Эллиот Кейт. Пылающий камень (ч. 1)

   — Тебе скучно быть аббатом, — сказала она наконец, — а когда человек твоего ума чувствует скуку, враг рода человеческого посылает своих слуг совратить его. И, само собой разумеется, крохотное аббатство не может быть достойно тебя.
   Он посмотрел на нее совершенно сухими глазами — от недавних рыданий не осталось и следа:
   — О чем ты?
   — Будь покорен моей воле, Хью, и ты получишь намного больше. — Она взяла его за ухо и притянула к себе поближе, другой рукой Джудит коснулась его губ, а потом поднесла пальцы к своим губам, словно пробуя сладость поцелуя. — Я никогда не обманывала твои надежды, Хью, и всегда давала тебе то, что ты хотел.
   — Это правда, — мягко произнес он.
   Она отступила назад и позволила ему подняться.
   — Смотри же, не подведи меня. Не пытайся увидеться с ней, и мы сумеем спасти твою репутацию.
   — Я ваш покорный слуга, матушка. — Хью покорно склонил голову.
   Джудит взглянула на Болдуина, и Ивар с содроганием понял, что юному мужу надлежит уяснить: маркграфиня Джудит не терпит неповиновения от своих подданных.
   Болдуин склонил голову и принялся усердно молиться. Он незаметно толкнул ногой Ивара, который смотрел, как Хью поцеловал мать в щеку и вышел в комнату, где его уже ожидала горячая ванна. Ивар вздрогнул, тоже сложил руки и зашептал слова молитвы.
   — Мать наша, правящая на небесах…
   Видя, что они заняты делом и ни на что не обращают внимания, Джудит покинула комнату, за ней по пятам следовали служанки. Вне всякого сомнения, маркграфиня отправилась выяснять, что можно сделать для спасения репутации сына. А что же будет с Лиат?
   О Господи! Лиат.
   — Ты отвлекаешься, — пробормотал Болдуин.
   — Что же будет с ней?
   На сей раз Болдуин понял его.
   — Ты так жаждешь овладеть ее телом? — спросил он и положил руку на бедро Ивара. Теплое дыхание Болдуина касалось его шеи и было похоже на дыхание ангела.
   Ивар вздрогнул.
   — Господи, помоги! — взмолился он. Слишком больно так часто думать о ней. Легче погрузиться в молитву и забыть об этом мире. Ивар начал истово молиться, и через мгновение к нему присоединился Болдуин.

3

   Король не пригласил их на пир, устроенный в честь благополучного возвращения принцессы Теофану и прибытия герцога Конрада. Не было видно и слуг, несущих в их комнату подносы с едой с королевского стола. Только солдаты поделились со впавшими в немилость Санглантом и Лиат своей скромной едой: черным хлебом, пареной репой, жареной свининой и зеленью. Им было безразлично, как другие относятся к капитану, которого они глубоко уважали, и к «орлице», которой они были очень благодарны.
   Летом сумерки опускаются не спеша, и пока Санглант расчесывал Лиат волосы, она наслаждалась пением церковного хора. Звуки доносились из зала, где король слушал праздничные песнопения в честь вознесения святой Касилии, день которой отмечали как раз сегодня.
   «Святая Касилия отправилась в паломничество из дождливой Альбы в засушливые пустыни Саиса. Там пребывала она в благословенном уединении, и только ручной лев разделял с нею одиночество. Коленопреклоненная, она день за днем молилась под палящим солнцем пустыни, а ангелы овевали ее своими крылами. Но жар пустыни настолько иссушил ее тело, а благочестивые молитвы наполнили ее душу такой чистотой, что ветер, поднятый крылами ангельскими — коий есть не что иное, как кроткое дыхание Бога, — поднял ее в небеса. Там она и нашла свое пристанище среди праведников».
