Джеймс Саманта. Верное сердце

   – Мне… мне нужно было осмотреть твои раны. А потом у тебя началась лихорадка, и я обмыла тебя, чтобы снять жар. – Она считала своим долгом дать ему объяснения, хотя он, по-видимому, не горел желанием ее слушать.
   – Без сомнения, – произнес он, приподняв брови. – А где моя одежда?
   У Джиллиан возникло тревожное ощущение, что он в точности знал, что было сейчас у нее на уме. Она прикусила губу.
   – Она пришла в негодность, и я сожгла ее – все, кроме исподнего. – Она указала в сторону очага. – Вот, я положила его туда просушить.
   – Тогда не была бы ты так добра передать его мне?
   С пылающим лицом Джиллиан исполнила его просьбу, по у нее не хватило смелости предложить ему помощь. Пока он с трудом натягивал на себя штаны, она, повернувшись к нему спиной, пересекла комнату и занялась приготовлением пищи.
   Скоро Джиллиан пододвинула к его постели табурет. Одеться стоило ему огромных усилий, все тело покрылось потом. В одной руке девушка держала миску с жидкой овсяной кашей, а в другой – ложку, явно намереваясь его кормить. Гарет угрюмо и нетерпеливо протянул дрожащую руку к ложке. Однако слабость сделала его неловким, и каша, не попав в рот, выплеснулась прямо на его обнаженную грудь. Он выругался и выронил ложку.
   – Что ж, – произнесла Джиллиан сухо, – я вижу, что ты привык к изысканным выражениям.
   Взяв чистый кусок ткани, она вытерла им пролившуюся кашу, задев при этом спутанные жесткие волосы у него на груди. Слегка покраснев, девушка убрала руки и снова потянулась за ложкой.
   – Открой рот, – приказала она, держа перед ним ложку.
   На мгновение губы его упрямо сжались, словно он собирался отказаться. Наконец он повиновался и позволил ей покормить себя, не скрывая, однако, недовольства. На лбу его проступила знакомая хмурая складка, придавая ему столь же угрожающий вид, какой у него был перед тем, как он пришел в себя.
   Едва она закончила, голова его откинулась назад на подушку и он закрыл глаза. Какое-то время Джиллиан не шевелилась, взгляд ее скользил задумчиво по его лицу. Кто же он? – спрашивала она себя. Человек благовоспитанный или неотесанный грубиян? Она присмотрелась к нему внимательнее. Черные брови вразлет, немного суровая линия рта, нижняя губа чуть полнее верхней. Пожалуй, он не чужд высокомерия. Без сомнения, человек сильных страстей. Достаточно крепок физически, иначе ему никогда бы не удалось пережить кораблекрушение. И конечно, очень горд: не желал, чтобы его кормили. Но в конце концов ему все же пришлось уступить, и уже сама по себе эта уступка свидетельствовала о такой твердости и силе духа, какой она могла только восхищаться.
   Почти весь остаток дня Гарет спал. Несколько раз Джиллиан в тревоге склонялась над ним, однако дыхание его было глубоким и ровным, лоб холодным, а цвет лица нормальным.
   Вечерние тени уже ложились па крышу небольшого домика, когда Джиллиан обернулась к раненому и вздрогнула, обнаружив, что он не спал. Глаза его были широко открыты и прикованы к ней. Тогда девушка наскоро приготовила ему еще одну миску каши. На сей раз никаких протестов с его стороны не последовало, хотя он, едва кончив есть, скорчил гримасу.
   – Неужели у тебя пет ничего получше, чем эта размазня?
   – Ты голоден?
   Губы его изогнулись в слабом подобии улыбки.
   – Как волк.
