Эшли Дженнифер. Как спасти репутацию

   – Я его спрошу.
   – Бог в помощь, крошка. Я восхищаюсь этим человеком, он предан своей стране, необходим Деймиену и Пенелопе, но никто не держит свои карты ближе к груди, чем Александр Нвенгарийский. Новый король дрожит в своем Бате, когда Александр приближается.
   – Вы его боитесь?
   – Еще не решил. Я счастлив, что он нашел себе такую дивную невесту, но иногда ловлю на себе его холодный взгляд…
   Он вдруг замолчал и резко повернулся. Александр стоял, прислонившись к дверному косяку, и демонстрировал тот самый холодный взгляд.
   Сколько он так стоял, Миган не знала. Она опрокинула фигуру, которую поправляла на доске, и кинулась к нему.
   Мундир у него был расстегнут, ленту он держал в руке, распахнутая рубашка образовала коричневое V на груди.
   – Александр! – Она повисла у него на шее, уткнулась лицом в плечо; от него пахло лесом, ветром, зеленью.
   Он легонько прижал ее к себе и отпустил.
   – Макдональд, – сказал он.
   Иган сложил руки, изображая покорность.
   – Ваша светлость, не смотрите на меня так, я просто составил компанию вашей жене… э-э… развлекал ее… э-э… черт возьми, старик, мы всю ночь играли в шахматы, она меня побила, так что я промок от слез. Проиграл сто гиней.
   – Которые вам не надо платить, – быстро сказала Миган. – Вы были очень добры.
   – Мужчина платит долг чести, даже если это Дикий Горец, – сказал Иган с осуждающей улыбкой. – Я пришлю деньги со слугой, надо же лентяю что-то делать.
   Он отвесил Миган поклон и протиснулся мимо Александра в холл. Оба не отрывали глаз друг от друга.
   Александр проследил, как Иган обошел галерею и сбежал по лестнице, и только тогда закрыл дверь.
   Миган не знала, что ей делать: целовать или ругать его? Хотелось и того и другого.
   – Где ты был? Ты убил фон Гогенцаля?
   Вместо ответа Александр сгреб ее в объятия, губы обожгли ее, и какое-то время она не возражала, что он не отвечает.
   Потом он ее выпустил и нахмурился, как бы не понимая, о ком она говорит.
   – Фон Гогенцаля? Нет. Он дурак. Он думал, что я ослаб, а я стал еще сильнее. Думаю, он больше не представляет угрозы, во всяком случае, в ближайшее время.
   – Тогда где ты был? – Она хотела понять его загадочные слова. Что сделало его сильнее? Женитьба? Вряд ли он об этом. Но кто тогда? Или что-то такое, что не положено знать жене, тем более великой герцогине?
   Александр выглядел каким-то другим, глаза стали мягче, задумчивее, словно он разгадал какую-то тайну.
   – Скоро я тебе все расскажу. Это хороший секрет, любимая, честное слово.
   – Нагромождение лжи, – сказал она, вспомнив слова, что он говорил, когда делал предложение – если можно назвать предложением требование все бросить и стать его женой.
   Он покачал головой:
   – К Анастасии это не имеет никакого отношения.
   – Знаешь, в свете все с ума посходили, когда ты улизнул с ней, а меня бросил на Игана.
   Он вошел в гостиную усталой походкой, рассеянно посмотрел на шахматную доску.
   – Ты слышала их сплетни? Я думал, ты никуда не заходила от французского посла.
   – Нет, я просто представляю себе, что они говорят. Когда завтра придет мать, она все расскажет.
   Он повернулся к ней, держа в руке черного короля. Такой расслабленной позы она у него еще не видела.
   – Я оставил Анастасию в отеле и поехал на встречу с Гогенцалем. Даю слово.
   Миган засмеялась:
   – Знаешь, если бы кто другой сказал, что он не имеет ни малейшего интереса к красивой женщине с чудесными глазами, я бы назвала его лжецом, но тебе я верю.