   Расчесав волосы Лиат, Санглант принялся заплетать их — сидеть без дела для него было просто мучительно. Правда, он все равно беспокойно переминался с ноги на ногу, словно собирался что-то сказать, но так и не решался и только хмыкал. Она уже сказала ему все что хотела. Но они так и не решили: отправятся они завтра с Конрадом или нет.
   — Милорд принц.
   Возле двери стояла Хатуи. Лиат почувствовала ароматы пряностей и соусов — «орлица» пришла прямо с пира. Санглант кивнул, разрешая войти.
   — Ты пришла с вестями от моего отца?
   — Я пришла по своей воле, чтобы поговорить с Лиат, если вы позволите. Мы с ней — старые товарищи.
   — Только она может решить, станет она с тобой говорить или нет. Я не могу принять решение за нее! — ответил Санглант и, завязав косу, отступил на шаг.
   Вслед за Хатуи в комнату вошла Ханна, и Лиат вздрогнула. Знак «орла», приколотый к плащу, показался Лиат укором. Ради нее, Лиат, Ханна покинула своих родных, дом и все, что было ей дорого, она последовала за ней, а сейчас Лиат отказалась от их союза ради того, чтобы связать свою жизнь с Санглантом. Ханна расплакалась, Хатуи смотрела мрачно и торжественно.
   — Это… это мой товарищ, — пробормотала Лиат, не желая приравнивать Ханну к обычным слугам и не зная, могут ли принц и простая «орлица» разговаривать на равных. Владычица! Но разве когда-нибудь она воспринимала себя как обычную «орлицу»? Благодаря образованию, которое дал ей отец, благодаря привитым ей манерам она всегда чувствовала себя равной сильным мира сего. Неужели она действительно никогда не смотрела на Ханну как на ровню, после стольких лет дружбы?
   Лиат почувствовала стыд.
   — Эта «орлица» служит Сапиентии, — произнес Санглант, помогая запнувшейся Лиат. — Ее зовут Ханна. Вы знали друг друга еще в Хартс-Рест. — Он перевел взгляд на Ханну. — Тогда ты называла мою жену подругой.
   — Милорд принц! — воскликнула Ханна, упав на колени. Хатуи улыбнулась, но осталась стоять, хотя и склонила голову в знак уважения. Тут Ханна увидела эйкийскую собаку и отпрянула к двери.
   — Не бойся, — успокоил ее Санглант. — Сейчас она не может наброситься на тебя — слишком слаба.
   — Она выживет? — мягко спросила Хатуи.
   — Можешь передать моему отцу, что я буду выхаживать ее изо всех сил, потому что это — единственное, что принадлежит мне и что не отобрал у меня король.
   Хатуи сверкнула глазами:
   — Я должна передать то, что вы сказали, слово в слово, ваше высочество? Я бы не советовала говорить с королем в таком тоне, по крайней мере пока он не сменит гнев на милость.
   — Хороший совет, «орлица». Говори, что хотела передать моей жене, я не буду мешать вашей беседе.
   Хатуи кивнула и начала:
   — Тебе надо было уехать с Вулфером. Лиат, как ты могла столько месяцев путешествовать в свите короля и не видеть, какие интриги плетутся при дворе?! Как ты сможешь выжить здесь, если король настроен против тебя, а у принца нет никакой поддержки? Что ты будешь говорить, когда к тебе потянутся придворные и дворяне, желающие, чтобы ты замолвила за них словечко перед принцем? У твоих дверей всегда будут толпиться просители и нищие, которым нужны деньги, больные и увечные, которые просят исцеления, знатные лорды и леди, желающие попасть на прием к королю или к кому-нибудь из его детей.
   Как Конрад. Лиат взяла в руки расческу со стола. Такая безделушка, а так искусно сделана — на кости была вырезана пара драконов, ручку украшали жемчуг и слоновая кость. Санглант был принцем и привык пользоваться вещами, созданными настоящим мастером, а не простыми деревяшками, которые можно купить на любом базаре.
