Страница:
– Полагаю, мы займемся некроскопией, – ответил Джек, натягивая перчатки.
– Некро… Вы имеете в виду Уэнфорда? – пробормотал Уильям.
– Говори тише, – предупредил его Джек, когда они подошли к парадной двери, – лучше всего вообще молчи. А если не можешь придержать язык, то приглашение отменяется.
Уильям отнесся к предупреждению со всей серьезностью и всю дорогу молчал. Незаметно приблизиться к Ремдейл-Хаусу в темноте было не так уж сложно, но у двери винного погребка маркиз остановился и тщательно осмотрелся – следовало убедиться, что никто из конюхов не вышел прогуляться под луной. Затем Джек вытащил из-за голенища сапога нож и присел перед дверью погреба.
– Вы уверены, что понимаете, что вы делаете? – спросил Уильям.
Джек взглянул через плечо и проворчал:
– Я велел тебе молчать. Лучше смотри по сторонам.
– Да, я понял, – ответил Уильям.
Джек вздохнул, он уже жалел, что взял с собой Уильяма.
Через несколько секунд тот снова заговорил:
– Джек, вы когда-нибудь думали о женитьбе?
Маркиз невольно усмехнулся – было очевидно, что чары Антонии наконец-то начали действовать.
– Уильям, я же просил тебя помолчать.
– Да-да, я слышу, – прошептал юноша. – Но сегодня, когда мы были в театре, Нэнс отвел меня в сторону и предупредил, чтобы я остерегался таких распутников, как вы. А потом Антония…
– Значит, Лайонел Хенрик решил, что тебя следует предупредить? – Маркиз снова усмехнулся. – Жаль, что я не слышал вашего разговора.
Уильям тихонько рассмеялся:
– Я прекрасно знаю, что Нэнс – надутый болван, и не придаю значения его словам. Но вы не ответили на мой вопрос. Я спрашиваю: вы думаете жениться?
Джек что-то проговорил сквозь зубы, в этот момент он проворачивал острие ножа в тяжелом ржавом замке. Минуту спустя он обернулся и сказал:
– Вот тебе мой совет, Уильям. Никогда не отдавай своего сердца. Поверь, это ни к чему хорошему не приведет.
Джек снова повернулся к двери, почти тотчас же юноша вновь заговорил:
– Но вы сделали предложение Лил, разве не так?
– Черт побери! – Джек помассировал костяшки пальцев. – Говоришь, сделал предложение?.. Видишь ли, это была просто шутка. А она, то есть Лилит… Мне кажется, ее чувства ко мне были слишком очевидны, так что… – Он еще раз провернул кончик ножа, и замок, наконец, поддался. – Ну вот, я знал, что сумею открыть его.
– Это заняло чертовски много времени. Я уже замерз.
– Скажи спасибо, что холодно, – усмехнулся Джек и открыл дверь. – Иначе ты бы уже давно почувствовал запах тела Уэнфорда.
– О, это ужасно! – пробормотал юноша.
Джек начал спускаться по ступеням, ведущим в подвал. Потом вдруг остановился и, обернувшись, проговорил:
– Может быть, тебе лучше подождать снаружи?
– Нет-нет, не беспокойтесь. После того, как он так поступил с Лилит… Я с удовольствием взгляну на этого негодяя.
– Что ж, пойдем. – Джек снял со стены фонарь и зажег его.
Спустившись вниз, они прошли вдоль стены, и вышли в проход между полками, уставленными бутылками с вином.
– Как умно поступила твоя сестра, отправив меня в герцогский погреб с поручением, – проворчал маркиз. – Сама же преспокойно спит, – добавил он с усмешкой.
– Не могла же она сюда отправиться среди ночи, – возразил Уильям. – Едва ли это подходящее для нее занятие.
– Для нас тоже, – сказал маркиз. – Так, кажется, сюда… Не отставай.
– Знаете, Лил вовсе не такая, какой кажется, – проговорил Уильям. – И вовсе не ее вина, что ей приходится…
– Помолчи, – пробурчал маркиз, и юноша тут же умолк. Они обогнули полки, и Джек, остановившись, сказал:
– Подними повыше фонарь.
В следующее мгновение они увидели Уэнфорда. Он лежал там же, где его оставили Джек и Милгрю. Лежал голый, на спине, сжимая в руке бутылку скверного вина.
Джек вздохнул и передал фонарь Уильяму. Сам же присел рядом с трупом.
– О Господи! – прошептал Уильям, держа фонарь в дрожащей руке.
– Черт побери, держи фонарь как следует, – проворчал Джек.
Сережки не оказалось ни в карманах герцога – одежда его лежала с ним рядом, – ни в его руках. Джек несколько минут обшаривал грязный пол, покрытый соломой, но нашел два пенни, вероятно, выпавшие из кармана Уэнфорда.
– Так скажи мне… – Маркиз начал осматривать пол около ближайших полок – Скажи, почему забота мисс Бентон о респектабельности не ее вина? Ты ведь это имел в виду, не так ли?
– Вы же, наверное, слышали историю нашей матери и графа Грейтона?
– Кажется, что-то вспоминаю.
– Так вот, я полагаю, что все это правда. Мать была немного взбалмошной, что не могло нравиться отцу. Их поженили, знаете ли. Честно говоря, я думаю, он не умел с ней обращаться. Когда она бросила нас ради Грейтона, отец поклялся, что никогда не простит ее. И не простил.
– И из-за этого он увез вас из Лондона?
Уильям кивнул:
– Лил тогда было двенадцать. С тех пор отец постоянно внушал ей, что ее долг – восстановить доброе имя Бентонов. И Лил воспринимает это очень серьезно, она просто заболевает, если ей не удается соблюдать все правила приличий. А отец и эта старая тупица Юджиния, черт бы ее побрал, не упускают случая указывать ей на ее ошибки.
Джек подкинул на ладони монетку, затем опустил ее в карман.
– Восстановить доброе имя семьи – огромная ответственность, не так ли?
– Слишком большая, – подтвердил Уильям. – Но она очень старается. Хотя с таким братом, как я, восстановить наше доброе имя не так-то просто.
– Да, понимаю… – пробормотал маркиз. Рассказ Уильяма многое объяснял. Неудивительно, что Лилит старалась избегать его. Ведь маркиз Дансбери представлял собой угрозу ее добропорядочности. Но с другой стороны, он не мог забыть, как она отреагировала на его поцелуй, как трепетала от его прикосновений. Да, ее влекло к нему – в этом не могло быть ни малейших сомнений. Джек улыбнулся. Возможно, ангелу в глубине души хотелось оказаться в объятиях дьявола. Дьяволу, бесспорно, этого хотелось.
– Что теперь? – спросил Уильям.
– Подожди меня здесь, – ответил маркиз. – Если кто-нибудь придет, спрячься.
– А вы куда?
– Наверх. Мне надо кое-что проверить.
– Но, Джек…
– Не беспокойся, я сейчас вернусь. – Маркиз направился к лестнице, ведущей в кухню.
