Страница:
— Я-то согласен поболтать с тобой еще немного. Но, видишь ли, думаю, что Иллона успела разбить сердце не одному тебе. Не удивлюсь, если половина команды постарается опередить тебя. Так что ты, конечно, можешь продолжать разговаривать со мной…
— Как! Что за наглецы! Ну мы еще посмотрим, кто кого опередит! — воскликнул Гендерсон и, вскочив на ноги, опрометью бросился вон из рубки. Посмотрев на часы, Киннисон увидел, что время близилось к двадцати часам, и пошел к себе в каюту.
Обыкновенный человек не всегда сумеет ясно передать свою мысль другому, как бы близко тот ни находился. Вообразите, насколько велики способности тех тысяч или даже сотен тысяч линзменов, — никто не знает, сколько их вышло на связь в тот день, — которые были разделены огромными расстояниями и все-таки смогли вступить во взаимный мысленный контакт. Вероятно, не меньше половины из них походили на людей. Многие не были ни млекопитающими, ни теплокровными. Не все дышали кислородом — для некоторых народов космоса кислород страшнее сильнодействующего яда.
— Благодарю вас, ребята, за то, что вы согласились помочь мне, — начал совещание Киннисон. — Сейчас вы поймете, в чем состоит моя просьба. Хейнес, вероятно, сказал вам, я — Киннисон с планеты Земля. Мне кажется, мы сможем найти центр босконской культуры, если отыщем планету, о которой мне известно только название — Лонабар. Ее обитатели похожи на человека по десяти пунктам галактической классификации. На планете добывают вот такие драгоценные камни, — и он передал коллективному разуму подробное описание сокровищ Иллоны. — Знает ли кто-нибудь из вас планету? Видел ли кто-нибудь такие драгоценные камни?
Наступила долгая, томительная пауза. Затем появилась одна робкая, неуверенная мысль — как будто кто-то нерешительно постучался в одну из миллиардов ячеек, составлявших мозг линзмена.
— Я ждал, чтобы убедиться — не ответит ли кто-нибудь еще, так как мои сведения очень старые и не совсем надежные, — извинилась мысль.
Киннисон вздрогнул, но не показал своего удивления. Столь ясная, отточенная как бриллиант мысль, могла принадлежать только линзмену второго уровня, а поскольку она пришла не от Ворсела и не от Тригонси, то был кто-то третий, о ком он никогда не слышал!
— Мне пригодится любая информация, — незамедлительно ответил Киннисон. — Кто сейчас обратился ко мне?
— Надрек с Палейна VII, вольный линзмен. Много циклов тому назад мне достался кристалл — а точнее, осколок какой-то сверхохлажденной жидкости, — похожий на один из красных камней, которые ты представил нам.
— Тебе известно, с какой он планеты?
— Не совсем, — плавно продолжалась та же мысль. — Я нашел осколок на его же планете, но, к сожалению, не знаю, на какой и где она находится. Тогда мы проводили исследования и посетили множество планет. Он заинтересовал меня как светопреломляющий фильтр. Просто как научный курьез.
— Сможешь ли ты снова найти планету?
— Полагаю, да. Во время той экспедиции я записывал наш маршрут и, пожалуй, смог бы его повторить.
— А когда Надрек с Палейна VII предполагает что-то, — вмешалась чья-то другая мысль, — то в макрокосмосе нет ничего более достоверного, чем его слова.
— Благодарю за столь лестное замечание, Двадцать Четвертый из Шестого региона.
— А я благодарю всех линзменов за участие в совещании. Рад буду увидеться с любым из вас, — передал Киннисон и, оставшись наедине с Надреком, спросил:
— Ты — линзмен второго уровня?
— Да. Я слишком слаб, чтобы подвергаться опасностям, этому эрайзианский Ментор сразу преподал мне второй курс обучения. Он укрепил мою волю и развил умственные способности.
— Понимаю.
На самом деле Киннисон многого не понимал. Как можно стать линзменом, не подвергаясь опасностям и испытаниям? Кроме того, он никогда не слышал об обитателях Палейна, способных пройти курс обучения на Эрайзии, тем более второй, самый сложный курс. В конце концов он решил, что еще не знает, какое впечатление произведут его собственные умственные способности, если к ним придирчиво присмотрятся другие линзмены второго уровня. Поэтому через некоторое время он осторожно продолжил:
— До сих пор мне были известны только трое существ, прошедших дополнительное обучение на Эрайзии, — Ворсел с Велантии, Тригонси с Ригеля IV и, разумеется, я сам. Думаю, нет необходимости говорить, как я рад тому, что теперь нас четверо. Однако в данный момент меня еще больше радует то, что ты, Надрек, вызвался помочь мне. Моя дальнейшая работа полностью зависит от того, как скоро мы найдем планету Лонабар. Сможешь ли ты нанести ее на карту и переслать всю информацию на Главную Базу?
— Разумеется, я составлю карту и вышлю ее на Главную Базу. Тебе понадобятся образцы драгоценных камней?
— Пожалуй, нет, — подумав, ответил Киннисон. — К тому же они свяжут нам руки. Позже я сам их добуду. Ты сообщишь через Хейнеса, когда все будет готово?
— Непременно, причем как можно быстрее.
— Заранее признателен тебе, Надрек. Желаю чистого эфира!
Корабль мчался на прежней скорости. Продолжая размышлять над своей проблемой, Киннисон зашел взглянуть на концерт, к которому так усердно готовились патрульные. Молодому и любознательному, ему обычно нравились подобные развлечения. Однако сейчас он был настолько занят своими мыслями, что едва слышал музыку и почти не смотрел на гимнастов.
О своих проблемах он забыл только в конце представления, когда на сцену вышла Иллона Поттер. Дело в том, что лонабарский акробатический танец вовсе не похож на земной. Или лучше сказать — похож, но он сложнее и выразительнее, или, скорее, тот же земной танец, только требующий от исполнителя невероятной виртуозности и мастерства. Иллона в совершенстве владела тайнами лонабарского сценического искусства. Теперь же ее вдохновляло сознание личной свободы, полного раскрепощения всех духовных и физических сил. Она сумела передать свои чувства зрителям, и неудивительно, что ее первое выступление закончилось овациями, от которых, казалось, задрожал бронированный корпус «Неустрашимого».
Патрульные не отпускали Иллону до тех пор, пока капитан, беспокоясь за ее самочувствие, не потребовал прекратить концерт.