   – Благодарю за доверие.
   Миган подошла к нему – любовный приворот не желал отпускать даже на расстоянии, невидимым магнитом ее притягивало к мужу.
   – Это не доверие, просто я поняла, как устроен твой мозг. Ты все и всех раскладываешь по ячейкам, особенно людей. Куда-то поместил жену, может быть, в отдельный ящик. – Она поставила белую королеву на черный квадрат. – Ради тебя она очаровывает людей, сообщает тебе информацию, которую от них получила, как-то раз снабдила сыном. – Она поставила черную королеву на белую клетку и нежно сказала: – Иногда ее зовут Сефронией, иногда Миган.
   Нависло тяжелое молчание; он смотрел на нее в упор, и в глазах горел какой-то необычный огонь, который он раньше гасил в себе.
   Иногда Миган думала, что она не боится Александра потому, что его ум всегда отчасти занят чем-то другим, но сейчас он все свое внимание сфокусировал на ней, и она поняла всю мощь его власти – и дело было вовсе не в титуле великого герцога.
   Это был человек, который негласно правил Нвенгарией. Человек, который сровнял с землей часть города, чтобы избавить его от порчи. Если иногда он казался ручным, то потому, что специально обращал к людям доверчивое лицо с целью их обезоружить. За внешностью цивилизованного человека скрывался варвар, и Миган его пробудила.
   – Я женился на тебе не потому, что хотел другую жену. Меньше всего я нуждался в другой жене. Я женился на тебе потому, что испортил тебя и не хотел оставлять валяться в пыли на дороге. Я женился на тебе потому, что хотел тебя. – Он махнул рукой по шахматной доске и сбросил фигуры на пол. – Я хочу от всего избавиться, иметь тебя, и ничего больше. Вот чего я хочу.
   Миган переплела пальцы. Она почувствовала себя эгоистичной и расстроилась. Она не хотела выходить замуж за такого грозного человека, жить в его аляповатом доме и улыбаться герцогиням и женам послов, раздираемым завистью.
   – Ты сделал меня великой герцогиней и думаешь, что я стану могущественной, как ты? Но это не одно и то же, что надеть нарядное платье. За маской осталась я, простая девушка из Оксфордшира. Я в ящике, Александр, независимо от того, хотел ты меня туда посадить или нет.
   Он ласково погладил ее по голове.
   – Но это нарядное платье, как ты сказала. Ты надеваешь маску великой герцогини, и все ее видят, все забывают о девушке из Оксфордшира и видят только высокопоставленную женщину, красивую и могущественную – насколько ты сама хочешь быть могущественной.
   – Красивая, – задумчиво сказала она. – Высокопоставленная. Эти слова никогда не относились ко мне. Не знаю, могу ли я играть эту роль, дражайший муж. У меня не такой изощренный ум. Раскладывая людей по ячейкам, ты прикидываешь не меньше пяти способов, как их использовать. – Она ткнула в него пальцем. – И не говори, что это не так. Я наблюдала, как ты это делаешь.
   – Я делаю то, что должен.
   Она засмеялась:
   – Но это ненормально, Александр. Когда мы встречаемся с людьми, то спрашиваем, как им понравилась последняя постановка в «Ковент-Гардене» или как вчера сыграли в вист. Не спрашиваем: «Как он может мне помочь в манипуляциях с кабинетом министров?» или «Как бы ее использовать в шпионаже против Пруссии?».
   Он мягко накрыл рукой ее обвиняющий палец.
   – Я великий герцог Нвенгарийский. Такая у меня работа – все время наблюдать, решать, кому доверять, кого использовать. Это просто работа, Миган, – повторил он мягче.
   – Беда в том, что ты никогда не перестаешь быть великим герцогом. Мне ты велишь надевать маску, а свою никогда не снимаешь.
