Эшуорт Адель. Герцог и актриса

   – Да, я фальсификатор, причем очень высокого класса.
   – И для кого вы изготавливаете ваши отвратительные подделки, позвольте узнать? – с ударением на каждом слове спросила Шарлотта. – Представляю себе, сколько бесчестных людей обращается к вам за помощью.
   Ее слова заставили Колина задуматься. Он пришел сюда для того, чтобы рассказать обо всем, что составляло смысл его жизни. Он намеревался завоевать ее доверие, получить признание и даже вызвать расположение, но что-то в ее поведении насторожило его. Шарлотта, несомненно, умела хранить собственные секреты и неохотно делилась ими даже после того, как он уже сам догадался обо всем. Но это касалось только самой Шарлотты и ее личной жизни; он не представлял себе, как она поведет себя, став обладательницей чужих тайн. Колин действительно занимался изготовлением подделок, но он вовсе не хотел оставлять Шарлотту с мыслью, что она вышла замуж за преступника и бесчестного лжеца. Больше всего Колину хотелось, чтобы Шарлотта поняла и приняла его таким, какой он есть, чтобы его темное прошлое не испугало ее. Первый раз в жизни ему хотелось, чтобы женщина полюбила его не за благородное происхождение, богатство, знатность и положение в свете, а просто потому, что он – это он.
   – Шарлотта, – доверительным шепотом начал говорить Колин, – помните, вы спрашивали меня, чем я занимаюсь в свободное время. Дело в том, что я волен располагать собой, и для меня нет разницы между личным временем и временем для работы. Так сложилось после того, как я окончил университет.
   Шарлотта слушала его с напряженным вниманием. Она приподнялась на подушках и, не скрывая нетерпения, старалась угадать, к чему ведет Колин.
   – Я с отличием окончил университет и получил диплом химика, – продолжал Колин.
   – Вы окончили университет? Вы химик?! – Шарлотта не могла поверить своим ушам.
   – Да, я химик, – повторил Колин. – Еще ребенком я начал очень интересоваться взрывчатыми и горючими веществами.
   Шарлотта была удивлена. Она не предполагав, что пресловутый лондонский повеса может иметь профессию.
   – Но взрывы… это ведь очень опасно, – сказала она.
   – В умелых руках взрывчатые вещества не более опасны, чем детские хлопушки. Мне очень нравилось изготавливать дома порох, – возразил Колин.
   – Вам нравилось делать порох… – растерянно повторила потрясенная Шарлотта, чувствуя, что мысли ее в полном беспорядке.
   – Мне очень нравилось изобретать новые составы, которые дают при взрыве сильный грохот, – говорил между тем Колин.
   – Верю вам, но не могу понять, какая связь между порохом, взрывами и вашей деятельностью… фальсификатора.
   – Ах да, фальсификации, подделки… – Колин разогнул затекшую руку и теперь прижимался грудью к бедру Шарлотты. – Разумеется, я не сразу стал изготовителем поддельных документов. Повторяю, что еще в детские годы я познакомился с основами химии. Поступив в Кембридж, я увлекся исследованием самых разных субстанций, в том числе чернил, природных красок я бумаги. Мой интерес в этой области подогревался Рольфом Нейренбергом, моим приятелем по Кембриджу, который потом занялся копированием древних персидских документов.
   С этими словами Колин положил ладонь на бедро Шарлотты. Она вроде бы не придала этому никакого значения.
   – Прошу прощения, я даже не предполагала, что вы, Колин, такой интересный и одаренный человек, – с некоторой долей легкой иронии сказала Шарлотта.
   – И такой сообразительный, Шарлотта! – тоже не без иронии подхватил Колин.
   Шарлотта вздохнула и откинулась на подушках.
   – Я имела удовольствие заметить это ваше качество уже во время нашей первой встречи.
   Колин удивленно поднял брови и бросил:
   – Неужели?