— Смотрите, она же падает с ног от усталости! — воскликнул он и был прав. Иллона задыхалась, ее прекрасные черные волосы спутались, а на глазах блестели слезы — слезы радости. Тогда старшие офицеры торжественно поблагодарили всех собравшихся. Зрители подхватили актеров на руки — причем для Иллоны даже соорудили настоящий почетный трон — и под несмолкающие аплодисменты отнесли их в соседнее помещение, где всех ожидали угощения и прохладительные напитки.
Вернувшись в свою каюту, Киннисон продолжил прерванные размышления. Теперь он мог кое-что узнать о Лонабаре — но что делать с Лирейном? Он ведь тоже как-то связан с босконцами! Нужно, чтобы кто-нибудь поближе познакомился с лирейнианками и подружился с ними. Ни один мужчина не справится с таким заданием — они не примут его и не допустят к «личностям», обладающим ценной информацией. Нет, здесь нужна женщина. Женщина — линзмен. Но где же ее найти?…
Внезапно Киннисона осенило: Мак! Вот кого ему не хватало сейчас — ведь она, единственная из всех, еще не став линзменом, уже умела читать его мысли!… Но имел ли он право подвергать ее такому безумному риску? Что бы она сказала, если бы он обратился к ней с просьбой… Нет, не с просьбой — пусть она сама решает, как ей поступить! Что касается Хейнеса и остальных линзменов, то они, конечно, станут возражать… Ну и пусть! В таком деле все зависит от него — только от него и от Клариссы.
Однако Киннисон не мог заставить себя принять окончательное решение, казавшееся единственно верным. До боли стиснув зубы, он просидел в кресле больше часа — пока у него от напряжения и усталости не закружилась голова.
— Нет, в одиночку я ничего не добьюсь, — наконец вслух произнес он. — Просто не хватит извилин.
Глубоко вздохнув, он направил мысленный вызов в сторону Эрайзии и Ментора.
— Считаю, что такое внедрение нам необходимо, — хладнокровно сформулировал он свою мысль. — Мне кажется, что сейчас мы просто обязаны так поступить. Однако мне не хватает информации, чтобы принять обоснованное решение. Поэтому я спрашиваю вашего совета.
— И ты не интересуешься последствиями — для тебя и для женщины?
— Я прошу ответить на мой вопрос.
— Киннисон с планеты Земля, ты и в самом деле растешь. Наконец-то ты научился думать! — последовал ответ, и телепатическая связь прервалась.
Киннисон с облегчением откинулся на спинку кресла. Он не удивился тому, что Ментор с Эрайзии не ответил на его вопрос прямо. Он уже знал, что эрайзианин не помогает ему там, где он может решить проблему самостоятельно. Однако он только сейчас понял, что Ментор приходит на выручку всегда, когда задача оказывается ему не по силам.
Ободрившись, Киннисон послал вызов Главному хирургу Лейси.
— Лейси? Киннисон. Мне срочно нужна старшая медсестра Кларисса Мак-Дугалл. Пожалуйста, пусть она сообщит мне — на борт «Неустрашимого» — когда состоится мое свидание с ней.
— Что?… Но ты не имеешь права… — возмутившись, начал старый линзмен.
— Я имею право. И поскольку достаточно скоро все станет известно всему Патрулю, то могу сказать вам прямо сейчас: я собираюсь сделать из нее линзмена.
Лейси взорвался, но Киннисон ожидал такой реакции.
— Постойте, не горячитесь, Лейси, — посоветовал он. — Я не один придумал — окончательное решение принял Ментор с Эрайзии. Можете ругать меня, если хотите, но, пожалуйста, выполните мою просьбу.
Дело было сделано.
Глава 8
— Как! Что за наглецы! Ну мы еще посмотрим, кто кого опередит! — воскликнул Гендерсон и, вскочив на ноги, опрометью бросился вон из рубки. Посмотрев на часы, Киннисон увидел, что время близилось к двадцати часам, и пошел к себе в каюту.
Обыкновенный человек не всегда сумеет ясно передать свою мысль другому, как бы близко тот ни находился. Вообразите, насколько велики способности тех тысяч или даже сотен тысяч линзменов, — никто не знает, сколько их вышло на связь в тот день, — которые были разделены огромными расстояниями и все-таки смогли вступить во взаимный мысленный контакт. Вероятно, не меньше половины из них походили на людей. Многие не были ни млекопитающими, ни теплокровными. Не все дышали кислородом — для некоторых народов космоса кислород страшнее сильнодействующего яда.
— Благодарю вас, ребята, за то, что вы согласились помочь мне, — начал совещание Киннисон. — Сейчас вы поймете, в чем состоит моя просьба. Хейнес, вероятно, сказал вам, я — Киннисон с планеты Земля. Мне кажется, мы сможем найти центр босконской культуры, если отыщем планету, о которой мне известно только название — Лонабар. Ее обитатели похожи на человека по десяти пунктам галактической классификации. На планете добывают вот такие драгоценные камни, — и он передал коллективному разуму подробное описание сокровищ Иллоны. — Знает ли кто-нибудь из вас планету? Видел ли кто-нибудь такие драгоценные камни?
Наступила долгая, томительная пауза. Затем появилась одна робкая, неуверенная мысль — как будто кто-то нерешительно постучался в одну из миллиардов ячеек, составлявших мозг линзмена.
— Я ждал, чтобы убедиться — не ответит ли кто-нибудь еще, так как мои сведения очень старые и не совсем надежные, — извинилась мысль.
Киннисон вздрогнул, но не показал своего удивления. Столь ясная, отточенная как бриллиант мысль, могла принадлежать только линзмену второго уровня, а поскольку она пришла не от Ворсела и не от Тригонси, то был кто-то третий, о ком он никогда не слышал!
— Мне пригодится любая информация, — незамедлительно ответил Киннисон. — Кто сейчас обратился ко мне?
— Надрек с Палейна VII, вольный линзмен. Много циклов тому назад мне достался кристалл — а точнее, осколок какой-то сверхохлажденной жидкости, — похожий на один из красных камней, которые ты представил нам.
— Тебе известно, с какой он планеты?
— Не совсем, — плавно продолжалась та же мысль. — Я нашел осколок на его же планете, но, к сожалению, не знаю, на какой и где она находится. Тогда мы проводили исследования и посетили множество планет. Он заинтересовал меня как светопреломляющий фильтр. Просто как научный курьез.
— Сможешь ли ты снова найти планету?
— Полагаю, да. Во время той экспедиции я записывал наш маршрут и, пожалуй, смог бы его повторить.
— А когда Надрек с Палейна VII предполагает что-то, — вмешалась чья-то другая мысль, — то в макрокосмосе нет ничего более достоверного, чем его слова.
— Благодарю за столь лестное замечание, Двадцать Четвертый из Шестого региона.
