Страница:
– Не совсем, ваше величество. Меня уверяли, что город необходимо взять, чтобы обеспечить продвижение флота.
– Но почему он топит моих солдат? Я же не питаю к олорнам никакой вражды.
– Но ее питает Торак – так по крайней мере мне говорили, – и именно Торак будет командовать объединенными армиями энгараков. Мы не можем позволить, чтобы ваши силы высадились на этом континенте, ваше величество. Мы не можем дать Тораку это преимущество.
– Торак же спит и, вероятно, будет спать еще несколько лет.
– У нас есть сведения, что ждать осталось недолго. Сам Белгарат убежден, что время его пробуждения близко.
Глаза Зарата прищурились.
– Тогда я должен передать всех вас гролимам, – сказал он. – Я надеялся повременить, пока Полгара восстановит свои силы, перед тем как отправиться в путь. Но, если правда то, что вы говорите, времени терять нельзя. Посоветуйте своим друзьям сделать необходимые приготовления, принцесса. Вы отправитесь в Талл Зелик завтра утром.
– Как пожелаете, ваше величество, – ответила Се'Недра, но по спине ее пробежал холодок, когда она склонила голову в знак покорности.
– Я гражданский человек, принцесса, – сказал Зарат в оправдание. – Я кланяюсь алтарю Торака, когда обстоятельства этого требуют, но не претендую на чрезмерную набожность. Я не буду вмешиваться в войны между Белгаратом и Зидаром и уж точно не встану между Тораком и Олдуром, когда они столкнутся друг с другом. Я бы всячески советовал придерживаться того же.
– Решение об этом принимать не мне, ваше величество. Моя роль во всем этом была предопределена задолго до моего рождения.
Видимо, это его позабавило.
– Вы имеете в виду Пророчество? У нас, энгараков, тоже есть свое Пророчество, принцесса, но я не думаю, что в ваше можно верить больше, чем в наше. Пророчество – всего лишь трюк, с помощью которого жрецы стараются сохранить свою власть над легковерными.
– Значит, вы ни во что не верите.
– Я верю в свои собственные силы и власть. Все остальное не имеет смысла.
Гролимы, которые сопровождали их во время поездки на север через выжженные солнцем равнины Мишарак-ас-Талла, держались вежливо и официально. Се'Недра не была уверена, диктовалось ли такое поведение распоряжениями императора Маллории или же страхом перед Полгарой. Изнуряющая жара теперь спала, и в воздухе ощущался слабый аромат последних сухих дней лета. На Таллской равнине оказалось множество деревень – беспорядочных скоплений домов, покрытых тростниковыми крышами. В молчании и страхе наблюдали местные жители, как с холодными, отсутствующими лицами проезжали мимо служители Торака.
Равнина к западу от Талл Зелика пестрела красными палатками, возведенными для маллорийской армии. Но большой лагерь теперь пустовал. Войска, уже прибывшие в Мишарак-ас-Талл, находились сейчас вместе с Заратом около Талл Марду, а постоянный поток вновь прибывающих внезапно прервался.
Сам Талл Зелик был похож на все другие порты мира, пропахшие запахом воды, рыбы, дегтя и гниющих водорослей. Серые каменные здания были низкими и широкими – почти такие же, как сами таллы. Вымощенные булыжником улицы сбегали вниз, к гавани, которую образовывала излучина широкого залива, на другой стороне которого тоже виднелись дома.
– Что это за город? – с любопытством спросила Се'Недра одного из гролимов, глядя поверх грязной воды на дальний берег.
– Яр Марак, – кратко ответил одетый в черное жрец.
– А-а, – сказала она, вспоминая свои скучные уроки географии. Два города, один таллский, а другой недракский, смотрели друг на друга через залив, образованный устьем реки Корду, а граница между Мишарак-ас-Таллом и Гар-Ог-Недраком проходила как раз по середине реки.
– Думаю, что император, вернувшись из Талл Марду, примет меры к его уничтожению, – добавил другой гролим. – Он был недоволен поведением на поле боя короля Дросты, и кое-какое наказание за это будет в порядке вещей.
Они проехали по вымощенной камнем улице к гавани, но там у причалов стояло только несколько кораблей.
– Матросы категорически отказываются выходить в море, – доложил гролимам капитан корабля, на который их собирались посадить. – Чиреки рыскают в море подобно волчьей стае, они жгут и отправляют на дно все, что плавает.
– Флот чиреков находится дальше к югу, – заявил жрец, возглавлявший отряд гролимов.
– Чирекский флот плавает повсюду, преподобный отец, – возразил капитан. – Два дня назад они сожгли четыре приморских городка в двухстах лигах к югу отсюда, а вчера потопили с дюжину судов в сотне лиг к северу. Вы не поверите, как быстро они могут передвигаться с места на место. Они даже не тратят время на грабеж сожженных городов. – Капитан пожал плечами. – Они не люди! Они – стихийное бедствие!
– Мы выйдем в море через час, – настаивал гролим.
– Только если ваши жрецы знают, как грести и обращаться со снастями, – сказал ему капитан. – Мои люди в ужасе, они не выйдут в плавание.
– Мы убедим их, – угрожающе сказал гролим и отдал несколько приказаний своим подчиненным. На дощатой палубе был быстро возведен алтарь и рядом с ним поставили жаровню с тлеющими углями.
Главный гролим занял свое место у алтаря и, вознеся руки к небу, начал петь глубоким, глухим голосом. В правой руке он держал сверкающий нож. Его помощники выбрали наугад одного из моряков и потащили, вопящего и сопротивляющегося, по дощатой палубе. Се'Недра с ужасом наблюдала, как его привязали спиной к алтарю и зарезали, как ягненка. Гролим, который орудовал ножом, поднял истекающее кровью сердце убитого.
– Прими же наше жертвоприношение, бог-Дракон энгараков! – прокричал он истошным голосом, потом повернулся и бросил сердце на дымящуюся жаровню. От сердца пошел дым, оно зашипело на углях, а затем, когда его охватил огонь, стало чернеть и сморщиваться. С носа корабля в ознаменование жертвоприношения прозвучал железный гонг.
Стоявший у алтаря гролим, с рук которого падали капли крови, повернулся к столпившимся в середине судна морякам, лица которых были пепельно-серого цвета,
– Наша церемония будет продолжаться до тех пор, пока судно не выйдет в море, – сказал он. – Кто следующий хочет отдать свое сердце нашему возлюбленному богу?
