Страница:
Она тоже не могла заставить себя улыбнуться.
— Почему, — спросила она пытаясь избавиться от жутких картин, стоящих у нее перед глазами, — все, что идет от воплощений, несет в себе столько разрушения? неужели в зеркалах так легко найти ужасные вещи? неужели вселенная настолько страшна?
— Я искренне надеюсь, что нет. — В попытке как—то успокоить ее Джерадин скорчил насмешливую гримасу. Затем устроился поудобнее, приготовившись дать ответ. — Вероятно, правда заключается в том, что в каждом мире есть свои хищники. Но даже если в мире вообще нет насилия, то существа, обитающие в нем, или силы могут нести разрушение — если будут вырваны из естественной среды обитания. В яме с лавой нет ничего ужасного, до тех пор пока она остается там, где и должна быть. Но по—настоящему разрушительная сила—это человек, воплощающий подобные вещи.
Можно ли назвать лисицу разрушительницей? Ведь она всего лишь охотится на цыплят. А люди цыплят выращивают. Но и в этом случае никто не видит ничего разрушительного в лисице.
Мы ведь не знаем, может быть, огненный кот, уничтоживший Хауселдон, был в своем мире чем—то вроде лисицы. Он мог быть там кем угодно. Может быть, он был там образцом милосердия.
Образец милосердия. Всего на мгновение она всерьез отнеслась к этой идее. Некий миссионер. Затем ее поразила мысль, что преподобный Тэтчер бродит и сжигает города. При некоторых обстоятельствах это доставило бы ему удовольствие. Но буквальносжигать города…
Она невольно улыбнулась. Когда Джерадин недоуменно уставился на нее, Териза громко рассмеялась.
Она чувствовала себя полной дурой — словно начала терять разум. Но продолжала смеяться и через некоторое время почувствовала себя лучше.
День начался отлично. Воздух был чист и свеж, лошади бежали быстро по все более утоптанной дороге. К полудню они с Джерадином добрались до деревни, где все было нормально.
Все было нормально, за исключением беспокойства. Когда люди из деревни узнали, что Териза и Джерадин обнаружили в Аперите, то занервничали и принялись внимательно осматривать лес вокруг домов, поговаривая, что следует уходить из деревни.
— Упыри, — заявила одна женщина, подтверждая худшие подозрения Теризы. — Не знаю, как еще их называть. Мы ни одного из них не видели, но лорд послал своего человека предупредить нас. Они нападают на закате или на рассвете. Маленькие существа, похожие на детей. Зеленые и вонючие.
Пожирают любое мясо. Не оставляют даже жил и костей. Так сказал человек, прибывший от лорда.
Джерадин скривился, словно эти слова причинили ему боль.
— Так вот почему ворота были закрыты, — пробормотал он. — Лошадям не удалось выбраться наружу. Их сожрали прямо там, в коррале.
Териза подумала: единственные, кому удалось спастись.Они спрятались в своих хижинах, плотно закрыв двери. И сгорели заживо в собственных домах. Эремис.
Она начала понимать, почему король Джойс больше двадцати лет сражался, чтобы отобрать у Аленда и Кадуола всех Воплотителей и создал Гильдию. Он стремился предотвратить воплощение существ вроде этих упырей в этот мир.
Подавив тошноту и гнев, она спросила одного из жителей деревни:
— Что вы собираетесь делать?
— То, что посоветовал человек лорда, — последовал ответ. — Если до нас дойдет хоть малейший слух об упырях, если мы увидим хоть малейший их признак—следует отправляться в Ромиш как можно быстрее.
— Неплохо, —яростно ответил Джерадин. Они с Теризой поскакали дальше.
Мысли ей в голову приходили все более безумные. Хотя деревенские жители пока были в безопасности, она не могла избавиться от ощущения, что на следующий день будет гораздо хуже. Сколько же упырей Эремис воплотил в провинции Файль? Сколько людей Файля уже сожрано живьем?
Как он может помогать королю Джойсу и в то же время защищать своих людей?
Она мысленно поучилась произносить слово дьявольщина,пока оно не стало звучать в ее устах более естественно.
— Есть и другие приятные новости, — заметил Джерадин, изучая карту. — Следующая деревня, которой мы достигнем, появится приблизительно на закате. Место под названием Найбель.
О, дьявольщина.
Она обеспокоенно задумалась.
— Может, нам следует держаться от нее подальше? Может быть, эти существа преследуют нас?
Он внимательно посмотрел на нее.
— У тебя кошмарное воображение. — И через мгновение добавил: — Если нас преследуют, то нужно бы предупредить об этом деревню. Мы не можем привести упырей к Найбелю и после ждать, что те оставят нас в покое.
День явно уже завершался.
Наконец опустился вечер, мучительный и нескончаемый, словно зубная боль. Териза обнаружила, что есть вещи гораздо хуже путешествия верхом. Она не могла забыть ту вонь…
Не сговариваясь, они с Джерадином начали торопить коней, стремясь достичь Найбеля до заката. Неудачи сопровождали их, словно верный пес. Именно потому что спешили, они достигли деревни как раз в тот момент, когда солнце спряталось за горизонт. Если бы они ехали медленнее, то не добрались бы сюда засветло.
Решение скакать прямо в деревню тоже приняли не сговариваясь, просто потому, что хотели предупредить жителей деревни об опасности. В итоге они оказались среди хижин и направлялись к центру деревни, когда обнаружили, что Найбель так же пуст, как Аперит.
Джерадин придержал коня. Лошадь мотала головой, сопротивляясь удилам. Мерин Теризы испуганно прижал уши. Там, где из—за деревьев проникали последние отблески света, тени хижин казались острыми, словно клинки.
— Джерадин, — прошептала она. — Мы опоздали. Давай выбираться отсюда.
Джерадин помедлил в нерешительности, повернул голову, осматриваясь… и потерял контроль над своим конем. Серый закусил удила и помчался вперед.
Териза не сумела сдержать своего мерина, и тот следовал за серым.
Почти сразу они услышали визг свиньи. Джерадин едва не свалился с седла, когда серый притормозил, чтобы избежать столкновения с жирным боровом. Лошадь мгновенно врезалась в выводок цыплят. Териза последовала за Джерадином сквозь разлетающиеся во все стороны перья и тучи пыли.
В самый центр деревни.
Как и в Аперите, в Найбеле посреди деревни стоял дом для собраний.
На пороге дома стояла группа мужчин — человек шесть—восемь. Они были одеты в тяжелые сапоги и кожаные доспехи и все вооружены, мечами, копьями и луками.
Едва заметив Джерадина и Теризу, они начали кричать, яростно размахивая руками.
— Болваны!
