Страница:
Джим осторожно соскреб плесень на один большой относительно ровный кусок, будто кто-то попытался отрезать кусок каравая, но не довел дело до конца.
Затем, уже с помощью Алана, Джим снова развязал самодельные бинты, снял сложенную ткань, игравшую роль тампона, и размазал пальцами голубоватый пух по всей поверхности раны. От прикосновения хлынула кровь, едва не смыв всю плесень. Однако Джиму удалось достаточно быстро покрыть рану пропитанным кровью тампоном, и большая часть плесени осталась под повязкой.
Когда они закончили, Алан почти робко взглянул на Джима поверх распростертого на кровати тела Брайена:
– Милорд, если я вам больше не нужен, позвольте мне удалиться. Отец в гневе, что не мог найти тех, кто ему был нужен. Он грозился повесить одного из слуг в назидание остальным.
– Он не должен этого делать! – непроизвольно вырвалось у Джима.
– Он этого не сделает. По крайней мере, я так думаю. И все же лучше, если с ним будет вся семья: ведь нас он не повесит, в нашем присутствии его гнев скорее уляжется, и слуги не пострадают.
– Ради Бога, ступай, – пробормотал Джим. – Иди как можно скорее.
Алан выбежал из комнаты.
Из горла Брайена донесся хриплый звук. Джим обнаружил, что глаза раненого широко раскрыты и он пытается что-то сказать.
– Помолчи, Брайен, – сказал Джим. – Побереги силы.
– Который… час? – наконец слабым шепотом выдавил из себя Брайен. – Пора вставать? Я проспал?
– Ничего подобного, – возразил Джим. – Сейчас ранний вечер. Ты не помнишь?
Мы сражались вместе с маленькими людьми против полых людей. Тебя ранили совсем не сильно. Но ты потерял очень много крови. Тебе придется отдохнуть несколько дней.
Несколько секунд Брайен неподвижно смотрел на него.
– Полых людей? – наконец прохрипел он. – Да – теперь я вспомнил…
– Помолчи, – повторил Джим. – Береги силы. Ты должен их восстанавливать. Я обещаю, что с тобой будет все в порядке. Об этом я сам позабочусь.
– Ах… – вздохнул Брайен, закрывая глаза. Глядя на него, Джим решил, что его пациент скорее уснул, чем потерял сознание. Во всяком случае в настоящую минуту он едва ли мог сделать что-нибудь еще. Джим поправит одежду, покрывавшую Брайена, чтобы тому было теплее.
«Скоро принесут жаровню и лучины для факела, – подумал Джим, – тогда тут будет вполне сносно». Неожиданно он зевнул. Только теперь он почувствовал, как ужасно устал от напряжения, в котором находился с того самого момента, когда Брайен упал во дворе, оглянулся по сторонам, куда бы сесть, и заметил скамейку.
Он снова зевнул, но так и застыл с разинутым ртом, почувствовав, как что-то острое уперлось ему сзади в шею.
Джим хотел обернуться и посмотреть, в чем дело, но его остановил резкий незнакомый голос, говоривший с шотландским акцентом:
– Не двигайся! Теперь ты попался, чернокнижник! Конец твоим злодеяниям!
Этот бедный парень в кровати – твоя последняя жертва! Сейчас ты отправишься в преисподнюю!
Затем, уже с помощью Алана, Джим снова развязал самодельные бинты, снял сложенную ткань, игравшую роль тампона, и размазал пальцами голубоватый пух по всей поверхности раны. От прикосновения хлынула кровь, едва не смыв всю плесень. Однако Джиму удалось достаточно быстро покрыть рану пропитанным кровью тампоном, и большая часть плесени осталась под повязкой.
Когда они закончили, Алан почти робко взглянул на Джима поверх распростертого на кровати тела Брайена:
– Милорд, если я вам больше не нужен, позвольте мне удалиться. Отец в гневе, что не мог найти тех, кто ему был нужен. Он грозился повесить одного из слуг в назидание остальным.
– Он не должен этого делать! – непроизвольно вырвалось у Джима.
– Он этого не сделает. По крайней мере, я так думаю. И все же лучше, если с ним будет вся семья: ведь нас он не повесит, в нашем присутствии его гнев скорее уляжется, и слуги не пострадают.
– Ради Бога, ступай, – пробормотал Джим. – Иди как можно скорее.
Алан выбежал из комнаты.
Из горла Брайена донесся хриплый звук. Джим обнаружил, что глаза раненого широко раскрыты и он пытается что-то сказать.
– Помолчи, Брайен, – сказал Джим. – Побереги силы.
– Который… час? – наконец слабым шепотом выдавил из себя Брайен. – Пора вставать? Я проспал?
– Ничего подобного, – возразил Джим. – Сейчас ранний вечер. Ты не помнишь?
Мы сражались вместе с маленькими людьми против полых людей. Тебя ранили совсем не сильно. Но ты потерял очень много крови. Тебе придется отдохнуть несколько дней.
Несколько секунд Брайен неподвижно смотрел на него.
– Полых людей? – наконец прохрипел он. – Да – теперь я вспомнил…
– Помолчи, – повторил Джим. – Береги силы. Ты должен их восстанавливать. Я обещаю, что с тобой будет все в порядке. Об этом я сам позабочусь.
– Ах… – вздохнул Брайен, закрывая глаза. Глядя на него, Джим решил, что его пациент скорее уснул, чем потерял сознание. Во всяком случае в настоящую минуту он едва ли мог сделать что-нибудь еще. Джим поправит одежду, покрывавшую Брайена, чтобы тому было теплее.
«Скоро принесут жаровню и лучины для факела, – подумал Джим, – тогда тут будет вполне сносно». Неожиданно он зевнул. Только теперь он почувствовал, как ужасно устал от напряжения, в котором находился с того самого момента, когда Брайен упал во дворе, оглянулся по сторонам, куда бы сесть, и заметил скамейку.
Он снова зевнул, но так и застыл с разинутым ртом, почувствовав, как что-то острое уперлось ему сзади в шею.
Джим хотел обернуться и посмотреть, в чем дело, но его остановил резкий незнакомый голос, говоривший с шотландским акцентом:
– Не двигайся! Теперь ты попался, чернокнижник! Конец твоим злодеяниям!
Этот бедный парень в кровати – твоя последняя жертва! Сейчас ты отправишься в преисподнюю!
Глава 9
Джим был ошеломлен – не только от внезапной опасности, но и от изумления.
Похоже, у него за спиной стоял какой-то сумасшедший с оружием, причем довольно острым. Джим открыл рот, но не знал, что сказать. В этот момент раздался еще один голос.
– И ты не двигайся, шотландец, – сказал Дэффид, также оказавшись где-то позади Джима. – Мой лук натянут до предела, а стрела длиной в ярд с широким наконечником касается твоей шеи. Одно движение в сторону милорда, и моя стрела вырвет из тебя хребет вместе с глоткой.