Се'Недра, которую тошнило, отвернулась. Она смотрела на Полгару, глаза которой горели ненавистью и которая, казалось, была охвачена всепоглощающей внутренней борьбой. Се'Недра знала ее и понимала, что только благодаря невероятной силе воли Полгара смогла удержаться от того, чтобы не обрушить ужасное возмездие на запятнанного кровью гролима. Одной рукой она обняла Миссию, как бы защищая его. На лице ребенка было выражение, которого Се'Недра никогда раньше не видела. Взгляд его был грустным, сочувственным, но в то же время полным железной решимости разрушить, обладай он достаточной силой, все алтари Торака в мире.
– Идите теперь вниз, – сказал один из сопровождавших их гролимов. – Понадобится несколько дней, чтобы достичь берегов беспредельной Маллории.
Корабль плыл на север, придерживаясь недракского побережья, готовый в любой момент причалить к берегу, если на горизонте появятся чирекские суда. В каком-то определенном месте маллорийский капитан, осмотрев пустынное море, с трудом проглотил комок в горле и установил штурвал так, чтобы совершить быстрый и страшный бросок через открытое море на восток.
Через день после того, как корабль отошел от недракского берега, они увидели далеко на юге страшный столб густого черного дыма, а еще через день обнаружили в воде обугленные обломки. Среди них плавали бледные раздутые тела. Перепуганные матросы изо всех сил работали веслами и не нуждались в том, чтобы их подгоняли.
Затем в одно хмурое утро, когда в небе позади них появились дождевые облака, а в воздухе ощущалось приближение бури, впереди на горизонте показалось темное пятно, и моряки удвоили усилия, отчаянно стремясь побыстрее достичь лежащего прямо по курсу безопасного маллорийского побережья.
Пологий берег, куда их доставили маленькие корабельные шлюпки, был покрыт темной галькой, на которую с какими-то странными, печальными вздохами накатывали волны. На некотором расстоянии от кромки воды, прибывших ожидала группа всадников в черных одеждах, подвязанных малиновыми кушаками. Это были гролимы.
– Верховные жрецы, – холодно заметила Полгара. – Я так понимаю, что нас должны сопровождать весьма торжественно.
Гролим, который был главным на корабле, быстро подошел к поджидавшей их группе, распростерся ниц и что-то сказал почтительным голосом. Один из верховных жрецов, пожилой человек с глубокими морщинами и ввалившимися глазами, довольно поспешно слез с седла и подошел к тому месту, где Се'Недра и ее друзья только что вышли из шлюпки.
– Моя королева, – сказал он Полгаре, почтительно кланяясь. – Я – Уртаг, Верховный жрец области Камат. Я прибыл сюда с собратьями, чтобы сопровождать вас в Город Ночи.
– Я разочарована тем, что не вижу среди встречающих Зидара, – холодно отвечала волшебница. – Надеюсь, со здоровьем у него все в порядке.
Уртаг бросил на нее сердитый взгляд.
– Не сопротивляйся своей судьбе, королева энгараков, – посоветовал он.
– Две судьбы ожидают меня, Уртаг, – сказала Полгара. – Еще не решено, какой из них я последую.
– По поводу этого у меня нет никаких сомнений, – заявил он.
– Возможно, это потому, что ты никогда не осмеливался посмотреть в другую сторону, – ответила она. – Ну что ж, поедем, Уртаг? Продуваемый ветром берег едва ли подходящее место для философских диспутов.
Верховные гролимы привели с собой запасных лошадей, все быстро сели в седла и поехали через гряду низких, поросших лесом холмов в северо-западном направлении. У покрытого галькой берега росли темные ели, но как только они преодолели первый подъем, то очутились в осиновом лесу. На взгляд Се'Недры, их белесые стволы выглядели почти как трупы, а весь лес отдавал чем-то мрачным и нездоровым.
– Мистрис Пол, – сказал Дерник почти шепотом, – а не нужно ли нам обдумать кое-какой план?
– Какой же, Дерник? – спросила она.
– Нашего бегства, конечно.
– Но мы не хотим бежать, Дерник.
– Не хотим?
– Гролимы везут нас как раз в то место, куда мы хотим попасть.
– А зачем мы хотим попасть в этот их Ктол Мишрак?
– У нас есть там кое-какие дела.
– Судя по тому, что, я слышал, это плохое место, – сказал Дерник. – Вы уверены, что не сделали какой-нибудь ошибки?
Полгара протянула руку и положила ему на плечо.
– Дорогой Дерник, – сказала она, – придется довериться мне.
– Конечно, мистрис Пол, – тут же ответил он. – Но не нужно ли мне знать, чего ожидать? Если придется принимать меры для вашей защиты, я должен быть готов к этому.
– Я бы сказала тебе, если бы знала сама, Дерник, – ответила Полгара. – Но я не знаю, чего следует ожидать. Я только знаю, что мы все четверо должны ехать в Ктол Мишрак. Мы нужны для завершения того, что там должно произойти. Для каждого из нас там есть дело.
– Даже для меня?
– Особенно для тебя, Дерник. Сначала я не догадывалась, кем ты являешься в действительности. Потому то и пыталась удержать тебя от поездки с нами. Но теперь я понимаю вполне. Ты должен быть там потому, что тебе предстоит сделать одну вещь, которая повернет весь ход событий в ту или другую сторону.
– И что же это такое?
– Мы не знаем.
Глаза его расширились.
– А что если я сделаю все неправильно? – спросил он обеспокоенно.
– Не думаю, – заверила она его. – Пожалуй, я поняла, что предстоящее тебе дело весьма естественно вытекает из того, кто ты и чем занимаешься. – Она едва заметно улыбнулась ему. – Ты не сможешь сделать это неправильно, Дерник, так же как ты не можешь лгать, обманывать или воровать. Это заложено в тебе: делать все правильно, так что не беспокойся об этом.
– Очень хорошо, что вы это сказали, мистрис Пол, – ответил Дерник. – Но, если вы не против, я все же буду беспокоиться об этом, хотя бы немного и, конечно, про себя.
Тогда она рассмеялась легким, добрым смехом.
– Ах ты милый, дорогой наш, – сказала она, порывисто беря его за руку. – Что бы мы делали без тебя?
Дерник покраснел и попытался смотреть в сторону, но ее сияющие глаза все же поймали его взгляд, и он покраснел еще больше.
После того как они миновали осиновый лес, их взглядам открылся пустынный ландшафт. Из разросшихся сорняков, подобно надгробиям на давно заброшенных кладбищах, подымались белые валуны, а засохшие деревья простирали в небо сучья, как взвывающие о помощи руки. На открывавшемся впереди горизонте виднелось пятно тучи, настолько темной, что она казалась почти пурпурной. Нигде не было и признаков человеческого жилья, а на дороге, по которой они ехали, не оказалось никаких следов.
