Страница:
— Пусть так, — согласился старик, приподнимая котелок за толстый ободок. Несмотря на внешнее дружелюбие и безобидность, в нем чувствовалось какое-то напряжение. Он сделал жест в сторону своей хижины: — Не хотите ли заглянуть в мое жилище?
Кашел подошел поближе и был поражен: ничего подобного он своей жизни не видел. Основой для стен хижины служили окаменелые бедренные кости какого-то гигантского животного — каждая толщиной со ствол небольшого фруктового дерева. Ребра такого же непомерно большого размера образовывали крышу. Щели заботливо заткнуты морской травой, однако Кашел сильно сомневался, что в плохую погоду здесь будет уютно или хотя бы сухо. Ему и самому доводилось ночевать в каменном хлеву, сложенном без раствора, но там, по крайней мере, его окружали овцы — хранители тепла.
— Видите ли, я отшельник… хотя, может, это звучит претенциозно, — пробормотал старик. Видя нерешительность юноши, он поспешно забрался сам внутрь хижины, как бы желая доказать, что она вполне безопасна. — Когда-то давно я решил найти место, подобное этому, маленький пустынный островок. Для того чтобы заниматься наукой, медитировать и самоочищаться в полном одиночестве.
Он покачал головой и насмешливо хихикнул. В его смехе звучало горькое веселье и безумие.
— О, силы небесные! Я добился своего! Абсолютное одиночество… О, да!
Кашел опустился на корточки, чтоб получше рассмотреть хижину изнутри. Он чувствовал себя как-то неуютно. Возможно, это было просто беспокойство о Мелли… Потому что ведь старик и впрямь казался искреннимв своем дружелюбии. Конечно, выглядел он довольно странно, но, как подозревал юноша, не сильно отличался от его знакомой Теноктрис.
Кроме того, здесь нечего было опасаться. Если б Кашел захотел, он мог бы переломить отшельника пополам одной рукой (хотя трудно представить себе ситуацию, в которой ему бы захотелось так развлекаться).
Внутри, у стены, располагалась постель из морских водорослей и ветвей тамариска. У другой стены, напротив, покоился перевернутый чугунный горшок, чуть побольше того, что минуту назад булькал над костром. Рядом стоял деревянный сундук емкостью примерно в полбушеля. 65Крышка его была наискось приоткрыта. Внутренность сундука оказалась разделенной на отдельные секции, в каждой из которых находилось по пергаментному свитку. Пользовались ими, видно, так часто, что глянец с верхней кромки успел стереться. Несмотря на это, сразу бросалось в глаза, что хозяин бережно и любовно хранит свое сокровище. За исключением книгохранилища и чугунных горшков, в хижине не было ни единого рукотворного предмета: ни ножика, ни лампы, ни клочка материи. Набедренную повязку старик, очевидно, изготовил самостоятельно (и весьма неумело) из волокнистой коры все того же тамариска.
Юноша оставил свой посох снаружи, прислонив его к передней стене хижины. Окинув критическим взглядом вход, он опустился на колени и бочком протиснулся внутрь жилища. Входной проем был достаточно высокий, но непомерно узкий, чтоб такой богатырь, как Кашел, мог нормально пройти в него. Он еще раз осмотрелся в надежде увидеть нечто, чего прежде не заметил.
— Так вы питаетесь козами? — спросил юноша, хотя вокруг не было видно ни костей, ни следов крови. И, самое главное, ни малейшего мясного запаха — а уж его-то не спрячешь!
— Я вегетарианец, — пояснил отшельник. — Я… у меня и в мыслях нет читать вам проповедь, добрый господин. Пожалуйста, не примите мои слова за порицание той философии, которой вы, возможно, придерживаетесь. Но я считаю: неправильно отнимать жизнь у другого существа, чтоб поддержать собственную.
Он улыбнулся в смущении.
— Видите ли, это являлось частью обряда очищения. Я живу дарами моря: течения выбрасывают на берег множество различных водорослей, причем с той же регулярностью, с какой солнце восходит на востоке. Мне нравится думать, что сама природа помогает тем, кто стремится жить с ней в гармонии.
— А-а, — тихо протянул изумленный Кашел. Он снова огляделся и невольно подумал: а как старику удалось притащить сюда эти неподъемные окаменелые кости? — Мне трудно… Хочу сказать: я и сам не роскошествую, но чтобы так…
Отшельник скромно улыбнулся.
— Я привык обходиться без этого, — сказал он, — еда и то, что люди называют «удобствами»… Взамен у меня мои занятия.
Он кивнул в сторону книг, возле которых сидел Кашел.
— Я достиг многих целей, ради которых явился сюда, — продолжал старик. — Однако, скажу честно, все это время я страдаю от одиночества. Боюсь, чрезмерного одиночества.
Юноша услышал неподдельное отчаяние в голосе отшельника.
— И как долго вы здесь живете, господин? — спросил он.
Они так и не познакомились. Более того, Кашел колебался: а что ответить, если старик вдруг спросит его имя. Именно поэтому он и сам незадал подобного вопроса старику. Ведь, произнося чье-то имя — истинное имя, получаешь над ним власть.
Как бы юноша хотел, чтобы фея была с ним рядом! Ему не хватало Мелли даже больше, чем он мог подозревать заранее. Но особо он нуждался в ее совете… Уж она-то разобралась бы во всем и объяснила, что за давление ощущал юноша.
— Очень давно, — ответил отшельник; голос его дрогнул, он через силу улыбнулся. — Не могу даже сказать точно. Вначале время меня не интересовало, а затем… Боюсь, что я потерял счет времени.
Кашелу доводилось слышать плач вдовы на могиле ее единственного ребенка. Но в словах старика звучало еще больше грусти и одиночества.
— Знаете… — произнес Кашел и сам устыдился — не слишком ли он подозрителен? — Подруга, которую я ищу… ведь большинство людей ее не видят.
Отшельник улыбнулся в ответ на невысказанный вопрос.
— Вас удивляет, почему я отличаюсь от них? — сказал он. — Поверьте, добрый господин, было бы куда удивительнее, если б я не видел ее, в то время как вы видите. Я ведь потратил всю свою жизнь, чтоб научиться подобным вещам, а вы?..
Кашел принужденно рассмеялся.
— Я изучал овец, — признался он. — Учился ремеслу дровосека и кое-чему еще. Но я даже не умею читать… хотя у меня есть друг, который большой мастак в этом.
Он покраснел, осознав, как глупо хвастаться подобными вещами.
