Страница:
Хоннинскрю тут же сбросил с себя маску учтивости и по старой привычке обратился к Первой:
— Ну, что ты думаешь об этом?
— Мне все это не нравится, — сдержанно прорычала она. — Уж больно радушно они нас приняли. Люди, которые безвозмездно предлагают помощь простым жертвам шторма, да ещё с наивысшего соизволения гаддхи, выглядят весьма подозрительно.
— А есть ли у нас выбор? — вставил Красавчик. — Помощь, столь неожиданно подоспевшая, может быть и столь же неожиданно отозвана. Нам здорово повезло, что их гаддхи проявил к нам благосклонность. Но нам все едино: что принять их помощь и заплатить за неё неизвестно чем, что отказаться и потерять благосклонность гаддхи.
— Да, — подхватила Первая, — но мы имеем все шансы, потерять её, стоит нам сделать хоть один неверный шаг в этом каменном мешке — Удерживающей Пески. И тогда нашей свободе будет та же цена, что и фальшивой учтивости бхратхайров.
Она и Хоннинскрю посмотрели на Мечтателя, надеясь, что его Глаз Земли может дать совет. Но тот только покачал головой — ему нечего было им сказать.
И тогда все взоры обратились на Линден. С самого прибытия бхратхайров на борт она не открывала рта. Ей было дурно от палящего солнца, сознание застилала дымка, и мысли путались. Удерживающая Пески нависла над горизонтом тяжёлой глыбой, словно воплощённый в камне чудовищный Рок горгон. Интуиция ей подсказывала, что гаддхи и его первый министр дают им шанс на спасение, одновременно с этим втягивая их в какую-то новую рискованную переделку. Она с трудом взяла себя в руки и взглянула Великанам в глаза:
— А что говорил кайтиффин чиновнику? Ответил ей Хоннинскрю:
— Он сказал своему соотечественнику не больше, чем нам: он публично его высек за то, что тот не встретил нас достойно, что соответствует высочайшему повелению гаддхи. Но всё же его ярость имела другую причину. Похоже, мы им не просто нужны. Мы им необходимы. Раеру Кристу был дан строжайший приказ провести дело как можно аккуратнее. И ему не простили бы ни малейшей оплошности.
Линден вздохнула. Она мечтала о тени и прохладе, чтобы хоть немного привести свои мысли в порядок. Но нужно было хотя бы что-то сказать:
— Мы уже сделали свой выбор, когда решили пойти сюда. Она не могла оторвать взгляда от громады Удерживающей Пески. За её выбеленными нещадным солнцем стенами таились неизвестные ей магические силы. Сила и была для неё ответом на все вопросы.
Великаны вновь обменялись взглядами. Первая угрюмо кивнула, и Хоннинскрю, выпятив грудь, обратился к якорь-мастеру:
— Помощник, я оставляю корабль на тебя. Храни его. Люби его. Он — наша единственная надежда. Позаботься также, чтобы обеспечить Красавчика камнем для починки. И ещё: загрузи кладовые под завязку. А также продумай способы передать нам весточку в случае опасности. Но если почувствуешь, что пахнет палёным, уводи корабль из бухты и за нас не беспокойся — уж мы-то выплывем и где-нибудь за Рогами к вам обязательно присоединимся.
— Есть, — только и сказал якорь-мастер, и на его унылом морщинистом лице не отразилось ни малейшей эмоции. Он любил и ценил любой риск, ибо это было единственным, что излечивало его от застарелой меланхолии.
— Я останусь со «Звёздной Геммой», — тихо сказал Красавчик, хотя было видно, что он много охотнее пошёл бы вместе с женой. — Я должен как можно скорее начать ремонт. Но если понадобится, я могу быть ещё и курьером между вами и кораблём.
Первая снова угрюмо кивнула. Хоннинскрю дружески сжал плечо Повенчанного-Со-Смолой и, оглянувшись на команду, топтавшуюся на корме, гаркнул:
— Боцман! Отпустить капитана порта! Мы принимаем любезное предложение гаддхи Бхратхайрайнии!
Над кораблями, потревоженные его зычным басом, стаи чаек и ворон взвились с такой поспешностью, словно учуяли где-то запах падали.
Глава 14
— Ну, что ты думаешь об этом?
— Мне все это не нравится, — сдержанно прорычала она. — Уж больно радушно они нас приняли. Люди, которые безвозмездно предлагают помощь простым жертвам шторма, да ещё с наивысшего соизволения гаддхи, выглядят весьма подозрительно.
— А есть ли у нас выбор? — вставил Красавчик. — Помощь, столь неожиданно подоспевшая, может быть и столь же неожиданно отозвана. Нам здорово повезло, что их гаддхи проявил к нам благосклонность. Но нам все едино: что принять их помощь и заплатить за неё неизвестно чем, что отказаться и потерять благосклонность гаддхи.
— Да, — подхватила Первая, — но мы имеем все шансы, потерять её, стоит нам сделать хоть один неверный шаг в этом каменном мешке — Удерживающей Пески. И тогда нашей свободе будет та же цена, что и фальшивой учтивости бхратхайров.
Она и Хоннинскрю посмотрели на Мечтателя, надеясь, что его Глаз Земли может дать совет. Но тот только покачал головой — ему нечего было им сказать.
И тогда все взоры обратились на Линден. С самого прибытия бхратхайров на борт она не открывала рта. Ей было дурно от палящего солнца, сознание застилала дымка, и мысли путались. Удерживающая Пески нависла над горизонтом тяжёлой глыбой, словно воплощённый в камне чудовищный Рок горгон. Интуиция ей подсказывала, что гаддхи и его первый министр дают им шанс на спасение, одновременно с этим втягивая их в какую-то новую рискованную переделку. Она с трудом взяла себя в руки и взглянула Великанам в глаза:
— А что говорил кайтиффин чиновнику? Ответил ей Хоннинскрю:
— Он сказал своему соотечественнику не больше, чем нам: он публично его высек за то, что тот не встретил нас достойно, что соответствует высочайшему повелению гаддхи. Но всё же его ярость имела другую причину. Похоже, мы им не просто нужны. Мы им необходимы. Раеру Кристу был дан строжайший приказ провести дело как можно аккуратнее. И ему не простили бы ни малейшей оплошности.
Линден вздохнула. Она мечтала о тени и прохладе, чтобы хоть немного привести свои мысли в порядок. Но нужно было хотя бы что-то сказать:
— Мы уже сделали свой выбор, когда решили пойти сюда. Она не могла оторвать взгляда от громады Удерживающей Пески. За её выбеленными нещадным солнцем стенами таились неизвестные ей магические силы. Сила и была для неё ответом на все вопросы.