На несколько мгновений наступила тишина – как надеялся Джим, благодаря замешательству неизвестного шотландца, который держал у шеи Джима что-то очень острое. Потом снова послышался голос с акцентом.
– Ты можешь убить меня, – проговорил незнакомец – но ты не спасешь своего друга. Мак-Грегор не…
Его неожиданно перебил третий голос, который Джим сразу узнал: это была Лизет.
– Лахлан Мак-Грегор! – воскликнула она. – Что ты хочешь сделать с лордом Джеймсом? Что здесь происходит, почему Дэффид нацелил на тебя свой лук? Не потому ли, что ты хочешь причинить зло этому достойному джентльмену?
– Достойному джентльмену, как же! – ответил голос Мак-Грегора. – Он злой колдун! И я избавлю от него землю и поступлю так с каждым подобным ему, что бы ни сделал этот трусливый лучник, стоящий за моей спиной.
– Колдунов не бывает, – возразил Джим, заимствовав сию отповедь у Каролинуса, который как-то беседовал с ним на эту тему, – если не считать магов, вставших на ложный путь. Я действительно маг…
– Довольно болтовни! – перебил его Мак-Грегор. – Ты можешь избежать позорного столба и огня, но тебе не избежать моего клинка…
Его в свою очередь перебила Лизет.
Как уже заметил Джим, люди четырнадцатого столетия не проявляли особой сдержанности в поступках, и в еще меньшей степени они старались сдерживать свои эмоции. Хотя обычно вычурные манеры скрывали это, способность действовать и чувствовать с полным самозабвением могла проявиться в любой момент. Теперь Лизет еще раз доказала это.
Джим уже знал о некотором сходстве ее голоса с голосами всех остальных членов семьи, однако он полагал, что она не способна издавать столь мощные звуки, как мужчины. Оказалось, он ошибался. Его жена Энджи могла при желании издать весьма пронзительный крик. Но Лизет явно превосходила ее в этом искусстве.
– И-и-и-и! – завизжала Лизет. – Отец! Сюда, скорее!
Ее голос мог проникнуть сквозь все стены и перекрытия башни; к тому же он был столь высок, что у Джима зазвенело в ушах, и на мгновение он почти оглох.
Когда к нему вернулась способность воспринимать звуки, Джим услышал быстро приближающиеся голоса и среди них могучий бас рода де Мер – хотя слов было не разобрать. Все оставались на своих местах еще несколько секунд, затем в комнате внезапно загремел голос Геррака.
– Лахлан Мак-Грегор! Опусти свой кинжал! Как? Обнажать оружие в моем доме против одного из моих гостей – и это ты, Мак-Грегор! Как ты объяснишь это, сэр?
Джим почувствовал, что острый предмет больше не касается его шеи. Он обернулся и увидел Геррака, Лизет и Дэффида, который все еще натягивал тетиву лука, целясь в шею человека в килте, стоящего между лучником и Джимом.
– Я думаю, теперь ты можешь отложить лук, Дэффид, – сказал Джим. – Хорошо, – отозвался Дэффид. – Но учти, шотландец! Я натяну тетиву быстрее, чем ты пошевельнешь рукой.
– Я не допущу, чтобы мои гости целились в моих гостей! – прогрохотал Геррак. – Если бы милорд Джеймс не попросил вас опустить лук, я сам приказал бы вам сделать это!
– Разумеется, – мягко ответил Дэффид, – только сила приказа зависит от того, кто его отдает.
Тем не менее он опустил лук и ослабил тетиву. Человек в килте повернулся к нему.
– Мы еще встретимся! – проговорил он. – Кто ты?
– Я Дэффид ап Хайвел, мастер лучник из Уэльса, – ответил Дэффид. – И меня нетрудно найти.
– Уймитесь вы, оба! – потребовал Геррак. – Лахлан, в чем дело?
– Я увидел здесь этого черного колдуна, которого вы называете каким-то лордом, и его жертву, этого несчастного в кровати, который либо лишился сил из-за злых чар колдуна, либо тяжело ранен и не способен им противостоять.
Джим наконец взорвался:
– Я не колдун, идиот! Я маг! Маги – это люди, которые изучают магию, чтобы помогать своим ближним, как врачи изучают медицину. А сказки про колдунов рассказывают те, кто ничего не знает, а только пугает других.
– Довольно! – возмутился Лахлан. – Я не желаю слышать, как оскорбляют мою бабушку!
Джим изумленно уставился на него:
– При чем здесь твоя бабушка?
– Это она рассказывала мне о колдунах и их черных делах! По-твоему, она лгала?
– Нет, – ответил Джим. – Вполне возможно, что она сама верила в эти истории. Но…
– Лахлан Мак-Грегор! – вмешалась Лизет. – Ты просто не знаешь, с кем говоришь и о чем. Человек, который стоит перед тобой и которого ты считаешь колдуном, – не только добрый маг, он еще вместе с рыцарем, лежащим в кровати, и лучником, стоящим у тебя за спиной, сражался против приспешников Темных Сил, таких, как ваш Сид Хорни! Они бились целый день в неравном бою в месте под названием Презренная Башня, в болотах южной Англии; и об этом сложены песни.
Наверно, тебе просто никогда не доводилось их слышать!
– Как же, – ответил Лахлан Мак-Грегор более мягким тоном, чем прежде, почесывая свой плохо выбритый подбородок, на котором, судя по цвету сохранившейся щетины, могла вырасти такая же рыжая борода, как и волосы на голове шотландца. – Я, конечно, слышал песню, и не раз. Не хочешь ли ты сказать, что в ней говорится об этих двоих?
– Именно это она и хочет сказать! – послышался еще один голос, и Жиль, протиснувшись между своим отцом и сестрой, вышел на середину комнаты. – Мало того, я был с лордом Джеймсом во Франции, где он вступил в единоборство с настоящим злым магом! Злой маг многократно превосходил его по силе, но лорд Джеймс не только победил, но еще и спас мне жизнь! Я находился вместе с ним несколько месяцев и могу засвидетельствовать, что нет более благородного и отважного противника зла, чем сэр Джеймс де Буа де Маленконтри, который сейчас стоит перед тобой!
– Вот оно как? – пробормотал Лахлан и, прищурившись, взглянул на Джима.
– Именно так! – пророкотал Геррак. – И об этом известно нам всем. Мы отозвали с охоты мою дочь, его, а также двух его друзей, чтобы они могли встретиться с тобой. Хорошо же ты его приветствуешь!
– Ну что ж, – философски заметил Лахлан. – Человеку не дано всегда быть правым. Я забуду все, что думал о тебе прежде, и ты, лорд Джеймс, – хотя у меня язык с трудом поворачивается называть англичанина лордом, – тоже забудь и прости мне небольшое заблуждение, в которое я, по-видимому, впал.
