Дрейк Дэвид. Флот

   – Где ты, Гра?
   – У подножия их командного поста.
   – Их командного поста?
   – Говори громче, Билл, если хочешь, чтобы они быстро добрались до тебя. Светает, и я за весь день больше ничего не скажу. Выйду на связь в сумерках.
   Ждать целый день мне не пришлось, хотя я чувствовал себя так, как если бы мне предстоял подвиг ожидания весь длиннющий юпитерианский год. Поэтому я и не сразу уразумел то, что она вот уже несколько мгновений мне нашептывала.
   – Билл, они приходят из семисотого квадранта. Прямо из Цели. Как если бы они запланировали перехват. И завтра к полудню они пересекут сектор восемьсот. Хуже всего, что ни при каком раскладе они не пропустят наш конус. Ты должен предупредить адмирала, чтобы он успел рассеять конвой. И теперь же. Уходи сейчас, немедленно. Она подавила смешок. – Хорошо бы продержать их еще полночи. Большинство халиан еще спят. Держись пониже, и тебя не увидят.
   – Гра, ты рехнулась? Я не могу сейчас уйти. До сумерек ты не сможешь сдвинуться с места.
   – Не спорь, Билл. Нет времени. Даже если они и обнаружат тебя, то не смогут схватить. Уходи сейчас же. Воспользуйся для скорости гипертуннелем, чтобы как можно быстрее выбраться из гравитационной сферы и предупредить Флот. Только представь себе лицо адмирала, когда он получит шанс поквитаться с халианами. Ты вовремя сообщаешь ему информацию, и он может рассеять конвой и вызвать истребители с Персвазии. Они могут запастись топливом прямо у нас. Вот это будет битва. Ну, теперь карьера адмирала обеспечена! Впрочем, наша с тобой тоже. Обо мне не беспокойся. Да и вообще, нужно же когда-то на деле проверить мой камуфляж, так почему бы не сейчас?
   – Но…
   – Иди! – повелительный, почти сердитый возглас. – Или конвою конец. Иди. И немедленно, пока они спят.
   Она права. Я знал это, но недостойно мужчины бросать товарища на произвол судьбы. Но меня ждали великие свершения. Но многие жизни перевесили одну-единственную, жизнь той, что добровольно принесла себя в жертву.
   Я медленно поднялся, используя минимальный запас энергии "Оцелота". Для подобных вещей она незаменима, поднять ее – все равно что поднять перышко, и это было все, что я намерен был сделать. Заскользил над землей, что, надо признать, было нелегким делом для пилота, но быстрее двигаться не хотелось, чтобы не потерять маскировочную сетку. Если мне вдруг придется садиться, она поможет спасти мою шкуру.
   Прохлаждаться ни мне, ни "Оцелоту" не пришлось, сейчас требовались невероятные ухищрения и все до капельки мастерство, которым я обладал. Протиснувшись назад в расщелину, я полетел над водой прямо навстречу наступавшим сумеркам. В последних закатных отблесках тонули вспышки от включенных двигателей, которыми мне пришлось-таки воспользоваться. Рисковать не хотелось – я был уже достаточно далеко от локаторов космопорта. Может быть, они все еще дрыхнут. Я представил эти морды хорьков с плотно закрытыми глазами и притупленными чувствами. Тщательно нацелил нос "Оцелота" к чистому черному покрывалу бездонного космоса и стряхнул маскировочную сетку. На краткий миг она распласталась на поверхности воды, а потом утонула.
   Стремясь как можно быстрее покинуть пределы планеты, я использовал как прикрытие две маленькие луны Вифезды, увеличил свою скорость в гравитационной сфере ее светила, а затем нырнул в гипертуннель.
   Воспользовавшись сведениями нашего агента о времени возможного прибытия эскадрона халиан, я вычислил все пути, ведущие из Цели через семисотый квадрат к системе Вифезды. Шанса на то, что они не заметят излучающий след, появляясь из смежных секторов, не было никакого, – беспомощные, медленные и неповоротливые корабли будут застигнуты врасплох. Пробежав на экране результаты по первому маневру у гравитационной сферы, планировавшемуся адмиралом, я понял, что конвой уже здесь. Я должен опередить их хотя бы на миг. Теперь крошке "Оцелот" предстояло притвориться одиноким разведчиком, следующим по своим собственным делам.
