Я повсюду охотился за этой пулей. Приехав на фронт, подбирал, где только можно, германские ружейные патроны - и брошенные на поле сражения и оставшиеся в трофейных винтовках. Вначале загадочная пуля "СС" была неуловима. Но однажды солдаты доставили в окоп захваченный германский пулемет. В нем торчал кусок еще не расстрелянной ленты. Я вытащил один патрон, вынул пулю из гильзы. О радость! Передо мной была новая пуля марки "СС"!
Сотню таких пуль мы послали в Оружейный отдел для исследований. И что же оказалось? Начальная скорость новой пули была значительно меньше, чем у более легких. Ничего особенного она собой не представляла. Обнаружилась обычная вещь: выигрыш в весе - потеря в скорости.
Может быть, вся эта история произошла только по ошибке осведомителя, а может быть, сами немцы нарочно распространяли ложные слухи, чтобы напугать будущего противника. Но в Германии было достаточное количество не только мнимых, а и действительных усовершенствований и нововведений. Немцы придали своим полевым войскам тяжелую артиллерию, которая в первые месяцы войны морально подавляла наши части, особенно необстрелянные. Летом 1915 года германцы применили новое средство истребления - удушающие газы. Развитие позиционной войны выдвинуло целый ряд новых типов оружия для поражения противника, сидящего за укрытиями, и главным образом для разрушения этих укрытий. Это были минометы и бомбометы. Первые немецкие минометы бросали разрывные снаряды весом в 50 килограммов на расстояние до 200-300 метров. Вскоре появились тяжелые минометы с дальностью стрельбы до 400 метров и весом снарядов уже до 100 килограммов. Минометы имели вид небольшой мортирки, заряжавшейся с дула и стрелявшей, под большими углами возвышения. Это незаменимое оружие окопной войны непрерывно совершенствовалось и применялось во все возрастающих масштабах. А русские войска получили его, как и другие технические средства, с большим запозданием.
Германская индустрия широко отвечала на запросы и требования войны. Исследовательские институты и проектные бюро с подготовленными кадрами конструкторов и изобретателей оказывали громадную помощь своей армии.
Война открыла всю нищету и убожество царской России в отношении техники. Война обнаружила катастрофический провал почти во всех отраслях снабжения войск, начиная от тяжелых осадных и крепостных орудий и кончая простейшими протирками к винтовкам. Земледельческой России не по плечу оказалась борьба с промышленной Германией. В мирное время для русского обывателя все это не было заметно, лишь война на многое открыла ему глаза... Почему у нас нет того, чем располагает германская армия? Почему наша промышленность не дает фронту всего необходимого? В чем причина нашей чудовищной отсталости? Такие вопросы возникали у каждого русского человека. Люди начали понимать, что война - это экзамен не только для военного министерства, но и для всего общественного строя. Этого экзамена царское правительство не выдержало. Сколько раз мне приходилось теперь слышать: так жить больше нельзя!
Во время переездов я постоянно беседовал с сопровождавшими, будь то офицер, шофер, конвойный казак или стрелки. "Не позаботились, - говорили они мне, - не заготовили всего, что было нужно. Предали людей, посылают на убой. Нет ни снарядов, ни винтовок, ни тяжелой артиллерии. Почему у "него" все есть? Так нельзя воевать..."
Всем сердцем понимал я справедливость таких обвинений. Но сам был только инженером-оружейником и имел весьма ограниченный кругозор. Я любил оружейное дело, и оно целиком заполняло всю мою жизнь. Конструкция какой-нибудь автоматической системы или чертеж пули с наивыгоднейшей формой интересовали меня более всего. Но катастрофа со снабжением русской армии была ужасна. Отсталость России оказалась чудовищной. Это заставило меня, как и многих других, подумать о тех вопросах, мимо которых мы раньше равнодушно проходили. Дальше так жить нельзя!..
Армия отступает
Теряя людей, орудия и обозы под ударами неприятеля, медленно отходила осенью 1915 года безоружная русская армия. 4 августа наши оставили Варшаву, а затем и крупнейшие крепости - Ковно, Новогеоргиевск, Осовец...