Год назад, когда они с Энджи оказались в средневековом мире, Джим не смог бы понять эту речь так хорошо, как теперь. Она представляла собой самое чистосердечное извинение, какое только мог произнести подобный субъект в четырнадцатом столетии, не нанеся при этом ущерба своему достоинству.
– Все забыто, – ответил Джим, протягивая руку. – Вот моя рука!
Мак-Грегор взял предложенную руку, будто испытав на миг искушение посостязаться, чье пожатие крепче, – и примирение состоялось.
– Отлично, – сказал Геррак. – Все хорошо, что хорошо кончается. Но запомните мои слова о ссорах под моей крышей, особенно ссорах с обнаженным оружием.
– Милорд, – отозвался Джим. – Я, со своей стороны, не только обязуюсь соблюдать ваши правила, но и выражаю вам свое почтение за то, что вы их ввели.
– И я тоже, – поспешно добавил Лахлан. – Мне, конечно, известно, как себя вести в гостях, и не хуже, чем кому-либо в здешних краях; признаюсь, я поддался естественному заблуждению. Геррак, мой старый друг, мой кинжал никогда больше не увидит света в твоем замке, если ты сам не разрешишь обнажить его!
– Хорошо, – прогрохотал Геррак. – Теперь, когда это улажено, милорд Джеймс, можем ли мы еще что-нибудь сделать для сэра Брайена?
– Сейчас ничего. Как только принесут жаровню, чтобы согреть комнату, и зажгут факел…
– Они уже должны были это сделать! – В голосе Геррака снова послышались гневные ноты. Он обернулся к Жилю. – Жиль, узнай, в чем дело! – И вновь обратился к Джиму:
– Что-нибудь еще, милорд?
– Я бы хотел, чтобы кто-нибудь побыл с Брайеном и позвал меня в случае чего. Если вы найдете людей, скажу им, что надо делать. Да, и как только прокипятят и высушат покрывало, пусть сразу несут его сюда.
– Я думаю, оно уже высохло, – сказал Геррак. Он повернулся к Лизет: Последи за этим, Лизет. И пришли двух толковых мужчин или двух надежных женщин – а лучше и тех и других, – чтобы присмотрели за сэром Брайеном. – Он вновь повернулся к Джиму, который едва не трясся от холода в своих средневековых подштанниках:
– Если вы соблаговолите принять какую-нибудь одежду, принадлежащую моим сыновьям или мне, мы будем чрезвычайно рады услужить вам, милорд.
– Нет, благодарю вас, – поспешно ответил Джим. По правде говоря, у меня есть запасной костюм. Я надену его и побуду здесь, пока не принесут покрывало.
– Отлично, – сказал Геррак. – Насколько я понимаю, вы предпочитаете, чтобы мы оставили вас с сэром Брайеном наедине. Так мы и сделаем. Лахлан? Лучник?
– Если милорд согласен, – проговорил Дэффид все еще с некоторым упрямством.
– Разумеется, иди вместе со всеми, Дэффид. Мы скоро увидимся, и с тобой, сэр Лахлан, тоже…
– Будь я рыцарем… Я… – пробормотал Лахлан. – В общем, эта игра в титулы для меня ничего не значит.
Джим удивился. Насколько он знал, в четырнадцатом рыцари были как в Англии, так и в Шотландии. Однако он кивнул и поправился:
– Значит, увидимся, Лахлан Мак-Грегор.
Все вышли, оставив Джима с Брайеном. До последнего времени, занимаясь неотложными делами, Джим не замечал, как холодно в комнате. Но теперь он трясся от озноба, роясь в своем багаже – весьма небольшом, поскольку иначе его трудно было бы возить с собой.
Джим отыскал и надел штаны, затем достал изрядно помятую – она ведь была увязана с прочими вещами в один узел – куртку. Одевшись, он сразу почувствовал, как по телу разливается тепло. Скоро вернулась Лизет, а с ней две женщины и двое мужчин; они принесли жаровню и покрывало.
Брайен проснулся, когда двое мужчин с помощью Джима подняли его над кроватью, чтобы приготовить ему постель. За это дело Джим взялся сам, упрекая себя за то, что лично не сходил и за покрывалом, которое следовало поберечь от прикосновения грязных рук. Для своего времени сэр Геррак был превосходным хозяином замка, однако его слуги, конечно, не служили образцом чистоплотности.
Джим не мог жаловаться, поскольку слуги в его замке тоже без особого энтузиазма воспринимали попытки введения новых санитарных норм. Энджи приучила большинство из них мыть руки перед тем, как заниматься приготовлением пищи. Но это был, по-видимому, предел. И люди, которых привела Лизет, ничем не отличались от любых других слуг в отношении чистоты тела и одежды.
Поэтому Джим не выказал недовольства, когда Брайена уложили на приготовленную постель и укутали Во всяком случае, осмотрев покрывало, Джим не обнаружил на нем новых насекомых, а прежних, наверное, уничтожили при кипячении. Пока готовили постель для Брайена, Джим успел продумать инструкции, которые следовало дать слугам. Затем он изложил свои соображения Лизет:
– Лизет, давай я расскажу тебе, что нужно будет делать, а ты объяснишь это своим людям; у тебя это получится гораздо лучше, чем у меня. Я бы хотел, чтобы один мужчина и одна женщина постоянно бодрствовали. Они ни в коем случае не должны пить из кувшинов или любых сосудов, которыми будет пользоваться Брайен.
Это очень важно…
Тут он решил немного слукавить для надежности, воспользовавшись своей репутацией мага.
– Стоит им нарушить этот запрет – и они в ту же минуту сморщатся, как высушенные на солнце жабы Джим с удовлетворением отметил, что четверо слуг побледнели. По своему опыту он знал, что никакое искушение не сможет преодолеть того страха, который внушали подобные магические угрозы.
– Кроме того, – продолжал он, – они должны постоянно поддерживать огонь в жаровне и следить, чтобы факел не погас, а также регулярно выносить ночной горшок. Они должны подавать сэру Брайену питье, как только он проснется, и вообще предлагать ему пить почаще. Но только слабое пиво. Ему нужно как можно больше жидкости, чтобы возместить потерю крови. А пока мы с тобой сходим на кухню и найдем там телячью печенку; ее нужно нарезать мелкими кусочками и варить, пока не получится суп. Как ты думаешь, это возможно?
– Конечно, милорд, – ответила Лизет. – Я сама обо всем позабочусь.
– Хорошо. И позаботься, чтобы люди, которые будут готовить суп, сначала хорошенько отчистили и вымыли с мылом свои руки и посуду, в которой будет вариться печенка.
