Страница:
Фон Гогенцаль, типичный отставной полковник, любил поговорить о былых заслугах и держал на привязи несколько красивых женщин. Его масленые карие глаза и прозрачные намеки красноречиво говорили Анастасии, что он не прочь и ее добавить к списку своих возлюбленных.
Анастасии случалось переспать с мужчинами для получения сведений, но что-то в фон Гогенцале ее отталкивало. Обычно Анастасия хорошо разбиралась в мужчинах, и теперь ее беспокоила собственная неуверенность.
Внешне Анастасия была, как обычно, спокойна. Она сохраняла на лице нейтральное выражение, пустую улыбку, и в это время обдумывала несколько тем сразу.
Горничная кончила ее расчесывать и заплела косу, потом профессиональным взмахом встряхнула простыни.
– Спокойной ночи, – сказала Анастасия, расслабившись и дав волю акценту. – Как у вас говорится, желаю самых приятных снов.
Горничная сделала реверанс с лицом еще более непроницаемым, чем у Анастасии.
– Спокойной ночи, миледи.
Анастасия закрыла глаза. Она умела, находясь в безопасности, быстро засыпать, отгородившись от мыслей и даже от снов. Этому она научилась после смерти Димитри у мастера австрийского шпионажа и пользовалась своим умением, чтобы горе не поглотило ее целиком.
Сегодня она немного развлеклась воспоминанием о встрече на Оксфорд-стрит. Миган пытается скрывать, но видно, что она без ума от Александра. У нее также хватает характера сопротивляться ему и всему высшему обществу, Анастасия это чувствовала. Александр не совсем понимает, во что ввязался, думала Анастасия, и это ее веселило.
Она заснула под успокоительную возню горничной в соседней комнате, но через несколько часов вдруг проснулась. В спальне было темно, луна скрылась за тучами, свечи погасли, но она знала, что не одна.
Анастасия тихо сунула руку под подушку и достала кинжал. Не было ни звука, ни дыхания, но она знала, что кто-то крадется за кроватными занавесками. Не горничная – от нее пахнет свежим лимоном, – но кто-то с запахом мускуса и ветра.
Не Александр. Если б он захотел ее убить, он бы вежливо предупредил. Фон Гогенцаль? При мысли, что он ее изнасилует, к горлу подступила тошнота. Но от фон Гогенцаля обычно воняло сигарным дымом, а сейчас этого запаха не было.
Глупо спрашивать «Кто там?», но и кричать не получится. Владельцы отеля не любят, чтобы их постояльцев убивали в постелях, тем более богатых иностранных графинь, чье покровительство накладывает на отель определенную печать.
Она глубоко, коротко вдохнула, но мужчина стремительно кинулся к изголовью и зажал ей рот рукой.
Анастасия замахнулась кинжалом, но он вывернул ей руку, и кинжал выпал из обездвиженных пальцев. Димитри научил ее драться, годы тайной деятельности отточили ее мастерство, но этот человек был сильный и быстрый и знал, как отразить любое ее движение.
Наконец она прекратила борьбу, опустила руки на перину, но его рука продолжала зажимать ей рот. Он придвинул к ней лицо – странное заостренное лицо с большими голубыми глазами, которые, казалось, светились собственным светом. Длинные, почти до пояса, волосы темнели на фоне ночи. Он сказал по-нвенгарийски: – Димитри говорил, что вы поможете.
Анастасия лежала неподвижно.
Он изучал ее странными голубыми глазами с расширенными зрачками. Она вспомнила, что однажды видела этого человека у Александра на Беркли-сквер. Она вышла из гостиной со второго этажа, бросила на него взгляд, но к тому времени, как спустилась, его уже не было видно. Александр никогда о нем не упоминал, а Анастасия давно поняла, что если Александр добровольно не даст информацию, ее из него клещами не вытянешь.
Она медленно кивнула, давая знать, что если он уберет руку, она не будет кричать. Он так и сделал, но оставался настороже.
– Что вы знаете о Димитри? – спросила она.
– Димитри сказан, что вы поможете.
– Да, это мы уже выяснили. – Анастасия села, оперлась на подушки; сердце учащенно билось. – Откуда вы знаете Димитри?
– Когда-то он был моим другом. Я его многому научил.
У нее слезы хлынули из глаз, как всегда, когда она думала о муже, погибшем на поле боя в Испании. Австрийские командиры оставили его на верную гибель, и за это она ненавидела всех, кто был связан с Меттернихом и австрийской армией. Ненавидела и намеревалась заставить их заплатить.
Пылкий красивый нвенгарианец, который соблазнил юную австрийскую дебютантку Анастасию и научил ее жизни во всей полноте, ее Димитри был убит. Он был слишком молод, чтобы умирать, и Анастасия обратила свое горе в оружие мщения тем, кто отнял жизнь у Димитри.
– Он был вашим другом, – ошарашенно повторила Анастасия. – Когда?
– Давно. Он приезжал в горы охотиться.
Анастасия подумала о своей жизни в Нвенгарии, где она была безумно, но слишком недолго счастлива.
– Да, он любил горы. Но он ничего мне о вас не говорил.
Мужчина промолчал, только вскинул голову.
– Почему он сказал, что я вам помогу?
Он протянул руку и дотронулся до ее лица.
– Он говорил, что вы великая красавица.
У Анастасии задрожали губы. Мужчина провел пальцами по скулам.
– Пожалуйста, не трогайте меня, – быстро сказала она.
– Другим вы разрешаете. Тем, кого ненавидите. Я вижу, что вы истекаете ненавистью, а они не знают.
– Откуда вы это знаете? Откуда вы знаете меня?
– Я следил за вами.
Она отодвинулась.
– Этого не может быть. Я осторожна, и за мной никогда никто не ходил.
У него на губах промелькнула легкая улыбка.
– Я следил за вами. Куда вы ходите, с кем разговариваете. Я следил, как вы спите. Вы меня никогда не видите.
– Неправда, – возразила Анастасия; у нее начиналась паника. – Сегодня я вас почувствовала. Я всегда знаю, когда за мной шпионят.
– Сегодня я хотел вас разбудить. – Он опять притронулся к ее лицу.
– Кто вы? – прошептала она. – Вы из людей Александра?
– Я Мин. – Он отнял свою руку, и Анастасия задрожала. – Я никому не принадлежу, Александру тоже. Я принадлежу Нвенгарии.
Какое странное выражение. Его речь вызывала у Анастасии легкое головокружение.
– Я тоже ей принадлежу.
Мин мотнул головой, длинные волосы качнулись.
