Страница:
— Хорошее техническое оснащение, но тупоголовая тактика, — высказал свое мнение капитан «Неустрашимого» Малькольм Крейг, когда Киннисон поделился с ним полученными сообщениями.
— Я тоже так полагаю, — согласился линзмен. — Если бы среди них оказался кто-нибудь, равный Гельмуту, то один из кораблей дежурил бы на орбите.
— Но с чего бы им ждать опасностей в девяти тысячах парсеков от центра галактики? — возразил Чатауэй, старший офицер по вооружению.
— Бдительности нигде нельзя терять, — проговорил Гендерсон. — Ким, ты выяснил, где мы садимся?
— Не совсем: они сейчас находятся на противоположной стороне планеты. Но хорошо, что нам не нужно избавляться от земной скорости — она сослужит добрую службу.
Линзмен не ошибся. Едва скорость корабля сравнялась со скоростью планеты, как наблюдатели доложили, что на горизонте появился занятый цвильниками аэропорт. Не переходя на инерционный режим полета, «Неустрашимый» ворвался в зону досягаемости вражеских кораблей. Точнее — одного корабля, поскольку второму удалось вовремя стартовать. Первый же не успел сдвинуться с места.
Патрульные действовали быстро и слаженно. Как только по следящему лучу цвильников стало ясно, что они все-таки опомнились, старший офицер по связи Нельсон пустил в ход станции глушения на всех каналах эфира и субэфира, сделав невозможным сообщение с помощью коммуникационных лучей и сигналов. Капитан Крейг произнес одно слово в свой микрофон, и тотчас грянул залп из всех видов оружия, имевшегося на борту. Первый пилот Гендерсон переключил генераторы Бергенхольма и начал маневрировать. Ему было достаточно одного взгляда, чтобы определить свои дальнейшие действия. Все даже «личности» Лирейна — могли убедиться в том, что груда обломков, полыхавшая на аэродроме, больше не представляла опасности. Патрульный корабль не задержался ни на мгновение. Уничтожив половину сил противника, он без промедления устремился за другой половиной.
— Что будем делать, Ким? — спросил капитан Крейг. — Не опробовать ли нам наше новое силовое поле? Даже если у них есть силовые ножницы, им не спастись.
Обычно Крейг — седовласый мужчина с четырьмя желтыми нарукавными нашивками — принимал решения самостоятельно, так как ему одному доверено управление кораблем в бою. Однако сейчас обстоятельства были не совсем обычными. Во-первых, любой вольный линзмен, где бы он ни оказался, всегда обладал наивысшей властью. Во-вторых, силовое поле — новое изобретение — даже на «Неустрашимом» еще ни разу не испытывали его в действии. И, в-третьих, только Киннисон как член Галактического Совета мог оценить, в какой мере сложившаяся ситуация оправдывала применение новинки.
— Хорошая мысль, — одобрил линзмен. — Всего один корабль. Он от нас не уйдет и не сможет ни с кем связаться по каналам связи — дело вполне безопасное. Приступайте.
Земной корабль был быстроходнее босконского. К тому же, едва стартовав, последний не успел развить полную скорость. Силовой луч сразу достиг цели и охватил ее, однако вражеское судно разрезало луч всего через несколько мгновений. Патрульные не удивились, так как уже поняли, что босконцы к тому времени успели оснастить свои корабли силовыми ножницами.
Силовые ножницы первыми изобрели ученые Галактического Патруля. Однако, едва испытав новое изобретение и решив, что в будущем босконцы смогут завладеть его секретом, те же ученые поставили перед собой задачу создать такое силовое поле, которое нельзя разрезать никаким способом. В конце концов они добились своей цели. Созданное ими силовое поле способно удерживать любую цель, позволяя ей двигаться только в обратном направлении. Предназначенное для захвата крупных вражеских объектов, оно было установлено на «Неустрашимом».
Приблизившись к вражескому кораблю, патрульные снова включили силовые генераторы.
Окруженный защитным экраном, босконский корабль прибавил ходу и попытался прорваться сквозь невидимое препятствие, но безуспешно. Он просто скользил по внутренней оболочке поля, не в силах выбраться из него. Тогда пираты перешли на инерционный режим полета и, разогнавшись, сделали попытку протаранить препятствие. Опять никакого результата.
Наконец, не видя другого выхода, босконцы решили принять бой. Конечно, теоретически они могли сдаться в плен, но в действительности подобного никогда не случалось. Ни один босконский корабль не капитулировал перед Патрулем — нигде и ни при каких обстоятельствах. Таков неписаный закон межгалактических войн двух противоположных культур. Борьба шла не на жизнь, а на смерть — всегда и всюду.
Так было и на этот раз. Для своего типа вражеский корабль был надежно вооружен, но на нем полностью отсутствовали средства, способные сокрушить мощную броню «Неустрашимого». Не было на корабле и тяжелых защитных экранов, которые могли бы противостоять огневому шквалу патрульного корабля.
Как только пиратские экраны оказались разбитыми вдребезги, Киннисон отдал приказ прекратить огонь. Ему нужны сведения, карты и хотя бы один живой босконец. Однако ничего не удалось получить. Внутренние палубы искореженного корабля были покрыты телами людей, штурманская рубка засыпана пеплом. Все, что могло представить хоть какую-то ценность для Цивилизации, уничтожено — если не лучевым оружием «Неустрашимого», то самими пиратами, осознавшими неизбежность поражения.
— Разнесите его в пыль, — приказал Крейг, и остатки босконского военного корабля бесследно исчезли.
На обратном пути к Лирейну II Киннисон еще раз мысленно связался с Элен, Старшей Сестрой планеты. Та уже выбралась из своего убежища и обосновалась на верхнем этаже самого высокого из уцелевших зданий города, которое превратила в свой новый «офис». Поиски руководителей Лирейна, убийства и пытки горожан прекратились, как только взлетел на воздух не успевший стартовать босконский корабль. Лишившиеся прикрытия его мыслезащитного экрана, пришельцы сначала собрались на главной площади и заняли круговую оборону. Однако при первых же признаках возвращения «Неустрашимого» захватили большое число заложников и укрылись в ближайшем строении. Там они расположились, явно намереваясь использовать своих беззащитных жертв в качестве живого прикрытия.