Прошло уже два дня после исчезновения герцога, и Джек предполагал, что в доме все встревожены. Однако он ошибся. Пробираясь через холл к кабинету Уэнфорда, он обнаружил, что в доме царили мир и покой, – казалось, никто не искал герцога. В кабинете, в одном из ящиков старинного дубового стола, маркиз нашел то, что искал, – расходную книгу.
На последних двух страницах было более десятка записей о долгах, которые, как он знал, были сделаны Дольфом Ремдейлом (последней значилась сумма в тысячу двести семьдесят семь фунтов – деньги за бриллиантовую булавку, выплаченные дядей). Было очевидно, что Дольф постоянно проигрывал, причем крупные суммы, и, без сомнения, ему приходилось вымаливать у дяди каждый пенни, чтобы заплатить за свои проигрыши.
Джек уселся на стул и задумался. Длиннолицый умер очень вовремя. Через неделю-другую он мог бы жениться на Лилит Бентон, мог бы даже в результате заиметь наследника – и тогда Дольф не получил бы наследство. Теперь же, когда обнаружится, что герцог умер, Дольф станет очень богатым и весьма влиятельным человеком. Следовательно, можно было предположить, что один Ремдейл прикончил другого. Уэнфорд был стар и подвержен припадкам гнева, и не было бы ничего странного, если бы он скончался во время такого припадка. С другой стороны, Джек всегда верил в свою удачу. Поэтому он взял расходную книгу и поставил ее на книжную полку, позади трудов Аристотеля. Никто не догадается, что надо искать ее там, по крайней мере, в ближайшее время.
Джек выскользнул из кабинета и через кухню пробрался обратно в холодный погреб.
– Уильям… – прошептал он, вглядываясь в темноту.
– Слава Богу, – послышался шепот за его спиной.
Маркиз оглянулся и увидел Уильяма с бутылкой вина в руке. Вырвав у него бутылку, он проворчал:
– Этому вину шестьдесят пять лет. Если ты собираешься ударить кого-нибудь по голове, возьми вино похуже.
– Вы нашли то, что искали? – спросил Уильям.
– Остается лишь на это надеяться. Пошли.
Глава 9
– Некро… Вы имеете в виду Уэнфорда? – пробормотал Уильям.
– Говори тише, – предупредил его Джек, когда они подошли к парадной двери, – лучше всего вообще молчи. А если не можешь придержать язык, то приглашение отменяется.
Уильям отнесся к предупреждению со всей серьезностью и всю дорогу молчал. Незаметно приблизиться к Ремдейл-Хаусу в темноте было не так уж сложно, но у двери винного погребка маркиз остановился и тщательно осмотрелся – следовало убедиться, что никто из конюхов не вышел прогуляться под луной. Затем Джек вытащил из-за голенища сапога нож и присел перед дверью погреба.
– Вы уверены, что понимаете, что вы делаете? – спросил Уильям.
Джек взглянул через плечо и проворчал:
– Я велел тебе молчать. Лучше смотри по сторонам.
– Да, я понял, – ответил Уильям.
Джек вздохнул, он уже жалел, что взял с собой Уильяма.
Через несколько секунд тот снова заговорил:
– Джек, вы когда-нибудь думали о женитьбе?
Маркиз невольно усмехнулся – было очевидно, что чары Антонии наконец-то начали действовать.
– Уильям, я же просил тебя помолчать.
– Да-да, я слышу, – прошептал юноша. – Но сегодня, когда мы были в театре, Нэнс отвел меня в сторону и предупредил, чтобы я остерегался таких распутников, как вы. А потом Антония…
– Значит, Лайонел Хенрик решил, что тебя следует предупредить? – Маркиз снова усмехнулся. – Жаль, что я не слышал вашего разговора.
Уильям тихонько рассмеялся:
– Я прекрасно знаю, что Нэнс – надутый болван, и не придаю значения его словам. Но вы не ответили на мой вопрос. Я спрашиваю: вы думаете жениться?
Джек что-то проговорил сквозь зубы, в этот момент он проворачивал острие ножа в тяжелом ржавом замке. Минуту спустя он обернулся и сказал:
– Вот тебе мой совет, Уильям. Никогда не отдавай своего сердца. Поверь, это ни к чему хорошему не приведет.
Джек снова повернулся к двери, почти тотчас же юноша вновь заговорил:
– Но вы сделали предложение Лил, разве не так?
– Черт побери! – Джек помассировал костяшки пальцев. – Говоришь, сделал предложение?.. Видишь ли, это была просто шутка. А она, то есть Лилит… Мне кажется, ее чувства ко мне были слишком очевидны, так что… – Он еще раз провернул кончик ножа, и замок, наконец, поддался. – Ну вот, я знал, что сумею открыть его.
– Это заняло чертовски много времени. Я уже замерз.
– Скажи спасибо, что холодно, – усмехнулся Джек и открыл дверь. – Иначе ты бы уже давно почувствовал запах тела Уэнфорда.
– О, это ужасно! – пробормотал юноша.
Джек начал спускаться по ступеням, ведущим в подвал. Потом вдруг остановился и, обернувшись, проговорил:
– Может быть, тебе лучше подождать снаружи?
– Нет-нет, не беспокойтесь. После того, как он так поступил с Лилит… Я с удовольствием взгляну на этого негодяя.
– Что ж, пойдем. – Джек снял со стены фонарь и зажег его.
Спустившись вниз, они прошли вдоль стены, и вышли в проход между полками, уставленными бутылками с вином.
– Как умно поступила твоя сестра, отправив меня в герцогский погреб с поручением, – проворчал маркиз. – Сама же преспокойно спит, – добавил он с усмешкой.
– Не могла же она сюда отправиться среди ночи, – возразил Уильям. – Едва ли это подходящее для нее занятие.
– Для нас тоже, – сказал маркиз. – Так, кажется, сюда… Не отставай.
– Знаете, Лил вовсе не такая, какой кажется, – проговорил Уильям. – И вовсе не ее вина, что ей приходится…
– Помолчи, – пробурчал маркиз, и юноша тут же умолк. Они обогнули полки, и Джек, остановившись, сказал:
– Подними повыше фонарь.
В следующее мгновение они увидели Уэнфорда. Он лежал там же, где его оставили Джек и Милгрю. Лежал голый, на спине, сжимая в руке бутылку скверного вина.
Джек вздохнул и передал фонарь Уильяму. Сам же присел рядом с трупом.
– О Господи! – прошептал Уильям, держа фонарь в дрожащей руке.
– Черт побери, держи фонарь как следует, – проворчал Джек.
Сережки не оказалось ни в карманах герцога – одежда его лежала с ним рядом, – ни в его руках. Джек несколько минут обшаривал грязный пол, покрытый соломой, но нашел два пенни, вероятно, выпавшие из кармана Уэнфорда.
– Так скажи мне… – Маркиз начал осматривать пол около ближайших полок – Скажи, почему забота мисс Бентон о респектабельности не ее вина? Ты ведь это имел в виду, не так ли?
