Кстати! Оргия случилась.
Выболтав гостям тайну фрик-н-ролла, оставаться с ними смысла не было. Я махнул ещё виски, без особого труда прикинулся совсем кривым, ушёл в кабинет и завалился на диван. Так спокойнее: ещё не хватало, чтобы кто-нибудь из девок покусился на меня. Или Сурок – на Мою Гитару.
Они с сисятой шатенкой заняли гостевую комнату, и разговоров про сбацать уже не возникало. Тоже хлеб: звукоизоляция у меня не идеальная. Уж если было слышно, как шатенка сперва для порядку кочевряжилась, а потом похрюкивала в ответ на старания Сурка – представляю, как бы лупил по ушам его музон!
Внезапный Вождь огуливал платиновую блондинку в моей спальне, прямо на моём супружеском ложе. Кто бы сомневался – парень-то простой! Как в сказке про девочку и медведей: «Кто лежал на моей кровати?» Я отметил без особого злорадства, что девку свою толстый мальчик впечатлил не сильно: он тяжело пыхтел, а она охала скучным голосом через подозрительно равные промежутки времени. Дежурные стоны не прекратились и тогда, когда Внезапный Вождь прошлёпал в ванную.
Тырда оттягивался с голенастой девицей прямо в гостиной – зачем далеко ходить? Вот им как раз было весело: и дружный смех, и звон посуды, и задорные крики экстаза разносились по всей квартире. Гуляли по-настоящему, от души.
А ни свет, ни заря Внезапный Вождь и Сурок умчались. Девки попользованы, очередные мужские победы занесены в послужной список, вискарь вставил и отпустил…
Кто вернулся домой раньше, чем по радио сыграли гимн – тот, считается, ночевал дома. Оба столичных мальчика были счастливо женаты. Одна жена серой мышью притаилась в однокомнатной норке на северной окраине Столицы, другая – в тесной двушке на южной. Мальчики посетуют супругам на изнурительную пахоту сутками напролёт – и поспешат скорее слить в Интернет новости.
Этого я и ждал. Когда они начнут гнать волну и будоражить публику.
Я прошёлся по квартире. В общем, жертв и разрушений не было. Шатенка всхрапывала в гостевой, платиновая блондинка бесстыже раскинулась на моей кровати – странно было видеть там кого-то, кроме Любимой Жены! – а Тырда с песочной шалуньей дрыхли на ковре возле дивана в гостиной, натянув на себя зеброполосатое покрывало и крепко сплетясь длинными ногами.
Вот и славно. Я сварил кофе и отправился обратно в кабинет, к компьютеру. Посмотрим в интернетах, что успели настрочить активные мальчики…
В своём блоге Внезапный Вождь вещал: «Воины мои! Я возвращался домой и едва не попал в аварию. По встречке прямо мне в лоб ехала ментовская «канарейка». Весело ехала, дружно хохоча…» Общение с Сурком не прошло даром. Дружно хохочущая машина – достойный пассаж для чувачка, который тридцать лет балуется журналистикой.
«Я не обратил на них внимания, – откровенничал Внезапный Вождь. – Ибо думал тяжкую крамольную мысль: рок-н-ролл мёртв! И вместе с ним окончательно умерло то, что называется современной музыкой…»
Дальше чувачок вспоминал славные прижизненные времена музыки. Воспевал свои заслуги перед масс-культурой. Знаменитых музыкантов называл уменьшительными именами…
«Я не слушаю музыкальные радиостанции. Глупость и безвкусица, которой они нас пичкают, недостойны приличного человека. Рок-н-ролл мёртв, а мы ещё нет. Воины мои, как жить дальше?»
И тут, говорилось в блоге, Внезапного Вождя осенило. Он счастливо разминулся с хохочущей патрульной машиной – в светлой голове крамольную мысль о смерти рок-н-ролла сменила гениальная мысль. Человечество дозрело до нового музыкального направления! Настало время фриков – it’s a freak time! Фрикономика, фрикология… Фрик-н-ролл, вот как называется выход из тупика, воины мои! Наконец-то наша Великая Страна укажет миру путь, и всё такое, три-ля-ля-септаккорд…
Внезапный Вождь скромно склонял голову и подставлял сальную седую кичку под лавры. А верно: хватит кланяться музыкальной загранице!
Опять красавец. Глупость и безвкусица музыкальных радиостанций?! Ещё бы. Я знал минимум пару каналов, эфир которых Внезапный Вождь скоренько украсит своими фрик-н-ролльными базарами…
…а потом кабаньей рысью потрусит к Матёрому Телевизионщику, который забашлял три сотни в мой первый вечер в Столице. Всё крутится, всё возвращается, и это тоже фрик-н-ролл.
Пришла электронная почта: Внезапный Вождь поленился или не дотумкал убрать мой адрес из списка рассылки, и я вместе с тучей народу получил благую весть о гениальном озарении фрик-н-роллом.
