Страница:
– Нет, мне больше пить не стоит. Опасное это дело – кормить рыб с похмелья.
– Я пойду с вами! – вызывается дядя Сэм.
– Ну уж нет! – твердо отвечает Лейла.
– Да будет тебе ломаться… – и дядя Сэм тянет к ней лапы.
Быстрым точным движением Лейла хватает его за кадык Сэм хрипит и выкатывает глаза.
– Послушай, ты, похотливый старый алкаш! Твоим вонючим обществом мы сыты по горло. Ясно?
Она отпускает руку. Сэм плюхается в кресло, которое под его тяжестью опрокидывается – и мы в молчаливом восторге следим, как он катится по полу. Рид протягивает было ему руку, но тут же отдергивает, повинуясь дружному женскому хору:
– Не надо!
– Ну что, – поворачивается ко мне Скотт, – продолжим наши игры дома?
Скотт – настоящее сокровище! Ни одного прокола за весь вечер.
– С удовольствием, – застенчиво улыбаюсь я.
– Финн, тебя подвезти?
Тот колеблется, но Скотт настаивает:
– Не беспокойся, ичего, кроме пива, не пил. Пошли… Рида и Иззи мы отвозим в «Белладжо», а сами катим вниз по Хармон-авеню. По дороге узнаем много интересного о живородящих тропических рыбках: эти рыбки, живущие в Центральной Америке и Вест-Индии, оказывается, не мечут икру, а рождают живое потомство. С ума сойти…
– Вот и приехали! – говорит наконец Финн. За всю дорогу это первая его фраза, не имеющая отношения к рыбам.
Скотт тормозит у подъезда.
– Не возражаешь, если я зайду в туалет? – обаятельно улыбается он. – Понимаешь, пиво и все такое.
Финн молча вводит нас к себе в квартиру. Я чувствую странную неловкость, словно вторгаюсь в дом без приглашения, но это мимолетное чувство тут же сменяется любопытством. Я всегда представляла себе жилище Финна не иначе как в виде какой-нибудь подводной пещеры или заброшенного бассейна, и теперь мне страшно интересно узнать, есть ли у него обычные вещи, вроде холодильника или тостера?
– Вот это да! – восклицает, едва войдя, Скотт. – Ты свою квартиру не сдаешь в аренду продюсерам? Здесь можно кино снимать!
– Фантастика! – поражаюсь и я, не меньше Скотта восхищенная стильной смесью китча и крутизны. – Ой, посмотри только на бар! – И я мчусь в гостиную, чтобы разглядеть поближе хромированный шейкер, бокалы для мартини на высоченных ножках, пластмассовый ананас для кубиков льда и витые соломинки. – Какая прелесть!
Скотт останавливается в позе буриданова осла между кожаным пуфиком и асимметричным диваном – не знает, куда сесть.
– Класс, дружище! Откуда ты все это взял?
– Собирал годами – в комиссионных лавках, на аукционах. Кое-что нашел в сувенирных магазинах – там попадаются любопытные вещицы.
– Например, в «Экстравагантных товарах Сэма»? – спрашиваю я, указывая на красные настенные часы в форме игральной кости.
– Может быть, – улыбается Финн.
– А эта красотка откуда? – тыкаю я в настольную лампу с розовым абажуром в мелкий цветочек.
– Фамильное наследство, – с такой же задумчивой и немного грустной улыбкой отвечает Финн.
– Антикварная машина, антикварная мебель, антикварные безделушки… Что вы об этом скажете, доктор? – спрашиваю я Скотта.
– Очевидно, прошлое для тебя привлекательнее настоящего. Реальному миру, полному боли и горя, ты предпочитаешь мир воображаемый, срзданный твоей фантазией.
Финн задумывается.
– Без обид, приятель, – спохватывается Скотт. – Джейми такая же. Каждый приспосабливается по-своему.
– Я-то думала, у тебя с потолка будет свисать рыболовная сеть, полная ракообразных! – Я стараюсь перевести разговор на шутливый лад.
– Пошли за мной! – улыбается Финн. – Сейчас увидишь то, чего так жаждешь.
Он открывает дверь в ванную – и нас окутывает голубое сияние. Во всю длину ванной раскинулся подсвеченный аквариум с тропическими рыбами.
– Ух ты! – восхищается Скотт, прижавшись носом к стеклу и любуясь тем, как колышутся в воде медно-бирюзовые плавники. – Как хороша вон та, красная! У которой плавники как перья.
– Сиамский боец? – подсказываю я. Финн кивает.
– А по-латыни она называется:№ Вена 5р1еп<1еп5!№ Финн смотрит на меня с удивлением и одобрением.
– Я кое-что читала о рыбах… – скромно объясняю я.
Взглянув себе под ноги, замечаю, что пол в ванной усыпан ракушками и морской галькой.
– Это все – с пляжа, на котором я вырос, – объясняет Финн.
– Ты подсознательно не хочешь расставаться с детством и используешь эти предметы как напоминания о дорогом твоему сердцу времени и месте…
– Скотт, сделай перерыв! Очень красиво, Финн.
Я присаживаюсь на корточки и глажу раковины, восхищаясь их изящными изгибами и гладкой, отшли-фованной морем поверхностью. Какую красоту создает природа! У стен выстроились рядком кувшины с песком и чем-то еще, кажется, водорослями.
Взгляд мой падает на дверной засов в форме деревянной рыбки.
– А это мне подарили, – объясняет Финн. – Мне часто дарят сувениры, связанные с рыбами.
– Э-э… прошу прощения! – окликает нас Скотт, переминаясь с ноги на ногу.
– О, извини, извини! – И мы со смехом оставляем его в одиночестве.
– Хочешь что-нибудь выпить?
– Не откажусь от стакана воды, – отвечаю, входя следом за Финном в скромную чистую кухоньку, которая, по всей видимости, служит ему и столовой.
– Скотт, кажется, хороший парень.
– Да, когда не увлекается психоанализом.
– И давно вы знаете друг друга?
Он протягивает мне стакан. Я выпиваю залпом, прежде чем ответить:
– Совсем недолго. А кажется, что тысячу лет.
– Понимаю. Это прекрасное чувство. Главное, чтобы он чувствовал то же самое.
Я ставлю в мойку пустой стакан и оглядываюсь.
– А где твои картины?
– В спальне. Они не для чужих глаз.
– Мне кажется, акварельные пейзажи не очень-то сочетаются с интимной обстановкой…
– Спальня у меня совсем простенькая. Пойдем, покажу, – поколебавшись, предлагает он.
Стены, диван, подушки, покрывало – все здесь глубокого синего цвета, исцеляющего и успокаивающего. Картины лежат на большом деревянном столе, сделанном из старой двери. Обстановка и в самом деле очень простая: кровать, стол, стул, картины, несколько свечей и фотографии на стене.
– Кто это? – спрашиваю я, взглянув на снимок хорошенькой девушки в пляжном халатике на берегу моря.