   – У вас, я вижу, короткая память, сэр. Вы быстро забываете, как ведете себя при встрече с женщиной, – уже с издевкой произнесла она.
   Колин мягко накрыл ладонью руку Шарлотты и слегка пожал ее.
   – Когда я окончил университет и вернулся домой, мир показался мне ужасно скучным, – сказал Колин, понизив голос. – Родители ожидали, что как представитель старинного рода я займу подобающее место при дворе и женюсь на девушке из благородной семьи. Иными словами, никаких взрывов, занятий химией, никакой работы над старинными документами. Для меня это прозвучало как приговор.
   Шарлотта сочувственно вздохнула, она могла понять Колина, как никто другой. Чем дольше она его слушала, тем больше удивлялась тому, сколько общего было в их судьбах: ненавистный долг на первом месте, а настоящая жизнь только в мечтах.
   Колин размял затекшие пальцы и продолжил:
   – Мне было двадцать пять, когда меня арестовали как фальшивомонетчика.
   Шарлотта ожидала услышать что угодно, только не это. Съежившись под одеялом, она в ужасе спрятала лицо в ладонях.
   – Я прекрасно знал, что подделывать государственные купюры преступление, к тому же я не нуждался в деньгах. Поверьте, я занялся этим исключительно из любопытства, пытаясь доказать себе, что смогу это сделать. Мои фальшивые купюры никто не мог отличить от настоящих.
   – В это невозможно поверить, – прошептала пораженная Шарлотта.
   – Совершенно с вами согласен, но это правда.
   – Я вышла замуж за преступника…
   – Меня никогда не обвиняли в преступлении, Шарлотта, – самым серьезным тоном возразил Колин.
   – Но тем не менее вы стали уголовником, – окончательно расстроилась Шарлотта.
   – Все было не так, – стоял на своем Колин. – Я не обманул ни одного человека и тем более не продал ни одной поддельной купюры. Когда меня поймали, я уже полностью воссоздал процесс печатания денег, значительно усовершенствовав и упростив его. Это все, что меня интересовало. – Колин немного помолчал, чтобы дать Шарлотте возможность толком понять сказанное. – От тюрьмы меня спасли три обстоятельства. Во-первых, как это ни смешно, мой титул. Моего слова джентльмена оказалось для судьи достаточно, чтобы он поверил в отсутствие корыстных мотивов. Во-вторых, судья согласился считать это научным экспериментом, а в-третьих, мне было заявлено, что если я добровольно соглашусь служить в качестве эксперта при рассмотрении вопросов, связанных с подделкой документов и валюты, то меня освободят из-под стражи. В конечном итоге судебное разбирательство было замято, и я остался на свободе. Я искренне считал себя ни в чем не виноватым. Единственное, в чем можно было меня упрекнуть, это в несусветной глупости и самонадеянности.
   Несколько минут Шарлотта сидела неподвижно, стараясь в полумраке разглядеть выражение лица Колина и не замечая, что он ласково гладит ее руку.
   – Значит, вы умеете подделывать деньги, документы, партитуры… что еще? – холодно спросила Шарлотта.
   – Сказать по правде, соната Генделя будет моим первым опытом работы над музыкальным произведением.
   – Разве в этом дело, Колин? – со страхом спросила Шарлотта.
   Ее тон несколько отрезвил Колина.
   – Я понимаю. Боюсь показаться нескромным, но по сравнению со многими другими фальсификаторами у меня есть дар замечать и воспроизводить мельчайшие детали того, с чем я работаю. Я могу быстро освоить любой почерк и подделать практически любой документ. Со временем простое развлечение превратилось в ремесло, и я стал профессионалом. Порой мне достаточно одного взгляда, чтобы убедиться в том, что передо мной подделка.
   Шарлотта по-прежнему молчала, пытаясь побороть страх, любопытство и неприязнь.
   – Похоже, теперь у вас не остается времени на посторонние увлечения? – наконец спросила она.
   Колин не понял, говорит Шарлотта серьезно или старается разрядить атмосферу. Теперь он решился сказать самое главное:
   – Все, что мне нужно, это ваше доверие, Шарлотта. Мне нужна ваша поддержка во всем, что я говорю и что делаю.
   У Шарлотты перехватило дыхание.
   – А что, если я не поддержу вас? – с вызовом спросила она.
   Колин не ожидал такого поворота. Но ответил не задумываясь:
   – Если случится так, то наш брак навсегда останется чисто формальным договором.
   Шарлотта инстинктивно сжала руку Колина, когда он попробовал убрать ее.
   Колин вплотную приблизил свое лицо к ее лицу и прошептал:
   – Поверьте мне, Шарлотта, я не мыслю себя без вас…
   Шарлотта не успела опомниться, как он властно обнял ее и поцеловал в губы страстным и долгим поцелуем.
   Никогда в жизни ее не обуревали настолько противоречивые чувства. Шарлотта была не в силах противиться объятиям и поцелуям Колина, все трезвые мысли куда-то улетучились, и она полностью растворилась в чудесной неге.
   Она больше не думала о том, что он отпетый негодяй и что ей грозит разоблачение как жене преступника. Колин одурманил ее нежностью легких поцелуев, которыми покрывал ее лицо, шею и грудь. Его поцелуи в губы становились все требовательнее, пробуждая в ней ответное желание не только получать, но и дарить наслаждение, Порывистым движением она обняла его за шею.
   – Шарлотта, – прошептал Колин, прервав на мгновение поцелуй, – вы верите мне?
   Сердце у Шарлотты замерло, она услышала в его словах не вопрос, а надежду на то, что она не отвергнет его, что он нужен ей.
   Она застыла без движения, крепко обнимая его за шею и не говоря ни слова.
   Колин нежно поцеловал ее в щеку, и Шарлотта поняла, что он сейчас уйдет, так и не дождавшись ответа.
   – Я… верю вам… – едва слышно прошептала Шарлотта.
   Колин задохнулся от чувства благодарности. Он снова прильнул к ее губам, и теперь она почувствовала, насколько велика его страсть. Шарлотта больше не думала ни о чем, полностью отдавшись на волю этой страсти.
   Все вокруг начало медленно вращаться и терять привычные очертания, одеяло сделалось безмерно тяжелым, дыхание прерывистым. Шарлотта застонала и приподняла голову, чтобы поцеловать Колина. Он прижался щекой к ее виску, осторожно подул на покрасневшее ухо и коснулся губами мягкого завитка волос. По телу Шарлотты пробежала судорога, и Колин почувствовал, что она полна ответного желания. Он целовал жену ненасытно, упиваясь запахом и жарким теплом юного женского тела. Ворот ее халата распахнулся, и Колин припал лицом к ее груди, бережно целуя то один, то другой нежный сосок.
   Шарлотта уже не владела собой. Она вскрикнула от неожиданного и до сих пор неведомого ей острого ощущения. Потом выгнулась и сбросила с себя одеяло; халат распахнулся, и Шарлотта предстала перед Колином обнаженной. Он погладил ее бедро и задержал ладонь на колене. Капельки пота выступили на верхней губе, Шарлотте казалось, что она вот-вот упадет с огромной высоты в бездну. Теперь она уже сама страстно желала раскинуть руки и отдаться потоку теплых воздушных струй. Колин ласкал ее грудь, гладил живот. Шарлотта невольно попыталась удержать его руку, но Колин одним властным движением запрокинул обе ее руки на подушку и замер, припав к губам Шарлотты в долгом, томительном поцелуе. Она почувствовала тяжесть его тела, такую желанную сейчас. В голове вдруг промелькнуло, что она не успела заметить, когда он разделся. Шарлотта в новом приступе страха сжала бедра, но Колин успокоил ее, нежно поцеловав глаза.
   – Доверьтесь мне, Шарлотта, – умоляюще произнес он глухим от волнения голосом и поцеловал в уголки губ.
   Шарлотте чудилось, что весь мир превратился в маленькую точку, в песчинку, которая с невероятной скоростью прыгает по ее телу, но через секунду она поняла, что это Колин осыпает ее поцелуями.
   – Доверьтесь мне…
   Шарлотта не ответила. Колин одной рукой обнял ее за талию, а другой осторожно приподнял голову и снова начал целовать в губы. Шарлотта раскрыла объятия, и Колин всей тяжестью тела упал на нее и вошел вглубь. Шарлотта вскрикнула от незнакомого до сих пор наслаждения, которого так ждала. Она двигалась в такт движениям Колина, отвечая и не отпуская его от себя. Она уже не ощущала тяжести его тела, ставшего частью ее естества. Внезапно вырвался крик, и Шарлотта тотчас замерла, утратив чувство реальности.
   Колин лежал рядом, боясь пошевелиться. Он был счастлив, понимая, что именно эта ночь стала их первой брачной ночью. Шарлотта лежала, раскинувшись на кровати и не стыдясь своей наготы. Казалось, она спит, слегка приоткрыв распухшие от поцелуев губы. Он склонился над ней и нежно коснулся губами ее лба. Шарлотта не пошевелилась. Колин укрыл ее одеялом. Не одеваясь, встал, подошел к двери, отворил ее и исчез.
   Шарлотта слышала и чувствовала все как сквозь вату, Вот что-то коснулось ее лба, тело вдруг накрыла легкая ткань, из-под опушенных ресниц она увидела полоску света, чей-то голос произнес: «Спокойной ночи, моя любимая…», и все стихло. Она открыла глаза и поняла, что в комнате, кроме нее, никого нет. Шарлотта закрыла лицо руками и заплакала от бесконечного счастья.

Глава 15

   Первый раз в жизни Шарлотта не могла понять, что с ней происходит. Сказать, что прошлая ночь была странной, значило ничего не сказать. Ночью Колин наговорил ей о себе столько, что она не знала, чему верить. Шарлотта понимала, что он поделился с ней самыми важными секретами и тайнами прошлого, которые ошеломили ее, но это было ничто по сравнению с тем, что последовало дальше, При одном воспоминании о его ласках и о том ощущении восторга Шарлотта снова ощутила желание близости с Колином. Самым удивительным было то, что, сколько бы она ни пыталась хоть в чем-нибудь упрекнуть Колина, все перекрывалось чувством огромного, неизъяснимого счастья.
   Шарлотта увиделась с Колином только во время завтрака. Было воскресенье, и чета герцога и герцогини Ньюарк должна была присутствовать на утренней мессе. Шарлотта надела лиловое шелковое платье строгого фасона. Высокую прическу венчала небольшая лиловая шляпка с вуалью. Она ловила на себе оценивающие взгляды прихожан и чувствовала, что Колин доволен ее эффектным внешним видом. За столом и в карете они перекинулись всего несколькими незначительными фразами. В церкви Колин вел себя с подчеркнутой сдержанностью, вежливо, но холодно раскланиваясь со знакомыми и не обращая внимания на любопытные взгляды молоденьких барышень. По его виду нельзя было понять, вспоминает ли он о том, что было ночью. Шарлотта терялась в догадках, пытаясь уяснить себе причину его непроницаемости, и решила, что самое разумное – нанести визит жене одного из друзей Колина, с которой у нее уже сложились добрые отношения. Она отправилась к Оливии Карлайл…
   Оливия уже дважды приглашала Шарлотту, но оба раза визит откладывался из-за вечерних репетиций в театре. Сегодня было воскресенье, и Шарлотта могла свободно распоряжаться своим временем, тем более что Колин работал дома над копией партитуры Генделя. Шарлотта же решила, что ей стоит поделиться своими сомнениями с кем-нибудь из женщин.
   Она позвонила в колокольчик и протянула визитную карточку дворецкому, который приветливо попросил ее войти и добавил, что леди Оливия дома и примет ее в гостиной.
   Дворецкий повел Шарлотту через анфиладу комнат, обставленных во французском провинциальном стиле: белая с золотом мебель, стены обиты шелком теплых тонов. Видимо, во всем убранстве сказывался вкус Оливии, которая по происхождению была француженкой. Шарлотта подошла к винтовой лестнице, покрытой зеленовато-голубым ковром; на полу перед входом в гостиную лежал ковер в персидском стиле. В доме едва уловимо пахло лесными ягодами. Дворецкий остановился у красивой двустворчатой застекленной двери и согнутым пальцем слегка постучал по стеклу. Из гостиной кто-то ответил, и дворецкий распахнул дверь.
   – Мадам, к вам их светлость герцогиня Ньюарк, – торжественно объявил дворецкий и с поклоном пропустил Шарлотту в гостиную.
   – Герцогиня, как я рада видеть вас! – искренне обрадовалась Оливия, поднимаясь с обитой синим бархатом большой софы в центре комнаты.
   Шарлотта улыбнулась, чувствуя себя немного неловко в присутствии этой необыкновенно красивой женщины.
   – Не вставайте, прошу вас, – сказала она, снимая шляпку и поправляя волосы. – Я тоже очень рада видеть вас.
   Оливия должна была скоро родить. Беременность ей очень шла, что бывает не так уж часто. Серебристое широкое платье с сапфировой оторочкой гармонировало с цветом глаз и темными волосами, собранными в высокую прическу.
   Шарлотта быстро подошла к Оливии и расцеловала ее в обе щеки. Подруги сели на диван, и Оливия обратилась к дворецкому, который, стоя у двери, почтительно ожидал приказаний.
   – Принесите нам чаю, Джеймс, и не забудьте остатки шоколадного торта, который Эльза испекла вчера, – весело попросила она.
   – Слушаюсь, мадам.
   Джеймс поклонился и вышел, плотно закрыв стеклянные двери.
   – Дорогая, расскажите мне, как вам живется замужем за таким несносным красавцем? – обратилась Оливия к Шарлотте, взяв обе ее руки в свои.
   Шарлотта от души рассмеялась. Подруги придвинулись еще ближе друг к другу, предвкушая удовольствие от приятной беседы.
   – Я сгораю от любопытства, – заявила первым делом Оливия, глядя на Шарлотту с неподдельным интересом.
   Шарлотта не могла удержаться от улыбки; веселое возбуждение прелестной француженки было заразительным.
   – Он просто дьявол во плоти, – неожиданно вырвалось у Шарлотты, и она тотчас сообразила, что теперь у нее нет шансов избежать разговора об отношениях с Колином.
   Оливия посмотрела Шарлотте в глаза, кокетливо наклонила головку, но уже без улыбки повторила:
   – Дьявол. В этом что-то есть. – Неожиданно резкий тон, каким она это сказала, внес некоторую неловкость в беседу. – Но несмотря ни на что, Колин очень хороший человек. Мой муж Сэм любит его и полностью ему доверяет.
   У Шарлотты не было оснований сомневаться в искренности Оливии, но она все же постаралась уйти от прямого ответа.
   – Я знаю, Оливия, он, безусловно, хороший человек. Должна признать, что он обеспечивает меня всем, чего только можно пожелать, о таком муже мечтает каждая женщина.
   Француженка не смогла удержаться от смеха. Она заливисто смеялась, запрокинув голову.
   – Обеспечивает всем, чего можно пожелать? – Оливия снова взяла Шарлотту за руку. – Дорогая моя, расскажите мне все! Шарлотта, я чувствую, вы что-то скрываете от меня.
   В дверь постучали, и Оливия сказала:
   – Войдите, Джеймс!
   Дворецкий выполнил все, как было приказано. Высоко держа на ладони серебряный поднос, он внес в гостиную чайный прибор и поставил его на столик около дивана так аккуратно, что не звякнул ни один предмет из китайского чайного сервиза. Из блестящего металлического заварного чайника он на три четверти наполнил ароматным напитком две чашки.
   – Желаете торт сейчас, мадам? – спросил он, сняв кружевную салфетку с поставленных одна на другую тарелок.
   Шоколадный торт выглядел очень аппетитно. Шарлотта помедлила с ответом, но Оливия опередила ее:
   – Спасибо, Джеймс, мы сами нарежем торт. Вы свободны.
   Дворецкий кивнул, отвесил легкий поклон и удалился. Оливия уже успокоилась и посмотрела в лицо Шарлотте:
   – Ну, а теперь я слушаю вас.
   Предмет разговора был настолько деликатным, что несколько минут Шарлотта не могла собраться с духом. Наконец она сделала глубокий вдох и решилась рассказать Оливии обо всем, что ее волновало.
   – Мне кажется, что у меня есть некоторые… сложности в супружеской жизни, – проговорила она, крепко стиснув от волнения сложенные на коленях руки.
   Оливия сидела, откинувшись на подушки. По выражению ее лица можно было понять, что она ничуть не удивлена услышанным.
   – Когда двое женятся, практически не зная друг друга до брака, так обычно и бывает, – рассудительно заметила она, наморщив от напряжения лоб.
   – Я тоже так думала, – тихо ответила Шарлотта. – Но в случае с Колином… это немного иначе.
   Француженка удивленно подняла брови, но воздержалась от вопроса, предоставив Шарлотте самой пояснить, что она имеет в виду.
   – Могу ли я быть с вами до конца откровенной. Оливия? – опуская глаза, спросила Шарлотта.
   – Разумеется, – с возрастающим удивлением, не задумываясь, ответила Оливия.
   Собравшись с духом, Шарлотта прошептала:
   – Скорее всего мне понадобится ваш совет.
   – Мой совет?! – изумилась Оливия.
   – Я… я очень расстроена из-за того, что у нас с Колином не складываются любовные отношения, – покраснев до корней волос, пролепетала Шарлотта.
   От удивления Оливия долго не могла произнести ни слова. Она не верила своим ушам.
   – Любовные отношения с… Колином?!
   Шарлотта не знала, куда деться от смущения, она прижала к лицу ладони, пытаясь остудить полыхающие щеки.
   – Простите, может быть, я выбрала неподходящее время…
   – О нет, нет, что вы, – перебила Оливия, ласково кладя руку ей на запястье. – Как раз наоборот, нас никто не побеспокоит, и мы можем спокойно поговорить. Мы обе замужние леди и, я надеюсь, уже стали добрыми друзьями. Просто я удивилась, услышав такое от жены человека, который считался в свете первым… обольстителем.
   Шарлотта горько улыбнулась в ответ.
   – Вы правы, – согласилась она. – Колин обаятельный, остроумный и, несомненно, очень красивый мужчина, однако…
   – Однако что?
   Шарлотта нервно поправила прическу.
   – Мне кажется, что я совсем его не интересую, – безнадежно выдохнула она.
   Несколько секунд Оливия сидела, открыв рот, а потом начала хохотать во весь голос, задыхаясь от смеха и размахивая перед лицом руками.
   – Шарлотта, дорогая, вы меня убиваете! Разве можно так шутить с беременной женщиной! – По ее щекам текли слезы от смеха. – Да он… без ума от вас!
   Шарлотта не могла глаз отвести от похорошевшего лица француженки, которая смеялась настолько искренне, что невозможно было обидеться. Сказав Оливии все или почти все, Шарлотта почувствовала некоторое облегчение.
   – Оливия, вы глубоко заблуждаетесь, он любит не меня, – заговорила она, понизив голос. – Он сходит с ума от Лотти Инглиш, а еще лучше сказать, от ее славы.