   Джиллиан тут же повиновалась. Без сомнения, то, что к нему вернулся аппетит, было хорошим признаком, заключила она про себя не без удовлетворения. Гарет доел похлебку с хлебом, оставшуюся после ее последней трапезы. Прежде чем угас последний луч света, она перевязала его раны. Лишь однажды он испустил судорожный вздох, когда она промыла чистой водой длинный глубокий порез у него на боку. Джиллиан с облегчением заметила, что неровные края раны начали понемногу зарубцовываться, а кожа из красной сделалась бледно-розовой. Она старалась управиться как можно скорее, чувствуя, что для него это все еще являлось тяжелым испытанием. Губы Гарета были плотно сжаты, а тело напряжено, словно натянутая тетива лука. Один раз он даже невольно дернулся, когда она стала наносить мазь на рану. Лишь когда она завершила перевязку, у него вырвался вздох облегчения. Тогда она убрала бинты в шкаф и вылила остаток воды за дверь.
   Наступила ночь. Скромный домик был освещен лишь золотистым пламенем очага. Гарет слегка наклонил голову в ее сторону.
   – У тебя усталый вид, – заметил он.
   – Да, – призналась она. – В последнее время я слишком мало спала.
   – Тогда поспи сейчас. Джиллиан прикусила губу.
   – Здесь только одна кровать, – произнесла она чуть дыша.
   Густые брови вопросительно приподнялись.
   – И?
   – И она занята тобой.
   – Прости меня, если я ошибаюсь, по разве ты не проснулась сегодня утром в этой самой кровати? Рядом со мной?
   Джиллиан покраснела, от смущения не зная, что ответить.
   – Да, по я не предполагала, что ты придешь в себя.
   – И где же в таком случае ты собираешься спать, если не на кровати?
   – Я лягу… на полу. Да, на полу.
   – На полу? Ты не можешь там спать! – В голосе Гарета проступили властные потки. – Он сырой. Если ты заболеешь, кто будет за мной ухаживать?
   Джиллиан то открывала рот, то снова его закрывала. Она уже не раз задавалась вопросом, с кем свела ее судьба, и лишь теперь ей стало ясно: он был человеком, привыкшим думать лишь о себе и никогда о других!
   – Похоже, ты привык отдавать приказы, зная, что все кругом тебе повинуются. – Джиллиан даже не пыталась скрыть возмущения.
   – Может, ты и права. Но по-моему, скорее мне следует остерегаться тебя, чем наоборот.
   – Остерегаться меня? У тебя нет на то никаких причин!
   – А мне кажется, что причин более чем достаточно. Ты сняла с меня одежду. Ты забралась в эту постель и лежала на мне. Насколько я помню, ты прикасалась ко мне, как тебе было угодно – даже обмыла мое тело, – а я тем временем лежал обнаженный, неподвижный и беспомощный под твоими руками.
   Джиллиан ахнула и отвела глаза.
   – А я думала, ты совсем ничего не помнишь.
   Гарет едва не застонал. Как он мог об этом забыть? Пусть даже он и потерял память, по не лишился способности чувствовать. Нет, такие вещи мужчине трудно забыть, особенно если речь шла о такой прелестной женщине, как эта. Судя по скудной обстановке, его добровольная сиделка была бедна. Жесткая постель сплетена из ивняка, подушка набита соломой. Вместе с тем ему сразу бросилось в глаза несоответствие между ее окружением и ее одеждой. Ее платье, хотя и простое, явно не принадлежало нищей. Изящно скроено и сшито из материи хотя и не роскошной, но все же достаточно дорогой. Да и черты лица ее отличались топкостью и благородством.
   Видно, он и впрямь был нс в своем уме, раз мог принять ее за продажную девку. Может, она была побочной дочерью какого-нибудь знатного лорда?
   – Мне знакомо ощущение женского тела, – заявил он беззастенчиво. – Я знал о том, что какая-то женщина прикасалась ко мне, но я даже понятия не имел о том, что этой женщиной была ты, пока не пришел в сознание.
   Подбородок Джиллиан слегка приподнялся. Судя по выражению лица, девушка испытывала смешанное чувство обиды и облегчения.
   – Если бы я захотела, то могла бы спать на крыше и ты не смог бы мне помешать.
   – Вот именно. А это значит, что я нс способен причинить тебе никакого вреда.