– Что же, здесь никто не живет? – спросила принцесса у Полгары.
– В Ктол Мишраке – нет, если не считать нескольких гролимов, – ответила чародейка. – Торак разрушил его и изгнал жителей в тот самый день, когда мой отец и король Чирека со своими сыновьями похитили Око из железной башни.
– Когда же это было?
– Много столетий тому назад, Се'Недра. Насколько мы смогли установить, это случилось как раз в тот день, когда родились Белдаран и я, – в день смерти нашей матери. С уверенностью это трудно сказать. В те дни мы несколько небрежно относились ко времени.
– Но если ваша мать умерла, а Белгарат был в то время здесь, то кто же позаботился о вас?
– Конечно, Белдин. – Полгара улыбнулась. – Он не был хорошей матерью, но делал все, что мог, пока не вернулся отец.
– И поэтому вы так привязаны к нему?
– Да, это одна из причин.
Зловещая туча все еще не двигалась. Она казалась такой же неподвижной, как горная цепь, но по мере приближения к ней подымалась все выше и выше.
– Очень странная туча, – ответил Дерник, вглядываясь в плотную, упругую завесу впереди них. – Сзади на нас надвигается буря, но туча, кажется, совсем не движется.
– Она действительно не движется, Дерник, – сказала ему Полгара. – И никогда еще не двигалась. Когда энгараки построили Ктол Мишрак, Торак сотворил эту тучу, чтобы скрыть город. Так с тех пор она находится на одном месте.
– И долго?
– Около пяти тысяч лет.
– И там никогда не светит солнце?
– Никогда.
Верховные жрецы стали с некоторой опаской оглядываться вокруг, и наконец Уртаг приказал всем остановиться.
– Мы должны дать о себе знать, – заявил он. – Мы не хотим, чтобы стража по ошибке приняла нас за чужаков.
Остальные жрецы нервно кивнули, а затем все они вытащили из-под одежды блестящие стальные маски и закрыли ими лица. Потом каждый из них отвязал от седла факел и, пробормотав короткое заклинание, зажег его. Факелы горели особым зеленоватым пламенем и давали вонючий, пахнущий серой дым.
– Интересно, что бы случилось, если бы я погасила ваши факелы? – спросила Полгара с едва заметной лукавой усмешкой. – Насколько вам известно, я могла бы это сделать.
Уртаг с беспокойством взглянул на нее.
– Сейчас не время для шуток, миледи, – предостерег он. – Стража очень жестоко обходится с чужаками. Наши жизни зависят от этих факелов. Пожалуйста, не делайте ничего, дабы не навлечь на нас беду.
Полгара слегка рассмеялась и не сказала ни слова.
Когда они проникли под тучу, стало быстро темнеть. Это не была чистая и прозрачная темнота ночи, а скорее какая-то грязная мгла, густая тень в воздухе. Они одолели подъем и увидели перед собой котловину, а в середине ее почти скрытые во мраке развалины Города Ночи. Вокруг росли только чахлые сорняки и бледная от нехватки солнца трава. Торчавшие из земли камни были покрыты, как проказой, лишайниками, которые росли и на сырой почве, создавая впечатление, будто сама земля поражена какой-то болезнью.
Когда они въехали в город, среди нагромождений камня принцесса заметила какое-то движение. Среди руин прыгали какие-то темные силуэты, и доносились звуки, похожие на клацанье когтей. Некоторые из этих фигур передвигались вертикально, другие нет. Се'Недра похолодела от испуга. Стражи Ктол Мишрака были не зверями и не людьми, и, казалось, они испытывают непонятную злобу ко всему живому. Больше всего Се'Недра боялась, что одно из этих чудовищ приблизится к ней и откроет свой лик – настолько омерзительный, что она может потерять рассудок.
Когда проезжали по разрушенной улице, Уртаг начал глухим и дрожащим голосом возносить старинную молитву Тораку. Плесень, казалось, царила всюду, грибы гроздьями росли в трещинах между камнями. Над всем этим нависал запах разложения, он подымался и от отвратительных грязных луж, и от мутных прудов с гниющей водой.
В центре города возвышались опоры толщиной с тело человека, на которых когда-то стояла исполинская железная башня. Ее обломки лежали ближе к югу, и ржавчина уже превратила железо в липкую красноватую грязь, которая походила на сгустки запекшейся крови.
Уртаг, теперь уже заметно дрожа, спешился перед огромным, в виде арки, порталом и провел их в полуоткрытую железную дверь. Помещение, в котором царило гулкое эхо, оказалось столь же велико, как и императорский тронный зал в Тол Хонете. Не говоря ни слова, высоко подняв над головой факел, Уртаг провел их через другую огромную комнату, а затем по гудящим железным ступеням вниз, в темноту. В конце лестницы, возможно, в пятидесяти футах под руинами, находилась дверь из черного железа с огромными красными заклепками. Уртаг нерешительно постучал в нее, и этот звук отозвался в той палате, куда вела эта дверь.
– Кто пришел, чтобы нарушить покой дремлющего бога-Дракона энгараков? – раздался из-за двери приглушенный голос.
– Я Уртаг, Верховный жрец Камата. – Голос гролима дрожал от ужаса. – Как приказано, я доставил пленных апостолу Торака.
Наступила тишина, а затем раздалось громыхание тяжелой цепи, за которым последовал скрежет огромной задвижки. Дверь медленно, со скрипом, открылась.
Се'Недра разинула рот. В дверном проеме стоял Белгарат! Прошла целая минута, прежде чем ее удивленные глаза начали находить некоторые различия, которые сказали ей, что седой человек, стоявший перед ней, на самом деле не старый чародей, а кто-то, столь похожий на него, что они легко могли бы сойти за братьев. Сколь бы ни были малозаметны эти различия, они тем не менее ощущались очень сильно. Во взгляде человека, стоявшего в дверном проеме, сочетались и печаль, и ужас, и ненависть к себе, но все затмевало всепоглощающее обожание этого человека, испытываемое им к своему страшному господину.
– Приветствую тебя у гробницы одноглазого бога, Полгара. – Такими словами он встретил чародейку.
– Прошло много времени, Белзидар, – отвечала она со странным безразличием в голосе.
– У меня нет больше права носить это имя, – сказал он, но в его тоне чувствовалось некоторое сожаление.