– Вы из другой земли.
– Нет, я ивенгарийка. Я родилась в Австрии, но в Нвенгарии мое сердце.
Мин положил руку ей на грудь.
– У вас в сердце ничего нет. Оно пусто.
Большая рука грела грудь сквозь ночную рубашку. Анастасия позволяла мужчинам себя трогать, в этом Мин не ошибся, но при этом ей всегда приходилось бороться с тошнотой. Она делала это по необходимости, для получения нужной информации, с целью удержания Австрии подальше от Нвенгарии, и ненавидела мужчин, которые ее лапали и считали безмозглой куртизанкой.
У Мина было другое касание, не властное, не победное. Мозолистая рука спокойно лежала на груди, и тепло от нее шло к сердцу и дальше по всему телу.
Леди Анастасия откинулась на подушку, давая понять, что больше не требует от него убирать руку.
– Почему вы говорите, что в моем сердце нет Нвенгарии? Я ее люблю. Люблю с того момента, как Димитри меня туда привез.
– Потому что вы там не живете.
У нее на глазах выступили слезы.
– Я ее защищаю.
– Я защищаю Нвенгарию. Я и мои люди. Вы из других краев.
Она выпрямилась.
– Как вы смеете говорить мне, что я люблю, а что нет? Убирайтесь из моей комнаты.
Мин сделал слабый жест рукой, и мгновенно в комнате ожили свечи, колеблющийся свет обрисовал его высокую фигуру и твердые мышцы под полотняной рубашкой. Он сел на кровать, прислонился к столбу и скрестил ноги в потрепанных ботинках.
– Димитри – вот кто любил Нвенгарию. И вас.
Анастасия прижала руки к груди, сотрясаясь от ярости.
– Я больше не хочу с вами разговаривать.
– Мне необходимо, чтобы вы поговорили со мной. Я не понимаю ваш язык, и вы должны мне сказать, что означают некоторые слова.
Неожиданная смена темы ее насторожила. Она поняла, что он не подчинится ее желанию и что он слишком силен, чтобы с ним бороться. Наконец-то ей противостоял человек, которым она не могла управлять.
– Что-то по-немецки? Он кивнул.
– Двое мужчин. Они разговаривали. Я не понял. – Он устремил взгляд вдаль и начал медленно и старательно, с прекрасным произношением повторять разговор на венском диалекте. Анастасия слушала в изумлении.
Глава 9
Глава 10
Анастасии случалось переспать с мужчинами для получения сведений, но что-то в фон Гогенцале ее отталкивало. Обычно Анастасия хорошо разбиралась в мужчинах, и теперь ее беспокоила собственная неуверенность.
Внешне Анастасия была, как обычно, спокойна. Она сохраняла на лице нейтральное выражение, пустую улыбку, и в это время обдумывала несколько тем сразу.
Горничная кончила ее расчесывать и заплела косу, потом профессиональным взмахом встряхнула простыни.
– Спокойной ночи, – сказала Анастасия, расслабившись и дав волю акценту. – Как у вас говорится, желаю самых приятных снов.
Горничная сделала реверанс с лицом еще более непроницаемым, чем у Анастасии.
– Спокойной ночи, миледи.
Анастасия закрыла глаза. Она умела, находясь в безопасности, быстро засыпать, отгородившись от мыслей и даже от снов. Этому она научилась после смерти Димитри у мастера австрийского шпионажа и пользовалась своим умением, чтобы горе не поглотило ее целиком.
Сегодня она немного развлеклась воспоминанием о встрече на Оксфорд-стрит. Миган пытается скрывать, но видно, что она без ума от Александра. У нее также хватает характера сопротивляться ему и всему высшему обществу, Анастасия это чувствовала. Александр не совсем понимает, во что ввязался, думала Анастасия, и это ее веселило.
Она заснула под успокоительную возню горничной в соседней комнате, но через несколько часов вдруг проснулась. В спальне было темно, луна скрылась за тучами, свечи погасли, но она знала, что не одна.
Анастасия тихо сунула руку под подушку и достала кинжал. Не было ни звука, ни дыхания, но она знала, что кто-то крадется за кроватными занавесками. Не горничная – от нее пахнет свежим лимоном, – но кто-то с запахом мускуса и ветра.
Не Александр. Если б он захотел ее убить, он бы вежливо предупредил. Фон Гогенцаль? При мысли, что он ее изнасилует, к горлу подступила тошнота. Но от фон Гогенцаля обычно воняло сигарным дымом, а сейчас этого запаха не было.
Глупо спрашивать «Кто там?», но и кричать не получится. Владельцы отеля не любят, чтобы их постояльцев убивали в постелях, тем более богатых иностранных графинь, чье покровительство накладывает на отель определенную печать.
Она глубоко, коротко вдохнула, но мужчина стремительно кинулся к изголовью и зажал ей рот рукой.
Анастасия замахнулась кинжалом, но он вывернул ей руку, и кинжал выпал из обездвиженных пальцев. Димитри научил ее драться, годы тайной деятельности отточили ее мастерство, но этот человек был сильный и быстрый и знал, как отразить любое ее движение.
Наконец она прекратила борьбу, опустила руки на перину, но его рука продолжала зажимать ей рот. Он придвинул к ней лицо – странное заостренное лицо с большими голубыми глазами, которые, казалось, светились собственным светом. Длинные, почти до пояса, волосы темнели на фоне ночи. Он сказал по-нвенгарийски: – Димитри говорил, что вы поможете.
Анастасия лежала неподвижно.
Он изучал ее странными голубыми глазами с расширенными зрачками. Она вспомнила, что однажды видела этого человека у Александра на Беркли-сквер. Она вышла из гостиной со второго этажа, бросила на него взгляд, но к тому времени, как спустилась, его уже не было видно. Александр никогда о нем не упоминал, а Анастасия давно поняла, что если Александр добровольно не даст информацию, ее из него клещами не вытянешь.
Она медленно кивнула, давая знать, что если он уберет руку, она не будет кричать. Он так и сделал, но оставался настороже.
– Что вы знаете о Димитри? – спросила она.
– Димитри сказан, что вы поможете.
– Да, это мы уже выяснили. – Анастасия села, оперлась на подушки; сердце учащенно билось. – Откуда вы знаете Димитри?
– Когда-то он был моим другом. Я его многому научил.
У нее слезы хлынули из глаз, как всегда, когда она думала о муже, погибшем на поле боя в Испании. Австрийские командиры оставили его на верную гибель, и за это она ненавидела всех, кто был связан с Меттернихом и австрийской армией. Ненавидела и намеревалась заставить их заплатить.