   Мне пришло в голову вернуться в нормальное пространство на курсе, пересекающем вероятный гиперпространственный путь на Вифезду халианской эскадры. На кораблях этих разбойников достаточно чувствительные локаторы, так что им ничего не стоит засечь мой "световой конус", а я, таким образом, загодя перекрою любой след, оставленный конвоем, Если будет так, как я задумал, конвой приплетется после меня. И тогда адмиральская команда уж не упустит такой редкой возможности поквитаться с врагом, которая произведет эффект разорвавшейся бомбы в этой затянувшейся войне. Правда, слишком уж все гладко, чтобы сработало. Но сработать вроде должно.
   Вдобавок к этому прекрасному плану у меня были еще некоторые преимущества. Флот, в отличие от халиан, уже не находился в гиперпространстве. В одно мгновение я посылаю сообщение адмиралу. Остальное – за ним. Мой план имел всего лишь один недостаток – судя по всему, у меня уже не будет удовольствия понаблюдать, как Флот расправляется с этими пиратами.
   И в гипертуннеле я продолжал проверять свои вычисления. Я справлюсь, даже если выскочу прямо среди приближающихся халианских кораблей. Мне нужно всего лишь доли секунды, чтобы отправить донесение и, ей-богу, Халии понадобится на ответную реакцию гораздо больше.
   Они должны были выйти где-то вблизи того места, где я вернулся в обычное пространство. Непревзойденные мастера в пользовании гравитационными сферами для торможения, они имели для такого маневра прекрасные условия – две маленькие звезды, находящиеся на одной линии с Вифездой, достаточно далеко для того, чтобы обеспечить им аккуратную посадку на планете. Мой риск придавал игре особую прелесть, а моя уверенность подогревалась безрассудством рабенианского мастера камуфляжа.
   Зарядив капсулу донесением, я уже был готов послать его к "Наводящему ужас", когда вернулся в обычное пространство. Едва лишь капсула отделилась, как возникли корабли Халии, в паре тысяч кликов прямо по курсу, и их появление-подтвердило все мои предположения. Какое счастье!
   Пространственно я оказался выше их, и поэтому выглядел на локаторах кораблей как на ладони. Положив "Оцелот" в дрейф, развернулся хвостом туда, откуда пришел. Послал открытый сигнал "SOS" старым кодом, присовокупив несколько цветистых выражений, которые однажды привели меня в восторг, когда я записывал старые пленки земных таиландских бродяг, а затем начал беспорядочно панически палить из плазменной пушки на случай, если их детекторы еще меня не засекли. Наделал такую "кучу света", какую только смог, в надежде, что мой павлиний хвост разросся до непредставимых размеров и позволит мне притвориться, что меня тут уж никак не меньше трех. Ладно, пусть их.
   Мой "Оцелот" шустрая зверюшка, но мне хотелось, чтобы они уверились в обратном, я надеялся, что они примут нас за один из таких больших, битком набитых людьми кораблей-разведчиков, проследить и уничтожить который составляло для них особое наслаждение. Чем ближе они подойдут, тем быстрее поймут свою ошибку. Я слал и слал "SOS" на нескольких языках Альянса, сдобренных таиландским сленгом. До тех пор, пока три самых нетерпеливых не бросились мне навстречу. Теперь следы от плазменных вспышек останутся тут денька на два. Я позволил им подойти достаточно близко и слегка потрепать меня. Оказавшись в области их досягаемости, понимал, что одно прямое попадание – и я навсегда калека. Но выбросил эти мысли за мгновение перед тем, как пушечный выстрел отшвырнул "Оцелот" прочь.
   – Ладно, как вы теперь, мистер Хенсинг? – в миг, когда вернулось сознание, озабоченный голос показался сверхъестественно громким для моих перепонок.
   – Бодро и четко, – с облегчением ответил я, приспосабливаясь к обстановке. И вот я сделал это. Иногда у нас получается. Нет, правда. Флот основательно потрепал халианских пиратов, и кто-то, конечно же, подобрал этот обломок крушения, бесценную титановую капсулу, содержащую пленки с последними записями, которую потерял некто в звании старшего лейтенанта – Билл Хенсинг. Общеизвестно, мозги без всякого вреда для себя могут бездействовать очень долгое время, до тех пор, пока они опять не востребованы.
   – Что со мной было? – потребовал я, воззрившись на мониторы. Мое смутное подозрение оправдалось – я находился в каюте Службы Восстановления Здоровья Флагмана Флота, неторопливо выступающего в окружении других кораблей, вокруг которых суетились ремонтные и сервисные службы. Выкрашенных в маскировочные цвета. У меня вырвался испуганный возглас.