– Моя мать. Здесь ей лет двадцать с небольшим. Эта фотография – моя любимая: на ней мама такая счастливая, полная жизни… – Голос его вздрагивает и затихает на полуслове.
Меня охватывает жгучая жалость – никогда не подозревала, что способна так остро чувствовать чужую боль.
– Тебе очень не хватает ее, верно?
Он моргает, стараясь сдержать слезы.
– Сегодня двадцать девятое июля. Годовщина…
Забыв обо всем на свете, я обвиваю его руками. Секунду или около того он остается напряжен – а затем вдруг расслабляется, обмякает, раздавленный своим горем. Я прижимаюсь щекой к его щеке, и слезы наши сливаются в один поток. Я целую его в глаза, в брови, в губы – что же, что еще мне сделать, чтобы облегчить его невыносимое одиночество?
– Э-гхм… у вас все в порядке?
Финн отшатывается и торопливо вытирает глаза.
– Извини, я просто…
– Ничего страшного. – Скотт по-прежнему стоит в дверях. – Если хочешь поговорить…
Финн поднимает глаза. Во взгляде его я читаю очень знакомое чувство – надежду. Дурацкую, отчаянную надежду на мудрого доктора. Что-то очень похоже испытывала и я, когда Скотт предложил мне облегчить душу. Только Финн, в отличие от меня, молчит.
– Может быть, в другой раз, – мягко говорит Скотт. – Что ж, Джейми, пойдем.
– Я остаюсь.
Финн от изумления теряет дар речи. А бедняга Скотт, совершенно ошарашенный, не понимает, что делать дальше – стоит ли следовать сценарию?
– Ладно, тогда я вас оставлю… то есть… я тебе доверяю, милая, и если другу нужна твоя помощь…
С этими словами он исчезает. А Финн стоит, словно врос в землю. Я запираю за Скоттом дверь, выключаю свет в гостиной и на кухне и возвращаюсь в спальню. Подхожу к Финну, беру его за руку:
– Пойдем в постель.
ГЛАВА 39
– Я пойду с вами! – вызывается дядя Сэм.
– Ну уж нет! – твердо отвечает Лейла.
– Да будет тебе ломаться… – и дядя Сэм тянет к ней лапы.
Быстрым точным движением Лейла хватает его за кадык Сэм хрипит и выкатывает глаза.
– Послушай, ты, похотливый старый алкаш! Твоим вонючим обществом мы сыты по горло. Ясно?
Она отпускает руку. Сэм плюхается в кресло, которое под его тяжестью опрокидывается – и мы в молчаливом восторге следим, как он катится по полу. Рид протягивает было ему руку, но тут же отдергивает, повинуясь дружному женскому хору:
– Не надо!
– Ну что, – поворачивается ко мне Скотт, – продолжим наши игры дома?
Скотт – настоящее сокровище! Ни одного прокола за весь вечер.
– С удовольствием, – застенчиво улыбаюсь я.
– Финн, тебя подвезти?
Тот колеблется, но Скотт настаивает:
– Не беспокойся, ичего, кроме пива, не пил. Пошли… Рида и Иззи мы отвозим в «Белладжо», а сами катим вниз по Хармон-авеню. По дороге узнаем много интересного о живородящих тропических рыбках: эти рыбки, живущие в Центральной Америке и Вест-Индии, оказывается, не мечут икру, а рождают живое потомство. С ума сойти…
– Вот и приехали! – говорит наконец Финн. За всю дорогу это первая его фраза, не имеющая отношения к рыбам.
Скотт тормозит у подъезда.
– Не возражаешь, если я зайду в туалет? – обаятельно улыбается он. – Понимаешь, пиво и все такое.
Финн молча вводит нас к себе в квартиру. Я чувствую странную неловкость, словно вторгаюсь в дом без приглашения, но это мимолетное чувство тут же сменяется любопытством. Я всегда представляла себе жилище Финна не иначе как в виде какой-нибудь подводной пещеры или заброшенного бассейна, и теперь мне страшно интересно узнать, есть ли у него обычные вещи, вроде холодильника или тостера?
– Вот это да! – восклицает, едва войдя, Скотт. – Ты свою квартиру не сдаешь в аренду продюсерам? Здесь можно кино снимать!
– Фантастика! – поражаюсь и я, не меньше Скотта восхищенная стильной смесью китча и крутизны. – Ой, посмотри только на бар! – И я мчусь в гостиную, чтобы разглядеть поближе хромированный шейкер, бокалы для мартини на высоченных ножках, пластмассовый ананас для кубиков льда и витые соломинки. – Какая прелесть!
Скотт останавливается в позе буриданова осла между кожаным пуфиком и асимметричным диваном – не знает, куда сесть.
– Класс, дружище! Откуда ты все это взял?
– Собирал годами – в комиссионных лавках, на аукционах. Кое-что нашел в сувенирных магазинах – там попадаются любопытные вещицы.
– Например, в «Экстравагантных товарах Сэма»? – спрашиваю я, указывая на красные настенные часы в форме игральной кости.
– Может быть, – улыбается Финн.
– А эта красотка откуда? – тыкаю я в настольную лампу с розовым абажуром в мелкий цветочек.
– Фамильное наследство, – с такой же задумчивой и немного грустной улыбкой отвечает Финн.
– Антикварная машина, антикварная мебель, антикварные безделушки… Что вы об этом скажете, доктор? – спрашиваю я Скотта.
– Очевидно, прошлое для тебя привлекательнее настоящего. Реальному миру, полному боли и горя, ты предпочитаешь мир воображаемый, срзданный твоей фантазией.
Финн задумывается.
– Без обид, приятель, – спохватывается Скотт. – Джейми такая же. Каждый приспосабливается по-своему.
– Я-то думала, у тебя с потолка будет свисать рыболовная сеть, полная ракообразных! – Я стараюсь перевести разговор на шутливый лад.
– Пошли за мной! – улыбается Финн. – Сейчас увидишь то, чего так жаждешь.
Он открывает дверь в ванную – и нас окутывает голубое сияние. Во всю длину ванной раскинулся подсвеченный аквариум с тропическими рыбами.
– Ух ты! – восхищается Скотт, прижавшись носом к стеклу и любуясь тем, как колышутся в воде медно-бирюзовые плавники. – Как хороша вон та, красная! У которой плавники как перья.
– Сиамский боец? – подсказываю я. Финн кивает.
– А по-латыни она называется:№ Вена 5р1еп<1еп5!№ Финн смотрит на меня с удивлением и одобрением.
– Я кое-что читала о рыбах… – скромно объясняю я.
Взглянув себе под ноги, замечаю, что пол в ванной усыпан ракушками и морской галькой.
– Это все – с пляжа, на котором я вырос, – объясняет Финн.
– Ты подсознательно не хочешь расставаться с детством и используешь эти предметы как напоминания о дорогом твоему сердцу времени и месте…
– Скотт, сделай перерыв! Очень красиво, Финн.