– Это было твое решение, Зидар.
Он пожал плечами.
– Возможно, а возможно, и нет. Может быть, то, что я делаю, тоже необходимо. – Зидар толкнул дверь, чтобы распахнуть ее пошире. – Входите же, если желаете. Этот склеп обитаем, хоть и не пригляден на вид. – Затем он взглянул на Уртага. – Ты исполнил свою службу, Уртаг, Верховный жрец Торака, а каждая служба должна быть вознаграждена. Входи. – Зидар повернулся и ввел их в находившуюся за дверью сводчатую залу. Стены ее были сложены из огромных каменных блоков, а потолок поддерживали огромные железные арки. Пылающие по углам жаровни чуть разгоняли царивший здесь холод, казалось, исходящий от камня и железа. В середине комнаты стояли стол и несколько стульев, а у стены лежали куча беспорядочно сброшенных друг на друга тюфяков и целая кипа серых шерстяных одеял.
Зидар немного задержался у стола, чтобы взять одну из стоявших там свечей, а потом провел их по полированному каменному полу к сводчатому алькову, помещавшемуся в дальней стене.
– Твоя награда, Уртаг, – сказал он гролиму. – Подойди и узри лицо твоего бога. – Зидар поднял свечу.
В алькове в каменном саркофаге лежала огромная фигура, облаченная в черные одежды и укрытая черным покрывалом. Лицо скрывала блестящая стальная маска, глазницы которой были закрыты.
Уртаг лишь раз с ужасом взглянул на эту фигуру и тут же распростерся на полу.
Затем послышался резкий, скрежещущий звук, и фигура, лежавшая в алькове, слегка шевельнулась. Се'Недра, охваченная страшным волнением, смотрела, как огромное стальное лицо неторопливо повернулось к ним. На какой то момент открылась левая глазница. Черный провал на мгновение озарила зловещая искра мертвенного пламени. Стальная маска вдруг ожила, как будто это было лицо из плоти, и на ней появилась гримаса презрения к распростершемуся на каменных плитах жрецу, а блестящие губы принялись что-то глухо шептать.
Уртаг смотрел жадным взглядом, подняв лицо, на котором вдруг отразилось крайнее изумление, и стал прислушиваться к монотонному бормотанию, которое в этом темном склепе мог ясно различить только он один. Лицо Верховного жреца все больше бледнело и искажалось несказанным ужасом. Слова звучали невнятно, но интонации казались угрожающими. В отчаянии Се'Недра заткнула уши.
В конце концов Уртаг завопил и вскочил на ноги. Лицо его стало белее снега, а глаза вылезли из орбит. С безумным криком Уртаг устремился вон, и его вопли эхом прокатились по железной лестнице.
– Но почему он топит моих солдат? Я же не питаю к олорнам никакой вражды.
– Но ее питает Торак – так по крайней мере мне говорили, – и именно Торак будет командовать объединенными армиями энгараков. Мы не можем позволить, чтобы ваши силы высадились на этом континенте, ваше величество. Мы не можем дать Тораку это преимущество.
– Торак же спит и, вероятно, будет спать еще несколько лет.
– У нас есть сведения, что ждать осталось недолго. Сам Белгарат убежден, что время его пробуждения близко.
Глаза Зарата прищурились.
– Тогда я должен передать всех вас гролимам, – сказал он. – Я надеялся повременить, пока Полгара восстановит свои силы, перед тем как отправиться в путь. Но, если правда то, что вы говорите, времени терять нельзя. Посоветуйте своим друзьям сделать необходимые приготовления, принцесса. Вы отправитесь в Талл Зелик завтра утром.
– Как пожелаете, ваше величество, – ответила Се'Недра, но по спине ее пробежал холодок, когда она склонила голову в знак покорности.
– Я гражданский человек, принцесса, – сказал Зарат в оправдание. – Я кланяюсь алтарю Торака, когда обстоятельства этого требуют, но не претендую на чрезмерную набожность. Я не буду вмешиваться в войны между Белгаратом и Зидаром и уж точно не встану между Тораком и Олдуром, когда они столкнутся друг с другом. Я бы всячески советовал придерживаться того же.
– Решение об этом принимать не мне, ваше величество. Моя роль во всем этом была предопределена задолго до моего рождения.
Видимо, это его позабавило.
– Вы имеете в виду Пророчество? У нас, энгараков, тоже есть свое Пророчество, принцесса, но я не думаю, что в ваше можно верить больше, чем в наше. Пророчество – всего лишь трюк, с помощью которого жрецы стараются сохранить свою власть над легковерными.
– Значит, вы ни во что не верите.
– Я верю в свои собственные силы и власть. Все остальное не имеет смысла.
Гролимы, которые сопровождали их во время поездки на север через выжженные солнцем равнины Мишарак-ас-Талла, держались вежливо и официально. Се'Недра не была уверена, диктовалось ли такое поведение распоряжениями императора Маллории или же страхом перед Полгарой. Изнуряющая жара теперь спала, и в воздухе ощущался слабый аромат последних сухих дней лета. На Таллской равнине оказалось множество деревень – беспорядочных скоплений домов, покрытых тростниковыми крышами. В молчании и страхе наблюдали местные жители, как с холодными, отсутствующими лицами проезжали мимо служители Торака.
Равнина к западу от Талл Зелика пестрела красными палатками, возведенными для маллорийской армии. Но большой лагерь теперь пустовал. Войска, уже прибывшие в Мишарак-ас-Талл, находились сейчас вместе с Заратом около Талл Марду, а постоянный поток вновь прибывающих внезапно прервался.
Сам Талл Зелик был похож на все другие порты мира, пропахшие запахом воды, рыбы, дегтя и гниющих водорослей. Серые каменные здания были низкими и широкими – почти такие же, как сами таллы. Вымощенные булыжником улицы сбегали вниз, к гавани, которую образовывала излучина широкого залива, на другой стороне которого тоже виднелись дома.
– Что это за город? – с любопытством спросила Се'Недра одного из гролимов, глядя поверх грязной воды на дальний берег.
– Яр Марак, – кратко ответил одетый в черное жрец.
– А-а, – сказала она, вспоминая свои скучные уроки географии. Два города, один таллский, а другой недракский, смотрели друг на друга через залив, образованный устьем реки Корду, а граница между Мишарак-ас-Таллом и Гар-Ог-Недраком проходила как раз по середине реки.
– Думаю, что император, вернувшись из Талл Марду, примет меры к его уничтожению, – добавил другой гролим. – Он был недоволен поведением на поле боя короля Дросты, и кое-какое наказание за это будет в порядке вещей.
