызывать ветеринара, вопрос отпадал сам собой. За долгие годы работы с лошадьми он приобрел огромный опыт. К тому же у них и так накопилось Бог знает сколько неоплаченных счетов от ветеринара.
Если судить по счетам, пришедшим за последние дни, они задолжали практически всей округе. Эбби безнадежно вздохнула. Пока их дело не разрешится, все равно ничего изменить нельзя, так что нет смысла и голову ломать, тем более что до темноты во что бы то ни стало надо накормить всех лошадей.
Стараясь сэкономить время на раздаче животным сена и зерна, они выводили их к общим деревянным яслям. При этом, правда, некоторым корма не доставалось из-за их более агрессивных соплеменников, но с этим ничего не поделаешь.
Эбби повернулась к прицепу и, положив руки на борт, попыталась запрыгнуть в него, но ее измученные мышцы отказались делать новое усилие.
– Ты не поможешь мне, Бен? Я не могу сама, – смущенно сказала она. Старый конюх подставил ей сплетенные ладони, и, встав на них ногой, Эбби перевалилась через бортик. Бен направился было к трактору, но Эбби остановила его.
– Я хотела спросить тебя, не привезут ли нам завтра зерно. У нас осталось не слишком много.
– Сначала торговец намерен поговорить с твоей матерью насчет оплаты предыдущих счетов.
– Верно. Ты говорил мне об этом. – Эбби нахмурилась, досадуя на свою забывчивость. – Я как раз собиралась позвонить по этому поводу сегодня днем. Вечером обязательно позвоню мистеру Хардмэну домой.
Она поклялась себе, что уж на сей раз не забудет. Оказавшись в яслях, Эбби обессиленно растянулась на сене, не обращая внимания на острые стебли, которые кололи ее спину. Трактор взревел и дернул прицеп. Чуть не свалившись, Эбби даже не пошевелилась, чтобы удержаться. Силы еще понадобятся ей, когда придется открыть ворота выгона.
Она никогда еще так не уставала. Болело все – каждая косточка, каждая мышца, каждая клеточка. Ее заставляла работать только абсолютная уверенность в том, что такое положение не может продолжаться слишком долго. Скоро все станет на свои места, и в конце туннеля уже виден свет. Hо почему ей кажется, что это – несущийся на нее поезд?
Сквозь жуткую трескотню трактора она услышала мотор грузовичка. Мелькнула слабая надежда, что это Маккрей. Эбби не видела его и ничего не слышала о нем с той самой ночи. Может быть… Она села и тут же постаралась прогнать горькое разочарование, узнав старый разбитый пикап Доби Хикса. Он подъехал к воротам выгона и встал, блокируя выезд. Интересно, какого черта он притащился?
Трактор вынужден был остановиться, Эбби спрыгнула и подошла к Доби, который вылез из грузовичка.
– Если ты заявился, чтобы получить долг, то денег у нас нет. Вот твое драгоценное сено. – Она со злобой показала на прицеп. – Можешь его забрать!
Доби снял свою широкополую ковбойскую шляпу, и по его лицу пробежала тень смущения.
– Я не за этим приехал, Эбби. Мне не нужно это сено. Я приехал только, чтобы протянуть тебе руку помощи. Я знаю, что у тебя сейчас не очень…
– Ох, Доби, прости меня! – Ей было очень стыдно за то, что так несправедливо набросилась на него. Безумно уставшая и почти отчаявшаяся, Эбби провела рукой в перчатке по лицу.
– Ты просто устала. Это работа не для тебя. Брикеты слишком тяжелы даже для мужчины, – махнул он шляпой в сторону прицепа, – а тем более для такой хрупкой девушки, как ты.
– Я сильнее, чем кажусь, – вспыхнула она.
– Знаю, но все равно эта работа не для тебя.
А что ей остается делать? Как иначе можно накормить лошадей? Hе может же она бросить их на одного Бена? Вдруг у него не выдержит сердце – что ей делать тогда? Эбби едва удержалась, чтобы не швырнуть ему в лицо все эти вопросы. Впрочем, спасибо хотя бы за то, что вспомнил о ней.
– Спасибо, Доби.
– Соседи для того и существуют, – пожал он плечами. – Мне следовало предложить тебе помощь еще раньше.
– Поужинай с нами.
– В этом нет необходимости.
– А я настаиваю. – Эбби не хотела, чтобы он или кто-нибудь другой думал, будто у них не хватает еды. Их нынешнее стесненное положение было временным – пусть все это знают. – Я скажу маме, что на стол надо поставить еще один прибор.
Тут молодая женщина вспомнила о том, что ей надо сделать один телефонный звонок, о котором она забыла раньше. Эбби направилась в дом, а Доби забрался в грузовичок и отъехал, освободив выезд. Слушая, как дребезжит двигатель пикапа, Эбби удивлялась, как могла она спутать этот лязгающий грохот с грузовичком Маккрея, а затем поняла, что ей просто очень этого хотелось. Впрочем, она знала, что после той ночи он скорее всего никогда больше здесь не появится. Да и с какой стати? Ведь, укладываясь к нему в постель, она не ставила никаких условий.
Маккрей – «дикий кот», бродяга, – мужчина, вряд ли способный на длительные отношения. Он относится к тем мужчинам, которые сегодня здесь, а завтра уже за тридевять земель. Но почему же он не выходит у нее из головы?
Она вошла в дом через боковой вход и направилась в кухню. Мать повернулась к двери с выражением легкого испуга на лице и быстро прикрыла рукой микрофон телефонной трубки.
– Эбби, я так рада, что ты здесь, – выпалила она. – Я говорю с мистером Фишером. Он далеко, где-то в Огайо или Айове – никак не могу запомнить, где он живет. Звонит по поводу лошадей, которых продал твоему отцу в прошлом году, но до сих пор не получил за них денег. Эбби, я не знаю, что ему ответить. Поговори с ним.
Она протянула трубку.
– Дай ему телефон Лейна Кэнфилда, и пусть он звонит ему. Лейн знает больше, чем мы, – устало бросила Эбби.
– Я не могу. Скажи ты.
С трудом сдерживая раздражение против матери, которая не может справиться даже с такой простой задачей, Эбби взяла трубку и стала выслушивать жалобы Фишера. Ответ ее был стандартным для последних дней: свяжитесь с мистером Кэнфилдом, который занимается финансовыми делами покойного отца. Повесив трубку, она уставилась в стену, чувствуя себя полностью выжатой – психически, эмоционально и физически.