Очень порадовал Сурок. Даже противоестественная симпатия к нему шевельнулась: чувачок отработал на двести пятьдесят процентов. Похоже, я был вчера в ударе и действительно наплёл немало. Фантазии у Сурка ноль, зато исполнительность – патологическая! Он не упустил ни одной детали; каждую развернул, обсосал, снабдил энциклопедической справкой и гиперссылкой… Прекольно: в переводе слова freak он обошёл стороной и капризных уродов, и наркоманов, и пидоров. Молодец! Я рассказывал только о парадной стороне дела. Где уж ему догадаться…
Сурок задействовал на полную катушку блогосферу, социальные сети, музыкальные форумы и вообще тучу Интернет-ресурсов. Мне даже копаться не пришлось: старательный мальчик везде лепил перекрёстные ссылки на свои публикации. Куда ни попадёшь, перед глазами – всё великолепие его писанины. Полнсобрсоч. Надо полагать, сейчас чувачок штурмует несколько бульварных газет и податливую редакторшу в журнале для домохозяек. Издание не профильное, но – тираж, тираж…
В Интернете уже откликались на выступления Сурка, задавали вопросы – на которые он солидно реагировал. Я прямо слышал голос, дрожащий от гордости и сопричастности. «Мы будем держать вас в курсе… Ваше внимание вселяет в нас… Мы рассмотрим ваши пожелания… Ваша поддержка нашего прогрессивного… Мы полагаем, что…» Кругом неразрывное мы: Сурок и фрик-н-ролл. И это только в первый день.
Отлично. Просто отлично! Волна пошла и даже побежала. От меня фрик-н-ролл никуда не денется – я уже побывал у патентного поверенного и застолбил тему; этого мальчики тоже пока не знают. По патентной заявке вычислить меня как автора – проще простого; это мальчиков уже не касается.
Теперь пусть они делают своё дело, а я займусь своим.
Ещё до первой сессии: дело было не в учёбе, а в дисциплине.
В семнадцать лет я сцепился с чувачком постарше – курса с четвёртого, по-моему. Он рассказывал в курилке, как зависал с приятелями летом. И говорит: мол, круче всего оттянулись на Первый и Второй День физика.
Его спросили, что за праздники такие. Объяснил. Первый День физика – шестое августа. Второй День физика – девятое августа. Памятные даты, которые должен помнить каждый. Тогда физика на весь мир объявила себя царицей наук. «А ещё тогда узкоглазым показали, кто вообще хозяин, – добавил чувачок с ухмылкой. – И тряхнули хорошенько этих желтомордых, кишками наружу по стенам размазали…»
Шестое и девятое августа – дни атомных бомбардировок Хиросимы и Нагасаки.
Я настучал ему по роже так, что неделю потом не мог играть. Хорошо, дело было раньше, чем Дядя пристроил меня в цирковой оркестр. Вдобавок эта гадина оказалась чьим-то сынком. Мамаша, вся в соплях и бриллиантах, требовала уголовного дела и моей казни. Папаша тоже настроился решительно и громыхал связями…
Ничего, обошлось. Мне как раз повезло, что у чувачка, которого я отметелил, такие непростые родители. Его пропихнули на стажировку за границу по какой-то там супер-пупер программе. А история слишком воняла расизмом: если дать ей ход – прощай, сладкая поездка! Светлое будущее родительского сынка накрывалось медным тазом.
Короче, в Институте я остался, доучился и защитил пускай обычный диплом, но на «отлично».
А ненависть к чужим – до сих пор так и не понимаю, хоть тресни. Нет логики: страдаем обычно от своих, а ненавидеть полагается инородцев. Свои же воруют, грабят, поганят, гадят на лестницах, сдают с потрохами – а виноваты, выходит, пришлые? Нет, чуваки, ксенофобия не по моей части. Мне до фени – японцы, гомосеки, негры, евреи, филателисты… Все – люди. Просто среди них есть человеки, а есть подонки.
И есть бекарасы.
Хреново, что не с кем перетереть эту тему. Я музыкант и привык любую мысль подолгу в голове гонять, молча. Но тут собеседник пришёлся бы кстати. И вообще хреново, что у меня никогда не было старшего товарища.
Не было Учителя, как в фильмах про мастеров кунг-фу. Будущий герой в молодости обязательно встречается со стариком, который передаёт ему древние боевые секреты. Потом старик погибает в неравной схватке с плохими, а молодой герой мстит за него и превращается уже в настоящего героя…
Отец таким Учителем не стал. Дядю я воспринимал, скорее, как большого ребёнка со знаком альтерации. Как своего сверстника-диез. И вообще подходящих знакомых у меня не было. Разве что…
Почему-то мне казалось, что лучше всего на роль старшего товарища подошёл бы Авторитетный Чел. А что? Мечтать не вредно. Тем более я встречался с ним всего два раза. И тем более его всё равно больше нет. Через десять лет после того, как я узнал про Первый День физика, и ровно десять лет назад в этот день Авторитетного Чела убили.
Не спасла ни туча охраны, ни бронированный автомобиль. О покушении много писали. Была засада. Посреди Столицы, прямо на набережной. Они ехали красиво, как полагается: машина опережения, броневик Авторитетного Чела и машина следования. Сработал красный светофор – его включили из засады. Кортеж встал. Несколько автоматчиков через ограду набережной открыли шквальный огонь по машинам охраны. А снайпер дважды выстрелил из ручного гранатомёта в броневик.
Первый выстрел только повредил сварной шов и раздвинул листы брони. Зато второй пришёлся уже в эту щель. Кумулятивная граната прожгла дыру и рванула в салоне. Авторитетного Чела разнесло в клочья. Всё заняло не больше пятнадцати секунд. Пока оглушённая охрана выбиралась из изрешечённых машин, автоматчики со снайпером прыгнули в катера и умчались по реке. Их не нашли.