— Не могу объяснить, как это получается, что я вижу Мелли, — добавил юноша. — Просто вижу, и все.
Он посмотрел старику прямо в глаза и сказал:
— Среди моих знакомых есть одна почтенная женщина — волшебница. Полагаю, вы тоже из них?
— Скорее, философ, — улыбнулся старик. — Однако надо признать: существует точка, в которой все знания сходятся воедино.
Кашел почувствовал, что давление возросло. Толстые окаменелые стены выглядели странно нематериальными, а мир снаружи — песок, кусты тамариска — будто просачивался сквозь них втискивался внутрь и давил на юношу. Даже воздух, казалось, загустел, изменяя солнечный свет.
— Мне надо искать Мелли, — внезапно охрипшим голосом произнес Кашел. У него было такое ощущение, словно его похоронили заживо. Двигался он с трудом, будто под толщей мокрого песка.
— Пожалуйста, выпейте чаю, и я уверен: вы снова увидите свою подругу, — сказал старик, склоняясь к Кашелу со своим котелком. Жидкость, очевидно приготовленная из морских водорослей, имела острый, но приятный запах. Хотя, конечно же, это был не чай.
— Прошу вас, добрый господин, — настаивал отшельник — Я так долго был один. Выпейте со мной!
Старик поднес котелок к собственным губам и отхлебнул темную жидкость. Проглотил, не отрывая взгляда от юноши. Тот начал с трудом подниматься, чувствуя на своих плечах тяжесть всего мира.
— Пожалуйста… — молил отшельник.
Голубой свет. Крошечная искра голубого света, яркая тень, просочившаяся сквозь чугунные стенки перевернутого горшка.
Мелли!
Кашел схватил горшок и с грохотом швырнул его. Одним прыжком фея вскочила на его обнаженную руку и заплясала от радости.
Глиняный горшок валялся тут же на земле; отшельник отпрянул и съежился. Юноша стоял, прижимаясь плечами к стенам, к крыше хижины.
— Пожалуйста…
Подняв наконец руки, Кашел взревел. Голубое свечение охватило его. Окаменелые стены светились, как пушок на стебле чертополоха, как паутинка на ветру… Раскидав руки в разные стороны, юноша раздвигал стены, а вместе с ними и границы мира, который держал его в плену. Ветер и солнечный свет, блестящие листья тамариска обрели четкость и реальность, и Кашел издал победный крик.
По мере того как голубое свечение меркло, поглощалось чернотой беспамятства, откуда-то, из сумеречного мира доносились слова: …такой одинокий.
Он лежал на земле, погруженный в полную тьму, лишь несколько звезд светило с лилового небосвода. Кашел расслышал веселую болтовню горцев, спускавшихся по склону оврага, — они направлялись в его сторону. Юноша приподнял голову.
— Может, попросить их помочь? — раздался голосок Мелли — Ты, наверное, ужасно устал, Кашел. Даже ты.
Трое горцев спускались по извилистой тропке. Двигались они легко и ловко, несмотря на то, что каждый нес на плечах по козе весом примерно в половину своего собственного.
Увидев лежащего Кашела, они замерли в удивлении и еще быстрее зачирикали, как птенцы в гнезде, увидевшие приближающуюся мать.
— Нет, я сам… — произнес юноша, перевернувшись и утвердившись на ладонях. Окружающий мир колебался, как занавеска на сквозняке. Еще никогда Кашелу не приходилось чувствовать себя таким слабым. Что же произошло?
— Не надо, Кашел… — попросила фея.
— Я могу,— пробормотал юноша. Все его чувства замкнулись на руках, упирающихся в песчаную почву. Он не раздумывал, просто знал: жить незачем, если он сейчас не поднимется. Кашел не станет здесь валяться, как загнанная лошадь!
— Могу! — и, оттолкнувшись, он встал на колени, а затем, продолжая движение, и на ноги. Покачиваясь, он возвышался над изумленными горцами.
Мир снова обрел свою незыблемость, и ноги Кашела твердо стояли на земле. Он рассмеялся с облегчением. Вокруг него без умолку трещали горцы, напоминая стаю птиц. Мелли весело Щебетала, теребя его ухо.
— Ты такой сильный, Кашел, — приговаривала она. — Ведь горшок был металлический!
Хижина пропала без следа. Не веря своим глазам, юноша обернулся: может, она осталась за спиной?
Ничуть не бывало. Наклонившись, в неверном лунном свете Кашел мог разглядеть многочисленные собственные следы, но ни великанских костей, ни кострища… ведь они же не моглиисчезнуть!
И тем не менее исчезли.
— Я что, спал? — спросил юноша, то ли сам себя, то ли фею на плече. — Там был старик, философ…
Горцы придвинулись, дружески прикасались к Кашелу, легонько подталкивая его к берегу. Козы у них на плечах все еще были теплыми.
Юноша распрямил плечи, повел руками. Мускулы болели, но тело двигалось нормально. И он пошел, поддерживаемый маленькими человечками, радуясь их компании и возвращению Мелли.
— Мне снилось, я разрушил его хижину, — пробормотал Кашел. На берегу поблескивали огни; горизонт на западе алел, на его фоне вырисовывался неуклюжий силуэт «Золотого Дракона». — Не верю, чтоб я это сделал…
— Если б ты что-нибудь съел или выпил, Кашел, — послышался голос Мелли, — мы могли бы остаться там навсегда.
Горцы направились к группе соплеменников, которые уже жарили на костре свою добычу, даже не потрудившись очистить ее от шкуры. Горящая шерсть издавала зловоние, которое ничуть не смущало кулинаров. От костра, расположенного с подветренной стороны, поднялись Джен и Фраза, согнулись в приветственном поклоне.
— Он был просто одинокий старик, — проговорил Кашел.
И посмотрел на Мелли. Во взгляде феи читалось удивление и замешательство.
13
Кашел подошел поближе и был поражен: ничего подобного он своей жизни не видел. Основой для стен хижины служили окаменелые бедренные кости какого-то гигантского животного — каждая толщиной со ствол небольшого фруктового дерева. Ребра такого же непомерно большого размера образовывали крышу. Щели заботливо заткнуты морской травой, однако Кашел сильно сомневался, что в плохую погоду здесь будет уютно или хотя бы сухо. Ему и самому доводилось ночевать в каменном хлеву, сложенном без раствора, но там, по крайней мере, его окружали овцы — хранители тепла.