Великаны вновь обменялись взглядами. Первая угрюмо кивнула, и Хоннинскрю, выпятив грудь, обратился к якорь-мастеру:
— Помощник, я оставляю корабль на тебя. Храни его. Люби его. Он — наша единственная надежда. Позаботься также, чтобы обеспечить Красавчика камнем для починки. И ещё: загрузи кладовые под завязку. А также продумай способы передать нам весточку в случае опасности. Но если почувствуешь, что пахнет палёным, уводи корабль из бухты и за нас не беспокойся — уж мы-то выплывем и где-нибудь за Рогами к вам обязательно присоединимся.
— Есть, — только и сказал якорь-мастер, и на его унылом морщинистом лице не отразилось ни малейшей эмоции. Он любил и ценил любой риск, ибо это было единственным, что излечивало его от застарелой меланхолии.
— Я останусь со «Звёздной Геммой», — тихо сказал Красавчик, хотя было видно, что он много охотнее пошёл бы вместе с женой. — Я должен как можно скорее начать ремонт. Но если понадобится, я могу быть ещё и курьером между вами и кораблём.
Первая снова угрюмо кивнула. Хоннинскрю дружески сжал плечо Повенчанного-Со-Смолой и, оглянувшись на команду, топтавшуюся на корме, гаркнул:
— Боцман! Отпустить капитана порта! Мы принимаем любезное предложение гаддхи Бхратхайрайнии!
Над кораблями, потревоженные его зычным басом, стаи чаек и ворон взвились с такой поспешностью, словно учуяли где-то запах падали.
Глава 14
Удерживающая Пески
Следуя за капитаном на корму, где их ожидал кайтиффин, Линден размышляла, стоит ли ей сделать попытку помешать Бринну взять Ковенанта в Удерживающую Пески. Она инстинктивно побаивалась этого дворца. Но пелена, окутывавшая её мозг, все не рассеивалась, мысли путались, и Линден никак не могла понять, чего хочет сама. Но одно она знала точно: ей очень не хотелось бы расставаться с Ковенантом. Он выглядел настолько слабым и беспомощным, что она просто обязана неотступно находиться рядом с ним, чтобы защитить его от любых опасностей. К тому же, кто лучше неё, медика, сможет следить за развитием его болезни?
Капитан порта, уже не заботясь об остатках собственного достоинства, как только его отпустили, бросился к борту и практически сбежал с корабля. Раер Крист разразился пышной тирадой по поводу того, что Рант Абсолиан будет весьма доволен, узнав, что гости приняли его всемилостивейшее приглашение, на что Хоннинскрю отвечал со всей доступной ему учтивостью. Но Линден уже не прислушивалась к этому обмену любезностями и поклонами. Она отправилась на поиски Финдейла и Вейна.
К своему удивлению, она обнаружила, что они стоят рядом, словно старые знакомые. Чёрная гладкая кожа юр-вайла контрастировала с бледным морщинистым лицом элохима и его кремовой рясой. Но Финдейл, казалось, ещё больше постарел с тех пор, когда Линден видела его в последний раз. Он осунулся, и его усталые глаза, обведённые жёлтыми кругами, смотрели на Вейна с каким-то странным выражением, словно одно его присутствие причиняло элохиму боль.
Оба они, как видно, собирались сопровождать Линден и Ковенанта в Удерживающую Пески.
И даже если кайтиффин и испытал некоторое замешательство при виде столь странной пары, то никак этого не проявил и, продолжая рассыпать любезности, направился к борту. Первая, нежно попрощавшись с Красавчиком, решительным шагом последовала за Раером Кристом и исчезла за бортом. За ней двинулись Хоннинскрю и Мечтатель.
Бринн и Хигром, поддерживая Ковенанта, направились, было за ними, но на секунду задержались у борта, словно ожидая указаний от Линден. Но ей нечего было им сказать. Волосы на висках слиплись от пота, и все мысли плавились. Бринн пожал плечами и начал бережно спускать юр-Лорда вниз, туда, где его уже ожидал Мечтатель.
Линден все ещё не могла сдвинуться с места, пытаясь собрать воедино ускользающие ощущения от разговора с кайтиффином. Где-то подсознательно она понимала, что ему нельзя доверять: в его ауре слишком явно читались коварство и скрытность. И в то же время она не ощущала присутствия злого умысла. Что же её так тревожит?
Она думала, что Финдейл и Вейн последуют за Ковенантом, но те явно ждали её. Глаза юр-вайла слепо глядели в пустоту. Элохим тоже не смотрел на неё, словно пытался спрятать свои мысли.
Понуждаемая их молчаливым ожиданием, Линден подошла к борту, неуклюже перелезла через него и стала спускаться на пирс.
Солдаты уже спешились, и Раер Крист предложил их коней гостям. Бринн моментально взлетел в седло и с помощью харучаев устроил Ковенанта впереди себя. Кир и Хигром тоже — уже сидели верхом, и теперь все ожидали только Линден и Кайла. Не желая задерживать всех, Линден опасливо подошла к лошади, пытаясь успокоить себя тем, что та намного меньше Рысака и, уж конечно, не настолько опасна. Но дело было в том, что она ещё никогда в жизни не ездила верхом. И всё же она заставила себя поставить ногу в стремя и, ухватившись за луку седла, как-то уселась. А в следующую же секунду Кайл уже сидел позади неё.
Раер Крист вскочил на своего коня, а остальных солдаты взяли за поводья. Хоннинскрю и Первая заняли места по бокам кайтиффина, Мечтатель оказался между лошадьми, которые везли Ковенанта и Линден, а Вейн и Финдейл замыкали шествие. И кортеж тронулся.
Экипаж «Звёздной Геммы» молча столпился у борта: они ощущали, что шумные проводы в такой ситуации неуместны — слишком большому риску подвергали себя их посланцы.
По приказу Раера Криста толпа расступилась, и пока процессия двигалась по образовавшемуся проходу, её сопровождал удивлённый говор зевак на языках, большинство из которых Линден не понимала, хотя уже научилась отличать гортанный выговор бхратхайров. Однако несколько выкриков было на языке, очевидно, являвшемся здесь языком интернационального общения, и их она поняла. Этого было достаточно, чтобы судить об общем настроении толпы. Зеваки обсуждали с соседями рост Великанов, хотя клялись друг другу, что видали кой-кого и повыше. Зато харучаи и Финдейл разочаровали их тем, что выглядели как обычные люди. Вылинявшие рубашки и мятые джинсы Линден и Ковенанта им явно не понравились. Они обсуждали и Вейна, находя его не более странным, чем другие обитатели этой части света. Но сколько Линден ни прислушивалась, она не услышала ничего такого, что могло бы её насторожить.