– Вы же, наверное, слышали историю нашей матери и графа Грейтона?
– Кажется, что-то вспоминаю.
– Так вот, я полагаю, что все это правда. Мать была немного взбалмошной, что не могло нравиться отцу. Их поженили, знаете ли. Честно говоря, я думаю, он не умел с ней обращаться. Когда она бросила нас ради Грейтона, отец поклялся, что никогда не простит ее. И не простил.
– И из-за этого он увез вас из Лондона?
Уильям кивнул:
– Лил тогда было двенадцать. С тех пор отец постоянно внушал ей, что ее долг – восстановить доброе имя Бентонов. И Лил воспринимает это очень серьезно, она просто заболевает, если ей не удается соблюдать все правила приличий. А отец и эта старая тупица Юджиния, черт бы ее побрал, не упускают случая указывать ей на ее ошибки.
Джек подкинул на ладони монетку, затем опустил ее в карман.
– Восстановить доброе имя семьи – огромная ответственность, не так ли?
– Слишком большая, – подтвердил Уильям. – Но она очень старается. Хотя с таким братом, как я, восстановить наше доброе имя не так-то просто.
– Да, понимаю… – пробормотал маркиз. Рассказ Уильяма многое объяснял. Неудивительно, что Лилит старалась избегать его. Ведь маркиз Дансбери представлял собой угрозу ее добропорядочности. Но с другой стороны, он не мог забыть, как она отреагировала на его поцелуй, как трепетала от его прикосновений. Да, ее влекло к нему – в этом не могло быть ни малейших сомнений. Джек улыбнулся. Возможно, ангелу в глубине души хотелось оказаться в объятиях дьявола. Дьяволу, бесспорно, этого хотелось.
– Что теперь? – спросил Уильям.
– Подожди меня здесь, – ответил маркиз. – Если кто-нибудь придет, спрячься.
– А вы куда?
– Наверх. Мне надо кое-что проверить.
– Но, Джек…
– Не беспокойся, я сейчас вернусь. – Маркиз направился к лестнице, ведущей в кухню.
Прошло уже два дня после исчезновения герцога, и Джек предполагал, что в доме все встревожены. Однако он ошибся. Пробираясь через холл к кабинету Уэнфорда, он обнаружил, что в доме царили мир и покой, – казалось, никто не искал герцога. В кабинете, в одном из ящиков старинного дубового стола, маркиз нашел то, что искал, – расходную книгу.
На последних двух страницах было более десятка записей о долгах, которые, как он знал, были сделаны Дольфом Ремдейлом (последней значилась сумма в тысячу двести семьдесят семь фунтов – деньги за бриллиантовую булавку, выплаченные дядей). Было очевидно, что Дольф постоянно проигрывал, причем крупные суммы, и, без сомнения, ему приходилось вымаливать у дяди каждый пенни, чтобы заплатить за свои проигрыши.
Джек уселся на стул и задумался. Длиннолицый умер очень вовремя. Через неделю-другую он мог бы жениться на Лилит Бентон, мог бы даже в результате заиметь наследника – и тогда Дольф не получил бы наследство. Теперь же, когда обнаружится, что герцог умер, Дольф станет очень богатым и весьма влиятельным человеком. Следовательно, можно было предположить, что один Ремдейл прикончил другого. Уэнфорд был стар и подвержен припадкам гнева, и не было бы ничего странного, если бы он скончался во время такого припадка. С другой стороны, Джек всегда верил в свою удачу. Поэтому он взял расходную книгу и поставил ее на книжную полку, позади трудов Аристотеля. Никто не догадается, что надо искать ее там, по крайней мере, в ближайшее время.
Джек выскользнул из кабинета и через кухню пробрался обратно в холодный погреб.
– Уильям… – прошептал он, вглядываясь в темноту.
– Слава Богу, – послышался шепот за его спиной.
Маркиз оглянулся и увидел Уильяма с бутылкой вина в руке. Вырвав у него бутылку, он проворчал:
– Этому вину шестьдесят пять лет. Если ты собираешься ударить кого-нибудь по голове, возьми вино похуже.
– Вы нашли то, что искали? – спросил Уильям.
– Остается лишь на это надеяться. Пошли.
Глава 9
Лилит проснулась с ужасной головной болью: ее сон тревожили видения – мертвые герцоги и темноглазые демоны с обольстительными улыбками и бархатными голосами. Головная боль нисколько не утихла, когда появился Уильям, рассказавший о своем ночном приключении.
– Неужели ты действительно ходил с ним туда? – пробормотала Лилит, выслушав рассказ брата.
– Джеку требовался помощник, чтобы держать фонарь, – ответил Уильям и потянулся к блюду с ветчиной.
– Поверить не могу, что он взял тебя с собой, – сказала Лилит. Немного помолчав, добавила: – А впрочем, ничего удивительного. Разумеется, он не мог не втянуть тебя в это дело. Черт бы его побрал…
– Я сам захотел пойти с ним, – возразил Уильям.
«Вероятно, Джек Фаради задумал что-то еще», – подумала Лилит. Взглянув на брата, спросила:
– В Ремдейл-Хаусе спокойно? С вами там ничего не произошло? Может, ты о чем-то умолчал?
Уильям усмехнулся:
– Нет, ничего не случилось. Если не считать того, что я едва не ударил Джека бутылкой по голове, когда он возвращался в погреб.
– За что же ты пытался ударить Дансбери?! – воскликнула Лилит.
– Было темно, и я не видел, кто туда пробрался.
Лилит пристально посмотрела на брата – ей казалось, что в его рассказе чего-то не хватало.
– Откуда маркиз возвращался в погреб?
– Джек ходил наверх, что-то там искал. Но я не знаю, что именно. Как обычно, он ничего мне не рассказал.
– Возможно, тебе все-таки следовало стукнуть его бутылкой по голове, – проворчала Лилит и мысленно добавила: «Так что же задумал этот негодяй?»
Уильям ухмыльнулся и проговорил:
– Джек сказал, что это очень хорошее вино и что в следующий раз надо взять вино похуже. А вот у него, у Джека, совсем нет плохого вина. Он держит собственные запасы почти во всех лондонских клубах. Даже бутылка, которую он в тот вечер дал Уэнфорду, была ужасно дорогая…
Лилит невольно вздрогнула и пробормотала:
– Значит, та бутылка была из его собственных запасов… Что же это означает?
Тут в дверь постучали, и на пороге появился Бевинс.
– Мисс Бентон, – объявил он, протягивая под нос с лежавшей на нем визитной карточкой, – лорд Хаттон спрашивает, не найдется ли у вас для него несколько минут.
– О, Хаттон?! – воскликнул Уильям. – Это у Джека есть…
– Уильям, прости, пожалуйста, но сейчас мне некогда. Я обещала лорду Хаттону черенок моей розы «Мадам Харди». Правда, я не думала, что он так жаждет получить его. – Она встала и с улыбкой погладила брата по волосам. – Не обижайся, я сейчас вернусь.