   Хатуи продолжала:
   — Принцесса Теофану обвинила отца Хью в колдовстве, но если тебя призовут давать показания на суде, что случится, когда гнев маркграфини Джудит обратится на тебя? Что если тебя тоже обвинят в колдовстве? Король никогда не признает тебя законной женой принца Сангланта. И даже если ты будешь не женой, а всего лишь любовницей, все, о чем я говорила, обрушится на тебя. Неужели ты считаешь, что клятва «орлов» и свобода, возможность состоять на королевской службе — недостаточная замена постели принца?
   — Лиат, — прошептала Ханна, — ты уверена, что это разумно?
   — Разумеется, нет! — ответила та.
   Санглант стоял возле окна и смотрел куда-то вдаль. Его волосы трепал ветер, свет четко очерчивал его лицо — лоб, высокие скулы, резкую линию подбородка. Он стоял молча, не вмешиваясь, как и обещал.
   — Конечно, это неразумно, — с горечью повторила Лиат. — Но так уж получилось. Я не оставлю его. О Ханна! Ты поехала за мной из самого Хартс-Рест, а теперь я оставляю тебя… — Она схватила девушку за руку, Ханна всхлипнула и порывисто обняла Лиат.
   — Как будто я принесла клятву «орлов» только потому, что последовала за тобой! Может, я хотела повидать мир, может, я хотела избежать брака с молодым Джоном!
   Лиат рассмеялась, но этот смех был больше похож на рыдания. Ханна была цела, невредима и в безопасности.
   — Может, ты и права. Прости меня.
   — Но я все равно думаю, что ты делаешь глупость, — прошептала Ханна. — Моя мать никогда бы не позволила ни одному из своих детей жениться или выйти замуж только потому… ну…
   — Что?
   — Из-за вожделения. — Она пробормотала эти слова так тихо, что Лиат, стоявшая совсем рядом, с трудом их расслышала. — Ты, конечно, привлекла его внимание, и это выгодно для тебя, но ты не дала ничего взамен — какая ему от тебя польза?
   Санглант, не поворачиваясь, рассмеялся, и Ханна сконфуженно замолчала, зарумянившись, как яблоко.
   — Гораздо больше пользы, чем кто-нибудь может себе представить, — произнес он, обращаясь к кустам. — Хотя, готов признать, что неравнодушен к телу.
   — Но никто не женится только из-за… — запнулась было Ханна, но вовремя остановилась. — Моя мать всегда говорила, что Бог сочетает браком людей ради пользы, а не для удовольствия.
   — Мы должны быть для Бога выгодными и полезными, но не счастливыми? — сардонически переспросила Хатуи.
   — Значит, надо стать монахами? — возмутился Санглант. — И только и делать, что непрерывно молиться, спокойно глядя, как пропадает урожай, на наши границы нападает враг, а дети умирают от голода?
   Ханна отступила от Лиат с таким видом, словно ей дали пощечину. Хатуи коротко кивнула:
   — Если вы пожелаете, мы уйдем, ваше высочество.
   — Нет. — Он наконец повернулся к ним лицом. — Я не хотел обижать вас и говорил о тех лордах и леди, что толпятся при дворе. Прошу, простите мне мою грубость.
   — Это не грубость, мой принц, а резкость, — очаровательно улыбнувшись, отозвалась Хатуи.
   — Я не так красноречив, как моя жена, — пояснил он. Но Лиат в эту минуту думала о другом. Она потянула Ханну за рукав:
   — Давай выйдем, Ханна, прошу тебя. Я не привыкла… так много людей…
   Она, как и принц, была в опале, а не в неволе, и хотя Лиат с удовольствием бы погуляла, ей приходилось оставаться в комнате из боязни встретить Хью.
   Избавившись от присутствия Сангланта, Ханна почувствовала себя значительно лучше. По двору сновали слуги. Увидев Лиат, они принялись перешептываться и показывать на нее пальцами.
   — Ты думаешь, я делаю глупость, Ханна? — спросила Лиат. Пристальные взгляды прислуги заставляли ее чувствовать себя неловко. Ее появление как законной жены Сангланта сделало ее объектом всеобщего внимания.