– С мылом? – переспросила Лизет.
– Ты не слышала про мыло? Это такое вещество, которым пользуются маги. Он на минуту задумался. – Ладно. Пусть они просто отчистят горшок так, он блестел, нальют в него воды и вскипятят. Кипеть вода должна до тех пор, пока они с чувством и расстановкой – как полагается – не прочтут десять раз «Отче наш». Потом горшок надо снять с огня, немного остудить и вылить воду; после этого можно готовить суп. Вскипятите его и принесите сюда – мы должны постараться заставить Брайена съесть как можно больше.
– Сэр Брайен любит суп из печенки?
– Думаю, нет. Но ему все равно придется его есть. И пить слабое пиво, сколько сможет. Повторяю: вина ему давать нельзя, как бы он ни просил. Ты сможешь растолковать это своим людям?
– Конечно, милорд, – серьезно ответила Лизет. Она повернулась к слугам: Если сэр Брайен умрет, будет считаться, что это вы убили его, не позаботившись о нем как следует. Поэтому делайте все в точности как сказал маг, иначе вас всех повесят. – Она снова повернулась к Джиму:
– Думаю, все будет в порядке. Не желаете ли теперь спуститься со мной в зал, сэр Джеймс?
– О да. Но пусть они меня немедленно позовут, если произойдет что-нибудь необычное. И еще, одна из женщин должна время от времени проверять, не стал ли его лоб горячее.
– Вы слышали? – сказала им Лизет. – А что это вы делаете, милорд?
– Я просто еще не полностью оделся, – ответил Джим, натягивая сапог. Затем он вышел из комнаты вместе с Лизет и направился в большой зал.
– Ты действительно можешь их повесить? – спросил Джим, когда они спускались по каменным ступеням винтовой лестницы. – В конце концов, не их вина, если Брайен все-таки умрет, хотя я уверен, что этого не произойдет. Во всяком случае винить можно только меня.
– Что за странный вопрос? – Лизет взглянула на него своими большими темными глазами. – Едва ли мы могли бы повесить вас, милорд. С другой стороны, кто-то ведь должен быть наказан. Для этого и существуют слуги. Как вам пришло в голову задать такой вопрос?
– Ну… – пробормотал Джим, сделав неопределенный жест рукой.
Ответ повис в воздухе. Но, к счастью, Лизет уже вспомнила о другом:
– Серокрылка вернулась, как я и говорила. Я разговаривала с ней. Она снова видела отвратительного червя.
– Извини, какого червя ты называешь отвратительным?
– О, – рассмеялась Лизет. – Мы иногда пользуемся шотландскими словами.
Отвратительный – значит безобразный, такой, что на него жутко смотреть.
Понимаете?
Джим кивнул:
– Продолжай. Ты говоришь, он снова видел этого червя?
– Она видела его, – поправила Лизет. – Да. Червь сидел на скале и грелся на солнце. Наверное, где-то в Чевиот-Вудс.
– Где-то в Чевиот-Вудс? – переспросил Джим. – Значит, твоя Серокрылка точно не знает, где она его видела?
– О, конечно, она знает. Просто она видит разные места на земле совсем не так, как мы. Я узнала от нее только, что туда недолго лететь от замка, но это может быть и пять миль, и пятьдесят, смотря по тому, как она летела. Наверно, все-таки ближе к пятидесяти, тогда червь и в самом деле находится в глубине Чевиот-Хиллз, на территории полых людей.
– Жаль, точнее не узнать, – задумчиво проговорил Джим.
– Могу спросить Снорла, когда увижусь с ним в следующий раз, – предложила Лизет. Снорл расстался с ними, прежде чем они завидели башню замка. Вероятно, он питал такую же неприязнь к человеческим постройкам, как Apaгx – волк, который дружил с Джимом и жил в окрестностях де Буа де Маленконтри.
– А когда ты увидишь его в следующий раз? – спросил Джим.
– О, завтра, а может, и через неделю – кто предскажет поведение Снорла, да и вообще почти всех зверей и птиц? Они не привыкли думать о времени и расстояниях так, как мы.
– Ну, а размеры? Какой величины этот червь?
– Это тоже трудно узнать у Серокрылки. Сначала она сказала, что он больше зайца. Но он, конечно, должен был быть гораздо больше, и я спросила, не такой ли он, как корова. Серокрылка подумала и сказала, что больше. В общем, он точно не меньше телеги. Я просто не могла придумать для сравнения ничего больше, чем телега.
– И у него глаза на стебельках?
– Да, точно! Откуда вы знаете? Она так и сказала. Как у огромной улитки или, скорее, слизня.
– Боюсь, что именно с таким червем и сражался Брайен у Презренной Башни, вздохнул Джим.
К тому времени они уже спустились по лестнице и входили в зал. Геррак со своими сыновьями, а также Лахлан Мак-Грегор и Дэффид сидели за высоким столом.
Джим и Лизет подошли и по приглашению Геррака, прозвучавшему почти сразу после их появления, заняли места на скамье напротив хозяина.
– Как там сэр Брайен, милорд? – осведомился Геррак, наполнив кубок для Джима. Лизет он предоставил действовать самостоятельно; она и не терялась.
– Надеюсь, с ним будет все в порядке, – ответил Джим. – Как вы знаете, он потерял очень много крови. Рана неглубокая, но тянется через весь левый бок. Я сделал все, что мог. Теперь, если за ним ухаживать, почаще поить и давать ему как можно больше супа, который я просил приготовить для него, тогда, думаю, к концу недели он будет на ногах. По крайней мере, он сможет вставать, ходить и сидеть с нами за столом.
– Ой! – воскликнула Лизет. – Я совсем забыла, милорд. Мне надо распорядиться, чтобы этот суп начали готовить. Вы позволите, отец?
– Непременно. Иди! Не задерживайся! – Геррак указал ей на кухню. Лизет встала из-за стола и покинула зал.
– Досадно, что он не может быть с нами сейчас, – сказал Геррак, – когда нам надо обсудить такое важное дело.
Только теперь Джим заметил, как серьезны лица всех сидящих за столом. Он сделал большой глоток вина, потом еще один и наконец осушил кубок. Терпкое красное вино показалось ему необычайно вкусным и приятным. Похоже, дала знать о себе не только жажда; Джим все то время, пока возился с Брайеном, находился в жутком напряжении.
Когда Геррак вновь наполнил его кубок, Джим не стал возражать. Впрочем, его мысли были заняты не вином. Он пытался связать воедино внезапный визит шотландца, появление отвратительного червя, полых людей и возможность второго фронта, которую упоминал Геррак и от которой столь легкомысленно отмахнулся Каролинус.
Маги тоже ошибались.
Похоже, у него за спиной стоял какой-то сумасшедший с оружием, причем довольно острым. Джим открыл рот, но не знал, что сказать. В этот момент раздался еще один голос.