— А я благодарю всех линзменов за участие в совещании. Рад буду увидеться с любым из вас, — передал Киннисон и, оставшись наедине с Надреком, спросил:
— Ты — линзмен второго уровня?
— Да. Я слишком слаб, чтобы подвергаться опасностям, этому эрайзианский Ментор сразу преподал мне второй курс обучения. Он укрепил мою волю и развил умственные способности.
— Понимаю.
На самом деле Киннисон многого не понимал. Как можно стать линзменом, не подвергаясь опасностям и испытаниям? Кроме того, он никогда не слышал об обитателях Палейна, способных пройти курс обучения на Эрайзии, тем более второй, самый сложный курс. В конце концов он решил, что еще не знает, какое впечатление произведут его собственные умственные способности, если к ним придирчиво присмотрятся другие линзмены второго уровня. Поэтому через некоторое время он осторожно продолжил:
— До сих пор мне были известны только трое существ, прошедших дополнительное обучение на Эрайзии, — Ворсел с Велантии, Тригонси с Ригеля IV и, разумеется, я сам. Думаю, нет необходимости говорить, как я рад тому, что теперь нас четверо. Однако в данный момент меня еще больше радует то, что ты, Надрек, вызвался помочь мне. Моя дальнейшая работа полностью зависит от того, как скоро мы найдем планету Лонабар. Сможешь ли ты нанести ее на карту и переслать всю информацию на Главную Базу?
— Разумеется, я составлю карту и вышлю ее на Главную Базу. Тебе понадобятся образцы драгоценных камней?
— Пожалуй, нет, — подумав, ответил Киннисон. — К тому же они свяжут нам руки. Позже я сам их добуду. Ты сообщишь через Хейнеса, когда все будет готово?
— Непременно, причем как можно быстрее.
— Заранее признателен тебе, Надрек. Желаю чистого эфира!
Корабль мчался на прежней скорости. Продолжая размышлять над своей проблемой, Киннисон зашел взглянуть на концерт, к которому так усердно готовились патрульные. Молодому и любознательному, ему обычно нравились подобные развлечения. Однако сейчас он был настолько занят своими мыслями, что едва слышал музыку и почти не смотрел на гимнастов.
О своих проблемах он забыл только в конце представления, когда на сцену вышла Иллона Поттер. Дело в том, что лонабарский акробатический танец вовсе не похож на земной. Или лучше сказать — похож, но он сложнее и выразительнее, или, скорее, тот же земной танец, только требующий от исполнителя невероятной виртуозности и мастерства. Иллона в совершенстве владела тайнами лонабарского сценического искусства. Теперь же ее вдохновляло сознание личной свободы, полного раскрепощения всех духовных и физических сил. Она сумела передать свои чувства зрителям, и неудивительно, что ее первое выступление закончилось овациями, от которых, казалось, задрожал бронированный корпус «Неустрашимого».
Патрульные не отпускали Иллону до тех пор, пока капитан, беспокоясь за ее самочувствие, не потребовал прекратить концерт.
— Смотрите, она же падает с ног от усталости! — воскликнул он и был прав. Иллона задыхалась, ее прекрасные черные волосы спутались, а на глазах блестели слезы — слезы радости. Тогда старшие офицеры торжественно поблагодарили всех собравшихся. Зрители подхватили актеров на руки — причем для Иллоны даже соорудили настоящий почетный трон — и под несмолкающие аплодисменты отнесли их в соседнее помещение, где всех ожидали угощения и прохладительные напитки.
Вернувшись в свою каюту, Киннисон продолжил прерванные размышления. Теперь он мог кое-что узнать о Лонабаре — но что делать с Лирейном? Он ведь тоже как-то связан с босконцами! Нужно, чтобы кто-нибудь поближе познакомился с лирейнианками и подружился с ними. Ни один мужчина не справится с таким заданием — они не примут его и не допустят к «личностям», обладающим ценной информацией. Нет, здесь нужна женщина. Женщина — линзмен. Но где же ее найти?…
Внезапно Киннисона осенило: Мак! Вот кого ему не хватало сейчас — ведь она, единственная из всех, еще не став линзменом, уже умела читать его мысли!… Но имел ли он право подвергать ее такому безумному риску? Что бы она сказала, если бы он обратился к ней с просьбой… Нет, не с просьбой — пусть она сама решает, как ей поступить! Что касается Хейнеса и остальных линзменов, то они, конечно, станут возражать… Ну и пусть! В таком деле все зависит от него — только от него и от Клариссы.
Однако Киннисон не мог заставить себя принять окончательное решение, казавшееся единственно верным. До боли стиснув зубы, он просидел в кресле больше часа — пока у него от напряжения и усталости не закружилась голова.
— Нет, в одиночку я ничего не добьюсь, — наконец вслух произнес он. — Просто не хватит извилин.
Глубоко вздохнув, он направил мысленный вызов в сторону Эрайзии и Ментора.
— Считаю, что такое внедрение нам необходимо, — хладнокровно сформулировал он свою мысль. — Мне кажется, что сейчас мы просто обязаны так поступить. Однако мне не хватает информации, чтобы принять обоснованное решение. Поэтому я спрашиваю вашего совета.
— И ты не интересуешься последствиями — для тебя и для женщины?
— Я прошу ответить на мой вопрос.
— Киннисон с планеты Земля, ты и в самом деле растешь. Наконец-то ты научился думать! — последовал ответ, и телепатическая связь прервалась.
Киннисон с облегчением откинулся на спинку кресла. Он не удивился тому, что Ментор с Эрайзии не ответил на его вопрос прямо. Он уже знал, что эрайзианин не помогает ему там, где он может решить проблему самостоятельно. Однако он только сейчас понял, что Ментор приходит на выручку всегда, когда задача оказывается ему не по силам.
Ободрившись, Киннисон послал вызов Главному хирургу Лейси.
— Лейси? Киннисон. Мне срочно нужна старшая медсестра Кларисса Мак-Дугалл. Пожалуйста, пусть она сообщит мне — на борт «Неустрашимого» — когда состоится мое свидание с ней.
— Что?… Но ты не имеешь права… — возмутившись, начал старый линзмен.
— Я имею право. И поскольку достаточно скоро все станет известно всему Патрулю, то могу сказать вам прямо сейчас: я собираюсь сделать из нее линзмена.
Лейси взорвался, но Киннисон ожидал такой реакции.
— Постойте, не горячитесь, Лейси, — посоветовал он. — Я не один придумал — окончательное решение принял Ментор с Эрайзии. Можете ругать меня, если хотите, но, пожалуйста, выполните мою просьбу.
Дело было сделано.