Интернет, выдавший мне справку о прелестях бронированного лимузина, слукавил. Броня выдерживает попадание пуль из армейского стрелкового оружия, но от взрывных устройств средней мощности спасает не всегда.
Я поговорил со Старым Воякой. Он качал головой: мало додуматься – стрелять по броневику дважды в одно и то же место. Надо разведать это место; узнать, где сходятся листы брони. Ведь у каждой компании, которая броневики делает, свои секреты – где и как сварен шов. Прав был Дядя: сварщик знает такое, о чём другие хрен догадаются…
Кроме того, надо убедиться, что две гранаты точно разворотят броню. Отрепетировать. Иначе овчинка выделки не стоит – эти дела делаются наверняка, на результат. То есть, надо иметь бронированную капсулу в точности как у будущего объекта – и долбить, долбить, долбить… Вырабатывать автоматизм.
И главное, сказал Старый Вояка. Двухразовый гранатомёт, как и любой другой, не предназначен для прицельной стрельбы. Чтобы засадить две гранаты в нужную точку, когда счёт времени идёт на секунды, а кругом грохочет пальба, надо быть профессионалом высочайшего класса – и опять-таки долго тренироваться. Причём не в чистом поле, не в тире, а в декорации, которая максимально достоверно повторяет участок перед светофором, машины, обстановку и условия стрельбы, пути отхода…
Короче, десять лет назад посреди Столицы провели боевую операцию на уровне армейской спецслужбы.
Операцию, отнявшую у меня возможного Учителя…
…который всё же помогал мне сейчас. Потому что воспоминания о нём наводили на весьма актуальные мысли, уж если я надумал покончить с бекарасами.
Взрыв – штука сокрушительная и беспощадная. Если он устроен грамотно – жертве не спастись, будь то в Хиросиме или на Столичной набережной.
Но взрывать абы что и абы где, на скорую руку – ни к чему даже затеваться.
Нужен чёткий план и его чёткая реализация.
Нужны специалисты.
Нужны деньги.
Пожалуй, даже наоборот: ответственности больше. Пока я играл на обычных гитарах – относился к ним, как к инструментам. Как к музыкальным инструментам – и к инструментам вроде пассатижей или отвёртки, которыми выполняют определённую работу. Но Моя Гитара была уже не инструментом, а чем-то или кем-то вроде партнёра. Партнёра по сцене, партнёра по жизни…
Некоторое время мы притирались, привыкали друг к другу. Это как в стрельбе. Острота зрения или что-то ещё не так важно. Главное – чувство оружия и зрительная память. Когда стреляешь из собственного пистолета, который хорошо знаешь – результат всегда лучше, чем когда это пистолет чужой, пусть даже точно такой же.
С Моей Гитарой мы вместе уже двенадцать лет. Срок! Само собой, я привык не только к ней, но и к нашим разговорам. То есть, я же объяснял – не разговорам, а обмену мыслями и смыслами. Что, в общем, одно и то же.
Но теперь она молчит.
Я вынул Мою Гитару из персональной стойки и взял пару аккордов. Молчит, сука! И эта тишина – хуже, чем в сурдокамере. Такое ощущение, что мне высушили мозг. Что в голове у меня – мешочек с крахмалом, который у звуковиков имитирует скрип снега…
Аккорды я, конечно, услышал. Но это звучал металл струн, звучало дерево корпуса. Обычным звуком, как у любой из двух десятков приличных не дешёвых гитар, висящих рядом.
Пальцы сами побежали в арпеджио по всему грифу. И? Сколько угодно. Ничего астрального, голимая техника с математикой.
Мастеру моего уровня нет нужды специально упражняться. Я часто выступаю, и мне достаточно короткой разминки, а потом концерта для того, чтобы всегда быть в форме. Плюс ещё пишу саундтреки к фильмам, музыку для кино и рекламы, работаю в студиях с другими музыкантами… Гимнастики хватает. Сидеть по восемь, по десять, по четырнадцать часов в день и до одури ковырять гитару – это для начинающих. Сначала ты работаешь на технику, потом – она на тебя.
Всякие музыкальные затеи крутятся в голове и ждут именно того момента, когда я выйду на сцену. Если думать: «Сейчас я нажму сюда, а теперь сюда и сюда» – ничего не успеешь. Поэтому пальцы как будто сами исполняют, что надо. Что я думаю и чувствую сейчас, сию секунду. Каждый раз по-разному…
…ведь если всё время играть одно и то же, можно сдохнуть со скуки. А публике это зачем? Если надо – пусть слушает записи. На то и фонограмма придумана.
Мастерство – не в скорости, с которой ты шпилишь: многие вещи намного сложнее сыграть медленно, чем быстро. Мастерство не в памяти: какой кайф от пассажей, вызубренных раз и навсегда?
Мастерство – в импровизации. Потому что это – настоящее творчество. Импровизируешь? Ты музыкант. Шпилишь то, что заучил и вбил в пальцы? Ты лабух. Ремесленник с инструментом. Врубай фонограмму и не мучайся. Бекарасы на сцене, кстати, обычно так и делают…
А вот хорошая аппаратура музыканту очень кстати. По-фирме́ обработать звук – тоже в кайф. Это же сначала внутри услышать надо, а потом сообразить, как сделать то, что слышал!