   – Потому что не могу. – Он поднес ее палец ко рту и лизнул подушечку. – Я никогда не смогу снять маску. Я навсегда надел ее, увидев, как человек, которому я безоговорочно доверял, убил моего отца и потом ждал, что я его обниму и поцелую. Мне пришлось стать великим герцогом; я не мог быть просто Александром, потому что умер бы в тот же момент. Если бы я остался Александром и делал то, чего хочет Александр, принц-император ежедневно подвергал бы меня пыткам, изощренным и медленным, чтобы я молил о смерти. Но я должен был жить, чтобы отомстить за отца.
   Ее ранила грусть в его голосе. Она представила себе тринадцатилетнего мальчишку, заставившего себя холодно смотреть на казнь отца. Она видела в нем решимость: что бы ни случилось, его сын никогда не будет свидетелем того, что выпало на долю Александру.
   – Скажи мне, что надо делать, – тихо сказала она. – Я сделаю все, что хочешь, буду такой, какой ты хочешь, лишь бы уберечь от этого Алекса. Обещаю.
   Он долго смотрел на нее, тиская перевязь, символ его высокого положения.
   – Когда мы встретились, я понятия не имел, кто ты и в какую ячейку тебя поместить, как ты это назвала. Я не лгал, когда говорил, что не хочу жениться, но теперь я ничуть не жалею, что ты моя жена, Миган. Мне фантастически повезло с тобой.
   – Знаешь, это может быть всего лишь любовный приворот, – тихо сказала она.
   Он погладил ее тыльной стороной руки; жесткая лента терла щеку.
   – Ты думаешь, я не нашел бы средства разрушить чары? Если бы я захотел, мои люди уже давно нашли бы Черную Анну. Ее бы допросили и даже по-тихому убили, и никто бы ничего не узнал. Но этот приворот дал мне что-то такое, чего у меня никогда не было. Я не спешу с ним расстаться…
   – Я тоже не хочу от него избавляться, – сказала Миган, подумав, – Хотя от него много неудобств. Как можно стоять и вежливо разговаривать с герцогиней Гауэр, когда я воображаю, что держу тебя? Я имею в виду, держу не тебя, а твою специфическую часть.
   Он улыбнулся, и у нее потеплело в груди.
   – Значит, вот о чем ты думала на балу? А я решил, ты была довольна вниманием джентльменов.
   – Нет, конечно; они, кажется, поверили, что в моей голове нет ни единой мысли, кроме как о состоянии погоды. Меня хорошо научили говорить о погоде, но это любому надоест. – Миган засмеялась.
   – Обещаю тебе, жена, про погоду ты от меня не услышишь. А теперь о том, что ты хотела подержать в руках. – Александр запрокинул ей голову и приблизил губы к ее губам.
   Целовал он как-то по-другому. Миган подумала, что изменился вкус его губ. Через несколько вдохов она поняла, что он теплый – кожа, рот, дыхание были теплыми. Не горящими от любовного приворота, не холодными, как положено великому герцогу, а просто настоящими. Александр – просто мужчина.
   – Что с тобой случилось этой ночью?
   Он улыбнулся, грубо, нецивилизованно, эмоционально, как истинный нвенгариец.
   – Нечто замечательное. Я это победил.
   – Победил что? – Она просунула руки под расстегнутый мундир, положила их на теплую грудь. – Александр, ты сводишь меня с ума.
   Он поцеловал ее в лоб, потом опять в губы.
   – Подожди здесь ровно десять минут, потом иди в сад.
   Она испугалась:
   – В сад? Там холодно и сыро.
   Его улыбка больше была похожа на оскал, такого она у него никогда не видела.
   – Обуйся, закутайся. Я тебе кое-что покажу, моя герцогиня.

Глава 17

   Миган вошла в сад позади дома. Небо был темным, утро еще не наступило. Не желая будить горничных, она сама отыскала ботинки и теплую накидку. Скоро слуги начнут вставать, а Александр вряд ли хочет, чтобы они узнали его секрет, раз решил поведать о нем прямо сейчас.