Ночью, накануне оставления Брест-Литовска, я с трудом выбрался из города в одном из санитарных поездов. В купе около дымящегося самовара завязалась беседа. Настроение было подавленное. Армия отступала, громадные территории отдавались врагу. Многие считали, что война идет к концу и что Россия не может больше противостоять неприятелю. Как бы в подтверждение этих разговоров за стенами вагона слышались частые взрывы, а в окнах мелькали отблески пожаров.
Я попытался ободрить собеседников. Не все погибло, убеждал я. Потеря территории - это еще не конец войны. Главное - сохранить армию. А русские войска не уничтожены, они планомерно отступают. Этот великий отход без разгрома и уничтожения армии по достоинству будет оценен только в будущем. В 1700 году мы видели шведские войска под Полтавой, в 1812 году армии Наполеона после боя под Бородином были в Москве - и все-таки русские выиграли войну. Я напомнил спутникам, что у России есть союзники, мощь которых чрезвычайно велика. Они должны помочь русской армии и снабдить ее всеми техническими средствами. Немыслимо, чтобы этого не было! Ведь, оказывая помощь России, они спасают себя...
Однако в глубине души я сам не очень верил тому, что говорил, и чувствовал, что моим доводам не хватает убедительности. Постоянные поражения и отступления отнимали всякую бодрость, всякую надежду на благоприятный исход войны и на возможность ее продолжения.
Поднялись горячие споры. В разговоре не принимал участия только молчаливый доктор, с карандашом в руке изучавший какие-то чертежи. Заинтересовавшись, я подошел к нему. Каково же было удивление, когда я увидел, что он держит атлас к моему труду "Основания устройства автоматического оружия"! Тема книги была очень специальной и сухой. Она могла интересовать только оружейников. И вот поди ж ты! Ни оставление Брест-Литовска, ни занятие врагом громадных территорий, ни пожары, ни взрывы - ничто не действовало на доктора. Его всецело поглотил интерес к оружию. Мне рассказали потом, что доктор отдавал весь свой досуг изучению автоматических винтовок, несмотря на постоянные насмешки коллег...
Я направился в городок Венден - в район сосредоточения 12-й армии, которая вновь формировалась для защиты путей к Петрограду. Здесь я также должен был осмотреть в войсках оружие, привести его в порядок, организовать починочные мастерские.
Размытые дождями дороги были запружены отступающими войсками. Передвижению войск мешал огромный поток беженцев. Бесконечной вереницей двигались по дорогам и обочинам телеги со скарбом. Печать уныния и сумрачной скорби лежала на лицах людей, шагавших рядом с телегами.
На больших повозках, запряженных несколькими лошадьми, покоились церковные колокола. Их вывозили из покидаемых районов, чтобы не оставлять немцам медь, в которой те сильно нуждались. С великим трудом снимали колокола с высоких звонниц. Ни одно приказание правительства не выполнялось так добросовестно и так старательно. Будто в этих злосчастных колоколах заключалось самое главное дело, будто в них состояло спасение России от всех бед и напастей!..
Русская армия медленно отходила на восток. В то время в ней насчитывалось всего около 800 тысяч штыков, раскинутых на громадном фронте. То была ничтожная по количеству армия величайшего государства со стосемидесятимиллионным населением.
До какой степени дошел тогда недостаток винтовок, видно хотя бы из телеграмм главнокомандующего Янушкевича военному министру Сухомлинову: "Армия 3-я и 8-я растаяли. В корпусах из трех дивизий по 5 тысяч штыков. Кадры тают, а пополнения, получающие винтовки в день боя, наперебой сдаются..." "В 12-м корпусе из 7 дивизий - 12 тысяч штыков. Нет винтовок, и 150 тысяч человек стоят без ружей. Час от часу не легче. Ждем от вас манны небесной. Главное, нельзя ли купить винтовок..."
Если хоть половина полка имела оружие, то это уже считалось отличным. Подавляющее большинство дивизий имело всего по 4-5 тысяч штыков, то есть, по существу, дивизия являлась всего лишь полком.