Ладно, не хочет Моя Гитара общаться – её дело. Поработает молча. Я мстительно ухмыльнулся. Мне же надо проверить новый гитарный процессор? Надо. Штука дорогая, прислана под заказ. В гастрольном туре поменять – возможности не будет: негде и не на что. Раньше для такого малопочтенного, технического дела я бы взял какую-нибудь лопату попроще, но… пусть молчунья отдувается.
Я распаковал навороченный процессор гитарных эффектов – педаль, попросту говоря, – подключился к усилителю и пошёл гонять по струнам туда-сюда, переключая режим за режимом. Стандартные и вечные искажённые звуки Distortion и Overdrive, добавленный к ним Tri-chorus… Ничего, сто́ящая вещь.
По телевизору журналюги обсасывали недавние дела: в провинциальном клубе во время праздника загорелся пластиковый декор, и полторы сотни человек просто задохнулись едким дымом, не успев выбраться наружу. На столах остались салфетки, которые даже не обгорели – то есть, полыхало не особо. Мутная история… Мне рассказывали, что в смерти людей виноваты вроде как бекарасы из чиновников. Взятки, взятки… Самый Главный руководитель хмурился и грозил репрессиями. А хорошо бы всё это случилось на вечеринке бекарасов, подумал я. Натолкать в такой вот клубец полным-полно пидоров-обломщиков, и…
У меня педаль-то почему новая? В прошлом туре мы с группой шпилили в джаз-клубе, тоже на периферии нашей Великой Страны. В программе перерыв, и тут пожар начался. Все на выход ломанулись, а я из гримёрки – им навстречу: место приличное, и в антракте Моя Гитара на сцене оставалась.
Схватил её, гляжу – в дальнем углу компания сидит. Бухие, весело им, хохочут, орут… Меня увидали – спрашивают: что стряслось, чего народ бегает? Я уже на нервяке, ору в ответ: «Пожар! Хрен ли вы сидите? Валите отсюда!» Тут кулиса заниматься стала. Компания подхватилась, и я за ними. Когда выбежали – клуб уже реально горел, целиком.
Пока пожарные приехали, пока потушили, пока воду лили на всякий случай… и ночь на дворе – глаз выколи. Короче, утром пустили посмотреть: может, есть ещё что целое? Я гитару-то спас, а потом на компанию отвлёкся, и уже не до мелочёвки было.
Бродили по сгоревшей сцене. Мутно-чёрная жижа чуть не до колен. Барабанщику повезло – тарелки нашлись. Я от них расстояние прикинул, где моё место. И точно, разгрёб что-то ногами и нащупал под водой свою педаль. Вытащил обгорелый, поплавленный корпус… Жалко, думаю, неплохой процессор был! Но выбрасывать сразу не стал, унёс в гостиницу. Отоспались мы – график поменялся из-за пожара. Бухнули, стали прекалываться, и я смеху ради педаль включил. Мать моя! Высохла и работает… Чудеса.
Мало того, мы через пару дней переехали в другой город, выступали там на фестивале и взяли гран-при. Я педальку обгоревшую демонстрировал и рассказывал про пожар. Процессор окончательно сдох только дома.
Слухи дошли до компании-производителя. Оттуда меня обхаживать стали, фотографии педальки просили – снаружи, изнутри – и разрешения на то, чтобы использовать историю, моё имя и фотографии для демонстрации надёжности своей техники. Я всё им разрешил, фотографии сделал, а вот у этих перцев кишка оказалась тонка – в благодарность новый процессор подогнать. Или жаба задушила, или мозга не хватило… Пришлось мне самому раскошеливаться.
Я попробовал последние эффекты в новой педальке, Through-zero-fanger и Univibe. То, что доктор прописал. И всё-таки жалко, что нормальные люди гибнут, а бекарасы целёхоньки.
Моя Гитара вернулась в стойку.
По телевизору стеснительная красавица, Знаменитая Легкоатлетка, рекламировала свои как-то по-особенному бритые подмышки.
Новости начались рассказом про тихого американца. Офисная крыса, скромный семьянин и всё такое. Отправил жену с детьми к родителям, взял пару автоматических пистолетов и десяток обойм, отправился в публичное место – и перестрелял там всех, кто попался на глаза. Что вдруг? Его не успели спросить. Quiet American всадил в сограждан две сотни пуль и – то ли сам себя капут, то ли снайперу полицейскому спасибо.
Журналюги ударились в жуткие подробности, когда зазвонил мобильный. Я взял трубку, и Ромео каркающим голосом сообщил мне, что прилетел в Столицу и приготовил сюрприз.
Чувак интересовался, есть ли у меня время для общения.
И даже если бы это было не так, мой план потребует запредельной суммы. Хотя внятного плана всё ещё нет. Одни ощущения и соображения…
Если бы такие деньги можно было взять в долг под моё честное имя, я бы взял. После того, как всё случится, честное имя мне больше не понадобится. Не останется этого честного имени. А значит, и терять будет нечего. Получить кредит ни под что, без обеспечения – мечта каждого второго.
Под моё имя денег дадут. Вопрос – сколько. Максимум, дадут на проект. Я могу, например, затеять релиз нового альбома. Даже двойного. С именитыми музыкантами из разных стран. С записью в студиях по всему миру…
Выболтав гостям тайну фрик-н-ролла, оставаться с ними смысла не было. Я махнул ещё виски, без особого труда прикинулся совсем кривым, ушёл в кабинет и завалился на диван. Так спокойнее: ещё не хватало, чтобы кто-нибудь из девок покусился на меня. Или Сурок – на Мою Гитару.