Ричард стоял в холле, с восхищением глядя на вазу с желтовато-розовыми бутонами.
– «Лорд Пензанс»? – Он улыбнулся.
– Совершенно верно, милорд. Они мои самые любимые.
– И мои тоже. – Ричард склонился над ее рукой, потом проговорил: – Приношу извинения за то, что поспешил явиться. Но я случайно оказался поблизости и подумал…
– Я очень рада, что вы заехали. – Лилит одарила гостя чарующей улыбкой. – Не желаете ли чашку чаю?
Хаттон покачал головой:
– Нет-нет, благодарю вас. У меня действительно мало времени…
– Тогда позвольте показать вам мои сокровища.
Лорд Хаттон искренне восхищался ее розовым садом, и для Лилит его похвалы были самым лучшим комплиментом. Кроме того, ей хотелось расспросить его кое о чем, вернее, кое-что выведать.
– Знаете, милорд, я даже не подозревала, что маркиз Дансбери – ваш родственник, – сказала она, пытаясь скрыть свое волнение.
Гость едва заметно нахмурился и коротко кивнул:
– Да, родственник. Это Джек познакомил меня с Элисон. А не могли бы вы дать мне черенок вашей «Анны Герштейн»?
– О, конечно… – Лилит протянула ему черенки. – Мне кажется, он выглядит чрезвычайно… То есть я хочу сказать, что он держится очень независимо. Я не ошибаюсь?
– Да, вы правы, – кивнул Ричард. Он поморщился, уколов шипом палец. – Джек действительно на редкость независим.
Лилит немного помолчала, потом вновь заговорила:
– Кажется, они с Ремдейлами плохо ладят.
– Да, вы правы. Их вражда началась давно. Вражда из-за какого-то участка земли, который проиграл дед Джека, а теперь Ремдейлы не хотят, чтобы его выкупили. На это мало надежды, ведь Джек постоянно враждует с Уэнфордом.
Лилит вдруг пожалела, что начала этот разговор. «Возможно, все-таки существовала причина, по которой Джек Фаради желал бы расправиться с герцогом Уэнфордом, – подумала она. – Может быть, он не случайно протянул старику бутылку вина?..»
Сидя в уютном кафе под открытым небом, Лилит то и дело вспоминала о разговоре с лордом Хаттоном. Ей не давала покоя мысль о том, что Джек, возможно, имел какое-то отношение к смерти герцога Уэнфорда.
– О, это Дарлин Макфадден! – Леди Сэнфорд посмотрела на другую сторону улицы и улыбнулась. – Я и не предполагала, что Дарлин летом может быть в Лондоне, – продолжала она, глядя на высокую рыжеволосую женщину, входившую в шляпный магазин. – Я сейчас вернусь. – Леди Сэнфорд подхватила свой ридикюль и поднялась из-за столика.
– Она вернется только через час, – засмеялась Пенелопа, провожая мать взглядом. – О, Лил, смотри!.. А это не Уильям?
– Где?
Пен указала на дорогу. Мимо них проезжал фаэтон с гербом Хэмблов, и Уильям правил лошадьми. При виде спутницы брата Лилит чуть не застонала.
– Он сказал, что едет на пикник, но я не знала, что с Антонией Сен-Жерар.
– Это Антония Сен-Жерар? – Пенелопа нахмурилась. – Я слышала, что она никогда не выходит из дома при дневном свете.
Лилит вздохнула и пробормотала:
– Очевидно, Уильям сумел уговорить ее. Иногда я ужасно злюсь на него. Слишком уж он легкомысленный.
– А я думаю, он очень милый, – возразила Пенелопа. – И он всегда так смешит меня…
Лилит внимательно посмотрела на подругу:
– Уж не нравится ли тебе мой брат, Пен? Пенелопа покраснела.
– Да, возможно. Немного нравится.
– Ну, тогда я надеюсь, он образумится, – пробормотала Лилит, глядя вслед фаэтону. – С тех пор как Уильям связался с маркизом Дансбери, он ведет себя как… Он ужасно себя ведет. – Пен вопросительно посмотрела на подругу, и Лилит добавила: – Я должна во что бы то ни стало вырвать его из когтей Джека Фаради.
– Так кто же я, хищник или дракон? – раздался у нее за спиной знакомый голос.
Лилит вздрогнула и обернулась. Перед ними стоял маркиз. Он улыбнулся и, взяв свободный стул, уселся за столик. Лилит же нахмурилась и выпалила:
– Конечно, дракон! Огнедышащий!
– Хм… – Маркиз Пристально взглянул на нее. – Драконы любят молодых сильных девственниц, не правда ли?
– О Боже! – прошептала Пен. Она густо покраснела и принялась обмахиваться веером.
Лилит усмехнулась и с невозмутимым видом проговорила:
– А вы не думаете, что молоденькая девственница – слишком уж мелкая добыча для такого страшного зверя?
– Только в том случае, если вы приравниваете девственность к робости, – парировал маркиз. Он по-прежнему не сводил глаз с Лилит. – Мисс Бентон, я нисколько не сомневаюсь: если бы вы захотели, вы могли бы сразить дракона.
– Знаете, лорд Дансбери, я действительно подумывала о чем-то подобном, – ответила Лилит. «Что же он задумал? – спрашивала она себя. – Ведь он, конечно же, что-то задумал…»
– Лилит, как ты можешь?.. – пробормотала Пен.
– О, не волнуйтесь, мисс Сэнфорд. – Маркиз рассмеялся. – Я уже привык. У нас с мисс Бентон… весьма необычные отношения.
– У вас?.. – Пен в изумлении уставилась на подругу.
Дансбери заказал чашку кофе и с улыбкой ответил:
– Совершенно верно, мисс Сэнфорд. И одна из странностей в том, что мисс Бентон никогда не задает мне прямых вопросов. – Маркиз снова взглянул на Лилит. – Да, она предпочитает обращаться к моим родственникам, чтобы узнать обо всем, что ее интересует.
«Выходит, лорд Хаттон рассказал ему о нашем разговоре», – промелькнуло в голове у Лилит. Повернувшись к подруге, она сказала:
– Пен, маркиз не понимает… Если бы он не был таким скрытным, не было бы необходимости расспрашивать о нем. Но он; к сожалению, не такой откровенный, как хотелось бы.
Дансбери молча пожал плечами. Сделав глоток, пробормотал:
– Вчера вы были настроены гораздо дружелюбнее.
– Совершенно верно, милорд. Но вчера я не знала, что некую бутылку взяли из личных запасов одного джентльмена. Прежде я полагала, что это бутылка появилась из клубного погреба. Меня также просветили относительно спорной собственности.
– Ричард – ужасный сплетник, – проворчал Джек.
– Это вы так говорите. А что вы можете сказать об этой бутылке?
Пен поглядывала на них с удивлением – она была весьма озадачена их разговором. Лилит решила, что не станет подруге ничего рассказывать, ведь никто не мог бы сказать, чем все это закончится.