— Видите ли, я отшельник… хотя, может, это звучит претенциозно, — пробормотал старик. Видя нерешительность юноши, он поспешно забрался сам внутрь хижины, как бы желая доказать, что она вполне безопасна. — Когда-то давно я решил найти место, подобное этому, маленький пустынный островок. Для того чтобы заниматься наукой, медитировать и самоочищаться в полном одиночестве.
Он покачал головой и насмешливо хихикнул. В его смехе звучало горькое веселье и безумие.
— О, силы небесные! Я добился своего! Абсолютное одиночество… О, да!
Кашел опустился на корточки, чтоб получше рассмотреть хижину изнутри. Он чувствовал себя как-то неуютно. Возможно, это было просто беспокойство о Мелли… Потому что ведь старик и впрямь казался искреннимв своем дружелюбии. Конечно, выглядел он довольно странно, но, как подозревал юноша, не сильно отличался от его знакомой Теноктрис.
Кроме того, здесь нечего было опасаться. Если б Кашел захотел, он мог бы переломить отшельника пополам одной рукой (хотя трудно представить себе ситуацию, в которой ему бы захотелось так развлекаться).
Внутри, у стены, располагалась постель из морских водорослей и ветвей тамариска. У другой стены, напротив, покоился перевернутый чугунный горшок, чуть побольше того, что минуту назад булькал над костром. Рядом стоял деревянный сундук емкостью примерно в полбушеля. 65Крышка его была наискось приоткрыта. Внутренность сундука оказалась разделенной на отдельные секции, в каждой из которых находилось по пергаментному свитку. Пользовались ими, видно, так часто, что глянец с верхней кромки успел стереться. Несмотря на это, сразу бросалось в глаза, что хозяин бережно и любовно хранит свое сокровище. За исключением книгохранилища и чугунных горшков, в хижине не было ни единого рукотворного предмета: ни ножика, ни лампы, ни клочка материи. Набедренную повязку старик, очевидно, изготовил самостоятельно (и весьма неумело) из волокнистой коры все того же тамариска.
Юноша оставил свой посох снаружи, прислонив его к передней стене хижины. Окинув критическим взглядом вход, он опустился на колени и бочком протиснулся внутрь жилища. Входной проем был достаточно высокий, но непомерно узкий, чтоб такой богатырь, как Кашел, мог нормально пройти в него. Он еще раз осмотрелся в надежде увидеть нечто, чего прежде не заметил.
— Так вы питаетесь козами? — спросил юноша, хотя вокруг не было видно ни костей, ни следов крови. И, самое главное, ни малейшего мясного запаха — а уж его-то не спрячешь!
— Я вегетарианец, — пояснил отшельник. — Я… у меня и в мыслях нет читать вам проповедь, добрый господин. Пожалуйста, не примите мои слова за порицание той философии, которой вы, возможно, придерживаетесь. Но я считаю: неправильно отнимать жизнь у другого существа, чтоб поддержать собственную.
Он улыбнулся в смущении.
— Видите ли, это являлось частью обряда очищения. Я живу дарами моря: течения выбрасывают на берег множество различных водорослей, причем с той же регулярностью, с какой солнце восходит на востоке. Мне нравится думать, что сама природа помогает тем, кто стремится жить с ней в гармонии.
— А-а, — тихо протянул изумленный Кашел. Он снова огляделся и невольно подумал: а как старику удалось притащить сюда эти неподъемные окаменелые кости? — Мне трудно… Хочу сказать: я и сам не роскошествую, но чтобы так…
Отшельник скромно улыбнулся.
— Я привык обходиться без этого, — сказал он, — еда и то, что люди называют «удобствами»… Взамен у меня мои занятия.
Он кивнул в сторону книг, возле которых сидел Кашел.
— Я достиг многих целей, ради которых явился сюда, — продолжал старик. — Однако, скажу честно, все это время я страдаю от одиночества. Боюсь, чрезмерного одиночества.
Юноша услышал неподдельное отчаяние в голосе отшельника.
— И как долго вы здесь живете, господин? — спросил он.
Они так и не познакомились. Более того, Кашел колебался: а что ответить, если старик вдруг спросит его имя. Именно поэтому он и сам незадал подобного вопроса старику. Ведь, произнося чье-то имя — истинное имя, получаешь над ним власть.
Как бы юноша хотел, чтобы фея была с ним рядом! Ему не хватало Мелли даже больше, чем он мог подозревать заранее. Но особо он нуждался в ее совете… Уж она-то разобралась бы во всем и объяснила, что за давление ощущал юноша.
— Очень давно, — ответил отшельник; голос его дрогнул, он через силу улыбнулся. — Не могу даже сказать точно. Вначале время меня не интересовало, а затем… Боюсь, что я потерял счет времени.
Кашелу доводилось слышать плач вдовы на могиле ее единственного ребенка. Но в словах старика звучало еще больше грусти и одиночества.
— Знаете… — произнес Кашел и сам устыдился — не слишком ли он подозрителен? — Подруга, которую я ищу… ведь большинство людей ее не видят.
Отшельник улыбнулся в ответ на невысказанный вопрос.
— Вас удивляет, почему я отличаюсь от них? — сказал он. — Поверьте, добрый господин, было бы куда удивительнее, если б я не видел ее, в то время как вы видите. Я ведь потратил всю свою жизнь, чтоб научиться подобным вещам, а вы?..
Кашел принужденно рассмеялся.
— Я изучал овец, — признался он. — Учился ремеслу дровосека и кое-чему еще. Но я даже не умею читать… хотя у меня есть друг, который большой мастак в этом.
Он покраснел, осознав, как глупо хвастаться подобными вещами.
— Не могу объяснить, как это получается, что я вижу Мелли, — добавил юноша. — Просто вижу, и все.
Он посмотрел старику прямо в глаза и сказал:
— Среди моих знакомых есть одна почтенная женщина — волшебница. Полагаю, вы тоже из них?
— Скорее, философ, — улыбнулся старик. — Однако надо признать: существует точка, в которой все знания сходятся воедино.
Кашел почувствовал, что давление возросло. Толстые окаменелые стены выглядели странно нематериальными, а мир снаружи — песок, кусты тамариска — будто просачивался сквозь них втискивался внутрь и давил на юношу. Даже воздух, казалось, загустел, изменяя солнечный свет.
— Мне надо искать Мелли, — внезапно охрипшим голосом произнес Кашел. У него было такое ощущение, словно его похоронили заживо. Двигался он с трудом, будто под толщей мокрого песка.