— Убирайтесь отсюда!
— Остановитесь!
Несколько человек попытались остановить лошадей. К счастью, одному из них пришла в голову неплохая мысль. С привычной сноровкой человека, всю жизнь занимавшегося лошадьми, он прыгнул к голове серого и схватил поводья. Серый остановился так резко, что Джерадин едва не вылетел из седла.
Опасаясь столкнуться с серым больше, чем всего остального, что проделывала с ним Териза, мерин тоже остановился.
— Глупцы! — закричал мужчина. — Вы наверняка погибнете!
Териза пыталась крепко держаться в седле, но вся деревня словно бы заколебалась в ее глазах. На голову мерина внезапно, как удар топора, легла тень. Люди из дома собраний погружались в тень: их оружие исчезало, поблескивало на солнце и исчезало снова. Джерадин едва не наскочил на свинью. И чуть не раздавил несколько кур. Найбель не был таким пустым, как Аперит. Тогда что?..
Все оказалось правдой: Териза услышала запах чего—то холодного, тронутого тлением; словно дуновение из заброшенной могилы.
Из хижины за домом собраний появился мальчик. Ей показалось,что это маленький мальчик, почему—то голый. Улыбка не озаряла его лица, оно было пустым и бездумным. Он не отбрасывал тени; из—за плохого освещения Териза не сразу сообразила, что он несет в руках курицу.
Курица таяла. Она испарялась из его пальцев, словно горячий воск. Но ни одна капля не упала на землю. Вместо этого они становились его плотью.
Сейчас она заметила, что все его тело покрыто слизью. Может быть, тьма сыграла с ней злую шутку. Мальчик был зеленого цвета…
В рядах мужчин раздался хриплый крик. Двое вскинули луки, запели стрелы. Такие стрелы могли бы пробить стену любой из хижины. Обе стрелы ударили в мальчика, пригвождая его к земле.
Териза услышала нечто вроде отдаленного хлопка, похожего на взрыв; короткий вопль разнесся в воздухе.
Мгновенно в тени рядом с мертвым появились еще трое зеленых ребят. И, улыбаясь, принялись пожирать его.
Где—то за пределами видимости завизжала свинья — это был вопль агонии. Мерин сбросил Теризу из седла. Со ржанием, похожим на стон, он помчался прочь из деревни…
Териза неловко приземлилась, так, что перехватило дыхание. Джерадин прокричал ее имя, но она не могла отозваться. Падение парализовало ее. Последний солнечный луч упал на ее лицо; она подняла голову и увидела, что один из упырей стоит не больше чем в пяти футах от нее. Она слышала воньэтого существа…
Честно говоря, запах был не слишком сильным. Но тошнотворным, и то, что он доносился издалека, делало его еще более тошнотворным, более неприятным, чем сильный запах. Вдыхая вонь и глядя на маленькую девочку, которая улыбалась ей, словно Териза была особенно аппетитной закуской, женщина решила, что слизь — это какая—то кислота. Она растворяла плоть до такого состояния, что существо могло поглощать его порами. А когда кто—то пытался спрятаться, забаррикадировав двери хижины, кислота, вероятно, поджигала дерево.
Упырь был таким голодным, что вышел из тьмы на свет, льющийся налицо Теризы.
Над ней мелькнул Джерадин и взмахом меча снес упырю голову.
Хлопок, похожий на взрыв; высокий, тонкий крик.
Два, три… нет, по меньшей мере шестеро упырей появились, чтобы поживиться их погибшей сестрой.
Вокруг дома собраний шла странная битва. Ее даже трудно было назвать битвой; люди уничтожали упырей с необыкновенной легкостью. Мечи, копья, стрелы, даже с силой брошенные камни — все попадало в цель. Крича и проклиная все на свете, мужчины отгоняли, рубили и кололи упырей с невероятной быстротой. Это были всего лишь дети, и убивать их было так же просто, как убивать детей.
Но их было так много…
Нет, дело было даже не в количестве. Действительность оказалась гораздо сложнее. Как только один из них получал достаточно пищи, он разделялся на двух. А как только один из них умирал, тело давало достаточно пищи для трех или четырех упырей, которые тут же раздваивались.
С каждым новым предсмертным криком из тени появлялось все больше существ.
Вдобавок оружие людей не могло служить долго. Каждая стрела, попавшая в цель, загоралось; клинок, который наносил удар, разъедала кислота; каждое копье, ударившее в цель, лишалось наконечника.
Джерадин попытался оттащить Теризу к дому собраний, в относительный центр битвы, где люди присматривали друг за другом. Ей казалось, что она может помочь ему, но ноги не держали ее; падение с лошади, казалось, разрушило связь между тем, что предлагал мозг, и тем, что делали мышцы. Она хотела сказать: «Вода.Попытайся использовать воду. Может быть, вода смоет кислоту. Или нейтрализует ее». К несчастью, с ее губ срывалось лишь хриплое дыхание.
А наползающая тьма звенела от воплей и отчаянных проклятий воинов, пахла смертью и гнилью.
Затем, так внезапно, что этот звук снял с нее оцепенение, Териза услышала пение трубы. Высокий пронзительный сигнал, казалось, все изменил.
Следом за сигналом в деревню ворвалось тридцать всадников.
Они знали, что делают; они не рисковали лошадьми в попытке раздавить упырей. Нет, они держали всевозможные светильники: факелы, свечи, фальшфейеры, даже масляные лампы. Сияя словно отблески славы, всадники ворвались в сумерках в Найбель.
Териза заметила, что один из них — сам Файль. Она узнала его по возрасту, по тяжелой нижней челюсти.
У нее не было сил гадать, что он здесь делает. Она была слишком занята тем, что наблюдала.
Свет, казалось, до смерти напугал упырей: он парализовал их. Исчезли их улыбки, прожорливость, подвижность. А перестав двигаться, они не могли питаться друг другом; не могли раздваиваться.
Люди Файля наверняка знали, что это произойдет. И они без промедления воспользовались этим.
В мрачной сосредоточенности, словно они не могли простить себе, что убивают существ, похожих на детей, люди Файля начали разрубать упырей на куски и поджигать.
Они использовали железные клещи и лопаты, чтобы сгрести изуродованные тела в груду, и те загорались друг от друга. Через некоторое время пламя перед домом собраний так разгорелось, что его языки, казалось, лизали темное небо. После того как последние лучи солнца скрылись за горизонтом, единственным освещением в деревне стало это пламя.