– И ты не двигайся, шотландец, – сказал Дэффид, также оказавшись где-то позади Джима. – Мой лук натянут до предела, а стрела длиной в ярд с широким наконечником касается твоей шеи. Одно движение в сторону милорда, и моя стрела вырвет из тебя хребет вместе с глоткой.
На несколько мгновений наступила тишина – как надеялся Джим, благодаря замешательству неизвестного шотландца, который держал у шеи Джима что-то очень острое. Потом снова послышался голос с акцентом.
– Ты можешь убить меня, – проговорил незнакомец – но ты не спасешь своего друга. Мак-Грегор не…
Его неожиданно перебил третий голос, который Джим сразу узнал: это была Лизет.
– Лахлан Мак-Грегор! – воскликнула она. – Что ты хочешь сделать с лордом Джеймсом? Что здесь происходит, почему Дэффид нацелил на тебя свой лук? Не потому ли, что ты хочешь причинить зло этому достойному джентльмену?
– Достойному джентльмену, как же! – ответил голос Мак-Грегора. – Он злой колдун! И я избавлю от него землю и поступлю так с каждым подобным ему, что бы ни сделал этот трусливый лучник, стоящий за моей спиной.
– Колдунов не бывает, – возразил Джим, заимствовав сию отповедь у Каролинуса, который как-то беседовал с ним на эту тему, – если не считать магов, вставших на ложный путь. Я действительно маг…
– Довольно болтовни! – перебил его Мак-Грегор. – Ты можешь избежать позорного столба и огня, но тебе не избежать моего клинка…
Его в свою очередь перебила Лизет.
Как уже заметил Джим, люди четырнадцатого столетия не проявляли особой сдержанности в поступках, и в еще меньшей степени они старались сдерживать свои эмоции. Хотя обычно вычурные манеры скрывали это, способность действовать и чувствовать с полным самозабвением могла проявиться в любой момент. Теперь Лизет еще раз доказала это.
Джим уже знал о некотором сходстве ее голоса с голосами всех остальных членов семьи, однако он полагал, что она не способна издавать столь мощные звуки, как мужчины. Оказалось, он ошибался. Его жена Энджи могла при желании издать весьма пронзительный крик. Но Лизет явно превосходила ее в этом искусстве.
– И-и-и-и! – завизжала Лизет. – Отец! Сюда, скорее!
Ее голос мог проникнуть сквозь все стены и перекрытия башни; к тому же он был столь высок, что у Джима зазвенело в ушах, и на мгновение он почти оглох.
Когда к нему вернулась способность воспринимать звуки, Джим услышал быстро приближающиеся голоса и среди них могучий бас рода де Мер – хотя слов было не разобрать. Все оставались на своих местах еще несколько секунд, затем в комнате внезапно загремел голос Геррака.
– Лахлан Мак-Грегор! Опусти свой кинжал! Как? Обнажать оружие в моем доме против одного из моих гостей – и это ты, Мак-Грегор! Как ты объяснишь это, сэр?
Джим почувствовал, что острый предмет больше не касается его шеи. Он обернулся и увидел Геррака, Лизет и Дэффида, который все еще натягивал тетиву лука, целясь в шею человека в килте, стоящего между лучником и Джимом.
– Я думаю, теперь ты можешь отложить лук, Дэффид, – сказал Джим. – Хорошо, – отозвался Дэффид. – Но учти, шотландец! Я натяну тетиву быстрее, чем ты пошевельнешь рукой.
– Я не допущу, чтобы мои гости целились в моих гостей! – прогрохотал Геррак. – Если бы милорд Джеймс не попросил вас опустить лук, я сам приказал бы вам сделать это!
– Разумеется, – мягко ответил Дэффид, – только сила приказа зависит от того, кто его отдает.
Тем не менее он опустил лук и ослабил тетиву. Человек в килте повернулся к нему.
– Мы еще встретимся! – проговорил он. – Кто ты?
– Я Дэффид ап Хайвел, мастер лучник из Уэльса, – ответил Дэффид. – И меня нетрудно найти.
– Уймитесь вы, оба! – потребовал Геррак. – Лахлан, в чем дело?
– Я увидел здесь этого черного колдуна, которого вы называете каким-то лордом, и его жертву, этого несчастного в кровати, который либо лишился сил из-за злых чар колдуна, либо тяжело ранен и не способен им противостоять.
Джим наконец взорвался:
– Я не колдун, идиот! Я маг! Маги – это люди, которые изучают магию, чтобы помогать своим ближним, как врачи изучают медицину. А сказки про колдунов рассказывают те, кто ничего не знает, а только пугает других.
– Довольно! – возмутился Лахлан. – Я не желаю слышать, как оскорбляют мою бабушку!
Джим изумленно уставился на него:
– При чем здесь твоя бабушка?
– Это она рассказывала мне о колдунах и их черных делах! По-твоему, она лгала?
– Нет, – ответил Джим. – Вполне возможно, что она сама верила в эти истории. Но…
– Лахлан Мак-Грегор! – вмешалась Лизет. – Ты просто не знаешь, с кем говоришь и о чем. Человек, который стоит перед тобой и которого ты считаешь колдуном, – не только добрый маг, он еще вместе с рыцарем, лежащим в кровати, и лучником, стоящим у тебя за спиной, сражался против приспешников Темных Сил, таких, как ваш Сид Хорни! Они бились целый день в неравном бою в месте под названием Презренная Башня, в болотах южной Англии; и об этом сложены песни.
Наверно, тебе просто никогда не доводилось их слышать!
– Как же, – ответил Лахлан Мак-Грегор более мягким тоном, чем прежде, почесывая свой плохо выбритый подбородок, на котором, судя по цвету сохранившейся щетины, могла вырасти такая же рыжая борода, как и волосы на голове шотландца. – Я, конечно, слышал песню, и не раз. Не хочешь ли ты сказать, что в ней говорится об этих двоих?
– Именно это она и хочет сказать! – послышался еще один голос, и Жиль, протиснувшись между своим отцом и сестрой, вышел на середину комнаты. – Мало того, я был с лордом Джеймсом во Франции, где он вступил в единоборство с настоящим злым магом! Злой маг многократно превосходил его по силе, но лорд Джеймс не только победил, но еще и спас мне жизнь! Я находился вместе с ним несколько месяцев и могу засвидетельствовать, что нет более благородного и отважного противника зла, чем сэр Джеймс де Буа де Маленконтри, который сейчас стоит перед тобой!
– Вот оно как? – пробормотал Лахлан и, прищурившись, взглянул на Джима.
– Именно так! – пророкотал Геррак. – И об этом известно нам всем. Мы отозвали с охоты мою дочь, его, а также двух его друзей, чтобы они могли встретиться с тобой. Хорошо же ты его приветствуешь!