— Пожалуйста, выпейте чаю, и я уверен: вы снова увидите свою подругу, — сказал старик, склоняясь к Кашелу со своим котелком. Жидкость, очевидно приготовленная из морских водорослей, имела острый, но приятный запах. Хотя, конечно же, это был не чай.
— Прошу вас, добрый господин, — настаивал отшельник — Я так долго был один. Выпейте со мной!
Старик поднес котелок к собственным губам и отхлебнул темную жидкость. Проглотил, не отрывая взгляда от юноши. Тот начал с трудом подниматься, чувствуя на своих плечах тяжесть всего мира.
— Пожалуйста… — молил отшельник.
Голубой свет. Крошечная искра голубого света, яркая тень, просочившаяся сквозь чугунные стенки перевернутого горшка.
Мелли!
Кашел схватил горшок и с грохотом швырнул его. Одним прыжком фея вскочила на его обнаженную руку и заплясала от радости.
Глиняный горшок валялся тут же на земле; отшельник отпрянул и съежился. Юноша стоял, прижимаясь плечами к стенам, к крыше хижины.
— Пожалуйста…
Подняв наконец руки, Кашел взревел. Голубое свечение охватило его. Окаменелые стены светились, как пушок на стебле чертополоха, как паутинка на ветру… Раскидав руки в разные стороны, юноша раздвигал стены, а вместе с ними и границы мира, который держал его в плену. Ветер и солнечный свет, блестящие листья тамариска обрели четкость и реальность, и Кашел издал победный крик.
По мере того как голубое свечение меркло, поглощалось чернотой беспамятства, откуда-то, из сумеречного мира доносились слова: …такой одинокий.
Он лежал на земле, погруженный в полную тьму, лишь несколько звезд светило с лилового небосвода. Кашел расслышал веселую болтовню горцев, спускавшихся по склону оврага, — они направлялись в его сторону. Юноша приподнял голову.
— Может, попросить их помочь? — раздался голосок Мелли — Ты, наверное, ужасно устал, Кашел. Даже ты.
Трое горцев спускались по извилистой тропке. Двигались они легко и ловко, несмотря на то, что каждый нес на плечах по козе весом примерно в половину своего собственного.
Увидев лежащего Кашела, они замерли в удивлении и еще быстрее зачирикали, как птенцы в гнезде, увидевшие приближающуюся мать.
— Нет, я сам… — произнес юноша, перевернувшись и утвердившись на ладонях. Окружающий мир колебался, как занавеска на сквозняке. Еще никогда Кашелу не приходилось чувствовать себя таким слабым. Что же произошло?
— Не надо, Кашел… — попросила фея.
— Я могу,— пробормотал юноша. Все его чувства замкнулись на руках, упирающихся в песчаную почву. Он не раздумывал, просто знал: жить незачем, если он сейчас не поднимется. Кашел не станет здесь валяться, как загнанная лошадь!
— Могу! — и, оттолкнувшись, он встал на колени, а затем, продолжая движение, и на ноги. Покачиваясь, он возвышался над изумленными горцами.
Мир снова обрел свою незыблемость, и ноги Кашела твердо стояли на земле. Он рассмеялся с облегчением. Вокруг него без умолку трещали горцы, напоминая стаю птиц. Мелли весело Щебетала, теребя его ухо.
— Ты такой сильный, Кашел, — приговаривала она. — Ведь горшок был металлический!
Хижина пропала без следа. Не веря своим глазам, юноша обернулся: может, она осталась за спиной?
Ничуть не бывало. Наклонившись, в неверном лунном свете Кашел мог разглядеть многочисленные собственные следы, но ни великанских костей, ни кострища… ведь они же не моглиисчезнуть!
И тем не менее исчезли.
— Я что, спал? — спросил юноша, то ли сам себя, то ли фею на плече. — Там был старик, философ…
Горцы придвинулись, дружески прикасались к Кашелу, легонько подталкивая его к берегу. Козы у них на плечах все еще были теплыми.
Юноша распрямил плечи, повел руками. Мускулы болели, но тело двигалось нормально. И он пошел, поддерживаемый маленькими человечками, радуясь их компании и возвращению Мелли.
— Мне снилось, я разрушил его хижину, — пробормотал Кашел. На берегу поблескивали огни; горизонт на западе алел, на его фоне вырисовывался неуклюжий силуэт «Золотого Дракона». — Не верю, чтоб я это сделал…
— Если б ты что-нибудь съел или выпил, Кашел, — послышался голос Мелли, — мы могли бы остаться там навсегда.
Горцы направились к группе соплеменников, которые уже жарили на костре свою добычу, даже не потрудившись очистить ее от шкуры. Горящая шерсть издавала зловоние, которое ничуть не смущало кулинаров. От костра, расположенного с подветренной стороны, поднялись Джен и Фраза, согнулись в приветственном поклоне.
— Он был просто одинокий старик, — проговорил Кашел.
И посмотрел на Мелли. Во взгляде феи читалось удивление и замешательство.
13
— Мы заплатим портовую пошлину в Эрдине! — проревел Аран, капитан двухмачтового торгового судна. Гаррик даже не представлял, что можно так громко кричать без помощи мегафона. — Идите изображайте из себя военно-морское ведомство перед теми, у кого есть лишнее время!
— У них на борту колдун, — сказала Теноктрис Гаррику и Лиане, стоявшим рядом с ней на подветренной стороне «купца». 66Легкая усмешка мелькнула у нее на губах: — По крайней мере, он себя так называет.
Вот офицер на носу однорядного военного корабля — тот использовалмегафон.
— Лечь в дрейф, — прогремел он, — или мы отправим вас на дно, где вы сможете потренировать свое остроумие на рыбах!
— Это королевское судно из Орнифала, — спокойно сообщила Лиана. Руки ее свободно, неподвижно лежали на поручнях. — Видите орла на вымпеле? Если б они были сандракканцы, то место орла красовалась бы лошадиная голова.
— Фу ты! — проворчал Аран. — Первый раз в этом году поймали ветер, который бы без единого оверштага 67доставил нас прямо в русло Эрда, и какой-то ублюдок-аристократишка решает нас остановить. Не удивлюсь, если он нас продержит, пока прилив сменится.
Он недовольно посмотрел на команду, ожидавшую капитанского решения, и махнул рукой:
— Давайте, спускайте парус! Раз этот чугунноголовый болван настаивает!
Гаррик рассматривал военный корабль, следовавший параллельным курсом на расстоянии пятидесяти ярдов. Двадцать пять весел, которые были ему видны, двигались с ритмичностью сороконожки — вроде совсем небыстро, хотя юноша не сомневался, что бронзовый выступ на носу корабля без труда пропорет борт их судна.