   – Да, – ответила она медленно, – пожалуй, ты прав. По крайней мере тут его слабость сыграла ему на руку.
   Вздохнув, он произнес:
   – Тебе нечего бояться меня, Джиллиан. Можешь совершенно спокойно спать рядом.
   Однако та по-прежнему не двигалась с места, не сводя с него настороженного взора. Темная щетина на подбородке придавала ему немного грозный вид, однако по краям рта от напряжения залегли глубокие складки. Он был беспомощен, как малое дитя. Неуверенность Джиллиан начала понемногу ослабевать.
   – Ты прав, – наконец произнесла она и уперлась коленом в тюфяк, а он между тем осторожно отодвинулся подальше от нес.
   – Превосходно, – самодовольно заметил он. – По-видимому, я умею не только изысканно выражаться, по и тонко убеждать.
   Джиллиан немедленно остановилась. Она бы наверняка поднялась в тот же миг с постели, если бы не заметила лукавую усмешку у пего на губах. Он еще смел над нею шутить, негодник! Улыбки его как не бывало.
   – Ну же, – произнес он мягко. – Думаю, ты нуждаешься в отдыхе нс меньше моего.
   Только тогда Джиллиан уступила. Постель была такой узкой, что на ней едва хватало места для двоих, однако она ухитрилась скользнуть под одеяло, нс задев его.
   Домик уже погрузился во мрак, однако пи один из них не спал. Джиллиан почувствовала рядом с собой какой-то шорох, и затем безмолвие ночи нарушил его тихий голос:
   – Я должен попросить у тебя прощения, Джиллиан.
   Девушка слегка повернула голову в его сторону. В темноте нельзя было разглядеть его лица, только неровные очертания фигуры.
   – Прощения? За что?
   – За то, что случилось этим утром. Я нс должен был принимать тебя за публичную девку.
   К счастью для Джиллиан, ночная мгла скрыла густой румянец, выступивший у нес па щеках. Она не ожидала таких слов.
   Тут его голос раздался снова, еще тише, чем прежде:
   – Я вовсе не хотел заставлять тебя плакать.
   Еще большая неожиданность. В горле у Джиллиан встал ком.
   – Нет, дело не в этом, – отозвалась она чуть слышно.
   – А в чем же тогда?
   – Это… это трудно объяснить.
   – А ты попробуй.
   Джиллиан чувствовала на себе его испытующий взгляд из темноты, и на глаза ее снова навернулись слезы. Его настойчивость невольно напомнила ей о потере отца, которая до сих пор отзывалась болью в ее сердце. А Клифтон… суждено ли ей когда-нибудь снова увидеть брата?
   – Когда мы нашли тебя там, на берегу, брат Болдрик думал, что ты погиб, как и все остальные на корабле. Потом ты долго не приходил в себя, и в довершение всех бед у тебя началась лихорадка. И я… – тут она не могла сдержать дрожь, – я думала, что ты…
   Жесткая теплая рука легла в темноте на ее ладонь. Худые пальцы сплелись с ее собственными.
   – Я не умру, Джиллиан.
   Переполненная нахлынувшими на нес чувствами, на сей раз она и впрямь лишилась дара речи. Как бы нелепо это ни казалось со стороны, этот незнакомец, который больше не был для нее незнакомцем, принес ей покой и утешение…
   Скоро они оба погрузились в сон. Их тела не касались друг друга… и только руки так и не разомкнулись.
   – Значит, он все еще жив.
   Джиллиан утвердительно кивнула, а брат Болдрик бросил беглый взгляд на приоткрытую дверь хижины. Утром со свинцово-серого неба на землю опустился тонкий белесый туман, однако день принес с собой робко пробивающийся из-за облаков солнечный свет. Яростный ветер разбивал волны о выступ мыса. Черноголовые чайки над их головами издавали пронзительные крики.
   – Кто он такой?
   – Его зовут Гарет.
   – Гарет?
   Джиллиан сделала глубокий вдох.