Глава 8
ЮВЕЛИР КАРТИФФ
За несколько часов до встречи с крейсером, на котором должна прибыть Кларисса, детекторы обнаружили судно, торопившееся пересечь курс «Неустрашимого». Минутой или двумя позже линза Киннисона уловила чью-то вполне отчетливую мысль.
— Ким? Рауль. Пролетал мимо Эрайзии, и меня попросили передать тебе посылку. Сказали, что ты ждешь ее.
— Привет, космический пес! Да, все верно. — Киннисон не ждал решительно никакой посылки, он рассчитывал только на собственные силы, но внезапно догадался о ее содержимом и благодарно улыбнулся. — Ты в инерционном режиме? Сможешь состыковаться?
— Да. Но у меня нет времени гасить инерцию — то есть инерцию капсулы, которую должен вручить тебе. Поэтому боюсь, чтобы она не продырявила твою посудину,
— Ничего, как-нибудь справлюсь. У меня тоже не очень много времени, — заверил Киннисон и крикнул в переговорное устройство:
— Штурман! Приготовиться к безынерционной стыковке с приближающимся судном. Принимаем на борт посланника и груз.
Два космических корабля взяли параллельный курс и, не снижая огромной скорости, вплотную приблизились друг к другу. Лязгнули стыковочные узлы. Открылись и закрылись воздушные шлюзы, затем открылись другие-и перед Киннисоном предстал Рауль Ла Форж, его одноклассник по Вентворт Холлу, где оба проучились четыре года. Они обменялись приветствиями, но дольше Рауль не мог задерживаться: линзмены — занятые люди.
— Рад был повидать тебя, Ким. И не забудь погасить инерцию капсулы. Желаю чистого эфира!
— Желаю и тебе того же, космический ас. Будь спокоен, не забуду — думаешь, я хочу разнести в щепки половину своего корабля?
Разумеется, линзмен прежде всего позаботился о том, чтобы погасить инерцию посылки — иначе она представляла бы страшную опасность для всех, кто находился поблизости. Ее скорость не изменялась с самой Эрайзии, а у корабля Киннисона — с Лирейна II. Разность между скоростями могла достигать семидесяти или даже девяноста километров в секунду. Если бы «Неустрашимый» стал переходить на инерционный режим полета, безобидная с виду капсула мгновенно превратилась бы в метеорит, попавший внутрь корабля. Подумав о ее скорости, Киннисон замер. Капсула, конечно, выдержит — но уцелеет ли Линза? Уцелеет! Ментор не мог не предусмотреть всего — Линза, наверняка надежно упакована.
Киннисон обмотал посылку несколькими слоями высокопрочной стальной сетки, к концам которой подсоединил две жесткие пружины. Дюймовыми болтами прикрепил их к противоположным краям вместительной стальной формы, которую заполнил до краев девяносто килограммами металлической ртути. Крышку формы также прикрепил болтами. Наконец всю конструкцию он подвесил посередине каюты, натянув от нее к потолку, полу и стенам прочные и упругие тросы.
Когда «Неустрашимый» по команде Киннисона стал переходить на безынерционный режим полета, могло показаться, что в каюту с коконом внезапно ворвалось стадо обезумевших слонов. В инертном состоянии посылка весила не больше четверти килограмма, но такая масса при относительной скорости девяносто километров в секунду обладала чудовищной кинетической энергией, которой ни в коем случае нельзя пренебрегать.
Наконец корабль перешел на свободный полет, и Киннисон в обратном порядке повторил проделанное раньше. Эрайзианская посылка выглядела так же, как и прежде, но теперь уже не представляла никакой опасности. Ее скорость была равна скорости всех предметов и людей, находившихся на борту корабля.
Линзмен надел изолирующие перчатки и вскрыл капсулу. Как он и ожидал, она была до краев заполнена какой-то густой, плотной жидкостью. Вылив жидкость, он увидел на дне Линзу, предназначавшуюся для Крис! Киннисон осторожно вытер ее и обернул высокопрочным изоляционным материалом. Из всех живущих триллионов и триллионов разумных существ одна только Кларисса Мак-Дугалл могла безнаказанно касаться присланного ей сокровища.
Вскоре на экранах мониторов показался другой патрульный крейсер. Однако новая встреча уже не могла быть простой попутной стыковкой, поскольку медсестру нельзя перевести в инертное состояние, посадив в кокон «Неустрашимого». Человеческое тело не выдержало бы перегрузок, ничтожная доля которых губительна для самого жизнестойкого организма вселенной.
За сотни километров друг от друга корабли перешли на инерционный режим полета, и их пилотам пришлось проявить все мастерство, чтобы сравнять скорости двух огромных космических кораблей. И даже тогда, когда они выполнили задачу, патрульные крейсера не стали состыковываться. От одного к другому был переброшен космический тоннель, по которому медсестра прошла в шлюзовую камеру «Неустрашимого».
Киннисон ожидал ее в своей каюте, и пусть подробности их встречи останутся неизвестными для историков. Оба были молоды, влюблены друг в друга и не виделись с той самой поры, когда Ментор с Эрайзии впервые вышел на связь с линзменом. Тем не менее исследователи прошлого едва ли смогут правдиво описать характеры молодых людей, если обойдут вниманием их состоявшийся позже разговор о том, следовало ли ей столь благородно жертвовать собой ради службы, которая неминуемо лишает женщину радостей материнства. Он не желал взваливать на нее такой груз, но у него не было иного выхода: она не хотела принимать столь тяжелую ношу, но у нее были на то совсем другие причины.
Киннисон вытряхнул Линзу из капсулы и, осторожно обхватив ее край несколькими слоями плотного изоляционного материала, надел на запястье девушки. Удовлетворенный равномерным свечением Линзы, он защелкнул платиново-ирридиевый браслет. Линза идеально подошла к руке Клариссы.
Несколько минут она благоговейно смотрела на переливающееся всеми цветами слабое сияние Линзы, которая так волшебно ожила на ее запястье, и затем сказала:
— Я не могу, Ким. Просто не могу. Я не достойна такого доверия.
— Уверен, сможешь. И давай прекратим наши споры. Конечно, тебе не хватает многих технических навыков, которые есть у нас, но зато извилин больше, чем у любого линзмена. Ты — уже настоящий линзмен. Можешь не беспокоиться: если бы все было не так, думаешь, тебе досталась бы Линза?
— Полагаю, нет… но даже если так, то я очень боюсь всего остального. Я боюсь, Ким.
— Не нужно ничего бояться. К тому же мы еще несколько дней не будем приступать к работе: сначала ты научишься пользоваться Линзой. Итак, даю тебе первый урок. Линзмен! — обратился он к Кларисса и переключился на общение через Линзу.