Пылкий красивый нвенгарианец, который соблазнил юную австрийскую дебютантку Анастасию и научил ее жизни во всей полноте, ее Димитри был убит. Он был слишком молод, чтобы умирать, и Анастасия обратила свое горе в оружие мщения тем, кто отнял жизнь у Димитри.
– Он был вашим другом, – ошарашенно повторила Анастасия. – Когда?
– Давно. Он приезжал в горы охотиться.
Анастасия подумала о своей жизни в Нвенгарии, где она была безумно, но слишком недолго счастлива.
– Да, он любил горы. Но он ничего мне о вас не говорил.
Мужчина промолчал, только вскинул голову.
– Почему он сказал, что я вам помогу?
Он протянул руку и дотронулся до ее лица.
– Он говорил, что вы великая красавица.
У Анастасии задрожали губы. Мужчина провел пальцами по скулам.
– Пожалуйста, не трогайте меня, – быстро сказала она.
– Другим вы разрешаете. Тем, кого ненавидите. Я вижу, что вы истекаете ненавистью, а они не знают.
– Откуда вы это знаете? Откуда вы знаете меня?
– Я следил за вами.
Она отодвинулась.
– Этого не может быть. Я осторожна, и за мной никогда никто не ходил.
У него на губах промелькнула легкая улыбка.
– Я следил за вами. Куда вы ходите, с кем разговариваете. Я следил, как вы спите. Вы меня никогда не видите.
– Неправда, – возразила Анастасия; у нее начиналась паника. – Сегодня я вас почувствовала. Я всегда знаю, когда за мной шпионят.
– Сегодня я хотел вас разбудить. – Он опять притронулся к ее лицу.
– Кто вы? – прошептала она. – Вы из людей Александра?
– Я Мин. – Он отнял свою руку, и Анастасия задрожала. – Я никому не принадлежу, Александру тоже. Я принадлежу Нвенгарии.
Какое странное выражение. Его речь вызывала у Анастасии легкое головокружение.
– Я тоже ей принадлежу.
Мин мотнул головой, длинные волосы качнулись.
– Вы из другой земли.
– Нет, я ивенгарийка. Я родилась в Австрии, но в Нвенгарии мое сердце.
Мин положил руку ей на грудь.
– У вас в сердце ничего нет. Оно пусто.
Большая рука грела грудь сквозь ночную рубашку. Анастасия позволяла мужчинам себя трогать, в этом Мин не ошибся, но при этом ей всегда приходилось бороться с тошнотой. Она делала это по необходимости, для получения нужной информации, с целью удержания Австрии подальше от Нвенгарии, и ненавидела мужчин, которые ее лапали и считали безмозглой куртизанкой.
У Мина было другое касание, не властное, не победное. Мозолистая рука спокойно лежала на груди, и тепло от нее шло к сердцу и дальше по всему телу.
Леди Анастасия откинулась на подушку, давая понять, что больше не требует от него убирать руку.
– Почему вы говорите, что в моем сердце нет Нвенгарии? Я ее люблю. Люблю с того момента, как Димитри меня туда привез.
– Потому что вы там не живете.
У нее на глазах выступили слезы.
– Я ее защищаю.
– Я защищаю Нвенгарию. Я и мои люди. Вы из других краев.
Она выпрямилась.
– Как вы смеете говорить мне, что я люблю, а что нет? Убирайтесь из моей комнаты.
Мин сделал слабый жест рукой, и мгновенно в комнате ожили свечи, колеблющийся свет обрисовал его высокую фигуру и твердые мышцы под полотняной рубашкой. Он сел на кровать, прислонился к столбу и скрестил ноги в потрепанных ботинках.
– Димитри – вот кто любил Нвенгарию. И вас.
Анастасия прижала руки к груди, сотрясаясь от ярости.
– Я больше не хочу с вами разговаривать.
– Мне необходимо, чтобы вы поговорили со мной. Я не понимаю ваш язык, и вы должны мне сказать, что означают некоторые слова.
Неожиданная смена темы ее насторожила. Она поняла, что он не подчинится ее желанию и что он слишком силен, чтобы с ним бороться. Наконец-то ей противостоял человек, которым она не могла управлять.
– Что-то по-немецки? Он кивнул.
– Двое мужчин. Они разговаривали. Я не понял. – Он устремил взгляд вдаль и начал медленно и старательно, с прекрасным произношением повторять разговор на венском диалекте. Анастасия слушала в изумлении.
Глава 9
Симона была довольна, что Александр прислал за ними карету для поездки на прием, но разочарована, что сам он не будет их сопровождать.
– Жених должен сопровождать невесту и будущих тещу с тестем в поездках по городу, – говорила Симона, когда они катили по Суррею в просторной карете. – Вот как поступают женихи. Когда мы были помолвлены, сэр Хилтон Траск повсюду брал меня с матерью. Но конечно, после свадьбы я редко видела этого противного человека.
Майкл обнял Симону за плечи. Он всегда утешал жену, когда она вспоминала о неприятностях, доставленных первым мужем.
– Великий герцог занят, дорогая. Он дипломат, ему надо посещать много собраний.
– Да, но я желаю проводить с ним больше времени. Хочу, чтобы герцогиня Гауэр позеленела от злости. У нее испортится цвет лица, разве это не замечательно?
Майкл сдержанно повторил, что у великого герцога мало времени для развлечений, но Миган хорошо знала, почему Александр их избегает. Любовный приворот тянул их в объятия друг друга, где бы они ни находились. Если инцидент в Гайд-парке о чем-то говорит, то любовные чары будут посылать им эротические видения, пока Александр их не осуществит.
Миган мучили сны, она просыпалась с ноющим телом. Она думала, что, наверное, как только священник объявит их мужем и женой, Александр перекинет ее через плечо, побежит к карете и логически завершит брачную церемонию прямо там.
Воображение начинало рисовать ей подробности их интимной встречи, и она щипала себя за ногу. Это был эффективный способ остановить видения. У нее все ноги были в синяках.
Карета остановилась у дома Толботов. Толбот купил у обедневшего лорда развалины дома, при котором были сады, спланированные Брауном. Лорд Толбот потратил огромные деньги на то, чтобы восстановить сады и сделать их лучшими в Англии, превосходящими по роскоши сады Чартсворта и Бленхейма. Каждую весну Толботы устраивали прием, где гостям за непомерную цену разрешалось гулять по саду. Поступления шли на благотворительность, которой активно занималась леди Толбот. Толботы были не только богатыми, но и щедрыми людьми. Казалось, сам Бог благоволит им. Например, Толботам всегда везло с погодой; никогда еще прием в саду не срывался из-за дождя. Вот и сегодня до горизонта простиралась нежная голубизна апрельского неба. Пока карета Миган тянулась в длинной очереди из экипажей, Симона кивала на каждого, кто занимал веское положение в обществе.
