Джексон Лиза. Если бы знать

   – Поговорим об этом позже, – произнес Алекс, бросив взгляд на дочь.
   – Да, да, конечно, – поспешно откликнулась Юджиния. – Не стоит обсуждать такие темы за столом.
   – Почему? – спросил вдруг Ник.
   – Сисси не хочет об этом слушать. – Юджиния выдавила улыбку и потянулась за своим бокалом.
   – Вот именно, не хочу.
   – А по-моему, хорошо, что они придут, – заметил Ник, откинувшись на стуле. Синие глаза его в свете свечей мерцали опасным блеском. – Может быть, это разрядит атмосферу?
   Алекс, нахмурившись, покачал головой.
   – От них одни неприятности. Так всегда было. Даже когда я решил помочь мужу Чериз и взял его на работу в Кейхилл-хаус.
   – Это давняя история, – ледяным тоном заметила Юджиния. – Незачем ее вспоминать.
   Алекс поморщился.
   – Да, верно.
   Ник отодвинул тарелку: казалось, еще минута – и он выскочит из комнаты. Напряженная тишина нарушалась лишь тиканьем часов. Марла решила, что пора внести свою лепту в общую семейную беседу.
   – Как только снимут скобки, я хотела бы навестить отца, – объявила она.
   Юджиния и глазом не моргнула, а вот Алекс перестал жевать и уставился на жену.
   – Конрада? Зачем?
   – Например, затем, что он мой отец. Может быть, он поможет мне что-то вспомнить. И потом, насколько я понимаю, он очень болен.
   – Это правда, и я охотно свозил бы к нему на Тайберон всю семью, – кивнул Алекс. – Особенно малыша. Но надо ведь и о нем подумать. – Алекс отставил тарелку, поставил локти на стол и опустил подбородок на руки. – Что станется с беднягой, если он увидит тебя в таком виде?
   Марла поймала в гранях хрустального графина свое отражение, но не поморщилась. Она постепенно принимает нормальный облик. Припухлости почти спали, синяки проходят, тщательно уложенные волосы блестят в свете свечей.
   – Думаю... думаю, он будет только рад своими глазами убедиться, что я жива и здорова.
   Юджиния положила в рот кусочек мяса и запила глотком вина.
   – Думаю, я смогу свозить тебя на Тайберон. Правда, не на этой неделе – у меня уже все расписано. Может быть, на следующей.
   – Я могла бы и сама съездить, – с легким раздражением возразила Марла.
   Все вокруг словно сговорились обращаться с ней, как с беспомощной калекой! Это начало ей всерьез надоедать. Конечно, глупо видеть в этом доме роскошную тюрьму, но хотя бы с отцом она имеет право повидаться наедине, без неотступного надзора родных?
   – Ты не можешь вести машину, – напомнил Алекс.
   – Почему?
   – Во-первых, потому что «Порше» продан, во-вторых, потому что твоя кома...
   – Но теперь-то я не в коме! Не вижу причин беспокоить твою мать или тебя. В конце концов, это мой отец!
   Марла чувствовала, что терпение ее на исходе. За лоском комфорта и цивилизации, за блеском свечей, звуками музыки и начищенным серебром в этом огромном доме скрывалось какое-то едва уловимое напряжение, какие-то тайны, спрятанные по темным углам. Она постоянно ощущала незримое присутствие этих тайн, и это страшно действовало на нервы.
   – Если все дело в машине, пусть меня отвезет Ларс! Не слишком приятная перспектива – ну да ладно.
   Все, что ей нужно, – увидеться с отцом. Без посторонних.
   – Дорогая, меня это ничуть не обеспокоит! – с терпеливой улыбкой, от которой Марле уже хотелось визжать, заверила Юджиния.
   Вежливость не помогла. Что ж, придется идти напролом.
   – Послушайте, я хочу поправиться. Вспомнить все и стать независимой. Как можно скорее. А для этого мне нужно встречаться с друзьями, ездить в клуб, обедать в городе – когда снимут скобки, разумеется.