Сначала она испугалась, но вскоре взяла себя в руки и стойко выдержала тридцати минутное занятие, после чего, правда, стала терять контроль над своими мыслями.
— Ладно, на первый раз достаточно, — решил Киннисон. — Не каждому удается сразу привыкнуть к такой диковинке, как Линза.
— Ким, снимем ее до следующего урока, хорошо? Я не хочу все время носить Линзу, пока не познакомлюсь с ней поближе.
— Пожалуйста, делай, как считаешь нужным. Кстати, о новых знакомствах — представляю тебе свою новую подружку, — сказал он и вызвал Иллону Поттер.
— Как? Подружка?
— Ну-ну. Присмотрись к ней. Совершенно необразованна, но может нам пригодиться. Я не говорил тебе об Иллоне, потому что не хотел, чтобы ты заранее, не видя ее, составила о ней свое мнение. А вот и она!
Иллона осторожно вошла в каюту.
— Мак, это Иллона, познакомься. Я распорядился, чтобы ваши каюты находились по соседству, — проговорил он и, взглянув на медсестру, добавил:
— Я приду, чтобы проводить тебя и посмотреть, все ли там в порядке.
И линзмен оставил девушек наедине.
— Очень рада видеть тебя здесь, — застенчиво произнесла Иллона. — Я много слышала о тебе, Кларисса. Мак…?
— Просто Мак, дорогая, — друзья зовут меня так. Надеюсь ты не стала верить всему, что услышала обо мне? — Медсестра улыбнулась, слегка нахмурив брови.
— Нет — все отзывы пыли просто замечательными, — поспешила заверить Иллона. — Мне говорили о том, какая ты чудесная женщина и какая прекрасная пара — ты и Киннисон — ведь вы по-настоящему любите друг друга?
— Да, — спокойно проговорила медсестра. — И ты, вероятно, тоже полюбила его, если…
— О Господи, да вовсе нет! — воскликнула девушка так громко, что Кларисса вздрогнула.
— Правда? — Некоторое время золотисто-карие глаза внимательно изучали загадочную глубину других, черно-агатовых глаз. Медсестра пожалела о том, что слишком рано сняла с руки Линзу, с помощью которой могла бы узнать правду.
— Конечно. И если уж совсем честно, то я просто боюсь его. Он так… так силен, так всемогущ, что я даже не представляю, как какая-нибудь девушка могла бы полюбить его, — хотя понимаю, что ты можешь испытывать к нему чувство. Ведь ты обладаешь такой же огромной силой. Наверное, я должна называть тебя не Мак, а Ваше Величество.
— Ну почему же, я совсем не такая, как ты думаешь! — воскликнула Кларисса, однако ее взгляд заметно смягчился. — И мне кажется, что мы с тобой подружимся.
— Ты… ты и в самом деле так думаешь? — недоверчиво спросила Иллона. — Право, я была бы счастлива и тогда еще больше полюбила бы вашу Цивилизацию!
И девушки — линзмен и цвильник — принялись оживленно болтать, стараясь не возвращаться к теме, болезненной для обеих.
Дни шли. Кларисса немного научилась пользоваться Линзой. И тогда Киннисон стал по-настоящему тренировать ее. Поскольку описания подобных тренировок можно встретить повсюду, следует лишь отметить, что Кларисса Мак-Дугалл обладала достаточно развитыми умственными способностями — прошла полный курс обучения, но не лишилась рассудка. Киннисону было ничуть не легче; после каждого занятия он уставал так же, как она; однако оба не давали себе поблажек и неуклонно продвигались к цели.
Конечно, он не сделал из нее линзмена второго уровня — да и не смог бы при всем желании. Многие приемы оставались непонятными ей. Тем не менее линзмен вручил ей все, что она могла принять и что могло принести хоть небольшую пользу в предстоявшем деле, включая внутреннее зрение. Зачастую Киннисон действовал автоматически, как медиум. Раз или два, теряя сознание от усталости и не имея сил продолжать тренировку, он чувствовал, как чей-то могучий разум приходил ему на помощь.
Наконец, когда корабль уже приближался к Земле, состоялось последнее заключительное занятие Киннисона и медсестры — совещание двух линзменов, обсуждающих план давно задуманной и чрезвычайно сложной операции.
— Я согласна с тобой в том, что Лирейн II следует рассматривать как ключевую планету, — задумчиво сказала Кларисса. — Иначе невозможно объяснить экспедиции с Лонабара и еще неизвестной нам планеты Икс.
— Не только Икс, но и Игрек, а также планеты Зет и многих других, — дополнил Ким. — Сейчас мы уверены лишь в существовании звена Лирейн — Лонабар. Но если ты будешь работать в одном направлении цепочки, а я — в другом, то будет странно, если мы не узнаем кое-что еще. Пока я буду занят с Блико, ты постарайся что-нибудь выведать у Элен с Лирейна. Разумеется, в дальнейшем наш план может существенно измениться.
— Я стану поддерживать связь с тобой, — Кларисса влюбленно посмотрела на Серого линзмена.
— Конечно, — согласился он. — Я тоже время от времени буду сообщать тебе о своих действиях.
— О, Ким, до чего же здорово стать линзменом! — воскликнула медсестра и, почувствовав, что деловая часть разговора закончена, приблизилась к возлюбленному. — Мы сможем общаться чаще, чем обычно, и мне будет легче переносить разлуку.
— Конечно. Потому-то я и не решался приступить к делу в одиночку. Я не был уверен в том, что моими поступками руководит разум, а не чувства.
— Если бы не Ментор, то каким бы ты был сейчас — столь же волевым или более мягким? — вздохнула Кларисса. — Хотя я люблю тебя таким, какой ты есть.
— С Иллоной все улажено?
— Да, дорогой… она — нежнейшее создание, Ким… и кладезь информации, которому нет равных. Теперь мы с тобой знаем о жизни босконцев больше, чем кто-либо другой во всей Цивилизации. Как беспросветно их существование! Мы должны победить, Ким, просто обязаны победить!
— Так и будет, — пообещал Киннисон.
— Но вернемся к Иллоне. Она не сможет ни пойти со мной, ни остаться на «Неустрашимом» после того, как он доставит меня на Лирейн. Ты тоже не сможешь присматривать за ней. А если с ней что-нибудь случится, Ким?
— Ничего с ней не случится, — успокоил Клариссу Киннисон. — Иллона не, будет спать ночами, пока не подготовит сольный номер в своем танцевальном шоу, несмотря на то что ей больше не нужно зарабатывать на жизнь…
— И все же, Ким. А вдруг?
— В любом случае парочка очаровательных девушек Хейнеса постараются быть поблизости от нее. Они ее подстрахуют, пока она не научится ходить по канату без посторонней помощи.