Патрульный корабль завис над городом. Киннисон и офицеры экипажа неподвижно стояли в командирской рубке и молча вглядывались в мониторы следящих лучей, определяя численность, расположение и вооружение неприятельского отряда. Тот насчитывал сто тридцать гуманоидов, похожих на людей по шести пунктам классификации. Как ни удивительно, у всех был при себе полный комплект оружия — за исключением тяжелого, которое питалось энергией их корабля и теперь было бы просто бесполезным грузом. Поскольку жительницы Лирейна не имели никаких средств нападения, кроме телепатических, Киннисон ожидал увидеть у босконцев лишь легкие, переносные мыслезащитные экраны. Однако пираты либо не знали, с кем имели дело, либо заранее подготовились ко всяким неожиданностям.
Высаживаясь на Лирейне, босконцы вовсе не нуждались в таком громоздком и неудобном оружии — оно явно затрудняло их действия. Правда, позже появился патрульный корабль, но едва ли каратели готовились к его внезапной атаке. Иначе они вообще не рискнули бы задерживаться на планете. Пожалуй, один только старый лис Гельмут мог быть настолько осторожным при подобных обстоятельствах. Хотя… нет, тот попросту никогда не оказался бы в такой ситуации, — подумал Киннисон.
— Рыбка никуда не денется из своего колодца. Мы можем ее мигом поймать, — решил линзмен и послал мысленный сигнал лейтенанту Питеру ван Баскирку. — Бас! Ты видишь то же, что и мы?
— Ага, кое-что углядел, — последовал радостный ответ предводителя валерианцев.
— Тогда пусть твои головорезы напяливают доспехи. Встретимся через десять минут у главного шлюза.
Киннисон отключил связь и, улыбаясь, повернулся к остальным:
— Спаек, будь любезен, принеси мой защитный скафандр! И еще мне нужен вертолет — прикажи-ка подать его на нижнюю палубу.
— Но, Ким!
— Ты не сделаешь это, Киннисон! — разом воскликнули капитан и первый пилот, которые не имели права покидать корабль в подобных обстоятельствах. Как старшие офицеры они оба были накрепко привязаны к кораблю, и только линзмен не ограничен в своих действиях.
— Сделаю, ребята, — вы просто завидуете мне, вот и все, — весело проговорил Киннисон. — Я обязан пойти вместе с валерианцами. Мне нужна полная информация.
Пока десантники готовились к штурму, «Неустрашимый» снизился над разрушенной частью города, по возможности приблизившись к зданию, в котором укрылись босконцы.
Высадившимся отрядом целой сотни валерианцев руководили Киннисон и ван Баскирк. Отважные космические бойцы были двухметрового роста; каждый из них имел не меньше двухсот килограммов крепких костей, мышц и сухожилий, необходимых для выживания на их планете, притяжение на которой почти втрое больше, чем на относительно небольшой хрупкой Земле.
Зная, что пираты захватили заложниц, валерианцы не взяли с собой ни пулеметов, ни полупортативных пушек и вообще никакого тяжелого оружия — только излучатели и, разумеется, свои космические секиры. Какой же валерианец без космической секиры — грозного сочетания старинной алебарды, кистеня и булавы, — пудового оружия с боевыми качествами, зависящими только от быстроты реакции и физической подготовки его владельца. А у подчиненных ван Баскирка не было недостатка ни в том, ни в другом. Любой из необычайно сильных валерианцев «Неустрашимого» управлялся со своим оружием не хуже, чем опытный фехтовальщик с рапирой или дирижер оркестра со своей дирижерской палочкой.
Валерианцы во главе с ван Баскирком быстро направились к цели. Сверху их прикрывали вертолеты, в одном из которых находился Киннисон. Необыкновенно сильный и ловкий среди землян, линзмен был лишним на переднем крае и понимал это лучше, чем кто-либо другой. Самый хилый из валерианцев мог с полным боевым снаряжением подпрыгнуть метра на четыре над поверхностью земли; в быстроте движения, реакции и выносливости ему также уступил бы любой человек.
Приблизившись к зданию, валерианцы рассредоточились, окружили его и по сигналу с вертолета ринулись на штурм. Конечно, двери и окна здания были забаррикадированы, но что с того? Несколько ударов секирами и выстрелы из излучателей сделали свое дело. Сквозь проемы и бреши в стенах десантники тотчас бросились внутрь.
Пираты вступили в бой не по собственному выбору, а от отчаяния и безвыходности положения, которое осложнялось тем, что, находясь внутри здания, они не могли в полную силу применить свои излучатели. Пистолеты же и автоматы не пробивали защитных костюмов валерианцев. Поэтому лучи отражались от патрульных и рассеивались в разные стороны, как разноцветный фейерверк на праздничных представлениях, а пули отлетали рикошетом, сплющившись в бесформенные кусочки металла.
В первые мгновения неудержимой атаки десантники даже не пользовались излучателями Де Ляметра, поскольку старались не причинить вреда беззащитным заложницам. Тем не менее под их натиском пираты отступили и заняли оборону посреди большой комнаты в середине здания. Они окружили себя лирейнианками, из-за спин которых вели огонь по наступавшим.
Киннисон не хотел, чтобы женщины погибли, но в случае продолжения штурма те не могли остаться в живых. И вот, быстро изучив ситуацию, линзмен отдал новый приказ.
Последовал неожиданный маневр. Внезапно валерианцы сделали высокий и длинный прыжок и, перемахнув через головы заложниц, обрушили удары своих космических секир на шлемы обескураженных пиратов. Защитное снаряжение босконцев не устояло перед таким чудовищным оружием, и большинство карателей тут же попадали замертво. А валерианцы продолжали действовать с прежней молниеносностью.
— А ну, особы женского пола! Убирайтесь прочь! Живее! — мысленно прокричал Киннисон, как только валерианцы отделились от пола. Амазонки охотно повиновались его команде. Бросившись к окнам и дверям, они быстро высыпали на улицу и разбежались в разные стороны.
Казалось, что ни один увлекшийся битвой валерианец уже не вспоминал, с какой целью высадился на планету, и в помещении, где происходило ожесточенное сражение, попросту не хватало пространства для согласованных действий. Всюду царила неразбериха, гремели выстрелы, не утихали яростные крики и лязг железа, заглушавшие голоса отдельных десантников.