   Она замолчала, ожидая, как отреагирует Юджиния. Та только приподняла брови над золотой оправой очков. Алекс бросил на стол салфетку.
   – Разумеется. Как только Фил даст «добро», ты сможешь делать все, что хочешь. И потом, разве вчера к тебе не приходила Джоанна?
   – Да, но я так ее и не вспомнила.
   Марла переводила взгляд с одного члена семьи на другого, стараясь отогнать пришедшую в голову мысль.
   – Подожди-ка... Ты хочешь сказать, что доктор приказал держать меня взаперти?
   Юджиния со вздохом положила нож и вилку.
   – Доктор Робертсон просто хочет убедиться, что ты достаточно окрепла. И потом, не забывай о своей амнезии.
   – Хотела бы я о ней забыть! – с силой, удивившей ее саму, откликнулась Марла. – Мне кажется, встречи со знакомыми, поездки по городу, возвращение к привычной жизни могут сработать как стимулятор, и я все вспомню.
   «А если и не вспомню, – добавила она мысленно, – хотя бы узнаю побольше о себе, своей семье, своем детстве. Может быть, тогда пойму, почему я чувствую себя здесь чужой».
   – Завтра я поговорю с Филом, – пообещал Алекс и снова взялся за вилку, посчитав, видимо, что на этом разговор окончен.
   Марла едва не вскочила на ноги. Но вместо этого сжала руками край стола и заговорила, очень стараясь, чтобы голос звучал спокойно:
   – Нет, я сама с ним поговорю. Думаю, мне пора начинать самой о себе заботиться.
   Наступило напряженное молчание. Вдруг Алекс рассмеялся.
   – Браво! – с сарказмом воскликнул он и несколько раз хлопнул в ладоши. – Какая сила духа! Наконец-то вижу прежнюю Марлу!
   Юджиния нахмурилась. Ник откинулся на спинку стула. Сисси театрально закатила глаза.
   – Если так, позвони ему утром, – предложил Алекс.
   – Обязательно, – ответила Марла, уже недоумевая, почему ей на миг показалось, что муж старается изолировать ее от внешнего мира?
   Он просто беспокоится о ней. Обращается, как с хрупкой фарфоровой куклой. Это раздражает, но, право же, осуждать его не за что.
   – Вам обязательно надо об этом говорить? – наконец подала голос Сисси. – О потере памяти и всем прочем.
   Юджиния бросила на Марлу укоризненный взгляд, как бы говоря: «Я же тебя предупреждала.»
   – Сисси права, здесь не место, – с ноткой предупреждения в голосе заметил Алекс.
   – Тогда после ужина, – откликнулась Марла.
   В этот миг, словно по заказу, в столовой появилась Кармен.
   – На самом деле тут и говорить не о чем. – Юджиния покачала головой и отодвинула кресло. – Я, пожалуй, выпью кофе в гостиной, – объявила она, и Кармен исчезла.
   Ник вдруг наклонился вперед.
   – Если Марла хочет об этом поговорить, – начал он, – почему бы и нет? Ведь речь идет о ее памяти.
   – Ой, боже мой! – пробормотала Сисси.
   Марла воспряла духом, благодарная за любую поддержку – даже от Ника.
   – А еще, – она повернулась к дочери, – я хочу съездить на ранчо и посмотреть, как ты катаешься верхом.
   Сисси по обыкновению закатила глаза. Видимо, без этого театрального жеста она уже просто не могла обходиться.
   – Ой, мам, да ладно тебе! – скривилась она. – Когда это тебя интересовали лошади?
   – Я ведь уже говорила, – ответила Марла, чувствуя, что все взоры обращены на нее. – Я помню, как ездила верхом. Это лишь мимолетное воспоминание – однако я уверена, что уже сидела на лошади. Может быть, мы с тобой... – голос ее дрогнул под недоверчивым, враждебным взглядом Сисси, —...когда-то катались вместе?
   – Мам, ты что, прикалываешься? – Сисси с трудом сдержала смех. – Ну ты даешь! Ты же к лошадям никогда и близко не подходишь! Тебя в детстве сбросила лошадь, и с тех пор ты их боишься. Правильно, пап? – Она обратила взгляд на отца, ища поддержки.