— Надеюсь, ты лично проследишь за распродажей ее драгоценностей?
— Нет, у меня появилась другая идея. Я куплю их сам — или, лучше сказать, не я, а Картифф. Мне уже готовят на это имя необходимые бумаги и контору. Картиффу нужно будет покупать бриллианты — почему же он не сможет купить их у Иллоны?
— Чудесная мысль — только учти, у нее их вполне хватит, чтобы разорить любого оптового покупателя… «Картифф» — я уже вижу вывеску на твоем магазине, — Кларисса улыбнулась, — микроскопические серебряные буковки в самом углу огромного панорамного окна. И сверкающий камешек в середине слова, выдавленного на прямоугольнике из черного бархата. Картифф, самый богатый ювелир галактики! Но не странно ли, что никто, кроме нас с тобой, ничего не знает о нем, а? Как ты считаешь?
— Скоро о нем узнают все! — весело ответил Киннисон и, посерьезнев, спросил:
— Какие еще неувязки ты видишь в моем плане?
— Больше никаких. Разумеется, если твои ребята в чем-нибудь не перестараются. Но в них я уверена. И могу представить, что произойдет потом, — снова улыбнулась Кларисса. — Думаю, вся свора ищеек из Отдела криминальных расследований собьется с ног, разыскивая несчастного Картиффа, но едва ли найдет его. Так?
— Гм-м… захватывающая картина. Но вот и сигнал — мы приближаемся к Земле. Сейчас будет посадка.
— Ким, я хочу посмотреть! — воскликнула она, поднимаясь с кресла.
— Послушай, — бережно возвращая ее на прежнее место, проговорил он, — Теперь у тебя есть внутреннее зрение, не забывай. Вовсе не обязательно смотреть на мониторы.
И, обнявшись, оба линзмена принялись наблюдать за посадкой.
Корабль приземлился. На борт взошли ювелиры со своими приборами и бумажниками. Иллона охотно рассталась с драгоценностями. Она с трудом верила, что стала богатой и независимой, однако совсем забыла о деньгах после того, как Илиевич увидел ее танцы.
— Понимаешь, — объяснила она Киннисону — Я хотела сделать две вещи до возвращения Генри — много путешествовать и узнать все, что удастся, о вашей Цивилизации. Еще я хотела танцевать. А теперь могу выполнить все свои желания, да еще буду получать при этом деньги, — ну не чудо ли? Мистер Илиевич говорит, что ты тоже доволен тем, как все устроилось.
— Да, — подтвердил линзмен, и Иллона убежала.
После заправки и некоторых ремонтных работ «Неустрашимый» с Клариссой на борту стартовал к далекому Лирейну.
Многие считали, что Киннисон тоже отбыл с Земли по своим делам. Вскоре появился Картифф. Новый ювелир был настолько состоятелен, что, казалось, не нуждался в рекламе. Наоборот, он как будто избегал ее и всегда держался просто, с подчеркнутой скромностью, словно старался не привлекать внимания к своему огромному богатству.
Однако таким своим поведением Картифф добился прямо противоположных результатов. Внешняя простота была скорее маской, чем чертой его характера. Так, чтобы попасть к нему на прием, нужно обладать как минимум миллионным состоянием. Картифф оказался самым настоящим снобом и стал хорошо известен в основном таким же снобам — разбогатевшим дельцам, стремившимся попасть в высший свет, — из которых он подбирал свою клиентуру.
— Ким? Рауль. Пролетал мимо Эрайзии, и меня попросили передать тебе посылку. Сказали, что ты ждешь ее.
— Привет, космический пес! Да, все верно. — Киннисон не ждал решительно никакой посылки, он рассчитывал только на собственные силы, но внезапно догадался о ее содержимом и благодарно улыбнулся. — Ты в инерционном режиме? Сможешь состыковаться?
— Да. Но у меня нет времени гасить инерцию — то есть инерцию капсулы, которую должен вручить тебе. Поэтому боюсь, чтобы она не продырявила твою посудину,
— Ничего, как-нибудь справлюсь. У меня тоже не очень много времени, — заверил Киннисон и крикнул в переговорное устройство:
— Штурман! Приготовиться к безынерционной стыковке с приближающимся судном. Принимаем на борт посланника и груз.
Два космических корабля взяли параллельный курс и, не снижая огромной скорости, вплотную приблизились друг к другу. Лязгнули стыковочные узлы. Открылись и закрылись воздушные шлюзы, затем открылись другие-и перед Киннисоном предстал Рауль Ла Форж, его одноклассник по Вентворт Холлу, где оба проучились четыре года. Они обменялись приветствиями, но дольше Рауль не мог задерживаться: линзмены — занятые люди.
— Рад был повидать тебя, Ким. И не забудь погасить инерцию капсулы. Желаю чистого эфира!
— Желаю и тебе того же, космический ас. Будь спокоен, не забуду — думаешь, я хочу разнести в щепки половину своего корабля?
Разумеется, линзмен прежде всего позаботился о том, чтобы погасить инерцию посылки — иначе она представляла бы страшную опасность для всех, кто находился поблизости. Ее скорость не изменялась с самой Эрайзии, а у корабля Киннисона — с Лирейна II. Разность между скоростями могла достигать семидесяти или даже девяноста километров в секунду. Если бы «Неустрашимый» стал переходить на инерционный режим полета, безобидная с виду капсула мгновенно превратилась бы в метеорит, попавший внутрь корабля. Подумав о ее скорости, Киннисон замер. Капсула, конечно, выдержит — но уцелеет ли Линза? Уцелеет! Ментор не мог не предусмотреть всего — Линза, наверняка надежно упакована.
Киннисон обмотал посылку несколькими слоями высокопрочной стальной сетки, к концам которой подсоединил две жесткие пружины. Дюймовыми болтами прикрепил их к противоположным краям вместительной стальной формы, которую заполнил до краев девяносто килограммами металлической ртути. Крышку формы также прикрепил болтами. Наконец всю конструкцию он подвесил посередине каюты, натянув от нее к потолку, полу и стенам прочные и упругие тросы.
Когда «Неустрашимый» по команде Киннисона стал переходить на безынерционный режим полета, могло показаться, что в каюту с коконом внезапно ворвалось стадо обезумевших слонов. В инертном состоянии посылка весила не больше четверти килограмма, но такая масса при относительной скорости девяносто километров в секунду обладала чудовищной кинетической энергией, которой ни в коем случае нельзя пренебрегать.
Наконец корабль перешел на свободный полет, и Киннисон в обратном порядке повторил проделанное раньше. Эрайзианская посылка выглядела так же, как и прежде, но теперь уже не представляла никакой опасности. Ее скорость была равна скорости всех предметов и людей, находившихся на борту корабля.