Они с сисятой шатенкой заняли гостевую комнату, и разговоров про сбацать уже не возникало. Тоже хлеб: звукоизоляция у меня не идеальная. Уж если было слышно, как шатенка сперва для порядку кочевряжилась, а потом похрюкивала в ответ на старания Сурка – представляю, как бы лупил по ушам его музон!
Внезапный Вождь огуливал платиновую блондинку в моей спальне, прямо на моём супружеском ложе. Кто бы сомневался – парень-то простой! Как в сказке про девочку и медведей: «Кто лежал на моей кровати?» Я отметил без особого злорадства, что девку свою толстый мальчик впечатлил не сильно: он тяжело пыхтел, а она охала скучным голосом через подозрительно равные промежутки времени. Дежурные стоны не прекратились и тогда, когда Внезапный Вождь прошлёпал в ванную.
Тырда оттягивался с голенастой девицей прямо в гостиной – зачем далеко ходить? Вот им как раз было весело: и дружный смех, и звон посуды, и задорные крики экстаза разносились по всей квартире. Гуляли по-настоящему, от души.
А ни свет, ни заря Внезапный Вождь и Сурок умчались. Девки попользованы, очередные мужские победы занесены в послужной список, вискарь вставил и отпустил…
Кто вернулся домой раньше, чем по радио сыграли гимн – тот, считается, ночевал дома. Оба столичных мальчика были счастливо женаты. Одна жена серой мышью притаилась в однокомнатной норке на северной окраине Столицы, другая – в тесной двушке на южной. Мальчики посетуют супругам на изнурительную пахоту сутками напролёт – и поспешат скорее слить в Интернет новости.
Этого я и ждал. Когда они начнут гнать волну и будоражить публику.
Я прошёлся по квартире. В общем, жертв и разрушений не было. Шатенка всхрапывала в гостевой, платиновая блондинка бесстыже раскинулась на моей кровати – странно было видеть там кого-то, кроме Любимой Жены! – а Тырда с песочной шалуньей дрыхли на ковре возле дивана в гостиной, натянув на себя зеброполосатое покрывало и крепко сплетясь длинными ногами.
Вот и славно. Я сварил кофе и отправился обратно в кабинет, к компьютеру. Посмотрим в интернетах, что успели настрочить активные мальчики…
В своём блоге Внезапный Вождь вещал: «Воины мои! Я возвращался домой и едва не попал в аварию. По встречке прямо мне в лоб ехала ментовская «канарейка». Весело ехала, дружно хохоча…» Общение с Сурком не прошло даром. Дружно хохочущая машина – достойный пассаж для чувачка, который тридцать лет балуется журналистикой.
«Я не обратил на них внимания, – откровенничал Внезапный Вождь. – Ибо думал тяжкую крамольную мысль: рок-н-ролл мёртв! И вместе с ним окончательно умерло то, что называется современной музыкой…»
Дальше чувачок вспоминал славные прижизненные времена музыки. Воспевал свои заслуги перед масс-культурой. Знаменитых музыкантов называл уменьшительными именами…
«Я не слушаю музыкальные радиостанции. Глупость и безвкусица, которой они нас пичкают, недостойны приличного человека. Рок-н-ролл мёртв, а мы ещё нет. Воины мои, как жить дальше?»
И тут, говорилось в блоге, Внезапного Вождя осенило. Он счастливо разминулся с хохочущей патрульной машиной – в светлой голове крамольную мысль о смерти рок-н-ролла сменила гениальная мысль. Человечество дозрело до нового музыкального направления! Настало время фриков – it’s a freak time! Фрикономика, фрикология… Фрик-н-ролл, вот как называется выход из тупика, воины мои! Наконец-то наша Великая Страна укажет миру путь, и всё такое, три-ля-ля-септаккорд…
Внезапный Вождь скромно склонял голову и подставлял сальную седую кичку под лавры. А верно: хватит кланяться музыкальной загранице!
Опять красавец. Глупость и безвкусица музыкальных радиостанций?! Ещё бы. Я знал минимум пару каналов, эфир которых Внезапный Вождь скоренько украсит своими фрик-н-ролльными базарами…
…а потом кабаньей рысью потрусит к Матёрому Телевизионщику, который забашлял три сотни в мой первый вечер в Столице. Всё крутится, всё возвращается, и это тоже фрик-н-ролл.
Пришла электронная почта: Внезапный Вождь поленился или не дотумкал убрать мой адрес из списка рассылки, и я вместе с тучей народу получил благую весть о гениальном озарении фрик-н-роллом.