— Что королевский корабль делает здесь? — спросил Гаррик. — Разве граф Сандракканский не является врагом короля?
— Войну никто не объявлял, — ответила Лиана — хотя действительно графа Сандракканского можно назвать злейшим врагом короля. Хуже, наверное, только королева.
Юноша поднял на нее удивленный взгляд, надеясь увидеть улыбку. Однако Лиана не шутила. Лицо ее ничего не выражало, кроме вежливого интереса, зато под этой маской мускулы затвердели, как у мраморной статуи.
На мачте прогрохотал рангоут. Матросы, собирая в пригоршни полотнище паруса, сворачивали его и проклинали свежий бриз. Он дул прямо в сторону их цели — Эрдина и был достаточно силен, чтоб надувать парус даже в таком положении. Сандракканские моряки верили, что в таком пузатом, вздутом парусе ветер держится так же надежно, как вода в ведре. В то же время хафтские моряки, среди которых вырос Гаррик, имели привычку клясться парусом, плоским, как доска.
— Судя по наличию колдуна на борту судна, — со своей обычной объективностью продолжала Теноктрис, — можно предположить, что они ищут именно нас. Вернее сказать, вашего отца Лиана.
Двое матросов буквально повисли на фоке. 68Передоверить эту работу гравитации они не могли, так как мачта была наклонной, на манер бушприта. Соответственно, рей выносился за нос судна. Необходимость подобной меры, довольно неудобной, вытекала как раз из-за чрезмерно надутого фока. Хотя Гаррик готов был признать, что использование системы рычагов позволяло пузатому «купцу» исключительно быстро менять курс.
— Король разыскивает нас? — удивилась Лиана.
— Ну если это действительно королевский корабль, — пожала плечами старая колдунья, — то, очевидно, да.
Лиана сморщилась так, будто съела целиком лимон.
— Буду удивлена, если выяснится, что мой отец работал на короля, — произнесла она.
— Думаю, там не столь примитивная расстановка сил и партий больше, чем две, — возразила Теноктрис. — Хотя боюсь, если проследить каждую из цепочек до конца, то мы увидим, что все они ведут к одному и тому же лицу.
— Ты имеешь в виду Клобука? — спросил Гаррик, не отрывая взгляда от военного корабля. Сейчас там работало всего несколько гребцов на носу и корме.
— Нет, — ответила колдунья, — хотя он был бы рад занять это место. Я имею в виду Малкара.
Гребцы сидели на двух скамьях, между которыми оставался проход — такой узкий, что матросы могли пройти только по очереди, да и то бочком. По центру киля виднелся след мачты, хотя в настоящий момент мачта вместе с рангоутным деревом отсутствовали. Очевидно, их оставили на берегу, предполагая идти исключительно на веслах. Малый парус был свернут вокруг гика 69, выступавшего над тараном.
Единственный рулевой на узкой корме управлял спаренными рулевыми веслами. Помимо него в команду входили два офицера в поясах: один — на носу корабля, а второй сидел рядом с рулевым, держа меж ног барабан. По-видимому, когда надо было управиться с парусом, гребцы вставали со своих скамей.
«Купец» сбросил ход и остановился, покачиваясь на волнах. Из-за того что корпус был коротким, а корма выше носа, судно начало медленно поворачиваться против часовой стрелки. Это усложнило задачу капитану военного корабля, намеревавшегося остановиться борт о борт.
— Бросьте нам конец, — крикнул он. Поскольку капитан Аран проигнорировал его просьбу, он прорычал: — Бросай конец, или Сестра меня забери, если я не снесу тебе поручни своим дреком! 70
— Вояки! — проворчал Аран, но направился к поручням, у которых стоял Гаррик с женщинами, и поднял бухту дюймового троса. Он бросил трос боковым движением, так что бухта разматывалась, пока тот летел в воздухе. Капитан военного корабля поймал конец с не меньшей ловкостью и накинул его на кнехты, привязывая к себе «купца», в то время как гребцы окончательно сблизили суда.
Гаррику было слышно жалобное блеяние овец в трюме. Вообще-то, они вели себя достаточно спокойно во время плавания. Но нынешняя килевая качка могла вывести из себя даже закаленных моряков. Юноша подумал было спуститься вниз, но он мало чем мог помочь своим подопечным. К тому же в трюме, даже при открытом люке, царили тьма и теснота. Стоило ли подвергать себя таким испытаниям без особой нужды?
На военном корабле помимо команды присутствовало еще три человека. Военный офицер, остановивший их судно, носил блестящий шлем и медную кирасу, имитировавшую мускулатуру полубога. Должно быть, его слуга полировал доспехи каждое утро, чтобы сохранять такой исключительный блеск, невзирая на соленый морской воздух.
Второй солдат был одет в железный шлем и кольчугу. Выглядел он мрачным, что вполне понятно: не больно-то удобно париться в тяжелой кольчуге на солнцепеке. К тому же парень, несомненно, понимал: случись ему свалиться в воду, такое обмундирование не оставит ему никакого шанса.
Оба мужчины были при мечах. Солдат вдобавок сжимал руке копье. Правда, толку от этого оружия было немного. Восьмерка матросов из команды Арана легко бы отправила их обоих за борт, если уж дело дошло бы до того. Бронзовый таран — вот что обеспечивало кораблю весомое преимущество.
Борта обоих судов соприкоснулись: правый борт «купца» с левым военного корабля. Они оказались ощутимо различной высоты. Даже в районе носа арановский корабль был на три фута выше своего соседа. Офицер недовольно поморщился, но тем не менее умудрился вместе со своим подчиненным самостоятельно вскарабкаться на палубу, без помощи не слишком дружелюбных хозяев. Наверное, они немало практиковались в недавнем прошлом.
Гаррик, не отрываясь, смотрел на третьего члена прибывшей компании — тощего старика в явно нездешней одежде. Вместо привычной туники на нем была зашпиленная у ворота накидка из множества шкурок различных зверей и птиц. В руках он держал резной посох из какой-то темной, почти черной, древесины.
Перебравшись через перила торгового судна этот диковинный человек тут же принялся прыгать на одной ноге, что-то сердито бормоча и указывая на небо. Посох его был снабжен набалдашником с одной стороны и острием — с другой.
— Позер, — пренебрежительно бросила Теноктрис. — Что за времена! Ведь он обладает такими силами, о которых и не мечтал. И при этом остается третьесортным шаманом с понятиями, сохранившимися с той поры, когда промышлял поисками утерянных брошей и продажей приворотных зелий в своей захудалой деревушке.