   – Правильно, милая, – подтвердил Алекс, и у Марлы упало сердце. – Кобыла попалась с норовом. Все обошлось, ты ничего себе не сломала, но с тех пор смертельно боишься лошадей.
   Неужели она так ошиблась? И это воспоминание – лишь игра воображения, каприз поврежденного мозга. Нет, быть не может!
   – Я не могу этого объяснить, но чувствую... – Она осеклась, чувствуя, что все перестали есть и смотрят на нее, ожидая, что она еще выкинет. – Мне кажется... Кажется, что мне нравилось ездить верхом. – Она взглянула на дочь. – С тобой.
   – Господи, мам, что ты такое несешь? В жизни не поверю, что ты забыла свой страх перед лошадьми! Может, хватит, а? Все это просто смешно и жалко, и...
   – Сисси, хватит! – сердито оборвал ее Алекс. Резкий голос его прозвучал странным диссонансом с мелодичным журчанием классики.
   – Нет, она права. – Марла встретилась глазами со смущенным взглядом дочери. – Ты права: я и выгляжу, и веду себя смешно и жалко. Хотела бы я встряхнуться и снова стать прежней: но, боюсь, так сразу не получится. Так что будь со мной терпелива, хорошо?
   – Можно мне выйти? – пробормотала Сисси и, не дожидаясь разрешения, вскочила и выбежала из столовой. В глазах у нее стояли слезы.
   – Ты ее расстроила, – укоризненно заметил Алекс.
   – А ты расстроил меня! – сжав кулаки, отрезала Марла. – Я не могу больше выносить эту неизвестность! Не хочу прятаться у себя наверху, пока не пройдут синяки и не отрастут волосы. Не собираюсь скрываться от друзей, которые хотят меня видеть. Ни от отца, ни от Чериз и ее мужа-проповедника, ни от кого-нибудь еще! Я хочу одного – стать собой – во что бы то ни стало!
   – Запасись терпением, – проговорила Юджиния.
   – Меня уже тошнит от ваших увещеваний! Мне нужно выбраться из дома. Погулять по городу. Вернуться к обычным занятиям. Может быть, тогда я что-то вспомню.
   – Марла права, – вставил Ник.
   – Боюсь, тебе будет тяжело, – заметила Юджиния. – Твои подруги, видишь ли, все они из высшего общества, и...
   – Если они не примут меня такой, как есть, значит, они просто напыщенные идиотки и никакие мне не подруги. Джоанна Линдквист не сбежала, когда меня увидела, верно?
   – Просто смешно, – проговорила Юджиния и поднялась, но уходить не спешила.
   Алекс молча смотрел на Марлу.
   – Прости, – проговорил он наконец. – Ты права. Наверно, тебе пора начать выходить из дома. Я просто волнуюсь за тебя. – Он откинулся на стуле и вздохнул. – Знаешь, каждый год после Дня благодарения мы устраиваем банкет в Кейхилл-хаусе. Я думал, в этом году нам придется обойтись без тебя – но, может быть, это не такая уж хорошая идея? Впереди еще две недели, даже почти три. Подумай об этом.
   Марле представились несколько дюжин гостей, ожидающих от нее выполнения обязанностей хозяйки, и храбрость ее начала испаряться. Конечно, основная работа ляжет на прислугу, но все же.
   – Не уверена, что я готова к большому званому ужину.
   – Разумеется, не готова, – сердито сверкнув глазами на сына, заговорила Юджиния. – Ты просто не выдержишь такого напряжения. Этот год придется пропустить. Все поймут.
   – Подождите минутку. Я ведь еще не сказала «нет»! Я сказала только, что не уверена.
   «Мысль, пожалуй, не так уж плоха», – сказала себе Марла. Она не собирается изображать бедную беспомощную калеку и не согласится, чтобы ради нее приносились в жертву семейные традиции. И так уже родная дочь считает ее сумасшедшей! И потом, на банкете будет множество друзей и старых знакомых.
   – Хорошо, – храбро сказала она наконец. – Согласна. Юджиния открыла рот, но не произнесла ни звука.