   – И последнее, лейтенант.
   Я с трудом сфокусировал взгляд на угловатой фигуре хорошо известного мне капитана Деви Орбринна. Он все еще поглаживал свою щеголеватую черную бородку. Его команда возвращала меня в строй уже с полдюжины раз.
   – "Оцелот" марки девятнадцать, новая, усовершенствованная модель и… – капитан Орбринн глубоко вздохнул. – Закамуфлированная. Ну в самом деле, мистер Хенсинг, вы наконец придумаете для нее что-нибудь более сносное?
   – С конвоем все в порядке? Адмирал выиграл битву? Гра спасена? Давно я тут у вас отдыхаю?
   Капитан мог оставить без ответа все мои вопросы, но у него была отзывчивая душа.
   – Да, да, нет, шесть месяцев. Адмирал настаивал, что вы должны быть в наилучшей форме. Вы возвратитесь на "Наводящий ужас" в 06:00.
   – Это ухудшает дело, Деви, но благодарю вас за все, что вы для меня сделали.
   Он довольно хрюкнул и погрозил мне пальцем.
   – Капитан Хет сказал, что у них есть что-то специально для вас – сразу, как только вы вернетесь. Считайте, что проверку вы выдержали и готовьтесь к дальнейшему. Долг зовет!
   – Что еще? – жизнерадостно отозвался я, бесконечно счастливый, что могу отвечать, и полный надежды, что по долгу службы отправлюсь спасать некую мастерицу камуфляжа.
   Именно этого и требовал от меня долг.

ИНТЕРЛЮДИЯ

   Впервые за три месяца Джил Канар казался вполне счастливым. Час назад он лицезрел общедоступное изложение своей слегка отредактированной истории о славной победе, одержанной Флотом у Вифезды. Рука редактора, правда, убрала все упоминания о том, что перед Флотом стояла несколько иная задача – как впрочем и то, что планета по-прежнему оккупирована халианами.
   Из солнечного сада он с интересом наблюдал за попытками местного сауропода разрушить городское защитное укрепление. Зверюга была как минимум десять метров в высоту, с мощными мышцами, острыми зубами и удивительно-маленькими мозгами. С другой стороны укрепления доносился ароматный запах человечины, и динозавр просто не мог устоять перед соблазном. Он четырежды бросался на стену, и четырежды его останавливали болезненные уколы лазеров и сплошная стена, отделяющая Порт джунглей.
   Зверь уже изготовился наброситься на стену в пятый раз, когда внезапно зазвонил личный комм Джила. Он ответил, не сводя глаз с чудовища.
   – Канар слушает.
   – Джил, это Аллен. Спускайся-ка сюда. – Это был его ассистент. И голос звучал несколько возбужденно.
   – Что случилось? – Это Цель, контратака. Они приземлились. Мы получаем первые сообщения!
   Веселье Аллена было просто необъяснимо. Странно иметь дело с врагом, которого вы не можете ни приукрасить и ни получить какие-нибудь кровожадные свидетельства. А если что-то и есть, то соответствующие отделы все равно засекретят самое страшное и леденящее душу, дабы избежать паники в секторе. Немного реальных помощников на этой войне, кроме собственного отдела Джила. Он бы очень хотел получить материалы из первых рук.
   Возможно, ожидается грандиозное продолжение истории про Вифезду. Гуманность десантников будет великолепно оттенена бесчеловечным поведением халиан.

Дэвид Дрейк
МИССИЯ СПАСЕНИЯ

   – А правда, – поинтересовался капрал первого взвода, и его голос был еле слышен на фоне грохота опускающегося корабля, – что вся операция задумана только ради того, чтобы вытащить из халианского плена племянника адмирала Мэйна?
   Капитан Ковач сурово посмотрел на парня. Тот ответил невинным взглядом, преисполненным беспечной самоуверенности, которая видимо означала: "А что я такого сказал?"
   Что и говорить – дежурное выражение лица у любого капрала.
   Ковач сделал глубокий вдох; окажись вы в Группе Быстрого Реагирования, вас там быстро научили бы тому, что нельзя требовать излишне строгой дисциплины – в противном случае в первом же бою падете смертью храбрых.
   – Нет, капрал Додд, – ответил Ковач. – Адмирал Мэйн в самом деле осуществляет общее руководство операцией, однако ни его, ни чей-бы-тони-было племянник не стал поводом к ее проведению. – И взглянул на собравшуюся роту.