Линзмен надел изолирующие перчатки и вскрыл капсулу. Как он и ожидал, она была до краев заполнена какой-то густой, плотной жидкостью. Вылив жидкость, он увидел на дне Линзу, предназначавшуюся для Крис! Киннисон осторожно вытер ее и обернул высокопрочным изоляционным материалом. Из всех живущих триллионов и триллионов разумных существ одна только Кларисса Мак-Дугалл могла безнаказанно касаться присланного ей сокровища.
Вскоре на экранах мониторов показался другой патрульный крейсер. Однако новая встреча уже не могла быть простой попутной стыковкой, поскольку медсестру нельзя перевести в инертное состояние, посадив в кокон «Неустрашимого». Человеческое тело не выдержало бы перегрузок, ничтожная доля которых губительна для самого жизнестойкого организма вселенной.
За сотни километров друг от друга корабли перешли на инерционный режим полета, и их пилотам пришлось проявить все мастерство, чтобы сравнять скорости двух огромных космических кораблей. И даже тогда, когда они выполнили задачу, патрульные крейсера не стали состыковываться. От одного к другому был переброшен космический тоннель, по которому медсестра прошла в шлюзовую камеру «Неустрашимого».
Киннисон ожидал ее в своей каюте, и пусть подробности их встречи останутся неизвестными для историков. Оба были молоды, влюблены друг в друга и не виделись с той самой поры, когда Ментор с Эрайзии впервые вышел на связь с линзменом. Тем не менее исследователи прошлого едва ли смогут правдиво описать характеры молодых людей, если обойдут вниманием их состоявшийся позже разговор о том, следовало ли ей столь благородно жертвовать собой ради службы, которая неминуемо лишает женщину радостей материнства. Он не желал взваливать на нее такой груз, но у него не было иного выхода: она не хотела принимать столь тяжелую ношу, но у нее были на то совсем другие причины.
Киннисон вытряхнул Линзу из капсулы и, осторожно обхватив ее край несколькими слоями плотного изоляционного материала, надел на запястье девушки. Удовлетворенный равномерным свечением Линзы, он защелкнул платиново-ирридиевый браслет. Линза идеально подошла к руке Клариссы.
Несколько минут она благоговейно смотрела на переливающееся всеми цветами слабое сияние Линзы, которая так волшебно ожила на ее запястье, и затем сказала:
— Я не могу, Ким. Просто не могу. Я не достойна такого доверия.
— Уверен, сможешь. И давай прекратим наши споры. Конечно, тебе не хватает многих технических навыков, которые есть у нас, но зато извилин больше, чем у любого линзмена. Ты — уже настоящий линзмен. Можешь не беспокоиться: если бы все было не так, думаешь, тебе досталась бы Линза?
— Полагаю, нет… но даже если так, то я очень боюсь всего остального. Я боюсь, Ким.
— Не нужно ничего бояться. К тому же мы еще несколько дней не будем приступать к работе: сначала ты научишься пользоваться Линзой. Итак, даю тебе первый урок. Линзмен! — обратился он к Кларисса и переключился на общение через Линзу.
Сначала она испугалась, но вскоре взяла себя в руки и стойко выдержала тридцати минутное занятие, после чего, правда, стала терять контроль над своими мыслями.
— Ладно, на первый раз достаточно, — решил Киннисон. — Не каждому удается сразу привыкнуть к такой диковинке, как Линза.
— Ким, снимем ее до следующего урока, хорошо? Я не хочу все время носить Линзу, пока не познакомлюсь с ней поближе.
— Пожалуйста, делай, как считаешь нужным. Кстати, о новых знакомствах — представляю тебе свою новую подружку, — сказал он и вызвал Иллону Поттер.
— Как? Подружка?
— Ну-ну. Присмотрись к ней. Совершенно необразованна, но может нам пригодиться. Я не говорил тебе об Иллоне, потому что не хотел, чтобы ты заранее, не видя ее, составила о ней свое мнение. А вот и она!
Иллона осторожно вошла в каюту.
— Мак, это Иллона, познакомься. Я распорядился, чтобы ваши каюты находились по соседству, — проговорил он и, взглянув на медсестру, добавил:
— Я приду, чтобы проводить тебя и посмотреть, все ли там в порядке.
И линзмен оставил девушек наедине.
— Очень рада видеть тебя здесь, — застенчиво произнесла Иллона. — Я много слышала о тебе, Кларисса. Мак…?
— Просто Мак, дорогая, — друзья зовут меня так. Надеюсь ты не стала верить всему, что услышала обо мне? — Медсестра улыбнулась, слегка нахмурив брови.
— Нет — все отзывы пыли просто замечательными, — поспешила заверить Иллона. — Мне говорили о том, какая ты чудесная женщина и какая прекрасная пара — ты и Киннисон — ведь вы по-настоящему любите друг друга?
— Да, — спокойно проговорила медсестра. — И ты, вероятно, тоже полюбила его, если…
— О Господи, да вовсе нет! — воскликнула девушка так громко, что Кларисса вздрогнула.
— Правда? — Некоторое время золотисто-карие глаза внимательно изучали загадочную глубину других, черно-агатовых глаз. Медсестра пожалела о том, что слишком рано сняла с руки Линзу, с помощью которой могла бы узнать правду.
— Конечно. И если уж совсем честно, то я просто боюсь его. Он так… так силен, так всемогущ, что я даже не представляю, как какая-нибудь девушка могла бы полюбить его, — хотя понимаю, что ты можешь испытывать к нему чувство. Ведь ты обладаешь такой же огромной силой. Наверное, я должна называть тебя не Мак, а Ваше Величество.
— Ну почему же, я совсем не такая, как ты думаешь! — воскликнула Кларисса, однако ее взгляд заметно смягчился. — И мне кажется, что мы с тобой подружимся.
— Ты… ты и в самом деле так думаешь? — недоверчиво спросила Иллона. — Право, я была бы счастлива и тогда еще больше полюбила бы вашу Цивилизацию!
И девушки — линзмен и цвильник — принялись оживленно болтать, стараясь не возвращаться к теме, болезненной для обеих.
Дни шли. Кларисса немного научилась пользоваться Линзой. И тогда Киннисон стал по-настоящему тренировать ее. Поскольку описания подобных тренировок можно встретить повсюду, следует лишь отметить, что Кларисса Мак-Дугалл обладала достаточно развитыми умственными способностями — прошла полный курс обучения, но не лишилась рассудка. Киннисону было ничуть не легче; после каждого занятия он уставал так же, как она; однако оба не давали себе поблажек и неуклонно продвигались к цели.