– Герцог Йорк! Принцесса Эстергази! Смотрите! – Она кидалась от окна к окну, а Миган сидела неподвижно, желая и боясь увидеть Александра. Она гадала, какие сплетни пойдут после их встречи – или не встречи, если Александр решит спасти свой рассудок и не видеть ее до свадьбы.
Но когда они выходили из кареты, Миган уже сомневалась, что сумеет найти Александра в этой давке.
Доминик и еще один охранник прижались к Миган и грозно смотрели на любого, кто к ней приближался. Лорды и леди обрушились на сад Толботов – то ли хотели отдать должное благотворительности леди Толбот, то ли непременно желали быть свидетелями фейерверка, который должен разгореться в честь свадьбы великого герцога Нвенгарийского и Миган.
Леди Толбот выразила восторг, что видит их, но, справедливости ради надо сказать, она, как самого дорогого гостя, встречала всякого прибывающего. Высокая худая женщина с громоздкой прической радовалась каждому и со всеми хотела поболтать.
– Счастливица мисс Тэвисток, – сказала леди Толбот, пожимая руку Миган. У нее были добрые водянисто-голубые глаза. – Все-таки великий герцог Александр – самый красивый мужчина в Лондоне. Мы все были в шоке, когда он заявил, что женится. Должно быть, он в самом деле безумно влюблен, дорогая, особенно в ваши красивые глаза. Они чудесны.
Миган поблагодарила, присев в реверансе. Леди Толбот обратилась к следующим гостям, искренне воскликнув, что она счастлива их видеть.
– Говорят, у лорда Толбота очаровательные водяные сады, – сказал Майкл, когда они наконец выбрались из толпы. Солнце нещадно било в зонтики Миган и Симоны. – Мы их увидим?
Симона с изумлением посмотрела на мужа – неужели кто-то действительно может интересоваться садом на приеме у Толботов?
– Дорогой, я должна побыть среди людей, поговорить. Меня давно не было видно на светских мероприятиях. Вы с Миган побегайте вокруг, я знаю, вы любите такие вещи.
Майкл не стал рычать, а схватил жену за руку.
– Ты предавайся сердечному влечению, любимая, а мы с Миган осмотрим скучные фонтаны и тисовые бордюры.
Симона улыбнулась, словно в забытьи, потом высвободила руку и устремилась к группе дам, на ходу окликая их.
Миган взяла отца под руку, и они не спеша пошли к центру сада; Доминик шел сзади. Везде толпились люди, но Александра среди них не было. При виде каждого высокого мужчины в синем кителе у Миган сжималось сердце.
Когда они приблизились к фантастическим фонтанам лорда Толбота, толпа заметно поредела. Как и Симона, большинство гостей интересовались не столько садом, сколько вином, чаем и сплетнями.
Миган крепче ухватилась за руку отца. В последнее время у нее редко появлялась возможность остаться с ним наедине, потому что все время отнимали хлопоты Симоны. Отца не обрадовало внезапное предложение Александра, но шли недели, и он стал более спокойно относиться к предстоящей свадьбе.
Александр дал понять, что будет заботиться о Миган и играть по английским правилам. Он выделил Миган ошеломляющие суммы на булавки и на случай вдовства. Майкл не любил бахвальства, и все же щедрость Александра его смягчила.
– Папа, почему ты полюбил Симону? – вдруг спросила Миган.
Многие в свете задавали этот вопрос. Майкл искоса посмотрел на дочь, словно его забавлял ее раздраженный тон.
– Может, твоя мачеха легкомысленна, но у нее доброе сердце. Ее первый муж плохо с ней обращался. Сэр Хилтон не терпел людей, которые думают точно так же, как он сам.
Миган знала, что он прав, она встречала сэра Хилтона.
– Ты женился на ней, потому что считал, что она заслуживает доброты?
Майкл разглядывал фонтан, где вода вытекала из ртов трех мраморных китов.
– Отчасти. А еще она заставляла меня смеяться, мне было легко с ней…
Секунду он разглядывал фонтан, потом засмеялся и тряхнул головой.
– Нет, такое объяснение слишком просто. Любовь возникает, когда ее меньше всего ждешь, и это трудно объяснить, почему ты любишь ту, а не другую. Я люблю Симону, она любит меня, мы принимаем друг друга такими, какие мы есть, со всеми достоинствами и недостатками. Такое редко случается. Многие хотят переделать другого и надеются, что им это удастся. Но глупо верить, что человек может измениться…
Миган кивнула и подумала, не хотел ли он ее предостеречь.
– Маму ты тоже любил, – сказала она. – Почему ты полюбил ее?
Майкл посмотрел куда-то вдаль.
– Мы оба были очень молоды, а она была самым красивым созданием, которое мне приходилось видеть. Ты на нее похожа.
Комплимент согрел Миган. У нее был рисунок, сделанный незадолго до смерти матери – молодая женщина с добрыми глазами и милой улыбкой. Портрет стоял в рамке на столе в спальне, чтобы она могла часто на него смотреть.
– Но почему ты обратил внимание именно на нее? Ведь наверняка перед тобой прошли десятки поклонниц.
– Не так много, как ты думаешь, дорогая. Я имел скромный доход, в будущем мне ничего не светило.
Миган оглядела его с головы до ног и нахмурилась.
– Глупости. Красивый мужчина со скромным доходом интересует молодую леди гораздо больше, чем урод с будущим. Скорее всего у тебя отбоя не было от женщин, но ты выбрал мою мать…
Майкл засмеялся:
– Тебя еще не было, дочка, так что ты не можешь знать. Я не встречал твою мать на бесчисленных светских раутах, лишь однажды увидел ее. Я осматривал художественную коллекцию герцога Девонширского, а она разглядывала греческую скульптуру. Мы встретились взглядами, и я понял, что это судьба. Старый школьный товарищ нас познакомил, и через неделю мы были помолвлены.
Миган слышала эту историю много раз и находила ее очень романтичной, но после заявления Черной Анны иначе на нее смотрела. Неужели улыбчивая молодая женщина, которую он встретил в галерее герцога Девонширского, просила Черную Анну помочь обратить на себя взгляд красавчика мистера Тэвистока?