   В улыбке Алекса Марле на миг почудилась тревога, но, должно быть, у нее просто разыгралось воображение.
   – Вот и чудесно, – с ноткой сарказма ответил он. Осознав, на что согласилась только что, Марла снова испугалась. Ее вдруг охватила нервная дрожь.
   – А теперь, – заговорил Алекс, – прошу извинить, у меня деловая встреча в «Марриотте». Японские бизнесмены, заинтересованные в инвестициях. Возможно, как раз то, что нам нужно. – Он обошел вокруг стола и поцеловал жену в щеку. – Ник, ты останешься? Развлечешь дам?
   Ник поморщился и пожал плечами.
   – Только недолго.
   – Спасибо. – Алекс взглянул на часы и поспешно покинул комнату.
   – Меня не нужно развлекать, – прояснила ситуацию Марла и поднялась из-за стола.
   – А я не откажусь от беседы за кофе. – И Юджиния укоризненно приподняла бровь.
   – Если не возражаете, лучше пойду взгляну, как там Сисси.
   – Ничего с ней не сделается, – заметила Юджиния. – Подросткам свойственны такие перепады настроения.
   – Мне кажется, нам с ней нужно поговорить, – стояла на своем Марла.
   Не то чтобы она так жаждала откровенного разговора с дочерью – ей просто нужно было сбежать как можно скорее от свекрови и от Ника, человека, который заставил ее усомниться в собственных чувствах, в собственных убеждениях, в собственном браке. От него она готова была бежать, как от чумы, ибо где-то в самом темном уголке души знала: перед этим искушением она бессильна. Она не хочет больше замечать в его глазах вспышки чувств, не хочет гадать, каково это – поцеловать его, прижаться к сильному теплому телу, или...
   – А потом пойду отдохну, – внезапно охрипшим голосом закончила она.
   – Ты правда не хочешь ни чая, ни кофе? – на всякий случай уточнила свекровь.
   Марла покачала головой.
   – Что ж, думаю, Ник охотно проводит тебя наверх, – заметила Юджиния.
   Марла сжала губы, чтобы не пускаться в новый бесполезный спор. Ник бросил на мать недоверчивый взгляд.
   – А потом спускайся и выпей со мной кофе, – продолжала Юджиния. – Думаю, повар испек нам что-нибудь на десерт.
   – Мне хватит кофе, – коротко отозвался Ник и двинулся следом за Марлой к лифту.
   У Марлы снова разболелась голова. Болезненно сжимался желудок. Ей было нехорошо, и она с трудом удерживалась, чтобы не привалиться к стене.
   Вместе они вошли в лифт. Ник нажал кнопку третьего этажа и прислонился к стенке. Снова они одни – и в чертовски тесном помещении! Слишком близко друг к другу. Марла отвела глаза, тщетно стараясь не замечать, как хорош, как неотразимо сексуален ее деверь. Какие же они разные – братья Кейхилл! Алекс – джентльмен до мозга костей, преуспевающий бизнесмен, идеальный (по крайней мере, с виду) муж и отец; Ник – одинокий волк, циничный, разочарованный в жизни бродяга. И все же в Нике есть то, чего Алексу не купить ни за какие миллионы. Нет, не обаяние – Алекс, когда хочет, умеет лучиться обаянием. И даже не сексуальность – она здесь вторична. Сила. Вот оно, слово! Ник сильнее брата. Мужественнее. Пусть он бродяга и изгой, но на него можно положиться. Он не предаст, не подведет в трудную минуту. А Алекс... кто знает?
   – Зачем ты приехал? – спросила она, когда двери отворились на третьем этаже. – Я имею в виду, в Сан-Франциско.
   – Я думал, ты знаешь. Алексу потребовалась моя помощь в делах компании. – Ник скривил губы. – По крайней мере, так он сказал.
   – Но ты ему не веришь? – уточнила Марла.
   Они вышли в холл. Дверь в комнату Сисси была прикрыта, Марла постучала и, не получив ответа, заглянула внутрь. Сисси сидела на кровати, прижав к уху телефонную трубку. Увидев мать, она нахмурилась:
   – Чего тебе?