   Что же, капралу он не соврал: провести операцию приказал Звездный Адмирал Форберри, сына которого – сына, а не племянника! – выкрали, видимо, халиане во время нашумевшего налета на публичный дом в Ихнатоне пять лет тому назад.
   Рота молча глядела на него; даже капрал Додд был явно сконфужен столь убедительной отповедью.
   Ковач глянул на сто три пары уставившихся глаз, и подумал сколько из них смогут смотреть на мир через двадцать четыре часа…
   Он вздохнул и щелкнул переключателем голографического проектора.
   Изображение, материализовавшееся у него над головой, было неясным и расплывчатым. Если рядом садился такой огромный корабль, как "Бонни Паркер", устройство просто не могло нормально работать без экранирования.
   Но делать нечего: здесь собралась 121-ая рота Быстрого Реагирования, а не архитектурный конгресс. Проектор работал кое-как, и этого достаточно.
   – Разведка Флота предполагает, что именно здесь находится крупнейшая на Цели тюрьма для рабов-гуманоидов, – сказал Ковач, кивком указав на голограмму. – Концентрационный лагерь. Разведчики утверждают, что транспорты с рабами опускаются на площадку, расположенную в трех километрах отсюда…
   В пространстве возник новый голографический элемент плана, из-за масштаба наполовину слившись со стеной.
   – …оттуда грузы доставляются в лагерь воздушным грузовым транспортом, который садится на крыше административного здания, – продолжил пояснения Ковач, и изображение космопорта исчезло. Вместо него здание в центре основной голограммы вспыхнуло ярким светом и начало медленно вращаться в трех измерениях; десантники искоса, с подозрением наблюдали.
   – Основываясь на анализе захваченных нами халианских строений, – пояснил командир, – разведка полагает что здание состоит из цельнолитого полиборэйта и имеет предположительно два надземных этажа, кото…
   – Такое высокое, и всего два этажа? – удивленно переспросила сержант из взвода тяжелых орудий. Вот это вопрос по делу, не то что этот полудурок Додд. – Ведь эти маленькие бестии любят невысокие помещения, так ведь?
   – Хороший вопрос, сержант Розелли, – похвалил капитан Ковач выскочку, как будто только и ждал, чтобы его прервали на полуслове. Он научился не слишком, доверять чересчур покорным и бессловесным тупицам-подчиненным. – Разведка утверждает, что здание построено специально для рабов; окон, правда, в нем нет ни единого, так что оно вполне может оказаться и трехэтажным.
   Ковач быстро откашлялся, и пока никто из полудюжины десантников не удосужился прервать его, продолжил:
   – Стены и крыша здания достаточно прочны, чтобы выдержать-даже мощный удар, но его можно легко разрушить, если удастся нарушить целостность конструкции. Разведка предполагает, что взрывы вполне смогут проделать дыру в здании, а затем при помощи плазменных пробойников расширить ее до необходимых размеров…
   Двадцать первая почти полностью состояла из обстрелянных ветеранов, но даже немногие зеленые юнцы прекрасно понимали, что разведка может предполагать все, что вздумается – никто из ее так называемых аналитиков не полезет под пули исправлять ошибки, даже если их предположения и окажутся далекими от реальности.
   – Административное здание отделено от лагеря двойным заграждением и пятнадцатиметровой полосой. – Теперь изображение здания замерло в нормальном положении, и ярко вспыхнула заградительная система. – Разделительные укрепления могут быть подорваны и разрушены огнем из автоматического оружия с крыши. Кроме того, заграждения могут быть электрифицированы.
   Десантники закивали, прекрасно понимая, что колючая проволока, может и неодолимое препятствие для толпы гражданских, но для них это не более чем бордюр из бисквита.
   Сорок восемь зданий двумя рядами протянулись по обе стороны от кубика административного корпуса – двенадцать в одном, тридцать шесть в другом; при словах капитана они вспыхнули ярким светом, а изображение ограждения потускнело.
   – Вокруг здания находятся бараки для рабов и рабочие постройки, – сказал Ковач.
   Он уже было открыл рот, чтобы продолжить инструктаж, но внезапно остановился, вспомнив о рабах халианцев… об отце и матери, погибших у Грэйвели… о теле сестры, выброшенном двумя неделями позднее на Ля-Фарже, когда тот же рейдер приземлился, чтобы пополнить запасы…
   И вот теперь перед ними именно та самая кладовая халианцев.