Этот вопрос беспокоил Миган особенно после высказанного Александром предположения, что Черная Анна специально направила приворот на Миган. Девушка очень хотела сходить к Черной Анне и вытрясти из нее правду, но Симона постоянно находилась при ней, а на письмо, которое Миган послала Черной Анне, та не ответила.
Полагая, что разговор закончен, отец пошел дальше; его интересовали фонтаны. Миган подумала: «Как прекрасно быть сорокашестилетним и не интересоваться ничем, кроме гидравлики».
Доминик, который обычно держался на пристойном расстоянии, подошел к Миган и заговорил:
– Вы ищете его светлость? Вон он.
Толстым пальцем он показал на аллею, перпендикулярную той, по которой они шли, и Миган увидела Александра.
Первые мгновения она видела только его и не сразу поняла, что Александр окружен толпой, преимущественно женщинами, включая леди Анастасию. Миган увидела, как герцогиня Тауэр бочком прижимается к нему, и у нее упало сердце.
– О Господи, – пробормотала она.
– Там есть такие, кто вам не нравится? – Доминик грозно сдвинул брови. – Отослать их или запугать, чтобы не сказали вам чего-то плохого?
– Нет, – испугалась Миган. Последнего несговорчивого журналиста, который посмел докучать Миган, охранник просто поднял на руки и, улыбаясь, спросил у Миган, как далеко его закинуть. Вряд ли Доминик мог причинить вред женщине, но полной уверенности у Миган не было. – Все в порядке, Доминик, я потерплю.
– Их надо учить, – сказал Доминик. – Вы будете важной дамой. Вам будут поклоняться.
– Поклоняться?.. Как интересно.
– Первая жена герцога – ее любили. По всему королевству в ее честь слагали стихи и баллады. То же будет и с вами.
– Хватит меня успокаивать, Доминик.
Доминик поклонился.
– Я буду на шаг позади вас, миледи.
Миган поправила парасоль и стала любоваться ближайшим фонтаном, пока не увидела, что он изображает богиню, у которой струи бьют из сосков. Она покраснела и отвернулась как раз в тот момент, когда герцогиня Гауэр брала Александра под руку. Леди Анастасия изящным движением взяла его под другую руку и бросила на Миган понимающий взгляд.
В компании было несколько джентльменов; одни разглядывали в лорнеты Миган и Майкла, другие громко выражали свою радость в связи с тем, что появился еще один мужчина, который уравняет их баланс с проклятыми бабами.
Майкл кивнул Александру и протянул руку. Миган сделала реверанс, мечтая о том, чтобы волшебным образом испариться. В последнее время ее представляли этим людям, так что у нее не было оправданий тому, чтобы не разговаривать с ними.
На Александре был его обычный синий китель, атлетическую фигуру пересекала служебная перевязь, проходившая там, куда леди желали бы положить руку…
Миган невольно перевела взгляд на медали, которые звякнули, когда Александр пожал руку отцу и повернулся к ней. При виде его лица она растаяла: сильное, чистое, с квадратной челюстью и темной щетиной на щеках и подбородке. Ветер развевал длинные волосы, открывая серьгу со сверкающим рубином.
Она сдержала дыхание, предвидя эротические видения; когда они не появились, медленно выдохнула. Возможно, любовный приворот сжалился над ними, дал передышку на время, пока они стоят в окружении людей.
Александр взглядом обласкал ее лицо, шею, тронул бедра. Он потянул было к ней руку в перчатке, но вдруг отдернул ее, словно кто-то ударил его по пальцам.
– Миган.
Как мудро он поступил, что не дотронулся до нее! Миган сделала реверанс и пробормотала:
– Александр.
На лицах нескольких дам она увидела шок и неодобрение. Большинство из них на людях обращались к мужу «мистер» или «милорд», имена оставались для интимной ситуации, для братьев и сестер, для старых друзей или любовников. Миган слегка улыбнулась Александру в знак одобрения, что он позволяет ей шокировать своих врагов.
Герцогиня Гауэр, ухватившись за сгиб руки Александра, оскалила зубы.
– Его светлость рассказал нам о необычных садах Нвенгарии. Что у них сады растут почти дикими, и что хорошие садовники ценятся как князья.
Александр обращал на нее не больше внимания, чем на букашку на рукаве – в любой момент может смахнуть. Леди Анастасия ответила:
– Да, дворцовые сады в Нвенгарии просто несравненны. Вам повезло, что вы сможете их увидеть, мисс Тэвисток. Вы непременно их полюбите, как полюбила принцесса Пенелопа.
«Леди Анастасия знает, как отражать удары, – подумала Миган. – Надо и мне научиться такому искусству». Жаль, нельзя было засмеяться, глядя на герцогиню Гауэр. Как изменилось ее лицо, куда только подевалось высокомерное выражение, когда леди Анастасия всем напомнила, что у Миган будут такие привилегии, каких эта герцогиня никогда не получит, и что лучшая подруга Миган замужем за знаменитым принцем Деймиеном.
Герцогиня Гауэр подняла уроненную перчатку.
– Но конечно, заграничные сады – ничто по сравнению с нашими, английскими. Например, Чартсворт, сейчас он герцог Девонширский, имеет самые великолепные сады в мире.
Леди Анастасия мило улыбнулась:
– Да, мисс Тэвисток, они скопированы с садов Версаля. Когда увидите то и другое, сможете сравнить и решить, что вам больше нравится.
Крайне заинтригованные гости, как и Миган, повернули головы к герцогине, чтобы услышать, как она ответит.
Все, кроме Александра. Он смотрел на Миган и даже не делал вид, что интересуется дамской болтовней.
Прежде чем Гауэр придумала следующую реплику, он снял ее руку со своей и шагнул к Миган.
– Я забираю свою невесту посмотреть на остальную часть сада, – отрывисто сказал он.
Герцогиня мучительно покраснела. Леди Анастасия улыбнулась:
– Отличная мысль, ваша светлость. Некоторые фонтаны очень искусные.
– Слишком искусные. – Герцогиня попыталась взять реванш. – Не предназначенные для глаз молодой девушки.
Александр одарил ее долгим холодным взглядом, более действенным, чем отповедь. Александру достаточно было посмотреть на человека неподвижными проницательными голубыми глазами, и бедняга вздрагивал и суетился. Герцогиня Гауэр глотнула воздуха и закрыла рот.
«Победа в схватке за леди Анастасией, – подумала Миган. – Герцогиня сама себя пронзила».