Конечно, он не сделал из нее линзмена второго уровня — да и не смог бы при всем желании. Многие приемы оставались непонятными ей. Тем не менее линзмен вручил ей все, что она могла принять и что могло принести хоть небольшую пользу в предстоявшем деле, включая внутреннее зрение. Зачастую Киннисон действовал автоматически, как медиум. Раз или два, теряя сознание от усталости и не имея сил продолжать тренировку, он чувствовал, как чей-то могучий разум приходил ему на помощь.
Наконец, когда корабль уже приближался к Земле, состоялось последнее заключительное занятие Киннисона и медсестры — совещание двух линзменов, обсуждающих план давно задуманной и чрезвычайно сложной операции.
— Я согласна с тобой в том, что Лирейн II следует рассматривать как ключевую планету, — задумчиво сказала Кларисса. — Иначе невозможно объяснить экспедиции с Лонабара и еще неизвестной нам планеты Икс.
— Не только Икс, но и Игрек, а также планеты Зет и многих других, — дополнил Ким. — Сейчас мы уверены лишь в существовании звена Лирейн — Лонабар. Но если ты будешь работать в одном направлении цепочки, а я — в другом, то будет странно, если мы не узнаем кое-что еще. Пока я буду занят с Блико, ты постарайся что-нибудь выведать у Элен с Лирейна. Разумеется, в дальнейшем наш план может существенно измениться.
— Я стану поддерживать связь с тобой, — Кларисса влюбленно посмотрела на Серого линзмена.
— Конечно, — согласился он. — Я тоже время от времени буду сообщать тебе о своих действиях.
— О, Ким, до чего же здорово стать линзменом! — воскликнула медсестра и, почувствовав, что деловая часть разговора закончена, приблизилась к возлюбленному. — Мы сможем общаться чаще, чем обычно, и мне будет легче переносить разлуку.
— Конечно. Потому-то я и не решался приступить к делу в одиночку. Я не был уверен в том, что моими поступками руководит разум, а не чувства.
— Если бы не Ментор, то каким бы ты был сейчас — столь же волевым или более мягким? — вздохнула Кларисса. — Хотя я люблю тебя таким, какой ты есть.
— С Иллоной все улажено?
— Да, дорогой… она — нежнейшее создание, Ким… и кладезь информации, которому нет равных. Теперь мы с тобой знаем о жизни босконцев больше, чем кто-либо другой во всей Цивилизации. Как беспросветно их существование! Мы должны победить, Ким, просто обязаны победить!
— Так и будет, — пообещал Киннисон.
— Но вернемся к Иллоне. Она не сможет ни пойти со мной, ни остаться на «Неустрашимом» после того, как он доставит меня на Лирейн. Ты тоже не сможешь присматривать за ней. А если с ней что-нибудь случится, Ким?
— Ничего с ней не случится, — успокоил Клариссу Киннисон. — Иллона не, будет спать ночами, пока не подготовит сольный номер в своем танцевальном шоу, несмотря на то что ей больше не нужно зарабатывать на жизнь…
— И все же, Ким. А вдруг?
— В любом случае парочка очаровательных девушек Хейнеса постараются быть поблизости от нее. Они ее подстрахуют, пока она не научится ходить по канату без посторонней помощи.
— Надеюсь, ты лично проследишь за распродажей ее драгоценностей?
— Нет, у меня появилась другая идея. Я куплю их сам — или, лучше сказать, не я, а Картифф. Мне уже готовят на это имя необходимые бумаги и контору. Картиффу нужно будет покупать бриллианты — почему же он не сможет купить их у Иллоны?
— Чудесная мысль — только учти, у нее их вполне хватит, чтобы разорить любого оптового покупателя… «Картифф» — я уже вижу вывеску на твоем магазине, — Кларисса улыбнулась, — микроскопические серебряные буковки в самом углу огромного панорамного окна. И сверкающий камешек в середине слова, выдавленного на прямоугольнике из черного бархата. Картифф, самый богатый ювелир галактики! Но не странно ли, что никто, кроме нас с тобой, ничего не знает о нем, а? Как ты считаешь?
— Скоро о нем узнают все! — весело ответил Киннисон и, посерьезнев, спросил:
— Какие еще неувязки ты видишь в моем плане?
— Больше никаких. Разумеется, если твои ребята в чем-нибудь не перестараются. Но в них я уверена. И могу представить, что произойдет потом, — снова улыбнулась Кларисса. — Думаю, вся свора ищеек из Отдела криминальных расследований собьется с ног, разыскивая несчастного Картиффа, но едва ли найдет его. Так?
— Гм-м… захватывающая картина. Но вот и сигнал — мы приближаемся к Земле. Сейчас будет посадка.
— Ким, я хочу посмотреть! — воскликнула она, поднимаясь с кресла.
— Послушай, — бережно возвращая ее на прежнее место, проговорил он, — Теперь у тебя есть внутреннее зрение, не забывай. Вовсе не обязательно смотреть на мониторы.
И, обнявшись, оба линзмена принялись наблюдать за посадкой.
Корабль приземлился. На борт взошли ювелиры со своими приборами и бумажниками. Иллона охотно рассталась с драгоценностями. Она с трудом верила, что стала богатой и независимой, однако совсем забыла о деньгах после того, как Илиевич увидел ее танцы.
— Понимаешь, — объяснила она Киннисону — Я хотела сделать две вещи до возвращения Генри — много путешествовать и узнать все, что удастся, о вашей Цивилизации. Еще я хотела танцевать. А теперь могу выполнить все свои желания, да еще буду получать при этом деньги, — ну не чудо ли? Мистер Илиевич говорит, что ты тоже доволен тем, как все устроилось.
— Да, — подтвердил линзмен, и Иллона убежала.
После заправки и некоторых ремонтных работ «Неустрашимый» с Клариссой на борту стартовал к далекому Лирейну.
Многие считали, что Киннисон тоже отбыл с Земли по своим делам. Вскоре появился Картифф. Новый ювелир был настолько состоятелен, что, казалось, не нуждался в рекламе. Наоборот, он как будто избегал ее и всегда держался просто, с подчеркнутой скромностью, словно старался не привлекать внимания к своему огромному богатству.
Однако таким своим поведением Картифф добился прямо противоположных результатов. Внешняя простота была скорее маской, чем чертой его характера. Так, чтобы попасть к нему на прием, нужно обладать как минимум миллионным состоянием. Картифф оказался самым настоящим снобом и стал хорошо известен в основном таким же снобам — разбогатевшим дельцам, стремившимся попасть в высший свет, — из которых он подбирал свою клиентуру.