Они проехали по вымощенной камнем улице к гавани, но там у причалов стояло только несколько кораблей.
– Матросы категорически отказываются выходить в море, – доложил гролимам капитан корабля, на который их собирались посадить. – Чиреки рыскают в море подобно волчьей стае, они жгут и отправляют на дно все, что плавает.
– Флот чиреков находится дальше к югу, – заявил жрец, возглавлявший отряд гролимов.
– Чирекский флот плавает повсюду, преподобный отец, – возразил капитан. – Два дня назад они сожгли четыре приморских городка в двухстах лигах к югу отсюда, а вчера потопили с дюжину судов в сотне лиг к северу. Вы не поверите, как быстро они могут передвигаться с места на место. Они даже не тратят время на грабеж сожженных городов. – Капитан пожал плечами. – Они не люди! Они – стихийное бедствие!
– Мы выйдем в море через час, – настаивал гролим.
– Только если ваши жрецы знают, как грести и обращаться со снастями, – сказал ему капитан. – Мои люди в ужасе, они не выйдут в плавание.
– Мы убедим их, – угрожающе сказал гролим и отдал несколько приказаний своим подчиненным. На дощатой палубе был быстро возведен алтарь и рядом с ним поставили жаровню с тлеющими углями.
Главный гролим занял свое место у алтаря и, вознеся руки к небу, начал петь глубоким, глухим голосом. В правой руке он держал сверкающий нож. Его помощники выбрали наугад одного из моряков и потащили, вопящего и сопротивляющегося, по дощатой палубе. Се'Недра с ужасом наблюдала, как его привязали спиной к алтарю и зарезали, как ягненка. Гролим, который орудовал ножом, поднял истекающее кровью сердце убитого.
– Прими же наше жертвоприношение, бог-Дракон энгараков! – прокричал он истошным голосом, потом повернулся и бросил сердце на дымящуюся жаровню. От сердца пошел дым, оно зашипело на углях, а затем, когда его охватил огонь, стало чернеть и сморщиваться. С носа корабля в ознаменование жертвоприношения прозвучал железный гонг.
Стоявший у алтаря гролим, с рук которого падали капли крови, повернулся к столпившимся в середине судна морякам, лица которых были пепельно-серого цвета,
– Наша церемония будет продолжаться до тех пор, пока судно не выйдет в море, – сказал он. – Кто следующий хочет отдать свое сердце нашему возлюбленному богу?
Се'Недра, которую тошнило, отвернулась. Она смотрела на Полгару, глаза которой горели ненавистью и которая, казалось, была охвачена всепоглощающей внутренней борьбой. Се'Недра знала ее и понимала, что только благодаря невероятной силе воли Полгара смогла удержаться от того, чтобы не обрушить ужасное возмездие на запятнанного кровью гролима. Одной рукой она обняла Миссию, как бы защищая его. На лице ребенка было выражение, которого Се'Недра никогда раньше не видела. Взгляд его был грустным, сочувственным, но в то же время полным железной решимости разрушить, обладай он достаточной силой, все алтари Торака в мире.
– Идите теперь вниз, – сказал один из сопровождавших их гролимов. – Понадобится несколько дней, чтобы достичь берегов беспредельной Маллории.
Корабль плыл на север, придерживаясь недракского побережья, готовый в любой момент причалить к берегу, если на горизонте появятся чирекские суда. В каком-то определенном месте маллорийский капитан, осмотрев пустынное море, с трудом проглотил комок в горле и установил штурвал так, чтобы совершить быстрый и страшный бросок через открытое море на восток.
Через день после того, как корабль отошел от недракского берега, они увидели далеко на юге страшный столб густого черного дыма, а еще через день обнаружили в воде обугленные обломки. Среди них плавали бледные раздутые тела. Перепуганные матросы изо всех сил работали веслами и не нуждались в том, чтобы их подгоняли.
Затем в одно хмурое утро, когда в небе позади них появились дождевые облака, а в воздухе ощущалось приближение бури, впереди на горизонте показалось темное пятно, и моряки удвоили усилия, отчаянно стремясь побыстрее достичь лежащего прямо по курсу безопасного маллорийского побережья.
Пологий берег, куда их доставили маленькие корабельные шлюпки, был покрыт темной галькой, на которую с какими-то странными, печальными вздохами накатывали волны. На некотором расстоянии от кромки воды, прибывших ожидала группа всадников в черных одеждах, подвязанных малиновыми кушаками. Это были гролимы.
– Верховные жрецы, – холодно заметила Полгара. – Я так понимаю, что нас должны сопровождать весьма торжественно.
Гролим, который был главным на корабле, быстро подошел к поджидавшей их группе, распростерся ниц и что-то сказал почтительным голосом. Один из верховных жрецов, пожилой человек с глубокими морщинами и ввалившимися глазами, довольно поспешно слез с седла и подошел к тому месту, где Се'Недра и ее друзья только что вышли из шлюпки.
– Моя королева, – сказал он Полгаре, почтительно кланяясь. – Я – Уртаг, Верховный жрец области Камат. Я прибыл сюда с собратьями, чтобы сопровождать вас в Город Ночи.
– Я разочарована тем, что не вижу среди встречающих Зидара, – холодно отвечала волшебница. – Надеюсь, со здоровьем у него все в порядке.
Уртаг бросил на нее сердитый взгляд.
– Не сопротивляйся своей судьбе, королева энгараков, – посоветовал он.
– Две судьбы ожидают меня, Уртаг, – сказала Полгара. – Еще не решено, какой из них я последую.
– По поводу этого у меня нет никаких сомнений, – заявил он.
– Возможно, это потому, что ты никогда не осмеливался посмотреть в другую сторону, – ответила она. – Ну что ж, поедем, Уртаг? Продуваемый ветром берег едва ли подходящее место для философских диспутов.
Верховные гролимы привели с собой запасных лошадей, все быстро сели в седла и поехали через гряду низких, поросших лесом холмов в северо-западном направлении. У покрытого галькой берега росли темные ели, но как только они преодолели первый подъем, то очутились в осиновом лесу. На взгляд Се'Недры, их белесые стволы выглядели почти как трупы, а весь лес отдавал чем-то мрачным и нездоровым.
– Мистрис Пол, – сказал Дерник почти шепотом, – а не нужно ли нам обдумать кое-какой план?
– Какой же, Дерник? – спросила она.
– Нашего бегства, конечно.
– Но мы не хотим бежать, Дерник.