Я присаживаюсь на корточки и глажу раковины, восхищаясь их изящными изгибами и гладкой, отшли-фованной морем поверхностью. Какую красоту создает природа! У стен выстроились рядком кувшины с песком и чем-то еще, кажется, водорослями.
Взгляд мой падает на дверной засов в форме деревянной рыбки.
– А это мне подарили, – объясняет Финн. – Мне часто дарят сувениры, связанные с рыбами.
– Э-э… прошу прощения! – окликает нас Скотт, переминаясь с ноги на ногу.
– О, извини, извини! – И мы со смехом оставляем его в одиночестве.
– Хочешь что-нибудь выпить?
– Не откажусь от стакана воды, – отвечаю, входя следом за Финном в скромную чистую кухоньку, которая, по всей видимости, служит ему и столовой.
– Скотт, кажется, хороший парень.
– Да, когда не увлекается психоанализом.
– И давно вы знаете друг друга?
Он протягивает мне стакан. Я выпиваю залпом, прежде чем ответить:
– Совсем недолго. А кажется, что тысячу лет.
– Понимаю. Это прекрасное чувство. Главное, чтобы он чувствовал то же самое.
Я ставлю в мойку пустой стакан и оглядываюсь.
– А где твои картины?
– В спальне. Они не для чужих глаз.
– Мне кажется, акварельные пейзажи не очень-то сочетаются с интимной обстановкой…
– Спальня у меня совсем простенькая. Пойдем, покажу, – поколебавшись, предлагает он.
Стены, диван, подушки, покрывало – все здесь глубокого синего цвета, исцеляющего и успокаивающего. Картины лежат на большом деревянном столе, сделанном из старой двери. Обстановка и в самом деле очень простая: кровать, стол, стул, картины, несколько свечей и фотографии на стене.
– Кто это? – спрашиваю я, взглянув на снимок хорошенькой девушки в пляжном халатике на берегу моря.
– Моя мать. Здесь ей лет двадцать с небольшим. Эта фотография – моя любимая: на ней мама такая счастливая, полная жизни… – Голос его вздрагивает и затихает на полуслове.
Меня охватывает жгучая жалость – никогда не подозревала, что способна так остро чувствовать чужую боль.
– Тебе очень не хватает ее, верно?
Он моргает, стараясь сдержать слезы.
– Сегодня двадцать девятое июля. Годовщина…
Забыв обо всем на свете, я обвиваю его руками. Секунду или около того он остается напряжен – а затем вдруг расслабляется, обмякает, раздавленный своим горем. Я прижимаюсь щекой к его щеке, и слезы наши сливаются в один поток. Я целую его в глаза, в брови, в губы – что же, что еще мне сделать, чтобы облегчить его невыносимое одиночество?
– Э-гхм… у вас все в порядке?
Финн отшатывается и торопливо вытирает глаза.
– Извини, я просто…
– Ничего страшного. – Скотт по-прежнему стоит в дверях. – Если хочешь поговорить…
Финн поднимает глаза. Во взгляде его я читаю очень знакомое чувство – надежду. Дурацкую, отчаянную надежду на мудрого доктора. Что-то очень похоже испытывала и я, когда Скотт предложил мне облегчить душу. Только Финн, в отличие от меня, молчит.
– Может быть, в другой раз, – мягко говорит Скотт. – Что ж, Джейми, пойдем.
– Я остаюсь.
Финн от изумления теряет дар речи. А бедняга Скотт, совершенно ошарашенный, не понимает, что делать дальше – стоит ли следовать сценарию?
– Ладно, тогда я вас оставлю… то есть… я тебе доверяю, милая, и если другу нужна твоя помощь…
С этими словами он исчезает. А Финн стоит, словно врос в землю. Я запираю за Скоттом дверь, выключаю свет в гостиной и на кухне и возвращаюсь в спальню. Подхожу к Финну, беру его за руку:
– Пойдем в постель.
ГЛАВА 39
– Где ты пропадала, черт побери? Мы уже час тебя дожидаемся! – рявкает Надин, едва меня увидев.
– В самом деле, Джейми, – подхватывает Иззи, – у твоей сестры очень насыщенное расписание, так что на осмотр часовен нам остается всего, каких-нибудь три часа!
– Прошу прощения я…
– Не ночевала дома. Вижу, вижу. А что, расчески у Скотта не нашлось?
Я оборачиваюсь и испепеляю ее взглядом.
– Мне плевать, как я выгляжу, и плевать, где выходить замуж!
Надин ахает от ужаса – одним махом я посягнула на обе ее святыни.
– Мне надо принять душ. Если вы все еще хотите ехать, я буду готова минут через двадцать.
Иззи, сгорая от любопытства, бросается за мной следом.
– Ну что? Ты его «обратила»?
– Кого?
– Кого-кого, папу римского! Скотта, разумеется! Ты с ним трахнулась?
– А-а. Нет.
– Ну вот… – разочарованно кривится она. – А выглядишь как-то… знаешь, как будто в тебе что-то изменилось… Может, расскажешь все-таки, что произошло?
Я тяжело вздыхаю.
– Хорошо, все расскажу, но попозже. Когда эта дурацкая скачка по часовням останется позади.
– Ладно. Не беспокойся, надолго это не затянется. Я уже решила, что буду венчаться в Грейсленде, и даже десять Надин меня не переубедят!
– Здесь венчался Лоренцо Ламаз! – И Надин неодобрительно поджимает тонкие губы.
– И еще Эксел Роуз, – улыбается Иззи. – Здорово, правда?
– Да это просто хижина с беленой крышей!
– Не хижина, а церковь.
– Мне случалось видеть собачьи конуры и размером побольше, и видом поприличнее, – замечает Надин, разглядывая частокольчик высотой по колено.
– Надин, размер – не главное. У нас ведь не будет толпы гостей.
На долю секунды на лице Иззи отражается грусть. Толпы и вправду не будет. Дейв, разумеется, не приедет. Айрис ни за что не покинет свой удушливо-уютный мирок ковриков, салфеточек и обоев в цветочек На похороны она бы, может, еще поехала, но на свадьбу… Видеть свою дочь в центре внимания – да ни за что! Отец Иззи и рад был бы, но не может в разгар сезона бросить отель. И любимой тети не будет, потому что одному из ее отпрысков – юному кузену Иззи – вчера вырезали аппендицит. Приглашать дальних родственников Иззи, наученная горьким опытом, даже не пробовала. Рид, посмотрев на все это, заявил, что никого из своей семьи звать на свадьбу не станет: сейчас, мол, отпразднуем счастливое событие в интимном кругу, а настоящее торжество устроим дома, в Филадельфии.
Снята с повестки дня и двойная свадьба. Мы с Иззи, как следует все обдумав, решили, что венчаться лучше по отдельности, а потом устроить общий банкет. Стыдно признаться, но в моем решении немалую роль сыграли мысли о Кристиане: что, если он захочет похитить меня из-под венца? Две свадьбы, без сомнения, смутят его больше, чем одна…3ато банкет у нас будет шикарный! Какое счастье, что Рид богач и не жадина – что бы я без него делала? Скотт – всего-навсего студент со скромным приработком, а папа ясно дал понять, что не потратит на мою свадьбу ни гроша.
Энергичным шагом Надин входит в часовню. Мы плетемся за ней. Нас всего четверо, считая служащего, но мы почти заполнили свободное пространство часовни.
– Идеальное место! – замечает Иззи. – Прибавьте еще Рида и шафера – и часовня будет набита до отказа!
Наш сопровождающий – просто душка, что при его романтической работе неудивительно, сладко улыбаясь, он с гордостью демонстрирует нам оконные витражи, пыльно-розовые плиты пола и пропускает мимо ушей жалобы Надин вроде «Элвис, которым вы обе так восхищаетесь, сюда бы и не заглянул!»
– Ничего страшного, я приведу собственного Элвиса. Есть у меня один необычный знакомый, – сообщает Иззи нашему улыбчивому гиду.
– Как пожелаете, красавицы, ведь это ваш особенный день!
– Особенный день, как же! – фыркает Надин. – У вас тут все поставлено на конвейер! А тебе, Иззи, я удивляюсь. Похоже, твой принцип – чем вульгарнее, тем лучше. Привести на свадьбу, двойника Элвиса – вот выдумала! Сейчас ты скажешь, что сама придешь в платье Присциллы…
– Ошибаешься! – загадочно улыбаюсь я.
– А в чем же?
– Подожди – увидишь.
– Мне нужно знать заранее, иначе я не смогу подобрать для тебя букет, – волнуется Надин.
– Боюсь, к этому платью букет не подойдет…
– Не обязательно идти под венец с традиционными лилиями. Вот я, например, для своей свадьбы выбрала орхидеи фалеанопсис со страусовыми перьями.
– Фалло-что? – ловит знакомое звукосочетание Иззи.
– Фа-ле-анопсис, – отчеканивает Надин. – Белые цветы с желтоватой сердцевиной, в восточном стиле. Очень современно.
Мы только глазами хлопаем. Тяжело вздохнув, Надин снисходит до объяснений:
– В дорогих ресторанах – если вы когда-нибудь там бывали – на стол ставят высокую вазу и в ней – один цветок Примерно такой.
– Угу, – отвечаю я. Описание Надин не произвело на меня того впечатления, на какое она рассчитывала. – Но, мне кажется, к платью Иззи больше пойдет лучевой пистолет.
– Да вы просто надо мной издеваетесь! Ладно, сами потом будете жалеть. Свадьба – дело ответственное, все детали надо продумать заранее. А то кончите тем, что пойдете к алтарю с каким-нибудь веником, как те бедняги на фотографиях в холле.
– Неужели тебе еще не надоело готовить свадьбы? – изумляется Иззи.
– Что ты! – мечтательно отвечает Надин. – Собственная свадьба меня только разогрела! Знаете, люди, с которыми я имела дело – и в церкви, и у флориста, – все в один голос говорили, что в свадьбах я разбираюсь лучше профессионалов!
– Не понимаю, почему бы тебе не открыть собственную фирму по организации свадеб! – предлагает Иззи.
Надин розовеет.
– Не говори глупостей! И бросить работу? Нет, это чересчур рискованно! К тому же меня ждет повышение, а если я уволюсь…
– Да я пошутила! – прерывает ее Иззи.
– А! Ага. Понятно. Ха-ха-ха.
Меня посещает непривычное чувство – становится ее жаль.
– Как ты думаешь, какие цветы подойдут к платью с корсетом и юбкой-колоколом? – спрашиваю я.
– Белое или слоновой кости?
– Белое.
– Как насчет листьев?
– Предпочту цветы.
– Да нет, я имею в виду, вместе с цветами. К такому платью нужна зелень…
– А, понятно. Какие-нибудь веточки, плющ…
– Не совсем. Тут надо подумать. К пышному букету нужны пышные волосы, а изящный тоже не подойдет, потому что подчеркнет твои размеры…
– Размеры?
– Ну, видишь ли… Вот я, например, стройная, даже миниатюрная, с тонкими чертами лица – значит, мне пойдут изящные цветы, вроде орхидей. А ты…
– Может, мне выкорчевать куст шиповника и с ним идти?
– Нет-нет, шиповник – слишком нежный и женственный цветок Тебе нужно что-то посмелее – но в то же время с намеком на классику, поскольку платье у тебя в старинном стиле…
– Как скажешь. Главное, чтобы они хорошо пахли.
Надин достает свой свадебный блокнот и начинает что-то в нем лихорадочно царапать.
– Поверить не могу, что за три дня нам надо организовать две свадьбы!
– Да не волнуйся так! Мне кажется, большинство новобрачных в этом городе организуют собственные свадьбы за пятнадцать минут! – замечает Иззи.
– Оно и видно, – отвечает Надин, разглядывая фотовернисаж прошедших в этой часовне церемоний. – Господи, вы только посмотрите – жених в бейсболке! Куда катится мир?
Мы запасаемся рекламными буклетами и возвращаемся в лимузин, одолженный для нашей миссии Ридом. По дороге в центр Надин забрасывает нас вопросами о лицензиях на брак, видеосъемках, конфетти и еще тысяче мелочей, о которых мы с Иззи не подумали. Ну не смешно ли – столько лет мечтали выйти замуж в Лас-Вегасе, а сами не озаботились выяснить, как это, собственно, делается! Почему-то нам казалось, что на свадьбе возникают всего две проблемы: что надеть и с кем венчаться. Я даже рада теперь, что приехала Надин, – что бы я без нее делала?
Следующим в нашем списке значится шикарное приземистое здание. Управляет им экцентричный бывший модельер с огненно-красным ульем на голове. Сама часовня состоит из огромной гардеробной и нескольких тематических залов, в том числе «Стар Трек» (невероятное количество серебряной фольги), «Садо-мазо» (цепи, плети и много резины) и «Зал викингов» (тут Иззи вспоминает Ларса и мечтательно вздыхает).
– В эту, с позволения сказать, церковь Господь и не заглядывал, – кривится Надин, на цыпочках покинув сей вертеп.
– Куда теперь?.
– В Свадебные Сады Лас-Вегаса, – инструктирую я шофера. Дерновые лужайки, искусственный водопад и бордюры из пародии на мрамор меня очаровывают – но только до тех пор, пока Иззи не произносит слово «Флинтстоуны».
– Дальше!
Часовню Колоколов Надин находит «очень ничего». С уст ее слетает даже слово «романтично».
– Вот увидишь, она полюбит Лас-Вегас! – шепчет мне Иззи.
В Маленькой Белой часовне мы застаем окончание свадьбы. Восхищенная толпа гостей вываливается на улицу.
– Чи! Даррен! – окликают гости новобрачных.
Это наши соотечественники: английский выговор ни с чем не спутаешь. «Кодаки» щелкают без умолку, соперничая с навороченными видеокамерами. Все выглядят счастливее некуда.
– Смотрите-ка, а платье на ней от Нила Каннингема, – сообщает Надин, явно впечатленная волнами сияющего кремового атласа. – И вместо конфетти бросают высушенные розовые лепестки! Слава богу, хоть у кого-то в этом городе есть чувство стиля.
Подойдя ближе, мы слышим обрывки разговоров гостей.
– Никак не думала, что разревусь! – утирая глаза, говорит симпатичная женщина лет тридцати.
– А Чи – красавица, правда?
– Видел, как дрожали руки у Даррена, когда он зажигал Свечу Единства?
– А какие прекрасные клятвы! Да-да, как она там говорила?
– «Я, Чи, беру тебя, Даррена, себе, в мужья, зная в сердце своем, что ты будешь мне неизменным другом, верным спутником жизни и моей истинной любовью», – повторяет слово в слово одна девушка.
– О-о-о! – И дамы снова лезут за носовыми платками.
Новобрачные не сводят друг с друга глаз: на их лицах – любовь. Я сглатываю комок в горле. Как мы со Скоттом это выдержим?
Мы входим внутрь. Я поднимаю глаза к потолку, где резвятся херувимчики, и мысли мои почему-то обращаются к Финну. Как он сейчас? Должно быть, кормит своих рыб. И, быть может, слезы его капают в воду, повышая уровень солености в аквариуме… Нет, надеюсь, он уже успокоился.
– Боже мой, ты только послушай! – Размахивая рекламкой, ко мне подбегает Иззи. – Для желающих организуются свадьбы на воздушном шаре! Вот это здорово!
– Уже без десяти час, – поспешно прерывает ее Надин. – А у нас еще остался «Экскалибур». По дороге заедем в магазин Сэма за Кристианом.
– Может быть, на сегодня хватит? – вздыхаю я.
– Потерпи, «Экскалибур» последний и списке. И потом, ты же говорила, что Скотт там работает и может договориться о свадьбе со скидкой!
– Я бы не отказалась взглянуть на часовню при казино, – поддерживает ее Иззи.
– Ладно. Только уговор – в магазин я не захожу, а вы там долго не задерживаетесь.
– Договорились! – отвечает Надин.
В самом ли деле она подобрела или мне только кажется? Должно быть, в венчании и вправду заключено волшебство, меняющее людей к лучшему – хотя бы на несколько минут.
– Как здоровье дяди Сэма? – интересуется Иззи, когда Кристиан садится в лимузин.
– Неплохо, спасибо. Хотя синяки еще видны.
– Физические или моральные? – не отстает Иззи.
– О чем это вы? – удивляется Надин. – Мы что-то пропустили?
– Бедняга упал со стула, – объясняет Кристиан. – Та стриптизерка, Лейла, вздумала с ним пофлиртовать, чересчур энергично взялась за дело – ну и опрокинула его со стулом вместе.
– Терпеть не могу назойливых женщин! – фыркает Надин.
Мы с Иззи переглядываемся, подняв брови до потолка, – Что ж это ты так скоро бросила работу в магазине? – обращается ко мне Надин – этим покровительственным тоном она овладела, кажется, раньше, чем научилась говорить. – И недели не проработала!
– Видишь ли, я… мне… – Я бы поставила ее на место, не будь здесь Кристиана.
– Джейми нужно работать над следующей статьей, – выручает меня Иззи.
– Да, да, верно, – подтверждаю я.
Надин скорее повесится, чем задаст вопрос, ответ на который выставит меня в благоприятном свете, Поэтому она оставляет меня в покое и начинает во всех подробностях рассказывать Кристиану о нашей экскурсии, не забывая добавлять через каждые пять минут, что все это вульгарное убожество не идет ни в какое сравнение с их собственной свадьбой. Кристиану скучно: он так энергично сжимает челюсти, подавляя зевок, что на глазах выступают слезы.
Мне странно на него смотреть: казалось бы, я знаю его, как самого себя, и в то же время этот человек, принадлежащий Надин, для меня – совершенный незнакомец. Теперь он уже не кажется мне полубогом. Я так долго ждала встречи – а теперь, когда наконец дождалась, не знаю, нужно ли мне возвращение «тайной любви». Почему так? Иззи, пожалуй, сказала бы, что во мне говорит трусость. Я боюсь получить то, что хочу, и отказываюсь от собственного счастья со словами: «Не очень-то и хотелось!»
– Значит, у тебя уже все решено? Ты выходишь замуж?
Кристиан устремляет на меня завораживающий взгляд зеленых глаз. Мое сердце тает. Как я могла – хоть на секунду – вообразить, что он мне не нужен?
– Если Джейми не получит предложения получше, – отвечает Иззи и отправляет в рот горсть чипсов.
Надин нас не слышит, ее взор устремлен на голубые и розовые башенки «Экскалибура».
– Здесь должны происходить сказочные свадьбы! – лучится энтузиазмом Иззи, прокладывая нам путь через казино, оформленное в средневековом ключе.
Надин тащится позади, просматривая рекламку:
– «Как и Кентерберийский собор в Англии, венчальная часовня Кентербери предлагает поистине королевскую церемонию»!
– Почувствуйте себя членами королевской семьи! – подмигивает Иззи.
Часовен в «Экскалибуре» всего три. Две, на мой вкус, чересчур велики и напоминают конференц-залы, а вот третья – с пушистыми облачками на небесно-голубых стенах и колоннами, увитыми цветущим плющом, – как раз то, что надо!
– «Вы можете взять напрокат костюмы и венчаться, как Робин Гуд и девица Мэрион с братом Туком в роли священника»! – зачитывает Иззи, заглянув Надин через плечо. – Ой, вы только послушайте: «Во время церемонии двери часовни запираются с целью сохранить неприкосновенность частной жизни». Это что, современный вариант отца с большим ружьем?
– Кстати, об отце невесты… – начинает Надин. – Он не приедет. Мама надеялась, что он передумает в последнюю минуту, но…
– И я качаю головой.
– Жаль, – замечает Кристиан.
– Он делает то, что считает правильным, – защищает папу Надин.
– Например, гробит свадьбу дочери? – подсказывает Иззи.
– Ничего он мне не угробит, – твердо отвечаю я. – Я и не хочу, чтобы он приезжал. Будет тут ворчать, нудить и всем портить настроение!
– Да уж, Надин в дублерах не нуждается, – замечает Иззи.
– Ничего страшного. Зейн уже согласился привести меня к алтарю.
– Этот стриптизер?? – выплевывает Надин.
– Ах, он не нашего круга! – трагически закатывает глаза Иззи.
– Нет, Джейми, – Надин тверда, как камень. – Извини, но… нет.
– Надин, вообще-то замуж выхожу я, а не ты, И Зейн – мой хороший друг…
– Только представьте, какие сексапильные свадебные фотки получатся! – хихикает Иззи. – Джейми, непременно попроси его надеть плавки с блестками!
Надин закатывает глаза.
– Мне думается, на эту роль лучше всего подойдет Кристиан. Он ведь почти родственник Да, лучшего кандидата не придумаешь.
Я уже готова воскликнуть: «Не хочу, чтобы Кристиан отдавал меня другому!» – но вовремя соображаю, что сейчас не время для таких признаний. Вместо этого я говорю просто:
– По-моему, Зейн подойдет.
– Ладно, об этом поговорим позже. А сейчас давай порепетируем. Пусть Кристиан возьмет тебя под руку, и вы с ним пройдетесь к алтарю. Очень важно представлять себе расстояние и оптимальную скорость: во время венчания все глаза будут устремлены на тебя, и ты должна быть в себе уверена. Если чересчур поспешишь, то все испортишь. Помни; не топаешь, как слон, а скользишь плавно и элегантно. Кристиан знает, как это делается, – мы с ним репетировали уже сотню раз. Отойдите к дверям и оттуда медленно идите сюда, ко мне. Джейми, не забывай: плечи выпрямлены, голова поднята!
Должно быть, кто-то на небесах сейчас покатывается со смеху. «Ну-ка, ну-ка, – говорит он, – посмотрим, как она сейчас запоет!»
Я смотрю на Иззи, а Иззи – на Кристиана. Должно быть, надеется заметить в его глазах какую-нибудь подсказку, которую я, охваченная молчаливой истерикой, без сомнения, пропущу.
Кристиан берет меня под руку. Движения его точны и уверенны, руки не дрожат.
– Сегодня ты красива как никогда, – говорит он.
– Отлично, милый! При входе в церковь посаженый отец должен сказать невесте комлимент! Джейми, постарайся представить, что ты и в самом деле красива. В день свадьбы – с вуалью и всем прочим – ты будешь выглядеть просто великолепно.
Мы делаем шаг вперед.
– «Она идёт, прекрасная, как ночь, – шепчет Кристиан.
Еще шаг.
– «Безоблачная и звездная.
– В самом деле, Джейми, – подхватывает Иззи, – у твоей сестры очень насыщенное расписание, так что на осмотр часовен нам остается всего, каких-нибудь три часа!
– Прошу прощения я…
– Не ночевала дома. Вижу, вижу. А что, расчески у Скотта не нашлось?
Я оборачиваюсь и испепеляю ее взглядом.
– Мне плевать, как я выгляжу, и плевать, где выходить замуж!
Надин ахает от ужаса – одним махом я посягнула на обе ее святыни.
– Мне надо принять душ. Если вы все еще хотите ехать, я буду готова минут через двадцать.
Иззи, сгорая от любопытства, бросается за мной следом.
– Ну что? Ты его «обратила»?
– Кого?
– Кого-кого, папу римского! Скотта, разумеется! Ты с ним трахнулась?
– А-а. Нет.
– Ну вот… – разочарованно кривится она. – А выглядишь как-то… знаешь, как будто в тебе что-то изменилось… Может, расскажешь все-таки, что произошло?
Я тяжело вздыхаю.
– Хорошо, все расскажу, но попозже. Когда эта дурацкая скачка по часовням останется позади.
– Ладно. Не беспокойся, надолго это не затянется. Я уже решила, что буду венчаться в Грейсленде, и даже десять Надин меня не переубедят!
– Здесь венчался Лоренцо Ламаз! – И Надин неодобрительно поджимает тонкие губы.
– И еще Эксел Роуз, – улыбается Иззи. – Здорово, правда?
– Да это просто хижина с беленой крышей!
– Не хижина, а церковь.
– Мне случалось видеть собачьи конуры и размером побольше, и видом поприличнее, – замечает Надин, разглядывая частокольчик высотой по колено.
– Надин, размер – не главное. У нас ведь не будет толпы гостей.
На долю секунды на лице Иззи отражается грусть. Толпы и вправду не будет. Дейв, разумеется, не приедет. Айрис ни за что не покинет свой удушливо-уютный мирок ковриков, салфеточек и обоев в цветочек На похороны она бы, может, еще поехала, но на свадьбу… Видеть свою дочь в центре внимания – да ни за что! Отец Иззи и рад был бы, но не может в разгар сезона бросить отель. И любимой тети не будет, потому что одному из ее отпрысков – юному кузену Иззи – вчера вырезали аппендицит. Приглашать дальних родственников Иззи, наученная горьким опытом, даже не пробовала. Рид, посмотрев на все это, заявил, что никого из своей семьи звать на свадьбу не станет: сейчас, мол, отпразднуем счастливое событие в интимном кругу, а настоящее торжество устроим дома, в Филадельфии.
Снята с повестки дня и двойная свадьба. Мы с Иззи, как следует все обдумав, решили, что венчаться лучше по отдельности, а потом устроить общий банкет. Стыдно признаться, но в моем решении немалую роль сыграли мысли о Кристиане: что, если он захочет похитить меня из-под венца? Две свадьбы, без сомнения, смутят его больше, чем одна…3ато банкет у нас будет шикарный! Какое счастье, что Рид богач и не жадина – что бы я без него делала? Скотт – всего-навсего студент со скромным приработком, а папа ясно дал понять, что не потратит на мою свадьбу ни гроша.
Энергичным шагом Надин входит в часовню. Мы плетемся за ней. Нас всего четверо, считая служащего, но мы почти заполнили свободное пространство часовни.
– Идеальное место! – замечает Иззи. – Прибавьте еще Рида и шафера – и часовня будет набита до отказа!
Наш сопровождающий – просто душка, что при его романтической работе неудивительно, сладко улыбаясь, он с гордостью демонстрирует нам оконные витражи, пыльно-розовые плиты пола и пропускает мимо ушей жалобы Надин вроде «Элвис, которым вы обе так восхищаетесь, сюда бы и не заглянул!»
– Ничего страшного, я приведу собственного Элвиса. Есть у меня один необычный знакомый, – сообщает Иззи нашему улыбчивому гиду.
– Как пожелаете, красавицы, ведь это ваш особенный день!
– Особенный день, как же! – фыркает Надин. – У вас тут все поставлено на конвейер! А тебе, Иззи, я удивляюсь. Похоже, твой принцип – чем вульгарнее, тем лучше. Привести на свадьбу, двойника Элвиса – вот выдумала! Сейчас ты скажешь, что сама придешь в платье Присциллы…
– Ошибаешься! – загадочно улыбаюсь я.
– А в чем же?
– Подожди – увидишь.
– Мне нужно знать заранее, иначе я не смогу подобрать для тебя букет, – волнуется Надин.
– Боюсь, к этому платью букет не подойдет…
– Не обязательно идти под венец с традиционными лилиями. Вот я, например, для своей свадьбы выбрала орхидеи фалеанопсис со страусовыми перьями.
– Фалло-что? – ловит знакомое звукосочетание Иззи.
– Фа-ле-анопсис, – отчеканивает Надин. – Белые цветы с желтоватой сердцевиной, в восточном стиле. Очень современно.
Мы только глазами хлопаем. Тяжело вздохнув, Надин снисходит до объяснений:
– В дорогих ресторанах – если вы когда-нибудь там бывали – на стол ставят высокую вазу и в ней – один цветок Примерно такой.
– Угу, – отвечаю я. Описание Надин не произвело на меня того впечатления, на какое она рассчитывала. – Но, мне кажется, к платью Иззи больше пойдет лучевой пистолет.
– Да вы просто надо мной издеваетесь! Ладно, сами потом будете жалеть. Свадьба – дело ответственное, все детали надо продумать заранее. А то кончите тем, что пойдете к алтарю с каким-нибудь веником, как те бедняги на фотографиях в холле.
– Неужели тебе еще не надоело готовить свадьбы? – изумляется Иззи.
– Что ты! – мечтательно отвечает Надин. – Собственная свадьба меня только разогрела! Знаете, люди, с которыми я имела дело – и в церкви, и у флориста, – все в один голос говорили, что в свадьбах я разбираюсь лучше профессионалов!
– Не понимаю, почему бы тебе не открыть собственную фирму по организации свадеб! – предлагает Иззи.
Надин розовеет.
– Не говори глупостей! И бросить работу? Нет, это чересчур рискованно! К тому же меня ждет повышение, а если я уволюсь…
– Да я пошутила! – прерывает ее Иззи.
– А! Ага. Понятно. Ха-ха-ха.
Меня посещает непривычное чувство – становится ее жаль.
– Как ты думаешь, какие цветы подойдут к платью с корсетом и юбкой-колоколом? – спрашиваю я.
– Белое или слоновой кости?
– Белое.
– Как насчет листьев?
– Предпочту цветы.
– Да нет, я имею в виду, вместе с цветами. К такому платью нужна зелень…
– А, понятно. Какие-нибудь веточки, плющ…
– Не совсем. Тут надо подумать. К пышному букету нужны пышные волосы, а изящный тоже не подойдет, потому что подчеркнет твои размеры…
– Размеры?
– Ну, видишь ли… Вот я, например, стройная, даже миниатюрная, с тонкими чертами лица – значит, мне пойдут изящные цветы, вроде орхидей. А ты…
– Может, мне выкорчевать куст шиповника и с ним идти?
– Нет-нет, шиповник – слишком нежный и женственный цветок Тебе нужно что-то посмелее – но в то же время с намеком на классику, поскольку платье у тебя в старинном стиле…
– Как скажешь. Главное, чтобы они хорошо пахли.
Надин достает свой свадебный блокнот и начинает что-то в нем лихорадочно царапать.
– Поверить не могу, что за три дня нам надо организовать две свадьбы!
– Да не волнуйся так! Мне кажется, большинство новобрачных в этом городе организуют собственные свадьбы за пятнадцать минут! – замечает Иззи.
– Оно и видно, – отвечает Надин, разглядывая фотовернисаж прошедших в этой часовне церемоний. – Господи, вы только посмотрите – жених в бейсболке! Куда катится мир?
Мы запасаемся рекламными буклетами и возвращаемся в лимузин, одолженный для нашей миссии Ридом. По дороге в центр Надин забрасывает нас вопросами о лицензиях на брак, видеосъемках, конфетти и еще тысяче мелочей, о которых мы с Иззи не подумали. Ну не смешно ли – столько лет мечтали выйти замуж в Лас-Вегасе, а сами не озаботились выяснить, как это, собственно, делается! Почему-то нам казалось, что на свадьбе возникают всего две проблемы: что надеть и с кем венчаться. Я даже рада теперь, что приехала Надин, – что бы я без нее делала?
Следующим в нашем списке значится шикарное приземистое здание. Управляет им экцентричный бывший модельер с огненно-красным ульем на голове. Сама часовня состоит из огромной гардеробной и нескольких тематических залов, в том числе «Стар Трек» (невероятное количество серебряной фольги), «Садо-мазо» (цепи, плети и много резины) и «Зал викингов» (тут Иззи вспоминает Ларса и мечтательно вздыхает).
– В эту, с позволения сказать, церковь Господь и не заглядывал, – кривится Надин, на цыпочках покинув сей вертеп.
– Куда теперь?.
– В Свадебные Сады Лас-Вегаса, – инструктирую я шофера. Дерновые лужайки, искусственный водопад и бордюры из пародии на мрамор меня очаровывают – но только до тех пор, пока Иззи не произносит слово «Флинтстоуны».
– Дальше!
Часовню Колоколов Надин находит «очень ничего». С уст ее слетает даже слово «романтично».
– Вот увидишь, она полюбит Лас-Вегас! – шепчет мне Иззи.
В Маленькой Белой часовне мы застаем окончание свадьбы. Восхищенная толпа гостей вываливается на улицу.
– Чи! Даррен! – окликают гости новобрачных.
Это наши соотечественники: английский выговор ни с чем не спутаешь. «Кодаки» щелкают без умолку, соперничая с навороченными видеокамерами. Все выглядят счастливее некуда.
– Смотрите-ка, а платье на ней от Нила Каннингема, – сообщает Надин, явно впечатленная волнами сияющего кремового атласа. – И вместо конфетти бросают высушенные розовые лепестки! Слава богу, хоть у кого-то в этом городе есть чувство стиля.
Подойдя ближе, мы слышим обрывки разговоров гостей.
– Никак не думала, что разревусь! – утирая глаза, говорит симпатичная женщина лет тридцати.
– А Чи – красавица, правда?
– Видел, как дрожали руки у Даррена, когда он зажигал Свечу Единства?
– А какие прекрасные клятвы! Да-да, как она там говорила?
– «Я, Чи, беру тебя, Даррена, себе, в мужья, зная в сердце своем, что ты будешь мне неизменным другом, верным спутником жизни и моей истинной любовью», – повторяет слово в слово одна девушка.
– О-о-о! – И дамы снова лезут за носовыми платками.
Новобрачные не сводят друг с друга глаз: на их лицах – любовь. Я сглатываю комок в горле. Как мы со Скоттом это выдержим?
Мы входим внутрь. Я поднимаю глаза к потолку, где резвятся херувимчики, и мысли мои почему-то обращаются к Финну. Как он сейчас? Должно быть, кормит своих рыб. И, быть может, слезы его капают в воду, повышая уровень солености в аквариуме… Нет, надеюсь, он уже успокоился.
– Боже мой, ты только послушай! – Размахивая рекламкой, ко мне подбегает Иззи. – Для желающих организуются свадьбы на воздушном шаре! Вот это здорово!
– Уже без десяти час, – поспешно прерывает ее Надин. – А у нас еще остался «Экскалибур». По дороге заедем в магазин Сэма за Кристианом.
– Может быть, на сегодня хватит? – вздыхаю я.
– Потерпи, «Экскалибур» последний и списке. И потом, ты же говорила, что Скотт там работает и может договориться о свадьбе со скидкой!
– Я бы не отказалась взглянуть на часовню при казино, – поддерживает ее Иззи.
– Ладно. Только уговор – в магазин я не захожу, а вы там долго не задерживаетесь.
– Договорились! – отвечает Надин.
В самом ли деле она подобрела или мне только кажется? Должно быть, в венчании и вправду заключено волшебство, меняющее людей к лучшему – хотя бы на несколько минут.
– Как здоровье дяди Сэма? – интересуется Иззи, когда Кристиан садится в лимузин.
– Неплохо, спасибо. Хотя синяки еще видны.
– Физические или моральные? – не отстает Иззи.
– О чем это вы? – удивляется Надин. – Мы что-то пропустили?
– Бедняга упал со стула, – объясняет Кристиан. – Та стриптизерка, Лейла, вздумала с ним пофлиртовать, чересчур энергично взялась за дело – ну и опрокинула его со стулом вместе.
– Терпеть не могу назойливых женщин! – фыркает Надин.
Мы с Иззи переглядываемся, подняв брови до потолка, – Что ж это ты так скоро бросила работу в магазине? – обращается ко мне Надин – этим покровительственным тоном она овладела, кажется, раньше, чем научилась говорить. – И недели не проработала!
– Видишь ли, я… мне… – Я бы поставила ее на место, не будь здесь Кристиана.
– Джейми нужно работать над следующей статьей, – выручает меня Иззи.
– Да, да, верно, – подтверждаю я.
Надин скорее повесится, чем задаст вопрос, ответ на который выставит меня в благоприятном свете, Поэтому она оставляет меня в покое и начинает во всех подробностях рассказывать Кристиану о нашей экскурсии, не забывая добавлять через каждые пять минут, что все это вульгарное убожество не идет ни в какое сравнение с их собственной свадьбой. Кристиану скучно: он так энергично сжимает челюсти, подавляя зевок, что на глазах выступают слезы.
Мне странно на него смотреть: казалось бы, я знаю его, как самого себя, и в то же время этот человек, принадлежащий Надин, для меня – совершенный незнакомец. Теперь он уже не кажется мне полубогом. Я так долго ждала встречи – а теперь, когда наконец дождалась, не знаю, нужно ли мне возвращение «тайной любви». Почему так? Иззи, пожалуй, сказала бы, что во мне говорит трусость. Я боюсь получить то, что хочу, и отказываюсь от собственного счастья со словами: «Не очень-то и хотелось!»
– Значит, у тебя уже все решено? Ты выходишь замуж?
Кристиан устремляет на меня завораживающий взгляд зеленых глаз. Мое сердце тает. Как я могла – хоть на секунду – вообразить, что он мне не нужен?
– Если Джейми не получит предложения получше, – отвечает Иззи и отправляет в рот горсть чипсов.
Надин нас не слышит, ее взор устремлен на голубые и розовые башенки «Экскалибура».
– Здесь должны происходить сказочные свадьбы! – лучится энтузиазмом Иззи, прокладывая нам путь через казино, оформленное в средневековом ключе.
Надин тащится позади, просматривая рекламку:
– «Как и Кентерберийский собор в Англии, венчальная часовня Кентербери предлагает поистине королевскую церемонию»!
– Почувствуйте себя членами королевской семьи! – подмигивает Иззи.
Часовен в «Экскалибуре» всего три. Две, на мой вкус, чересчур велики и напоминают конференц-залы, а вот третья – с пушистыми облачками на небесно-голубых стенах и колоннами, увитыми цветущим плющом, – как раз то, что надо!
– «Вы можете взять напрокат костюмы и венчаться, как Робин Гуд и девица Мэрион с братом Туком в роли священника»! – зачитывает Иззи, заглянув Надин через плечо. – Ой, вы только послушайте: «Во время церемонии двери часовни запираются с целью сохранить неприкосновенность частной жизни». Это что, современный вариант отца с большим ружьем?
– Кстати, об отце невесты… – начинает Надин. – Он не приедет. Мама надеялась, что он передумает в последнюю минуту, но…
– И я качаю головой.
– Жаль, – замечает Кристиан.
– Он делает то, что считает правильным, – защищает папу Надин.
– Например, гробит свадьбу дочери? – подсказывает Иззи.
– Ничего он мне не угробит, – твердо отвечаю я. – Я и не хочу, чтобы он приезжал. Будет тут ворчать, нудить и всем портить настроение!
– Да уж, Надин в дублерах не нуждается, – замечает Иззи.
– Ничего страшного. Зейн уже согласился привести меня к алтарю.
– Этот стриптизер?? – выплевывает Надин.
– Ах, он не нашего круга! – трагически закатывает глаза Иззи.
– Нет, Джейми, – Надин тверда, как камень. – Извини, но… нет.
– Надин, вообще-то замуж выхожу я, а не ты, И Зейн – мой хороший друг…
– Только представьте, какие сексапильные свадебные фотки получатся! – хихикает Иззи. – Джейми, непременно попроси его надеть плавки с блестками!
Надин закатывает глаза.
– Мне думается, на эту роль лучше всего подойдет Кристиан. Он ведь почти родственник Да, лучшего кандидата не придумаешь.
Я уже готова воскликнуть: «Не хочу, чтобы Кристиан отдавал меня другому!» – но вовремя соображаю, что сейчас не время для таких признаний. Вместо этого я говорю просто:
– По-моему, Зейн подойдет.
– Ладно, об этом поговорим позже. А сейчас давай порепетируем. Пусть Кристиан возьмет тебя под руку, и вы с ним пройдетесь к алтарю. Очень важно представлять себе расстояние и оптимальную скорость: во время венчания все глаза будут устремлены на тебя, и ты должна быть в себе уверена. Если чересчур поспешишь, то все испортишь. Помни; не топаешь, как слон, а скользишь плавно и элегантно. Кристиан знает, как это делается, – мы с ним репетировали уже сотню раз. Отойдите к дверям и оттуда медленно идите сюда, ко мне. Джейми, не забывай: плечи выпрямлены, голова поднята!
Должно быть, кто-то на небесах сейчас покатывается со смеху. «Ну-ка, ну-ка, – говорит он, – посмотрим, как она сейчас запоет!»
Я смотрю на Иззи, а Иззи – на Кристиана. Должно быть, надеется заметить в его глазах какую-нибудь подсказку, которую я, охваченная молчаливой истерикой, без сомнения, пропущу.
Кристиан берет меня под руку. Движения его точны и уверенны, руки не дрожат.
– Сегодня ты красива как никогда, – говорит он.
– Отлично, милый! При входе в церковь посаженый отец должен сказать невесте комлимент! Джейми, постарайся представить, что ты и в самом деле красива. В день свадьбы – с вуалью и всем прочим – ты будешь выглядеть просто великолепно.
Мы делаем шаг вперед.
– «Она идёт, прекрасная, как ночь, – шепчет Кристиан.
Еще шаг.
– «Безоблачная и звездная.