Горячий огонь и едкий дым постепенно вытеснили холодную гнилую вонь. Ветер нес дым в глаза Теризе; по ее щекам потекли слезы, словно она плакала. Но она снова могла дышать, могла протолкнуть воздух в самую глубину легких, могла пошевелить плечами. Так вот, значит, почему, подумала она невольно, отвлекаясь от резни, творившейся перед глазами, пытаясь не впадать в истерику, вот почему тела в сгоревших хижинах в Аперите не были сожраны, когда все остальное мясо исчезло. Как только кислота подожгла дерево, пламя дало достаточно света, чтобы отогнать упырей. Через минуту или две она обнаружила, что Джерадин по—прежнему обнимает ее. Так же как и Териза, он надышался дымом; так же как и Териза, он, казалось, плакал. Свет горящих детей отражался в его глазах. Пытаясь хоть немного прийти в себя, он пробормотал: — Я никогда не расскажу об этом Квисс. Никогда, пока жив.
Териза закашлялась от дыма. Вспомнив, как он сохранил ей рассудок, когда Воин Гильдии разрушил потолок над их головой, она попробовала вернуть долг. — Неплохая мысль. Если бы я не видела этого своими глазами, то, вероятно, не захотела бы слушать твои рассказы об этом.
Тем же тоном, словно продолжая начатый разговор, Джерадин сказал:
— Если мне удастся добраться до Мастера Эремиса, клянусь — я убью его.
Твердо, чтобы он не ошибся на ее счет, Териза ответила:
— Тебе придется постараться опередить меня. Джерадин внимательно взглянул на нее сквозь тьму, перемежаемую отблесками огня. И коротко улыбнулся:
— Если бы он подозревал, насколько мы злы на него, его, небось, прошиб бы холодный пот.
Он отчасти исправил ей настроение.
— Знаешь, — прошептала она ему на ухо, — до нашей с тобой встречи я никогда не думала, что в один прекрасный день буду заставлять своих врагов покрываться холодным потом.
— Только врагов, миледи? — Джерадин крепче сжал ее в объятиях. — От твоей близости я сампокрываюсь холодным потом.
Когда Териза заметила, что Файль направляется к ним, она поняла, что сейчас готова взглянуть ему в глаза.
Он осторожно спешился и отвесил ей по—стариковски церемонный поклон.
— Миледи Териза, — сказал он голосом, похожим на шорох сухих листьев, — вы поражаете меня. Когда мы встречались последний раз, мне казалось, что источником моего удивления был Мастер Эремис, но сейчас я начинаю понимать, что ошибся. Все удивительное заключалось в вас.
Эта ловушка была поставлена на упырей, миледи. В мои планы не входило… напугать вас или подвергнуть хоть малейшей опасности.
— Ну конечно же, милорд Файль. — Она не знала, какой поклон полагается в ответ. К счастью, он, похоже, вообще не ждал поклона. — Мы как раз… — Она поймала себя на мысли, что хочет сказать слишком многое и позабыла о вежливости. — Милорд, это Джерадин.
Файль посмотрел на Джерадина.
— Сын Домне, — пробормотал он. — Воплотитель леди Теризы де Морган. Ключевая фигура в предсказании Гильдии о судьбе Морданта. — Он снова кивнул. — Добро пожаловать в провинцию Файль.
Джерадин церемонно поклонился. Териза на миг задумалась, приглашали бы их так радушно, знай лорд об их талантах; но она не собиралась проверять это. Лорд Файль не медля продолжал:
— Нужно выбираться из этого дыма. Наш лагерь в миле отсюда. В нем вам могут предложить горячую пищу и безопасный кров. Если вы будете любезны последовать за мной, мы послушаем вашу историю в более удобном месте.
Утром жители деревни вернутся, чтобы вычистить жилища, а мы попробуем распространить эту тактику на другие места. Можете последовать за нами, если пожелаете.
— Спасибо, милорд, — коротко ответил Джерадин. — Мы будем рады отправиться с вами, во всяком случае сегодня. Нам нужно многое рассказать.
— Не сомневался, — сказал Файль. — Может быть, вы сможете объяснить мне, честен ли Эремис — и был ли я неправ, сообщая о его намерениях Смотрителю Леббику. Вперед.
И, словно земля жгла ему пятки, он вскочил в седло.
А может быть, пятки действительно жгло, подумала Териза. Он выглядит слишком старым для засад и битв. И она задумалась, что же заставляет его носиться по лесам в таком возрасте?
Кроме того она гадала, сколько следует открыть ему, чтобы не подвергать себя опасности. Они с Джерадином очутились на грани катастрофы, когда рассказали Термигану слишком много.
Прежде чем она успела заинтересоваться тем, что же случилось с ее лошадью, один из людей Файля приблизился к ней с ее мерином в поводу; он нашел его в лесу неподалеку. Вскоре они с Джерадином скакали среди солдат Файля к лагерю.
После трудов и превратностей битвы скачка показалась Теризе успокаивающей и мирной, расслабляющей. Скоро она обнаружила, что спешивается возле костра посреди поляны. Вокруг крутились слуги, стояли припасы, на земле лежали подстилки; еще люди, еще лошади; несколько людей из Найбеля пришли послушать, что происходит в их деревне. Слуга принес кубок с подогретым вином для Файля и поспешил за новыми порциями для нежданных гостей лорда.
Мужчины смотрели так, что Териза моментально вспомнила, что в течение многих дней не мылась. Ее волосы, вероятно, напоминали крысиную шерсть, а одежда была грязной. К несчастью, в настоящий момент она ничего не могла изменить. Для лорда поставили особый складной стул, и он сел возле огня, словно озяб. И почти мгновенно появились новые стулья для Теризы и Джерадина. Они сели и с благодарностью приняли кубки с теплым вином. Териза сделал глоток и позабыла о сдержанности, забыла, что почти тридцать человек неотрывно смотрят на нее—ровно настолько, чтобы блаженно вздохнуть. Вино было приправлено шафраном и цедрой, отличное средство, чтобы отбить упыриную вонь. Она выпила достаточное, чтобы воспоминание об этом кошмаре выветрилось из ее памяти.
Ей хотелось молча посидеть, наслаждаясь неожиданно нахлынувшим чувством, что она — в полной безопасности.
Но Джерадин торопился побеседовать с лордом.
— Милорд Файль, — сказал он, прежде чем Териза была готова к разговору, — мы проделали долгий путь, чтобы сообщить вам, что Мастер Эремис — человек без чести и совести. Именно он воплотил упырей в вашей провинции — он, и Мастер Гилбур, и, вероятно, Архивоплотитель Вагель.
Мы прибыли сообщить вам, что король Джойс нуждается в помощи. Если он не получит ее, то Мастер Эремис его уничтожит.