Когда военный корабль остановил их судно, Гаррик сбегал за оружием, но он пока не стал натягивать свой лук. Да и меч остался лежать в промасленной ткани, в которой он хранился во время путешествия. Юноша ощущал напряжение. Он знал: взявшись за рукоятку меча, мог легко передоверить решение проблемы королю Карусу, но сомневался в правильности такого пути. Окружающие могли его неправильно понять. Кроме того, его останавливали овцы, блеющие в трюме, — как ни крути, а они на его ответственности.
— Наздир, — прорычал офицер, — кончай прыгать и приступай к делу!
Колдун вздернул подбородок в попытке принять величественный вид. Обвислые усы на его физиономии были совсем седые, хотя жидкие волосы на голове сохраняли естественный темный цвет.
— Ты ничего не понимаешь в моем искусстве, — посетовал старик.
— Зато я понимаю, что чем скорее мы разыщем Бенлоу, тем скорее покинем эту чертову скалу, где можно изжариться в сухую погоду, — парировал офицер. — Так что, давай работай.
— А такжезавязывай гадать: что настигнет нас раньше — шторм или пара сотен сандракканских головорезов, — добавил солдат, глядя на колдуна так, будто прикидывая: куда лучше воткнуть копье, если тот отмахнется от их требований. Возможно положение морского корабля вдали от герцогской территории было не так плачевно, как следовало из слов солдата, но уж, очевидно, достаточно тяжело, чтоб испортить отношения во время их поисковой экспедиции.
— Так вы не инспектора герцогской таможни? — спросил капитан Аран. Оценив наконец ситуацию, он пришел в ярость. О коротких темных волосах капитана ничего нельзя было сказать, зато густая, кустистая борода так и топорщилась от гнева. — Так кто же вы тогда, чертовы крысы?
— Мы — представители нашего короля, — холодно отрезал офицер. — Разыскиваем человека по имени Бенлоу бор-Берлиман. И я скажу тебе, дружище: если этот тип скрывается на вашем корабле, то вы сможете избежать большой беды, — чтобы не сказать больше, если немедленно выдадите его нам!
Лиана слегка выпрямилась, губы ее изгибались в презрительной усмешке. Гаррик еще раз поразился, насколько четко проступает ее благородное происхождение. Странно, как другие этого не видели… Впрочем, люди видят и слышат лишь то, к чему готовы. А никому и в голову не приходило, что молодая аристократка будет вместе с овцами путешествовать из Каркозы в Эрдин на борту грузового судна.
— Все пассажиры перед вами, — проворчал Аран. — И насколько я знаю, среди них нет человека с таким именем. Впрочем, если найдете своего Бенлоу, забирайте его к чертовой матери. И сами поскорее убирайтесь, не мешайте честному человеку заниматься делом!
— Покажите мне свои ладони, — потребовал офицер, прикасаясь к плечу капитана. — И вы двое тоже, — указал он на двух матросов среднего возраста, все еще возившихся с парусом. Никто из этих мужчин не обнаруживал сходства с Бенлоу, если не считать их возраста. Остальные и вовсе были слишком молоды.
Исключение составлял рулевой, но даже самый подозрительный полицейский не заподозрил бы в нем разыскиваемого аристократа — мужчина был темнокожий, со всклоченными черными волосами и к тому же лишенный за какие-то грехи языка.
Офицер осмотрел подставленные ладони — за долгие годы весла и канаты оставили на всех непроходящие мозоли, характерный признак их профессии. Ни один аристократ не смог бы выдать себя за моряка при такой проверке.
— Ну, — издевательски сказал Аран, — может, вам еще мой зад показать? Или я могу поднимать парус, помолившись о приливе?
— Не так скоро, — огрызнулся офицер. Он оглянулся в поисках колдуна. Тот сидел на корточках по другую сторону от мачты в окружении моряков, с интересом наблюдавших за стариком. Кончиком своего посоха Наздир нарисовал на палубе шестиконечную звезду.
Капитан военного корабля ослабил трос, чтоб суда не бились бортами при качке. Четверо гребцов время от времени лениво ударяли веслами для сохранения диспозиции.
Офицер бросил недовольный взгляд на Гаррика.
— Эй парень, а что это у тебя там такое? — указал он на промасленный сверток. — Похоже на меч.
— Как есть меч, — сознательно усиливая деревенский акцент, ответил Гаррик. — А также — лук, если ты такой слепой придурок, что сам не видишь. А еще у меня внизу пятьдесят овец, которых я должен доставить мастеру Хакару ор-Мулину в Сандраккан.
Юноша отвернулся и сплюнул через борт. Попутный ветер отнес плевок в сторону военного корабля, где он и шлепнулся в воду. Такое вызывающее неуважение являлось типичной реакцией односельчан Гаррика на представителей власти, в данном случае оно позволяло отлично замаскировать страх юноши.
— Впрочем, не думаю, чтоб кого-нибудь из моих овечек звали Бенлоу, — продолжал он. — Хотя можешь спросить их сам.
Капитан Аран гоготнул и хлопнул офицера по спине.
— Точно, давай, солдатская твоя душа! — поддержал он шутку. — Глядишь, отыщешь себе пару-тройку новобранцев… Бе-е-е! Бе-е-е!
Офицер вспыхнул, но сдержался. Он не сомневался, что, начнись потасовка, он окажется в проигравших, даже если им и удастся вывести из строя несколько местных матросов. Его подчиненный тоже весело ухмылялся, но, поймав взгляд начальника, тут же посерьезнел.
Тем временем колдун поднялся и шаркая ногами, пустился в вокруг гексаграммы. Гаррик отошел на несколько шагов, чтоб лучше видеть происходящее. Взгляды всех присутствующих на борту были прикованы к Наздиру.
— У них на борту колдун, — сказала Теноктрис Гаррику и Лиане, стоявшим рядом с ней на подветренной стороне «купца». 66Легкая усмешка мелькнула у нее на губах: — По крайней мере, он себя так называет.
Вот офицер на носу однорядного военного корабля — тот использовалмегафон.
— Лечь в дрейф, — прогремел он, — или мы отправим вас на дно, где вы сможете потренировать свое остроумие на рыбах!
— Это королевское судно из Орнифала, — спокойно сообщила Лиана. Руки ее свободно, неподвижно лежали на поручнях. — Видите орла на вымпеле? Если б они были сандракканцы, то место орла красовалась бы лошадиная голова.