   – Разведка не имеет ни малейшего представления о внутренней планировке. – Ковач усилием воли заставил себя продолжать, хотя несколько раз до этого тщетно пытался сфокусировать взгляд на своих десантниках. Они в полном обмундировании, развалившись, сидели на заправленных койках. Некоторые бессмысленно смотрели на капитана.
   – Возможно, в бараках есть вооруженная охрана – а может быть, и нет, – быстро продолжил он, стараясь подавить ненужные эмоции.
   А нужным он считал только уничтожение всех хорьков во Вселенной – всех до последнего.
   – Если даже охрана и есть, она скорее всего не вооружена. Хотя вам хорошо известно, что даже безоружный халианин – противник очень опасный.
   – Это похуже, чем обстрел из пушек, – прорычал кто-то из угла.
   – Да, – подтвердил Ковач; в его голосе зазвучал металл. – Я хочу, чтобы это услышали все те десантники, которые бросаются собирать трофеи еще до того, как выполнена поставленная задача. Все меня поняли?
   Новички могли подумать, что это пустая угроза. Ветераны же знали хорьков не понаслышке и они прекрасно понимали, что опасность встречи с халианцем один на один переоценить невозможно.
   Ковач глубоко вздохнул и, обретя наконец полный контроль над своими эмоциями, продолжил брифинг.
   – По внешнему периметру также двойное заграждение и наблюдательные вышки.
   Изображения вышек на голограмме засверкали, как ниточки бриллиантов.
   – На большинстве вышек установлено автоматическое оружие, – бесстрастно сказал Ковач, – но есть и скорострельные плазменные пушки… – шесть бриллиантов выделились на фоне остальных, – …противовоздушной обороны. Там также находится пара ракетных батарей. Тяжелые противокорабельные ракеты.
   – Вот это да… – ошарашенно произнес капрал Додд и выругался. Сейчас он уже не прерывал командира; скорее, просто выразил общее мнение.
   Которое вполне совпадало с личным мнением самого капитана Ковача.
   – Сэр? – спросил сержант Атватер из третьего взвода, чернокожий уроженец Земли, которого вот-вот должны были отправить в офицерскую школу. – Какими силами мы располагаем для штурма укрепления?
   – Правильный вопрос, – похвалил Ковач. – "Мимолетная Кэролл Энн" и "Божья коровка Джонсон" приземлятся поближе к внешнему ограждению. На подавление восточного сектора отводится один-два-ноль секунд… – на голограмме высветились цели для ударов, – …западного – одна-две-три секунды. Каменс и Экланд полагают, что их роты ничуть не хуже нашей… – Ковач не смог удержаться от улыбки, вспомнив как они в кабинете адмирала Мэйна обсуждали детали предстоящей операции. – …так что надеюсь, они справятся.
   – Э-э, сэр? – еще раз подал голос Атватер, не отводя глаз от освещенного периметра концентрационного лагеря; – А где же будем мы?
   – "Бонни Паркер" опустится прямо на крышу административного корпуса, – спокойно сказал Ковач. Он не стал менять голограмму; все десантники и так ели глазами своего командира – даже командиры взводов, которые уже были посвящены в детали. – Вы – лучшие во Флоте, парни, лучшие из лучших.
   Десантники промолчали.
   – Да, лучшие, – продолжил Ковач после секундной паузы. – Командиры взводов дадут вам индивидуальные задания. Э-э… – Он посмотрел поверх голов. – Мне было приказано, э-хм… подчеркнуть, что высшее командование считает спасение пленных главной целью всей операции. – Он откашлялся. – Есть еще вопросы?
   – Так, значит, вы хотите живьем отдать нас в лапы хорьков? – потрясение сказал капрал Додд.
   Рядом с Доддом сидел сержант Брэдли – невысокий, плотный, с розовой лысиной, оставшейся на память о вражеской плазменной пушке.
   Он повернулся к Додду, и отчетливо произнес:
   – ЭТО ТЫ СКАЗАЛ?
   – Не-а, сержант, – прошептал Додд.
   Брэдли повернулся к командиру – на его лице читалась боль рыбака, у которого только что сорвалась с крючка огромная рыбина.
   – Кто-то еще…
   – Сэр? – Решительно произнес Атватер. Его рука приподнялась, однако вверх был направлен только указательный палец – компромисс между учтивостью и честью. – Есть ли хоть слабая надежда, что огневые позиции халиан будут подавлены до того, как мы окажемся в центре пекла?