Благодаря силе привычки Файль выпрямился на своем стульчике. Его глаза были ярко—голубого цвета; а взгляд—жестким. Глядевшую на него Теризу поразила странная мысль: он никогда не будет способен на то, на что решился король Джойс: многие годы притворяться слабым и полубезумным старцем. Никто, встретившись взглядом с Файлем, не усомнился бы, что он знает, что делает.
— Приятно сознавать, — пробормотал лорд сухо, — что Мастер Эремис заслуживает четвертования. Мы поговорим об этом позднее. Тем не менее, его нечестность мало объясняет то, как вы угодили в ловушку, расставленную для упырей.
— Честно говоря, она объясняет многое, милорд, — ответил Джерадин. — Все прочее — незначительные детали. — По причинам, которые Териза прекрасно понимала, он осторожничал. — Мы прибыли сюда из Стернваля. Термигану было не особенно приятно видеть нас.
Как и в вашей провинции, у него серьезные неприятности из—за воплощений Эремиса. Мы рассказали ему то же, что и вам. Король Джойс нуждается в помощи. Похоже, его это не слишком взволновало. Думаю, нам повезло, что он вообще отпустил нас.
Милорд, я не хочу, чтобы это повторилось. Мы с леди Теризой собираемся сражаться за короля. Даже если нам придется биться в одиночку, нас ничто не остановит. Если вы станете на нашем пути, нам придется сражаться и с вами. А я предпочел бы отрезать себе руки…
Все собравшиеся в лагере слушали их разговор. Некоторые делали вид, что заняты чисткой оружия или приготовлениями ко сну, но тем не менее — все слушали. Над лагерем царила тишина, нарушаемая лишь храпом лошадей.
Файль твердо взглянул на Джерадина.
— Вероятно, вы сообщили Термигану что—то, что ему особенно не понравилось.
Джерадин кивнул.
— Что именно? Что вы могли сказать такого, что превратило верного и преданного союзника короля в человека подозрительного и недоверчивого? Джерадин глазами переадресовал вопрос Теризе.
Но поскольку глаза у лорда были голубыми, очень яркими, она решила рискнуть.
— Мы сказали ему правду, — ответил Джерадин, увидев, что она кивнула. — Мы оба — Воплотители. Териза—Архивоплотитель. Упырей ведь стало больше, не так ли? В самое последнее время?
Теперь пришел черед кивнуть лорду.
— Это все из—за нас. Эремис знает, что мы направляемся сюда, или догадывается об этом. Сначала мы были в Хауселдоне. Затем в Стернвале. Куда еще мы можем направиться?
Он хочет убить нас обоих прежде, чем мы найдем способ причинить ему вред.
— А вы нашли способ? — сухо спросил Файль.
— Пытаемся. Именно потому мы отправились в Стернваль… именно потому прибыли сюда. Мы пытаемся найти поддержку для короля. — Джерадин глубоко вздохнул. — А если нам не удастся добиться этого, мы хотим найти кого—нибудь, кто помог бы мне создать зеркало.
— У вас нет зеркал? — Взгляд Файля стал колючим. Джерадин развернул плечи, и Теризе почудилось в его голосе отдаленное эхо силы, странный вызов.
— Милорд, — сказал он, — многое пошло бы по—другому, будь у нас хоть небольшое зеркало. Например, мы помогли бы вам победить этих упырей. — Он говорил, крепко стискивая зубы. — Для этого наших талантов хватило бы.
Но уже в следующей фразе вызов из его голоса исчез:
— К несчастью, мы бессильны. Пока.
Файль какое—то время рассматривал Теризу и Джерадина. Он отвернулся, приказал принести вина и еды. И заметил:
— Вероятно, вам следует рассказать мне все в подробностях. Пока мы будем есть.
Джерадин снова поглядел на Теризу. Она без колебаний кивнула. Она помнила, как старый лорд покинул встречу, которую организовал Мастер Эремис. Королева Мадин — необыкновенная женщина,пояснил он виновато и даже несколько глуповато. Какой бы выбор я ни сделал, мне следует заручиться для этого ее поддержкой.На встрече, организованной Эремисом, острые плечи и продолговатая голова придавали лорду вид неполноценного. Но при этом он совершенно не выглядел неполноценным, когда уходил. Нескрываемая преданность делала его достойным уважения.
Она не знала, чего ожидать от Файля в данных обстоятельствах. И тем не менее, решила довериться ему.
Видимо, Джерадин чувствовал себя точно так же. Как только решение сказать всю правду было принято, он почувствовал себя свободнее.
Он не пытался рассказать обо всем. Он пытался ответить Файлю. Поэтому лишь коротко обрисовал, что же выяснила Териза и что они сделали. Файль вздрогнул, узнав о судьбе Хауселдона и о том, что происходит со Стернвалем; но Джерадин продолжал рассказывать. Когда лорд прерывал его вопросом, он отвечал, стараясь сообщить как можно больше подробностей.
Большинство людей Файля сейчас слушали его в открытую. Некоторые в гневе или страхе точили оружие. Но так как их внимание было сосредоточено не на Теризе, она могла не обращать на них внимания.
Пока лорд и Джерадин беседовали, она пила вино, ела расставленные перед ней яства и проделала небольшой мысленный расчет. Ее вдруг поразило, что после ее воплощения вне стен Орисона прошло уже тринадцать дней, тринадцать!За тринадцать дней могло произойти многое, да все что угодно. Принц Краген мог захватить замок — и Гильдию. Верховный король Фесттен мог захватить замок, Гильдию ипринца Крагена. С другой стороны, Смотритель Леббик мог вонзить нож в спину Мастеру Эремису.
— Проблема в том, — вступила она в разговор, когда Джерадин сделал паузу, — что мы слишком долго были вдали от Орисона. — Внезапно все внимание сосредоточилось на ней. Справившись со стеснительностью, она заставила себя сказать: — Тринадцать дней в моем случае. Четырнадцать — для него.
У нас нет никаких сведений о том, что произошло за это время.
— Значит, может статься, — медленно заметил Файль, — странная политикакороля вступила в фазу кризиса. Может быть, он уже победил. Или был побежден и убит.
— Этого мы не знаем, — согласилась Териза. — Когда мы покидали Орисон, происходило только одно: Мастер Эремис изо всех сил старался выглядеть невинной овечкой. И с тех пор беспрестанно пытается убить нас. Значит, он по—прежнему боится, что мы каким—то образом можем навредить ему. — Она пожала плечами. — Мы знаем немногое. Но пока он продолжает бояться нас, до тех пор в нас пылает надежда.
— Почему, — спросила она пытаясь избавиться от жутких картин, стоящих у нее перед глазами, — все, что идет от воплощений, несет в себе столько разрушения? неужели в зеркалах так легко найти ужасные вещи? неужели вселенная настолько страшна?