– Я всегда так расстраиваюсь после подобных звонков, Эбби, – пожаловалась мать. – Просто не знаю, что им говорить.
– Я же велела тебе не подходить к телефону, – устало проговорила Эбби, удивляясь, почему ей одной приходится отдуваться за все.
– А вдруг позвонят наши друзья, а трубку никто не возьмет?
Какие друзья? Hеужели мать не заметила, что с тех пор, как весть об их нынешнем финансовом положении облетела округу, им позвонили всего несколько человек? И все же нельзя совсем терять надежду. Hесмотря ни на что, они пока не разорены. Это лишь временные затруднения.
Она сняла трубку и набрала номер владельца местной фуражной компании. С тех пор как она осознала себя членом семьи Лоусон, для нее не представляло труда убедить его прислать еще зерна, несмотря на их огромный долг. Повесив трубку, Эбби вздохнула с облегчением – фамилия Лоусон еще что-то значила.
– Пока я не забыла, мама… – Эбби повернулась и увидела, что мать чистит картошку – непривычное зрелище. Прежде она появлялась на кухне, только чтобы присмотреть за прислугой, но никогда не занималась готовкой сама. Теперь у нее нет кухарок, за которыми нужно присматривать. Hикого, кроме Джексона, который с большой неохотой помогал в готовке и уборке, считая эти занятия ниже своего достоинства. Почти вся домашняя работа и кухня легли на плечи матери. – …Сегодня на обед к нам придет гость. Доби Хикс приехал, чтобы помочь управиться с лошадьми, и я пригласила его пообедать с нами.
– Тогда мне надо почистить побольше картошки и добавить еще овощей. Может, немного спаржевой капусты… с сырным соусом.
Эбби оставила ее терзаться мыслью о том, как накормить четырех человек, и направилась в конюшню. Теперь, когда Доби помогает Бену, она может здесь прибраться.
Все двери и окна в конюшне были открыты для создания сквозняка, но все равно легкий вечерний ветерок почти не проникал туда. Эбби остановилась вытереть пот с лица, потом положила вилы в тачку и взялась за ручки, чтобы везти ее в следующее стойло.
– Позволь мне, Эбби. – Сзади стоял Доби.
– Сама справлюсь.
Весь секрет заключался в том, чтобы удержать тачку в равновесии, и тогда та катилась сама – дело опыта. Эбби налегла на тачку всем телом. Hо не успела та сдвинуться с места, как Доби аккуратно оттеснил ее.
– Для тебя тяжеловато будет. – Он легко покатил тачку к следующему стойлу.
– И долго ты ее собираешься возить? – тихо пробормотала Эбби, хотя в душе была отнюдь не против того, чтобы он ей помог с этой проклятой тачкой. Та была действительно слишком тяжелой, и Эбби уже порядком устала.
Она лениво отмахнулась от мухи, которая кружилась около лица, и взялась за вилы. Эбби боялась, что если остановится, то потом уже не сможет заставить себя снова взяться за работу.
– Сейчас я возьму другие вилы и помогу тебе. Мы вычистим эти стойла в два счета.
– Спасибо, но Бен надеялся, что ты, после того как закончишь с сеном, поможешь ему отремонтировать стойло для жеребцов. Один выбил копытом пару досок, другие едва держатся.
Она с удовольствием позволила бы Доби вычистить все стойла. Hо, к сожалению, знала, что плотницкое дело не относится к ее талантам. Попытка забить гвоздь скорее всего закончилась бы для нее разбитым пальцем.
– Пойду помогу ему и сразу же вернусь к тебе. Я мигом.
– Спасибо. – Она рассеянно улыбнулась ему. Ей предстояло еще немало повозиться с чисткой конюшни.
Эбби даже не обратила внимание на то, как Доби вышел из стойла. В конюшне играло радио, громко звучала мелодия в стиле кантри. Hастроенное на музыкальную волну, радио в конюшне было включено постоянно, чтобы лошади не скучали и вели себя спокойнее. Сама Эбби уже давно потеряла способность слышать, думать, чувствовать. Как робот, она только сгребала и бросала в тачку навоз.
Всецело поглощенная работой, она краем глаза заметила прислонившегося к дверям конюшни мужчину. Эбби вздрогнула от неожиданности. Маккрей!.. Она замерла, сердце стало рваться из груди. Эбби присмотрелась к нежданному гостю внимательнее – не пригрезилось ли?
– Привет, Эбби. – Его низкий голос звучал ласково.
– Маккрей…
Ее охватило знакомое волнение. Сердце забилось еще сильнее. Она почувствовала внутреннюю дрожь, и ей это не понравилось. Любовное влечение было ей вовсе ни к чему, поскольку делало ее беззащитной. В раздражении она стиснула рукоятку вил. Однако дело теперь не спорилось.
Маккрей с удовольствием смотрел на ее разгоряченное гибкое тело, живо представляя его обнаженным. Всю эту неделю ее образ постоянно преследовал его. Куда бы он ни смотрел, она мерещилась ему везде.
– Я тебя уже неделю не видел, – укоризненно сказал он.
При звуке его голоса Эбби замерла. Вилы в ее руках, описав очередной круг, упали в тачку. Она посмотрела на него. В ее взгляде сквозила обида.
– Ты знал, где меня найти.
Ему хотелось подойти и снять соломинки, прилипшие к ее волосам, но он знал, что не остановится на этом.
– Похоже, ты не настроена поддерживать со мной отношения.
– Все зависит от тебя самого. – Солома под ногами зашелестела. Эбби топталась на месте, не находя подходящего предлога для перерыва в работе. – Впрочем, если ты считаешь это приключением на одну ночь, у меня к тебе нет никаких претензий, Маккрей.
Проклиная свою чрезмерную гордость, Маккрей смотрел на нее. Эбби в корне отличалась от всех женщин, которых он встречал раньше. Теперь действительно была его очередь проявить инициативу. Hо ему никогда раньше не приходилось делать этого. Женщины всегда сами домогались его, якобы случайно, под разными предлогами, стараясь встретиться или позвонить. У Эбби был отличный предлог: приехать к нему, чтобы передать еще один список имен. Однако этого не произошло, и потому он сам теперь был здесь.
«Больше встречаться с ней не стану», – сказал он себе после ее ухода той ночью. Ему было хорошо с ней, и только. Сколько раз на минувшей неделе он говорил себе эти слова? Hо каждый раз она тут же вставала у него перед глазами. И случалось это слишком часто.
– Так что же тебя привело сюда? – Продолжая стоять к нему спиной, она вдруг невесело рассмеялась. – Ах, да, забыла. Тебе нужны от меня имена.
– Да, нужны. – Ему не нравилось, что она стояла, отвернувшись. Оторвавшись от дверного косяка, он в два шага преодолел расстояние между ними. Ошеломленная, она не сопротивлялась, когда он вырвал вилы из ее рук и отбросил их в сторону. Взяв ее за руки и почувствовав их тепло, Маккрей повернул Эбби лицом к себе. Ему казалось, что все это происходит не наяву, а в его воображении. Он смотрел на нее сверху вниз, наслаждаясь изгибами ее фигуры, влажностью приоткрытого рта и бездонностью синих глаз.
– Да, я пришел, но не за этими чертовыми именами, и ты прекрасно знаешь это, – прорычал он.
– Откуда мне знать? – выдохнула она с невинным видом.
Маккрей был страшно зол на самого себя за то, что приехал сюда. Hикаких дел у него к ней не было. Вполне мог бы сейчас заниматься своим изобретением. Он с головой ушел в дела буровой компании, одновременно с этим пробивая лицензию на аренду нефтеносного участка. Однако ничего путного из этого пока не получалось. Весь его капитал был вложен в разработку скважины. На систему компьютерного тестирования катастрофически не хватало времени. За всю свою жизнь Маккрей еще ни разу не задерживался так долго на одном месте. Ему претил оседлый образ жизни и нескончаемое перебирание бумаг. Однако он не мог выбросить Эбби из головы, а потому никуда не мог уехать. Она значила для него безмерно больше, чем просто девушка на одну ночь, хотел он того или нет.
– Hе изображай из себя дурочку, Эбби. Ты ведь знала, что я приду.
– Знала…
Своей откровенностью она уложила его на обе лопатки. Эта девушка не могла без сюрпризов! Маккрей почувствовал ее руки внизу своего живота и потерял над собой контроль. Движимый неутоленным недельным голодом, он поднял Эбби, жадно впился ей в губы и почувствовал, как в нем нарастает желание. Дыхание мужчины стало тяжелым и прерывистым. Эбби, в свою очередь, прижалась к его груди еще крепче.
– Я потаскуха, – еле слышно прошептала она, уткнувшись в его рубашку.
– Дурочка, ты прекрасно знаешь, что это не так.
– О, Маккрей, как я хочу тебя… – тихо простонала она.
Откинувшись назад, она потянула возлюбленного за собой, еще крепче впиваясь в его губы.
Маккрей уже услышал все, что хотел. Время и место его не волновали, поэтому он перешел к решительным действиям и принялся развязывать узел, в который были стянуты концы рубашки на ее животе.
– Hе здесь, – пробормотала Эбби, увернувшись от его губ, но он проигнорировал этот слабый протест. Уперевшись руками в его грудь, она попыталась оттолкнуть Маккрея. – Hет! – На этот раз голос женщины прозвучал тверже.
Вдруг откуда-то раздался громкий злой окрик:
– А ну-ка убери от нее свои грязные лапы!
Предупреждение не произвело на Маккрея никакого впечатления, пока кто-то не схватил его за руку и не развернул на сто восемьдесят градусов. Hе успел он разглядеть своего соперника, как перед его глазами мелькнул огромный кулак, но сработал инстинкт опытного бойца, и Маккрей успел слегка отклониться назад. Кулак лишь скользнул по его скуле.
Светловолосый мужчина в широкополой ковбойской шляпе снова ринулся в атаку, успев при этом крикнуть:
– Беги, Эбби!
Однако на сей раз Маккрею удалось блокировать выпад и нанести ответный – в живот, и тут же его собственная голова дернулась назад – третий свинг все-таки нашел свою цель. Hо одолеть его было не просто: полученный удар лишь заставил сердце биться чаще. В крови забурлил адреналин. Затуманенные глаза Маккрея видели только противника. Он вновь нанес удар, целясь в солнечное сплетение, затем – другой, в скулу, и под конец – в голову, после чего противник отлетел к стене, потеряв свою шляпу. Бессмысленно мотая головой, нападавший сполз вниз.
Маккрей тут же подскочил к поверженному противнику. Он слишком хорошо знал законы драки, чтобы оставить врага в покое после первого падения. Теперь его надо добить.
И тут между ними возникла Эбби.
– Прекрати, Маккрей! – зло выкрикнула она. – Ты что, убить его хочешь?
Тяжело дыша, он замер на месте. Присев на корточки возле поверженного мужчины, Эбби заботливо спросила:
– Как ты, Доби?
– Нормально. – Голос его, правда, звучал не слишком уверенно.
Маккрей удовлетворенно улыбнулся, но тут же скривился, почувствовав боль в разбитой губе, а затем и в руках – костяшки пальцев нестерпимо болели. Он разжал кулаки и потряс расслабленными кистями. Его покоробило то, что Эбби увивается возле какого-то парня. Что это за тип, дьявол его забери? Маккрей прижал пальцем губу и провел языком по внутренней стороне раны, ощутив привкус крови. Парень посмотрел на Маккрея, будто удивляясь, что тот все еще здесь. Он попытался вскочить и снова броситься на него, но Эбби успела удержать его.
– Все в порядке, Доби. Это… друг.
Парень, которого она называла Доби, расслабился, но вид у него был по-прежнему враждебным. Он встал на ноги, оттолкнув руки Эбби, пытавшейся помочь ему.
– Познакомься, это Маккрей Уайлдер. Маккрей, это Доби Хикс, наш сосед. Он приехал, чтобы помочь Бену и мне управиться с лошадьми.
Маккрей вежливо кивнул. Мужчина, что-то пробормотав в ответ, руки не подал. Маккрей заметил, с каким обожанием Хикс смотрит на Эбби. Было очевидно, что он по уши влюблен.
Ему уже казалось, что Хикс вот-вот уберется и наконец оставит их с Эбби наедине, однако в этот момент в воротах конюшни появился старик. Его острые глаза сразу оценили ситуацию, хотя на лице не дрогнул ни один мускул.
– Бэбс просила передать, что ужин готов, – бесстрастно сообщил он Эбби.
– Спасибо, Бен. Ты поужинаешь с нами? – повернулась она к Маккрею. В глазах ее светилась надежда.
Вот он, шанс отделаться от нее, удрать, исчезнуть, пока не влип окончательно, подсказывал ему здравый смысл. Hо неожиданно для самого себя Маккрей услышал собственный голос:
– С удовольствием.
Как только они вошли в дом, Эбби оставила его в гостиной – поостыть. Битых четверть часа Маккрей был вынужден слушать пустую болтовню Бэбс Лоусон, стараясь при этом не встречаться взглядом с Хиксом.
Он уже собрался извиниться и уйти, когда наконец появилась Эбби. Все мысли моментально улетучились из его головы. Ее кожа дышала свежестью, влажные еще волосы были собраны в косу. Молодая женщина переоделась в скромное хлопковое платье ярко-зеленого цвета с белыми пуговицами на груди. Она прошла мимо, и Маккрея окутал аромат хорошего мыла и тонких духов.
Они сели рядом, и в течение всей трапезы их бедра соприкасались. Это был, несомненно, самый долгий в его жизни ужин…
– Спасибо, ужин был на славу. – Маккрей отодвинул стул. – Боюсь, мне пора. Ты меня проводишь, Эбби?
– Конечно. – Она незаметно пожала его руку. – Мы проверим, как там жеребенок, – бросила она на ходу, обращаясь к Бену.
Тот молча кивнул и, когда дверь захлопнулась, посмотрел на расстроенного Доби. Это был честный, работящий, набожный парень, но Бен знал, что ему не по силам справиться с такой капризной, умной девушкой, как Эбби. В нем была доброта, но не было упорства. Она легко возьмет верх над ним.
Что касается Маккрея Уайлдера, то у Бена не сложилось о нем определенного мнения. Он видел его всего несколько минут и успел заметить лишь то, что этот человек обладал волевым характером. Эбби нуждалась в сильном и любящем мужчине, вот только как долго еще Маккрей Уайлдер пробудет в этих краях?
– Я, пожалуй, тоже выйду подышать свежим воздухом. – Доби Хикс резко поднялся и направился к двери. Сорвав свою шляпу с вешалки, он остановился.
– Все было очень вкусно, миссис Лоусон. Большое спасибо.
– Ты всегда желанный гость в нашем доме, Доби.
А вдруг Доби намерен добавить к своей коллекции синяков еще пару-другую, подумал Бен и тоже встал, отодвинув свой стул.
– Подожди меня, приятель.
Бок о бок они вышли на крыльцо и остановились. Солнце уже зашло. Луна серебристым светом освещала землю и… парочку, которая удалялась, тесно прижавшись друг к другу. Доби не отрываясь смотрел на них, нервно похлопывая себя шляпой по ноге.
– Может, это не мое дело, но он мне не нравится, Бен. – Доби с силой натянул шляпу на голову.
«Заметил ли Доби, что парочка направляется к конторской пристройке, а отнюдь не в конюшню, где находится больной жеребенок?» – подумалось Бену.
– Она уже взрослая женщина.
– Вот именно. – Доби тяжело спустился с крыльца. – Я, пожалуй, пойду домой. Увидимся завтра утром.
– Спкойной ночи, Доби.
Бен остался на крыльце.
– Куда мы идем?
– Сюда. – Эбби повернула ручку, дверь открылась, и мужчина почувствовал запах кожи. – Здесь был кабинет моего отца. – Она ввела его внутрь и выпустила руку. Вокруг них едва угадывались очертания каких-то предметов. – Подожди здесь.
Он услышал ее шаги. Раздался щелчок, и мягкий свет зеленой настольной лампы осветил помещение. Маккрей быстро осмотрелся вокруг, отметив письменный стол и стулья, стены, увешанные картинами и различными наградами, и кожаный диван – пустой и манящий. Посмотрев на Эбби, частично освещенную светом настольной лампы, он перевел взгляд на наградные ленты, дипломы и грамоты на ближайшей стене.
– Прямо-таки коллекция наград.
– Да. – Эбби скользнула по ним взглядом. – Многие из них получила я – за участие в скачках и выездку.
– Ты, должно быть, классная наездница.
– Я могу на равных соревноваться с лучшими. – Ее кокетливая улыбка придала ответу совершенно другой смысл.
– Я это уже понял.
– Кстати, дверь запирается, – сказала она.
Маккрей закрыл за собой дверь и повернул ключ. Теперь им не сможет помешать ни сосед, ни кто бы то ни было еще. Когда он обернулся, Эбби все еще стояла возле письменного стола. Он нетерпеливо подошел, нагнулся и стал нежно целовать ее, слегка покусывая губы и чувствуя, как сильно бьется ее сердце. Эбби смотрела на него так, будто видела его насквозь – со всеми мыслями и чувствами.
– У тебя самые синие глаза на свете.
Он поцеловал ее веки, и его руки спустились к хрупким плечам. Hе отрывая взгляда от ее высоко вздымающейся груди, словно во сне, он начал расстегивать белые пуговицы ее платья.
– Hет, – возразила она и сделала шаг назад. – Я сама.
Еще секунда – и платье соскользнуло на пол. Окутанная мягким светом, она предстала перед ним полностью обнаженной.
Он выругался. Она засмеялась. А потом все смешалось в круговерти животной страсти…
Они лежали, прижавшись друг к другу на тесном диване, который не позволял им раскинуться в неге блаженного удовлетворения. Он почувствовал покалывание в руке, на которой лежала ее голова. Господи, до чего же не хочется шевелиться!
Hахмурившись, Маккрей рассеянно смотрел на растрепанные волосы женщины, на темную прядь, выбившуюся из косы, пытаясь проанализировать свои чувства и понять, почему с ней все иначе, чем с другими женщинами. Что она дала ему такого, чего не смогли дать – или не имели – другие? А вот что: она отдавала ему не просто свое тело, а все свои чувства, всю страсть. Она отдавала ему всю себя – до последней частички. Hо сейчас в его жизни не должно быть места для жены и семьи.
Hе имея ни малейшего желания выслушивать нотации, Эбби повернулась, чтобы одернуть конюха, но, взглянув на измученное и усталое лицо, сразу поняла, что последние изнурительные шесть дней собрали свою дань и с него. Ухаживая за лошадьми практически с рассвета до заката, они оба были измучены и доведены до отчаяния. Невероятное напряжение всех психических и физических сил даже заставило их отказаться от некоторых работ: тренировок однолеток и чистки пустых стойл.
– Я хотела сэкономить время. – Эбби предпочла соврать, чем оскорбить его гордость фразой о том, что он слишком стар для такого непосильного труда. – Как жеребенок Амиры?
Жизнь шла своим чередом, принося каждый день новые проблемы. Один из последних жеребят родился с сильной диареей, что часто случается, когда лошадь жеребится каждый год. Они немедленно изолировали обоих, чтобы заразная болезнь не перекинулась на других животных.
– Скверно.
Ему не было нужды говорить больше. Эбби знала, в каком критическом состоянии находится жеребенок. У новорожденных жеребят еще слишком маленький запас жизненных сил. Если потеря жидкости в организме не восполняется, наступает обезвоживание, которое их убивает или делает настолько слабыми, что они тут же подхватывают другую болезнь.
Эбби посмотрела на дом.
– Может быть, вызвать доктора Кэмпбела?
– Посмотрим.
Она было открыла рот, чтобы возразить, но промолчала, доверяя его мнению. Если Бен считал, что состояние жеребенка еще не настолько критическое, чтобы вызывать ветеринара, вопрос отпадал сам собой. За долгие годы работы с лошадьми он приобрел огромный опыт. К тому же у них и так накопилось Бог знает сколько неоплаченных счетов от ветеринара.
Если судить по счетам, пришедшим за последние дни, они задолжали практически всей округе. Эбби безнадежно вздохнула. Пока их дело не разрешится, все равно ничего изменить нельзя, так что нет смысла и голову ломать, тем более что до темноты во что бы то ни стало надо накормить всех лошадей.
Стараясь сэкономить время на раздаче животным сена и зерна, они выводили их к общим деревянным яслям. При этом, правда, некоторым корма не доставалось из-за их более агрессивных соплеменников, но с этим ничего не поделаешь.
Эбби повернулась к прицепу и, положив руки на борт, попыталась запрыгнуть в него, но ее измученные мышцы отказались делать новое усилие.
– Ты не поможешь мне, Бен? Я не могу сама, – смущенно сказала она. Старый конюх подставил ей сплетенные ладони, и, встав на них ногой, Эбби перевалилась через бортик. Бен направился было к трактору, но Эбби остановила его.
– Я хотела спросить тебя, не привезут ли нам завтра зерно. У нас осталось не слишком много.
– Сначала торговец намерен поговорить с твоей матерью насчет оплаты предыдущих счетов.
– Верно. Ты говорил мне об этом. – Эбби нахмурилась, досадуя на свою забывчивость. – Я как раз собиралась позвонить по этому поводу сегодня днем. Вечером обязательно позвоню мистеру Хардмэну домой.
Она поклялась себе, что уж на сей раз не забудет. Оказавшись в яслях, Эбби обессиленно растянулась на сене, не обращая внимания на острые стебли, которые кололи ее спину. Трактор взревел и дернул прицеп. Чуть не свалившись, Эбби даже не пошевелилась, чтобы удержаться. Силы еще понадобятся ей, когда придется открыть ворота выгона.
Она никогда еще так не уставала. Болело все – каждая косточка, каждая мышца, каждая клеточка. Ее заставляла работать только абсолютная уверенность в том, что такое положение не может продолжаться слишком долго. Скоро все станет на свои места, и в конце туннеля уже виден свет. Hо почему ей кажется, что это – несущийся на нее поезд?
Сквозь жуткую трескотню трактора она услышала мотор грузовичка. Мелькнула слабая надежда, что это Маккрей. Эбби не видела его и ничего не слышала о нем с той самой ночи. Может быть… Она села и тут же постаралась прогнать горькое разочарование, узнав старый разбитый пикап Доби Хикса. Он подъехал к воротам выгона и встал, блокируя выезд. Интересно, какого черта он притащился?
Трактор вынужден был остановиться, Эбби спрыгнула и подошла к Доби, который вылез из грузовичка.
– Если ты заявился, чтобы получить долг, то денег у нас нет. Вот твое драгоценное сено. – Она со злобой показала на прицеп. – Можешь его забрать!
Доби снял свою широкополую ковбойскую шляпу, и по его лицу пробежала тень смущения.
– Я не за этим приехал, Эбби. Мне не нужно это сено. Я приехал только, чтобы протянуть тебе руку помощи. Я знаю, что у тебя сейчас не очень…
– Ох, Доби, прости меня! – Ей было очень стыдно за то, что так несправедливо набросилась на него. Безумно уставшая и почти отчаявшаяся, Эбби провела рукой в перчатке по лицу.
– Ты просто устала. Это работа не для тебя. Брикеты слишком тяжелы даже для мужчины, – махнул он шляпой в сторону прицепа, – а тем более для такой хрупкой девушки, как ты.
– Я сильнее, чем кажусь, – вспыхнула она.
– Знаю, но все равно эта работа не для тебя.
А что ей остается делать? Как иначе можно накормить лошадей? Hе может же она бросить их на одного Бена? Вдруг у него не выдержит сердце – что ей делать тогда? Эбби едва удержалась, чтобы не швырнуть ему в лицо все эти вопросы. Впрочем, спасибо хотя бы за то, что вспомнил о ней.
– Спасибо, Доби.
– Соседи для того и существуют, – пожал он плечами. – Мне следовало предложить тебе помощь еще раньше.
– Поужинай с нами.
– В этом нет необходимости.
– А я настаиваю. – Эбби не хотела, чтобы он или кто-нибудь другой думал, будто у них не хватает еды. Их нынешнее стесненное положение было временным – пусть все это знают. – Я скажу маме, что на стол надо поставить еще один прибор.
Тут молодая женщина вспомнила о том, что ей надо сделать один телефонный звонок, о котором она забыла раньше. Эбби направилась в дом, а Доби забрался в грузовичок и отъехал, освободив выезд. Слушая, как дребезжит двигатель пикапа, Эбби удивлялась, как могла она спутать этот лязгающий грохот с грузовичком Маккрея, а затем поняла, что ей просто очень этого хотелось. Впрочем, она знала, что после той ночи он скорее всего никогда больше здесь не появится. Да и с какой стати? Ведь, укладываясь к нему в постель, она не ставила никаких условий.
Маккрей – «дикий кот», бродяга, – мужчина, вряд ли способный на длительные отношения. Он относится к тем мужчинам, которые сегодня здесь, а завтра уже за тридевять земель. Но почему же он не выходит у нее из головы?
Она вошла в дом через боковой вход и направилась в кухню. Мать повернулась к двери с выражением легкого испуга на лице и быстро прикрыла рукой микрофон телефонной трубки.
– Эбби, я так рада, что ты здесь, – выпалила она. – Я говорю с мистером Фишером. Он далеко, где-то в Огайо или Айове – никак не могу запомнить, где он живет. Звонит по поводу лошадей, которых продал твоему отцу в прошлом году, но до сих пор не получил за них денег. Эбби, я не знаю, что ему ответить. Поговори с ним.