   – Хочу с тобой поговорить.
   Девочка закусила губу. Казалось, ей хочется забиться в угол и спрятаться. Откинув волосы со лба, она с очевидным усилием натянула на лицо обычную маску скучливого раздражения.
   – Слушай, может, потом, а? У меня полно уроков.
   Марла заметила и телефон, и включенный стереопроигрыватель, а вот учебников что-то не заметила, однако решила не спорить. Она встретилась глазами с вызывающим взглядом дочери.
   – Хорошо. Когда?
   – Не знаю, – дернула плечиком Сисси.
   – Ну, скажи мне, когда.
   – Ага, – пробормотала Сисси в телефон. – Слушай, мам...
   – Хорошо, хорошо. Завтра.
   Марла со вздохом закрыла дверь. На площадке ее ждал Ник.
   – Кажется, мне надо всерьез заняться своими родительскими обязанностями.
   – А это возможно? – поинтересовался он.
   – Не знаю, – вздохнула она, бесплодно гадая, почему не испытывает к дочери никаких материнских чувств.
   Марла заглянула к малышу – Джеймс сладко спал – и вернулась в холл. Ник все стоял на прежнем месте. Дождь барабанил по крыше и с шумом скатывался по водосточным трубам вниз.
   – Я спросила, веришь ли ты Алексу.
   – А ты веришь?
   – Конечно, – быстро ответила Марла, не желая даже себе самой признаваться, что не доверяет собственному мужу.
   Ник устало потер шею. Синие глаза его потемнели, словно небо перед бурей.
   – А я не знаю, чему верить.
   – Ты ему не доверяешь, – тихо сказала Марла. Они уже стояли перед дверьми спальни. – Почему?
   – Это наши с ним дела.
   – Может быть, но мне почему-то кажется, что это связано со мной.
   Что-то блеснуло в его глазах: на миг он перевел взгляд на ее губы.
   – Ты, Марла, всегда воображала, что мир вертится вокруг тебя.
   – Правда? – Она натянуто нервно засмеялась. – Что-то не припомню.
   Марла взялась за дверную ручку. Страшная усталость давила на плечи: хотелось одного – лечь, заснуть, может быть, когда она проснется, весь этот кошмар останется позади?
   – А что ты помнишь? – спросил он.
   – Очень немного. Какие-то отдельные фрагменты – ничего конкретного, ничего, за что можно зацепиться. Словно вспышки зажигалки, в которой кончился бензин: что-то блеснет в темноте и исчезает, а ты напрасно стараешься его вернуть. – Она обвела взглядом холл – толстый ковер, темные перила, латунные дверные ручки, горшки с филодендронами и папоротниками. – Но, знаешь, мне кажется, что память понемногу возвращается.
   Она отвернулась, не желая ни вдыхать запах его одеколона, ни читать в глазах темные обещания.
   – Хорошая новость.
   – Да, лучше не бывает.
   Ник молча смотрел на нее, и от его взгляда сердце сбивалось с ритма.
   – Рад за тебя.
   – Правда?
   Он потянулся к ней, словно хотел коснуться завитка рыжих волос, но уронил руку.
   – Правда.
   К глазам ее вдруг подступили слезы. «Что со мной?» – думала Марла, отчаянно борясь с непрошеными рыданиями. Малейший проблеск доброты – и она готова разреветься, словно какая-нибудь сентиментальная дурочка! Изобразив на лице улыбку, она попробовала разрядить ситуацию шуткой.
   – Не слишком-то радуйся. – Марла открыла дверь и ступила через порог. – Когда я вспомню всех и вся, включая тебя, лучше поберегись!
   – А что тогда будет?
   Она неуверенно улыбнулась.
   – Может быть, я вспомню, почему ты так меня боишься.
   Он поднял темную бровь.
   – Знаешь, Марла, кое-что лучше не вспоминать.
   – Ошибаешься, – возразила она. – Окажись ты на моем месте, ты бы меня понял. Нет ничего хуже неизвестности. Ничего.