– Ну что ж, – философски заметил Лахлан. – Человеку не дано всегда быть правым. Я забуду все, что думал о тебе прежде, и ты, лорд Джеймс, – хотя у меня язык с трудом поворачивается называть англичанина лордом, – тоже забудь и прости мне небольшое заблуждение, в которое я, по-видимому, впал.
Год назад, когда они с Энджи оказались в средневековом мире, Джим не смог бы понять эту речь так хорошо, как теперь. Она представляла собой самое чистосердечное извинение, какое только мог произнести подобный субъект в четырнадцатом столетии, не нанеся при этом ущерба своему достоинству.
– Все забыто, – ответил Джим, протягивая руку. – Вот моя рука!
Мак-Грегор взял предложенную руку, будто испытав на миг искушение посостязаться, чье пожатие крепче, – и примирение состоялось.
– Отлично, – сказал Геррак. – Все хорошо, что хорошо кончается. Но запомните мои слова о ссорах под моей крышей, особенно ссорах с обнаженным оружием.
– Милорд, – отозвался Джим. – Я, со своей стороны, не только обязуюсь соблюдать ваши правила, но и выражаю вам свое почтение за то, что вы их ввели.
– И я тоже, – поспешно добавил Лахлан. – Мне, конечно, известно, как себя вести в гостях, и не хуже, чем кому-либо в здешних краях; признаюсь, я поддался естественному заблуждению. Геррак, мой старый друг, мой кинжал никогда больше не увидит света в твоем замке, если ты сам не разрешишь обнажить его!
– Хорошо, – прогрохотал Геррак. – Теперь, когда это улажено, милорд Джеймс, можем ли мы еще что-нибудь сделать для сэра Брайена?
– Сейчас ничего. Как только принесут жаровню, чтобы согреть комнату, и зажгут факел…
– Они уже должны были это сделать! – В голосе Геррака снова послышались гневные ноты. Он обернулся к Жилю. – Жиль, узнай, в чем дело! – И вновь обратился к Джиму:
– Что-нибудь еще, милорд?
– Я бы хотел, чтобы кто-нибудь побыл с Брайеном и позвал меня в случае чего. Если вы найдете людей, скажу им, что надо делать. Да, и как только прокипятят и высушат покрывало, пусть сразу несут его сюда.
– Я думаю, оно уже высохло, – сказал Геррак. Он повернулся к Лизет: Последи за этим, Лизет. И пришли двух толковых мужчин или двух надежных женщин – а лучше и тех и других, – чтобы присмотрели за сэром Брайеном. – Он вновь повернулся к Джиму, который едва не трясся от холода в своих средневековых подштанниках:
– Если вы соблаговолите принять какую-нибудь одежду, принадлежащую моим сыновьям или мне, мы будем чрезвычайно рады услужить вам, милорд.
– Нет, благодарю вас, – поспешно ответил Джим. По правде говоря, у меня есть запасной костюм. Я надену его и побуду здесь, пока не принесут покрывало.
– Отлично, – сказал Геррак. – Насколько я понимаю, вы предпочитаете, чтобы мы оставили вас с сэром Брайеном наедине. Так мы и сделаем. Лахлан? Лучник?
– Если милорд согласен, – проговорил Дэффид все еще с некоторым упрямством.
– Разумеется, иди вместе со всеми, Дэффид. Мы скоро увидимся, и с тобой, сэр Лахлан, тоже…
– Будь я рыцарем… Я… – пробормотал Лахлан. – В общем, эта игра в титулы для меня ничего не значит.
Джим удивился. Насколько он знал, в четырнадцатом рыцари были как в Англии, так и в Шотландии. Однако он кивнул и поправился:
– Значит, увидимся, Лахлан Мак-Грегор.
Все вышли, оставив Джима с Брайеном. До последнего времени, занимаясь неотложными делами, Джим не замечал, как холодно в комнате. Но теперь он трясся от озноба, роясь в своем багаже – весьма небольшом, поскольку иначе его трудно было бы возить с собой.
Джим отыскал и надел штаны, затем достал изрядно помятую – она ведь была увязана с прочими вещами в один узел – куртку. Одевшись, он сразу почувствовал, как по телу разливается тепло. Скоро вернулась Лизет, а с ней две женщины и двое мужчин; они принесли жаровню и покрывало.
Брайен проснулся, когда двое мужчин с помощью Джима подняли его над кроватью, чтобы приготовить ему постель. За это дело Джим взялся сам, упрекая себя за то, что лично не сходил и за покрывалом, которое следовало поберечь от прикосновения грязных рук. Для своего времени сэр Геррак был превосходным хозяином замка, однако его слуги, конечно, не служили образцом чистоплотности.
Джим не мог жаловаться, поскольку слуги в его замке тоже без особого энтузиазма воспринимали попытки введения новых санитарных норм. Энджи приучила большинство из них мыть руки перед тем, как заниматься приготовлением пищи. Но это был, по-видимому, предел. И люди, которых привела Лизет, ничем не отличались от любых других слуг в отношении чистоты тела и одежды.
Поэтому Джим не выказал недовольства, когда Брайена уложили на приготовленную постель и укутали Во всяком случае, осмотрев покрывало, Джим не обнаружил на нем новых насекомых, а прежних, наверное, уничтожили при кипячении. Пока готовили постель для Брайена, Джим успел продумать инструкции, которые следовало дать слугам. Затем он изложил свои соображения Лизет:
– Лизет, давай я расскажу тебе, что нужно будет делать, а ты объяснишь это своим людям; у тебя это получится гораздо лучше, чем у меня. Я бы хотел, чтобы один мужчина и одна женщина постоянно бодрствовали. Они ни в коем случае не должны пить из кувшинов или любых сосудов, которыми будет пользоваться Брайен.
Это очень важно…
Тут он решил немного слукавить для надежности, воспользовавшись своей репутацией мага.
– Стоит им нарушить этот запрет – и они в ту же минуту сморщатся, как высушенные на солнце жабы Джим с удовлетворением отметил, что четверо слуг побледнели. По своему опыту он знал, что никакое искушение не сможет преодолеть того страха, который внушали подобные магические угрозы.
– Кроме того, – продолжал он, – они должны постоянно поддерживать огонь в жаровне и следить, чтобы факел не погас, а также регулярно выносить ночной горшок. Они должны подавать сэру Брайену питье, как только он проснется, и вообще предлагать ему пить почаще. Но только слабое пиво. Ему нужно как можно больше жидкости, чтобы возместить потерю крови. А пока мы с тобой сходим на кухню и найдем там телячью печенку; ее нужно нарезать мелкими кусочками и варить, пока не получится суп. Как ты думаешь, это возможно?
– Конечно, милорд, – ответила Лизет. – Я сама обо всем позабочусь.