— Я искренне надеюсь, что нет. — В попытке как—то успокоить ее Джерадин скорчил насмешливую гримасу. Затем устроился поудобнее, приготовившись дать ответ. — Вероятно, правда заключается в том, что в каждом мире есть свои хищники. Но даже если в мире вообще нет насилия, то существа, обитающие в нем, или силы могут нести разрушение — если будут вырваны из естественной среды обитания. В яме с лавой нет ничего ужасного, до тех пор пока она остается там, где и должна быть. Но по—настоящему разрушительная сила—это человек, воплощающий подобные вещи.
Можно ли назвать лисицу разрушительницей? Ведь она всего лишь охотится на цыплят. А люди цыплят выращивают. Но и в этом случае никто не видит ничего разрушительного в лисице.
Мы ведь не знаем, может быть, огненный кот, уничтоживший Хауселдон, был в своем мире чем—то вроде лисицы. Он мог быть там кем угодно. Может быть, он был там образцом милосердия.
Образец милосердия. Всего на мгновение она всерьез отнеслась к этой идее. Некий миссионер. Затем ее поразила мысль, что преподобный Тэтчер бродит и сжигает города. При некоторых обстоятельствах это доставило бы ему удовольствие. Но буквальносжигать города…
Она невольно улыбнулась. Когда Джерадин недоуменно уставился на нее, Териза громко рассмеялась.
Она чувствовала себя полной дурой — словно начала терять разум. Но продолжала смеяться и через некоторое время почувствовала себя лучше.
***
И все же ночью она спала плохо. Она слышала, как лошади храпят и переступают с ноги на ногу — видно, учуяв в темноте запах чего—то холодного и прогнившего. По непонятной причине Джерадин всю ночь храпел как рота солдат. Когда в сером предрассветном сумраке она разбудила его, чтобы поскорее отправиться в путь, то показалась себе невероятно глупой, словно у нее началась мания преследования. Ее знобило.День начался отлично. Воздух был чист и свеж, лошади бежали быстро по все более утоптанной дороге. К полудню они с Джерадином добрались до деревни, где все было нормально.
Все было нормально, за исключением беспокойства. Когда люди из деревни узнали, что Териза и Джерадин обнаружили в Аперите, то занервничали и принялись внимательно осматривать лес вокруг домов, поговаривая, что следует уходить из деревни.
— Упыри, — заявила одна женщина, подтверждая худшие подозрения Теризы. — Не знаю, как еще их называть. Мы ни одного из них не видели, но лорд послал своего человека предупредить нас. Они нападают на закате или на рассвете. Маленькие существа, похожие на детей. Зеленые и вонючие.
Пожирают любое мясо. Не оставляют даже жил и костей. Так сказал человек, прибывший от лорда.
Джерадин скривился, словно эти слова причинили ему боль.
— Так вот почему ворота были закрыты, — пробормотал он. — Лошадям не удалось выбраться наружу. Их сожрали прямо там, в коррале.
Териза подумала: единственные, кому удалось спастись.Они спрятались в своих хижинах, плотно закрыв двери. И сгорели заживо в собственных домах. Эремис.
Она начала понимать, почему король Джойс больше двадцати лет сражался, чтобы отобрать у Аленда и Кадуола всех Воплотителей и создал Гильдию. Он стремился предотвратить воплощение существ вроде этих упырей в этот мир.
Подавив тошноту и гнев, она спросила одного из жителей деревни:
— Что вы собираетесь делать?
— То, что посоветовал человек лорда, — последовал ответ. — Если до нас дойдет хоть малейший слух об упырях, если мы увидим хоть малейший их признак—следует отправляться в Ромиш как можно быстрее.
— Неплохо, —яростно ответил Джерадин. Они с Теризой поскакали дальше.
Мысли ей в голову приходили все более безумные. Хотя деревенские жители пока были в безопасности, она не могла избавиться от ощущения, что на следующий день будет гораздо хуже. Сколько же упырей Эремис воплотил в провинции Файль? Сколько людей Файля уже сожрано живьем?
Как он может помогать королю Джойсу и в то же время защищать своих людей?
Она мысленно поучилась произносить слово дьявольщина,пока оно не стало звучать в ее устах более естественно.
— Есть и другие приятные новости, — заметил Джерадин, изучая карту. — Следующая деревня, которой мы достигнем, появится приблизительно на закате. Место под названием Найбель.
О, дьявольщина.
Она обеспокоенно задумалась.
— Может, нам следует держаться от нее подальше? Может быть, эти существа преследуют нас?
Он внимательно посмотрел на нее.
— У тебя кошмарное воображение. — И через мгновение добавил: — Если нас преследуют, то нужно бы предупредить об этом деревню. Мы не можем привести упырей к Найбелю и после ждать, что те оставят нас в покое.
День явно уже завершался.
Наконец опустился вечер, мучительный и нескончаемый, словно зубная боль. Териза обнаружила, что есть вещи гораздо хуже путешествия верхом. Она не могла забыть ту вонь…
Не сговариваясь, они с Джерадином начали торопить коней, стремясь достичь Найбеля до заката. Неудачи сопровождали их, словно верный пес. Именно потому что спешили, они достигли деревни как раз в тот момент, когда солнце спряталось за горизонт. Если бы они ехали медленнее, то не добрались бы сюда засветло.
Решение скакать прямо в деревню тоже приняли не сговариваясь, просто потому, что хотели предупредить жителей деревни об опасности. В итоге они оказались среди хижин и направлялись к центру деревни, когда обнаружили, что Найбель так же пуст, как Аперит.
Джерадин придержал коня. Лошадь мотала головой, сопротивляясь удилам. Мерин Теризы испуганно прижал уши. Там, где из—за деревьев проникали последние отблески света, тени хижин казались острыми, словно клинки.
— Джерадин, — прошептала она. — Мы опоздали. Давай выбираться отсюда.
Джерадин помедлил в нерешительности, повернул голову, осматриваясь… и потерял контроль над своим конем. Серый закусил удила и помчался вперед.
Териза не сумела сдержать своего мерина, и тот следовал за серым.
Почти сразу они услышали визг свиньи. Джерадин едва не свалился с седла, когда серый притормозил, чтобы избежать столкновения с жирным боровом. Лошадь мгновенно врезалась в выводок цыплят. Териза последовала за Джерадином сквозь разлетающиеся во все стороны перья и тучи пыли.
В самый центр деревни.
Как и в Аперите, в Найбеле посреди деревни стоял дом для собраний.
На пороге дома стояла группа мужчин — человек шесть—восемь. Они были одеты в тяжелые сапоги и кожаные доспехи и все вооружены, мечами, копьями и луками.