Кайтиффин ехал на некотором расстоянии впереди и указывал дорогу. Вслед за ним они миновали пирс и вступили на саму пристань, вдоль которой выстроились ряды лавок, торговавших всем, что только может понадобиться морякам: парусиной, канатами, шпангоутом, продовольствием и многим-многим другим. А когда провожатый свернул на одну из ведущих к дворцу вымощенных булыжником улиц, Линден увидела, что стоящие вдоль неё лавки разительно отличаются от портовых. Они выглядели намного солиднее, и среди них преобладали оружейные и меняльные. И почти на каждом углу стояла таверна. Большинство зданий здесь были каменными с черепичными крышами; даже самые скромные из них были вычурно разукрашены, что, очевидно, символизировало для бхратхайров преуспеяние и богатство. Улицы запрудили толпы представителей всевозможных национальностей и профессий; одни зазывали, другие покупали — весь город кипел в бурном пёстром водовороте торговли. Воздух пронизывали запахи — от тончайших изысканных ароматов духов и благовоний до запахов конского и человеческого пота.
Полуденный жар давил, как нависший над городом жёрнов, перемалывая все звуки и запахи в мерцающую пелену перед глазами Линден. Единственное, что она ещё слышала, — это топот копыт по булыжнику мостовой. Но как бы ни были оглушены её чувства, её видение помимо воли отмечало то здесь, то там всплески алчности или похоти. Но по-прежнему нигде не чувствовалось ни истинной злобы, ни просто враждебности. Бхратхайры с удовольствием облапошили бы чужеземцев, обобрали бы их до нитки, но не собирались делать этого силой.
Хоннинскрю, не переставая глазеть по сторонам, засыпал кайтиффина вопросами. Один из них привлёк внимание Линден. Как бы, между прочим, он предположил, что, возможно, приглашение во дворец исходило от кемпера, а не от Ранта Абсолиана лично.
Кайтиффин недолго раздумывал над ответом и естественнейшим тоном сообщил:
— Вне всяких сомнений, именно гаддхи изъявил желание познакомиться с вами и помочь вам. Но в то же время его многочисленные обязанности и развлечения полностью поглощают его внимание. Поэтому, предвосхищая его волеизъявление, кемпер, Касрейн-Круговрат, отдал мне приказ встретить вас и пригласить во дворец. Именно подобной предупредительностью кемпер и снискал расположение государя и всех, кто предан государю всей душой. Должен признаться, — добавил Крист с той же тонкой иронией, какая сквозила за всей учтивостью Хоннинскрю, — тех, кто не испытывает к нему расположения, при дворе — считанные единицы. Процветание учит великой любви к монархам.
Линден была поражена. Она чётко ощутила разницу в отношении кайтиффина к гаддхи и его первому министру. А это можно было истолковать лишь как то, что за приглашением во дворец явно стояло что-то помимо официально оглашённой причины.
Но Хоннинскрю продолжал самым светским тоном, словно не заметив этого:
— Касрейн-Круговрат безупречно исполняет свои обязанности кемпера уже несколько столетий, что само по себе факт удивительный. Ведь это тот же самый Касрейн, что заключил песчаных горгон в смерч?
— Ты прав, это он и есть.
— А что означает его имя? Оно широко известно по всему миру, но я никогда не слышал ни одного разумного объяснения.
— О, это довольно просто. Касрейн — имя, данное ему при рождении далеко от Бхратхайрайнии. А вторая часть — прозвище, данное ему уже здесь, ибо оно характеризует основной принцип его искусства. Он великий волшебник, и большая часть его магических деяний основана на кругах. Ведь Рок горгон — не что иное, как круговращение воздуха, смерч, сдерживающий этих бестий внутри себя. А Удерживающая Пески также построена по принципу концентрических кругов. Кемпер может очень многое, но в самых важных случаях он пользуется именно смерчами или различными структурами в форме круга или спирали.
Хоннинскрю перешёл к менее интересным темам, и Линден отвлеклась от разговора и вновь принялась разглядывать пёструю толпу, запрудившую улицы.
По мере того как гости приближались к дворцу, дома на улицах становились все роскошнее. Таверны и лавки встречались реже, и было видно, что товары, продающиеся в них, уже не по карману простому горожанину или матросу. Их место занимали особняки и виллы. В это время дня (только-только миновал полдень) людей на улицах было намного меньше, чем в портовой части города. Но и здесь не было спасения от духоты и запахов нижнего города, так как не было ни малейшего ветерка, а солнце пекло все жарче. Там, где толпа ненадолго расступалась, булыжники мостовой слепили глаза, словно были раскалены добела.
Но вскоре Линден стало не до разглядывания окружающего: её внимание как магнитом приковала выраставшая над ней и закрывшая уже полнеба Удерживающая Пески.
Вот уже впереди показались трое огромных ворот в Песчаной Стене, ведущих ко дворцу. Ворота были сделаны из каменных плит и окованы железом. Но так как основным элементом рисунка оковки был железный шип, то создавалось впечатление, что она сделана не столько для украшения, сколько для защиты дворца от жителей Бхратхайрайнии. Ворота были широко открыты, и сначала Линден даже показалось, что они не охраняются. Но, присмотревшись, она всё же заметила рядом с ними тёмные фигурки.
Кайтиффин направил своего коня к центральным воротам. Въехав в них следом за Хоннинскрю, Линден обнаружила, что Песчаная Стена имеет в толщину, по меньшей мере, сотню футов. Выехав с другой стороны снова на безжалостное солнце, она увидела, что с внутренней стороны Песчаная Стена оснащена бойницами. Но рядом с ними никого не было. Очевидно, процветание народа Бхратхайрайнии считалось лучшей защитой для её правителя.
Впереди виднелась ещё одна стена, окружавшая сам дворец, и с двух сторон от прохода обе стены — Песчаная и дворцовая — соединялись перемычками, образуя два треугольных дворика, в центре каждого из которых бил родник. Это и были два из пяти источников, имевшихся во всей Бхратхайрайнии. Оба были превращены в фонтаны, пышно отделанные каменными скульптурами и барельефами. На фоне иссушенных жарой стен они казались олицетворением самой жизни. Вокруг фонтанов находились небольшие кристально чистые бассейны; вода одного из них вытекала по трубам в сторону Бхратхайрайнии, второго — в сторону Удерживающей Пески.