   – Это все, что я о нем знаю… и все, что он сам знает о себе.
   Понизив голос, она поведала Болдрику о том, как ее пациент провел много дней в постели, то проваливаясь в забытье, то снова приходя в себя. За последнюю неделю шрамы на его теле приобрели зеленовато-желтый оттенок, и к нему постепенно возвращались силы. Болдрик явно встревожился.
   – Мне все это очень не по душе, леди Джиллиан. В чем дело? – поспешно спросил Болдрик, увидев смущение на лице девушки.
   –Он знает меня под именем Джиллиан.
   – О нет! Миледи, как вы могли допустить такую неосторожность?
   – Я… я просто не догадалась вовремя это скрыть. Он спросил, как меня зовут, и я ему ответила, хотя и не обмолвилась ни словом о том, что моим отцом был Эллис из Уэстербрука. Кроме того, – продолжала Джиллиан с жаром, понизив голос, – мне неприятно сознавать, что жители деревни знают меня как вдову Мэриан.
   – Только не говорите ему о том, что вы леди Джиллиан из Уэстербрука! Возможно, это и к лучшему, что вы не появляетесь в деревне. Местные жители уже знают о том, что вы ухаживаете за человеком, который сильно пострадал во время кораблекрушения. Я не мог держать это в тайне, поскольку Эдгар и Хью перенесли его в ваш дом. Но мы нс можем рисковать тем, что кто-нибудь из них – или этот самый Гарет – начнет задавать нам лишние вопросы.
   У Джиллиан защемило сердце.
   – Вы полагаете, люди короля по-прежнему ищут меня?
   – Да. И Клифтона тоже.
   Джиллиан не сомневалась в правоте его слов, поскольку монахи часто являлись глазами и ушами народа.
   – Этот Гарет – человек нс из простых, – произнесла Джиллиан медленно. – Я могу судить об этом по утонченности его речи.
   И не только по одному этому, вынуждена была признать она про себя. О том же свидетельствовали благородные очертания его лба, а также то внимание и сочувствие, которые он проявил к ней в ту ночь, когда, по его мнению, заставил ее плакать. И нс далее как этим утром, несмотря на слабость, он попытался подняться с постели, едва увидев ее несущей дрова для растопки. Отбросив в сторону одеяло, он одним быстрым движением опустил ноги на пол, но в тот же миг побелел как полотно.
   Охапка дров упала на пол. Джиллиан немедленно бросилась к нему и чуть ли не силой уложила обратно в постель.
   – Я не могу тут лежать, пока ты работаешь, – возразил он.
   Джиллиан принялась громко протестовать. Однако теперь, после слов брата Болдрика, у нее по спине пробежал холодок. Она вспомнила его неистовство, когда он метался в лихорадке.
   «Я – Мэриан», – сказала она ему тогда.
   «Ты лжешь! – укорил он ее. – Отвечай, кто ты такая?»
   – Если он не из простых, – заметил брат Болдрик, – тогда у вас тем больше оснований ему не доверять.
   – Брат Болдрик, – отозвалась Джиллиан мягко, – я ценю вашу преданность моему отцу, но мне все же непонятно, почему этот человек вызывает у вас подозрения.
   – Стало быть, вы ему верите? Будто он ничего не помнит о своем прошлом?
   – Да.
   – Это может оказаться простой уловкой. Обманом!
   – Вероятно, вам лучше убедиться в этом самому. – Джиллиан указала ему на дверь хижины.
   Тогда брат Болдрик откинул капюшон своего монашеского облачения, и они вместе вошли в дом. Джиллиан приблизилась к постели больного. Глаза его были закрыты, однако, едва услышав ее голос, он зашевелился.
   – Гарет, – обратилась она к нему без долгих предисловий, – это брат Болдрик. Он хочет с тобой поговорить.
   Человек в монашеской одежде выступил вперед, а Джиллиан отступила подальше в тень.
   – Брат Болдрик. – Гарет слегка наклонил голову в знак приветствия. – Джиллиан много рассказывала мне о вас.
   Брат Болдрик кивнул.
   – По словам Джиллиан, вы ничего не помните о своем прошлом, кроме вашего имени.
   – Да, это так, – ответил Гарет.
   – И вы не можете ничего сказать о роде ваших занятий?
   Губы Гарета сжались в тонкую линию.
   – Я могу быть кем угодно, хоть самим королем, и даже не догадываться об этом.
   – Удачно выбранный предмет для разговора, – прищурился брат Болдрик. – Вы по крайней мере знаете, кто у нас король?
   – Нет.
   – Сейчас король Англии – Иоанн. Сын Генриха и Алиеноры Аквитанской, брат Ричарда, младший из отпрысков дьявола.
   – Отпрысков дьявола… короля Генриха…
   – Да.
   – И брат Ричарда, – повторил Гарет, и тут в его сознании вдруг словно открылась невидимая дверь.
   – Ричард Львиное Сердце! – воскликнул он. – Великан с золотистыми волосами и голубыми глазами.
   – Ах, так вы его помните? Вам приходилось участвовать в Крестовом походе?
   – Да, – тут же ответил Гарет.
   – А как насчет короля Иоанна? – Болдрик присмотрелся к нему внимательнее.
   На сей раз ответ Гарета последовал не сразу.
   – Не знаю, – произнес он наконец, – хотя не могу отрицать того, что мне следовало бы об этом знать. – В его голосе проступил едва уловимый оттенок горечи. – Впрочем, у меня такое чувство, что есть много таких вещей, о которых мне следовало бы знать, но которые начисто вылетели у меня из памяти.
   – Это верно, – согласился с ним Болдрик.
   – Мне остается лишь надеяться, что Джиллиан была права, – продолжал Гарет тихо, – и как только я окрепну, память вернется ко мне. – Он бросил беглый взгляд на Джиллиан, и один уголок его рта слегка приподнялся. – Я очень многим обязан этой юной леди, – произнес он мягко. – Она спасла мне жизнь.
   Болдрик засунул руки в широкие рукава своего серого монашеского облачения.
   – У Джиллиан добрый, отзывчивый прав. Никто нс понимал этого лучше, чем ее муж.
   Взгляд Гарета тут же переметнулся к брату Болдрику.
   – Ее муж?
   – Да. Видите ли, она вдова и до сих пор скорбит о кончине своего мужа, который разбился, упав с лошади. Как мы перенесли вас в этот дом, чтобы залечить ваши телесные раны, так и я привез ее сюда, чтобы она могла залечить раны душевные.
   Джиллиан едва не ахнула. «И зачем только брату Болдрику понадобилось упорствовать в чудовищной лжи? – спрашивала она себя в порыве негодования. – В этом не было никакой нужды. Никакой!»
   Она невольно содрогнулась под взглядом Гарета, мимолетным, но полным проникновенной силы.!!!
   – Так это вы привезли сюда Джиллиан?
   – Да. Ей хотелось в уединении выплакать свое горе. – Болдрик приподнял брови. – У вас есть жена, сэр?
   Гарет отрицательно покачал головой:
   – Нет. Я это чувствую. – Его взгляд снова обратился на Джиллиан. – Жаль, что такая молодая женщина уже осталась вдовой. Возможно, это и к лучшему, что судьба занесла меня в эти края, поскольку теперь ей нс придется коротать свои дни в одиночестве.
   Брат Болдрик вскинул голову. Довольно долго двое мужчин настороженно присматривались друг к другу.
   – Желаю вам скорейшего выздоровления, – произнес наконец Болдрик с натянутой улыбкой. – Без сомнения, вам не терпится встать на ноги. Когда это произойдет, возможно, вы вспомните прошлое и поспешите вернуться в свой дом, где бы он ни находился. – Он отвесил Гарету поклон и отступил к двери.
   Джиллиан вышла вслед за ним на порог. Не дав ей заговорить, брат Болдрик поднял руку:
   – Я знаю все, что вы хотите мне сказать, дитя мое. Вы уверены, что я ошибаюсь. По правде говоря, я и сам не знаю, что думать об этом человеке, который называет себя Гаретом.
   – А я не знаю почему, но мне вес же кажется, что он человек чести.
   – Вполне возможно, что он и впрямь человек чести. Однако в его манерах, в посадке его головы есть нечто, наводящее меня на мысль, что этот Гарет – мужчина смелый и отважный до дерзости. Рыцарь, состоящий на службе у могущественного и знатного лорда… может быть, даже у самого короля.
   – Но ведь он даже не знает, что короля зовут Иоанном! – запротестовала Джиллиан.
   – Так утверждает он сам. Однако он вспомнил короля Генриха и короля Ричарда. А это означает, что вам ни в коем случае не следует говорить ему ни о том, кто вы такая, ни о том, что в действительности привело вас сюда. Ваш отец всегда резко отзывался о короле, и чем меньше вы будете рассказывать Гарету, тем лучше.
   Это было чистой правдой. Ее отец не стеснялся в выражениях, когда речь шла об Иоанне, с того самого дня, как тот унаследовал престол. Эти никому не нужные междоусобные войны, эти беспрестанные требования все новых и новых налогов с народа Англии…
   – Мы не имеем права быть беспечными, леди Джиллиан. Вам нельзя так слепо доверять первому встречному. Слишком многое поставлено на карту.
   Яростный порыв ветра трепал полы ее юбки. Хмурое небо предвещало ненастье. Черные грозовые тучи нависали низко над зыбкой поверхностью моря – напоминание, вызывавшее в ее груди сладкую горечь…
   Ах, если бы только отец нс был несправедливо обвинен! Тогда он и теперь был бы жив… и ей не пришлось бы поселиться здесь, на этом штормовом побережье, где бури, ветра и дожди были самым обычным явлением.
   Весь мир вокруг нес, казалось, покрылся мраком. Всем ее существом овладела печаль. Когда-то она была полна самых радужных надежд и с присущей юности надеждой смотрела в будущее. Но сейчас мысли о будущем нс приносили ей ничего, кроме душевных мук и страха. Брат Болдрик считал ее сильной, однако самой Джиллиан казалось, будто ее воля была скована множеством невидимых пут, причинявших ей боль.
   Не забыть той унылой сентябрьской ночи, когда она в последний раз видела своего отца. За окнами слышались раскаты грома, яростный ливень обрушился на стены Уэстербрука, когда Эллис посреди ночи ворвался в ее спальню. Его последние слова навсегда запечатлелись в ее памяти.
   – Я подвел тебя, дочка, – произнес он со слезами на глазах. – Я подвел и тебя, и Клифтона. Умоляю тебя, прости, ибо сам я никогда не прощу себя за то, как я поступил с детьми, подвергнув вас обоих такой опасности.
   Джиллиан тут же поняла, что случилось нечто ужасное.
   – Папа, – вскричала она, – в чем дело?
   – Последние несколько дней король гостил у Уильяма де Врие, – с трудом произнес отец.
   – Да, я об этом слышала.
   Уильям де Врие был бароном, чьи земли примыкали к Уэстербруку с востока. Супруга короля, Изабелла, была крестной матерью старшего сына четы де Врие.
   – Сегодня в лесу на жизнь короля Иоанна было совершено покушение, – продолжал лорд Уэстербрук, не смея взглянуть в глаза дочери.
   И тут Джиллиан все поняла. В этом покушении был замешан ее отец. Человек прямодушный и смелый, лорд Уэстербрук всегда откровенно высказывал свое мнение, не скрывал презрения к королю Иоанну почти с первого же дня его пребывания на троне и теперь решил вмешаться в ход истории. Ею овладел приступ удушливого страха.
   – Папа, – прошептала она в ужасе. – Папа, нет! О Господи, только не говори мне, что это сделал ты!
   Он медленно поднял голову, и в его глазах, так похожих на ее собственные, отразилась безмерная боль.