   – Да, наверно. – И Ник снова опустил взгляд на ее губы.
   Сердце ее отчаянно забилось.
   – Кто знает, что я вспомню? Но это будет интересно, правда?
   – Интересно? Можно и так сказать.
   – А как еще?
   – Проклятие. Вот что это будет. Проклятие.
   Он молча смотрел ей в глаза. Острый всезнающий взгляд. Жаркая волна обдала ее с головы до ног. Что же накрепко связало их вместе, а потом разлучило? Расширенными от волнения глазами Марла вглядывалась в его высокие скулы, чеканные линии подбородка, в синие глаза, суровые, обвиняющие и все же такие... такие... О боже, что с ней? Теперь она чувствовала ясно: между ними была тайна. Темная, обжигающая тайна. Мозг заполонили запретные эротические фантазии: но лишь фантазии – не воспоминания.
   – Спокойной ночи, Ник, – сухо сказала Марла и быстро захлопнула дверь – прежде, чем сказать или сделать что-нибудь, о чем после будет жалеть.
   «Черт знает что! Безумие какое-то! Мечтаю оказаться в постели с собственным деверем!» Марла бессильно привалилась к двери. Она замужем. Замужем. Пока смерть не разлучит и так далее.
   Она скинула туфли, вошла в ванную и умылась холодной водой. Должно быть, это наваждение как-то связано с семейными проблемами, о которых говорил Алекс. Может быть, роман с Ником был у нее уже после замужества? Может быть, он лгал, когда уверял, что не видел ее пятнадцать лет? Может быть... боже, только не это, быть может, Джеймс – его сын, плод беззаконной связи, и...
   – Хватит! – воскликнула она, судорожно вцепившись в край мраморной раковины и в ужасе глядя на свое отражение.
   Капли воды стекали по лицу – бледному, но уже почти лишенному безобразных следов катастрофы. Женщину в зеркале можно было даже назвать привлекательной. Пожалуй, предсказание Элен сбудется, и через месяц-другой она станет красива. Не совсем так, как на разбросанных по дому фотографиях, но, несомненно, красива.
   Дрожащими руками Марла схватила полотенце и принялась торопливо вытирать лицо. Нет, нет, она не может, не позволит себе предаваться фантазиям о Нике. Или о ком бы то ни было еще. Она возьмет себя в руки и даст организму спокойно заниматься своим делом. Выздоравливать и восстанавливать память.
   «Хорошо. Ты все вспомнишь. А дальше что?»
   – Вот тогда и буду думать, что делать дальше!
   В гардеробной Марла нашла белую хлопчатобумажную пижаму, натянула ее, не обращая внимания ни на урчание в животе, ни на рой вопросов в голове, залезла под одеяло и проглотила приготовленный для нее стакан сока с растворенной таблеткой. Сегодня она не стала ни включать телевизор, ни рассматривать фотоальбомы, грудой лежащие у кровати. Она надеялась, что заснет сразу, и надежды ее оправдались. Едва опустив голову на подушку, Марла провалилась в сон.
   Она не слышала, как меньше чем через час в спальне раздались осторожные шаги. Не видела, как темная фигура остановилась у ее кровати.

Глава 10

   Низкий хриплый голос прорезал тишину:
   – Сдохни, сука!
   Марла подскочила на кровати. Вокруг стояла непроглядная тьма. Сердце гулко билось о ребра. Кровь мчалась по жилам, подгоняемая ужасом.
   «Господи! Кто здесь?»
   Постепенно глаза ее привыкли к тьме. Из-под двери пробивалась слабая полоска света. Напрягая глаза, Марла вглядывалась во тьму. Никого рядом с кроватью не было – и все же...
   Обливаясь холодным потом, Марла включила прикроватный ночник. Теплый золотистый свет омыл комнату. Все было на своих местах – все, вплоть до разбросанных по кровати подушечек. «Это сон, – сказала она себе. – Вот и все». Непривычная пища вкупе с неприятным разговором вызвали у нее кошмар.
   «И в спальне, разумеется, никого нет».
