Дейли Джанет. Наследство для двоих

   – Ошибаешься. Я всегда считала упражнения с недоуздком всего лишь конкурсом красоты. Ведь оценку здесь ставят только внешнему виду лошади, но никак не ее физическим данным. Победа, проигрыш – какая разница? В этом году я в любом случае намеревалась попробовать моего Уиндсторма на скачках и не намерена менять своего решения. Интересно, а какие у тебя планы насчет твоего Сирокко?
   – Отвезу его домой, в Ривер-Бенд. – Рейчел намеренно сделала ударение на последнем слове. – Пусть отдохнет до осени, перед Национальной выставкой. Это все, что ему требуется для победы.
   – Если речь не идет о победе на скачках. Впрочем, разве это имеет для тебя значение? Я думаю, ты приняла абсолютно правильное решение. – Эбби смиренно улыбнулась, с удовольствием подметив, как на лицо Рейчел набежала тень смятения. – Ведь мы с тобой прекрасно знаем, что такое суровое испытание, как скачки, твоему жеребцу не под силу. На твоем месте я тоже берегла бы его. А то, не дай Бог, еще шею сломает.
   – Кажется, ты не совсем соображаешь, что говоришь, – возразила Рейчел ледяным тоном.
   – Неужто? Мой отец, помнится, придерживался в коневодстве программы, очень похожей на твою. Он видел смысл в разведении красивых лошадей. – Эбби улыбнулась, выдержав многозначительную паузу. – А я вижу смысл в разведении арабских скакунов. Впрочем, ты, как и отец, вряд ли способна уловить здесь разницу.
   – Врешь! – злобно повысила голос Рейчел.
   – Моя мамочка никогда не врет, – вступилась за мать Иден.
   – Помолчи! – оборвала ее Рейчел.
   – Не разговаривай с моей дочерью таким тоном.
   – Лучше сперва научи ее вежливости! – закричала Рейчел, окончательно потеряв самообладание.
   – Не кричи на маму! – Отпустив ладонь матери, Иден, размахивая ручонками, как мельница, ринулась в атаку.
   Однако, прежде чем Эбби успела поймать ее за шиворот, Маккрей ловко подхватил девочку на руки.
   – Действительно, хватит крика.
   Пересадив Иден на другую руку, он взял Эбби под локоть и быстро вывел из толпы.
   – Отпусти, – злобно прошипела Эбби, но его пальцы лишь сильнее впились в ее локоть, настолько, что у нее онемела рука.
   – Всему свое время, – грозно прорычал Маккрей, не оставляя никакого сомнения в том, что на сей раз он шутить не собирается. К тому же у него была Иден, и потому у Эбби не было иного выбора, кроме как послушно следовать за ним. Они остановились лишь у самой парковки, когда толпа осталась уже далеко позади.
   Едва Маккрей отпустил ее руку, Эбби подскочила к нему.
   – Моя дочь! Отдай мне ее немедленно!
   Однако он даже не шевельнулся. Взгляд его глаз был холоден и зол.
   – Обе вы одинаковы, – процедил Маккрей сквозь зубы. – Задрать бы обеим юбки и отшлепать как следует.
   – Только попробуй, – всерьез предостерегла его Эбби.
   – Ты чего на мою маму злишься? – с опаской спросила Иден. Сейчас она выглядела сконфуженной и немного испуганной.
   Маккрей не ответил. Смерив Эбби презрительным взглядом, он оглянулся назад, на спешащего к ним Бена. Бедняга явно запыхался.
   – Жди их в мотеле, Бен. Встретишь их там чуть позже. А сейчас они поедут со мной.
   – Я никуда не поеду, пока ты не отдашь мне дочь! – твердо возразила Эбби.
   Он лишь улыбнулся.
   – Послушай, Эбби, разве я похож на дурака? Она для меня единственная гарантия, что ты не сбежишь в ту же секунду. Мне нужно сказать тебе кое-что, причем так, чтобы ты внимательно меня выслушала.
   – Это уже пахнет похищением ребенка.