   Ковач кивнул, но этим продемонстрировал лишь разумность вопроса, а не возможность положительного ответа.
   – Что до этого, – осторожно ответил он, – то есть мнение, что когда халиане увидят нас, опускающихся на их родную планету, первой их реакцией будет уничтожить всех своих рабов. Таким образом…
   Он помолчал, давая десантникам время обдумать услышанное. Если вся операция займет больше часа… Это будет последняя операция для всех здесь присутствующих. Возможно, что последний солдат будет убит всего лишь через несколько минут после десантирования.
   – Таким образом, – продолжил Ковач, – штурмовой корабль атакует позиции перед нашим прибытием, чтобы подготовить плацдарм. Мы – штурмовая группа – будем следовать с трехсекундным интервалом. Пока мы будем на поверхности, никаких иных сил Альянса возле планеты не ожидается.
   – Ну ничего себе… – не удержался кто-то от комментария.
   Командор Херэннис окаменел на месте, как будто хорьки заграбастали его прямо в крошечном кабинетике Ковача – малюсенькой комнате, отделенной от площадки стенами из пленки, прекрасно пропускавшими свет и звуки извне. Но не только гнев сковал военного секретаря самого Великого адмирала Форберри – он испытывал целую гамму эмоций.
   – А я говорю, – заявил Ковач, восседая на единственном стуле, – Херэннис отказался занять его, а два стоящих человека одновременно в комнатке просто не поместились бы, – что для этого мне нужен прямой приказ подчиняться именно вам.
   В руке он держал десантный нож лезвием вверх. Лезвие было столь тонким, что на нем просто нельзя было сфокусировать взгляд – как ни старайся.
   – Но вы же ЗНАЕТЕ, что я не в силах отдать подобный приказ! – задохнулся от негодования Херэннис.
   Ковач посмотрел снизу вверх на великолепный мундир штабного секретаря – все говорило о том, что он намного превосходит капитана в социальном, служебном и – без сомнения – интеллектуальном отношениях.
   – Да, командор, – мягко сказал офицер-десантник. – Догадываюсь. И теперь, если вас в самом деле беспокоит успех всего дела, я займусь поисками наиболее приемлемого пути для выполнения поставленной задачи.
   – Да, я… – пробормотал Херэннис и аж затрясся от гнева. – Вот он… это как раз тот голографический чип, о котором мы говорили.
   Голография была только частью возможностей обычного шлема-десантника; в них было впихнули столько датчиков и записывающих устройств, что командир после боя мог проследить за действиями каждого бойца, как-будто все время выглядывал из-за плеча.
   Но на безопасном расстоянии.
   Ковач бросил нож на складной столик, служивший одновременно клавиатурой компьютера. Взяв голографический чип у командора, он вставил его в проектор. Это устройство отличалось капризным норовом; пришлось немало повозиться, прежде чем в воздухе возле самой пленочной стены появилось изображение.
   – Так значит, вот этот парень? – задумчиво произнес Ковач. – Я вложу это в шлемы, прежде чем мы отправимся.
   Достопочтенный Томас Форберри был далеко не мальчиком. На вид ему было где-то между сорока и пятьюдесятью, а ведь это было несколько лет назад. Голубые глаза, пышущее здоровьем тело, темно-русые волосы с кудряшками.
   Но несмотря на кудряшки, лицо волевое и жесткое. Юный Томас не последовал за своим отцом во Флот, продолжая заниматься семейным бизнесом. Видимо, Форберри был достаточно богат, даже если не принимать во внимание возможности, предоставляемые адмиральской должностью для выгодного вложения капиталов.
   И помощи семейному бизнесу.
   – Да, за пять лет всякое могло… – начал было Ковач, понизив голос, ибо не мог решиться заговорить о том, что могли сделать с человеком пять лет рабства у таких нелюдей, как хорьки. Даже если ему и удалось выжить.
   – Да, он все понимает, – сказал Херэннис, но тут же спохватился. – Я все понимаю. Я, э-э… все понимаю… Знаю, вы можете подумать…
   Ковач жестом прервал мучительный поиск слов, призванных скрыть смущение.
   – Поймите, командор, – мягко сказал он. – Никто в моем подразделении не считает такую задачу чем-то из ряда вон выходящим. Если высшее руководство сочло ситуацию настолько деликатной, что дало команду нарушить положения руководящих документов – что же, значит у него были на то основания. Передайте своим друзьям, что беспокоиться не о чем.