   Насчет холода Миган не ошиблась. Дул резкий ветер, дорожки были мокрые от вчерашнего дождя. Она натянула накидку на нос и постаралась не чихать.
   – Встретимся в саду, – бурчала она. – А где именно? Интересно, у всех женщин такие же несносные мужья, как у меня?
   Она пошла по главной дорожке к лабиринту, забору из высокого кустарника с четырьмя поворотами. Ей приходилось играть здесь в прятки с Алексом.
   Александра нигде не было видно. В темноте дорожка была еле различима, и она не могла по следам определить, куда он пошел.
   – Александр? – окликнула она. – Здесь и правда очень холодно! Ты где?
   Нет ответа. Под ветром шелестят тисовые заросли, шуршат листья на розовых кустах. Сад был запущенный, изредка попадались плохо оформленные клумбы, соединенные короткими дорожками. Наверное, дизайнера выпустили из Бедлама с единственной целью – спланировать этот сад.
   Она дошла до лабиринта, осмотрелась. Ничего не видно.
   – Александр?
   В лабиринте что-то зашуршало. Она раздраженно подумала: с какой стати им надо встречаться в центре лабиринта? В Индийской гостиной по крайней мере сухо и тепло, хоть там колонны вырезаны в виде пальм и тигры ходят по потолку.
   – Нвенгарийцы, – проворчала она, стуча зубами, и вошла в лабиринт.
   На полпути она наткнулась на одежду Александра, разложенную на железной лавке. Миган потрогала еще теплый мундир.
   Почему в ненастное утро он разделся догола? На сердце стало больно. Не с ума ли он сошел? Может, в этом и заключается произошедшая с ним перемена – он повредился умом?
   – О, Александр, – прошептала она и побежала к последнему повороту, всматриваясь в темноту.
   Что-то потерлось о ее ноги, что-то теплое, гладкое, черное. Миган сдавленно вскрикнула и шарахнулась назад, оцарапав спину о кусты.
   Из темноты на нее смотрела пантера, огромный черный зверь со светящимися голубыми глазами.
   Потрясенная Миган замерла. Пантера смотрела на нее умными, почти человеческими глазами. От нее пахло теплой шерстью, дыхание обжигало руку.
   В голове закрутились мысли. Это то, что Александр хотел показать? Может, он привел ей дикого зверя в качестве домашнего животного? Такой подарок был вполне во вкусе Александра.
   Эта тварь ручная? Она подумала о лежащей на лавке одежде. Какого черта тут происходит?
   – Ты не съела Александра, нет? – прошептала она полушутливо. Пантера чуть склонила голову. Может быть, дикая кошка вежливо ждет, чтобы Миган разделась перед тем, как ею пообедают?
   Пантера встала на задние лапы. Миган завизжала, но бежать было некуда, кустарник стоял стеной. Кошачьи лапы пригвоздили ее за плечи, шероховатый язык лизнул от подбородка до лба.
   Она не успела закричать – пантера задрожала, и в следующее мгновение перед ней предстал Александр, он прижимал ее к кустарнику, накрыв своим голым телом. Он смеялся.
   Она захлебнулась.
   – Александр, что с тобой?! Как это может быть?!
   Он закрыл глаза, тело задрожало, и он опять был пантерой и облизывал ее лицо. Она попыталась вывернуться, он упал на четыре лапы и обернул вокруг ее ног длинное тело.
   – Что происходит? Скажи мне сейчас же!
   Александр стал опять человеком и прижался к ней теплым телом.
   – Я обнаружил, кто я такой. Мин показал. Миган, я логош.
   – Но… – Она оттолкнула его, пытаясь вникнуть в то, что он говорит. – Логоши – демоны.
   – Мы можем показываться людям в любом облике по своему выбору. Я подумал, что меньше тебя напугаю, если обернусь пантерой.
   – Гениально! Я чуть не упала в обморок от страха! С чего это ты вдруг стал логош? – Миган трясло от озноба и пережитого шока. – Ты должен был раньше заметить.
   – Моя мать была логош, но я этого не знал.
   – Твоя мать?
   – Мин сказал, она полюбила отца и ушла от своего народа к нему. Она хранила в тайне свою подлинную сущность ото всех, кроме него. – Он в задумчивости помолчал. – Наверное, отец рассудил, что если принц-император будет знать, что я логош, он воспользуется мною каким-нибудь ужасным образом. Он был чудовище. А отца казнили так спешно, что у него не было времени раскрыть мне эту семейную тайну. – Он улыбнулся. – Не надо бояться, что демон во мне может победить, потому что моя человеческая сторона очень холодная и властная. Мин показал мне, что надо делать, как владеть обеими своими ипостасями, чтобы я мог остаться с тобой.
   Она потрогала его лицо; небритые щеки кололись. Миган не могла оправиться от потрясения, она абсолютно не знала, как реагировать на то, что ее муж оказался получеловеком-полудемоном.
   – Кто-нибудь еще знает?
   – За пределами семьи никто, хотя сейчас Мин, наверное, уже сказал Анастасии.
   Ошеломленный мозг Миган пытался разобраться с информацией. Вдруг ее осенило:
   – Значит, Алекс тоже логош?
   – В более слабой степени, но да. Я ему объясню.
   Она подумала: испугается мальчик или будет в восторге? Пожалуй, понемногу и того и другого. Радостный вид Александра озадачивал.
   – Кажется, ты счастлив этим? – спросила Миган, недоумевая.
   Он улыбнулся, потер ей предплечья, как будто хотел согреть.
   – Раньше я не мог объяснить даже себе все, что чувствовал. Мин научил меня не бояться этого. Большое облегчение – стать самим собой.
   Она ответила дрожащим смехом:
   – Ты мне с такой радостью сообщаешь, что я вышла замуж за демона?
   – Полудемона. Логоши – магические существа, но не зло.
   – Мин меня страшно нервирует.
   Он погладил ее по щеке.
   – Я научу тебя не бояться. Я тебя многому научу, Миган.
   Чтобы губы не дрожали, Миган их прикусила. Она не хотела показывать ему свой страх. Она даже не была уверена в том, что не спит, может, все это только сон?
   – Я еще не привыкла к тому, что я жена великого герцога. А теперь что? Я должна уяснить, что я – жена логоша?
   – Я тебе помогу. Обещаю, любимая.
   Он говорил так убедительно; могучий великий герцог разумно объяснял, что затруднение, с которым она встретилась, вполне безобидно.
   Подул ветер, пробравшись сквозь ограду лабиринта, Миган задрожала.
   – И почему нам надо было разговаривать именно в саду? Разве нельзя было все обсудить в теплой спальне?
   Его глаза вспыхнули, почти засветились голубым огнем.
   – Блестящая идея.
   Она почувствовала прикосновение любовных чар, провела рукой по его щеке, по губам. Мысль о том, что она будет с ним после его пробудившейся дикости, опасности, вызвала дрожь еще неизведанного по силе желания.
   – Может быть, поднимемся наверх? Нас придут будить к завтраку только через несколько часов.
   Он поцеловал ей пальцы.
   – Самая блестящая идея.
   – Не забудь одеться, дорогой. Если миссис Колдуэлл тебя увидит таким, она упадет замертво.
   Александр был страстным и нежным, как никогда. Еще вчера Миган думала, что лучше, чем ей уже было с ним, быть просто не может, но она ошибалась. Он встал на кровати на колени позади нее, прижался бедрами, Миган откинулась назад, и он мог целовать ее шейку, потому что рыжие волосы были скручены в пучок.
   Платье абрикосового цвета валялось на полу, там же сверкала золотом его служебная лента. Свечи омывали их тела золотистым светом, шторы на окнах Александр закрыл, чтобы не впускать в спальню утро.
   Он накрыл руками ее груди, и тело оживилось, мужской орган не вошел в нее, а только дразнил, ласкаясь между ее бедрами. Его длинные волосы щекотали Миган щеку, и она с наслаждением закрыла глаза.
   Ему это нравилось – медленно ублажать ее, пока оба не достигнут высшей точки блаженства. Когда-то он обещал научить ее всему, если только она выйдет за него замуж.
   Подумать только, если бы Черная Анна не изготовила этот приворот, он никогда бы не встретил Миган. Может, ему бы указали на нее или даже познакомили как с ближайшей подругой княгини Пенелопы, но он так и не узнал бы, что значит целовать и гладить ее – английские девушки не для нвенгарийских сексуальных экспериментов. Он бы занимался куртизанками, а Миган Тэвисток осталась бы одна.
   Немыслимо!
   Двигаться медленно – вот чему его научили в секте, исповедывающей культ Эроса. Медленно двигаться, не касаясь интимных мест, пока тело не разгорится от желания.
   В двадцать лет он приехал в тот храм учиться, это было непременной частью подготовки к роли великого герцога. Первый месяц его обучали медитации, успокоению разума и умению владеть каждой частью своего тела. Весь второй месяц две женщины учили его искусству массажа и успокоительных поглаживаний. И только на девятой неделе началась собственно сексуальная тренировка.
   Александр погладил руки Миган снизу вверх, едва касаясь кончиками пальцев. Она полуобернулась, ища его губы, но он отодвинул голову, чтобы она не могла дотянуться. Она издала недовольный звук.
   – Еще рано, милая, – сказал он. – Я скажу когда.
   – Ужасно хочется, – ответила она.
   – Мне тоже. Но надо подождать.
   Она всхлипнула, и он удовлетворенно улыбнулся. После того как они пришли в спальню и посрывали с себя одежду, он уже полчаса поглаживал ее, касаясь только груди, и то мимолетно. Его орган напрягся от желания, но он умел держать его наготове, но не поддаваться. Он всегда контролировал свои порывы, пока ему не попался этот чертов амулет. Однако то, чему его сегодня научил Мин, помогло вспомнить храмовые уроки, и ему удалось наконец утихомирить любовный приворот.
   Под нежной кожей Миган чувствовались сильные мышцы. Рука спустилась на живот, обрисовала пупок, коснулась курчавых волос; одновременно он покусывал ушную раковину.
   – Как ты прекрасна, – прошептал он.
   Она вздрогнула. У Александра остался командный голос, а не рассыпался, как раньше, под действием любовного приворота.
   – Сердечко мое, – прошептал он, продолжая покусывать ее ухо.
   – Александр, я хочу заняться любовью. – У нее сбилось дыхание.
   – Я знаю. Но пока рано. – Он хохотнул.
   – Почему?
   – Надо подождать. Поверь мне, так тебе понравится гораздо больше.
   – Я не хочу ждать.
   Александр скользнул языком по ушной раковине.
   – До сих пор страсть охватывала нас раньше, чем я мог тебя чему-то научить. Существует так много граней наслаждения, что можно изучать их годами.
   – Годами?
   – Не бойся, тебе понравится каждый момент.
   Она прикусила губу. Ни с одной женщиной Александру не было так комфортно, как с Миган. Нет, комфортно – неудачное слово. Комфорт наступает после сексуальной разрядки, а с Миган он ощущает себя на вершине блаженства каждую секунду. Он был бы счастлив целыми днями не вылезать из кровати.
   От прежних любовных связей Александр получал удовольствие, но оно было точно измерено: он доводил женщину до экстаза, но сам не терял контроля. Великому герцогу опасно терять контроль даже в мгновение оргазма, и Александр в постели молчал, не говорил ни слова, даже ласкового, не выкрикивал имя, которое могло быть обращено против него, когда к нему вернулся бы рассудок.