В общей суматохе несколько пиратов подняли защитные экраны и покончили с собой. Некоторым удалось выскочить из здания, но все равно они не смогли далеко убежать. Их заметили с вертолетов, где были установлены излучатели, питавшиеся энергией с «Неустрашимого» и резавшие доспехи босконцев так же легко, как острый нож входит в кусок сыра.
— Стойте! Стойте все! — закричал Киннисон, когда в дверях здания показались валерианцы, намеревавшиеся догнать беглецов и немедленно расправиться с ними. — Никаких космических секир-и не давайте им убивать себя! Они мне нужны ЖИВЫМИ!
Валерианцы без труда выполнили его приказ. Теперь, когда на их пути не стояли женщины, они хладнокровно ринулись на дула вражеских излучателей. Никто не мог ни сопротивляться их атаке, ни спастись бегством. Обезоруженные и поверженные их мощными ударами — как часто бывает в подобных случаях, не обошлось без переломов рук и ног — босконцы поочередно лишались возможности двигаться и оставались лежать, пока Киннисон читал их мысли.
Увы, ни один из них не обладал сколько-нибудь полезной информацией. Расстроенный — более того, раздосадованный Киннисон дал команду возвращаться на «Неустрашимый». Несомненно, что именно те, кто имел доступ к ценной информации, покончили с собой. Что ж, такого исхода следовало ожидать. На их месте офицеры Патруля поступили бы точно так же с той разницей, что сначала испробовали бы все возможные способы спасти товарищей.
Очутившись в своей каюте, Киннисон мысленно вызвал Старшую Сестру.
— Троянская Елена? Полагаю, лучшее, что мы можем сделать для твоего благополучия, душевного покоя и просто хорошего настроения, — как можно быстрее убраться отсюда. Я прав?
— Ну что ты… мы всегда рады видеть… — начала она, и Киннисон понял, что сейчас ей не хотелось быть негостеприимной к патрульным — так же, как не хотелось их задерживать хоть на секунду дольше необходимого.
— Ясно, — подумал Киннисон. — Я только хотел убедиться в том, что наши желания совпадают. Если мы когда-нибудь и увидимся, то только не по моей воле. — И, отключив связь, он скомандовал первому пилоту:
— Генри! Заводи двигатели — мы возвращаемся на Землю.
Глава 7
— Я тоже так полагаю, — согласился линзмен. — Если бы среди них оказался кто-нибудь, равный Гельмуту, то один из кораблей дежурил бы на орбите.
— Но с чего бы им ждать опасностей в девяти тысячах парсеков от центра галактики? — возразил Чатауэй, старший офицер по вооружению.
— Бдительности нигде нельзя терять, — проговорил Гендерсон. — Ким, ты выяснил, где мы садимся?
— Не совсем: они сейчас находятся на противоположной стороне планеты. Но хорошо, что нам не нужно избавляться от земной скорости — она сослужит добрую службу.
Линзмен не ошибся. Едва скорость корабля сравнялась со скоростью планеты, как наблюдатели доложили, что на горизонте появился занятый цвильниками аэропорт. Не переходя на инерционный режим полета, «Неустрашимый» ворвался в зону досягаемости вражеских кораблей. Точнее — одного корабля, поскольку второму удалось вовремя стартовать. Первый же не успел сдвинуться с места.
Патрульные действовали быстро и слаженно. Как только по следящему лучу цвильников стало ясно, что они все-таки опомнились, старший офицер по связи Нельсон пустил в ход станции глушения на всех каналах эфира и субэфира, сделав невозможным сообщение с помощью коммуникационных лучей и сигналов. Капитан Крейг произнес одно слово в свой микрофон, и тотчас грянул залп из всех видов оружия, имевшегося на борту. Первый пилот Гендерсон переключил генераторы Бергенхольма и начал маневрировать. Ему было достаточно одного взгляда, чтобы определить свои дальнейшие действия. Все даже «личности» Лирейна — могли убедиться в том, что груда обломков, полыхавшая на аэродроме, больше не представляла опасности. Патрульный корабль не задержался ни на мгновение. Уничтожив половину сил противника, он без промедления устремился за другой половиной.
— Что будем делать, Ким? — спросил капитан Крейг. — Не опробовать ли нам наше новое силовое поле? Даже если у них есть силовые ножницы, им не спастись.
Обычно Крейг — седовласый мужчина с четырьмя желтыми нарукавными нашивками — принимал решения самостоятельно, так как ему одному доверено управление кораблем в бою. Однако сейчас обстоятельства были не совсем обычными. Во-первых, любой вольный линзмен, где бы он ни оказался, всегда обладал наивысшей властью. Во-вторых, силовое поле — новое изобретение — даже на «Неустрашимом» еще ни разу не испытывали его в действии. И, в-третьих, только Киннисон как член Галактического Совета мог оценить, в какой мере сложившаяся ситуация оправдывала применение новинки.
— Хорошая мысль, — одобрил линзмен. — Всего один корабль. Он от нас не уйдет и не сможет ни с кем связаться по каналам связи — дело вполне безопасное. Приступайте.
Земной корабль был быстроходнее босконского. К тому же, едва стартовав, последний не успел развить полную скорость. Силовой луч сразу достиг цели и охватил ее, однако вражеское судно разрезало луч всего через несколько мгновений. Патрульные не удивились, так как уже поняли, что босконцы к тому времени успели оснастить свои корабли силовыми ножницами.
Силовые ножницы первыми изобрели ученые Галактического Патруля. Однако, едва испытав новое изобретение и решив, что в будущем босконцы смогут завладеть его секретом, те же ученые поставили перед собой задачу создать такое силовое поле, которое нельзя разрезать никаким способом. В конце концов они добились своей цели. Созданное ими силовое поле способно удерживать любую цель, позволяя ей двигаться только в обратном направлении. Предназначенное для захвата крупных вражеских объектов, оно было установлено на «Неустрашимом».
Приблизившись к вражескому кораблю, патрульные снова включили силовые генераторы.
Окруженный защитным экраном, босконский корабль прибавил ходу и попытался прорваться сквозь невидимое препятствие, но безуспешно. Он просто скользил по внутренней оболочке поля, не в силах выбраться из него. Тогда пираты перешли на инерционный режим полета и, разогнавшись, сделали попытку протаранить препятствие. Опять никакого результата.
Наконец, не видя другого выхода, босконцы решили принять бой. Конечно, теоретически они могли сдаться в плен, но в действительности подобного никогда не случалось. Ни один босконский корабль не капитулировал перед Патрулем — нигде и ни при каких обстоятельствах. Таков неписаный закон межгалактических войн двух противоположных культур. Борьба шла не на жизнь, а на смерть — всегда и всюду.
Так было и на этот раз. Для своего типа вражеский корабль был надежно вооружен, но на нем полностью отсутствовали средства, способные сокрушить мощную броню «Неустрашимого». Не было на корабле и тяжелых защитных экранов, которые могли бы противостоять огневому шквалу патрульного корабля.
Как только пиратские экраны оказались разбитыми вдребезги, Киннисон отдал приказ прекратить огонь. Ему нужны сведения, карты и хотя бы один живой босконец. Однако ничего не удалось получить. Внутренние палубы искореженного корабля были покрыты телами людей, штурманская рубка засыпана пеплом. Все, что могло представить хоть какую-то ценность для Цивилизации, уничтожено — если не лучевым оружием «Неустрашимого», то самими пиратами, осознавшими неизбежность поражения.
— Разнесите его в пыль, — приказал Крейг, и остатки босконского военного корабля бесследно исчезли.
На обратном пути к Лирейну II Киннисон еще раз мысленно связался с Элен, Старшей Сестрой планеты. Та уже выбралась из своего убежища и обосновалась на верхнем этаже самого высокого из уцелевших зданий города, которое превратила в свой новый «офис». Поиски руководителей Лирейна, убийства и пытки горожан прекратились, как только взлетел на воздух не успевший стартовать босконский корабль. Лишившиеся прикрытия его мыслезащитного экрана, пришельцы сначала собрались на главной площади и заняли круговую оборону. Однако при первых же признаках возвращения «Неустрашимого» захватили большое число заложников и укрылись в ближайшем строении. Там они расположились, явно намереваясь использовать своих беззащитных жертв в качестве живого прикрытия.
Патрульный корабль завис над городом. Киннисон и офицеры экипажа неподвижно стояли в командирской рубке и молча вглядывались в мониторы следящих лучей, определяя численность, расположение и вооружение неприятельского отряда. Тот насчитывал сто тридцать гуманоидов, похожих на людей по шести пунктам классификации. Как ни удивительно, у всех был при себе полный комплект оружия — за исключением тяжелого, которое питалось энергией их корабля и теперь было бы просто бесполезным грузом. Поскольку жительницы Лирейна не имели никаких средств нападения, кроме телепатических, Киннисон ожидал увидеть у босконцев лишь легкие, переносные мыслезащитные экраны. Однако пираты либо не знали, с кем имели дело, либо заранее подготовились ко всяким неожиданностям.
Высаживаясь на Лирейне, босконцы вовсе не нуждались в таком громоздком и неудобном оружии — оно явно затрудняло их действия. Правда, позже появился патрульный корабль, но едва ли каратели готовились к его внезапной атаке. Иначе они вообще не рискнули бы задерживаться на планете. Пожалуй, один только старый лис Гельмут мог быть настолько осторожным при подобных обстоятельствах. Хотя… нет, тот попросту никогда не оказался бы в такой ситуации, — подумал Киннисон.
— Рыбка никуда не денется из своего колодца. Мы можем ее мигом поймать, — решил линзмен и послал мысленный сигнал лейтенанту Питеру ван Баскирку. — Бас! Ты видишь то же, что и мы?
— Ага, кое-что углядел, — последовал радостный ответ предводителя валерианцев.
— Тогда пусть твои головорезы напяливают доспехи. Встретимся через десять минут у главного шлюза.
Киннисон отключил связь и, улыбаясь, повернулся к остальным:
— Спаек, будь любезен, принеси мой защитный скафандр! И еще мне нужен вертолет — прикажи-ка подать его на нижнюю палубу.
— Но, Ким!
— Ты не сделаешь это, Киннисон! — разом воскликнули капитан и первый пилот, которые не имели права покидать корабль в подобных обстоятельствах. Как старшие офицеры они оба были накрепко привязаны к кораблю, и только линзмен не ограничен в своих действиях.
— Сделаю, ребята, — вы просто завидуете мне, вот и все, — весело проговорил Киннисон. — Я обязан пойти вместе с валерианцами. Мне нужна полная информация.
Пока десантники готовились к штурму, «Неустрашимый» снизился над разрушенной частью города, по возможности приблизившись к зданию, в котором укрылись босконцы.
Высадившимся отрядом целой сотни валерианцев руководили Киннисон и ван Баскирк. Отважные космические бойцы были двухметрового роста; каждый из них имел не меньше двухсот килограммов крепких костей, мышц и сухожилий, необходимых для выживания на их планете, притяжение на которой почти втрое больше, чем на относительно небольшой хрупкой Земле.
Зная, что пираты захватили заложниц, валерианцы не взяли с собой ни пулеметов, ни полупортативных пушек и вообще никакого тяжелого оружия — только излучатели и, разумеется, свои космические секиры. Какой же валерианец без космической секиры — грозного сочетания старинной алебарды, кистеня и булавы, — пудового оружия с боевыми качествами, зависящими только от быстроты реакции и физической подготовки его владельца. А у подчиненных ван Баскирка не было недостатка ни в том, ни в другом. Любой из необычайно сильных валерианцев «Неустрашимого» управлялся со своим оружием не хуже, чем опытный фехтовальщик с рапирой или дирижер оркестра со своей дирижерской палочкой.
Валерианцы во главе с ван Баскирком быстро направились к цели. Сверху их прикрывали вертолеты, в одном из которых находился Киннисон. Необыкновенно сильный и ловкий среди землян, линзмен был лишним на переднем крае и понимал это лучше, чем кто-либо другой. Самый хилый из валерианцев мог с полным боевым снаряжением подпрыгнуть метра на четыре над поверхностью земли; в быстроте движения, реакции и выносливости ему также уступил бы любой человек.
Приблизившись к зданию, валерианцы рассредоточились, окружили его и по сигналу с вертолета ринулись на штурм. Конечно, двери и окна здания были забаррикадированы, но что с того? Несколько ударов секирами и выстрелы из излучателей сделали свое дело. Сквозь проемы и бреши в стенах десантники тотчас бросились внутрь.
Пираты вступили в бой не по собственному выбору, а от отчаяния и безвыходности положения, которое осложнялось тем, что, находясь внутри здания, они не могли в полную силу применить свои излучатели. Пистолеты же и автоматы не пробивали защитных костюмов валерианцев. Поэтому лучи отражались от патрульных и рассеивались в разные стороны, как разноцветный фейерверк на праздничных представлениях, а пули отлетали рикошетом, сплющившись в бесформенные кусочки металла.
В первые мгновения неудержимой атаки десантники даже не пользовались излучателями Де Ляметра, поскольку старались не причинить вреда беззащитным заложницам. Тем не менее под их натиском пираты отступили и заняли оборону посреди большой комнаты в середине здания. Они окружили себя лирейнианками, из-за спин которых вели огонь по наступавшим.
Киннисон не хотел, чтобы женщины погибли, но в случае продолжения штурма те не могли остаться в живых. И вот, быстро изучив ситуацию, линзмен отдал новый приказ.
Последовал неожиданный маневр. Внезапно валерианцы сделали высокий и длинный прыжок и, перемахнув через головы заложниц, обрушили удары своих космических секир на шлемы обескураженных пиратов. Защитное снаряжение босконцев не устояло перед таким чудовищным оружием, и большинство карателей тут же попадали замертво. А валерианцы продолжали действовать с прежней молниеносностью.
— А ну, особы женского пола! Убирайтесь прочь! Живее! — мысленно прокричал Киннисон, как только валерианцы отделились от пола. Амазонки охотно повиновались его команде. Бросившись к окнам и дверям, они быстро высыпали на улицу и разбежались в разные стороны.
Казалось, что ни один увлекшийся битвой валерианец уже не вспоминал, с какой целью высадился на планету, и в помещении, где происходило ожесточенное сражение, попросту не хватало пространства для согласованных действий. Всюду царила неразбериха, гремели выстрелы, не утихали яростные крики и лязг железа, заглушавшие голоса отдельных десантников.
В общей суматохе несколько пиратов подняли защитные экраны и покончили с собой. Некоторым удалось выскочить из здания, но все равно они не смогли далеко убежать. Их заметили с вертолетов, где были установлены излучатели, питавшиеся энергией с «Неустрашимого» и резавшие доспехи босконцев так же легко, как острый нож входит в кусок сыра.
— Стойте! Стойте все! — закричал Киннисон, когда в дверях здания показались валерианцы, намеревавшиеся догнать беглецов и немедленно расправиться с ними. — Никаких космических секир-и не давайте им убивать себя! Они мне нужны ЖИВЫМИ!
Валерианцы без труда выполнили его приказ. Теперь, когда на их пути не стояли женщины, они хладнокровно ринулись на дула вражеских излучателей. Никто не мог ни сопротивляться их атаке, ни спастись бегством. Обезоруженные и поверженные их мощными ударами — как часто бывает в подобных случаях, не обошлось без переломов рук и ног — босконцы поочередно лишались возможности двигаться и оставались лежать, пока Киннисон читал их мысли.
Увы, ни один из них не обладал сколько-нибудь полезной информацией. Расстроенный — более того, раздосадованный Киннисон дал команду возвращаться на «Неустрашимый». Несомненно, что именно те, кто имел доступ к ценной информации, покончили с собой. Что ж, такого исхода следовало ожидать. На их месте офицеры Патруля поступили бы точно так же с той разницей, что сначала испробовали бы все возможные способы спасти товарищей.
Очутившись в своей каюте, Киннисон мысленно вызвал Старшую Сестру.
— Троянская Елена? Полагаю, лучшее, что мы можем сделать для твоего благополучия, душевного покоя и просто хорошего настроения, — как можно быстрее убраться отсюда. Я прав?
— Ну что ты… мы всегда рады видеть… — начала она, и Киннисон понял, что сейчас ей не хотелось быть негостеприимной к патрульным — так же, как не хотелось их задерживать хоть на секунду дольше необходимого.
— Ясно, — подумал Киннисон. — Я только хотел убедиться в том, что наши желания совпадают. Если мы когда-нибудь и увидимся, то только не по моей воле. — И, отключив связь, он скомандовал первому пилоту:
— Генри! Заводи двигатели — мы возвращаемся на Землю.
Глава 7
МНОГОСТОРОННЕЕ РАСШИРЕННОЕ СОВЕЩАНИЕ
«Неустрашимый» рассекал пространство со скоростью, достаточно умеренной для его возможностей, — восемьдесят парсеков в час. Инженеры осматривали и проверяли все оборудование — от стрелок приборов до двигателей, регулировали и ремонтировали то, что можно исправить, и заменяли изношенные или поврежденные детали. Затем они отдыхали и рассказывали совершенно невероятные истории, якобы произошедшие с ними на далеких планетах.
Вахтенные офицеры не знали, чем себя занять, дожидаясь конца однообразного и утомительно дежурства. Валерианцы, как обычно, не показывались из своего построенного специально для них помещения. Гравитация в нем втрое больше, чем на Земле, давление достигало трех атмосфер, а температура превышала тридцать пять градусов по Цельсию. Однако ван Баскирк и его воины не только жили и двигались в таких условиях, но еще и затевали ожесточенные рукопашные схватки.
Киннисон, откинувшись в кресле и положив на край стола ноги в отполированных до блеска ботинках, находился в глубокой задумчивости. Он до сих пор не мог решить возникшую перед ним задачу-у него нет ключа от нее. Точнее, столько различных обломков самых разных ключей, что их количество могло свести с ума любого человека. Ему нужен некто по имени Меньо Елико, который каким-то образом связан с Лонабаром. Найти любого из них давало реальную возможность найти и другого — но, во имя всех дымящихся преисподен Венеры, как отыскать хотя бы одного?! Казалось просто смехотворным, что он не мог узнать местонахождение такого крупного объекта, как планета. Однако поскольку в ближайших пятидесяти тысячах парсеков никто не сумел бы помочь ему и поскольку в галактике насчитывались триллионы триллионов различных планет, область поисков была достаточно неопределенной. Конечно, Блико, цвильник имеет какое-то отношение к ним. Но даже если бы линзмен умудрился прочитать мысли миллионов цвильников, то все равно без счастливого стечения обстоятельств он не нашел бы в них ни единого упоминания о загадочном лонабарце.
Патрульные уже обследовали Альдебаран II, но не обнаружили ничего, что могло пролить свет на тайну Лонабара. Планетографы просмотрели все карты и справочники, имевшиеся в библиотеках, и тоже не нашли ни одного указания на существование Лонабара. Конечно, они предположили — какое полезное умозаключение! — что планета может числиться под каким-то другим названием. Нет, сам он так не думал, поскольку ни один из ювелиров Цивилизации не смог опознать или идентифицировать драгоценности, описания которых линзмен передал на Землю.
О чем бы ни размышлял Киннисон, его мысли неизменно возвращались к девушке и ее сказочным драгоценностям. Ил-лона-как она могла быть такой ужасающе невежественной? Как вообще кто-нибудь может быть настолько тупым и необразованным, чтобы не знать галактических координат своей родной планеты? И не только координат — ничего, что помогло бы установить ее местонахождение. А ведь Иллона вовсе не производила впечатление какой-нибудь безнадежной дурочки!…
Иногда ему удавалось отделаться от столь навязчивой проблемы и немного помечтать о встрече с невестой, ожидавшей его на Земле. Однако та была еще очень далеко, и он снова возвращался к Иллоне с ее несметными сокровищами.
Наконец Киннисон вызвал девушку; всего через несколько минут та вошла в его каюту. Как она изменилась со дня появления на «Неустрашимом»! Куда только подевались угрюмый вид, страх и подозрительность! Теперь ее черные глаза сияли внутренним светом, она радостно улыбалась; даже дыхание как будто стало свободнее и глубже.
— Привет, линзмен! — воскликнула Иллона прежде, чем Киннисон успел что-либо сказать. — Как хорошо, что ты позвал меня, — ведь я со вчерашнего дня хочу посоветоваться с тобой! Твои ребята собираются устроить небольшое представление со всевозможными акробатическими номерами и просят меня показать им какой-нибудь танец. Как ты думаешь, я могу принять их приглашение?
— Конечно. А в чем дело?
— В одежде, — немного смутившись, объяснила она. — Я сказала, что не могу танцевать в платье, а они ответили, что на Земле акробаты никогда не одеваются перед выходом на сцену и что моя обычная одежда вполне пригодна для представления. Я подумала, что меня разыгрывают, но они поклялись, что так и есть на самом деле, — и сказали, что если я спрошу Старика…
Внезапно Иллона осеклась и, закусив губу, испуганно взглянула на Киннисона.
— Ох, прости меня, — произнесла она. — Я не должна…
— О чем ты? — удивился линзмен, но затем понял, в чем дело. — Ах, «Старик»? Ну, все нормально. Обычно патрульные именуют так старших по званию. Очевидно, у твоего народа это не принято?
— Конечно, нет, — выдохнула она, как будто только что прошла по краю пропасти — Стоило бы у нас кому-нибудь хотя бы подумать нечто подобное, и в ту же минуту вся команда подверглась бы суровому наказанию. А если бы я сказала «привет», обращаясь к Меньо Блико…
Иллона вздрогнула.
— Чудесный народец, — прокомментировал Киннисон.
— Но ты уверен, что… что я не навлекла неприятностей на кого-нибудь из твоих ребят? — продолжала сомневаться она. — Ведь они все-таки не смеют обращаться к тебе так, когда разговаривают с тобой.
— Ты просто еще не привыкла к нашим порядкам, — заверил Киннисон. — В официальной обстановке они, разумеется, не обращаются ко мне столь фамильярно. Однако вполне возможно, что на представлении тебе не раз придется удивляться. Ты тренируешься? Поддерживаешь форму?
— Да, — призналась девушка. — В своей комнате, с включенной защитой от следящих лучей.
— Хорошо, хотя в таких предосторожностях нет нужды.
Но я вызвал тебя по другому поводу. Если я попрошу, ты
Поможешь мне? — Конечно. И сделаю все, что в моих силах, — ответила она.
— Я хочу, чтобы ты сообщила все, даже самые мельчайшие подробности о Лонабаре, о том, какие там нравы, какие законы, — даже какие там деньги и драгоценности, — проговорил Киннисон и, немного помолчав, добавил:
— Тебе придется впустить меня в свое сознание и напрячь все умственные способности. Ну как, ты согласна?
— Да, линзмен, — подумав, ответила она. — Я знаю, что ты не причинишь мне вреда.
Конечно, Иллоне не очень понравилась просьба Киннисона. Доверять кому-то самые сокровенные мысли и воспоминания — не очень большое удовольствие. О многом она даже не могла подумать без огромного усилия над собой. Однако Иллона понимала необходимость такой экскурсии в ее разум и, призвав на помощь всю волю, сосредоточилась. Увы, ей не удалось уточнить планетографические сведения, которые Киннисон уже получил от нее. Зато она оказалась кладезем информации, касающейся драгоценных камней и ювелирных изделий Лонабара. О них ей было известно все-от Цены каждого камня до способов его обработки и хранения.
— Спасибо, Иллона, — сказал Киннисон, когда их путешествие закончилось. — Ты очень помогла мне, и я не смею тебя больше задерживать.
— Всегда рада помочь тебе, линзмен. Увидимся на представлении.
Иллона вышла из комнаты гораздо медленнее, чем входила в нее. Она все еще побаивалась Киннисона и постепенно привыкала к мысли, что встречи с ним всегда сулили какой-нибудь неожиданный оборот или непредвиденное осложнение.
Оставшись в каюте, Киннисон начал вызывать Главную Базу, но потом внезапно переменил решение и связался с помощью своей Линзы с Командиром Порта Хейнесом.
— А, Киннисон! Ну, разумеется, для тебя я свободен двадцать четыре часа в сутки, — последовал немедленный ответ. — Выкладывай, что у тебя.
— Не знаю, насколько выполнима моя цель. Я хочу провести всеобщее совещание линзменов, особенно вольных. Используя Линзы, можно ли собрать их?
— Да почему же, черт возьми, нельзя, если я пользовался Линзой сотни раз! Давай я вызову тех, кого знаю сам, они сообщат остальным, а ты будешь поддерживать связь со мной.
— Значит, договорились? Я спрашиваю потому, что…
— Послушай, сынок. Мне не нужно ничего объяснять. Я все устрою, но потребуется некоторое время. Назначим совещание на двадцать часов завтрашнего дня, ладно?
— Согласен! Благодарю, шеф!
Следующий день тянулся медленнее, чем обычно. После долгих и бесцельных скитаний по кораблю Киннисон посмотрел на подготовку представления с участием Иллоны и с удивлением заметил, что всякий раз, когда та обращалась или просто поворачивалась к какому-нибудь мужчине, им неизменно оказывался Генри Гендерсон.
— Сражен в самое сердце, Генри? — спросил Киннисон, когда застал пилота сидящим в штурманской рубке и уставившимся неподвижным взглядом в одну точку.
— Наповал, — признался Гендерсон, — но я не сделал ничего предосудительного. Думаю, ты и сам знаешь.
— Я знаю, что ты ничего не сделал, — проговорил линзмен и, отвечая на безмолвный вопрос пилота, добавил:
— Нет, я не читал твоих мыслей. И вообще ничьих, кроме мыслей Иллоны. Но ее сознание изучил вдоль и поперек.
— Тогда тебе известно… Скажи, Ким, я могу поговорить с тобой? Разговор очень важный.
— Конечно. Включим Линзы?
— Да, так будет лучше.
— Ну вот. Полагаю, речь пойдет об Иллоне, очаровательном цвильнике с планеты Альдебаран?
— Перестань, Ким. — Гендерсон вздрогнул. — Она не цвильник, даю голову на отсечение… Разве она может быть цвильником?
— Ты утверждаешь или спрашиваешь?
— Не знаю, — заколебался Гендерсон. — Я хотел поговорить с тобой о другом… ты знаешь больше, чем я… то есть я хотел сказать… О, дьявол! Ким, разве у меня нет причины, чтобы… ну… жениться?
— Полагаю, у тебя немало причин для такого решения. Как у любого холостяка.
— Проклятье, Ким! Я же говорю о другом, ты сам знаешь!
— Тогда думай, как полагается.
— Слушаюсь. Сэр, как вы считаете — вольный линзмен Кимболл Киннисон одобрил бы мой брак с Иллоной Поттер? К сожалению, не могу выразиться более понятно.
Киннисону показалось, что пилот на грани отчаяния, и он не стал медлить с ответом.
— Насколько я знаю — а я клянусь, что отлично знаю упомянутого тобой человека, — одобрил бы.
— Великолепно! — обрадовался Гендерсон. — Значит… значит, разговор закончен?
Вахтенные офицеры не знали, чем себя занять, дожидаясь конца однообразного и утомительно дежурства. Валерианцы, как обычно, не показывались из своего построенного специально для них помещения. Гравитация в нем втрое больше, чем на Земле, давление достигало трех атмосфер, а температура превышала тридцать пять градусов по Цельсию. Однако ван Баскирк и его воины не только жили и двигались в таких условиях, но еще и затевали ожесточенные рукопашные схватки.
Киннисон, откинувшись в кресле и положив на край стола ноги в отполированных до блеска ботинках, находился в глубокой задумчивости. Он до сих пор не мог решить возникшую перед ним задачу-у него нет ключа от нее. Точнее, столько различных обломков самых разных ключей, что их количество могло свести с ума любого человека. Ему нужен некто по имени Меньо Елико, который каким-то образом связан с Лонабаром. Найти любого из них давало реальную возможность найти и другого — но, во имя всех дымящихся преисподен Венеры, как отыскать хотя бы одного?! Казалось просто смехотворным, что он не мог узнать местонахождение такого крупного объекта, как планета. Однако поскольку в ближайших пятидесяти тысячах парсеков никто не сумел бы помочь ему и поскольку в галактике насчитывались триллионы триллионов различных планет, область поисков была достаточно неопределенной. Конечно, Блико, цвильник имеет какое-то отношение к ним. Но даже если бы линзмен умудрился прочитать мысли миллионов цвильников, то все равно без счастливого стечения обстоятельств он не нашел бы в них ни единого упоминания о загадочном лонабарце.
Патрульные уже обследовали Альдебаран II, но не обнаружили ничего, что могло пролить свет на тайну Лонабара. Планетографы просмотрели все карты и справочники, имевшиеся в библиотеках, и тоже не нашли ни одного указания на существование Лонабара. Конечно, они предположили — какое полезное умозаключение! — что планета может числиться под каким-то другим названием. Нет, сам он так не думал, поскольку ни один из ювелиров Цивилизации не смог опознать или идентифицировать драгоценности, описания которых линзмен передал на Землю.
О чем бы ни размышлял Киннисон, его мысли неизменно возвращались к девушке и ее сказочным драгоценностям. Ил-лона-как она могла быть такой ужасающе невежественной? Как вообще кто-нибудь может быть настолько тупым и необразованным, чтобы не знать галактических координат своей родной планеты? И не только координат — ничего, что помогло бы установить ее местонахождение. А ведь Иллона вовсе не производила впечатление какой-нибудь безнадежной дурочки!…
Иногда ему удавалось отделаться от столь навязчивой проблемы и немного помечтать о встрече с невестой, ожидавшей его на Земле. Однако та была еще очень далеко, и он снова возвращался к Иллоне с ее несметными сокровищами.
Наконец Киннисон вызвал девушку; всего через несколько минут та вошла в его каюту. Как она изменилась со дня появления на «Неустрашимом»! Куда только подевались угрюмый вид, страх и подозрительность! Теперь ее черные глаза сияли внутренним светом, она радостно улыбалась; даже дыхание как будто стало свободнее и глубже.
— Привет, линзмен! — воскликнула Иллона прежде, чем Киннисон успел что-либо сказать. — Как хорошо, что ты позвал меня, — ведь я со вчерашнего дня хочу посоветоваться с тобой! Твои ребята собираются устроить небольшое представление со всевозможными акробатическими номерами и просят меня показать им какой-нибудь танец. Как ты думаешь, я могу принять их приглашение?
— Конечно. А в чем дело?
— В одежде, — немного смутившись, объяснила она. — Я сказала, что не могу танцевать в платье, а они ответили, что на Земле акробаты никогда не одеваются перед выходом на сцену и что моя обычная одежда вполне пригодна для представления. Я подумала, что меня разыгрывают, но они поклялись, что так и есть на самом деле, — и сказали, что если я спрошу Старика…
Внезапно Иллона осеклась и, закусив губу, испуганно взглянула на Киннисона.
— Ох, прости меня, — произнесла она. — Я не должна…
— О чем ты? — удивился линзмен, но затем понял, в чем дело. — Ах, «Старик»? Ну, все нормально. Обычно патрульные именуют так старших по званию. Очевидно, у твоего народа это не принято?
— Конечно, нет, — выдохнула она, как будто только что прошла по краю пропасти — Стоило бы у нас кому-нибудь хотя бы подумать нечто подобное, и в ту же минуту вся команда подверглась бы суровому наказанию. А если бы я сказала «привет», обращаясь к Меньо Блико…
Иллона вздрогнула.
— Чудесный народец, — прокомментировал Киннисон.
— Но ты уверен, что… что я не навлекла неприятностей на кого-нибудь из твоих ребят? — продолжала сомневаться она. — Ведь они все-таки не смеют обращаться к тебе так, когда разговаривают с тобой.
— Ты просто еще не привыкла к нашим порядкам, — заверил Киннисон. — В официальной обстановке они, разумеется, не обращаются ко мне столь фамильярно. Однако вполне возможно, что на представлении тебе не раз придется удивляться. Ты тренируешься? Поддерживаешь форму?
— Да, — призналась девушка. — В своей комнате, с включенной защитой от следящих лучей.
— Хорошо, хотя в таких предосторожностях нет нужды.
Но я вызвал тебя по другому поводу. Если я попрошу, ты
Поможешь мне? — Конечно. И сделаю все, что в моих силах, — ответила она.
— Я хочу, чтобы ты сообщила все, даже самые мельчайшие подробности о Лонабаре, о том, какие там нравы, какие законы, — даже какие там деньги и драгоценности, — проговорил Киннисон и, немного помолчав, добавил:
— Тебе придется впустить меня в свое сознание и напрячь все умственные способности. Ну как, ты согласна?
— Да, линзмен, — подумав, ответила она. — Я знаю, что ты не причинишь мне вреда.
Конечно, Иллоне не очень понравилась просьба Киннисона. Доверять кому-то самые сокровенные мысли и воспоминания — не очень большое удовольствие. О многом она даже не могла подумать без огромного усилия над собой. Однако Иллона понимала необходимость такой экскурсии в ее разум и, призвав на помощь всю волю, сосредоточилась. Увы, ей не удалось уточнить планетографические сведения, которые Киннисон уже получил от нее. Зато она оказалась кладезем информации, касающейся драгоценных камней и ювелирных изделий Лонабара. О них ей было известно все-от Цены каждого камня до способов его обработки и хранения.
— Спасибо, Иллона, — сказал Киннисон, когда их путешествие закончилось. — Ты очень помогла мне, и я не смею тебя больше задерживать.
— Всегда рада помочь тебе, линзмен. Увидимся на представлении.
Иллона вышла из комнаты гораздо медленнее, чем входила в нее. Она все еще побаивалась Киннисона и постепенно привыкала к мысли, что встречи с ним всегда сулили какой-нибудь неожиданный оборот или непредвиденное осложнение.
Оставшись в каюте, Киннисон начал вызывать Главную Базу, но потом внезапно переменил решение и связался с помощью своей Линзы с Командиром Порта Хейнесом.
— А, Киннисон! Ну, разумеется, для тебя я свободен двадцать четыре часа в сутки, — последовал немедленный ответ. — Выкладывай, что у тебя.
— Не знаю, насколько выполнима моя цель. Я хочу провести всеобщее совещание линзменов, особенно вольных. Используя Линзы, можно ли собрать их?
— Да почему же, черт возьми, нельзя, если я пользовался Линзой сотни раз! Давай я вызову тех, кого знаю сам, они сообщат остальным, а ты будешь поддерживать связь со мной.
— Значит, договорились? Я спрашиваю потому, что…
— Послушай, сынок. Мне не нужно ничего объяснять. Я все устрою, но потребуется некоторое время. Назначим совещание на двадцать часов завтрашнего дня, ладно?
— Согласен! Благодарю, шеф!
Следующий день тянулся медленнее, чем обычно. После долгих и бесцельных скитаний по кораблю Киннисон посмотрел на подготовку представления с участием Иллоны и с удивлением заметил, что всякий раз, когда та обращалась или просто поворачивалась к какому-нибудь мужчине, им неизменно оказывался Генри Гендерсон.
— Сражен в самое сердце, Генри? — спросил Киннисон, когда застал пилота сидящим в штурманской рубке и уставившимся неподвижным взглядом в одну точку.
— Наповал, — признался Гендерсон, — но я не сделал ничего предосудительного. Думаю, ты и сам знаешь.
— Я знаю, что ты ничего не сделал, — проговорил линзмен и, отвечая на безмолвный вопрос пилота, добавил:
— Нет, я не читал твоих мыслей. И вообще ничьих, кроме мыслей Иллоны. Но ее сознание изучил вдоль и поперек.
— Тогда тебе известно… Скажи, Ким, я могу поговорить с тобой? Разговор очень важный.
— Конечно. Включим Линзы?
— Да, так будет лучше.
— Ну вот. Полагаю, речь пойдет об Иллоне, очаровательном цвильнике с планеты Альдебаран?
— Перестань, Ким. — Гендерсон вздрогнул. — Она не цвильник, даю голову на отсечение… Разве она может быть цвильником?
— Ты утверждаешь или спрашиваешь?
— Не знаю, — заколебался Гендерсон. — Я хотел поговорить с тобой о другом… ты знаешь больше, чем я… то есть я хотел сказать… О, дьявол! Ким, разве у меня нет причины, чтобы… ну… жениться?
— Полагаю, у тебя немало причин для такого решения. Как у любого холостяка.
— Проклятье, Ким! Я же говорю о другом, ты сам знаешь!
— Тогда думай, как полагается.
— Слушаюсь. Сэр, как вы считаете — вольный линзмен Кимболл Киннисон одобрил бы мой брак с Иллоной Поттер? К сожалению, не могу выразиться более понятно.
Киннисону показалось, что пилот на грани отчаяния, и он не стал медлить с ответом.
— Насколько я знаю — а я клянусь, что отлично знаю упомянутого тобой человека, — одобрил бы.
— Великолепно! — обрадовался Гендерсон. — Значит… значит, разговор закончен?