   — Да. Лучше служить ему «орлицей», чем стать лишь любовницей. «Орлы» давали клятву королю служить до конца. А если ты надоешь принцу — тебя отбросят прочь, и куда ты пойдешь?
   — Ты говоришь, как Вулфер!
   — Действительно, как Вулфер! — Ханна помолчала, затем произнесла: — Вулфер стал «орлом» еще во времена правления короля Арнульфа. Все знали, что он был одним из фаворитов короля. Потом трон занял Генрих и отослал Вулфера от двора, но изгнать его со службы он не мог! Вот что значит быть «орлом»! «Орлы» — это сила.
   — У всех нас есть сила, — пробормотала Лиат, вспоминая кости у дороги. Она взобралась на вал, чтобы получше рассмотреть окрестности. Река несла воды за темнеющий вдали лес. Поля делали землю похожей на лоскутное одеяло — ячмень, бобы, заросли вики. По деревенской улице бродили люди, казалось, до них рукой подать, но Лиат понимала, что в сумерках только чудится, что деревня совсем близко. Грозовые облака, покрывавшие небо утром, давно счезли, теперь оно было чистым, и по нему уже важно плыла луна, солнце совсем недавно скрылось за горизонтом, и на западе еще сияли яркие краски заката. По небосклону были щедро рассыпаны звезды, похожие на драгоценные бриллианты в короне, летнее небо так и называли — Небо Королевы.
   — Интересно, могла бы я стать королевой? — пробормотала Лиат, и эта мысль заставила ее содрогнуться. Жить при дворе, вечно думать об интригах…
   — Ты замерзла? — заботливо спросила Ханна и накинула на Лиат край своего широкого плаща. Из дворца донеслись раскаты смеха.
   — Слава Богу, что он не может править! — внезапно сказала Лиат. — Если бы он хотел стать королем после отца, я бы этого не выдержала!
   Ханна рассмеялась:
   — Если бы он хотел стать королем, он бы никогда не женился на тебе! Он бы женился на знатной женщине, брак с которой ему выгоден и чья родня поддержала бы его притязания.
   — Думаю, я стою всего этого.
   — Возможно, он прав. — Лицо Ханны выражало одновременно восхищение и тревогу. — Ты не такая, какой кажешься, Лиат. Возможно, он мудрее всех нас. Говорят, что кровь Аои настраивает на магию, как поэт настраивает лиру.
   — Так и говорят?
   — Некоторые при дворе считают, что принц стал таким странным после эйкийского плена, потому что чары затмили его разум. Поэтому-то… — Она замолчала, потом улыбнулась, словно извиняясь за свои слова. — Поэтому он и ведет себя, как собака. Собаки стали частью его, а он — частью их, так заколдовал его вождь эйка.
   Почувствовав движение воздуха, Лиат обернулась и тотчас увидела сову. Ханна ее не заметила, а та уселась на камень и замерла.
   Лиат осторожно сжала руку Ханны, шагнула вперед и опустилась на колени. — Кто ты? — спросила она сову.
   Та прикрыла огромные золотистые глаза и не двинулась с места.
   — Лиат, — прошептала Ханна, — почему ты разговариваешь с совой?
   — Это не обычная сова. — Девушка внимательно рассматривала птицу — никогда еще ей не доводилось видеть таких больших сов, а Лиат провела много ночей, вглядываясь в ночное небо, и не раз наблюдала за охотой этих птиц. — Кто ты?
   В ответ донеслось эхо.
   — Кто? Кто?
   — «Орлица»! Не думала, что ты уйдешь так надолго. — Перед ними появилась принцесса Сапиентия в сопровождении служанок.
   — Ваше высочество! — В голосе Ханны слышалось удивление, таким же удивленным было и выражение ее лица.
   — Тебя она тоже околдовала? — потребовала ответа Сапиентия, когда Ханна опустилась перед ней на колени, и обернулась к Лиат: — Гордись вниманием моего брата!
   — Прошу прощения, ваше высочество, что так надолго покинула вас, — произнесла Ханна спокойно. — Мы с Лиат были знакомы еще до того, как поступили на королевскую службу. Мы почти родственники…
   — Но вы не родственники по крови.
   — Нет…
   — Ты добрая, честная женщина, Ханна. А она… — Сапиентия кивнула стражникам, которые держались неподалеку. — Приведите ее.
   — Я должна вернуться!.. — начала Лиат.
   — Ты пойдешь со мной. — Глаза Сапиентии светились победой. — С остальными ты будешь вести себя не так свободно, «орлица»!
   — Санглант!
   Но ветер отнес ее призыв в сторону. Бороться — означало лишь устроить сцену. Победить она не могла, но драка сразу бы осложнила ее жизнь, так что Лиат решила подчиниться и пошла за Сапиентией. Впрочем, она пожалела об этом, когда поняла, что Сапиентия возвращается в пиршественный зал. Внутри толпилось множество народа, придворные и знатные дворяне сидели недалеко от короля в центре зала, слуги и охранники пировали на улице. Там были и герцог Конрад, и маркграфиня Джудит, и другие лорды и леди, которые прибыли ко двору, чтобы поднести подарки королю и получить ответные дары.
   Свита короля превратилась в веселую толпу, где каждый веселился как мог. И когда Сапиентия ввела ее в большой зал, набитый людьми так, что казалось, он сейчас лопнет по швам, Лиат готова была поклясться, что взгляды всех присутствующих устремлены на нее. Она почувствовала мгновенную дурноту и оперлась на руку Ханны.
   На этом пиру вино лилось рекой, и все гости уже были изрядно навеселе. Однако при виде Лиат король встал, и она с ужасом поняла, что он сейчас в таком состоянии, когда любое слово может вызвать неукротимый гнев.
   Но он все же оставался королем.
   — Неужели нас почтила своим присутствием любовница моего сына? — спросил он и указал на нее, так что если кто-то и не заметил до сих пор ее появления, теперь таких не осталось.
   — Или она просто устала от своего нового завоевания? — бросила маркграфиня Джудит. — И теперь оставила его так же, как сделала это с моим сыном, испробовав на нем магические заклинания? — Взгляд ее ужасал, как взгляд гуивра, и Лиат замерла на месте, словно обратившись в камень. Хью не было, хотя, может, она просто не видит его в море лиц, но Лиат была совершенно уверена, что за этим унижением стоит именно он.
   — Об этом судить не нам, но церкви. — Конечно, Генрих был пьян, но не настолько, чтобы потерять над собой контроль. По крайней мере, отца Лиат видела и в гораздо худшем состоянии, но он оставался ее отцом, а Генрих был королем. — Усадите ее рядом со мной, — продолжил он, усмехаясь, — пусть знатная любовница удостоится почестей, которых заслуживает, ведь она украшает постель моего сына. — Генрих знал, что делал. — Но не в одежде простого «орла»! Разве мой сын не подарил тебе платье, более подходящее твоему положению?
   Он не собирался выслушивать ответ, даже если таковой и последовал бы; он просто хотел напомнить ей о своей власти, словно Лиат хоть на минуту могла забыть об этом.
   Теофану, сидевшая по левую руку от отца, встала со своего места и обратилась к королю:
   — Ваше величество, у меня есть причины быть обязанной этой женщине. Позвольте мне одеть ее как подобает.
   От Теофану Лиат не ожидала удара. Генрих задумался, но его колебание позволило принцессе сделать повелительный жест в сторону Лиат, и та выскользнула из толпы окружавших Сапиентию придворных и направилась к Теофану.
   Ее привели в комнату, где наготове уже стояли служанки. Они держали в руках нижнее белье, платья и украшения. Лиат надела темно-синее шелковое платье, вышитое крохотными золотыми звездочками. Это одеяние было похоже на ночное небо — такое же таинственное и загадочное.
   — Я никогда не носила ничего подобного, — с благоговением прошептала Лиат. Служанки умело оправляли наряд. Лиат оказалась примерно такого же роста, что и Теофану, но стройнее. Потом ее опоясали золотой цепочкой с плоскими звеньями. Волосы уложили пышной короной и скрепили золотой сеткой, украшенной жемчугами.
   — Господь милосердный, — бормотали служанки, хлопоча вокруг нее. — Неудивительно, что принц ее выбрал.
   Лиат привели обратно в зал. Если раньше она сгорала от смущения, чувствуя, что на нее направлены сотни любопытных взглядов, то это было ничто по сравнению с тем, что происходило сейчас. Даже Генрих, оборвав на полуслове обращенную к Сапиентии речь, уставился на нее, забыв, о чем же он говорил. Все замолкли, в зале воцарилась гробовая тишина. Теофану спокойно села на прежнее место рядом с королем, и только теперь все пришли в себя.
   — И ни одна собака ее не охраняет? — Голос Конрада, привыкшего командовать сражением, перекрыл все прочие голоса в зале. — Такое сокровище нельзя оставлять без присмотра.
   Лиат почувствовала, что неудержимо краснеет, даже шею залила краска. Король смотрел на нее с таким странным выражением, что она не знала, что и думать, потом он предложил ей отпить из его собственного кубка — честь, которой удостаивались очень немногие. Она не осмелилась отказаться. Никаких сомнений, все присутствовавшие сегодня ни пиру расскажут, какой невиданной чести она удостоилась. Больше ей не удастся оставаться незаметной, по крайней мере не в свите короля. Но хуже всего, что пальцы Генриха то и дело касались ее пальцев, и, несмотря на восхитительный аромат жареной курицы, Лиат с трудом проглотила несколько кусочков — не помогло даже выпитое вино, которое обычно придает людям храбрости.
   Лиат видела, как в зал проскользнула Хатуи, бросила на нее неодобрительный взгляд и встала за креслом короля. Ханна, находясь в подчинении у Сапиентии, могла только беспомощно посматривать на подругу. Все прочие лица для Лиат сливались в нечто бесформенное.
   Молодые люди затеяли перед королем игры в честь Лиат, и она должна была наградить поцелуем победителя. Жонглеры и скоморохи развлекали собравшихся, а она должна была осыпать их серебряными монетами, которые подносили ей для этого слуги. Ей пришлось оценивать поэтов, которые пришли в надежде понравиться ей и тем самым привлечь к себе внимание короля. Сам Генрих сидел, полузакрыв глаза, но в упор смотрел на нее, когда отводил взгляд от придворных. То и дело их ноги соприкасались, но Лиат считала это случайностью — они сидели слишком близко друг к другу. То чувство, которое превратило ее сердце в пылающий костер, не исчезнет никогда.
   — Как вы можете воздавать ей такие почести, ваше величество! — не выдержала наконец маркграфиня Джудит. — Ведь в это время мой сын лежит в комнате, обессиленный ее чарами!
   Генрих повернулся к ней:
   — Я поступлю как должно и рассмотрю все обвинения, представленные мне. Более того, я уже созвал совет епископов, который проведут в Отуне. Там твой сын и эта женщина выступят перед самыми сведущими в таких делах людьми. — Король снова пристально посмотрел на Лиат и поднял заздравную чашу. — Ну а после того как мой кузен Конрад предупредил меня, я не позволю такому сокровищу разгуливать без надлежащей охраны. Она останется со мной, пока…
   — С вами, кузен? — вскричал Конрад, а потом расхохотался. — После того как принц насытится ею или раньше? Но и я сражен ее красотой и не стыжусь сказать при свидетелях, что вне зависимости от того, через сколько королевских постелей она пройдет, я с удовольствием предложу ей свое покровительство.
   Когда Генрих рассмеялся, дворяне принялись заключать пари: через сколько месяцев она надоест Сангланту, королю, Конраду. И кому она достанется после этого?
   О Боже! Она готова была провалиться от стыда.