Джек сокрушенно покачал головой и вполголоса проговорил:
– Я вот что думаю, Лилит… Рано или поздно вы исчерпаете все предлоги для обвинений. И что тогда вы собираетесь делать?
На ее щеках вспыхнул легкий румянец.
– Вы можете играть словами, как вам хочется, милорд. Это ничего не меняет.
– Существуют и другие игры, в которые я хотел бы поиграть, – ответил он с многозначительной улыбкой.
– Карты, как я полагаю? – Лилит с невозмутимым видом взглянула на собеседника.
Маркиз взял один из бисквитов с ее тарелки и отправил его в рот.
– Ну, карты не совсем то, что я имел в виду, мисс Бентон. Но полагаю, этого достаточно. Пока достаточно.
– Негодяй! – воскликнула Лилит. – Немедленно убирайтесь отсюда!
Она схватилась за бокал с миндальным ликером, и маркиз, очевидно, вспомнив конфетницу, поспешно поднялся из-за стола.
– Возможно, мы продолжим этот разговор позже, мисс Бентон. – Дансбери достал из кармана пятифунтовую банкноту и бросил ее на стол. – Благодарю за бисквит и беседу, – сказал он, усмехнувшись. Отойдя на несколько шагов, он вдруг остановился и обернулся.
– Да, между прочим… Перед той свиньей не было бисера. – Кивнув Пенелопе, он повернулся и, весело насвистывая, зашагал по тротуару.
Провожая его взглядом, Пен пробормотала:
– Ты все еще думаешь, что он пытается погубить твою репутацию? Знаешь, мне почему-то так не кажется.
– Потому что он и не хочет, чтобы так казалось. – Лилит осторожно поставила бокал на стол, чтобы Пен не заметила, как дрожит ее рука. Он рискнул отправиться на поиски сережки, а затем нашел ее здесь, в кафе, чтобы сообщить о том, что потерпел неудачу. Никто другой не смог бы нарушить ее душевное равновесие так, как этот проклятый маркиз!
Пенелопа покачала головой и вновь заговорила:
– Я знаю, тебе не нравится, что он стал другом твоего брата. Но разве ты не находишь его привлекательным? Маркиз Дансбери очень красивый. И он такой… вызывающий.
Лилит с удивлением посмотрела на подругу:
– Неужели ты находишь его привлекательным?
– А ты не находишь? Ах, Лил, вы с ним так разговаривали… Казалось, вы хотите проглотить друг друга! Я не знала, что ты можешь быть такой свирепой.
Лилит нахмурилась:
– Мне надо понимать твои последние слова как комплимент?
– Дорогая, я вовсе не хотела тебя обидеть, – пробормотала Пенелопа. – Мне бы очень хотелось, чтобы кто-нибудь смотрел на меня так, как он смотрел на тебя.
Лилит какое-то время молчала. Наконец, не выдержав, спросила:
– Как же маркиз смотрел на меня?
– Он смотрел так… как будто он без памяти влюблен в тебя.
– Не говори глупости, – сказала Лилит. Она обернулась и посмотрела в ту сторону, куда направился Дансбери. Но маркиз уже исчез из виду. Лилит тихонько вздохнула и подумала: «Мог бы и не уходить».
Джек встал из-за игорного стола, потянулся и подошел к темному окну, за которым непрерывно шел дождь. За его спиной игра возобновилась уже без него; он же со вздохом прислонился к стене, держа в руке бокал с вином. Весь вечер Джек проигрывал понемногу, и он прекрасно знал, что являлось причиной.
– Ты такой грустный сегодня, – заметила подошедшая к нему Антония.
– Я просто задумчив, – ответил он, не глядя на нее.
– Задумчивость не очень-то хороша для таких, как ты. О чем же ты думаешь?
– Ни о чем. Просто думаю, – проворчал маркиз. Перед ним снова и снова возникало лицо темноволосой красавицы, и он чувствовал, что его все сильнее к ней влечет.
– Значит, «просто думаешь». – Антония рассмеялась. – Ты думаешь о женщине, не так ли?
Джек нахмурился. Неужели Антония научилась читать его мысли? Или он совсем не умел скрывать свои чувства. В любом случае он не собирался ей ничего рассказывать.
– Дорогая, я предаюсь размышлениям о печальной участи человечества.
– Хм… Тогда давай сменим тему.
– Не вижу необходимости.
– Но я последнее время ничего не слышала о твоей игре с мисс Бентон, – не отступала Антония. – И говорят, что ты проводишь довольно много времени в приличном обществе. – Она немного помолчала. – Я думала, ты терпеть не можешь таких людей.
Джек пожал плечами:
– Ты права, терпеть не могу. Но дело в том, что только среди этих людей можно встретить мисс Бентон. А вот здесь, у тебя, я едва ли смог бы ее увидеть.
– О, как тебе не стыдно, Джек? – Антония надула губки. – Неужели нельзя без оскорблений.
Он пристально посмотрел на нее, затем, снова повернувшись к окну, пробормотал:
– Что ж, можно и без оскорблений. Но и ты меня не раздражай.
– Хорошо, не буду, дорогой. – Антония прижалась к его плечу и прошептала: – Знаешь, у меня есть новость, которая может тебя заинтересовать.
– В таком случае выкладывай. Жду, затаив дыхание.
– О, Джек, это восхитительно! Сегодня, на нашем милом пикнике, Уильям Бентон произнес слово «брак».
Джек оглянулся, но Уильям был поглощен игрой и ничего вокруг не замечал.
– Это ничего не значит, если вы были обнаженными, когда он сказал это, – проговорил Джек. – Я думаю, тебе известно, что мужчина произнесет что угодно, находясь, так сказать… в пылу страсти.
Антония усмехнулась:
– Да, знаю. И признаюсь, что извлекаю из этого пользу. Но нет, это он сказал после слов: «Антония, вы были когда-нибудь влюблены?» А затем ему захотелось узнать, считаю ли я брак стоящим делом. – Антония вздохнула. – Он имеет пять тысяч в год, знаешь ли…
– Да, верно. Он не солгал. Но ты же не принимаешь его всерьез, Тони? Такого невинного щенка нельзя принимать всерьез, неужели ты не понимаешь?
– Уже не такого невинного, как раньше. – Антония лукаво улыбнулась. – И конечно, он по-настоящему еще не просил меня. Но я подумала, что пять тысяч в год – очень неплохие деньги «на булавки». Я ведь права, верно?
«Это убьет Лилит, – подумал Джек. И тотчас же явилась другая мысль: – Но почему меня это беспокоит?» Действительно, почему он думал о том, что будет с Лилит после того, как он овладеют ею? Ведь ему, казалось бы, не следовало заботиться о ее чувствах… Джек тяжко вздохнул и, не глядя на Антонию, пробурчал:
– Если неплохие, то хватай их побыстрее.
Антония хотела ответить, но тут в комнату вошли Прайс и Эрнест Лэндон. Они были очень взбудоражены и сразу же направились к Джеку.
– Дансбери, вы слышали новость?! – Лэндон громко рассмеялся – было очевидно, что он в восторге от своей новости.