Едва заметив Джерадина и Теризу, они начали кричать, яростно размахивая руками.
— Болваны!
— Убирайтесь отсюда!
— Остановитесь!
Несколько человек попытались остановить лошадей. К счастью, одному из них пришла в голову неплохая мысль. С привычной сноровкой человека, всю жизнь занимавшегося лошадьми, он прыгнул к голове серого и схватил поводья. Серый остановился так резко, что Джерадин едва не вылетел из седла.
Опасаясь столкнуться с серым больше, чем всего остального, что проделывала с ним Териза, мерин тоже остановился.
— Глупцы! — закричал мужчина. — Вы наверняка погибнете!
Териза пыталась крепко держаться в седле, но вся деревня словно бы заколебалась в ее глазах. На голову мерина внезапно, как удар топора, легла тень. Люди из дома собраний погружались в тень: их оружие исчезало, поблескивало на солнце и исчезало снова. Джерадин едва не наскочил на свинью. И чуть не раздавил несколько кур. Найбель не был таким пустым, как Аперит. Тогда что?..
Все оказалось правдой: Териза услышала запах чего—то холодного, тронутого тлением; словно дуновение из заброшенной могилы.
Из хижины за домом собраний появился мальчик. Ей показалось,что это маленький мальчик, почему—то голый. Улыбка не озаряла его лица, оно было пустым и бездумным. Он не отбрасывал тени; из—за плохого освещения Териза не сразу сообразила, что он несет в руках курицу.
Курица таяла. Она испарялась из его пальцев, словно горячий воск. Но ни одна капля не упала на землю. Вместо этого они становились его плотью.
Сейчас она заметила, что все его тело покрыто слизью. Может быть, тьма сыграла с ней злую шутку. Мальчик был зеленого цвета…
В рядах мужчин раздался хриплый крик. Двое вскинули луки, запели стрелы. Такие стрелы могли бы пробить стену любой из хижины. Обе стрелы ударили в мальчика, пригвождая его к земле.
Териза услышала нечто вроде отдаленного хлопка, похожего на взрыв; короткий вопль разнесся в воздухе.
Мгновенно в тени рядом с мертвым появились еще трое зеленых ребят. И, улыбаясь, принялись пожирать его.
Где—то за пределами видимости завизжала свинья — это был вопль агонии. Мерин сбросил Теризу из седла. Со ржанием, похожим на стон, он помчался прочь из деревни…
Териза неловко приземлилась, так, что перехватило дыхание. Джерадин прокричал ее имя, но она не могла отозваться. Падение парализовало ее. Последний солнечный луч упал на ее лицо; она подняла голову и увидела, что один из упырей стоит не больше чем в пяти футах от нее. Она слышала воньэтого существа…
Честно говоря, запах был не слишком сильным. Но тошнотворным, и то, что он доносился издалека, делало его еще более тошнотворным, более неприятным, чем сильный запах. Вдыхая вонь и глядя на маленькую девочку, которая улыбалась ей, словно Териза была особенно аппетитной закуской, женщина решила, что слизь — это какая—то кислота. Она растворяла плоть до такого состояния, что существо могло поглощать его порами. А когда кто—то пытался спрятаться, забаррикадировав двери хижины, кислота, вероятно, поджигала дерево.
Упырь был таким голодным, что вышел из тьмы на свет, льющийся налицо Теризы.
Над ней мелькнул Джерадин и взмахом меча снес упырю голову.
Хлопок, похожий на взрыв; высокий, тонкий крик.
Два, три… нет, по меньшей мере шестеро упырей появились, чтобы поживиться их погибшей сестрой.
Вокруг дома собраний шла странная битва. Ее даже трудно было назвать битвой; люди уничтожали упырей с необыкновенной легкостью. Мечи, копья, стрелы, даже с силой брошенные камни — все попадало в цель. Крича и проклиная все на свете, мужчины отгоняли, рубили и кололи упырей с невероятной быстротой. Это были всего лишь дети, и убивать их было так же просто, как убивать детей.
Но их было так много…
Нет, дело было даже не в количестве. Действительность оказалась гораздо сложнее. Как только один из них получал достаточно пищи, он разделялся на двух. А как только один из них умирал, тело давало достаточно пищи для трех или четырех упырей, которые тут же раздваивались.
С каждым новым предсмертным криком из тени появлялось все больше существ.
Вдобавок оружие людей не могло служить долго. Каждая стрела, попавшая в цель, загоралось; клинок, который наносил удар, разъедала кислота; каждое копье, ударившее в цель, лишалось наконечника.
Джерадин попытался оттащить Теризу к дому собраний, в относительный центр битвы, где люди присматривали друг за другом. Ей казалось, что она может помочь ему, но ноги не держали ее; падение с лошади, казалось, разрушило связь между тем, что предлагал мозг, и тем, что делали мышцы. Она хотела сказать: «Вода.Попытайся использовать воду. Может быть, вода смоет кислоту. Или нейтрализует ее». К несчастью, с ее губ срывалось лишь хриплое дыхание.
А наползающая тьма звенела от воплей и отчаянных проклятий воинов, пахла смертью и гнилью.
Затем, так внезапно, что этот звук снял с нее оцепенение, Териза услышала пение трубы. Высокий пронзительный сигнал, казалось, все изменил.
Следом за сигналом в деревню ворвалось тридцать всадников.
Они знали, что делают; они не рисковали лошадьми в попытке раздавить упырей. Нет, они держали всевозможные светильники: факелы, свечи, фальшфейеры, даже масляные лампы. Сияя словно отблески славы, всадники ворвались в сумерках в Найбель.
Териза заметила, что один из них — сам Файль. Она узнала его по возрасту, по тяжелой нижней челюсти.
У нее не было сил гадать, что он здесь делает. Она была слишком занята тем, что наблюдала.
Свет, казалось, до смерти напугал упырей: он парализовал их. Исчезли их улыбки, прожорливость, подвижность. А перестав двигаться, они не могли питаться друг другом; не могли раздваиваться.
Люди Файля наверняка знали, что это произойдет. И они без промедления воспользовались этим.
В мрачной сосредоточенности, словно они не могли простить себе, что убивают существ, похожих на детей, люди Файля начали разрубать упырей на куски и поджигать.
Они использовали железные клещи и лопаты, чтобы сгрести изуродованные тела в груду, и те загорались друг от друга. Через некоторое время пламя перед домом собраний так разгорелось, что его языки, казалось, лизали темное небо. После того как последние лучи солнца скрылись за горизонтом, единственным освещением в деревне стало это пламя.