Личный состав армии, особенно пехотных частей, из-за громадных потерь и плохого обучения новых пополнений не отличался высокими боевыми качествами. Кадровые бойцы и строевые команды сохранились лишь в артиллерии, инженерных частях и кое-где в кавалерии.
Во время одного из переездов я встретил идущую походным порядком колонну отступающих войск. Впереди двигалась бригада артиллерии. Ее возглавлял седой генерал на статном коне. Седло, уздечка - все было новенькое, щегольское; конь играл и храпел под всадником. Хорошо выглядели и остальные артиллеристы. Это были кадровые бойцы и командиры, которых сразу можно узнать по выправке. Наши артиллерийские части несли сравнительно небольшие потери, состав их был хорошо обучен еще в мирное время и очень дисциплинирован. Но отсутствовало самое главное - меч, чтобы разить врага, жало, чтобы жалить. Русская артиллерия страдала от страшного "снарядного голода". Иногда батареи получали в день лишь по два снаряда на орудие, которых хватало, как говорили в насмешку, только для приветствия восхода и захода солнца.
За артиллерийской бригадой шел пехотный полк. Он напоминал скученную серую массу. Кадровых офицеров почти не было видно, попадались главным образом прапорщики. За год войны вследствие громадных потерь состав каждого полка менялся уже несколько раз. Кадровые бойцы и командиры давно полегли на полях Восточной Пруссии, Западной Польши, Галиции и в Карпатах.
За полком, растянувшись на сотни метров, плелись, опираясь на палки, отставшие, двигались телеги с изнуренными солдатами и имуществом. Видно было, что в части мало порядка и дисциплины. Эти люди уже не бойцы.
"Кто, - думал я, - сможет влить бодрость в эти ряды? Кто воодушевит этих уставших физически и морально людей, потерявших доверие к своему командованию после всех поражений?!"
К союзникам за помощью
Венден, куда я прибыл в середине сентября, был центром так называемой Ливонской Швейцарии. Этот небольшой красивый городок утопал в садах и парках. Очень живописны и окрестности Вендена, особенно в осеннюю пору. Леса стояли убранные багровой и золотистой листвой. В роскошных парках.и цветниках загородных мыз пышно цвели георгины, флоксы, астры. Трудно было поверить, глядя на этот очаровательный уголок, что где-то рядом бушует война и миллионы людей переносят невероятные страдания.
Из Вендена я направился в штаб 2-го Сибирского корпуса в Ремерсгоф, недалеко от Западной Двины. Но здесь мне пришлось пробыть недолго. Пришла срочная телеграмма из штаба Северо-Западного фронта с приказанием немедленно выехать в Петроград в Главное артиллерийское управление.
На другой день я уже был в Петрограде. Дома меня ждал секретный пакет. "Вы назначаетесь, - прочитал я, - членом комиссии адмирала Русина. Немедленно отправьтесь в Лондон. О дне выезда донесите".
Кратко, убедительно, но непонятно! Очевидно, ошибка. Я никак не мог быть членом морской комиссии, так как никогда не занимался морскими делами. Какими путями я попаду в Лондон, тоже было непонятно.
Смысл приказа прояснился после посещения ГАУ. Оказывается, меня назначили в состав комиссии, едущей под председательством адмирала Русина в Англию на конференцию союзников. Конференция созывалась для обсуждения вопросов боевого снабжения армий. Через несколько дней за нами должен был прибыть в Архангельск английский крейсер.
"Наконец-то, - радостно подумал я, - вопрос об оказании помощи русской армии поставлен союзниками более основательно! Наконец-то русская армия получит все предметы вооружения, в которых так страшно нуждается!"
Инициатором созыва конференции союзников был английский военный министр Китченер. Он считал, что только личные переговоры могут привести к правильным решениям. Для этого, естественно, требовались вполне компетентные люди, способные самостоятельно решить все вопросы снабжения, и главным образом артиллерийского снабжения, в котором так остро нуждалась русская армия.
И здесь вновь приходилось удивляться нашим "расейским" порядкам. В состав комиссии входили три моряка, один чиновник, один инженер, один офицер генерального штаба. Себя я также никоим образом не считал компетентным во всех вопросах артиллерийского снабжения. Скажу больше: кроме своего оружейного дела, я ничего не знал да и не мог знать, находясь с самого начала войны то в Японии, то на фронте. Знать все потребности русской армии, начиная от орудий большого калибра и кончая телефонными станциями, стереотрубами или какой-нибудь капсюльной латунью для наших заводов, конечно, могло только лицо, стоящее в центре всего снабжения, а не я.
Правда, мне дали подробный список предметов, которые необходимо заказать за границей, и кратко пояснили, почему нужен именно тот или иной заказ. Но этого, конечно, было далеко не достаточно. Везти такую ведомость на конференцию должен был человек, находящийся в курсе всего дела, иначе лучше было бы отправить эту бумагу по почте или с курьером. Но ведь не курьера ждали англичане! Все это происходило в трудный для армии момент, в период ее тяжелых поражений! Между тем состав комиссии носил безусловно случайный характер и совершенно не соответствовал той обстановке, которая сложилась в России. Во главе миссии для помощи русской сухопутной армии почему-то поставили моряка. Из восьми членов миссии только один был служащим довольствующих учреждений по непосредственному снабжению войск.
Я решил чистосердечно переговорить о моих сомнениях с начальником ГАУ. Но получил категорический ответ: послать никого другого невозможно... В России не оказалось восьми человек, которые могли бы поехать на такую ответственную конференцию с полным знанием дела!
К счастью, до отъезда оставалось еще несколько дней, и можно было кое-что подготовить к предстоящей миссии. Прежде всего следовало раздобыть документы, которые могли бы понадобиться для разнообразных справок во время конференции. А детально ознакомиться с ними я рассчитывал уже в пути. Первым делом забрал все необходимые чертежи тех предметов, которые предстояло заказать, их описания, технические условия на прием и т. п. Далее следовали доклады в различные высшие инстанции - в ставку, в Государственную думу, военному министру - о потребностях армии в орудиях разнообразного типа и калибра, о боевых припасах, порохе, винтовках, патронах, дистанционных трубках, взрывателях, втулках, лафетах, передках, патронных ящиках, дальномерах и т. д. и т. п. Надо было также достать перечень заводов, которым был дан тот или иной заказ, записать сроки исполнения заказов по контрактам, действительное поступление изделий и др.
Только использовав различные знакомства в Главном артиллерийском управлении, мне удалось получить все необходимые сведений.
Снова в пути
Архангельск
В первых числах октября 1915 года наша миссия прибыла в Архангельск. Этот город на берегу одного из заливов Белого моря имел в то время очень большое значение для русской армии - был единственным пунктом (до проведения железной дороги на Мурманск), через который осуществлялось морское сообщение с Западной Европой. В Архангельский порт приходили из-за границы пароходы с предметами военного снаряжения. Трудно даже предположить, что бы делала Россия во время войны, не будь этого порта и железной дороги, ведущей к нему из центра страны.
Зимой в Белом море появлялись льды, а берега его замерзали. Мореплавание на несколько месяцев прекращалось.. Но в остальное время Архангельский порт работал с чрезвычайной нагрузкой и напряжением, чтобы окупить месяцы простоя и бездействия. Вначале порт оказался совершенно неподготовленным к выполнению той ответственной задачи, которая выпала на его долю. Пришлось провести большие работы, чтобы приспособить не только гавань, но и весь город к приему огромного потока грузов из-за моря.
Когда мы приехали в Архангельск, расширение и оборудование гавани еще продолжалось. Помещений не хватало, весь город, особенно прибрежные улицы, был завален различными материалами и предметами военного снаряжения. Площадь около собора была забита громадными кругами колючей проволоки для заграждений. Нам говорили, будто этой проволоки заказано столько, что ею можно покрыть все расстояние от земли до луны. Здесь же высились ящики с боевыми припасами...
Большое впечатление производил сам порт - знаменитая Бакарица, лежавшая в нескольких километрах от Архангельска. На протяжении 5 километров вдоль берега уже успели срубить необъятное полотно бревенчатых пристаней для прибывающих пароходов. Обилие леса и его близость значительно облегчали и ускоряли эту гигантскую работу. Целая сеть железнодорожных линий и веток пролегала вдоль пристани. Здесь же располагались склады, сараи, амбары для хранения грузов. Вдоль пристани лежали целые горы каменного угля, в хаотическом беспорядке валялись громадные ящики с различными станками. Из Америки прибывали винтовки системы Винчестера, снаряды для полевой артиллерии. Шли громадные партии пороха и ручных гранат. Начали поступать свинец, медь, цинк, никель, олово, инструментальная и ленточная сталь для винтовочных обойм, а также ленточная латунь для гильз. Штабелями лежали ящики с разнообразными инструментами, главным образом английского изготовления.
В городе, который вырос среди безлюдной тундры, среди болот и лесов унылого Севера, среди векового покоя и тишины, клокотала напряженная деловая жизнь.
Крушение на море
Красавец крейсер в 23 тысячи тонн водоизмещения вошел на рейд. Извещенные по радио о его приближении, мы на паровом катере быстро подошли к кораблю. Адмирал Русин с легкостью мичмана взобрался по трапу, отдал честь английскому флагу, поздоровался с караулом морской пехоты и капитаном судна. Через несколько минут после нашего прибытия крейсер "Арлянц" без сигнала двинулся в обратный путь, к берегам Англии.
В предстоящей поездке меня более всего волновал один вопрос: сможем ли мы заказать или получить готовые партии различных предметов вооружения?
Англия в этом смысле находилась в совершенно иных условиях, чем Япония, где мне недавно пришлось побывать с аналогичной целью. Япония хотя и объявила войну Германии, но не участвовала в военных действиях,
не считая незначительной экспедиции по взятию Циндао. Она, конечно, имела полную возможность выделить для русской армии часть своих запасов оружия, если бы этого пожелало правительство микадо.
Другое дело Англия. Эта держава была совершенно не подготовлена к ведению войны по масштабу армий первостепенных европейских государств. Для действий во Франции Англия первоначально имела всего 6 дивизий, составлявших экспедиционную армию численностью примерно в 160 тысяч. Было еще некоторое количество резервных войск для обучения рекрутов и пополнения экспедиционной армии. Территориальные части формировались вначале только для охраны метрополии, во Францию их стали перебрасывать лишь в конце первого года войны. По поводу небольшой- численности британской армии хорошо известны шутливые слова германского канцлера Бисмарка: "Если бы Англия во время войны высадила на берега Германии десант, то я просто приказал бы полиции его арестовать".
Сообразно такой незначительной численности армии в Англии были заготовлены и весьма ограниченные запасы оружия. Поэтому мы могли рассчитывать не на получение готовых партий оружия, а только на размещение соответствующих заказов.
В те дни, когда мы отправлялись в Англию, там спешно формировалась новая, так называемая "китченеровская армия" силой около 30 дивизий. Для нее, конечно, потребовалось колоссальное количество всякого снаряжения, а заготовить его, особенно по тем нормам, которые предъявила война, было очень трудно. Все это внушало серьезные опасения: сможет ли английское военное министерство оказать действенную помощь в снабжении русской армии.
Я знал, что Англия, так же как и Россия, закупала винтовки в Японии, причем винтовки ей отпустили раньше, чем нам, и новейшего образца. Английские оружейные заводы изготовляли всего около 40 тысяч винтовок в месяц, почти такое же количество, как и в России. При таких темпах производства понадобилось бы примерно полтора года для вооружения только "китченеровской армии". Так же как и в России, для обучения вновь призываемых не хватало ни винтовок, ни пулеметов. Наши агенты в Америке сообщили, что Англия пытается разместить на американских заводах значительный заказ на винтовки. От наших представителей в Англии мы получили предостережение, что все фирмы, изготовляющие винтовки, уже законтрактованы английским правительством.