Маркиз пожал плечами:
– Я многое слышал. О чем именно вы говорите?
– У вас такой вид, будто вы вот-вот лопнете, если не выложите свою новость, – заметил лорд Хант, сидевший за игорным столом. – Что ж, рассказывайте, мы слушаем.
Лэндон хохотнул:
– Никогда не догадаетесь! Итак, хм… – Он откашлялся. – Так вот, я, кажется…
– Прайс, в чем дело? – вмешался Джек. – Говорите же!
– Герцог Уэнфорд умер, – ответил Прайс.
– Черт бы тебя побрал, Прайс! – возмутился Эрнест. – У тебя совсем нет… чувства драматизма.
Хант и маркиз Телгор тотчас же поднялись из-за стола.
– Что?! – воскликнули они в один голос.
Джек отхлебнул из своего бокала и проговорил:
– Да-да, рассказывайте, мы ждем.
Уильям залился краской, и Джек выразительно взглянул на него, давая понять, что ему следует помалкивать.
– Если все выложить сразу – получается даже лучше, – сказал Прайс, покосившись на Лэндона.
– Нет-нет, не рассказывай, – проворчал Лэндон. – Остальное я расскажу.
– Если вы не хотите изобразить свой рассказ в пантомиме, то говорите! – прокричал Хант.
– Да-да, сейчас, – кивнул Эрнест Лэндон. – Только дайте мне вина, пожалуйста.
Антония подала знак слуге и, повернувшись к Эрнесту, сказала:
– Мы с нетерпением ждем.
– Видимо, кто-то из слуг Уэнфорда забрался в его винный погреб, чтобы стащить бутылочку вина, – с усмешкой проговорил Лэндон. – И как вы думаете, что он там нашел?
– Уэнфорда? – спросил Джек.
– Да, но вы знаете, в каком виде?
– В мертвом, разумеется. Ведь вы же уже сказали…
– Сказал, но…
– Черт побери, Лэндон, продолжайте, – снова вмешался Хант.
Эрнест вздохнул – слушатели явно не оценили его дар рассказчика.
– Так вот, он лежал на полу, сжимая в руке бутылку с самым сквернейшим вином, какое только можно вообразить. И на нем совсем ничего не было.
– Неужели ты действительно ходил с ним туда? – пробормотала Лилит, выслушав рассказ брата.
– Джеку требовался помощник, чтобы держать фонарь, – ответил Уильям и потянулся к блюду с ветчиной.
– Поверить не могу, что он взял тебя с собой, – сказала Лилит. Немного помолчав, добавила: – А впрочем, ничего удивительного. Разумеется, он не мог не втянуть тебя в это дело. Черт бы его побрал…
– Я сам захотел пойти с ним, – возразил Уильям.
«Вероятно, Джек Фаради задумал что-то еще», – подумала Лилит. Взглянув на брата, спросила:
– В Ремдейл-Хаусе спокойно? С вами там ничего не произошло? Может, ты о чем-то умолчал?
Уильям усмехнулся:
– Нет, ничего не случилось. Если не считать того, что я едва не ударил Джека бутылкой по голове, когда он возвращался в погреб.
– За что же ты пытался ударить Дансбери?! – воскликнула Лилит.
– Было темно, и я не видел, кто туда пробрался.
Лилит пристально посмотрела на брата – ей казалось, что в его рассказе чего-то не хватало.
– Откуда маркиз возвращался в погреб?
– Джек ходил наверх, что-то там искал. Но я не знаю, что именно. Как обычно, он ничего мне не рассказал.
– Возможно, тебе все-таки следовало стукнуть его бутылкой по голове, – проворчала Лилит и мысленно добавила: «Так что же задумал этот негодяй?»
Уильям ухмыльнулся и проговорил:
– Джек сказал, что это очень хорошее вино и что в следующий раз надо взять вино похуже. А вот у него, у Джека, совсем нет плохого вина. Он держит собственные запасы почти во всех лондонских клубах. Даже бутылка, которую он в тот вечер дал Уэнфорду, была ужасно дорогая…
Лилит невольно вздрогнула и пробормотала:
– Значит, та бутылка была из его собственных запасов… Что же это означает?
Тут в дверь постучали, и на пороге появился Бевинс.
– Мисс Бентон, – объявил он, протягивая под нос с лежавшей на нем визитной карточкой, – лорд Хаттон спрашивает, не найдется ли у вас для него несколько минут.
– О, Хаттон?! – воскликнул Уильям. – Это у Джека есть…
– Уильям, прости, пожалуйста, но сейчас мне некогда. Я обещала лорду Хаттону черенок моей розы «Мадам Харди». Правда, я не думала, что он так жаждет получить его. – Она встала и с улыбкой погладила брата по волосам. – Не обижайся, я сейчас вернусь.
Ричард стоял в холле, с восхищением глядя на вазу с желтовато-розовыми бутонами.
– «Лорд Пензанс»? – Он улыбнулся.
– Совершенно верно, милорд. Они мои самые любимые.
– И мои тоже. – Ричард склонился над ее рукой, потом проговорил: – Приношу извинения за то, что поспешил явиться. Но я случайно оказался поблизости и подумал…
– Я очень рада, что вы заехали. – Лилит одарила гостя чарующей улыбкой. – Не желаете ли чашку чаю?
Хаттон покачал головой:
– Нет-нет, благодарю вас. У меня действительно мало времени…
– Тогда позвольте показать вам мои сокровища.
Лорд Хаттон искренне восхищался ее розовым садом, и для Лилит его похвалы были самым лучшим комплиментом. Кроме того, ей хотелось расспросить его кое о чем, вернее, кое-что выведать.
– Знаете, милорд, я даже не подозревала, что маркиз Дансбери – ваш родственник, – сказала она, пытаясь скрыть свое волнение.
Гость едва заметно нахмурился и коротко кивнул:
– Да, родственник. Это Джек познакомил меня с Элисон. А не могли бы вы дать мне черенок вашей «Анны Герштейн»?
– О, конечно… – Лилит протянула ему черенки. – Мне кажется, он выглядит чрезвычайно… То есть я хочу сказать, что он держится очень независимо. Я не ошибаюсь?
– Да, вы правы, – кивнул Ричард. Он поморщился, уколов шипом палец. – Джек действительно на редкость независим.
Лилит немного помолчала, потом вновь заговорила:
– Кажется, они с Ремдейлами плохо ладят.
– Да, вы правы. Их вражда началась давно. Вражда из-за какого-то участка земли, который проиграл дед Джека, а теперь Ремдейлы не хотят, чтобы его выкупили. На это мало надежды, ведь Джек постоянно враждует с Уэнфордом.
Лилит вдруг пожалела, что начала этот разговор. «Возможно, все-таки существовала причина, по которой Джек Фаради желал бы расправиться с герцогом Уэнфордом, – подумала она. – Может быть, он не случайно протянул старику бутылку вина?..»