– Хорошо. И позаботься, чтобы люди, которые будут готовить суп, сначала хорошенько отчистили и вымыли с мылом свои руки и посуду, в которой будет вариться печенка.
– С мылом? – переспросила Лизет.
– Ты не слышала про мыло? Это такое вещество, которым пользуются маги. Он на минуту задумался. – Ладно. Пусть они просто отчистят горшок так, он блестел, нальют в него воды и вскипятят. Кипеть вода должна до тех пор, пока они с чувством и расстановкой – как полагается – не прочтут десять раз «Отче наш». Потом горшок надо снять с огня, немного остудить и вылить воду; после этого можно готовить суп. Вскипятите его и принесите сюда – мы должны постараться заставить Брайена съесть как можно больше.
– Сэр Брайен любит суп из печенки?
– Думаю, нет. Но ему все равно придется его есть. И пить слабое пиво, сколько сможет. Повторяю: вина ему давать нельзя, как бы он ни просил. Ты сможешь растолковать это своим людям?
– Конечно, милорд, – серьезно ответила Лизет. Она повернулась к слугам: Если сэр Брайен умрет, будет считаться, что это вы убили его, не позаботившись о нем как следует. Поэтому делайте все в точности как сказал маг, иначе вас всех повесят. – Она снова повернулась к Джиму:
– Думаю, все будет в порядке. Не желаете ли теперь спуститься со мной в зал, сэр Джеймс?
– О да. Но пусть они меня немедленно позовут, если произойдет что-нибудь необычное. И еще, одна из женщин должна время от времени проверять, не стал ли его лоб горячее.
– Вы слышали? – сказала им Лизет. – А что это вы делаете, милорд?
– Я просто еще не полностью оделся, – ответил Джим, натягивая сапог. Затем он вышел из комнаты вместе с Лизет и направился в большой зал.
– Ты действительно можешь их повесить? – спросил Джим, когда они спускались по каменным ступеням винтовой лестницы. – В конце концов, не их вина, если Брайен все-таки умрет, хотя я уверен, что этого не произойдет. Во всяком случае винить можно только меня.
– Что за странный вопрос? – Лизет взглянула на него своими большими темными глазами. – Едва ли мы могли бы повесить вас, милорд. С другой стороны, кто-то ведь должен быть наказан. Для этого и существуют слуги. Как вам пришло в голову задать такой вопрос?
– Ну… – пробормотал Джим, сделав неопределенный жест рукой.
Ответ повис в воздухе. Но, к счастью, Лизет уже вспомнила о другом:
– Серокрылка вернулась, как я и говорила. Я разговаривала с ней. Она снова видела отвратительного червя.
– Извини, какого червя ты называешь отвратительным?
– О, – рассмеялась Лизет. – Мы иногда пользуемся шотландскими словами.
Отвратительный – значит безобразный, такой, что на него жутко смотреть.
Понимаете?
Джим кивнул:
– Продолжай. Ты говоришь, он снова видел этого червя?
– Она видела его, – поправила Лизет. – Да. Червь сидел на скале и грелся на солнце. Наверное, где-то в Чевиот-Вудс.
– Где-то в Чевиот-Вудс? – переспросил Джим. – Значит, твоя Серокрылка точно не знает, где она его видела?
– О, конечно, она знает. Просто она видит разные места на земле совсем не так, как мы. Я узнала от нее только, что туда недолго лететь от замка, но это может быть и пять миль, и пятьдесят, смотря по тому, как она летела. Наверно, все-таки ближе к пятидесяти, тогда червь и в самом деле находится в глубине Чевиот-Хиллз, на территории полых людей.
– Жаль, точнее не узнать, – задумчиво проговорил Джим.
– Могу спросить Снорла, когда увижусь с ним в следующий раз, – предложила Лизет. Снорл расстался с ними, прежде чем они завидели башню замка. Вероятно, он питал такую же неприязнь к человеческим постройкам, как Apaгx – волк, который дружил с Джимом и жил в окрестностях де Буа де Маленконтри.
– А когда ты увидишь его в следующий раз? – спросил Джим.
– О, завтра, а может, и через неделю – кто предскажет поведение Снорла, да и вообще почти всех зверей и птиц? Они не привыкли думать о времени и расстояниях так, как мы.
– Ну, а размеры? Какой величины этот червь?
– Это тоже трудно узнать у Серокрылки. Сначала она сказала, что он больше зайца. Но он, конечно, должен был быть гораздо больше, и я спросила, не такой ли он, как корова. Серокрылка подумала и сказала, что больше. В общем, он точно не меньше телеги. Я просто не могла придумать для сравнения ничего больше, чем телега.
– И у него глаза на стебельках?
– Да, точно! Откуда вы знаете? Она так и сказала. Как у огромной улитки или, скорее, слизня.
– Боюсь, что именно с таким червем и сражался Брайен у Презренной Башни, вздохнул Джим.
К тому времени они уже спустились по лестнице и входили в зал. Геррак со своими сыновьями, а также Лахлан Мак-Грегор и Дэффид сидели за высоким столом.
Джим и Лизет подошли и по приглашению Геррака, прозвучавшему почти сразу после их появления, заняли места на скамье напротив хозяина.
– Как там сэр Брайен, милорд? – осведомился Геррак, наполнив кубок для Джима. Лизет он предоставил действовать самостоятельно; она и не терялась.
– Надеюсь, с ним будет все в порядке, – ответил Джим. – Как вы знаете, он потерял очень много крови. Рана неглубокая, но тянется через весь левый бок. Я сделал все, что мог. Теперь, если за ним ухаживать, почаще поить и давать ему как можно больше супа, который я просил приготовить для него, тогда, думаю, к концу недели он будет на ногах. По крайней мере, он сможет вставать, ходить и сидеть с нами за столом.
– Ой! – воскликнула Лизет. – Я совсем забыла, милорд. Мне надо распорядиться, чтобы этот суп начали готовить. Вы позволите, отец?
– Непременно. Иди! Не задерживайся! – Геррак указал ей на кухню. Лизет встала из-за стола и покинула зал.
– Досадно, что он не может быть с нами сейчас, – сказал Геррак, – когда нам надо обсудить такое важное дело.
Только теперь Джим заметил, как серьезны лица всех сидящих за столом. Он сделал большой глоток вина, потом еще один и наконец осушил кубок. Терпкое красное вино показалось ему необычайно вкусным и приятным. Похоже, дала знать о себе не только жажда; Джим все то время, пока возился с Брайеном, находился в жутком напряжении.
Когда Геррак вновь наполнил его кубок, Джим не стал возражать. Впрочем, его мысли были заняты не вином. Он пытался связать воедино внезапный визит шотландца, появление отвратительного червя, полых людей и возможность второго фронта, которую упоминал Геррак и от которой столь легкомысленно отмахнулся Каролинус.