— Фу ты! — проворчал Аран. — Первый раз в этом году поймали ветер, который бы без единого оверштага 67доставил нас прямо в русло Эрда, и какой-то ублюдок-аристократишка решает нас остановить. Не удивлюсь, если он нас продержит, пока прилив сменится.
Он недовольно посмотрел на команду, ожидавшую капитанского решения, и махнул рукой:
— Давайте, спускайте парус! Раз этот чугунноголовый болван настаивает!
Гаррик рассматривал военный корабль, следовавший параллельным курсом на расстоянии пятидесяти ярдов. Двадцать пять весел, которые были ему видны, двигались с ритмичностью сороконожки — вроде совсем небыстро, хотя юноша не сомневался, что бронзовый выступ на носу корабля без труда пропорет борт их судна.
— Что королевский корабль делает здесь? — спросил Гаррик. — Разве граф Сандракканский не является врагом короля?
— Войну никто не объявлял, — ответила Лиана — хотя действительно графа Сандракканского можно назвать злейшим врагом короля. Хуже, наверное, только королева.
Юноша поднял на нее удивленный взгляд, надеясь увидеть улыбку. Однако Лиана не шутила. Лицо ее ничего не выражало, кроме вежливого интереса, зато под этой маской мускулы затвердели, как у мраморной статуи.
На мачте прогрохотал рангоут. Матросы, собирая в пригоршни полотнище паруса, сворачивали его и проклинали свежий бриз. Он дул прямо в сторону их цели — Эрдина и был достаточно силен, чтоб надувать парус даже в таком положении. Сандракканские моряки верили, что в таком пузатом, вздутом парусе ветер держится так же надежно, как вода в ведре. В то же время хафтские моряки, среди которых вырос Гаррик, имели привычку клясться парусом, плоским, как доска.
— Судя по наличию колдуна на борту судна, — со своей обычной объективностью продолжала Теноктрис, — можно предположить, что они ищут именно нас. Вернее сказать, вашего отца Лиана.
Двое матросов буквально повисли на фоке. 68Передоверить эту работу гравитации они не могли, так как мачта была наклонной, на манер бушприта. Соответственно, рей выносился за нос судна. Необходимость подобной меры, довольно неудобной, вытекала как раз из-за чрезмерно надутого фока. Хотя Гаррик готов был признать, что использование системы рычагов позволяло пузатому «купцу» исключительно быстро менять курс.
— Король разыскивает нас? — удивилась Лиана.
— Ну если это действительно королевский корабль, — пожала плечами старая колдунья, — то, очевидно, да.
Лиана сморщилась так, будто съела целиком лимон.
— Буду удивлена, если выяснится, что мой отец работал на короля, — произнесла она.
— Думаю, там не столь примитивная расстановка сил и партий больше, чем две, — возразила Теноктрис. — Хотя боюсь, если проследить каждую из цепочек до конца, то мы увидим, что все они ведут к одному и тому же лицу.
— Ты имеешь в виду Клобука? — спросил Гаррик, не отрывая взгляда от военного корабля. Сейчас там работало всего несколько гребцов на носу и корме.
— Нет, — ответила колдунья, — хотя он был бы рад занять это место. Я имею в виду Малкара.
Гребцы сидели на двух скамьях, между которыми оставался проход — такой узкий, что матросы могли пройти только по очереди, да и то бочком. По центру киля виднелся след мачты, хотя в настоящий момент мачта вместе с рангоутным деревом отсутствовали. Очевидно, их оставили на берегу, предполагая идти исключительно на веслах. Малый парус был свернут вокруг гика 69, выступавшего над тараном.
Единственный рулевой на узкой корме управлял спаренными рулевыми веслами. Помимо него в команду входили два офицера в поясах: один — на носу корабля, а второй сидел рядом с рулевым, держа меж ног барабан. По-видимому, когда надо было управиться с парусом, гребцы вставали со своих скамей.
«Купец» сбросил ход и остановился, покачиваясь на волнах. Из-за того что корпус был коротким, а корма выше носа, судно начало медленно поворачиваться против часовой стрелки. Это усложнило задачу капитану военного корабля, намеревавшегося остановиться борт о борт.
— Бросьте нам конец, — крикнул он. Поскольку капитан Аран проигнорировал его просьбу, он прорычал: — Бросай конец, или Сестра меня забери, если я не снесу тебе поручни своим дреком! 70
— Вояки! — проворчал Аран, но направился к поручням, у которых стоял Гаррик с женщинами, и поднял бухту дюймового троса. Он бросил трос боковым движением, так что бухта разматывалась, пока тот летел в воздухе. Капитан военного корабля поймал конец с не меньшей ловкостью и накинул его на кнехты, привязывая к себе «купца», в то время как гребцы окончательно сблизили суда.
Гаррику было слышно жалобное блеяние овец в трюме. Вообще-то, они вели себя достаточно спокойно во время плавания. Но нынешняя килевая качка могла вывести из себя даже закаленных моряков. Юноша подумал было спуститься вниз, но он мало чем мог помочь своим подопечным. К тому же в трюме, даже при открытом люке, царили тьма и теснота. Стоило ли подвергать себя таким испытаниям без особой нужды?
На военном корабле помимо команды присутствовало еще три человека. Военный офицер, остановивший их судно, носил блестящий шлем и медную кирасу, имитировавшую мускулатуру полубога. Должно быть, его слуга полировал доспехи каждое утро, чтобы сохранять такой исключительный блеск, невзирая на соленый морской воздух.
Второй солдат был одет в железный шлем и кольчугу. Выглядел он мрачным, что вполне понятно: не больно-то удобно париться в тяжелой кольчуге на солнцепеке. К тому же парень, несомненно, понимал: случись ему свалиться в воду, такое обмундирование не оставит ему никакого шанса.
Оба мужчины были при мечах. Солдат вдобавок сжимал руке копье. Правда, толку от этого оружия было немного. Восьмерка матросов из команды Арана легко бы отправила их обоих за борт, если уж дело дошло бы до того. Бронзовый таран — вот что обеспечивало кораблю весомое преимущество.
Борта обоих судов соприкоснулись: правый борт «купца» с левым военного корабля. Они оказались ощутимо различной высоты. Даже в районе носа арановский корабль был на три фута выше своего соседа. Офицер недовольно поморщился, но тем не менее умудрился вместе со своим подчиненным самостоятельно вскарабкаться на палубу, без помощи не слишком дружелюбных хозяев. Наверное, они немало практиковались в недавнем прошлом.