Сидя в уютном кафе под открытым небом, Лилит то и дело вспоминала о разговоре с лордом Хаттоном. Ей не давала покоя мысль о том, что Джек, возможно, имел какое-то отношение к смерти герцога Уэнфорда.
– О, это Дарлин Макфадден! – Леди Сэнфорд посмотрела на другую сторону улицы и улыбнулась. – Я и не предполагала, что Дарлин летом может быть в Лондоне, – продолжала она, глядя на высокую рыжеволосую женщину, входившую в шляпный магазин. – Я сейчас вернусь. – Леди Сэнфорд подхватила свой ридикюль и поднялась из-за столика.
– Она вернется только через час, – засмеялась Пенелопа, провожая мать взглядом. – О, Лил, смотри!.. А это не Уильям?
– Где?
Пен указала на дорогу. Мимо них проезжал фаэтон с гербом Хэмблов, и Уильям правил лошадьми. При виде спутницы брата Лилит чуть не застонала.
– Он сказал, что едет на пикник, но я не знала, что с Антонией Сен-Жерар.
– Это Антония Сен-Жерар? – Пенелопа нахмурилась. – Я слышала, что она никогда не выходит из дома при дневном свете.
Лилит вздохнула и пробормотала:
– Очевидно, Уильям сумел уговорить ее. Иногда я ужасно злюсь на него. Слишком уж он легкомысленный.
– А я думаю, он очень милый, – возразила Пенелопа. – И он всегда так смешит меня…
Лилит внимательно посмотрела на подругу:
– Уж не нравится ли тебе мой брат, Пен? Пенелопа покраснела.
– Да, возможно. Немного нравится.
– Ну, тогда я надеюсь, он образумится, – пробормотала Лилит, глядя вслед фаэтону. – С тех пор как Уильям связался с маркизом Дансбери, он ведет себя как… Он ужасно себя ведет. – Пен вопросительно посмотрела на подругу, и Лилит добавила: – Я должна во что бы то ни стало вырвать его из когтей Джека Фаради.
– Так кто же я, хищник или дракон? – раздался у нее за спиной знакомый голос.
Лилит вздрогнула и обернулась. Перед ними стоял маркиз. Он улыбнулся и, взяв свободный стул, уселся за столик. Лилит же нахмурилась и выпалила:
– Конечно, дракон! Огнедышащий!
– Хм… – Маркиз Пристально взглянул на нее. – Драконы любят молодых сильных девственниц, не правда ли?
– О Боже! – прошептала Пен. Она густо покраснела и принялась обмахиваться веером.
Лилит усмехнулась и с невозмутимым видом проговорила:
– А вы не думаете, что молоденькая девственница – слишком уж мелкая добыча для такого страшного зверя?
– Только в том случае, если вы приравниваете девственность к робости, – парировал маркиз. Он по-прежнему не сводил глаз с Лилит. – Мисс Бентон, я нисколько не сомневаюсь: если бы вы захотели, вы могли бы сразить дракона.
– Знаете, лорд Дансбери, я действительно подумывала о чем-то подобном, – ответила Лилит. «Что же он задумал? – спрашивала она себя. – Ведь он, конечно же, что-то задумал…»
– Лилит, как ты можешь?.. – пробормотала Пен.
– О, не волнуйтесь, мисс Сэнфорд. – Маркиз рассмеялся. – Я уже привык. У нас с мисс Бентон… весьма необычные отношения.
– У вас?.. – Пен в изумлении уставилась на подругу.
Дансбери заказал чашку кофе и с улыбкой ответил:
– Совершенно верно, мисс Сэнфорд. И одна из странностей в том, что мисс Бентон никогда не задает мне прямых вопросов. – Маркиз снова взглянул на Лилит. – Да, она предпочитает обращаться к моим родственникам, чтобы узнать обо всем, что ее интересует.
«Выходит, лорд Хаттон рассказал ему о нашем разговоре», – промелькнуло в голове у Лилит. Повернувшись к подруге, она сказала:
– Пен, маркиз не понимает… Если бы он не был таким скрытным, не было бы необходимости расспрашивать о нем. Но он; к сожалению, не такой откровенный, как хотелось бы.
Дансбери молча пожал плечами. Сделав глоток, пробормотал:
– Вчера вы были настроены гораздо дружелюбнее.
– Совершенно верно, милорд. Но вчера я не знала, что некую бутылку взяли из личных запасов одного джентльмена. Прежде я полагала, что это бутылка появилась из клубного погреба. Меня также просветили относительно спорной собственности.
– Ричард – ужасный сплетник, – проворчал Джек.
– Это вы так говорите. А что вы можете сказать об этой бутылке?
Пен поглядывала на них с удивлением – она была весьма озадачена их разговором. Лилит решила, что не станет подруге ничего рассказывать, ведь никто не мог бы сказать, чем все это закончится.
Джек сокрушенно покачал головой и вполголоса проговорил:
– Я вот что думаю, Лилит… Рано или поздно вы исчерпаете все предлоги для обвинений. И что тогда вы собираетесь делать?
На ее щеках вспыхнул легкий румянец.
– Вы можете играть словами, как вам хочется, милорд. Это ничего не меняет.
– Существуют и другие игры, в которые я хотел бы поиграть, – ответил он с многозначительной улыбкой.
– Карты, как я полагаю? – Лилит с невозмутимым видом взглянула на собеседника.
Маркиз взял один из бисквитов с ее тарелки и отправил его в рот.
– Ну, карты не совсем то, что я имел в виду, мисс Бентон. Но полагаю, этого достаточно. Пока достаточно.
– Негодяй! – воскликнула Лилит. – Немедленно убирайтесь отсюда!
Она схватилась за бокал с миндальным ликером, и маркиз, очевидно, вспомнив конфетницу, поспешно поднялся из-за стола.
– Возможно, мы продолжим этот разговор позже, мисс Бентон. – Дансбери достал из кармана пятифунтовую банкноту и бросил ее на стол. – Благодарю за бисквит и беседу, – сказал он, усмехнувшись. Отойдя на несколько шагов, он вдруг остановился и обернулся.
– Да, между прочим… Перед той свиньей не было бисера. – Кивнув Пенелопе, он повернулся и, весело насвистывая, зашагал по тротуару.
Провожая его взглядом, Пен пробормотала:
– Ты все еще думаешь, что он пытается погубить твою репутацию? Знаешь, мне почему-то так не кажется.
– Потому что он и не хочет, чтобы так казалось. – Лилит осторожно поставила бокал на стол, чтобы Пен не заметила, как дрожит ее рука. Он рискнул отправиться на поиски сережки, а затем нашел ее здесь, в кафе, чтобы сообщить о том, что потерпел неудачу. Никто другой не смог бы нарушить ее душевное равновесие так, как этот проклятый маркиз!
Пенелопа покачала головой и вновь заговорила:
– Я знаю, тебе не нравится, что он стал другом твоего брата. Но разве ты не находишь его привлекательным? Маркиз Дансбери очень красивый. И он такой… вызывающий.
Лилит с удивлением посмотрела на подругу:
– Неужели ты находишь его привлекательным?