Очень порадовал Сурок. Даже противоестественная симпатия к нему шевельнулась: чувачок отработал на двести пятьдесят процентов. Похоже, я был вчера в ударе и действительно наплёл немало. Фантазии у Сурка ноль, зато исполнительность – патологическая! Он не упустил ни одной детали; каждую развернул, обсосал, снабдил энциклопедической справкой и гиперссылкой… Прекольно: в переводе слова freak он обошёл стороной и капризных уродов, и наркоманов, и пидоров. Молодец! Я рассказывал только о парадной стороне дела. Где уж ему догадаться…
Сурок задействовал на полную катушку блогосферу, социальные сети, музыкальные форумы и вообще тучу Интернет-ресурсов. Мне даже копаться не пришлось: старательный мальчик везде лепил перекрёстные ссылки на свои публикации. Куда ни попадёшь, перед глазами – всё великолепие его писанины. Полнсобрсоч. Надо полагать, сейчас чувачок штурмует несколько бульварных газет и податливую редакторшу в журнале для домохозяек. Издание не профильное, но – тираж, тираж…
В Интернете уже откликались на выступления Сурка, задавали вопросы – на которые он солидно реагировал. Я прямо слышал голос, дрожащий от гордости и сопричастности. «Мы будем держать вас в курсе… Ваше внимание вселяет в нас… Мы рассмотрим ваши пожелания… Ваша поддержка нашего прогрессивного… Мы полагаем, что…» Кругом неразрывное мы: Сурок и фрик-н-ролл. И это только в первый день.
Отлично. Просто отлично! Волна пошла и даже побежала. От меня фрик-н-ролл никуда не денется – я уже побывал у патентного поверенного и застолбил тему; этого мальчики тоже пока не знают. По патентной заявке вычислить меня как автора – проще простого; это мальчиков уже не касается.
Теперь пусть они делают своё дело, а я займусь своим.
* * *
С первого курса Института меня чуть не вышибли.Ещё до первой сессии: дело было не в учёбе, а в дисциплине.
В семнадцать лет я сцепился с чувачком постарше – курса с четвёртого, по-моему. Он рассказывал в курилке, как зависал с приятелями летом. И говорит: мол, круче всего оттянулись на Первый и Второй День физика.
Его спросили, что за праздники такие. Объяснил. Первый День физика – шестое августа. Второй День физика – девятое августа. Памятные даты, которые должен помнить каждый. Тогда физика на весь мир объявила себя царицей наук. «А ещё тогда узкоглазым показали, кто вообще хозяин, – добавил чувачок с ухмылкой. – И тряхнули хорошенько этих желтомордых, кишками наружу по стенам размазали…»
Шестое и девятое августа – дни атомных бомбардировок Хиросимы и Нагасаки.
Я настучал ему по роже так, что неделю потом не мог играть. Хорошо, дело было раньше, чем Дядя пристроил меня в цирковой оркестр. Вдобавок эта гадина оказалась чьим-то сынком. Мамаша, вся в соплях и бриллиантах, требовала уголовного дела и моей казни. Папаша тоже настроился решительно и громыхал связями…
Ничего, обошлось. Мне как раз повезло, что у чувачка, которого я отметелил, такие непростые родители. Его пропихнули на стажировку за границу по какой-то там супер-пупер программе. А история слишком воняла расизмом: если дать ей ход – прощай, сладкая поездка! Светлое будущее родительского сынка накрывалось медным тазом.
Короче, в Институте я остался, доучился и защитил пускай обычный диплом, но на «отлично».
А ненависть к чужим – до сих пор так и не понимаю, хоть тресни. Нет логики: страдаем обычно от своих, а ненавидеть полагается инородцев. Свои же воруют, грабят, поганят, гадят на лестницах, сдают с потрохами – а виноваты, выходит, пришлые? Нет, чуваки, ксенофобия не по моей части. Мне до фени – японцы, гомосеки, негры, евреи, филателисты… Все – люди. Просто среди них есть человеки, а есть подонки.
И есть бекарасы.
Хреново, что не с кем перетереть эту тему. Я музыкант и привык любую мысль подолгу в голове гонять, молча. Но тут собеседник пришёлся бы кстати. И вообще хреново, что у меня никогда не было старшего товарища.
Не было Учителя, как в фильмах про мастеров кунг-фу. Будущий герой в молодости обязательно встречается со стариком, который передаёт ему древние боевые секреты. Потом старик погибает в неравной схватке с плохими, а молодой герой мстит за него и превращается уже в настоящего героя…
Отец таким Учителем не стал. Дядю я воспринимал, скорее, как большого ребёнка со знаком альтерации. Как своего сверстника-диез. И вообще подходящих знакомых у меня не было. Разве что…
Почему-то мне казалось, что лучше всего на роль старшего товарища подошёл бы Авторитетный Чел. А что? Мечтать не вредно. Тем более я встречался с ним всего два раза. И тем более его всё равно больше нет. Через десять лет после того, как я узнал про Первый День физика, и ровно десять лет назад в этот день Авторитетного Чела убили.
Не спасла ни туча охраны, ни бронированный автомобиль. О покушении много писали. Была засада. Посреди Столицы, прямо на набережной. Они ехали красиво, как полагается: машина опережения, броневик Авторитетного Чела и машина следования. Сработал красный светофор – его включили из засады. Кортеж встал. Несколько автоматчиков через ограду набережной открыли шквальный огонь по машинам охраны. А снайпер дважды выстрелил из ручного гранатомёта в броневик.
Первый выстрел только повредил сварной шов и раздвинул листы брони. Зато второй пришёлся уже в эту щель. Кумулятивная граната прожгла дыру и рванула в салоне. Авторитетного Чела разнесло в клочья. Всё заняло не больше пятнадцати секунд. Пока оглушённая охрана выбиралась из изрешечённых машин, автоматчики со снайпером прыгнули в катера и умчались по реке. Их не нашли.