Гаррик, не отрываясь, смотрел на третьего члена прибывшей компании — тощего старика в явно нездешней одежде. Вместо привычной туники на нем была зашпиленная у ворота накидка из множества шкурок различных зверей и птиц. В руках он держал резной посох из какой-то темной, почти черной, древесины.
Перебравшись через перила торгового судна этот диковинный человек тут же принялся прыгать на одной ноге, что-то сердито бормоча и указывая на небо. Посох его был снабжен набалдашником с одной стороны и острием — с другой.
— Позер, — пренебрежительно бросила Теноктрис. — Что за времена! Ведь он обладает такими силами, о которых и не мечтал. И при этом остается третьесортным шаманом с понятиями, сохранившимися с той поры, когда промышлял поисками утерянных брошей и продажей приворотных зелий в своей захудалой деревушке.
Когда военный корабль остановил их судно, Гаррик сбегал за оружием, но он пока не стал натягивать свой лук. Да и меч остался лежать в промасленной ткани, в которой он хранился во время путешествия. Юноша ощущал напряжение. Он знал: взявшись за рукоятку меча, мог легко передоверить решение проблемы королю Карусу, но сомневался в правильности такого пути. Окружающие могли его неправильно понять. Кроме того, его останавливали овцы, блеющие в трюме, — как ни крути, а они на его ответственности.
— Наздир, — прорычал офицер, — кончай прыгать и приступай к делу!
Колдун вздернул подбородок в попытке принять величественный вид. Обвислые усы на его физиономии были совсем седые, хотя жидкие волосы на голове сохраняли естественный темный цвет.
— Ты ничего не понимаешь в моем искусстве, — посетовал старик.
— Зато я понимаю, что чем скорее мы разыщем Бенлоу, тем скорее покинем эту чертову скалу, где можно изжариться в сухую погоду, — парировал офицер. — Так что, давай работай.
— А такжезавязывай гадать: что настигнет нас раньше — шторм или пара сотен сандракканских головорезов, — добавил солдат, глядя на колдуна так, будто прикидывая: куда лучше воткнуть копье, если тот отмахнется от их требований. Возможно положение морского корабля вдали от герцогской территории было не так плачевно, как следовало из слов солдата, но уж, очевидно, достаточно тяжело, чтоб испортить отношения во время их поисковой экспедиции.
— Так вы не инспектора герцогской таможни? — спросил капитан Аран. Оценив наконец ситуацию, он пришел в ярость. О коротких темных волосах капитана ничего нельзя было сказать, зато густая, кустистая борода так и топорщилась от гнева. — Так кто же вы тогда, чертовы крысы?
— Мы — представители нашего короля, — холодно отрезал офицер. — Разыскиваем человека по имени Бенлоу бор-Берлиман. И я скажу тебе, дружище: если этот тип скрывается на вашем корабле, то вы сможете избежать большой беды, — чтобы не сказать больше, если немедленно выдадите его нам!
Лиана слегка выпрямилась, губы ее изгибались в презрительной усмешке. Гаррик еще раз поразился, насколько четко проступает ее благородное происхождение. Странно, как другие этого не видели… Впрочем, люди видят и слышат лишь то, к чему готовы. А никому и в голову не приходило, что молодая аристократка будет вместе с овцами путешествовать из Каркозы в Эрдин на борту грузового судна.
— Все пассажиры перед вами, — проворчал Аран. — И насколько я знаю, среди них нет человека с таким именем. Впрочем, если найдете своего Бенлоу, забирайте его к чертовой матери. И сами поскорее убирайтесь, не мешайте честному человеку заниматься делом!
— Покажите мне свои ладони, — потребовал офицер, прикасаясь к плечу капитана. — И вы двое тоже, — указал он на двух матросов среднего возраста, все еще возившихся с парусом. Никто из этих мужчин не обнаруживал сходства с Бенлоу, если не считать их возраста. Остальные и вовсе были слишком молоды.
Исключение составлял рулевой, но даже самый подозрительный полицейский не заподозрил бы в нем разыскиваемого аристократа — мужчина был темнокожий, со всклоченными черными волосами и к тому же лишенный за какие-то грехи языка.
Офицер осмотрел подставленные ладони — за долгие годы весла и канаты оставили на всех непроходящие мозоли, характерный признак их профессии. Ни один аристократ не смог бы выдать себя за моряка при такой проверке.
— Ну, — издевательски сказал Аран, — может, вам еще мой зад показать? Или я могу поднимать парус, помолившись о приливе?
— Не так скоро, — огрызнулся офицер. Он оглянулся в поисках колдуна. Тот сидел на корточках по другую сторону от мачты в окружении моряков, с интересом наблюдавших за стариком. Кончиком своего посоха Наздир нарисовал на палубе шестиконечную звезду.
Капитан военного корабля ослабил трос, чтоб суда не бились бортами при качке. Четверо гребцов время от времени лениво ударяли веслами для сохранения диспозиции.
Офицер бросил недовольный взгляд на Гаррика.
— Эй парень, а что это у тебя там такое? — указал он на промасленный сверток. — Похоже на меч.
— Как есть меч, — сознательно усиливая деревенский акцент, ответил Гаррик. — А также — лук, если ты такой слепой придурок, что сам не видишь. А еще у меня внизу пятьдесят овец, которых я должен доставить мастеру Хакару ор-Мулину в Сандраккан.
Юноша отвернулся и сплюнул через борт. Попутный ветер отнес плевок в сторону военного корабля, где он и шлепнулся в воду. Такое вызывающее неуважение являлось типичной реакцией односельчан Гаррика на представителей власти, в данном случае оно позволяло отлично замаскировать страх юноши.
— Впрочем, не думаю, чтоб кого-нибудь из моих овечек звали Бенлоу, — продолжал он. — Хотя можешь спросить их сам.
Капитан Аран гоготнул и хлопнул офицера по спине.
— Точно, давай, солдатская твоя душа! — поддержал он шутку. — Глядишь, отыщешь себе пару-тройку новобранцев… Бе-е-е! Бе-е-е!
Офицер вспыхнул, но сдержался. Он не сомневался, что, начнись потасовка, он окажется в проигравших, даже если им и удастся вывести из строя несколько местных матросов. Его подчиненный тоже весело ухмылялся, но, поймав взгляд начальника, тут же посерьезнел.
Тем временем колдун поднялся и шаркая ногами, пустился в вокруг гексаграммы. Гаррик отошел на несколько шагов, чтоб лучше видеть происходящее. Взгляды всех присутствующих на борту были прикованы к Наздиру.