В перемычках тоже имелись ворота, которые вели к немногочисленным пахотным участкам бхратхайров и трём другим источникам.
Двое других ворот из двориков вели во внутренний двор дворца. Раер Крист направился к воротам восточного дворика, и, проезжая мимо фонтана, путешественники на мгновение ощутили прохладу и сладкий запах родниковой воды. По дворику бродили вороны, лениво выпархивающие из-под копыт коней: видимо, они привыкли здесь чувствовать себя в полной безопасности.
Проезжая по дворику, Линден заинтересовалась стеной дворцовой ограды. Она была тщательно отшлифована и, очевидно, действительно имела форму окружности, столь любимой кемпером. Сверху она была идеально гладкой, и лишь над воротами вздымались две огромные каменные горгульи, разинувшие свои уродливые пасти в беззвучном вопле ярости.
Ворота в ней походили на городские, но стража уже стояла открыто: с каждой стороны по высокому мускулистому воину, вооружённому острым как бритва копьём. Они были одеты в ту же форму, что и кайтиффин и сопровождающие его солдаты. Но Линден испытала настоящий шок, обнаружив, что они являются людьми только наполовину: их лица с торчащими, как у саблезубых тигров, клыками, кабаньими рылами и маленькими свинячьими глазками напоминали звериные морды, а на головах вместо волос росла шерсть, похожая на обезьянью. То, что росло на кончиках их пальцев, скорее можно было назвать когтями, чем ногтями. И выглядели они настолько мощными, что могли бы помериться силой даже с Великанами.
Линден без ошибки могла бы сказать, что эти существа выведены в результате многократного скрещивания различных видов.
Увидев подъезжающую группу, стражи скрестили копья, перекрыв вход. Их глазки зловеще блеснули, отразив безжалостное солнце, и оба в один голос, словно не обладали свободой воли и личностными различиями, прорычали с урчанием голодных хищников:
— Имя и цель!
Раер Крист придержал лошадь и пояснил своим гостям:
— Это хастины из личной гвардии гаддхи. Как и капитан порта, они понимают свои обязанности слишком буквально. Однако, — добавил он с кривой усмешкой, — они более понятливы. Ответить им мы обязаны. Но, уверяю вас, они ведут себя так из соображений государственной безопасности, а вовсе не из желания оскорбить наших высоких гостей.
Он обернулся к хастинам, назвался и коротко сообщил цель визита во дворец. Стражи внимали ему с бесстрастностью глухих, но, как только он закончил, рявкнули в унисон:
— Ты можешь пройти! Они должны назвать имена! Кайтиффин пожал плечами и покосился на Хоннинскрю. Линден все ещё не могла прийти в себя от того, что увидела внутренним взглядом: эти твари были не более чем инструментами… Они и были созданы как идеальные инструменты власти. Так какова же должна быть сила того, кто сумел создать себе таких рабов и управлять ими!..
Но путешественники уже не находились под защитой «Звёздной Геммы». Да и корабль был настолько изранен, что стал бы для них слишком ненадёжным укрытием. Если Линден вспылит, она может вызвать силы, которые отпустят пружину и захлопнут ловушку. Здесь всем им придётся надеяться на то, что живыми из дворца им удастся выбраться, только соблюдая правила игры, навязанной кемпером гаддхи. Крепко сжав зубы, она решила молчать.
Но у Хоннинскрю, как видно, уже созрело решение: он шагнул к хастинам и спокойным голосом, но, грозно нахмурив брови, словно желая поучить их вежливости, назвался.
— Проходи! — проревели стражи и раздвинули копья. Раер Крист въехал в узкий пролёт и остановился за стеной, поджидая остальных. Хоннинскрю прошёл вслед за ним.
Но как только Первая сделала шаг к воротам, стражи вновь скрестили копья.
Великанша скрипнула зубами, и её рука машинально метнулась к пустым ножнам.
— Я — Первая в Поиске! — гордо заявила она.
— Это не имя! Это титул! — с первобытной злобой рыкнули хастины.
— Этого для вас должно быть достаточно, — бросила Первая с таким вызовом, что Линден напряглась, готовая то ли к бегству, то ли к битве.
Но стражи не бросились на них. Они лишь на секунду прикрыли глаза, словно мысленно советуясь с кем-то, и затем, глядя мимо Первой, раздвинули копья. Та, сияя от одержанной победы, присоединилась к капитану.
К стражам подошёл Мечтатель, и Хоннинскрю поспешно сказал:
— Это Трос-Морской Мечтатель. Он мой брат. Он немой и не может сам назвать своего имени.
Хастинов, очевидно, удовлетворило такое объяснение, поэтому Мечтателю они позволили пройти, не чиня ему препятствий.
Солдат, который вёл в поводу лошадь Линден, шагнул вперёд, назвал своё имя и оглянулся на всадников, ожидая от них того же. Чувство надвигающейся опасности сдавило Линден виски, и сердце готово было выскочить из груди от страха, который хастины порождали в ней одним своим присутствием, и от необычайно острого ощущения, что мощные стены Удерживающей Пески могут стать для них тюрьмой и что если она хочет ещё попытаться избежать неизъяснимой опасности, таившейся во дворце, то это — её последний шанс. Но ей надоело убегать, как трусливый заяц. И, почерпнув мужества в дружеском взгляде капитана, смотревшего на неё из полумрака арки ворот, Линден ответила как можно твёрже:
— Я — Линден Эвери, Избранная.
Кайл бесстрастно произнёс своё имя из-за её плеча, и хастины позволили им проехать.
Последовавшие за ними Кир и Хигром также были пропущены, стоило им назваться.
Теперь настала очередь Бринна, везущего Ковенанта. Солдат, сопровождавший их, уже назвался.
— Я — Бринн из племени харучаев. Со мной сидит юр-Лорд Друг Великанов Томас Ковенант, Обладатель кольца из белого золота.
Копья раздвинулись.
Остались только Вейн и Финдейл. Они подошли к воротам и остановились: Вейн как обычно с таким видом, словно ему безразлично, стоит он или идёт, а элохим — оглядывая хастинов с откровенной брезгливостью. Помолчав, он хмуро процедил:
— Я не могу называть своё имя подобным существам. Они — воплощение мерзости, а тот, кто создал их, — безумец, одержимый жаждой разрушения.
Воздух затрепетал от напряжения. Хастины как один шагнули назад и угрожающе подняли копья.
— Стоять, болваны! — гаркнул кайтиффин, и его голос отдался глухим эхом в узком проходе. — Это же личные гости гаддхи!