   Слева от нее неподвижно и невозмутимо сидела принцесса Теофану. Чуть дальше — Гельмут Виллам, он не участвовал в пари, а только хмуро смотрел на спорщиков. А Генрих наблюдал за ней с довольной улыбкой. Теперь она ясно видела, что лицо у него искажено похотью. Так на нее смотрел Хью в Хартс-Рест, и то, что следовало за этим, никогда не предвещало ничего хорошего, по крайней мере для нее.
   — Теперь вы видите, друзья, — громко провозгласила Джудит, и ее голос разнесся по всему залу, — теперь вы видите, что она околдовала даже нашего доброго короля. Какие еще доказательства нужны для того, чтобы понять — она запятнала руки грязным колдовством?
   О Владычица! И тут в темном проеме дверей появился он — один, без свиты. Хвала Создателю, он был одет во все чистое — должно быть, ему помогли солдаты. Саламандры на поясе работы мастера Хозеля скользили как живые в неровном свете факелов.
   Он прошел мимо столов и без единого слова и жеста остановился перед столом короля. Генрих сжал ей руку. Лиат вскочила, но король схватил ее за запястье.
   — Или моя постель, или его, — пробормотал он чуть слышно.
   Ноздри Сангланта раздулись от гнева. Но он не сказал ни слова.
   Генрих сжал ей руку. Зарычала собака, но на нее тотчас прикрикнули, и она смолкла. Замерли даже жонглеры и скоморохи, все смотрели на короля.
   Постель короля.
   Лиат застыла, ошеломленная услышанным. Генрих по возрасту годился ей в отцы, но он не утратил ни задора, ни живости, к тому же он был довольно привлекателен.
   Защита короля.
   Хью никогда бы не осмелился тронуть ее. Даже епископы, созванные на совет, скорее всего снисходительно отнеслись бы к любовнице короля.
   Санглант ждал со спокойствием и обреченностью человека, который чувствует, что сейчас ему нанесут смертельный удар.
   — Прошу прощения, ваше величество, — сказала она. — Но я давно дала клятву перед Господом Богом.
   Он отпустил ее. Теперь Лиат хотела только одного — поскорее оказаться подальше от этого зала, придворных и короля. Она нырнула под стол и по объедкам и обгрызенным костям выползла с другой стороны — туда, где ее ждал Санглант.
   Все сразу загомонили.
   Она увидела дверь в самом конце зала и подумала, что, наверное, они никогда до нее не доберутся. Но в конце концов она распахнулась, и Лиат с Санглантом вышли наружу. Над ними раскинулось ночное небо. Лиат хотела бежать, но Санглант удержал ее — бегство было его недостойно.
   Он ничего не сказал. Когда они вернулись в комнату, он достал из сумки золотое ожерелье. Лиат вздрогнула. Не произнося ни слова, Санглант надел это ожерелье ей на шеюи посмотрел на нее — в синем платье с золотыми звездами и золотым украшением она казалась настоящей королевой. Ожерелье оказалось неожиданно тяжелым — настоящий рабский ошейник.
   — Сними его, пожалуйста, — выговорила она. — Я не имею права его носить.
   — Нет, оно предназначено для тебя. — Принц провел рукой по глазам, словно боялся, что это ослепительное видение — лишь сон и исчезнет, как только он откроет глаза. — Даже если бы это было при дворе Тейлефера, ты бы затмила всех.
   Лиат дотронулась до золотого украшения, сняла его и положила на стол — его прикосновение к коже казалось ледяным.
   — Там сидело не меньше трех сотен человек, и все смотрели на меня!
   — Ты привыкнешь.
   — Я никогда к этому не привыкну! И не хочу привыкать!
   — Тише, Лиат, успокойся.
   Санглант попытался поцеловать ее, но она вырвалась и принялась ходить по комнате. Она подошла к окну и выглянула. На улице раздавались голоса и грубоватые шутки, Лиат поняла, что с ее уходом пир закончился.