Интернет, выдавший мне справку о прелестях бронированного лимузина, слукавил. Броня выдерживает попадание пуль из армейского стрелкового оружия, но от взрывных устройств средней мощности спасает не всегда.
Я поговорил со Старым Воякой. Он качал головой: мало додуматься – стрелять по броневику дважды в одно и то же место. Надо разведать это место; узнать, где сходятся листы брони. Ведь у каждой компании, которая броневики делает, свои секреты – где и как сварен шов. Прав был Дядя: сварщик знает такое, о чём другие хрен догадаются…
Кроме того, надо убедиться, что две гранаты точно разворотят броню. Отрепетировать. Иначе овчинка выделки не стоит – эти дела делаются наверняка, на результат. То есть, надо иметь бронированную капсулу в точности как у будущего объекта – и долбить, долбить, долбить… Вырабатывать автоматизм.
И главное, сказал Старый Вояка. Двухразовый гранатомёт, как и любой другой, не предназначен для прицельной стрельбы. Чтобы засадить две гранаты в нужную точку, когда счёт времени идёт на секунды, а кругом грохочет пальба, надо быть профессионалом высочайшего класса – и опять-таки долго тренироваться. Причём не в чистом поле, не в тире, а в декорации, которая максимально достоверно повторяет участок перед светофором, машины, обстановку и условия стрельбы, пути отхода…
Короче, десять лет назад посреди Столицы провели боевую операцию на уровне армейской спецслужбы.
Операцию, отнявшую у меня возможного Учителя…
…который всё же помогал мне сейчас. Потому что воспоминания о нём наводили на весьма актуальные мысли, уж если я надумал покончить с бекарасами.
Взрыв – штука сокрушительная и беспощадная. Если он устроен грамотно – жертве не спастись, будь то в Хиросиме или на Столичной набережной.
Но взрывать абы что и абы где, на скорую руку – ни к чему даже затеваться.
Нужен чёткий план и его чёткая реализация.
Нужны специалисты.
Нужны деньги.
* * *
То, что Моя Гитара имела свои отношения с Всеобщей Гармонией, не слишком упрощало жизнь.Пожалуй, даже наоборот: ответственности больше. Пока я играл на обычных гитарах – относился к ним, как к инструментам. Как к музыкальным инструментам – и к инструментам вроде пассатижей или отвёртки, которыми выполняют определённую работу. Но Моя Гитара была уже не инструментом, а чем-то или кем-то вроде партнёра. Партнёра по сцене, партнёра по жизни…
Некоторое время мы притирались, привыкали друг к другу. Это как в стрельбе. Острота зрения или что-то ещё не так важно. Главное – чувство оружия и зрительная память. Когда стреляешь из собственного пистолета, который хорошо знаешь – результат всегда лучше, чем когда это пистолет чужой, пусть даже точно такой же.
С Моей Гитарой мы вместе уже двенадцать лет. Срок! Само собой, я привык не только к ней, но и к нашим разговорам. То есть, я же объяснял – не разговорам, а обмену мыслями и смыслами. Что, в общем, одно и то же.
Но теперь она молчит.
Я вынул Мою Гитару из персональной стойки и взял пару аккордов. Молчит, сука! И эта тишина – хуже, чем в сурдокамере. Такое ощущение, что мне высушили мозг. Что в голове у меня – мешочек с крахмалом, который у звуковиков имитирует скрип снега…
Аккорды я, конечно, услышал. Но это звучал металл струн, звучало дерево корпуса. Обычным звуком, как у любой из двух десятков приличных не дешёвых гитар, висящих рядом.
Пальцы сами побежали в арпеджио по всему грифу. И? Сколько угодно. Ничего астрального, голимая техника с математикой.
Мастеру моего уровня нет нужды специально упражняться. Я часто выступаю, и мне достаточно короткой разминки, а потом концерта для того, чтобы всегда быть в форме. Плюс ещё пишу саундтреки к фильмам, музыку для кино и рекламы, работаю в студиях с другими музыкантами… Гимнастики хватает. Сидеть по восемь, по десять, по четырнадцать часов в день и до одури ковырять гитару – это для начинающих. Сначала ты работаешь на технику, потом – она на тебя.
Всякие музыкальные затеи крутятся в голове и ждут именно того момента, когда я выйду на сцену. Если думать: «Сейчас я нажму сюда, а теперь сюда и сюда» – ничего не успеешь. Поэтому пальцы как будто сами исполняют, что надо. Что я думаю и чувствую сейчас, сию секунду. Каждый раз по-разному…
…ведь если всё время играть одно и то же, можно сдохнуть со скуки. А публике это зачем? Если надо – пусть слушает записи. На то и фонограмма придумана.
Мастерство – не в скорости, с которой ты шпилишь: многие вещи намного сложнее сыграть медленно, чем быстро. Мастерство не в памяти: какой кайф от пассажей, вызубренных раз и навсегда?
Мастерство – в импровизации. Потому что это – настоящее творчество. Импровизируешь? Ты музыкант. Шпилишь то, что заучил и вбил в пальцы? Ты лабух. Ремесленник с инструментом. Врубай фонограмму и не мучайся. Бекарасы на сцене, кстати, обычно так и делают…
А вот хорошая аппаратура музыканту очень кстати. По-фирме́ обработать звук – тоже в кайф. Это же сначала внутри услышать надо, а потом сообразить, как сделать то, что слышал!