Горячий огонь и едкий дым постепенно вытеснили холодную гнилую вонь. Ветер нес дым в глаза Теризе; по ее щекам потекли слезы, словно она плакала. Но она снова могла дышать, могла протолкнуть воздух в самую глубину легких, могла пошевелить плечами. Так вот, значит, почему, подумала она невольно, отвлекаясь от резни, творившейся перед глазами, пытаясь не впадать в истерику, вот почему тела в сгоревших хижинах в Аперите не были сожраны, когда все остальное мясо исчезло. Как только кислота подожгла дерево, пламя дало достаточно света, чтобы отогнать упырей. Через минуту или две она обнаружила, что Джерадин по—прежнему обнимает ее. Так же как и Териза, он надышался дымом; так же как и Териза, он, казалось, плакал. Свет горящих детей отражался в его глазах. Пытаясь хоть немного прийти в себя, он пробормотал: — Я никогда не расскажу об этом Квисс. Никогда, пока жив.
Териза закашлялась от дыма. Вспомнив, как он сохранил ей рассудок, когда Воин Гильдии разрушил потолок над их головой, она попробовала вернуть долг. — Неплохая мысль. Если бы я не видела этого своими глазами, то, вероятно, не захотела бы слушать твои рассказы об этом.
Тем же тоном, словно продолжая начатый разговор, Джерадин сказал:
— Если мне удастся добраться до Мастера Эремиса, клянусь — я убью его.
Твердо, чтобы он не ошибся на ее счет, Териза ответила:
— Тебе придется постараться опередить меня. Джерадин внимательно взглянул на нее сквозь тьму, перемежаемую отблесками огня. И коротко улыбнулся:
— Если бы он подозревал, насколько мы злы на него, его, небось, прошиб бы холодный пот.
Он отчасти исправил ей настроение.
— Знаешь, — прошептала она ему на ухо, — до нашей с тобой встречи я никогда не думала, что в один прекрасный день буду заставлять своих врагов покрываться холодным потом.
— Только врагов, миледи? — Джерадин крепче сжал ее в объятиях. — От твоей близости я сампокрываюсь холодным потом.
Когда Териза заметила, что Файль направляется к ним, она поняла, что сейчас готова взглянуть ему в глаза.
Он осторожно спешился и отвесил ей по—стариковски церемонный поклон.
— Миледи Териза, — сказал он голосом, похожим на шорох сухих листьев, — вы поражаете меня. Когда мы встречались последний раз, мне казалось, что источником моего удивления был Мастер Эремис, но сейчас я начинаю понимать, что ошибся. Все удивительное заключалось в вас.
Эта ловушка была поставлена на упырей, миледи. В мои планы не входило… напугать вас или подвергнуть хоть малейшей опасности.
— Ну конечно же, милорд Файль. — Она не знала, какой поклон полагается в ответ. К счастью, он, похоже, вообще не ждал поклона. — Мы как раз… — Она поймала себя на мысли, что хочет сказать слишком многое и позабыла о вежливости. — Милорд, это Джерадин.
Файль посмотрел на Джерадина.
— Сын Домне, — пробормотал он. — Воплотитель леди Теризы де Морган. Ключевая фигура в предсказании Гильдии о судьбе Морданта. — Он снова кивнул. — Добро пожаловать в провинцию Файль.
Джерадин церемонно поклонился. Териза на миг задумалась, приглашали бы их так радушно, знай лорд об их талантах; но она не собиралась проверять это. Лорд Файль не медля продолжал:
— Нужно выбираться из этого дыма. Наш лагерь в миле отсюда. В нем вам могут предложить горячую пищу и безопасный кров. Если вы будете любезны последовать за мной, мы послушаем вашу историю в более удобном месте.
Утром жители деревни вернутся, чтобы вычистить жилища, а мы попробуем распространить эту тактику на другие места. Можете последовать за нами, если пожелаете.
— Спасибо, милорд, — коротко ответил Джерадин. — Мы будем рады отправиться с вами, во всяком случае сегодня. Нам нужно многое рассказать.
— Не сомневался, — сказал Файль. — Может быть, вы сможете объяснить мне, честен ли Эремис — и был ли я неправ, сообщая о его намерениях Смотрителю Леббику. Вперед.
И, словно земля жгла ему пятки, он вскочил в седло.
А может быть, пятки действительно жгло, подумала Териза. Он выглядит слишком старым для засад и битв. И она задумалась, что же заставляет его носиться по лесам в таком возрасте?
Кроме того она гадала, сколько следует открыть ему, чтобы не подвергать себя опасности. Они с Джерадином очутились на грани катастрофы, когда рассказали Термигану слишком много.
Прежде чем она успела заинтересоваться тем, что же случилось с ее лошадью, один из людей Файля приблизился к ней с ее мерином в поводу; он нашел его в лесу неподалеку. Вскоре они с Джерадином скакали среди солдат Файля к лагерю.
После трудов и превратностей битвы скачка показалась Теризе успокаивающей и мирной, расслабляющей. Скоро она обнаружила, что спешивается возле костра посреди поляны. Вокруг крутились слуги, стояли припасы, на земле лежали подстилки; еще люди, еще лошади; несколько людей из Найбеля пришли послушать, что происходит в их деревне. Слуга принес кубок с подогретым вином для Файля и поспешил за новыми порциями для нежданных гостей лорда.
Мужчины смотрели так, что Териза моментально вспомнила, что в течение многих дней не мылась. Ее волосы, вероятно, напоминали крысиную шерсть, а одежда была грязной. К несчастью, в настоящий момент она ничего не могла изменить. Для лорда поставили особый складной стул, и он сел возле огня, словно озяб. И почти мгновенно появились новые стулья для Теризы и Джерадина. Они сели и с благодарностью приняли кубки с теплым вином. Териза сделал глоток и позабыла о сдержанности, забыла, что почти тридцать человек неотрывно смотрят на нее—ровно настолько, чтобы блаженно вздохнуть. Вино было приправлено шафраном и цедрой, отличное средство, чтобы отбить упыриную вонь. Она выпила достаточное, чтобы воспоминание об этом кошмаре выветрилось из ее памяти.
Ей хотелось молча посидеть, наслаждаясь неожиданно нахлынувшим чувством, что она — в полной безопасности.
Но Джерадин торопился побеседовать с лордом.
— Милорд Файль, — сказал он, прежде чем Териза была готова к разговору, — мы проделали долгий путь, чтобы сообщить вам, что Мастер Эремис — человек без чести и совести. Именно он воплотил упырей в вашей провинции — он, и Мастер Гилбур, и, вероятно, Архивоплотитель Вагель.