   Без тени улыбки Оливия долгим испытующим взглядом внимательно посмотрела на Шарлотту, выпрямилась и придвинулась к чайному столику.
   – Вам чай со сливками и сахаром? – спокойно спросила она.
   – Только сливки, пожалуйста, – ответила Шарлотта, наблюдая за грациозными движениями Оливии; та налила в чай сливки и протянула Шарлотте чашку.
   – Ожидая ребенка, я стала есть очень много сладкого, – сказала Оливия, насыпав в свою чашку две полные ложки сахара. Осторожно помешивая чай, она снова откинулась на подушки.
   Отпив глоток остывшего чая, Шарлотта ждала, что скажет Оливия по поводу ее отношений с Колином. Ее мало занимали сейчас проблемы беременных женщин и счастливой семейной жизни.
   – Хочу кое-что спросить у вас, Шарлотта, – сказала Оливия. – Как вы думаете, кто вы на самом деле?
   Шарлотта была поражена не столько вопросом, сколько задумчивым взглядом француженки.
   – Простите, я не поняла вас, – ответила она. Оливия улыбнулась и поставила чашку на столик.
   – Кем вы себя ощущаете? Великолепной, соблазнительной Лотти Инглиш, знаменитым сопрано и мечтой всех мужчин, или благородной герцогиней Ньюарк?
   Вопрос заставил Шарлотту задуматься.
   – Я не уверена, что смогу сразу ответить вам, – честно призналась она. – Когда я на сцене, я – Лотти Инглиш. Находясь здесь, с вами… скорее всего Шарлотта.
   Оливия прищурилась и внимательно посмотрела на нее:
   – Вы думаете, что Колин сходит с ума от любви к женщине, которую он видит на сцене, а не к той, на которой женился, я правильно вас поняла?
   Бедная Шарлотта не знала, куда деться. Она не могла объяснить, что ее смущает, тем более что француженка старалась понять ее.
   Оливия вздохнула и села, положив руки на колени.
   – Шарлотта, – начала она спокойно и твердо, – когда я впервые встретила своего мужа, он не скрывал антипатии к французским женщинам. Долгое время он относился ко мне с недоверием, потому что я всегда подчеркивала, что считаю себя и француженкой, и англичанкой одновременно. Он этого не понимал. До того как мы полюбили друг друга, каждый раз, когда я демонстрировала свою двойственность, он был недоволен и не скрывал раздражения.
   Шарлотта отпила глоток чая и кивнула:
   – Это я могу понять.
   – Позвольте вам не поверить, – возразила Оливия. – Только что вы охарактеризовали себя как двух совершенно противоположных личностей. Одна – леди Шарлотта, полная достоинства и благородства, а вторая – Лотти, талантливая певица и обворожительная женщина. Разделяя себя на двух женщин, живущих разной жизнью и ведущих себя по-разному, вы утверждаете, что одну из них ваш муж любит, а другую – нет.
   – Он не замечает, что это одна и та же личность.
   Шарлотте казалось, что земля уходит у нее из-под ног.
   Все, о чем они здесь говорят, просто нелепо, и ей хотелось теперь одного: как можно скорее закончить этот бесполезный разговор.
   – Вы любите Колина, Шарлотта? – как бы невзначай спросила француженка.
   Шарлотта ответила не сразу.
   – Люблю ли я Колина? – зачем-то переспросила она.
   – Да, любите ли вы его? – повторила Оливия.
   Дрожащими руками Шарлотта попыталась поставить чашку с блюдцем на столик.
   – Думаю, мы с Колином так мало знаем друг друга, что я не смогу сказать с уверенностью, – ответила она, опустив глаза.
   Оливию ее ответ и на этот раз ничуть не удивил.
   – Шарлотта, дорогая моя, – сказала она, усмехнувшись и пожимая руку подруги, – кто-то влюбляется очень быстро, иногда с первого взгляда. Похоже, что вы не любите своего мужа. Пока не любите…