Ладно, не хочет Моя Гитара общаться – её дело. Поработает молча. Я мстительно ухмыльнулся. Мне же надо проверить новый гитарный процессор? Надо. Штука дорогая, прислана под заказ. В гастрольном туре поменять – возможности не будет: негде и не на что. Раньше для такого малопочтенного, технического дела я бы взял какую-нибудь лопату попроще, но… пусть молчунья отдувается.
Я распаковал навороченный процессор гитарных эффектов – педаль, попросту говоря, – подключился к усилителю и пошёл гонять по струнам туда-сюда, переключая режим за режимом. Стандартные и вечные искажённые звуки Distortion и Overdrive, добавленный к ним Tri-chorus… Ничего, сто́ящая вещь.
По телевизору журналюги обсасывали недавние дела: в провинциальном клубе во время праздника загорелся пластиковый декор, и полторы сотни человек просто задохнулись едким дымом, не успев выбраться наружу. На столах остались салфетки, которые даже не обгорели – то есть, полыхало не особо. Мутная история… Мне рассказывали, что в смерти людей виноваты вроде как бекарасы из чиновников. Взятки, взятки… Самый Главный руководитель хмурился и грозил репрессиями. А хорошо бы всё это случилось на вечеринке бекарасов, подумал я. Натолкать в такой вот клубец полным-полно пидоров-обломщиков, и…
У меня педаль-то почему новая? В прошлом туре мы с группой шпилили в джаз-клубе, тоже на периферии нашей Великой Страны. В программе перерыв, и тут пожар начался. Все на выход ломанулись, а я из гримёрки – им навстречу: место приличное, и в антракте Моя Гитара на сцене оставалась.
Схватил её, гляжу – в дальнем углу компания сидит. Бухие, весело им, хохочут, орут… Меня увидали – спрашивают: что стряслось, чего народ бегает? Я уже на нервяке, ору в ответ: «Пожар! Хрен ли вы сидите? Валите отсюда!» Тут кулиса заниматься стала. Компания подхватилась, и я за ними. Когда выбежали – клуб уже реально горел, целиком.
Пока пожарные приехали, пока потушили, пока воду лили на всякий случай… и ночь на дворе – глаз выколи. Короче, утром пустили посмотреть: может, есть ещё что целое? Я гитару-то спас, а потом на компанию отвлёкся, и уже не до мелочёвки было.
Бродили по сгоревшей сцене. Мутно-чёрная жижа чуть не до колен. Барабанщику повезло – тарелки нашлись. Я от них расстояние прикинул, где моё место. И точно, разгрёб что-то ногами и нащупал под водой свою педаль. Вытащил обгорелый, поплавленный корпус… Жалко, думаю, неплохой процессор был! Но выбрасывать сразу не стал, унёс в гостиницу. Отоспались мы – график поменялся из-за пожара. Бухнули, стали прекалываться, и я смеху ради педаль включил. Мать моя! Высохла и работает… Чудеса.
Мало того, мы через пару дней переехали в другой город, выступали там на фестивале и взяли гран-при. Я педальку обгоревшую демонстрировал и рассказывал про пожар. Процессор окончательно сдох только дома.
Слухи дошли до компании-производителя. Оттуда меня обхаживать стали, фотографии педальки просили – снаружи, изнутри – и разрешения на то, чтобы использовать историю, моё имя и фотографии для демонстрации надёжности своей техники. Я всё им разрешил, фотографии сделал, а вот у этих перцев кишка оказалась тонка – в благодарность новый процессор подогнать. Или жаба задушила, или мозга не хватило… Пришлось мне самому раскошеливаться.
Я попробовал последние эффекты в новой педальке, Through-zero-fanger и Univibe. То, что доктор прописал. И всё-таки жалко, что нормальные люди гибнут, а бекарасы целёхоньки.
Моя Гитара вернулась в стойку.
По телевизору стеснительная красавица, Знаменитая Легкоатлетка, рекламировала свои как-то по-особенному бритые подмышки.
Новости начались рассказом про тихого американца. Офисная крыса, скромный семьянин и всё такое. Отправил жену с детьми к родителям, взял пару автоматических пистолетов и десяток обойм, отправился в публичное место – и перестрелял там всех, кто попался на глаза. Что вдруг? Его не успели спросить. Quiet American всадил в сограждан две сотни пуль и – то ли сам себя капут, то ли снайперу полицейскому спасибо.
Журналюги ударились в жуткие подробности, когда зазвонил мобильный. Я взял трубку, и Ромео каркающим голосом сообщил мне, что прилетел в Столицу и приготовил сюрприз.
Чувак интересовался, есть ли у меня время для общения.
* * *
Сейчас не только время – деньги. Сейчас всё – деньги.И даже если бы это было не так, мой план потребует запредельной суммы. Хотя внятного плана всё ещё нет. Одни ощущения и соображения…
Если бы такие деньги можно было взять в долг под моё честное имя, я бы взял. После того, как всё случится, честное имя мне больше не понадобится. Не останется этого честного имени. А значит, и терять будет нечего. Получить кредит ни под что, без обеспечения – мечта каждого второго.
Под моё имя денег дадут. Вопрос – сколько. Максимум, дадут на проект. Я могу, например, затеять релиз нового альбома. Даже двойного. С именитыми музыкантами из разных стран. С записью в студиях по всему миру…
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента