Энок Сюзанна. Украденные поцелуи

   – Ничего не было? – спросил Уильям. – В каком смысле?
   Джек мысленно улыбнулся. Оказалось, что Уильям не так уж глуп.
   – Он был голый, – выпалил Лэндон – А одежда, аккуратно сложенная, лежала у его ног.
   – О господи! – прошептал Хант. – Вы в этом уверены?
   Прайс кивнул.
   – За Дольфом Ремдейлом в клуб прислали карету. Пока его ждали, кучер Дольфа все рассказал моему.
   – Восхитительно, – прошептала Антония на ухо Джеку.
   – Держу пари, к утру эту историю будет знать весь Лондон, – с улыбкой добавил Прайс.
   – Мистер Бентон! – окликнул Уильяма Питер Арлен. – Разве ваша сестра не была почти помолвлена с его светлостью?!
   Уильям побледнел и посмотрел на Джека.
   Маркиз повернулся к Арлену и с усмешкой проговорил:
   – Я думаю, она была «почти помолвлена» с каждым неженатым мужчиной в Лондоне.
   Все рассмеялись, а Уильям что-то пробурчал себе под нос и нахмурился. Джек снова взглянул на молодого человека – он опасался, что тот начнет защищать сестру и скажет то, чего не следовало говорить. Но Уильям и на сей раз проявил сообразительность. Джек успокоился – он понял, что на брата Лилит можно положиться. А вот с самой Лилит все оказалось гораздо сложнее. Теперь уже было совершенно очевидно: он преследовал девушку не только потому, что хочет уложить ее в свою постель. Но почему же? Джеку иногда казалось, что он знает ответ, но ответ был таков… что даже не хотелось думать об этом.
 
   – О Боже… – простонал виконт, схватившись за голову. – Боже мой… Все это время он был мертв!
   Опустив глаза, Лилит молча стояла перед отцом. Она могла бы еще несколько дней назад сказать ему, что герцог Уэнфорд умер. Наверное, ей следовало рассказать об этом. Однако она молчала, вероятно, потому, что в последние дни чувствовала себя почти свободной.
   Поскольку никто больше не знал, что в гонках женихов фаворит сошел с дистанции, ее оставили в покое. Беспокоила лишь настойчивость Джека Фаради – этот человек постоянно преследовал ее и ни с чем не желал считаться.
   – Папа, рано или поздно это должно было случиться, – проговорила, наконец, Лилит. – Ведь его светлость был очень стар и подвержен, как я слышала, припадкам апо…
   – Он мог бы и подождать. Мог бы дождаться, когда ты выйдешь за него, – перебил виконт. – А если бы ты успела про извести на свет наследника, то это очень укрепило бы твое положение в семье Уэнфордов.
   – Но, папа, вы же сказали, что я могу не выходить за Уэнфорда, – возразила Лилит.
   Лорд Хэмбл вздохнул и пробормотал:
   – Я надеялся, что ты обрадуешься. Впрочем, теперь это уже не имеет значения.
   Это было правдой. Он никогда бы не уступил ее просьбе и не отказался бы от Уэнфорда, если бы не думал, что, в конце концов, заставит дочь подчиниться.
   – Я говорила вам, что выйду за любого другого по вашему выбору, – напомнила Лилит, хотя лицо, на мгновение возникшее в ее воображении, не входило в список одобренных кандидатов в женихи.
   Отец внимательно посмотрел на нее, потом кивнул:
   – Да, я полагаю, нет причины откладывать… Нам с тобой следует как можно чаше показываться на всех приемах и вечерах, чтобы не создалось впечатления, что мы скорбим о смерти его светлости. Если бы герцог умер… более пристойным образом, выражение печали было бы уместно, но в данном случае нам лучше отдалиться от Джеффри Ремдейла, если можно так выразиться.
   Похоже, Джек Фаради оказал ей большую услугу – нашел очень подходящее место для тела Уэнфорда.
   – Я собиралась поехать сегодня на бал к Довшейнам, – сказала Лилит.
   – Что ж, очень хорошо. Прекрасно. – Поднявшись с кресла, виконт добавил: – Знаешь, мне только что пришла в голову великолепная идея.
   Лилит тихонько вздохнула – она сразу же поняла, что «великолепная идея» отца не сулит ей ничего хорошего.
   – Идея?.. Какая же?
   – О, я уверен, что это тебе понравится, только вот как бы…
   – Что я должна сделать, папа?
   – Ты могла бы выйти за нового герцога Уэнфорда.
   Лилит похолодела. Ей никогда не приходила в голову такая мысль.
   – За Р-Рэндольфа Ремдейла? – пролепетала она.
   – Совершенно верно, – подтвердил он. – На него-то ты не сможешь пожаловаться. Красивый, с хорошими манерами. К тому же благодаря кончине своего дяди очень влиятельный человек. – Виконт опустился в кресло и задумался.
   – Но… но не будет ли Дольф… его светлость в трауре?
   – Разве ты ничего не слышала, моя милая? Завещание Уэнфорда запрещает траур. Он не хотел, чтобы тратили время на такие глупости.
   Это совсем не походило на Джеффри Ремдейла, особенно если вспомнить их последний разговор. Напротив, создавалось впечатление, что старый герцог считал себя чрезвычайно важной персоной. Однако Лилит не стала возражать. Выскользнув из кабинета, она поднялась наверх и прошла в гостиную. Она едва успела сесть, как дверь отворилась и на пороге появился Бевинс – он объявил, что Джек Фаради просит принять его. Лилит молча кивнула, и дворецкий сказал:
   – Сейчас я провожу его к вам.
   Минуту спустя в гостиную вошел маркиз. Как только дверь за Бевинсом закрылась, он с улыбкой проговорил:
   – Вы сегодня вооружены, мисс Бентон?
   Она невольно рассмеялась:
   – В данный момент – нет. Но здесь, – Лилит окинула взглядом комнату, – вполне достаточно тяжелых предметов. На книжной полке, например.
   Маркиз усмехнулся и пробормотал:
   – Буду иметь в виду. – Он подошел к книжному шкафу и принялся рассматривать корешки книг. Наконец, обернувшись, спросил: – Ваши?
   – В основном мои, – кивнула Лилит. – Все остальное в библиотеке. – Немного помолчав, она спросила: – А почему вас это интересует?
   Он пожал плечами и снял с полки книгу. Полистав ее, пробормотал:
   – «Греческая мифология»… Довольно странный выбор для молодой женщины, решившей удачно выйти замуж.
   – Почему вы мне это говорите? – Лилит поднялась с кресла и пристально взглянула на Дансбери.
   Тот снова пожал плечами:
   – Видите ли, моя дорогая, мне просто хочется дать вам хороший совет. Имейте в виду: пэры, как правило, глупы, и они не любят, когда их жены знают больше, чем они. Но я предполагаю, что вы сумеете скрыть это, если пожелаете.
   Еще одно оскорбление, перешедшее в комплимент. Лилит не знала, как ответить, поэтому спросила:
   – А почему вы приехали сюда? Почему приехали так рано? Я полагала, что в такое время вы обычно еще спите после ночной игры, пьянства или… Вы понимаете, о чем я говорю.
   Маркиз рассмеялся:
   – Вы, конечно же, имеете в виду разврат, не так ли? – Он поставил книгу на место и пристально посмотрел на девушку.
   Лилит покраснела и пробормотала:
   – Да, я имела в виду именно это.
   – К вашему сведению, мисс Бентон, я в последние дни «именно этим» не занимался. Что же касается моего раннего визита, то сообщаю: вчера вечером всем стало известно, что Уэнфорд скончался. Поэтому я и приехал… Мне захотелось узнать, как ваши родственники относятся к этой новости.
   – И все же вы приехали слишком рано, – заявила Лилит. – Уильям еще не встал. Моя тетя – тоже.
   – Но вы-то уже встали, – возразил маркиз. Он снял с полки еще одну книгу. – О, Джейн Остин?.. – Он с удивлением взглянул на Лилит: – Вы еще и романтичны?
   – Да.
   – Очень странно для молодой леди, выходящей замуж за титул. Вы состоите из одних противоречий, моя милая.
   Она поняла, что допустила ошибку, сказав, что в шкафу ее книги. Теперь Дансбери, наверное, вообразил, что нашел ключ к ее душе.
   Вздохнув, Лилит проговорила:
   – Милорд, уходите, пожалуйста.
   Он поставил книгу на место и снова повернулся к ней. Лилит же вдруг подумала: «Как странно… У Элисон глаза такие же, как у него. Но у нее они добрые и ласковые, а у него взгляд дерзкий и насмешливый».
   – Хорошо, я уйду, – кивнул маркиз. – Но скажите, как отнесся ваш отец к этому известию?
   Лилит отошла к окну. Немного помедлив, ответила:
   – Разумеется, отец огорчился. – Она не собиралась сообщать ему о решении виконта относительно Дольфа Ремдейла. Этот негодяй скоро сам обо всем узнает.
   Тут он подошел к ней почти вплотную и спросил:
   – Неужели это все? Мне кажется, вы что-то недоговариваете.
   – Нет, это все. Уходите, милорд.
   – Но я сегодня был вежлив, не правда ли?
   Она пожала плечами:
   – Не имеет значения. Ваша репутация от этого не изменилась.
   – Хм… – Он приблизился к ней еще на шаг. – Значит, вас очень смущает моя репутация, не так ли, Лилит?
   – Я не давала вам разрешения называть меня по имени! – закричала Лилит.
   Потеряв самообладание, она подняла руку, собираясь ударить маркиза, но тот перехватил ее руку и привлек к себе. Она не успела опомниться, как он склонился к ней и впился поцелуем в ее губы.
   Надо оттолкнуть его, подумала Лилит. Но вместо этого она прижалась к нему и ответила на его поцелуй – ответила с такой страстью, какой сама от себя не ожидала. Маркиз же, целуя Лилит, все крепче прижимал ее к себе, и она даже не пыталась отстраниться.
   Наконец, прервав поцелуй, он отступил на шаг и взглянул на нее так, словно торжествовал победу.
   – Вы… вы… – Она не находила слов. – Не подходите ко мне.
   Он пристально посмотрел ей в глаза:
   – Я очень рад, мисс Бентон, что на сей раз у вас не возникло желания запустить в меня чем-нибудь тяжелым.
   – Еще не поздно сделать это. – Лилит кивнула на вазу, стоявшую на столе. – Вы вели себя… непростительно, милорд, – добавила она. И тотчас же почувствовала: ей хочется, чтобы он снова поцеловал ее. О Господи, неужели она такая же, как ее мать?!
   Маркиз кивнул и едва заметно улыбнулся:
   – Согласен. Конечно же, вы правы.
   Лилит посмотрела на него с удивлением:
   – Разве вам не хочется вразумить меня? Разве не хочется сказать что-нибудь оскорбительное?
   Он кивнул:
   – Боюсь, что так.
   Она скрестила на груди руки, надеясь, что он не заметит, что она все еще дрожит.
   – Хорошо, тогда покончим с этим, милорд.
   – Не оставите ли для меня один вальс на балу у Довшейна?
   Лилит вдруг поняла, что с удовольствием потанцевала бы с маркизом. Но не могла же она сказать ему об этом…
   – Ни за что на свете! – воскликнула она. – Уж лучше я буду танцевать с… – Она умолкла, увидев в его руке что-то блестящее, струившееся меж пальцев. – Милорд, сейчас же отдайте мое ожерелье! – Чтобы убедиться, что Джек не разыгрывает ее, она прикоснулась к шее. На шее ожерелья не было. – Немедленно отдайте!
   – А вы потанцуете со мной?
   – Я постараюсь сделать так, чтобы вас арестовали. Чтобы арестовали за то, что вы так отвратительно поступили с Уэнфордом. Мне следовало бы еще несколько дней назад об этом позаботиться.
   – Вы этого не сделаете, – ответил маркиз, разглядывая украшение.
   – Почему же?
   – Если вы добьетесь моего ареста, то вас арестуют за то же самое.
   – Я не…
   – Успокойтесь, мисс Бентон. Ведь вы подарили Длиннолицему вашу сережку, не так ли?
   – Ошибаетесь. Я ничего ему не дарила.
   Джек покрутил ожерелье на пальце.
   – Один вальс – за одну безделушку, Лил. – Он пристально посмотрел на нее. – Это все, что я прошу.
   Лилит была в ярости. И одновременно, как ни странно, испытывала приятное волнение.
   – Вы просите не так уж мало, лорд Дансбери.
   Он лукаво улыбнулся:
   – Возможно. Но все же обещайте, что не откажете мне.
   Она кивнула:
   – Хорошо. Даю слово. А теперь верните ожерелье. – Лилит протянула руку.
   Он осторожно положил ожерелье на ее ладонь.
   – Все вышло не так уж плохо, не правда ли? – спросил он, поглаживая ее запястье.
   – Это ничего не меняет, – с трудом прошептала она, у нее перехватывало дыхание от его прикосновения. – Вы получили вальс. И ничего больше.
   Он осторожно провел ладонью по ее щеке и прошептал:
   – И ничего больше – пока. Вы ведь это хотите сказать? – В следующее мгновение повернулся и направился к двери.
   «Какой он самоуверенный, этот Дансбери! Неужели он решил, что я влюблена в него?» – думала Лилит. Но даже если бы она в него влюбилась, то ничего бы не изменилось – отец все равно не позволил бы ему сделать ей предложение. Так что нечего об этом и думать.
   Лилит медленно поднесла руку к губам. Они все еще хранили тепло его губ. Может быть, сегодня стоило надеть новое платье? Его глубокое декольте произвело бы впечатление на… Дольфа Ремдейла и Лайонела Хенрика. Ведь ради отца она должна выглядеть наилучшим образом.
   Надев ожерелье, Лилит вышла из комнаты и позвала Эмили.

Глава 10

   Приехав на бал, она почти сразу же увидела своих поклонников, и все четверо рассыпались в комплиментах, все четверо старались получить ее согласие на один из трех вальсов, которые были указаны в программках дам. Но Лилит сейчас больше думала о ее так называемом пятом претенденте – его нигде не было видно.
   Лилит, как и требовал ее отец, улыбалась графу Нэнсу и отдала ему один из вальсов. После этого к ней подошел Френсис Хэннинг.
   – Лилит, дорогая, у вас же еще остались вальсы, – уговаривал ее Френсис Хэннинг. – Не лишайте меня удовольствия, потанцуйте со мной.
   – Могу отдать вам контрданс или кадриль, – с невозмутимым видом отвечала Лилит. Хотя Джек Фаради слишком уж строго раскритиковал всех ее поклонников, она была согласна с ним в том, что у Френсиса Хэннинга голова набита опилками. – Вальсы уже обещаны. По крайней мере, один из оставшихся.
   – Кому? – спросил стоявший рядом Нэнс. – Скажите мне, кто он? Я хочу знать это, дорогая.
   Лилит поморщилась. Граф говорил с ней так, как будто она уже принадлежала ему, а ведь она даже еще не приняла его предложение.
   Она снова окинула взглядом зал. Что ж, если Дансбери не изменит своим привычкам и опоздает, то сам будет виноват.
   – Да, скажите нам, кому вы обещали вальс? – поддержал графа Питер Варрик.
   – Она обещала его мне, – неожиданно раздался голос Дансбери. – А что, кто-нибудь возражает?
   Лилит вспыхнула и снова осмотрелась. Да, так она и знала – все смотрели на нее и на Дансбери. И уже миссис Фолшонд громко рассказывала какой-то даме, как маркиз преследовал мисс Бентон на дегустации чая. Лилит знала: сейчас последуют рассуждения о том, что столь близкое знакомство с маркизом погубит ее репутацию и, уж конечно, она после этого не сможет удачно выйти замуж.
   Лилит чувствовала, что сердце ее билось все быстрее, однако волнение было вызвано не столько вниманием со стороны окружающих, сколько воспоминанием о поцелуе маркиза и об объятиях.
   – Дорогая, я вынужден возразить, – вмешался Нэнс. – Дансбери, вы не можете…
   – Возражайте, если вам угодно, – перебил маркиз. – А мы идем танцевать.
   Тут послышались звуки вальса, и маркиз предложил Лилит руку. Она почти без колебаний последовала за ним, и он ввел ее в круг танцующих. Он был во всем темно-сером, высокий, стройный и необыкновенно красивый. Сейчас улыбка его казалась скорее веселой, чем насмешливой, и Лилит снова подумала о том, что Джек Фаради, если не стремился скрыть свое истинное лицо, становился очень привлекательным. К сожалению, это случал ось слишком редко.
   – Почему все ваши поклонники могут называть вас по имени, а мне вы этого не разрешаете? – спросил он негодующе.
   – Потому что они мне нравятся, – ответила Лилит. Немного помолчав, добавила: – А вы – нет.
   – А вот вы мне очень нравитесь, – прошептал маркиз. – Вы изумительная женщина. И единственные изумруды, превосходящие по красоте ваше платье, – это ваши прекрасные глаза.
   Лилит покраснела.
   – Ваш комплимент не производит на меня ни малейшего впечатления, – заявила она и тотчас же поняла, что солгала. Да, она была очень довольна, что Дансбери в отличие от отца оценил ее новое платье.
   – А ваши глаза, – продолжал маркиз, – они похожи… О, черт, я уже говорил о глазах – ненавижу повторяться. Так вот, ваши губы как рубины, и…
   – Рубины?.. – усмехнулась Лилит. – Какие глупости!
   – А ваши волосы… Могу я продолжить? Предупреждаю, что пока я не истощил все мои комплименты, но затрудняюсь найти допустимые приличиями сравнения для выражения своего восхищения.
   Лилит засмеялась, и ее сердце как-то странно екнуло от его ответной открытой улыбки. Ей нравилась эта его улыбка, и она лишь гадала, насколько она искренняя.
   – Хорошо, лорд Дансбери. – Она сделала глубокий вдох, собираясь с духом. – Хорошо, вы можете называть меня по имени. Вы ведь этого добиваетесь, не так ли?
   – Благодарю вас, Лилит.
   Она осмотрелась и увидела отца – тот стоял, скрестив на груди руки, и пристально смотрел на нее. Лилит тяжело вздохнула и пробормотала:
   – Ох, я никогда не смогу ему это объяснить.
   Джек Дансбери проследил за ее взглядом и тоже вздохнул:
   – Не сможете объяснить? А нельзя ли просто сказать: «Отец, мне захотелось потанцевать с Джеком Фаради»?
   – Но я не хотела с вами танцевать, – возразила Лилит. – Вы… устроили мне ловушку.
   – Возможно, – ответил маркиз, вглядываясь в ее лицо. Потом вдруг спросил: – Скажите, а вы очень похожи на свою мать? Мне кажется, вы совсем не похожи на отца. Это особенно заметно, когда смотришь в ваши сияющие глаза.
   Против «сияющих глаз» Лилит ничего не имела. Но ведь она приехала в Лондон вовсе не для того, чтобы подтвердить свое сходство с Элизабет Бентон. Немного помедлив, она сказала:
   – Я вам отвечу, если вы скажете, почему Ричард Хаттон вас не любит.
   Маркиз тотчас же изменился в лице – теперь перед ней был прежний Джек Фаради, язвительный и насмешливый.
   – По той же причине, что и все остальные, моя дорогая. Но не в моих правилах сплетничать о самом себе, так что о моих тайнах вам придется расспросить какого-нибудь старого болтуна.
   – Вот как? – Лилит усмехнулась. – Вы задаете мне вопросы, но на мои вопросы отвечать не желаете? По-моему, это несправедливо, лорд Дансбери.
   Он привлек ее еще ближе к себе и прошептал ей на ухо:
   – Я никогда не бываю справедливым. И еще вам следует запомнить, Лилит: я никогда не проигрываю.
   Лилит отстранилась от него.
   – Довольно смелое заявление, милорд. Даже для такого известного игрока, как вы. Зачем вы говорите мне это?
   Он тихонько рассмеялся и пробормотал:
   – Говорю на всякий случай. Чтобы вы имели это в виду.
   Лилит пристально взглянула на него и заметила:
   – У меня и раньше не было оснований доверять вам, милорд. А ваши откровения, уж конечно, не заставили меня изменить мое мнение о вас.
   – О, я в этом сомневаюсь. – Он улыбнулся. – Ведь всего лишь несколько недель назад вы даже не желали разговаривать со мной.
   – Вам не следовало напоминать мне об этом.
   Тут маркиз вдруг нахмурился. Лилит, проследив за его взглядом, увидела Дольфа Ремдейла, беседовавшего с ее отцом.
   – Он не в трауре, – заметил Джек. – Даже без крепа на рукаве.
   – Старый герцог в своем завещании запретил ему носить траур, – сказала Лилит. – Разве вы не знали?
   – Нет, не знал. Очень удобно, не так ли? Полагаю, старик был не в своем уме.
   – Думаю, что Уэнфорд составлял свое завещание в здравом уме, – возразила Лилит.
   – Сомневаюсь, – пробормотал Джек. – Мне кажется, Уэнфорд заставил бы всю Англию надеть траур, если бы это было в его власти.
   Лилит кивнула – она тоже так думала.
   – Но для Дольфа это действительно очень удобно. Скажите, милорд… – Она на несколько мгновений умолкла, потом выпалила: – Вы потребовали от меня этот вальс лишь для того, чтобы унизить Дольфа Ремдейла, не так ли? Ведь если вам так нравится изводить меня, вы могли бы делать это как-то иначе.
   – Изводить вас? – переспросил он, снова нахмурившись.
   Тут музыка, к счастью, стихла, и они остановились. Немного помедлив, Джек повел Лилит к тете Юджинии, но девушка, резко высвободив руку, проговорила:
   – Я сама найду дорогу. Благодарю вас, милорд. – Она направилась к тетушке.
   – Я хочу еще раз поцеловать вас, – прошептал Джек за ее спиной.
   Она вздрогнула и оглянулась, но маркиз уже направлялся к Уильяму и мистеру Прайсу. Лилит сделала над собой усилие, чтобы не остановиться. Вероятно, он пытался лишь испугать и смутить ее, но ведь и ей хотелось, чтобы он опять поцеловал ее. «Нет-нет, не следует думать о поцелуях, – сказала она себе. – Тем более о поцелуях Джека Фаради».
   – Лилит! – Тетя Юджиния схватила ее за руку и подвела к стулу. – Лилит, ты соображаешь, что делаешь?
   Девушка опустила глаза и, стараясь сохранить самообладание, проговорила:
   – Не понимаю, о чем вы.
   – Не понимаешь?! – воскликнула тетя. – Как ты могла танцевать с этим… этим человеком, ведь теперь, после смерти старого герцога, ты должна быть осмотрительнее. И тебе говорили про маркиза Дансбери… Предостерегали не один раз.
   – Я просила его, чтобы он оставил в покое Уильяма, – ответила Лилит.
   – Это совсем не твое дело, моя милая, – возразила Юджиния. – Репутация женщины намного уязвимее, чем репутация мужчины. Предоставь отцу заботиться об Уильяме.
   Лилит кивнула:
   – Да, мэм.
   – И запомни, тебе следует быть особенно любезной с мистером Джиггинсом, ведь один из вальсов предназначался ему.
   Лилит снова кивнула: к ним приближался Джереми Джиггинс, которому она обещала контрданс.
   – Да, мэм.
   Она изо всех сил старалась быть любезной с мистером Джиггинсом, а затем с Френсисом Хэннингом во время кадрили. Но при этом она то и дело поглядывала на Дансбери. Как ни странно, маркиз не ушел играть в карты, когда открылись комнаты с игральными столами, и не злоупотреблял крепкими напитками у буфета. И он больше никого не приглашал на танец. Стоя у стены, Джек Фаради внимательно наблюдал за ней. Уильям в перерывах между танцами и игрой заговаривал с ним, но Джек не покидал своего места, и Лилит постоянно чувствовала на себе его взгляд.
   – Мисс Бентон, добрый вечер.
   Поблагодарив Френсиса Хэннинга за танец, Лилит обернулась. Перед ней стоял Рэндольф Ремдейл. Он был в синем фраке, в кремовом жилете и с легкой улыбкой на красивом лице.
   Лилит в смущении пробормотала:
   – Добрый вечер, ваша светлость. – Она присела в реверансе.
   – Простите мою смелость, но я хотел выразить свое восхищение вами. Это платье очень идет вам.
   – Благодарю вас, ваша светлость. Вы необычайно любезны.
   – Ваш отец предположил, что вы могли бы согласиться на вальс со мной, – продолжал Дольф. – Однако вместо этого я прошу вальс на балу у Кремуорренов. Это будет послезавтра. Танцевать сегодня, принимая во внимание кончину моего дяди, было бы неприлично.
   Лилит кивнула и с улыбкой ответила:
   – Конечно, ваша светлость. Вы правы. Дольф покосился на Дансбери и проговорил:
   – Я хотел бы дать вам совет, мисс Бентон, если позволите. Говорят, что Джек Фаради преследует вас. Полагаю, это может плохо отразиться на репутации порядочной молодой леди.
   Лилит нахмурилась:
   – Благодарю вас, ваша светлость. Я приму это к сведению.
   Дольф внимательно посмотрел на нее, но затем склонился к ее руке:
   – Значит, я увижу вас у Кремуорренов?
   – Да, ваша светлость.
   Новый герцог Уэнфорд направился к своим приятелям, и Лилит вздохнула с облегчением. Он был довольно мил, но, к сожалению, немного скучен. Все еще улыбаясь, она повернулась, чтобы еще раз взглянуть на Джека, но он уже ушел.
   С непонятным ей самой чувством разочарования Лилит подошла к Пенелопе и Мэри Фицрой – та что-то шептала на ухо подруге.
   – О Боже! – ахнула Пенелопа.
   – Вы о чем? – спросила Лилит.
   Мэри захихикала:
   – Знаешь, я только что услышала разговор… Некоторые думают, что смерть старого герцога не была случайностью. Так думает и Рэндольф.
   Лилит побледнела.
   – Неужели люди действительно так думают? Но почему?
   – Не знаю. – Мэри в растерянности пожала плечами. Понизив голос, вновь заговорила: – Но некоторые думают, что один… распутник, о котором известно, что он ненавидит Ремдейлов, возможно, замешан в этом. И мы все знаем, о ком речь.
   Да, все знали.
   – У них есть доказательства? – спросила Лилит, Она была возмущена этим обвинением. Ей трудно было поверить, что маркиз Дансбери – хладнокровный убийца.
   – О, я не знаю… – Мэри снова пожала плечами. – Но ты можешь представить такое? А что, если это правда? Как ты думаешь, Дансбери повесят?
   Лилит нахмурилась и пробормотала:
   – А я думаю, что Дольф Ремдейл стыдится того… как скончался его дядя. Поэтому и пытается оклеветать маркиза.
   Мэри лукаво улыбнулась:
   – А мне кажется, ты пытаешься защитить того, в кого влюблена.
   Пораженная словами подруги, Лилит пробормотала:
   – Мэри, ты о чем?
   – Неужели не понимаешь? Всем известно, Дансбери повсюду ходит за тобой, Лил.
   – Пожалуйста, будь серьезнее, Мэри, – вмешалась Пен. – Просто брат Лилит дружен с Дансбери. Но ты прекрасно знаешь, как относится Лил к маркизу. Она часто жаловал ась на него.
   – Да, конечно, – кивнула Мэри. Потом вдруг с улыбкой добавила: – Ты бы видела сейчас свое лицо!
   – Мэри, пожалуйста, даже не упоминай больше о Дансбери, – проговорила Лилит.
   Но слова Мэри не выходили из головы, как ни старалась Лилит избавиться от таких мыслей. Конечно, она не влюблена в Дансбери – это немыслимо! Впрочем, сейчас она действительно относилась к нему не так, как несколько недель назад. Она пыталась видеть в нем того же негодяя, каким считала его во время их первой встречи, но все так перепуталось у нее в голове, что она уже не знала, что на самом деле думает. Как бы то ни было, одно не вызывало сомнений: ей следовало как можно быстрее найти Джека и рассказать ему, какие слухи распространяет Дольф. Да, она не могла допустить, чтобы маркиз пострадал из-за того, что помог ей.