– Не хотим?
– Гролимы везут нас как раз в то место, куда мы хотим попасть.
– А зачем мы хотим попасть в этот их Ктол Мишрак?
– У нас есть там кое-какие дела.
– Судя по тому, что, я слышал, это плохое место, – сказал Дерник. – Вы уверены, что не сделали какой-нибудь ошибки?
Полгара протянула руку и положила ему на плечо.
– Дорогой Дерник, – сказала она, – придется довериться мне.
– Конечно, мистрис Пол, – тут же ответил он. – Но не нужно ли мне знать, чего ожидать? Если придется принимать меры для вашей защиты, я должен быть готов к этому.
– Я бы сказала тебе, если бы знала сама, Дерник, – ответила Полгара. – Но я не знаю, чего следует ожидать. Я только знаю, что мы все четверо должны ехать в Ктол Мишрак. Мы нужны для завершения того, что там должно произойти. Для каждого из нас там есть дело.
– Даже для меня?
– Особенно для тебя, Дерник. Сначала я не догадывалась, кем ты являешься в действительности. Потому то и пыталась удержать тебя от поездки с нами. Но теперь я понимаю вполне. Ты должен быть там потому, что тебе предстоит сделать одну вещь, которая повернет весь ход событий в ту или другую сторону.
– И что же это такое?
– Мы не знаем.
Глаза его расширились.
– А что если я сделаю все неправильно? – спросил он обеспокоенно.
– Не думаю, – заверила она его. – Пожалуй, я поняла, что предстоящее тебе дело весьма естественно вытекает из того, кто ты и чем занимаешься. – Она едва заметно улыбнулась ему. – Ты не сможешь сделать это неправильно, Дерник, так же как ты не можешь лгать, обманывать или воровать. Это заложено в тебе: делать все правильно, так что не беспокойся об этом.
– Очень хорошо, что вы это сказали, мистрис Пол, – ответил Дерник. – Но, если вы не против, я все же буду беспокоиться об этом, хотя бы немного и, конечно, про себя.
Тогда она рассмеялась легким, добрым смехом.
– Ах ты милый, дорогой наш, – сказала она, порывисто беря его за руку. – Что бы мы делали без тебя?
Дерник покраснел и попытался смотреть в сторону, но ее сияющие глаза все же поймали его взгляд, и он покраснел еще больше.
После того как они миновали осиновый лес, их взглядам открылся пустынный ландшафт. Из разросшихся сорняков, подобно надгробиям на давно заброшенных кладбищах, подымались белые валуны, а засохшие деревья простирали в небо сучья, как взвывающие о помощи руки. На открывавшемся впереди горизонте виднелось пятно тучи, настолько темной, что она казалась почти пурпурной. Нигде не было и признаков человеческого жилья, а на дороге, по которой они ехали, не оказалось никаких следов.
– Что же, здесь никто не живет? – спросила принцесса у Полгары.
– В Ктол Мишраке – нет, если не считать нескольких гролимов, – ответила чародейка. – Торак разрушил его и изгнал жителей в тот самый день, когда мой отец и король Чирека со своими сыновьями похитили Око из железной башни.
– Когда же это было?
– Много столетий тому назад, Се'Недра. Насколько мы смогли установить, это случилось как раз в тот день, когда родились Белдаран и я, – в день смерти нашей матери. С уверенностью это трудно сказать. В те дни мы несколько небрежно относились ко времени.
– Но если ваша мать умерла, а Белгарат был в то время здесь, то кто же позаботился о вас?
– Конечно, Белдин. – Полгара улыбнулась. – Он не был хорошей матерью, но делал все, что мог, пока не вернулся отец.
– И поэтому вы так привязаны к нему?
– Да, это одна из причин.
Зловещая туча все еще не двигалась. Она казалась такой же неподвижной, как горная цепь, но по мере приближения к ней подымалась все выше и выше.
– Очень странная туча, – ответил Дерник, вглядываясь в плотную, упругую завесу впереди них. – Сзади на нас надвигается буря, но туча, кажется, совсем не движется.
– Она действительно не движется, Дерник, – сказала ему Полгара. – И никогда еще не двигалась. Когда энгараки построили Ктол Мишрак, Торак сотворил эту тучу, чтобы скрыть город. Так с тех пор она находится на одном месте.
– И долго?
– Около пяти тысяч лет.
– И там никогда не светит солнце?
– Никогда.
Верховные жрецы стали с некоторой опаской оглядываться вокруг, и наконец Уртаг приказал всем остановиться.
– Мы должны дать о себе знать, – заявил он. – Мы не хотим, чтобы стража по ошибке приняла нас за чужаков.
Остальные жрецы нервно кивнули, а затем все они вытащили из-под одежды блестящие стальные маски и закрыли ими лица. Потом каждый из них отвязал от седла факел и, пробормотав короткое заклинание, зажег его. Факелы горели особым зеленоватым пламенем и давали вонючий, пахнущий серой дым.
– Интересно, что бы случилось, если бы я погасила ваши факелы? – спросила Полгара с едва заметной лукавой усмешкой. – Насколько вам известно, я могла бы это сделать.
Уртаг с беспокойством взглянул на нее.
– Сейчас не время для шуток, миледи, – предостерег он. – Стража очень жестоко обходится с чужаками. Наши жизни зависят от этих факелов. Пожалуйста, не делайте ничего, дабы не навлечь на нас беду.
Полгара слегка рассмеялась и не сказала ни слова.
Когда они проникли под тучу, стало быстро темнеть. Это не была чистая и прозрачная темнота ночи, а скорее какая-то грязная мгла, густая тень в воздухе. Они одолели подъем и увидели перед собой котловину, а в середине ее почти скрытые во мраке развалины Города Ночи. Вокруг росли только чахлые сорняки и бледная от нехватки солнца трава. Торчавшие из земли камни были покрыты, как проказой, лишайниками, которые росли и на сырой почве, создавая впечатление, будто сама земля поражена какой-то болезнью.
Когда они въехали в город, среди нагромождений камня принцесса заметила какое-то движение. Среди руин прыгали какие-то темные силуэты, и доносились звуки, похожие на клацанье когтей. Некоторые из этих фигур передвигались вертикально, другие нет. Се'Недра похолодела от испуга. Стражи Ктол Мишрака были не зверями и не людьми, и, казалось, они испытывают непонятную злобу ко всему живому. Больше всего Се'Недра боялась, что одно из этих чудовищ приблизится к ней и откроет свой лик – настолько омерзительный, что она может потерять рассудок.