Линден, теряя силы, оперлась на надёжное плечо Кайла. Кир и Хигром уже спрыгнули с лошадей и стояли наготове за спинами стражей.
Но хастины не стали нападать, однако и оружия не опустили. Их поросячьи глазки буравили Финдейла и Вейна.
Но Линден почему-то не испытывала страха за элохима и отродье демондимов. Оба они были неуязвимы для обычного нападения. Но если здесь начнётся бой, то в него окажутся втянутыми все остальные члены Поиска. Она видела, как в Финдейле копится гнев, как его морщинистое лицо приобретает все более надменное выражение, и она достаточно уже знала элохимов, чтобы понять: он вот-вот предпримет что-нибудь. И это что-нибудь вряд ли понравится хозяину Удерживающей Пески.
Но тут весь воздух в дворике затрепетал от неслышимого властного приказа, который она смогла всё же ощутить благодаря своим сверхспособностям. Хастины моментально опустили копья и замерли по бокам прохода, словно никакого конфликта не было.
Не обращаясь ни к кому особо, Финдейл сардонически рассмеялся:
— Этот Касрейн соображает, — и спокойно прошествовал в проход, сопровождаемый Вейном, словно тенью.
Со стороны Первой до Линден донёсся вздох облегчения. Свой она подавила.
— Приношу вам свои извинения, — суетливо затараторил Раер Крист. — Умоляю вас о снисхождении, — но церемонная вежливость его слов резко контрастировала с тоном, в котором не чувствовалось ни малейшего раскаяния. — Вы вновь были оскорблены слишком честно исполняющими свой долг служаками. Если бы гаддхи услышал об этом, он был бы крайне удручён. Я приглашаю вас следовать за мной и прошу: выкиньте из головы этих безмозглых хастинов — они не стоят того, чтобы на них обижаться. — И он сделал приглашающий жест, который был еле различим в полумраке перехода.
— Кайтиффин, — осторожно сказала Первая, судя по всему, тщательно подбирая слова, — мы, Великаны, — народ миролюбивый. Но мы никогда не уклоняемся от драки, если её нам навязывают. Это предупреждение. Мы вынесли за последнее время столько всего, что любое оскорбление может оказаться последней каплей.
Раер Крист склонился в почтительном поклоне:
— Уверяю тебя, Первая в Поиске, что никто и не помышлял хоть чем-то оскорбить вас, но я прослежу, чтобы подобных недоразумений впредь не случалось. Удерживающая Пески и наш гаддхи ждут вас. Не соблаговолите ли пройти?
— Может, и не соблаговолим. — Учтивые речи кайтиффина не произвели на Первую ровно никакого впечатления. — Интересно, а что будет, если мы захотим прямо сейчас вернуться на свой корабль?
— Не советую вам делать этого. — Крист сохранял учтивый тон, но его голос дрогнул. — Я скажу вам прямо, без всяких экивоков: вряд ли Ранту Абсолиану понравится, что его любезное приглашение с презрением отвергнуто. Он не привык к подобным оскорблениям. Вообще вряд ли любой монарх потерпел бы отказ исполнить его волеизъявление с милой улыбкой.
— А ты что скажешь, Избранная? — спросила Первая.
У Линден всё ещё стоял комок в горле. Её трясло от отвращения, дурных предчувствий, и к тому же после жаркого дворика здесь, в тени, ей стало на удивление холодно. Словно стена была сделана не из камня, а изо льда. Но она осторожно ответила:
— Скажу, что мне бы хотелось увидеть человека, способного создать подобных… хастинов.
— Ладно. — Первая повернулась к Кристу: — Мы пойдём с тобой.
— Благодарю вас, — отозвался кайтиффин с такой сердечностью, словно у него камень с души свалился, и, развернув коня, повёл гостей в глубь прохода.
Когда Линден выехала из полумрака, яркое солнце почти ослепило её. Зажмурившись, она подождала, пока глаза привыкнут, и, открыв их, увидела перед собой стену первого яруса Дворца.
До Удерживающей Пески оставалось ещё футов пятьдесят, и все это пространство было засыпано песком. На верхнем крае стены тоже виднелись бойницы, но здесь они не пустовали — там несли стражу хастины. В отличие от дворцовой ограды, на которой находилось множество лестниц, ведущих к бойницам, стены первого яруса были абсолютно голыми и неприступными, словно стены донжона, откуда уже не возвращаются. Обрамляющие его парапеты оказались настолько высокими, что Линден, даже задрав голову, не видела за ними остальной части дворца.
Капитан порта, уже не заботясь об остатках собственного достоинства, как только его отпустили, бросился к борту и практически сбежал с корабля. Раер Крист разразился пышной тирадой по поводу того, что Рант Абсолиан будет весьма доволен, узнав, что гости приняли его всемилостивейшее приглашение, на что Хоннинскрю отвечал со всей доступной ему учтивостью. Но Линден уже не прислушивалась к этому обмену любезностями и поклонами. Она отправилась на поиски Финдейла и Вейна.
К своему удивлению, она обнаружила, что они стоят рядом, словно старые знакомые. Чёрная гладкая кожа юр-вайла контрастировала с бледным морщинистым лицом элохима и его кремовой рясой. Но Финдейл, казалось, ещё больше постарел с тех пор, когда Линден видела его в последний раз. Он осунулся, и его усталые глаза, обведённые жёлтыми кругами, смотрели на Вейна с каким-то странным выражением, словно одно его присутствие причиняло элохиму боль.
Оба они, как видно, собирались сопровождать Линден и Ковенанта в Удерживающую Пески.
И даже если кайтиффин и испытал некоторое замешательство при виде столь странной пары, то никак этого не проявил и, продолжая рассыпать любезности, направился к борту. Первая, нежно попрощавшись с Красавчиком, решительным шагом последовала за Раером Кристом и исчезла за бортом. За ней двинулись Хоннинскрю и Мечтатель.
Бринн и Хигром, поддерживая Ковенанта, направились, было за ними, но на секунду задержались у борта, словно ожидая указаний от Линден. Но ей нечего было им сказать. Волосы на висках слиплись от пота, и все мысли плавились. Бринн пожал плечами и начал бережно спускать юр-Лорда вниз, туда, где его уже ожидал Мечтатель.
Линден все ещё не могла сдвинуться с места, пытаясь собрать воедино ускользающие ощущения от разговора с кайтиффином. Где-то подсознательно она понимала, что ему нельзя доверять: в его ауре слишком явно читались коварство и скрытность. И в то же время она не ощущала присутствия злого умысла. Что же её так тревожит?