   С первой женой такие предосторожности были излишни, но они оба знали, что встречаются в постели только по одной причине: зачать ребенка, продолжателя рода. Как только это получилось, Сефрония и Александр перестали спать вместе. На публике они появлялись как супружеская пара – у них была слаженная команда, – но в частной жизни редко виделись.
   А теперь у него была женщина, с которой не нужно следить за каждым словом, которую можно любить сколько душе угодно. Он был не обязан заводить с ней ребенка, но поймал себя на мысли, что, если такое вдруг случится, будет счастлив.
   С Миган он мог испробовать то, что давно хотел, но не решался, потому что не было женщины, которой бы он доверял.
   Он помассировал ей плечи, потом нагнулся и укусил, оставив слабые следы зубов.
   Миган хихикнула.
   – Щекотно. Предполагается, что я буду смеяться?
   – Смейся сколько хочешь. Я люблю твой смех.
   – Зачем. Это? – Она показала на тонкую кисточку и глиняный горшочек, стоявший на ночном столике.
   – Я покажу.
   – Что покажешь?
   – Не бойся, оно смывается.
   У нее тревожно расширились глаза. Александр взял в руки горшочек, блеснула татуировка на бицепсе, и окунул в него кисточку.
   Он положил руку на спину Миган и стал рисовать у нее на плече тот же узор, что был у него. Она вздрогнула от прикосновения холодных чернил, но осталась неподвижной.
   – Первой великой герцогине нравилось, что ее разрисовывают?
   – Понятия не имею. Ты первая, кого я украшаю.
   – И зачем же ты меня так украшаешь?
   Он сделал завиток, спускавшийся с плеча на спину. Огромным удовольствием было выводить точный рисунок, ярко выделявшийся на гладкой белой коже.
   – Хочу. Древний обычай Востока: любящие украшают тела друг друга.
   – Правда? Я уверена, англичане и англичанки этого не делают.
   – Не знаю. Не спрашивал. – Он стряхнул кисточку. – Ты прелестна.
   – Я хочу посмотреть.
   Александр вернул горшок и кисточку на место и принес маленькое зеркало с туалетного столика. Миган повернула голову, разглядывая замысловатый рисунок.
   – Красиво. Нвенгарийские женщины носят тату?
   – Не многие, иначе эта манера уже перекочевала бы на Запад. Не волнуйся, Миган, татуировка смывается.
   Она навела зеркало на него и сказала:
   – А теперь я разрисую тебя.
   Александр улыбнулся и подал ей кисточку и чернила. Он замер, а Миган старательно стала перерисовывать узор с правого бицепса на левый. Прохладная кисточка приятно щекотала, когда Миган заводила ее на внутреннюю часть руки и ставила точки на конце длинных линий. Сдвинув брови, она придирчиво оценивала свою работу. Александр с улыбкой наблюдал за ней.
   Длинные волосы касались его бедер, разжигая кровь. Он смотрел на склоненную головку, наконец не сдержался, наклонился и осторожно поцеловал ее в макушку. Миган нетерпеливо проворчала и еще раз провела вокруг руки длинную линию.
   – Ну вот, – сказала она, закончив работу. – Мне очень нравится. Представляешь, как горничная удивится, когда утром будет меня мыть?!
   Он отобрал у нее кисть и чернила и аккуратно поставил их на место, радуясь, что есть еще чему ее научить:
   – Я сам тебя вымою. Избавлю ее от удивления.
   – Думаю, мне это понравится.
   – Мне тоже.
   – Ну теперь-то мы займемся любовью? Я совершенно готова.
   Он ухмыльнулся:
   – Еще нет, леди Нетерпение. Ложись на спину.
   – …чернила уже высохли? Они могут пачкаться.
   – Не важно. Миссис Колдуэлл купит новые простыни.
   Миган послушно легла на кровать, разметав рыжие волосы по подушке.