Когда проезжали по разрушенной улице, Уртаг начал глухим и дрожащим голосом возносить старинную молитву Тораку. Плесень, казалось, царила всюду, грибы гроздьями росли в трещинах между камнями. Над всем этим нависал запах разложения, он подымался и от отвратительных грязных луж, и от мутных прудов с гниющей водой.
В центре города возвышались опоры толщиной с тело человека, на которых когда-то стояла исполинская железная башня. Ее обломки лежали ближе к югу, и ржавчина уже превратила железо в липкую красноватую грязь, которая походила на сгустки запекшейся крови.
Уртаг, теперь уже заметно дрожа, спешился перед огромным, в виде арки, порталом и провел их в полуоткрытую железную дверь. Помещение, в котором царило гулкое эхо, оказалось столь же велико, как и императорский тронный зал в Тол Хонете. Не говоря ни слова, высоко подняв над головой факел, Уртаг провел их через другую огромную комнату, а затем по гудящим железным ступеням вниз, в темноту. В конце лестницы, возможно, в пятидесяти футах под руинами, находилась дверь из черного железа с огромными красными заклепками. Уртаг нерешительно постучал в нее, и этот звук отозвался в той палате, куда вела эта дверь.
– Кто пришел, чтобы нарушить покой дремлющего бога-Дракона энгараков? – раздался из-за двери приглушенный голос.
– Я Уртаг, Верховный жрец Камата. – Голос гролима дрожал от ужаса. – Как приказано, я доставил пленных апостолу Торака.
Наступила тишина, а затем раздалось громыхание тяжелой цепи, за которым последовал скрежет огромной задвижки. Дверь медленно, со скрипом, открылась.
Се'Недра разинула рот. В дверном проеме стоял Белгарат! Прошла целая минута, прежде чем ее удивленные глаза начали находить некоторые различия, которые сказали ей, что седой человек, стоявший перед ней, на самом деле не старый чародей, а кто-то, столь похожий на него, что они легко могли бы сойти за братьев. Сколь бы ни были малозаметны эти различия, они тем не менее ощущались очень сильно. Во взгляде человека, стоявшего в дверном проеме, сочетались и печаль, и ужас, и ненависть к себе, но все затмевало всепоглощающее обожание этого человека, испытываемое им к своему страшному господину.
– Приветствую тебя у гробницы одноглазого бога, Полгара. – Такими словами он встретил чародейку.
– Прошло много времени, Белзидар, – отвечала она со странным безразличием в голосе.
– У меня нет больше права носить это имя, – сказал он, но в его тоне чувствовалось некоторое сожаление.
– Это было твое решение, Зидар.
Он пожал плечами.
– Возможно, а возможно, и нет. Может быть, то, что я делаю, тоже необходимо. – Зидар толкнул дверь, чтобы распахнуть ее пошире. – Входите же, если желаете. Этот склеп обитаем, хоть и не пригляден на вид. – Затем он взглянул на Уртага. – Ты исполнил свою службу, Уртаг, Верховный жрец Торака, а каждая служба должна быть вознаграждена. Входи. – Зидар повернулся и ввел их в находившуюся за дверью сводчатую залу. Стены ее были сложены из огромных каменных блоков, а потолок поддерживали огромные железные арки. Пылающие по углам жаровни чуть разгоняли царивший здесь холод, казалось, исходящий от камня и железа. В середине комнаты стояли стол и несколько стульев, а у стены лежали куча беспорядочно сброшенных друг на друга тюфяков и целая кипа серых шерстяных одеял.
Зидар немного задержался у стола, чтобы взять одну из стоявших там свечей, а потом провел их по полированному каменному полу к сводчатому алькову, помещавшемуся в дальней стене.
– Твоя награда, Уртаг, – сказал он гролиму. – Подойди и узри лицо твоего бога. – Зидар поднял свечу.
В алькове в каменном саркофаге лежала огромная фигура, облаченная в черные одежды и укрытая черным покрывалом. Лицо скрывала блестящая стальная маска, глазницы которой были закрыты.
Уртаг лишь раз с ужасом взглянул на эту фигуру и тут же распростерся на полу.
Затем послышался резкий, скрежещущий звук, и фигура, лежавшая в алькове, слегка шевельнулась. Се'Недра, охваченная страшным волнением, смотрела, как огромное стальное лицо неторопливо повернулось к ним. На какой то момент открылась левая глазница. Черный провал на мгновение озарила зловещая искра мертвенного пламени. Стальная маска вдруг ожила, как будто это было лицо из плоти, и на ней появилась гримаса презрения к распростершемуся на каменных плитах жрецу, а блестящие губы принялись что-то глухо шептать.
Уртаг смотрел жадным взглядом, подняв лицо, на котором вдруг отразилось крайнее изумление, и стал прислушиваться к монотонному бормотанию, которое в этом темном склепе мог ясно различить только он один. Лицо Верховного жреца все больше бледнело и искажалось несказанным ужасом. Слова звучали невнятно, но интонации казались угрожающими. В отчаянии Се'Недра заткнула уши.
В конце концов Уртаг завопил и вскочил на ноги. Лицо его стало белее снега, а глаза вылезли из орбит. С безумным криком Уртаг устремился вон, и его вопли эхом прокатились по железной лестнице.
Глава 20
Шепот начался почти сразу же, как только Белгарат, Силк и Гарион достигли берегов Маллории. Сначала неразборчивый, будто легкий свист, он постоянно звучал в ушах Гариона. Но в последующие дни, когда они неуклонно продвигались на юг, Гарион начал различать отдельные слова: дом, мать, любовь и смерть и другие – из тех, что сразу привлекают внимание.
В отличие от Мориндленда, который они только что покинули, северная часть Маллории была страной пологих холмов, покрытых густой темно-зеленой травой. Время от времени им попадались безымянные речки, несшие свои бурные воды под покровом серого неба. Казалось, солнце не появлялось здесь вот уже несколько недель. Стояла сухая, пасмурная погода. Холодный ветер с Восточного моря, несущий с собой запахи полярных льдов, постоянно дул им в спину, когда они продвигались на юг.
Белгарат стал крайне осторожен. Не было и признаков той рассеянности, которая отличала его в более цивилизованных частях света, и Гарион мог ощущать неуловимую энергию разума старика, которую он направлял вперед в поисках любой скрытой опасности. Эти посылы были настолько незаметными, что их легко можно было принять за звуки ветра, колышущего высокую траву.