– Доминик, – позвал Александр. Настороженный Доминик вырос перед ним. Александр сделал жест, Доминик понял и встал за их спинами, готовый отогнать любого, кто за ними последует. Леди Анастасия взяла Майкла под руку и ласковым голосом попросила проводить ее обратно к главным садам.
Александр не подставил Миган локоть, не взял ее за руку. Они оба понимали, что так будет лучше и безопасней. Миган положила на плечо парасольку, повернулась и пошла рядом с женихом.
– Жених должен сопровождать невесту и будущих тещу с тестем в поездках по городу, – говорила Симона, когда они катили по Суррею в просторной карете. – Вот как поступают женихи. Когда мы были помолвлены, сэр Хилтон Траск повсюду брал меня с матерью. Но конечно, после свадьбы я редко видела этого противного человека.
Майкл обнял Симону за плечи. Он всегда утешал жену, когда она вспоминала о неприятностях, доставленных первым мужем.
– Великий герцог занят, дорогая. Он дипломат, ему надо посещать много собраний.
– Да, но я желаю проводить с ним больше времени. Хочу, чтобы герцогиня Гауэр позеленела от злости. У нее испортится цвет лица, разве это не замечательно?
Майкл сдержанно повторил, что у великого герцога мало времени для развлечений, но Миган хорошо знала, почему Александр их избегает. Любовный приворот тянул их в объятия друг друга, где бы они ни находились. Если инцидент в Гайд-парке о чем-то говорит, то любовные чары будут посылать им эротические видения, пока Александр их не осуществит.
Миган мучили сны, она просыпалась с ноющим телом. Она думала, что, наверное, как только священник объявит их мужем и женой, Александр перекинет ее через плечо, побежит к карете и логически завершит брачную церемонию прямо там.
Воображение начинало рисовать ей подробности их интимной встречи, и она щипала себя за ногу. Это был эффективный способ остановить видения. У нее все ноги были в синяках.
Карета остановилась у дома Толботов. Толбот купил у обедневшего лорда развалины дома, при котором были сады, спланированные Брауном. Лорд Толбот потратил огромные деньги на то, чтобы восстановить сады и сделать их лучшими в Англии, превосходящими по роскоши сады Чартсворта и Бленхейма. Каждую весну Толботы устраивали прием, где гостям за непомерную цену разрешалось гулять по саду. Поступления шли на благотворительность, которой активно занималась леди Толбот. Толботы были не только богатыми, но и щедрыми людьми. Казалось, сам Бог благоволит им. Например, Толботам всегда везло с погодой; никогда еще прием в саду не срывался из-за дождя. Вот и сегодня до горизонта простиралась нежная голубизна апрельского неба. Пока карета Миган тянулась в длинной очереди из экипажей, Симона кивала на каждого, кто занимал веское положение в обществе.
– Герцог Йорк! Принцесса Эстергази! Смотрите! – Она кидалась от окна к окну, а Миган сидела неподвижно, желая и боясь увидеть Александра. Она гадала, какие сплетни пойдут после их встречи – или не встречи, если Александр решит спасти свой рассудок и не видеть ее до свадьбы.
Но когда они выходили из кареты, Миган уже сомневалась, что сумеет найти Александра в этой давке.
Доминик и еще один охранник прижались к Миган и грозно смотрели на любого, кто к ней приближался. Лорды и леди обрушились на сад Толботов – то ли хотели отдать должное благотворительности леди Толбот, то ли непременно желали быть свидетелями фейерверка, который должен разгореться в честь свадьбы великого герцога Нвенгарийского и Миган.
Леди Толбот выразила восторг, что видит их, но, справедливости ради надо сказать, она, как самого дорогого гостя, встречала всякого прибывающего. Высокая худая женщина с громоздкой прической радовалась каждому и со всеми хотела поболтать.
– Счастливица мисс Тэвисток, – сказала леди Толбот, пожимая руку Миган. У нее были добрые водянисто-голубые глаза. – Все-таки великий герцог Александр – самый красивый мужчина в Лондоне. Мы все были в шоке, когда он заявил, что женится. Должно быть, он в самом деле безумно влюблен, дорогая, особенно в ваши красивые глаза. Они чудесны.
Миган поблагодарила, присев в реверансе. Леди Толбот обратилась к следующим гостям, искренне воскликнув, что она счастлива их видеть.
– Говорят, у лорда Толбота очаровательные водяные сады, – сказал Майкл, когда они наконец выбрались из толпы. Солнце нещадно било в зонтики Миган и Симоны. – Мы их увидим?
Симона с изумлением посмотрела на мужа – неужели кто-то действительно может интересоваться садом на приеме у Толботов?
– Дорогой, я должна побыть среди людей, поговорить. Меня давно не было видно на светских мероприятиях. Вы с Миган побегайте вокруг, я знаю, вы любите такие вещи.
Майкл не стал рычать, а схватил жену за руку.
– Ты предавайся сердечному влечению, любимая, а мы с Миган осмотрим скучные фонтаны и тисовые бордюры.
Симона улыбнулась, словно в забытьи, потом высвободила руку и устремилась к группе дам, на ходу окликая их.
Миган взяла отца под руку, и они не спеша пошли к центру сада; Доминик шел сзади. Везде толпились люди, но Александра среди них не было. При виде каждого высокого мужчины в синем кителе у Миган сжималось сердце.
Когда они приблизились к фантастическим фонтанам лорда Толбота, толпа заметно поредела. Как и Симона, большинство гостей интересовались не столько садом, сколько вином, чаем и сплетнями.
Миган крепче ухватилась за руку отца. В последнее время у нее редко появлялась возможность остаться с ним наедине, потому что все время отнимали хлопоты Симоны. Отца не обрадовало внезапное предложение Александра, но шли недели, и он стал более спокойно относиться к предстоящей свадьбе.
Александр дал понять, что будет заботиться о Миган и играть по английским правилам. Он выделил Миган ошеломляющие суммы на булавки и на случай вдовства. Майкл не любил бахвальства, и все же щедрость Александра его смягчила.
– Папа, почему ты полюбил Симону? – вдруг спросила Миган.
Многие в свете задавали этот вопрос. Майкл искоса посмотрел на дочь, словно его забавлял ее раздраженный тон.
– Может, твоя мачеха легкомысленна, но у нее доброе сердце. Ее первый муж плохо с ней обращался. Сэр Хилтон не терпел людей, которые думают точно так же, как он сам.
Миган знала, что он прав, она встречала сэра Хилтона.
– Ты женился на ней, потому что считал, что она заслуживает доброты?