Она думала, что Финдейл и Вейн последуют за Ковенантом, но те явно ждали её. Глаза юр-вайла слепо глядели в пустоту. Элохим тоже не смотрел на неё, словно пытался спрятать свои мысли.
Понуждаемая их молчаливым ожиданием, Линден подошла к борту, неуклюже перелезла через него и стала спускаться на пирс.
Солдаты уже спешились, и Раер Крист предложил их коней гостям. Бринн моментально взлетел в седло и с помощью харучаев устроил Ковенанта впереди себя. Кир и Хигром тоже — уже сидели верхом, и теперь все ожидали только Линден и Кайла. Не желая задерживать всех, Линден опасливо подошла к лошади, пытаясь успокоить себя тем, что та намного меньше Рысака и, уж конечно, не настолько опасна. Но дело было в том, что она ещё никогда в жизни не ездила верхом. И всё же она заставила себя поставить ногу в стремя и, ухватившись за луку седла, как-то уселась. А в следующую же секунду Кайл уже сидел позади неё.
Раер Крист вскочил на своего коня, а остальных солдаты взяли за поводья. Хоннинскрю и Первая заняли места по бокам кайтиффина, Мечтатель оказался между лошадьми, которые везли Ковенанта и Линден, а Вейн и Финдейл замыкали шествие. И кортеж тронулся.
Экипаж «Звёздной Геммы» молча столпился у борта: они ощущали, что шумные проводы в такой ситуации неуместны — слишком большому риску подвергали себя их посланцы.
По приказу Раера Криста толпа расступилась, и пока процессия двигалась по образовавшемуся проходу, её сопровождал удивлённый говор зевак на языках, большинство из которых Линден не понимала, хотя уже научилась отличать гортанный выговор бхратхайров. Однако несколько выкриков было на языке, очевидно, являвшемся здесь языком интернационального общения, и их она поняла. Этого было достаточно, чтобы судить об общем настроении толпы. Зеваки обсуждали с соседями рост Великанов, хотя клялись друг другу, что видали кой-кого и повыше. Зато харучаи и Финдейл разочаровали их тем, что выглядели как обычные люди. Вылинявшие рубашки и мятые джинсы Линден и Ковенанта им явно не понравились. Они обсуждали и Вейна, находя его не более странным, чем другие обитатели этой части света. Но сколько Линден ни прислушивалась, она не услышала ничего такого, что могло бы её насторожить.
Кайтиффин ехал на некотором расстоянии впереди и указывал дорогу. Вслед за ним они миновали пирс и вступили на саму пристань, вдоль которой выстроились ряды лавок, торговавших всем, что только может понадобиться морякам: парусиной, канатами, шпангоутом, продовольствием и многим-многим другим. А когда провожатый свернул на одну из ведущих к дворцу вымощенных булыжником улиц, Линден увидела, что стоящие вдоль неё лавки разительно отличаются от портовых. Они выглядели намного солиднее, и среди них преобладали оружейные и меняльные. И почти на каждом углу стояла таверна. Большинство зданий здесь были каменными с черепичными крышами; даже самые скромные из них были вычурно разукрашены, что, очевидно, символизировало для бхратхайров преуспеяние и богатство. Улицы запрудили толпы представителей всевозможных национальностей и профессий; одни зазывали, другие покупали — весь город кипел в бурном пёстром водовороте торговли. Воздух пронизывали запахи — от тончайших изысканных ароматов духов и благовоний до запахов конского и человеческого пота.
Полуденный жар давил, как нависший над городом жёрнов, перемалывая все звуки и запахи в мерцающую пелену перед глазами Линден. Единственное, что она ещё слышала, — это топот копыт по булыжнику мостовой. Но как бы ни были оглушены её чувства, её видение помимо воли отмечало то здесь, то там всплески алчности или похоти. Но по-прежнему нигде не чувствовалось ни истинной злобы, ни просто враждебности. Бхратхайры с удовольствием облапошили бы чужеземцев, обобрали бы их до нитки, но не собирались делать этого силой.
Хоннинскрю, не переставая глазеть по сторонам, засыпал кайтиффина вопросами. Один из них привлёк внимание Линден. Как бы, между прочим, он предположил, что, возможно, приглашение во дворец исходило от кемпера, а не от Ранта Абсолиана лично.
Кайтиффин недолго раздумывал над ответом и естественнейшим тоном сообщил:
— Вне всяких сомнений, именно гаддхи изъявил желание познакомиться с вами и помочь вам. Но в то же время его многочисленные обязанности и развлечения полностью поглощают его внимание. Поэтому, предвосхищая его волеизъявление, кемпер, Касрейн-Круговрат, отдал мне приказ встретить вас и пригласить во дворец. Именно подобной предупредительностью кемпер и снискал расположение государя и всех, кто предан государю всей душой. Должен признаться, — добавил Крист с той же тонкой иронией, какая сквозила за всей учтивостью Хоннинскрю, — тех, кто не испытывает к нему расположения, при дворе — считанные единицы. Процветание учит великой любви к монархам.
Линден была поражена. Она чётко ощутила разницу в отношении кайтиффина к гаддхи и его первому министру. А это можно было истолковать лишь как то, что за приглашением во дворец явно стояло что-то помимо официально оглашённой причины.
Но Хоннинскрю продолжал самым светским тоном, словно не заметив этого:
— Касрейн-Круговрат безупречно исполняет свои обязанности кемпера уже несколько столетий, что само по себе факт удивительный. Ведь это тот же самый Касрейн, что заключил песчаных горгон в смерч?
— Ты прав, это он и есть.
— А что означает его имя? Оно широко известно по всему миру, но я никогда не слышал ни одного разумного объяснения.
— О, это довольно просто. Касрейн — имя, данное ему при рождении далеко от Бхратхайрайнии. А вторая часть — прозвище, данное ему уже здесь, ибо оно характеризует основной принцип его искусства. Он великий волшебник, и большая часть его магических деяний основана на кругах. Ведь Рок горгон — не что иное, как круговращение воздуха, смерч, сдерживающий этих бестий внутри себя. А Удерживающая Пески также построена по принципу концентрических кругов. Кемпер может очень многое, но в самых важных случаях он пользуется именно смерчами или различными структурами в форме круга или спирали.
Хоннинскрю перешёл к менее интересным темам, и Линден отвлеклась от разговора и вновь принялась разглядывать пёструю толпу, запрудившую улицы.