Силк тоже ехал настороже, часто останавливаясь, чтобы прислушаться, а иногда, казалось, и понюхать воздух. Он даже слезал с седла и прикладывал ухо к земле, чтобы убедиться, не слышен ли приглушенный топот приближающихся невидимых лошадей.
– Нервная работенка, – сказал маленький драсниец, снова садясь в седло после такой остановки.
– Лучше быть слишком осторожным, чем нарваться на неприятности, – ответил Белгарат. – Слышал что-нибудь?
– Думаю, слышал, как там шевелится червяк, – весело ответил Силк. – Он, однако, ничего мне не сказал. Ты же знаешь, какие они, эти червяки.
– И ты обращаешь на них внимание?
– Но ты же спросил?
– Ох, заткнись!
– Гарион, ты же слышал, как он спрашивал меня?
– У тебя, наверное, самый противный характер на свете, – сказал Белгарат маленькому воришке.
– Знаю, – ответил Силк, – потому-то я так и поступаю. Возмутительно, правда? А сколько нам еще нужно проехать, чтобы добраться до леса?
– Еще несколько дней. Мы все еще находимся очень далеко на севере. Здесь зима слишком длинная, а лето слишком короткое, чтобы росли деревья.
– Скучноватое место, не так ли? – заметил Силк, оглядываясь на море травы и холмы, похожие друг на друга.
– При нынешних обстоятельствах я могу немного и поскучать. Пожалуй, другие варианты не столь приятные.
– Могу с этим только согласиться.
И они продолжали ехать верхом по серо-зеленой траве, которая была лошадям по колено.
Шепот в голове Гариона зазвучал снова.
«Слушай меня, Дитя Света», – эти слова совершенно ясно прозвучали сквозь невнятное посвистывание, и была в этом обращении такая непреклонная воля, что Гарион сосредоточился, пытаясь лучше расслышать.
– Я не стал бы этого делать, – сказал ему знакомый бесстрастный голос.
– Что именно?
– Не делай того, что он тебе говорит.
– Кто он?
– Торак, конечно. А ты думал кто?
– Он проснулся?
– Нет еще. По крайней мере, не совсем. И потом, он же никогда не засыпал совсем.
– Что он пытается сделать?
– Он пытается уговорить тебя не убивать его.
– Но он не боится меня, да?
– Конечно, боится. О том, что произойдет, он знает не больше, чем ты, и он так же боится тебя, как и ты его.
От этого Гарион сразу почувствовал себя лучше.
– А что мне делать с его нашептываниями?
– Здесь вряд ли можно что-то сделать. Просто не нужно повиноваться его приказам, вот и все.
В тот вечер они, как обычно, разбили лагерь в укромной лощине между двумя холмами и, как всегда, не стали разводить огня, чтобы не выдать себя.
– Холодные ужины как-то надоели, – пожаловался Силк, с трудом кусая ломоть вяленого мяса. – Эта пища напоминает дубленую кожу.
В отличие от Мориндленда, который они только что покинули, северная часть Маллории была страной пологих холмов, покрытых густой темно-зеленой травой. Время от времени им попадались безымянные речки, несшие свои бурные воды под покровом серого неба. Казалось, солнце не появлялось здесь вот уже несколько недель. Стояла сухая, пасмурная погода. Холодный ветер с Восточного моря, несущий с собой запахи полярных льдов, постоянно дул им в спину, когда они продвигались на юг.
Белгарат стал крайне осторожен. Не было и признаков той рассеянности, которая отличала его в более цивилизованных частях света, и Гарион мог ощущать неуловимую энергию разума старика, которую он направлял вперед в поисках любой скрытой опасности. Эти посылы были настолько незаметными, что их легко можно было принять за звуки ветра, колышущего высокую траву.
Силк тоже ехал настороже, часто останавливаясь, чтобы прислушаться, а иногда, казалось, и понюхать воздух. Он даже слезал с седла и прикладывал ухо к земле, чтобы убедиться, не слышен ли приглушенный топот приближающихся невидимых лошадей.
– Нервная работенка, – сказал маленький драсниец, снова садясь в седло после такой остановки.
– Лучше быть слишком осторожным, чем нарваться на неприятности, – ответил Белгарат. – Слышал что-нибудь?
– Думаю, слышал, как там шевелится червяк, – весело ответил Силк. – Он, однако, ничего мне не сказал. Ты же знаешь, какие они, эти червяки.
– И ты обращаешь на них внимание?
– Но ты же спросил?
– Ох, заткнись!
– Гарион, ты же слышал, как он спрашивал меня?
– У тебя, наверное, самый противный характер на свете, – сказал Белгарат маленькому воришке.
– Знаю, – ответил Силк, – потому-то я так и поступаю. Возмутительно, правда? А сколько нам еще нужно проехать, чтобы добраться до леса?
– Еще несколько дней. Мы все еще находимся очень далеко на севере. Здесь зима слишком длинная, а лето слишком короткое, чтобы росли деревья.
– Скучноватое место, не так ли? – заметил Силк, оглядываясь на море травы и холмы, похожие друг на друга.
– При нынешних обстоятельствах я могу немного и поскучать. Пожалуй, другие варианты не столь приятные.
– Могу с этим только согласиться.
И они продолжали ехать верхом по серо-зеленой траве, которая была лошадям по колено.
Шепот в голове Гариона зазвучал снова.
«Слушай меня, Дитя Света», – эти слова совершенно ясно прозвучали сквозь невнятное посвистывание, и была в этом обращении такая непреклонная воля, что Гарион сосредоточился, пытаясь лучше расслышать.
– Я не стал бы этого делать, – сказал ему знакомый бесстрастный голос.
– Что именно?
– Не делай того, что он тебе говорит.
– Кто он?
– Торак, конечно. А ты думал кто?
– Он проснулся?
– Нет еще. По крайней мере, не совсем. И потом, он же никогда не засыпал совсем.
– Что он пытается сделать?
– Он пытается уговорить тебя не убивать его.
– Но он не боится меня, да?
– Конечно, боится. О том, что произойдет, он знает не больше, чем ты, и он так же боится тебя, как и ты его.
От этого Гарион сразу почувствовал себя лучше.
– А что мне делать с его нашептываниями?
– Здесь вряд ли можно что-то сделать. Просто не нужно повиноваться его приказам, вот и все.
В тот вечер они, как обычно, разбили лагерь в укромной лощине между двумя холмами и, как всегда, не стали разводить огня, чтобы не выдать себя.
– Холодные ужины как-то надоели, – пожаловался Силк, с трудом кусая ломоть вяленого мяса. – Эта пища напоминает дубленую кожу.