Майкл разглядывал фонтан, где вода вытекала из ртов трех мраморных китов.
– Отчасти. А еще она заставляла меня смеяться, мне было легко с ней…
Секунду он разглядывал фонтан, потом засмеялся и тряхнул головой.
– Нет, такое объяснение слишком просто. Любовь возникает, когда ее меньше всего ждешь, и это трудно объяснить, почему ты любишь ту, а не другую. Я люблю Симону, она любит меня, мы принимаем друг друга такими, какие мы есть, со всеми достоинствами и недостатками. Такое редко случается. Многие хотят переделать другого и надеются, что им это удастся. Но глупо верить, что человек может измениться…
Миган кивнула и подумала, не хотел ли он ее предостеречь.
– Маму ты тоже любил, – сказала она. – Почему ты полюбил ее?
Майкл посмотрел куда-то вдаль.
– Мы оба были очень молоды, а она была самым красивым созданием, которое мне приходилось видеть. Ты на нее похожа.
Комплимент согрел Миган. У нее был рисунок, сделанный незадолго до смерти матери – молодая женщина с добрыми глазами и милой улыбкой. Портрет стоял в рамке на столе в спальне, чтобы она могла часто на него смотреть.
– Но почему ты обратил внимание именно на нее? Ведь наверняка перед тобой прошли десятки поклонниц.
– Не так много, как ты думаешь, дорогая. Я имел скромный доход, в будущем мне ничего не светило.
Миган оглядела его с головы до ног и нахмурилась.
– Глупости. Красивый мужчина со скромным доходом интересует молодую леди гораздо больше, чем урод с будущим. Скорее всего у тебя отбоя не было от женщин, но ты выбрал мою мать…
Майкл засмеялся:
– Тебя еще не было, дочка, так что ты не можешь знать. Я не встречал твою мать на бесчисленных светских раутах, лишь однажды увидел ее. Я осматривал художественную коллекцию герцога Девонширского, а она разглядывала греческую скульптуру. Мы встретились взглядами, и я понял, что это судьба. Старый школьный товарищ нас познакомил, и через неделю мы были помолвлены.
Миган слышала эту историю много раз и находила ее очень романтичной, но после заявления Черной Анны иначе на нее смотрела. Неужели улыбчивая молодая женщина, которую он встретил в галерее герцога Девонширского, просила Черную Анну помочь обратить на себя взгляд красавчика мистера Тэвистока?
Этот вопрос беспокоил Миган особенно после высказанного Александром предположения, что Черная Анна специально направила приворот на Миган. Девушка очень хотела сходить к Черной Анне и вытрясти из нее правду, но Симона постоянно находилась при ней, а на письмо, которое Миган послала Черной Анне, та не ответила.
Полагая, что разговор закончен, отец пошел дальше; его интересовали фонтаны. Миган подумала: «Как прекрасно быть сорокашестилетним и не интересоваться ничем, кроме гидравлики».
Доминик, который обычно держался на пристойном расстоянии, подошел к Миган и заговорил:
– Вы ищете его светлость? Вон он.
Толстым пальцем он показал на аллею, перпендикулярную той, по которой они шли, и Миган увидела Александра.
Первые мгновения она видела только его и не сразу поняла, что Александр окружен толпой, преимущественно женщинами, включая леди Анастасию. Миган увидела, как герцогиня Тауэр бочком прижимается к нему, и у нее упало сердце.
– О Господи, – пробормотала она.
– Там есть такие, кто вам не нравится? – Доминик грозно сдвинул брови. – Отослать их или запугать, чтобы не сказали вам чего-то плохого?
– Нет, – испугалась Миган. Последнего несговорчивого журналиста, который посмел докучать Миган, охранник просто поднял на руки и, улыбаясь, спросил у Миган, как далеко его закинуть. Вряд ли Доминик мог причинить вред женщине, но полной уверенности у Миган не было. – Все в порядке, Доминик, я потерплю.
– Их надо учить, – сказал Доминик. – Вы будете важной дамой. Вам будут поклоняться.
– Поклоняться?.. Как интересно.
– Первая жена герцога – ее любили. По всему королевству в ее честь слагали стихи и баллады. То же будет и с вами.
– Хватит меня успокаивать, Доминик.
Доминик поклонился.
– Я буду на шаг позади вас, миледи.
Миган поправила парасоль и стала любоваться ближайшим фонтаном, пока не увидела, что он изображает богиню, у которой струи бьют из сосков. Она покраснела и отвернулась как раз в тот момент, когда герцогиня Гауэр брала Александра под руку. Леди Анастасия изящным движением взяла его под другую руку и бросила на Миган понимающий взгляд.
В компании было несколько джентльменов; одни разглядывали в лорнеты Миган и Майкла, другие громко выражали свою радость в связи с тем, что появился еще один мужчина, который уравняет их баланс с проклятыми бабами.
Майкл кивнул Александру и протянул руку. Миган сделала реверанс, мечтая о том, чтобы волшебным образом испариться. В последнее время ее представляли этим людям, так что у нее не было оправданий тому, чтобы не разговаривать с ними.
На Александре был его обычный синий китель, атлетическую фигуру пересекала служебная перевязь, проходившая там, куда леди желали бы положить руку…
Миган невольно перевела взгляд на медали, которые звякнули, когда Александр пожал руку отцу и повернулся к ней. При виде его лица она растаяла: сильное, чистое, с квадратной челюстью и темной щетиной на щеках и подбородке. Ветер развевал длинные волосы, открывая серьгу со сверкающим рубином.
Она сдержала дыхание, предвидя эротические видения; когда они не появились, медленно выдохнула. Возможно, любовный приворот сжалился над ними, дал передышку на время, пока они стоят в окружении людей.
Александр взглядом обласкал ее лицо, шею, тронул бедра. Он потянул было к ней руку в перчатке, но вдруг отдернул ее, словно кто-то ударил его по пальцам.
– Миган.
Как мудро он поступил, что не дотронулся до нее! Миган сделала реверанс и пробормотала:
– Александр.
На лицах нескольких дам она увидела шок и неодобрение. Большинство из них на людях обращались к мужу «мистер» или «милорд», имена оставались для интимной ситуации, для братьев и сестер, для старых друзей или любовников. Миган слегка улыбнулась Александру в знак одобрения, что он позволяет ей шокировать своих врагов.
Герцогиня Гауэр, ухватившись за сгиб руки Александра, оскалила зубы.
– Его светлость рассказал нам о необычных садах Нвенгарии. Что у них сады растут почти дикими, и что хорошие садовники ценятся как князья.