Маги тоже ошибались.
Глава 10
– Тут я соглашусь, – говорил между тем Лахлан, задумчиво наполняя свой кубок и отпивая из него. – Вторжение готовится в Англию, а он единственный англичанин среди нас.
– Не считая милорда де Буа де Маленконтри, – поправил Геррак. – Он тоже англичанин.
У Джима едва не сорвалось с языка, что он не англичанин, а американец, однако он вовремя спохватился. Едва ли ему удалось бы объяснить присутствующим, что он имеет в виду.
– И все же странно, – заметил Дэффид, – что шотландец, валлиец, нортумбрийцы и даже англичанин сообща держат совет по такому делу.
– Не будем говорить об этом! – строго сказал Геррак. – Если уж на то пошло, Нортумбрия стала Нортумбенлендом, и, значит, мы теперь тоже считаемся англичанами. К тому же дело касается не только Нортумберленда и Англии, но и Шотландии с Уэльсом. Если сюда придут французы, мы быстро увидим, что хрен редьки не слаще. Ведь каждый француз, имеющий право носить оружие, будет стремиться приобрести новые земли за счет их прежних владельцев – неужели вы об этом никогда не думали? Это коснется и Уэльса, и, несомненно, Англии, также может грозить и Шотландии, стоит им только завладеть Границей.
– Тут я тоже согласен, – пробормотал Лахлан. – Золота французы дают немало; но никакой король не станет тратить золото ради одной дружбы или ради такого ненадежного соглашения, как старинный союз между Францией и Шотландией.
– Он посмотрел на Джима в упор. – Одним словом, сэр Джеймс, – я буду называть тебя так, это мне легче произнести, чем «милорд», – мы говорим о вторжении в Англию из Шотландии; оно будет оплачено французским золотом и шотландской кровью, которой прольется немало, прежде чем появится хотя бы надежда захватить Англию, – но едва ли такая надежда появится.
– Значит, вы беспокоитесь за жизнь шотландцев? – спросил Джим. – Почему же тогда ты, шотландец, явился сюда и предупреждаешь того, кто может завтра стать твоим противником, о том, что шотландцы готовят вторжение в Англию?
– Потому что Геррак имеет право знать об этом, – ответил Лахлан. – Мы все можем стать жертвами французов. Кроме того, я не друг Мак-Дугалу, который спит и видит, как втянет Шотландию в эту кровавую бойню. Я бы не возражал против вторжения в Англию, если бы оно имело шансы на успех. Но таких шансов нет.
– А почему их нет? – осведомился Джим с чрезвычайным интересом.
– Потому что проклятые французы не явятся в нужный момент! – почти выкрикнул Лахлан, стукнув кулаком по столу. – Они никогда не являлись, и теперь будет то же самое! Французы хотят, чтобы люди из наших кланов таскали для них каштаны из огня голыми руками. Пусть шотландцы завоюют Англию – вот тогда французы приплывут. И со свежими силами обрушатся на тех самых шотландцев, которые добыли для них эту землю. Как же им иначе получить выгоду?
– Ты еще не сказал, почему ты так уверен в том, что они не поступят иначе, – напомнил Дэффид.
– Потому что французы всегда были такими, – заявил Лахлан. – Они стараются подкупить шотландцев, чтобы те завоевали для них Англию. Они всегда поступали так и теперь не могут поступить иначе. Что получится, если Шотландии и Франции придется делить между собой Англию? Если до сих пор у них не было повода для войны, то теперь-то уж он будет! Разве может получиться иначе?
– Не считая милорда де Буа де Маленконтри, – поправил Геррак. – Он тоже англичанин.
У Джима едва не сорвалось с языка, что он не англичанин, а американец, однако он вовремя спохватился. Едва ли ему удалось бы объяснить присутствующим, что он имеет в виду.
– И все же странно, – заметил Дэффид, – что шотландец, валлиец, нортумбрийцы и даже англичанин сообща держат совет по такому делу.
– Не будем говорить об этом! – строго сказал Геррак. – Если уж на то пошло, Нортумбрия стала Нортумбенлендом, и, значит, мы теперь тоже считаемся англичанами. К тому же дело касается не только Нортумберленда и Англии, но и Шотландии с Уэльсом. Если сюда придут французы, мы быстро увидим, что хрен редьки не слаще. Ведь каждый француз, имеющий право носить оружие, будет стремиться приобрести новые земли за счет их прежних владельцев – неужели вы об этом никогда не думали? Это коснется и Уэльса, и, несомненно, Англии, также может грозить и Шотландии, стоит им только завладеть Границей.
– Тут я тоже согласен, – пробормотал Лахлан. – Золота французы дают немало; но никакой король не станет тратить золото ради одной дружбы или ради такого ненадежного соглашения, как старинный союз между Францией и Шотландией.
– Он посмотрел на Джима в упор. – Одним словом, сэр Джеймс, – я буду называть тебя так, это мне легче произнести, чем «милорд», – мы говорим о вторжении в Англию из Шотландии; оно будет оплачено французским золотом и шотландской кровью, которой прольется немало, прежде чем появится хотя бы надежда захватить Англию, – но едва ли такая надежда появится.
– Значит, вы беспокоитесь за жизнь шотландцев? – спросил Джим. – Почему же тогда ты, шотландец, явился сюда и предупреждаешь того, кто может завтра стать твоим противником, о том, что шотландцы готовят вторжение в Англию?
– Потому что Геррак имеет право знать об этом, – ответил Лахлан. – Мы все можем стать жертвами французов. Кроме того, я не друг Мак-Дугалу, который спит и видит, как втянет Шотландию в эту кровавую бойню. Я бы не возражал против вторжения в Англию, если бы оно имело шансы на успех. Но таких шансов нет.
– А почему их нет? – осведомился Джим с чрезвычайным интересом.
– Потому что проклятые французы не явятся в нужный момент! – почти выкрикнул Лахлан, стукнув кулаком по столу. – Они никогда не являлись, и теперь будет то же самое! Французы хотят, чтобы люди из наших кланов таскали для них каштаны из огня голыми руками. Пусть шотландцы завоюют Англию – вот тогда французы приплывут. И со свежими силами обрушатся на тех самых шотландцев, которые добыли для них эту землю. Как же им иначе получить выгоду?
– Ты еще не сказал, почему ты так уверен в том, что они не поступят иначе, – напомнил Дэффид.
– Потому что французы всегда были такими, – заявил Лахлан. – Они стараются подкупить шотландцев, чтобы те завоевали для них Англию. Они всегда поступали так и теперь не могут поступить иначе. Что получится, если Шотландии и Франции придется делить между собой Англию? Если до сих пор у них не было повода для войны, то теперь-то уж он будет! Разве может получиться иначе?