– А ты не находишь? Ах, Лил, вы с ним так разговаривали… Казалось, вы хотите проглотить друг друга! Я не знала, что ты можешь быть такой свирепой.
Лилит нахмурилась:
– Мне надо понимать твои последние слова как комплимент?
– Дорогая, я вовсе не хотела тебя обидеть, – пробормотала Пенелопа. – Мне бы очень хотелось, чтобы кто-нибудь смотрел на меня так, как он смотрел на тебя.
Лилит какое-то время молчала. Наконец, не выдержав, спросила:
– Как же маркиз смотрел на меня?
– Он смотрел так… как будто он без памяти влюблен в тебя.
– Не говори глупости, – сказала Лилит. Она обернулась и посмотрела в ту сторону, куда направился Дансбери. Но маркиз уже исчез из виду. Лилит тихонько вздохнула и подумала: «Мог бы и не уходить».
Джек встал из-за игорного стола, потянулся и подошел к темному окну, за которым непрерывно шел дождь. За его спиной игра возобновилась уже без него; он же со вздохом прислонился к стене, держа в руке бокал с вином. Весь вечер Джек проигрывал понемногу, и он прекрасно знал, что являлось причиной.
– Ты такой грустный сегодня, – заметила подошедшая к нему Антония.
– Я просто задумчив, – ответил он, не глядя на нее.
– Задумчивость не очень-то хороша для таких, как ты. О чем же ты думаешь?
– Ни о чем. Просто думаю, – проворчал маркиз. Перед ним снова и снова возникало лицо темноволосой красавицы, и он чувствовал, что его все сильнее к ней влечет.
– Значит, «просто думаешь». – Антония рассмеялась. – Ты думаешь о женщине, не так ли?
Джек нахмурился. Неужели Антония научилась читать его мысли? Или он совсем не умел скрывать свои чувства. В любом случае он не собирался ей ничего рассказывать.
– Дорогая, я предаюсь размышлениям о печальной участи человечества.
– Хм… Тогда давай сменим тему.
– Не вижу необходимости.
– Но я последнее время ничего не слышала о твоей игре с мисс Бентон, – не отступала Антония. – И говорят, что ты проводишь довольно много времени в приличном обществе. – Она немного помолчала. – Я думала, ты терпеть не можешь таких людей.
Джек пожал плечами:
– Ты права, терпеть не могу. Но дело в том, что только среди этих людей можно встретить мисс Бентон. А вот здесь, у тебя, я едва ли смог бы ее увидеть.
– О, как тебе не стыдно, Джек? – Антония надула губки. – Неужели нельзя без оскорблений.
Он пристально посмотрел на нее, затем, снова повернувшись к окну, пробормотал:
– Что ж, можно и без оскорблений. Но и ты меня не раздражай.
– Хорошо, не буду, дорогой. – Антония прижалась к его плечу и прошептала: – Знаешь, у меня есть новость, которая может тебя заинтересовать.
– В таком случае выкладывай. Жду, затаив дыхание.
– О, Джек, это восхитительно! Сегодня, на нашем милом пикнике, Уильям Бентон произнес слово «брак».
Джек оглянулся, но Уильям был поглощен игрой и ничего вокруг не замечал.
– Это ничего не значит, если вы были обнаженными, когда он сказал это, – проговорил Джек. – Я думаю, тебе известно, что мужчина произнесет что угодно, находясь, так сказать… в пылу страсти.
Антония усмехнулась:
– Да, знаю. И признаюсь, что извлекаю из этого пользу. Но нет, это он сказал после слов: «Антония, вы были когда-нибудь влюблены?» А затем ему захотелось узнать, считаю ли я брак стоящим делом. – Антония вздохнула. – Он имеет пять тысяч в год, знаешь ли…
– Да, верно. Он не солгал. Но ты же не принимаешь его всерьез, Тони? Такого невинного щенка нельзя принимать всерьез, неужели ты не понимаешь?
– Уже не такого невинного, как раньше. – Антония лукаво улыбнулась. – И конечно, он по-настоящему еще не просил меня. Но я подумала, что пять тысяч в год – очень неплохие деньги «на булавки». Я ведь права, верно?
«Это убьет Лилит, – подумал Джек. И тотчас же явилась другая мысль: – Но почему меня это беспокоит?» Действительно, почему он думал о том, что будет с Лилит после того, как он овладеют ею? Ведь ему, казалось бы, не следовало заботиться о ее чувствах… Джек тяжко вздохнул и, не глядя на Антонию, пробурчал:
– Если неплохие, то хватай их побыстрее.
Антония хотела ответить, но тут в комнату вошли Прайс и Эрнест Лэндон. Они были очень взбудоражены и сразу же направились к Джеку.
– Дансбери, вы слышали новость?! – Лэндон громко рассмеялся – было очевидно, что он в восторге от своей новости.
Маркиз пожал плечами:
– Я многое слышал. О чем именно вы говорите?
– У вас такой вид, будто вы вот-вот лопнете, если не выложите свою новость, – заметил лорд Хант, сидевший за игорным столом. – Что ж, рассказывайте, мы слушаем.
Лэндон хохотнул:
– Никогда не догадаетесь! Итак, хм… – Он откашлялся. – Так вот, я, кажется…
– Прайс, в чем дело? – вмешался Джек. – Говорите же!
– Герцог Уэнфорд умер, – ответил Прайс.
– Черт бы тебя побрал, Прайс! – возмутился Эрнест. – У тебя совсем нет… чувства драматизма.
Хант и маркиз Телгор тотчас же поднялись из-за стола.
– Что?! – воскликнули они в один голос.
Джек отхлебнул из своего бокала и проговорил:
– Да-да, рассказывайте, мы ждем.
Уильям залился краской, и Джек выразительно взглянул на него, давая понять, что ему следует помалкивать.
– Если все выложить сразу – получается даже лучше, – сказал Прайс, покосившись на Лэндона.
– Нет-нет, не рассказывай, – проворчал Лэндон. – Остальное я расскажу.
– Если вы не хотите изобразить свой рассказ в пантомиме, то говорите! – прокричал Хант.
– Да-да, сейчас, – кивнул Эрнест Лэндон. – Только дайте мне вина, пожалуйста.
Антония подала знак слуге и, повернувшись к Эрнесту, сказала:
– Мы с нетерпением ждем.
– Видимо, кто-то из слуг Уэнфорда забрался в его винный погреб, чтобы стащить бутылочку вина, – с усмешкой проговорил Лэндон. – И как вы думаете, что он там нашел?
– Уэнфорда? – спросил Джек.
– Да, но вы знаете, в каком виде?
– В мертвом, разумеется. Ведь вы же уже сказали…
– Сказал, но…
– Черт побери, Лэндон, продолжайте, – снова вмешался Хант.
Эрнест вздохнул – слушатели явно не оценили его дар рассказчика.
– Так вот, он лежал на полу, сжимая в руке бутылку с самым сквернейшим вином, какое только можно вообразить. И на нем совсем ничего не было.