По мере того как гости приближались к дворцу, дома на улицах становились все роскошнее. Таверны и лавки встречались реже, и было видно, что товары, продающиеся в них, уже не по карману простому горожанину или матросу. Их место занимали особняки и виллы. В это время дня (только-только миновал полдень) людей на улицах было намного меньше, чем в портовой части города. Но и здесь не было спасения от духоты и запахов нижнего города, так как не было ни малейшего ветерка, а солнце пекло все жарче. Там, где толпа ненадолго расступалась, булыжники мостовой слепили глаза, словно были раскалены добела.
Но вскоре Линден стало не до разглядывания окружающего: её внимание как магнитом приковала выраставшая над ней и закрывшая уже полнеба Удерживающая Пески.
Вот уже впереди показались трое огромных ворот в Песчаной Стене, ведущих ко дворцу. Ворота были сделаны из каменных плит и окованы железом. Но так как основным элементом рисунка оковки был железный шип, то создавалось впечатление, что она сделана не столько для украшения, сколько для защиты дворца от жителей Бхратхайрайнии. Ворота были широко открыты, и сначала Линден даже показалось, что они не охраняются. Но, присмотревшись, она всё же заметила рядом с ними тёмные фигурки.
Кайтиффин направил своего коня к центральным воротам. Въехав в них следом за Хоннинскрю, Линден обнаружила, что Песчаная Стена имеет в толщину, по меньшей мере, сотню футов. Выехав с другой стороны снова на безжалостное солнце, она увидела, что с внутренней стороны Песчаная Стена оснащена бойницами. Но рядом с ними никого не было. Очевидно, процветание народа Бхратхайрайнии считалось лучшей защитой для её правителя.
Впереди виднелась ещё одна стена, окружавшая сам дворец, и с двух сторон от прохода обе стены — Песчаная и дворцовая — соединялись перемычками, образуя два треугольных дворика, в центре каждого из которых бил родник. Это и были два из пяти источников, имевшихся во всей Бхратхайрайнии. Оба были превращены в фонтаны, пышно отделанные каменными скульптурами и барельефами. На фоне иссушенных жарой стен они казались олицетворением самой жизни. Вокруг фонтанов находились небольшие кристально чистые бассейны; вода одного из них вытекала по трубам в сторону Бхратхайрайнии, второго — в сторону Удерживающей Пески.
В перемычках тоже имелись ворота, которые вели к немногочисленным пахотным участкам бхратхайров и трём другим источникам.
Двое других ворот из двориков вели во внутренний двор дворца. Раер Крист направился к воротам восточного дворика, и, проезжая мимо фонтана, путешественники на мгновение ощутили прохладу и сладкий запах родниковой воды. По дворику бродили вороны, лениво выпархивающие из-под копыт коней: видимо, они привыкли здесь чувствовать себя в полной безопасности.
Проезжая по дворику, Линден заинтересовалась стеной дворцовой ограды. Она была тщательно отшлифована и, очевидно, действительно имела форму окружности, столь любимой кемпером. Сверху она была идеально гладкой, и лишь над воротами вздымались две огромные каменные горгульи, разинувшие свои уродливые пасти в беззвучном вопле ярости.
Ворота в ней походили на городские, но стража уже стояла открыто: с каждой стороны по высокому мускулистому воину, вооружённому острым как бритва копьём. Они были одеты в ту же форму, что и кайтиффин и сопровождающие его солдаты. Но Линден испытала настоящий шок, обнаружив, что они являются людьми только наполовину: их лица с торчащими, как у саблезубых тигров, клыками, кабаньими рылами и маленькими свинячьими глазками напоминали звериные морды, а на головах вместо волос росла шерсть, похожая на обезьянью. То, что росло на кончиках их пальцев, скорее можно было назвать когтями, чем ногтями. И выглядели они настолько мощными, что могли бы помериться силой даже с Великанами.
Линден без ошибки могла бы сказать, что эти существа выведены в результате многократного скрещивания различных видов.
Увидев подъезжающую группу, стражи скрестили копья, перекрыв вход. Их глазки зловеще блеснули, отразив безжалостное солнце, и оба в один голос, словно не обладали свободой воли и личностными различиями, прорычали с урчанием голодных хищников:
— Имя и цель!
Раер Крист придержал лошадь и пояснил своим гостям:
— Это хастины из личной гвардии гаддхи. Как и капитан порта, они понимают свои обязанности слишком буквально. Однако, — добавил он с кривой усмешкой, — они более понятливы. Ответить им мы обязаны. Но, уверяю вас, они ведут себя так из соображений государственной безопасности, а вовсе не из желания оскорбить наших высоких гостей.
Он обернулся к хастинам, назвался и коротко сообщил цель визита во дворец. Стражи внимали ему с бесстрастностью глухих, но, как только он закончил, рявкнули в унисон:
— Ты можешь пройти! Они должны назвать имена! Кайтиффин пожал плечами и покосился на Хоннинскрю. Линден все ещё не могла прийти в себя от того, что увидела внутренним взглядом: эти твари были не более чем инструментами… Они и были созданы как идеальные инструменты власти. Так какова же должна быть сила того, кто сумел создать себе таких рабов и управлять ими!..
Но путешественники уже не находились под защитой «Звёздной Геммы». Да и корабль был настолько изранен, что стал бы для них слишком ненадёжным укрытием. Если Линден вспылит, она может вызвать силы, которые отпустят пружину и захлопнут ловушку. Здесь всем им придётся надеяться на то, что живыми из дворца им удастся выбраться, только соблюдая правила игры, навязанной кемпером гаддхи. Крепко сжав зубы, она решила молчать.
Но у Хоннинскрю, как видно, уже созрело решение: он шагнул к хастинам и спокойным голосом, но, грозно нахмурив брови, словно желая поучить их вежливости, назвался.
— Проходи! — проревели стражи и раздвинули копья. Раер Крист въехал в узкий пролёт и остановился за стеной, поджидая остальных. Хоннинскрю прошёл вслед за ним.
Но как только Первая сделала шаг к воротам, стражи вновь скрестили копья.
Великанша скрипнула зубами, и её рука машинально метнулась к пустым ножнам.
— Я — Первая в Поиске! — гордо заявила она.
— Это не имя! Это титул! — с первобытной злобой рыкнули хастины.
— Этого для вас должно быть достаточно, — бросила Первая с таким вызовом, что Линден напряглась, готовая то ли к бегству, то ли к битве.
Но стражи не бросились на них. Они лишь на секунду прикрыли глаза, словно мысленно советуясь с кем-то, и затем, глядя мимо Первой, раздвинули копья. Та, сияя от одержанной победы, присоединилась к капитану.
К стражам подошёл Мечтатель, и Хоннинскрю поспешно сказал:
— Это Трос-Морской Мечтатель. Он мой брат. Он немой и не может сам назвать своего имени.