   – Похищение, шантаж, хоть черт с дьяволом – называй это как хочешь, но своего я добьюсь в любом случае. – Он спокойно пошел на парковку. Поколебавшись секунду, Эбби побежала следом.
   – Хорошо, твоя взяла, – обессиленно выдохнула она, поравнявшись с ним.
   – На другое я и не рассчитывал. Вон та золотистая машина во втором ряду – моя.
   Вместе они подошли к машине, и Маккрей бережно усадил Иден на заднее сиденье.
   – Можно мне вперед, к маме и тебе? – заканючила та.
   – А вот это уж дудки, милая. Маленьким девочкам полагается ездить сзади. – Он завел машину.
   – Мам, а куда мы едем?
   – В мотель. – Во всяком случае, ей очень хотелось верить, что он действительно отвезет их туда. В данную минуту Маккрей не вызывал у нее особого доверия.
   – А как же мое мороженое? Сама же говорила: глазурь, вишенки и всякие другие вещи.
   – Если будешь вести себя тихо, то я куплю тебе мороженое самого большого размера, какой только продается. Там все, что тебе нужно, будет – и орешки сверху. Мое слово твердое, запомни, коротышка, – пообещал Маккрей.
   – Это лишнее. Незачем приманивать к себе чужого ребенка. Это безнравственно! – зло выпалила Эбби. Зато с заднего сиденья не раздалось больше ни звука.
   – Не более безнравственно, чем то, что вытворяешь ты. – Следуя указателям, расставленным на парковке, он быстро выехал на улицу.
   – Что ты имеешь в виду?
   – Отвела душу? Довольна? Вижу, довольна – дальше некуда… – Его низкий голос по-прежнему был проникнут гневом. Украдкой взглянув на Маккрея, Эбби оробела, увидев, как затвердели его скулы. – Разве могла ты успокоиться, пока не втянула в эту идиотскую перебранку с Рейчел собственную дочь? Как же! Разве можно оставлять ее в стороне от вражды двух баб, сходящих с ума от ревности и ненависти друг к другу? Учи щенков злости с молодости. Так, что ли?
   – Не я затеяла это. Это Рейчел все время цеплялась к Иден.
   – Ничего этого не случилось бы, если бы ты сама не полезла на рожон. Только не говори, что ты не провоцировала Рейчел специально. Я собственными глазами все видел.
   – Ах, какие тут могут быть сомнения. Бедненькая Рейчел, – саркастически протянула Эбби, едва удерживаясь от рыданий. В горле щипало от скопившихся слез.
   – Я ее не защищаю.
   – Как же это тогда называется? – Ей вовсе не нужны были его доводы. – И зачем я только разговариваю с тобой? Сама себе удивляюсь. А ты не лезь не в свое дело. Я воспитываю свою дочь сама, как знаю.
   – Может, это действительно не мое дело, но всякий раз, когда я гляжу на нее, то вижу тебя, Эбби. Наверное, и ты была такой же, пока эта чертова ревность не захлестнула тебя и в сердце твоем не поселилась ненависть. Ты что, в самом деле хочешь, чтобы и твоя дочь выросла с той же горечью и ненавистью в душе?
   – Нет! – вырвалось у нее помимо воли. Она была ошарашена, поскольку даже представить себе не могла, что он всерьез размышляет над подобными вещами.
   – Тогда открой глаза, пока не поздно, и посмотри, что ты с ней делаешь, – тихо произнес он. – Пройдет время, и твоя ревность раздавит ее точно так же, как уже раздавила тебя.
   Эбби хотела напомнить Маккрею, что именно он, а не кто-то другой, предал ее. Но что толку? Прошлого не вернешь. Не понял тогда – не поймет и теперь. Тем более что минувшие годы только укрепили ее в уверенности, что этот человек недостоин доверия.
   В то же время она не могла ничего возразить ему, когда он говорил об Иден. Конечно, когда-нибудь ей придется рассказать дочери, кто такая Рейчел. Если этого не сделает она, то девочка узнает неприглядную историю их вражды во всех подробностях от кого-нибудь другого. Маккрей был прав: нельзя, чтобы к истине примешивались горечь и ущемленность, ставшие спутниками Эбби на долгие годы.
   Иден удобно пристроилась посередине заднего сиденья.
   – О ком ты, мама? О той тете, которая на тебя накричала? Мне она не понравилась. Нехорошая тетя.
   Эбби поймала на себе многозначительный взгляд Маккрея. Можно было без слов догадаться, что он означал: «А я что тебе говорю?»
   – Ты не должна говорить так, Иден, – твердо произнесла она.
   – Но почему, мамочка? Ведь она тебе тоже не понравилась, разве не так? – озадаченно нахмурилась девочка.
   – Забудь обо всем, Эбби. Если можешь, положи этому конец. – В голосе Маккрея зазвучали просительные нотки. Но она не могла, и он знал это.
   – Смотрите, наш мотель! – закричала Иден, указывая на вывеску, появившуюся на дороге.
   Эбби с трудом подавила в себе вздох облегчения, когда Маккрей притормозил, чтобы свернуть на подъездную дорожку. Наконец-то можно больше не гадать, когда же он соизволит привезти их сюда. Едва машина заняла свободное место на парковке неподалеку от входа в мотель, Эбби соскочила с переднего сиденья и распахнула заднюю дверцу, чтобы вытащить оттуда Иден. Она едва удерживалась от того, чтобы схватить дочь в охапку и броситься вместе с ней со всех ног к себе в номер. Пересилив себя, Эбби спокойно повела Иден по тротуару вдоль здания, крепко держа ее за руку. Она даже остановилась у входа, чтобы дождаться Маккрея.
   – Скажи мистеру Уайлдеру до свидания и спасибо за то, что он подвез нас. – Она пыталась вести себя хладнокровно, как ни в чем не бывало, хотя каждая клеточка ее тела ныла от желания увести Иден с его глаз как можно скорее.
   – А мороженое?
   Эбби почувствовала, что слепнет от ярости. До чего же ей хотелось сейчас отвесить своей занудливой дочке хорошего шлепка!
   – Верно, как же мы это забыли! Ведь я обещал купить тебе самое большое мороженое в городе, если ты будешь хорошо себя вести, – с готовностью вспомнил Маккрей.
   – Не стоит беспокоиться, – вмешалась в их разговор Эбби. – Кафе еще открыто – я куплю ей там все, что она попросит. Тебе же еще на прием успеть надо. Так что не смеем задерживать.
   – С чего это ты взяла, что мне нужно на прием?
   – Но ты же был с ней. И ты прекрасно знаешь, что она ждет тебя. – Ее голос снова звенел от злобы, которую она безуспешно пыталась унять.
   – Может, и так, но, поверь, вряд ли меня там хватится кто-нибудь еще, – ответил он, а затем озорно подмигнул Иден: – К тому же лучше уж купить мороженое маленькой девочке, чем пить шампанское за здоровье какой-то лошади.
   – А на мой взгляд, лучше бы тебе не делать этого.
   – Отчего-то складывается впечатление, что ты хочешь избавиться от меня.
   – Именно это я и пытаюсь сделать. – Она стиснула ладошку Иден еще сильнее.
   – Так что же, Иден, мне уходить?
   – Не втягивай ее в это. Она тут вовсе ни при чем, – запротестовала Эбби.
   – Отчего же? Ведь именно ее я пригласил на мороженое.
   – Мне нет до этого никакого дела!
   Иден дернула мать за руку, чтобы наконец и на нее обратили внимание.
   – Скажи, мамочка, ну чем он тебе не нравится?
   – Действительно, мамочка, объясни ребенку, что ты нашла во мне плохого. Мне и самому интересно услышать твой ответ, – сухо добавил Маккрей.
   Выведенная из себя его упрямством, Эбби заикалась, не зная, с чего начать. В ее голове все спуталось.
   – Ну зачем тебе все это? Почему ты не хочешь оставить нас в покое?
   Маккрей задумался. Этот вопрос, кажется, застал его врасплох, и он пытался разобраться в собственных побуждениях.
   – Не знаю, – слегка пожал он плечами после недолгой паузы. – Может быть, потому, что так сильно этого хочешь ты.