Мы прибыли сообщить вам, что король Джойс нуждается в помощи. Если он не получит ее, то Мастер Эремис его уничтожит.
Благодаря силе привычки Файль выпрямился на своем стульчике. Его глаза были ярко—голубого цвета; а взгляд—жестким. Глядевшую на него Теризу поразила странная мысль: он никогда не будет способен на то, на что решился король Джойс: многие годы притворяться слабым и полубезумным старцем. Никто, встретившись взглядом с Файлем, не усомнился бы, что он знает, что делает.
— Приятно сознавать, — пробормотал лорд сухо, — что Мастер Эремис заслуживает четвертования. Мы поговорим об этом позднее. Тем не менее, его нечестность мало объясняет то, как вы угодили в ловушку, расставленную для упырей.
— Честно говоря, она объясняет многое, милорд, — ответил Джерадин. — Все прочее — незначительные детали. — По причинам, которые Териза прекрасно понимала, он осторожничал. — Мы прибыли сюда из Стернваля. Термигану было не особенно приятно видеть нас.
Как и в вашей провинции, у него серьезные неприятности из—за воплощений Эремиса. Мы рассказали ему то же, что и вам. Король Джойс нуждается в помощи. Похоже, его это не слишком взволновало. Думаю, нам повезло, что он вообще отпустил нас.
Милорд, я не хочу, чтобы это повторилось. Мы с леди Теризой собираемся сражаться за короля. Даже если нам придется биться в одиночку, нас ничто не остановит. Если вы станете на нашем пути, нам придется сражаться и с вами. А я предпочел бы отрезать себе руки…
Все собравшиеся в лагере слушали их разговор. Некоторые делали вид, что заняты чисткой оружия или приготовлениями ко сну, но тем не менее — все слушали. Над лагерем царила тишина, нарушаемая лишь храпом лошадей.
Файль твердо взглянул на Джерадина.
— Вероятно, вы сообщили Термигану что—то, что ему особенно не понравилось.
Джерадин кивнул.
— Что именно? Что вы могли сказать такого, что превратило верного и преданного союзника короля в человека подозрительного и недоверчивого? Джерадин глазами переадресовал вопрос Теризе.
Но поскольку глаза у лорда были голубыми, очень яркими, она решила рискнуть.
— Мы сказали ему правду, — ответил Джерадин, увидев, что она кивнула. — Мы оба — Воплотители. Териза—Архивоплотитель. Упырей ведь стало больше, не так ли? В самое последнее время?
Теперь пришел черед кивнуть лорду.
— Это все из—за нас. Эремис знает, что мы направляемся сюда, или догадывается об этом. Сначала мы были в Хауселдоне. Затем в Стернвале. Куда еще мы можем направиться?
Он хочет убить нас обоих прежде, чем мы найдем способ причинить ему вред.
— А вы нашли способ? — сухо спросил Файль.
— Пытаемся. Именно потому мы отправились в Стернваль… именно потому прибыли сюда. Мы пытаемся найти поддержку для короля. — Джерадин глубоко вздохнул. — А если нам не удастся добиться этого, мы хотим найти кого—нибудь, кто помог бы мне создать зеркало.
— У вас нет зеркал? — Взгляд Файля стал колючим. Джерадин развернул плечи, и Теризе почудилось в его голосе отдаленное эхо силы, странный вызов.
— Милорд, — сказал он, — многое пошло бы по—другому, будь у нас хоть небольшое зеркало. Например, мы помогли бы вам победить этих упырей. — Он говорил, крепко стискивая зубы. — Для этого наших талантов хватило бы.
Но уже в следующей фразе вызов из его голоса исчез:
— К несчастью, мы бессильны. Пока.
Файль какое—то время рассматривал Теризу и Джерадина. Он отвернулся, приказал принести вина и еды. И заметил:
— Вероятно, вам следует рассказать мне все в подробностях. Пока мы будем есть.
Джерадин снова поглядел на Теризу. Она без колебаний кивнула. Она помнила, как старый лорд покинул встречу, которую организовал Мастер Эремис. Королева Мадин — необыкновенная женщина,пояснил он виновато и даже несколько глуповато. Какой бы выбор я ни сделал, мне следует заручиться для этого ее поддержкой.На встрече, организованной Эремисом, острые плечи и продолговатая голова придавали лорду вид неполноценного. Но при этом он совершенно не выглядел неполноценным, когда уходил. Нескрываемая преданность делала его достойным уважения.
Она не знала, чего ожидать от Файля в данных обстоятельствах. И тем не менее, решила довериться ему.
Видимо, Джерадин чувствовал себя точно так же. Как только решение сказать всю правду было принято, он почувствовал себя свободнее.
Он не пытался рассказать обо всем. Он пытался ответить Файлю. Поэтому лишь коротко обрисовал, что же выяснила Териза и что они сделали. Файль вздрогнул, узнав о судьбе Хауселдона и о том, что происходит со Стернвалем; но Джерадин продолжал рассказывать. Когда лорд прерывал его вопросом, он отвечал, стараясь сообщить как можно больше подробностей.
Большинство людей Файля сейчас слушали его в открытую. Некоторые в гневе или страхе точили оружие. Но так как их внимание было сосредоточено не на Теризе, она могла не обращать на них внимания.
Пока лорд и Джерадин беседовали, она пила вино, ела расставленные перед ней яства и проделала небольшой мысленный расчет. Ее вдруг поразило, что после ее воплощения вне стен Орисона прошло уже тринадцать дней, тринадцать!За тринадцать дней могло произойти многое, да все что угодно. Принц Краген мог захватить замок — и Гильдию. Верховный король Фесттен мог захватить замок, Гильдию ипринца Крагена. С другой стороны, Смотритель Леббик мог вонзить нож в спину Мастеру Эремису.
— Проблема в том, — вступила она в разговор, когда Джерадин сделал паузу, — что мы слишком долго были вдали от Орисона. — Внезапно все внимание сосредоточилось на ней. Справившись со стеснительностью, она заставила себя сказать: — Тринадцать дней в моем случае. Четырнадцать — для него.
У нас нет никаких сведений о том, что произошло за это время.
— Значит, может статься, — медленно заметил Файль, — странная политикакороля вступила в фазу кризиса. Может быть, он уже победил. Или был побежден и убит.
— Этого мы не знаем, — согласилась Териза. — Когда мы покидали Орисон, происходило только одно: Мастер Эремис изо всех сил старался выглядеть невинной овечкой. И с тех пор беспрестанно пытается убить нас. Значит, он по—прежнему боится, что мы каким—то образом можем навредить ему. — Она пожала плечами. — Мы знаем немногое. Но пока он продолжает бояться нас, до тех пор в нас пылает надежда.