Александр обращал на нее не больше внимания, чем на букашку на рукаве – в любой момент может смахнуть. Леди Анастасия ответила:
– Да, дворцовые сады в Нвенгарии просто несравненны. Вам повезло, что вы сможете их увидеть, мисс Тэвисток. Вы непременно их полюбите, как полюбила принцесса Пенелопа.
«Леди Анастасия знает, как отражать удары, – подумала Миган. – Надо и мне научиться такому искусству». Жаль, нельзя было засмеяться, глядя на герцогиню Гауэр. Как изменилось ее лицо, куда только подевалось высокомерное выражение, когда леди Анастасия всем напомнила, что у Миган будут такие привилегии, каких эта герцогиня никогда не получит, и что лучшая подруга Миган замужем за знаменитым принцем Деймиеном.
Герцогиня Гауэр подняла уроненную перчатку.
– Но конечно, заграничные сады – ничто по сравнению с нашими, английскими. Например, Чартсворт, сейчас он герцог Девонширский, имеет самые великолепные сады в мире.
Леди Анастасия мило улыбнулась:
– Да, мисс Тэвисток, они скопированы с садов Версаля. Когда увидите то и другое, сможете сравнить и решить, что вам больше нравится.
Крайне заинтригованные гости, как и Миган, повернули головы к герцогине, чтобы услышать, как она ответит.
Все, кроме Александра. Он смотрел на Миган и даже не делал вид, что интересуется дамской болтовней.
Прежде чем Гауэр придумала следующую реплику, он снял ее руку со своей и шагнул к Миган.
– Я забираю свою невесту посмотреть на остальную часть сада, – отрывисто сказал он.
Герцогиня мучительно покраснела. Леди Анастасия улыбнулась:
– Отличная мысль, ваша светлость. Некоторые фонтаны очень искусные.
– Слишком искусные. – Герцогиня попыталась взять реванш. – Не предназначенные для глаз молодой девушки.
Александр одарил ее долгим холодным взглядом, более действенным, чем отповедь. Александру достаточно было посмотреть на человека неподвижными проницательными голубыми глазами, и бедняга вздрагивал и суетился. Герцогиня Гауэр глотнула воздуха и закрыла рот.
«Победа в схватке за леди Анастасией, – подумала Миган. – Герцогиня сама себя пронзила».
– Доминик, – позвал Александр. Настороженный Доминик вырос перед ним. Александр сделал жест, Доминик понял и встал за их спинами, готовый отогнать любого, кто за ними последует. Леди Анастасия взяла Майкла под руку и ласковым голосом попросила проводить ее обратно к главным садам.
Александр не подставил Миган локоть, не взял ее за руку. Они оба понимали, что так будет лучше и безопасней. Миган положила на плечо парасольку, повернулась и пошла рядом с женихом.
Глава 10
Александр и Миган обошли вокруг фонтана с женщиной, у которой из сосков бесконечно лилась вода. Они поднырнули под низкие ветки дерева и зашагали по пустому парку прочь от главной части сада.
– Это Гера, – сказал Александр, прервав длительное молчание.
– Кто? – моргнула Миган.
– Женщина в фонтане. Гера, богиня-мать, символ плодовитости.
Герцогиня Гауэр в ответ бы захихикала, решив, что Александр намекает на сексуальную связь, но Миган просто задумалась.
– Действительно, она выглядит плодовитой. Это правда, что в глубине сада есть скабрезные фонтаны, как полагает герцогиня Гауэр?
Она была такой искренней, естественной и юной. Желтый зонтик придавал коже солнечный оттенок, соломенная шляпка не скрывала лица, а скорее служила ему изящной рамой. Дополнительной защитой от солнца служила кружевная косынка, обвивающая плечи и заткнутая за пояс. Александр с одобрением подумал о таланте своего портного: бело-голубое прогулочное платье искусно облегало фигуру Миган.
Вид юной английской мисс, задающей вопросы про гадкие фонтаны, вызвал напряжение в некоторых частях тела.
– Да, лорд Толбот мне их показывал.
– Еще откровеннее, чем Гера?
Александр кивнул:
– Безусловно. Скульптуры, изображающие половой акт в разных позициях. Вода там кажется лишней.
Миган прижала пальцы к губам.
– Мне бы следовало ужаснуться, но хочется смеяться.
Ему нравилось, как у нее в глазах сверкнула искра, как губы изогнулись в виноватой веселой улыбке. Он отвел взгляд и взял ее под руку.
Он знал, что, хотя эротических видений и не возникало, любовный приворот не прекратил свое действие, просто на время затаился.
– Мне нравится, что ты смеешься, когда смешно, и не унижаешься до обмена оскорблениями с этими стервами.
– Ну, леди Анастасия делала это очень мило, я бы так не сумела.
– Это Гера, – сказал Александр, прервав длительное молчание.
– Кто? – моргнула Миган.
– Женщина в фонтане. Гера, богиня-мать, символ плодовитости.
Герцогиня Гауэр в ответ бы захихикала, решив, что Александр намекает на сексуальную связь, но Миган просто задумалась.
– Действительно, она выглядит плодовитой. Это правда, что в глубине сада есть скабрезные фонтаны, как полагает герцогиня Гауэр?
Она была такой искренней, естественной и юной. Желтый зонтик придавал коже солнечный оттенок, соломенная шляпка не скрывала лица, а скорее служила ему изящной рамой. Дополнительной защитой от солнца служила кружевная косынка, обвивающая плечи и заткнутая за пояс. Александр с одобрением подумал о таланте своего портного: бело-голубое прогулочное платье искусно облегало фигуру Миган.
Вид юной английской мисс, задающей вопросы про гадкие фонтаны, вызвал напряжение в некоторых частях тела.
– Да, лорд Толбот мне их показывал.
– Еще откровеннее, чем Гера?
Александр кивнул:
– Безусловно. Скульптуры, изображающие половой акт в разных позициях. Вода там кажется лишней.
Миган прижала пальцы к губам.
– Мне бы следовало ужаснуться, но хочется смеяться.
Ему нравилось, как у нее в глазах сверкнула искра, как губы изогнулись в виноватой веселой улыбке. Он отвел взгляд и взял ее под руку.
Он знал, что, хотя эротических видений и не возникало, любовный приворот не прекратил свое действие, просто на время затаился.
– Мне нравится, что ты смеешься, когда смешно, и не унижаешься до обмена оскорблениями с этими стервами.
– Ну, леди Анастасия делала это очень мило, я бы так не сумела.