   Не перестаралась ли она, проявляя столь дикое беспокойство? Не могло ли это пробудить в нем подозрения? Не задумался ли он, а не движет ли ею нечто большее, чем просто желание окончательно отшить бывшего любовника? Все эти вопросы теснились сейчас в ее голове. И она не решалась искать на них ответы. С ее стороны это было бы слишком рискованно.
   – Что ж, если ты так хочешь, то можешь посидеть вместе с нами. Только, пожалуйста, не подумай, что твое присутствие доставляет мне удовольствие. – Развернувшись на месте, она решительно вошла в двери мотеля, таща за собой Иден.
   – Смотри, мам, а вот и Бен! – радостно замахала ручонкой Иден пожилому человеку за рулем машины, въезжавшей в этот момент на парковку.

38

   Если не считать двух мужчин, попивавших кофе за стойкой бара, и еще четырех человек за столиком в противоположном конце зала, они были в ресторане одни. Эбби пила кофе, то и дело поглядывая в сторону кухни. Ее сверлила мысль о том, сколько времени может потребоваться официантке, чтобы принести пирог с банановой начинкой для Бена и мягкое мороженое с глазурью для Иден. И еще хорошо бы знать, сколько времени ее дочь будет мусолить свое лакомство. В том, что это будет процесс нескорый, можно было не сомневаться. Может быть, ей стоило заказать что-нибудь и себе – все ж какое-то занятие. Однако этот способ убить время сейчас вряд ли был применим – нервные спазмы по-прежнему сводили ее желудок.
   Ей было трудно просто сидеть рядом с Маккреем, каждую секунду сознавая, сколь ловко он поставил ее в это дурацкое положение. Как это она заранее не догадалась, к чему он клонит? Почему позволила этому случиться? Почему забыла о хитростях, на которые он способен? Он хорошо знал ее уязвимое место – Иден. Правда, пока ему не было известно, почему она так сильно беспокоится за дочь всякий раз, когда он оказывается рядом. И ни за что на свете нельзя было допустить, чтобы он догадался.
   – А ты тоже живешь в этом мотеле? – спросила Маккрея Иден. До сих разговор за столом вели только они двое.
   – Конечно.
   – И мы тоже. А когда ты уезжаешь? Мы – завтра. Давно уж дома не были. Вот папа обрадуется, когда мы вернемся! Правда, мамочка?
   – Конечно, обрадуется. – Эбби снова бессознательно повернула обручальное кольцо на пальце и поняла, что делает, лишь когда поймала взгляд Маккрея, устремленный на ее руку. А потому ей пришлось поспешно взять кофейную чашку. – И мы тоже будем очень рады, верно, маленькая? – Она улыбнулась Иден, постаравшись придать своему голосу как можно больше бодрости, хотя ее настроение никак нельзя было назвать бодрым.
   – Еще бы!
   Из кухонной двери наконец-то выплыла официантка, неся на подносе огромный бокал, наполненный ванильным мороженым, политым сверху шоколадной глазурью, поверх которой возвышался еще завиток взбитых сливок, посыпанный толченым орехом. Венчала эту затейливую конструкцию красная вишенка.
   – Ну и порция – как для слона. Ты уверена, что осилишь ее? – скептически поинтересовалась Эбби у дочери, пододвигая стул вместе с нею поближе к столу.
   – Ага. Я же большая.
   – По-моему, это мороженое еще больше, чем ты сама, – заметил Маккрей, поскольку бокал, поставленный официанткой на стол, оказался выше носа девочки. Однако та быстро решила эту проблему, вскарабкавшись на сиденье стула с ногами.
   – Скажи, мамочка, а можно, я сперва съем вишенку? – спросила Иден, обмирая от восторга. Ложка в ее ручонке казалась неправдоподобно большой.
   – Можно. Только смотри, чтобы все это мороженое не оказалось на твоей одежде, – предупредила Эбби, хорошо зная, чем может обернуться радость дочери.
   – Нет, лучше уж я ее потом съем, – глубокомысленно произнесла Иден. Осторожно сняв вишенку с шапки взбитых сливок, она аккуратно положила ее на стол, столь же тщательно вытерев перепачканные руки о платье. Маккрей сдавленно хмыкнул.
   – Для этого существуют салфетки, – напомнила Эбби, подталкивая стопку салфеток поближе к бокалу с мороженым. Она сгорала от стыда за дочь, которая совершенно не умела вести себя за столом.
   Ни капельки не смутившись, Иден глубоко погрузила ложку в долгожданное лакомство, и в ту же секунду живописный водопад, состоящий из подтаявшего мороженого, густой шоколадной массы и взбитых сливок, хлынул через край. Однако девочка была начеку: вовремя подставив ладошку, она запихала сладкое месиво обратно в бокал, а затем слизала остатки с пальцев.
   – М-м-м, вкусно…
   – Посмотреть, так просто слюнки текут, – согласился Маккрей.
   – Хочешь попробовать? – Иден протянула ему ложку, на которой лежал гигантский ком мороженого и шоколада. Однако он вежливо отказался, и ей пришлось проглотить мороженое самой. Невероятно, но она каким-то образом умудрилась при этом не уронить ни капельки на стол или платье.
   Впрочем, девочка вскоре наверстала упущенное. Не прошло и нескольких минут, как ее мордашка, руки, живот, стол вокруг нее – все было покрыто липким слоем жидкого мороженого. Эбби с тоской вспомнила не столь давние времена, когда сама кормила ее с ложечки. Самостоятельная же еда неизменно превращалась в подлинную пытку, причем Эбби подвергалась этой пытке по нескольку раз на дню. Чтобы немного отвлечься от этой невыносимой картины, она обратилась к Бену:
   – Ну как пирог?
   – Неплох, а все же хуже, чем у твоей мамы.
   – Кстати, как поживает твоя мать? – подхватил удобную тему Маккрей.
   – Спасибо, не жалуется.
   Эбби протянула чашку официантке, которая принесла горячий кофейник.
   – А ты знаешь мою бабушку? – осведомилась Иден, извлекая из бокала очередной бесформенный ком мороженого. Пока она несла ложку ко рту, половина вылилась на стол. Эта ложка в ее руке была похожа на самолет, беспощадно бомбящий поле.
   – Да.
   – Я редко у нее бываю, – совсем как взрослая, вздохнула Иден, задумчиво размешивая в бокале остатки мороженого. Подняв ложку, с которой капала сладкая жижа, она внезапно замерла. – Мамочка, смотри! – удивленно воскликнула кроха, показывая в сторону Маккрея ложкой, продолжавшей «бомбить» стол.
   – У Маккрея мизинец такой же кривой, как у меня!.. Эбби едва не поперхнулась. Это было как обухом по голове… Она отупело воззрилась на кривой мизинец Маккрея, оттопыривавшийся от кофейной чашки, которую он держал на весу. Его взгляд не выражал ничего, кроме изумления, и она осознала, что важность только что высказанного наблюдения еще не дошла до него. У нее еще есть шанс замять эту опасную ситуацию. Главное – не медлить!
   – Иден, своим мороженым ты залила весь стол! – Эбби молниеносно схватила маленькую ручонку с длинной ложкой, чтобы Маккрей не успел обратить внимания на этот искривленный мизинчик. – Ты что, не видишь, что делаешь? Гляди, какую грязь развела!
   – Нет, мам, ты видела, какой у него мизинец?
   Эбби громко затараторила, пытаясь заглушить слова дочери. Господи, лишь бы Маккрей не расслышал!
   – Кажется, это мороженое лишнее, милая моя! Оно в тебя уже не лезет. Ты не ешь, а играешь!
   Краешком глаза она заметила, как Маккрей поставил свою чашку на стол. Морщины на его лбу стали глубже…
   – О чем это она?
   Эбби притворилась, что не слышит его вопроса. С преувеличенной строгостью она вырвала ложку из липких пальчиков Иден и сунула обратно в бокал. Потом столь же порывисто схватила салфетку.
   – О, Боже, да у тебя на животе мороженого больше, чем в животе! Ты вся по уши в шоколаде! Он на тебе везде, даже в волосах. А твое праздничное платье? Ты только посмотри, на что оно похоже! Ну что мне с тобой теперь делать!
   Смочив салфетку в воде из своего стакана, Эбби принялась энергично оттирать наиболее жирные пятна с личика и рук дочери. Однако Иден отлично понимала, что успела завладеть вниманием Маккрея, а потому не оставляла попыток разъяснить ему, в чем дело. Правда, стоило ей только снова открыть рот, как мать начала ожесточенно тереть мокрой салфеткой ее губы, делая вид, что уничтожает «усы» от шоколада.
   Когда же салфетка рассыпалась в мелкие катышки, Эбби вскочила с места и подхватила Иден со стула на руки.
   – Пойдем-ка лучше в наш номер. Там я тебя как следует отмою. Да и ложиться тебе пора.
   Не обращая внимания на возмущенные протесты дочери, она повернулась к Маккрею, посмотрев ему прямо в сузившиеся от подозрения глаза. Ее сердце сейчас грохотало, как паровой молот, и Эбби была почти уверена, что он слышит этот громоподобный стук.
   – Прошу прощения, – выговорила она, сама до конца не понимая, что заставляет ее извиняться перед этим человеком. – Иден, поблагодари мистера Уайлдера за мороженое и попрощайся с ним. Тем более что завтра рано утром мы уезжаем и больше с ним не увидимся. – Во всяком случае, ей очень хотелось надеяться на это.
   – Но…
   – Иден! – Эбби взглядом заставила свою дочь испуганно замолчать, однако в следующую секунду сама оцепенела от ужаса. Маккрей встал с места, преградив им путь.
   – Спасибо за мороженое с глазурью, мистер Уайлдер, – покорно пролепетала маленькая Иден.
   – Не стоит благодарностей. Может быть, в следующий раз твоя мама позволит тебе доесть мороженое до конца.
   – Ага… – произнесла Иден без особой надежды в голосе.
   – Что ж, прощай, Иден.
   Сердце у Эбби подскочило вверх и забилось где-то в горле, когда она увидела, как Маккрей протягивает ее дочери руку.
   – Нет-нет, не нужно этого, – быстро вмешалась она. – У нее руки липкие. – Эбби бросила беспомощный взгляд на Бена. – Ну что, идем?
   Однако Маккрей не обращал на Бена ровным счетом никакого внимания. Он не отрываясь смотрел на маленькую ручонку Иден, покоившуюся на плече матери. И Эбби не было нужды гадать, что его так заинтересовало. Верхняя фаланга мизинца девочки заметно загибалась вверх. Затем он перевел свой ошеломленный взгляд на нее. Эбби затаила дыхание, лихорадочно пытаясь сообразить, что же делать теперь, когда правда наконец начала медленно доходить до его сознания. Бен попытался перехватить инициативу. Сделав шаг вперед, он почтительно проговорил:
   – Большое спасибо за пирог и кофе. Все было очень вкусно.
   – На здоровье, – рассеянно откликнулся Маккрей.
   – Да-да, спокойной ночи, мистер Уайлдер, и еще раз спасибо за кофе.
   – Подожди-ка. – Он двинулся за ней, но дорогу ему с неизвестно откуда взявшейся прытью преградила официантка:
   – Ваш счет, сэр!
   Выскочив из кафе, Эбби быстро пошла по гостиничному коридору, едва не срываясь на бег. Нужно было как можно быстрее добраться до номера. От быстрой ходьбы Иден тряслась у нее на руках, как кукла. Она оглянулась, чтобы лишний раз удостовериться, что, кроме Бена, за ней никого нет. И все же тревога не отпускала ее. В полной безопасности они будут только тогда, когда вместе с Иден запрутся в своем номере.
   Рука дрожала, никак не попадая ключом в замочную скважину. Пришлось поставить Иден на пол, чтобы действовать обеими руками. Она лишь один раз на мгновение подняла голову – когда наконец подошел Бен. Следом за ним спешил Маккрей. Было видно, что он во что бы то ни стало намеревается догнать их.
   – Он знает, – коротко бросил Бен.
   Эбби знала, что он поступил правильно, и от этого только почувствовала еще большую злость. Злость на саму себя, Бена, Маккрея, Иден – на всех! Зачем ему было знать это? Почему он просто не остался в стороне? Наконец ключ попал в скважину, и она толчком распахнула дверь. Однако руки ее бессильно повисли. Она даже не попыталась втолкнуть Иден в комнату. Зачем? Маккрей был уже здесь. И все же она отказывалась смотреть на него, отказывалась смириться с мыслью, что он рядом.
   – Был бы очень благодарен тебе, Бен, если бы ты на время забрал Иден. Нам с Эбби нужно поговорить наедине, – произнес Маккрей. Его голос был жестким и прерывающимся от волнения.
   – Нам не о чем говорить, – отрезала Эбби.
   – Есть! И ты, черт возьми, отлично знаешь, о чем. – Его голос зловеще понизился. Похоже, ему с трудом удавалось сдерживать бешенство. – Нам надо кое-что выяснить, прямо здесь и сейчас.
   У Эбби не было иного выбора, кроме как подтолкнуть Иден к Бену.
   – Иди с Беном, маленькая. Он тебя помоет. А я приду и заберу тебя через несколько минут. – Она выждала несколько секунд, пока Иден не оказалась на руках у старика. Затем резко повернулась и вошла в номер. Маккрей не отставал от нее ни на шаг.
   Когда дверь с грохотом захлопнулась, Эбби ощутила, как быстро и мощно пульсируют ее вены. Казалось, кровь вот-вот закипит от неимоверного количества выделившегося адреналина. Ей так хотелось избежать этого объяснения с Маккреем, но сейчас, когда он, несмотря на все ее старания, был здесь, она была полностью готова к неизбежной схватке. Как ни странно, в глубине души она даже жаждала этого поединка.
   – Значит, она моя дочь, верно? – спросил Маккрей прокурорским тоном.
   Эбби волчком крутнулась на месте.
   – Она моя дочь. Слышишь? Моя!
   – Тебе отлично известно, что я имею в виду, черт бы тебя побрал! – Он был зол и нетерпелив. Губы его стали жесткими и тонкими, под кожей бешено ходили желваки. – Я ее отец.
   – Ты ей никто. Просто прохожий, который купил ей мороженое. У нее есть только один отец – Доби. Именно его имя значится в ее свидетельстве о рождении.
   – Вот, значит, зачем тебе потребовалось выходить за него замуж? Бедняга, должно быть, ни сном ни духом не ведает, как ты обвела его вокруг пальца. Попользовалась, как вещью! А?
   Подавив в себе чувство острого стыда, Эбби упрямо пробубнила:
   – Моему ребенку нужен был отец. И имя.
   – Так ведь был у нее отец! Ах, чтоб тебе… У нее был я! И она могла носить мое имя! – Схватив Эбби за плечи, Маккрей заставил ее посмотреть ему прямо в глаза. – Дура ты, дура… Ты же знала, что я хотел жениться на тебе. Я любил тебя!
   – Да только ты мне не нужен был. Вместе со всеми своими обманами и полуправдами… – Удивительно, но горечь прежних обид с прежней силой ожила в ее сердце. Словно все это она пережила только вчера.
   – Однако тебе нужен был мой ребенок.
   – Мне нужен был мой ребенок! Мой! И больше ничей.
   Его пальцы еще сильнее впились ей в плечи.
   – Можешь болтать, что хочешь, но факт остается фактом: я ее отец, и уж с этим ты ничего не поделаешь.
   – А что это меняет? – зло возразила Эбби. – Каких-нибудь двадцать минут назад ты даже представления не имел, что у тебя есть дочь. И с чего бы это вдруг Иден стала для тебя так много значить? Ведь ты совсем ее не знаешь.
   – А чья в этом вина? Или ты и в этом хочешь меня укорить?
   – Ты ей не нужен. У нее есть все, что требуется ребенку, и не существует ничего, что бы ты мог дать ей сверх этого. Она счастлива и любима, одета, накормлена. У нее есть дом, семья, близкие, которые любят ее. А ты способен только причинить ей боль, посеять в ее душе смятение. Ты ничего не дашь ей, кроме несчастья.