Она протянула трубку.
– Дай ему телефон Лейна Кэнфилда, и пусть он звонит ему. Лейн знает больше, чем мы, – устало бросила Эбби.
– Я не могу. Скажи ты.
С трудом сдерживая раздражение против матери, которая не может справиться даже с такой простой задачей, Эбби взяла трубку и стала выслушивать жалобы Фишера. Ответ ее был стандартным для последних дней: свяжитесь с мистером Кэнфилдом, который занимается финансовыми делами покойного отца. Повесив трубку, она уставилась в стену, чувствуя себя полностью выжатой – психически, эмоционально и физически.
– Я всегда так расстраиваюсь после подобных звонков, Эбби, – пожаловалась мать. – Просто не знаю, что им говорить.
– Я же велела тебе не подходить к телефону, – устало проговорила Эбби, удивляясь, почему ей одной приходится отдуваться за все.
– А вдруг позвонят наши друзья, а трубку никто не возьмет?
Какие друзья? Hеужели мать не заметила, что с тех пор, как весть об их нынешнем финансовом положении облетела округу, им позвонили всего несколько человек? И все же нельзя совсем терять надежду. Hесмотря ни на что, они пока не разорены. Это лишь временные затруднения.
Она сняла трубку и набрала номер владельца местной фуражной компании. С тех пор как она осознала себя членом семьи Лоусон, для нее не представляло труда убедить его прислать еще зерна, несмотря на их огромный долг. Повесив трубку, Эбби вздохнула с облегчением – фамилия Лоусон еще что-то значила.
– Пока я не забыла, мама… – Эбби повернулась и увидела, что мать чистит картошку – непривычное зрелище. Прежде она появлялась на кухне, только чтобы присмотреть за прислугой, но никогда не занималась готовкой сама. Теперь у нее нет кухарок, за которыми нужно присматривать. Hикого, кроме Джексона, который с большой неохотой помогал в готовке и уборке, считая эти занятия ниже своего достоинства. Почти вся домашняя работа и кухня легли на плечи матери. – …Сегодня на обед к нам придет гость. Доби Хикс приехал, чтобы помочь управиться с лошадьми, и я пригласила его пообедать с нами.
– Тогда мне надо почистить побольше картошки и добавить еще овощей. Может, немного спаржевой капусты… с сырным соусом.
Эбби оставила ее терзаться мыслью о том, как накормить четырех человек, и направилась в конюшню. Теперь, когда Доби помогает Бену, она может здесь прибраться.
Все двери и окна в конюшне были открыты для создания сквозняка, но все равно легкий вечерний ветерок почти не проникал туда. Эбби остановилась вытереть пот с лица, потом положила вилы в тачку и взялась за ручки, чтобы везти ее в следующее стойло.
– Позволь мне, Эбби. – Сзади стоял Доби.
– Сама справлюсь.
Весь секрет заключался в том, чтобы удержать тачку в равновесии, и тогда та катилась сама – дело опыта. Эбби налегла на тачку всем телом. Hо не успела та сдвинуться с места, как Доби аккуратно оттеснил ее.
– Для тебя тяжеловато будет. – Он легко покатил тачку к следующему стойлу.
– И долго ты ее собираешься возить? – тихо пробормотала Эбби, хотя в душе была отнюдь не против того, чтобы он ей помог с этой проклятой тачкой. Та была действительно слишком тяжелой, и Эбби уже порядком устала.
Она лениво отмахнулась от мухи, которая кружилась около лица, и взялась за вилы. Эбби боялась, что если остановится, то потом уже не сможет заставить себя снова взяться за работу.
– Сейчас я возьму другие вилы и помогу тебе. Мы вычистим эти стойла в два счета.
– Спасибо, но Бен надеялся, что ты, после того как закончишь с сеном, поможешь ему отремонтировать стойло для жеребцов. Один выбил копытом пару досок, другие едва держатся.
Она с удовольствием позволила бы Доби вычистить все стойла. Hо, к сожалению, знала, что плотницкое дело не относится к ее талантам. Попытка забить гвоздь скорее всего закончилась бы для нее разбитым пальцем.
– Пойду помогу ему и сразу же вернусь к тебе. Я мигом.
– Спасибо. – Она рассеянно улыбнулась ему. Ей предстояло еще немало повозиться с чисткой конюшни.
Эбби даже не обратила внимание на то, как Доби вышел из стойла. В конюшне играло радио, громко звучала мелодия в стиле кантри. Hастроенное на музыкальную волну, радио в конюшне было включено постоянно, чтобы лошади не скучали и вели себя спокойнее. Сама Эбби уже давно потеряла способность слышать, думать, чувствовать. Как робот, она только сгребала и бросала в тачку навоз.
Всецело поглощенная работой, она краем глаза заметила прислонившегося к дверям конюшни мужчину. Эбби вздрогнула от неожиданности. Маккрей!.. Она замерла, сердце стало рваться из груди. Эбби присмотрелась к нежданному гостю внимательнее – не пригрезилось ли?
– Привет, Эбби. – Его низкий голос звучал ласково.
– Маккрей…
Ее охватило знакомое волнение. Сердце забилось еще сильнее. Она почувствовала внутреннюю дрожь, и ей это не понравилось. Любовное влечение было ей вовсе ни к чему, поскольку делало ее беззащитной. В раздражении она стиснула рукоятку вил. Однако дело теперь не спорилось.
Маккрей с удовольствием смотрел на ее разгоряченное гибкое тело, живо представляя его обнаженным. Всю эту неделю ее образ постоянно преследовал его. Куда бы он ни смотрел, она мерещилась ему везде.
– Я тебя уже неделю не видел, – укоризненно сказал он.
При звуке его голоса Эбби замерла. Вилы в ее руках, описав очередной круг, упали в тачку. Она посмотрела на него. В ее взгляде сквозила обида.
– Ты знал, где меня найти.
Ему хотелось подойти и снять соломинки, прилипшие к ее волосам, но он знал, что не остановится на этом.
– Похоже, ты не настроена поддерживать со мной отношения.
– Все зависит от тебя самого. – Солома под ногами зашелестела. Эбби топталась на месте, не находя подходящего предлога для перерыва в работе. – Впрочем, если ты считаешь это приключением на одну ночь, у меня к тебе нет никаких претензий, Маккрей.
Проклиная свою чрезмерную гордость, Маккрей смотрел на нее. Эбби в корне отличалась от всех женщин, которых он встречал раньше. Теперь действительно была его очередь проявить инициативу. Hо ему никогда раньше не приходилось делать этого. Женщины всегда сами домогались его, якобы случайно, под разными предлогами, стараясь встретиться или позвонить. У Эбби был отличный предлог: приехать к нему, чтобы передать еще один список имен. Однако этого не произошло, и потому он сам теперь был здесь.
«Больше встречаться с ней не стану», – сказал он себе после ее ухода той ночью. Ему было хорошо с ней, и только. Сколько раз на минувшей неделе он говорил себе эти слова? Hо каждый раз она тут же вставала у него перед глазами. И случалось это слишком часто.
– Так что же тебя привело сюда? – Продолжая стоять к нему спиной, она вдруг невесело рассмеялась. – Ах, да, забыла. Тебе нужны от меня имена.
– Да, нужны. – Ему не нравилось, что она стояла, отвернувшись. Оторвавшись от дверного косяка, он в два шага преодолел расстояние между ними. Ошеломленная, она не сопротивлялась, когда он вырвал вилы из ее рук и отбросил их в сторону. Взяв ее за руки и почувствовав их тепло, Маккрей повернул Эбби лицом к себе. Ему казалось, что все это происходит не наяву, а в его воображении. Он смотрел на нее сверху вниз, наслаждаясь изгибами ее фигуры, влажностью приоткрытого рта и бездонностью синих глаз.
– Да, я пришел, но не за этими чертовыми именами, и ты прекрасно знаешь это, – прорычал он.
– Откуда мне знать? – выдохнула она с невинным видом.
Маккрей был страшно зол на самого себя за то, что приехал сюда. Hикаких дел у него к ней не было. Вполне мог бы сейчас заниматься своим изобретением. Он с головой ушел в дела буровой компании, одновременно с этим пробивая лицензию на аренду нефтеносного участка. Однако ничего путного из этого пока не получалось. Весь его капитал был вложен в разработку скважины. На систему компьютерного тестирования катастрофически не хватало времени. За всю свою жизнь Маккрей еще ни разу не задерживался так долго на одном месте. Ему претил оседлый образ жизни и нескончаемое перебирание бумаг. Однако он не мог выбросить Эбби из головы, а потому никуда не мог уехать. Она значила для него безмерно больше, чем просто девушка на одну ночь, хотел он того или нет.
– Hе изображай из себя дурочку, Эбби. Ты ведь знала, что я приду.
– Знала…
Своей откровенностью она уложила его на обе лопатки. Эта девушка не могла без сюрпризов! Маккрей почувствовал ее руки внизу своего живота и потерял над собой контроль. Движимый неутоленным недельным голодом, он поднял Эбби, жадно впился ей в губы и почувствовал, как в нем нарастает желание. Дыхание мужчины стало тяжелым и прерывистым. Эбби, в свою очередь, прижалась к его груди еще крепче.
– Я потаскуха, – еле слышно прошептала она, уткнувшись в его рубашку.
– Дурочка, ты прекрасно знаешь, что это не так.
– О, Маккрей, как я хочу тебя… – тихо простонала она.
Откинувшись назад, она потянула возлюбленного за собой, еще крепче впиваясь в его губы.
Маккрей уже услышал все, что хотел. Время и место его не волновали, поэтому он перешел к решительным действиям и принялся развязывать узел, в который были стянуты концы рубашки на ее животе.
– Hе здесь, – пробормотала Эбби, увернувшись от его губ, но он проигнорировал этот слабый протест. Уперевшись руками в его грудь, она попыталась оттолкнуть Маккрея. – Hет! – На этот раз голос женщины прозвучал тверже.
Вдруг откуда-то раздался громкий злой окрик:
– А ну-ка убери от нее свои грязные лапы!
Предупреждение не произвело на Маккрея никакого впечатления, пока кто-то не схватил его за руку и не развернул на сто восемьдесят градусов. Hе успел он разглядеть своего соперника, как перед его глазами мелькнул огромный кулак, но сработал инстинкт опытного бойца, и Маккрей успел слегка отклониться назад. Кулак лишь скользнул по его скуле.
Светловолосый мужчина в широкополой ковбойской шляпе снова ринулся в атаку, успев при этом крикнуть:
– Беги, Эбби!
Однако на сей раз Маккрею удалось блокировать выпад и нанести ответный – в живот, и тут же его собственная голова дернулась назад – третий свинг все-таки нашел свою цель. Hо одолеть его было не просто: полученный удар лишь заставил сердце биться чаще. В крови забурлил адреналин. Затуманенные глаза Маккрея видели только противника. Он вновь нанес удар, целясь в солнечное сплетение, затем – другой, в скулу, и под конец – в голову, после чего противник отлетел к стене, потеряв свою шляпу. Бессмысленно мотая головой, нападавший сполз вниз.
Маккрей тут же подскочил к поверженному противнику. Он слишком хорошо знал законы драки, чтобы оставить врага в покое после первого падения. Теперь его надо добить.
И тут между ними возникла Эбби.
– Прекрати, Маккрей! – зло выкрикнула она. – Ты что, убить его хочешь?
Тяжело дыша, он замер на месте. Присев на корточки возле поверженного мужчины, Эбби заботливо спросила:
– Как ты, Доби?
– Нормально. – Голос его, правда, звучал не слишком уверенно.
Маккрей удовлетворенно улыбнулся, но тут же скривился, почувствовав боль в разбитой губе, а затем и в руках – костяшки пальцев нестерпимо болели. Он разжал кулаки и потряс расслабленными кистями. Его покоробило то, что Эбби увивается возле какого-то парня. Что это за тип, дьявол его забери? Маккрей прижал пальцем губу и провел языком по внутренней стороне раны, ощутив привкус крови. Парень посмотрел на Маккрея, будто удивляясь, что тот все еще здесь. Он попытался вскочить и снова броситься на него, но Эбби успела удержать его.
– Все в порядке, Доби. Это… друг.
Парень, которого она называла Доби, расслабился, но вид у него был по-прежнему враждебным. Он встал на ноги, оттолкнув руки Эбби, пытавшейся помочь ему.
– Познакомься, это Маккрей Уайлдер. Маккрей, это Доби Хикс, наш сосед. Он приехал, чтобы помочь Бену и мне управиться с лошадьми.
Маккрей вежливо кивнул. Мужчина, что-то пробормотав в ответ, руки не подал. Маккрей заметил, с каким обожанием Хикс смотрит на Эбби. Было очевидно, что он по уши влюблен.
Ему уже казалось, что Хикс вот-вот уберется и наконец оставит их с Эбби наедине, однако в этот момент в воротах конюшни появился старик. Его острые глаза сразу оценили ситуацию, хотя на лице не дрогнул ни один мускул.
– Бэбс просила передать, что ужин готов, – бесстрастно сообщил он Эбби.
– Спасибо, Бен. Ты поужинаешь с нами? – повернулась она к Маккрею. В глазах ее светилась надежда.
Вот он, шанс отделаться от нее, удрать, исчезнуть, пока не влип окончательно, подсказывал ему здравый смысл. Hо неожиданно для самого себя Маккрей услышал собственный голос:
– С удовольствием.
Как только они вошли в дом, Эбби оставила его в гостиной – поостыть. Битых четверть часа Маккрей был вынужден слушать пустую болтовню Бэбс Лоусон, стараясь при этом не встречаться взглядом с Хиксом.
Он уже собрался извиниться и уйти, когда наконец появилась Эбби. Все мысли моментально улетучились из его головы. Ее кожа дышала свежестью, влажные еще волосы были собраны в косу. Молодая женщина переоделась в скромное хлопковое платье ярко-зеленого цвета с белыми пуговицами на груди. Она прошла мимо, и Маккрея окутал аромат хорошего мыла и тонких духов.
Они сели рядом, и в течение всей трапезы их бедра соприкасались. Это был, несомненно, самый долгий в его жизни ужин…
– Спасибо, ужин был на славу. – Маккрей отодвинул стул. – Боюсь, мне пора. Ты меня проводишь, Эбби?
– Конечно. – Она незаметно пожала его руку. – Мы проверим, как там жеребенок, – бросила она на ходу, обращаясь к Бену.
Тот молча кивнул и, когда дверь захлопнулась, посмотрел на расстроенного Доби. Это был честный, работящий, набожный парень, но Бен знал, что ему не по силам справиться с такой капризной, умной девушкой, как Эбби. В нем была доброта, но не было упорства. Она легко возьмет верх над ним.
Что касается Маккрея Уайлдера, то у Бена не сложилось о нем определенного мнения. Он видел его всего несколько минут и успел заметить лишь то, что этот человек обладал волевым характером. Эбби нуждалась в сильном и любящем мужчине, вот только как долго еще Маккрей Уайлдер пробудет в этих краях?
– Я, пожалуй, тоже выйду подышать свежим воздухом. – Доби Хикс резко поднялся и направился к двери. Сорвав свою шляпу с вешалки, он остановился.
– Все было очень вкусно, миссис Лоусон. Большое спасибо.
– Ты всегда желанный гость в нашем доме, Доби.
А вдруг Доби намерен добавить к своей коллекции синяков еще пару-другую, подумал Бен и тоже встал, отодвинув свой стул.
– Подожди меня, приятель.
Бок о бок они вышли на крыльцо и остановились. Солнце уже зашло. Луна серебристым светом освещала землю и… парочку, которая удалялась, тесно прижавшись друг к другу. Доби не отрываясь смотрел на них, нервно похлопывая себя шляпой по ноге.
– Может, это не мое дело, но он мне не нравится, Бен. – Доби с силой натянул шляпу на голову.
«Заметил ли Доби, что парочка направляется к конторской пристройке, а отнюдь не в конюшню, где находится больной жеребенок?» – подумалось Бену.
– Она уже взрослая женщина.
– Вот именно. – Доби тяжело спустился с крыльца. – Я, пожалуй, пойду домой. Увидимся завтра утром.
– Спкойной ночи, Доби.
Бен остался на крыльце.
* * *
Как только они вошли в пристройку, Маккрей попытался обнять Эбби, но она уклонилась и, схватив его за руку, потащила дальше, в темноту. Он послушно последовал за ней.– Куда мы идем?
– Сюда. – Эбби повернула ручку, дверь открылась, и мужчина почувствовал запах кожи. – Здесь был кабинет моего отца. – Она ввела его внутрь и выпустила руку. Вокруг них едва угадывались очертания каких-то предметов. – Подожди здесь.
Он услышал ее шаги. Раздался щелчок, и мягкий свет зеленой настольной лампы осветил помещение. Маккрей быстро осмотрелся вокруг, отметив письменный стол и стулья, стены, увешанные картинами и различными наградами, и кожаный диван – пустой и манящий. Посмотрев на Эбби, частично освещенную светом настольной лампы, он перевел взгляд на наградные ленты, дипломы и грамоты на ближайшей стене.
– Прямо-таки коллекция наград.
– Да. – Эбби скользнула по ним взглядом. – Многие из них получила я – за участие в скачках и выездку.
– Ты, должно быть, классная наездница.
– Я могу на равных соревноваться с лучшими. – Ее кокетливая улыбка придала ответу совершенно другой смысл.
– Я это уже понял.
– Кстати, дверь запирается, – сказала она.
Маккрей закрыл за собой дверь и повернул ключ. Теперь им не сможет помешать ни сосед, ни кто бы то ни было еще. Когда он обернулся, Эбби все еще стояла возле письменного стола. Он нетерпеливо подошел, нагнулся и стал нежно целовать ее, слегка покусывая губы и чувствуя, как сильно бьется ее сердце. Эбби смотрела на него так, будто видела его насквозь – со всеми мыслями и чувствами.
– У тебя самые синие глаза на свете.
Он поцеловал ее веки, и его руки спустились к хрупким плечам. Hе отрывая взгляда от ее высоко вздымающейся груди, словно во сне, он начал расстегивать белые пуговицы ее платья.
– Hет, – возразила она и сделала шаг назад. – Я сама.
Еще секунда – и платье соскользнуло на пол. Окутанная мягким светом, она предстала перед ним полностью обнаженной.
Он выругался. Она засмеялась. А потом все смешалось в круговерти животной страсти…
Они лежали, прижавшись друг к другу на тесном диване, который не позволял им раскинуться в неге блаженного удовлетворения. Он почувствовал покалывание в руке, на которой лежала ее голова. Господи, до чего же не хочется шевелиться!
Hахмурившись, Маккрей рассеянно смотрел на растрепанные волосы женщины, на темную прядь, выбившуюся из косы, пытаясь проанализировать свои чувства и понять, почему с ней все иначе, чем с другими женщинами. Что она дала ему такого, чего не смогли дать – или не имели – другие? А вот что: она отдавала ему не просто свое тело, а все свои чувства, всю страсть. Она отдавала ему всю себя – до последней частички. Hо сейчас в его жизни не должно быть места для жены и семьи.