   Она вздохнула с облегчением – и в тот же миг услышала какой-то звук. Шаги, приглушенные ковром? Марла откинула одеяло и вскочила с кровати. Приказав себе успокоиться, обыскала комнату, заглянула и в гардеробную, и в ванную, и за шторы. Никого и ничего.
   Дождь колотил по стеклам, сердито завывал ветер – но в спальне Марле ничто не угрожало.
   Она попыталась взять себя в руки, но это никак ей не удавалось. По лбу ее стекали капли пота, внутри все дрожало от нервного напряжения.
   Что она слышала? Настоящий человеческий голос или обрывок кошмара? Марла накинула халат и вышла в слабо освещенный холл. Чувствуя себя полной идиоткой, легонько постучала в дверь спальни Алекса.
   – Алекс! – позвала она.
   Ответа не последовало. Марла толкнула дверь – та не поддалась.
   – Алекс! Снова заперто.
   «Успокойся. Здесь никого нет и не было, – принялась уговаривать она себя. – Алекс еще не вернулся – поэтому дверь и заперта. Тебе приснился сон. Всего-навсего дурной сон. Расслабься и ложись в постель».
   Но Марла не могла успокоиться: происшедшее казалось слишком реальным. Взглянула на часы – еще нет одиннадцати. Она не проспала и часа. У нее просто разыгралось воображение. Нервы ни к черту. Уже пугается собственной тени. Разумеется, в ее спальне никого нет и не было. Господи боже, неужели она уже путает сны с реальностью!
   Марла вышла на цыпочках в затемненный холл, включила свет и вгляделась в пустой коридор. Никого. Остановившись у лестницы, прислушалась. Снизу доносилась еле слышная музыка и успокаивающее жужжание беседы. Она различила отчетливый выговор Юджинии и голос Ника. От облегчения у Марлы едва не подогнулись ноги. Все в порядке. Ни торопливых шагов, ни тяжелого дыхания, ни отчаянного лая Коко.
   «Не будь ребенком, Марла. Все спокойно. Никакие зловещие фигуры не прячутся в темных углах».
   И Ник совсем рядом. Эта мысль немного ее подбодрила, хотя в этом Марла не желала признаваться даже самой себе. Она не из тех трусливых истеричек, что визжат и цепляются за мужчину! Пусть она не слишком много знает о себе, но в этом уверена твердо.
   Нет, на Ника полагаться нельзя. Ни на него, ни на Алекса. Только на себя. Марла остановилась посреди холла; желудок неприятно сжимался, капли пота холодили лоб. Уже не в первый раз она чувствует у своей кровати присутствие зловещего чужака. То же было и в больнице.
   – Прекрати, – приказала она себе, схватившись за перила. – Здесь никого постороннего нет. Нет и быть не может.
   И все же она должна проверить, все ли в порядке с детьми. Что, если в дом и вправду забрался враг? Что, если он прячется в комнате Сисси или в детской Джеймса? Если схватит кого-нибудь из них, нанесет им вред? Богатая семья – излюбленная мишень шантажистов и маньяков. Подгоняемая такими мыслями, Марла поспешила в комнату Сисси и распахнула дверь.
   – Что за... – Сисси от неожиданности вздрогнула, опрокинув флакон лака для ногтей и уронив кисточку. Туалетный столик окрасился пурпурными пятнами. – Черт! – завопила Сисси во весь голос; она слушала плейер. Сорвав с головы наушники, она сердито обернулась к матери. – Ты что, с ума сошла?
   Марла окинула комнату взглядом. Здесь царил обычный беспорядок: книги, компакт-диски, одежда, мягкие игрушки – все вперемешку. Однако никаких признаков чужого присутствия.
   – Мне приснился кошмар. Решила проверить, как ты.
   – И напугала до смерти!
   – Прости. Мне следовало постучать.
   – Это уж точно. Знаешь, мам, ты что-то совсем расклеилась.
   – Надеюсь, что нет.
   Сисси привычно закатила глаза, но гнев ее уже сменился беспокойством.
   – С тобой все в порядке?
   – Конечно, – солгала Марла. – Просто немного нервничаю.