   – Да, Джиллиан. Я выпустил ту стрелу, однако она прошла мимо цели и вместо короля поразила охранника. Ах, какую же глупость я совершил! Я понял это только теперь, когда уже поздно что-либо менять. Тогда же я думал лишь об одном – насколько будет лучше для всей Англии, если она освободится из-под ига Иоанна, ибо его правление не принесло народу ничего, кроме постоянного брожения и бурных страстей. Слишком многие возмущены и доведены до крайности его алчными требованиями все новых и новых налогов и призывами к оружию, чтобы король мог вернуть себе земли по ту сторону Ла-Манша. – На его лице отразилась безмерная мука. – Я был вне себя от гнева, когда даже Великой хартии вольностей оказалось недостаточно, чтобы урезать королевские привилегии Иоанна. Боюсь, это только укрепило в нем решимость вытянуть из несчастного народа Англии все до последнего пенни. Ходят слухи, будто король ищет себе наемников во Франции, обещая отдать им наши родовые земли и замки, если те помогут нанести поражение тем, кто объединился против него при Раннимиде. – Эллис покачал головой. – Но увы, бароны не способны договориться между собой. Я был убежден, что проще всего будет устранить Иоанна прямо сейчас, а тут еще представился такой удобный случай… Ах, Джиллиан, я думал лишь об успехе и никогда – о неудаче. Излишнее рвение сделало меня опрометчивым. А теперь, хотя вы с Клифтоном ни в чем не виновны, боюсь, я сам подписал вам приговор до конца ваших дней.
   Джиллиан, онемев от ужаса, слушала отца. Он взял ее за руки:
   – Мы в опасности – все трое. Я знаю короля и уверен, что он не успокоится до тех пор, пока не найдет всех виновников покушения. Но больше всего я опасаюсь, что Иоанн решит выместить свой гнев на тебе и Клифтоне, поскольку король вспыльчив и очень злопамятен. Поэтому мы должны бежать.
   – Что, прямо сейчас? – Ее тревожный взгляд скользнул в сторону ставней. Она с детства терпеть не могла гроз, но теперь, словно для того чтобы подчеркнуть ее вопрос, ослепительная вспышка молнии рассекла небо и сами стены ее спальни, казалось, сотряслись от раскатов грома.
   – Да, дитя мое. Другого выхода нет. – Он обнял дочь за плечи. – Но нам нельзя оставаться вместе, Джиллиан. Я поручил Клифтона заботам Алуина, ибо мне известно, что он готов защищать моего сына даже ценой жизни. Они уже покинули замок.
   – И куда они направились?
   – Тебе лучше об этом не знать, – ответил он мягко. – Брат Болдрик ждет тебя в конюшне. Возьми с собой теплую одежду и плащ. Для остального сейчас нет ни времени, пи места.
   Джиллиан все еще не могла прийти в себя после случившегося. Один короткий миг навсегда изменил ее жизнь.
   – А ты, папа?
   – Как только вы с братом Болдриком выедете за ворота, я тоже отправлюсь в путь.
   – Один?
   – Да, так будет лучше.
   – Папа, нет! – в отчаянии взмолилась она. – Позволь мне остаться с тобой и помочь тебе!
   – Нет, Джиллиан. – Лорд Уэстербрук оставался непреклонным. – Так должно быть и так будет. По крайней мере если одного из нас схватят, остальным удастся уцелеть. – Он погладил ее по щеке. – Будь осторожна, дитя мое. Не доверяй никому, кроме брата Болдрика. Если удача мне улыбнется, я смогу разыскать тебя и Клифтона.
   Однако его надеждам не суждено было осуществиться. Как и ожидал Эллис, он был выслежен и пойман людьми короля. Его судьба была предрешена.
   Отец Джиллиан был не единственным участником рокового покушения па жизнь короля. Он кого-то прикрывал, но кого? Кого?
   – Я о том, другом убийце, – произнесла она медленно. – Королю удалось установить его личность?