Хастинов, очевидно, удовлетворило такое объяснение, поэтому Мечтателю они позволили пройти, не чиня ему препятствий.
Солдат, который вёл в поводу лошадь Линден, шагнул вперёд, назвал своё имя и оглянулся на всадников, ожидая от них того же. Чувство надвигающейся опасности сдавило Линден виски, и сердце готово было выскочить из груди от страха, который хастины порождали в ней одним своим присутствием, и от необычайно острого ощущения, что мощные стены Удерживающей Пески могут стать для них тюрьмой и что если она хочет ещё попытаться избежать неизъяснимой опасности, таившейся во дворце, то это — её последний шанс. Но ей надоело убегать, как трусливый заяц. И, почерпнув мужества в дружеском взгляде капитана, смотревшего на неё из полумрака арки ворот, Линден ответила как можно твёрже:
— Я — Линден Эвери, Избранная.
Кайл бесстрастно произнёс своё имя из-за её плеча, и хастины позволили им проехать.
Последовавшие за ними Кир и Хигром также были пропущены, стоило им назваться.
Теперь настала очередь Бринна, везущего Ковенанта. Солдат, сопровождавший их, уже назвался.
— Я — Бринн из племени харучаев. Со мной сидит юр-Лорд Друг Великанов Томас Ковенант, Обладатель кольца из белого золота.
Копья раздвинулись.
Остались только Вейн и Финдейл. Они подошли к воротам и остановились: Вейн как обычно с таким видом, словно ему безразлично, стоит он или идёт, а элохим — оглядывая хастинов с откровенной брезгливостью. Помолчав, он хмуро процедил:
— Я не могу называть своё имя подобным существам. Они — воплощение мерзости, а тот, кто создал их, — безумец, одержимый жаждой разрушения.
Воздух затрепетал от напряжения. Хастины как один шагнули назад и угрожающе подняли копья.
— Стоять, болваны! — гаркнул кайтиффин, и его голос отдался глухим эхом в узком проходе. — Это же личные гости гаддхи!
Линден, теряя силы, оперлась на надёжное плечо Кайла. Кир и Хигром уже спрыгнули с лошадей и стояли наготове за спинами стражей.
Но хастины не стали нападать, однако и оружия не опустили. Их поросячьи глазки буравили Финдейла и Вейна.
Но Линден почему-то не испытывала страха за элохима и отродье демондимов. Оба они были неуязвимы для обычного нападения. Но если здесь начнётся бой, то в него окажутся втянутыми все остальные члены Поиска. Она видела, как в Финдейле копится гнев, как его морщинистое лицо приобретает все более надменное выражение, и она достаточно уже знала элохимов, чтобы понять: он вот-вот предпримет что-нибудь. И это что-нибудь вряд ли понравится хозяину Удерживающей Пески.
Но тут весь воздух в дворике затрепетал от неслышимого властного приказа, который она смогла всё же ощутить благодаря своим сверхспособностям. Хастины моментально опустили копья и замерли по бокам прохода, словно никакого конфликта не было.
Не обращаясь ни к кому особо, Финдейл сардонически рассмеялся:
— Этот Касрейн соображает, — и спокойно прошествовал в проход, сопровождаемый Вейном, словно тенью.
Со стороны Первой до Линден донёсся вздох облегчения. Свой она подавила.
— Приношу вам свои извинения, — суетливо затараторил Раер Крист. — Умоляю вас о снисхождении, — но церемонная вежливость его слов резко контрастировала с тоном, в котором не чувствовалось ни малейшего раскаяния. — Вы вновь были оскорблены слишком честно исполняющими свой долг служаками. Если бы гаддхи услышал об этом, он был бы крайне удручён. Я приглашаю вас следовать за мной и прошу: выкиньте из головы этих безмозглых хастинов — они не стоят того, чтобы на них обижаться. — И он сделал приглашающий жест, который был еле различим в полумраке перехода.
— Кайтиффин, — осторожно сказала Первая, судя по всему, тщательно подбирая слова, — мы, Великаны, — народ миролюбивый. Но мы никогда не уклоняемся от драки, если её нам навязывают. Это предупреждение. Мы вынесли за последнее время столько всего, что любое оскорбление может оказаться последней каплей.
Раер Крист склонился в почтительном поклоне:
— Уверяю тебя, Первая в Поиске, что никто и не помышлял хоть чем-то оскорбить вас, но я прослежу, чтобы подобных недоразумений впредь не случалось. Удерживающая Пески и наш гаддхи ждут вас. Не соблаговолите ли пройти?
— Может, и не соблаговолим. — Учтивые речи кайтиффина не произвели на Первую ровно никакого впечатления. — Интересно, а что будет, если мы захотим прямо сейчас вернуться на свой корабль?
— Не советую вам делать этого. — Крист сохранял учтивый тон, но его голос дрогнул. — Я скажу вам прямо, без всяких экивоков: вряд ли Ранту Абсолиану понравится, что его любезное приглашение с презрением отвергнуто. Он не привык к подобным оскорблениям. Вообще вряд ли любой монарх потерпел бы отказ исполнить его волеизъявление с милой улыбкой.
— А ты что скажешь, Избранная? — спросила Первая.
У Линден всё ещё стоял комок в горле. Её трясло от отвращения, дурных предчувствий, и к тому же после жаркого дворика здесь, в тени, ей стало на удивление холодно. Словно стена была сделана не из камня, а изо льда. Но она осторожно ответила:
— Скажу, что мне бы хотелось увидеть человека, способного создать подобных… хастинов.
— Ладно. — Первая повернулась к Кристу: — Мы пойдём с тобой.
— Благодарю вас, — отозвался кайтиффин с такой сердечностью, словно у него камень с души свалился, и, развернув коня, повёл гостей в глубь прохода.
Когда Линден выехала из полумрака, яркое солнце почти ослепило её. Зажмурившись, она подождала, пока глаза привыкнут, и, открыв их, увидела перед собой стену первого яруса Дворца.
До Удерживающей Пески оставалось ещё футов пятьдесят, и все это пространство было засыпано песком. На верхнем крае стены тоже виднелись бойницы, но здесь они не пустовали — там несли стражу хастины. В отличие от дворцовой ограды, на которой находилось множество лестниц, ведущих к бойницам, стены первого яруса были абсолютно голыми и неприступными, словно стены донжона, откуда уже не возвращаются. Обрамляющие его парапеты оказались настолько высокими, что Линден, даже задрав голову, не видела за ними остальной части дворца.