Но Англия - одна из наиболее мощных промышленных стран мира. Ее военное производство могло быть расширено в грандиозных масштабах, и притом в такие сроки, которые, конечно, были недоступны земледельческой царской России. То, на что России потребовались бы годы, Англия могла выполнить в несколько месяцев. Она имела возможности для самого интенсивного развития всей индустрии, быстрого налаживания новых производств, перевода гражданской промышленности на изготовление военных предметов. Здесь все было к услугам такой военизации промышленности - и первоклассное оборудование и квалифицированные кадры.
Примером этому может служить хотя бы производство пулеметов. В 1914 году военные заводы Англии выпустили 287 пулеметов, а на следующий год 6102. Производство увеличилось более чем в двадцать два раза.
Все эти соображения вселяли в меня некоторую надежду...
Между тем крейсер быстро продвигался по Белому морю. До войны это вспомогательное судно английского флота совершало рейсы между Англией и портами Южной Америки и было приспособлено главным образом для перевозки пассажиров. Вооружение корабля состояло из легких орудий и пулеметов.
Архангельск постепенно скрылся в туманной дымке. Вокруг расстилались бескрайние водные просторы. Нигде не видно было ни одного военного судна: ни миноносца, ни даже вооруженного парового катера.
Кто же охранял с моря Архангельск с его громадными запасами для армии и военной промышленности? Насколько была обеспечена Бакарица от возможности неприятельского налета со стороны моря? Ведь в июле 1915 года германский минный крейсер "Метеор" проник до самого гирла Белого моря и, расставив мины, безнаказанно скрылся. Что же могло воспрепятствовать противнику подойти к самому порту, но уже в составе целой флотилии, чтобы затопить прибывшие пароходы, сжечь деревянные сооружения и взорвать ценные грузы?
Мы поделились своими мыслями с моряками. Те целиком разделили наши опасения. Охрана всех северных водных пространств Российской империи лежала на одном устаревшем военном судне "Бакане". Кроме него, для этой цели были предназначены две подводные лодки и английский легкий крейсер "Ифигения" с незначительным тоннажем и слабым вооружением.
Перебросить некоторое количество кораблей из Балтийского моря было невозможно, так как выход из него преграждали немцы. А обращения к Англии с просьбой выделить хоть кое-что из состава ее огромного могущественного флота фактически не увенчались успехом.
Постепенно мы перезнакомились друг с другом. Состав миссии был теперь совершенно иной, чем во время командировки в Японию. Там все были инженерами, все окончили курс Артиллерийского училища и академии. Сейчас в состав миссии входили моряки, артиллерист, инженер, чиновник. Причем каждый отличался предельной замкнутостью. Объединял нас лишь адмирал Русин, в высшей степени общительный человек, да еще молодой лейтенант Н. П. Любомиров, "веселый пассажир", как мы его называли.
Крейсер шел со скоростью 22 узла. Все как будто предвещало самое приятное путешествие - быстрота хода, комфортабельные каюты, значительные размеры крейсера, а следовательно, и меньшая качка во время осенних бурь в Ледовитом океане.
Подойдя к узкому выходу из Белого моря в Ледовитый океан, корабль замедлил ход. Начались участки, заминированные германцами. Дальнейшее движение крейсера происходило исключительно под тралами. Впереди нас шли три пары английских тральщиков. Каждая пара буксировала на определенной глубине стальной трос. Он прочесывал в воде коридор шириной более 200 метров. Если на пути тральщика попадалась мина, то он зацеплял за минреп и подсекал смертоносный снаряд. Потом всплывшую мину отводили в сторону и расстреливали. Всю ночь, утро и часть следующего дня мы еле двигались за тральщиками.
Сотню таких пуль мы послали в Оружейный отдел для исследований. И что же оказалось? Начальная скорость новой пули была значительно меньше, чем у более легких. Ничего особенного она собой не представляла. Обнаружилась обычная вещь: выигрыш в весе - потеря в скорости.
Может быть, вся эта история произошла только по ошибке осведомителя, а может быть, сами немцы нарочно распространяли ложные слухи, чтобы напугать будущего противника. Но в Германии было достаточное количество не только мнимых, а и действительных усовершенствований и нововведений. Немцы придали своим полевым войскам тяжелую артиллерию, которая в первые месяцы войны морально подавляла наши части, особенно необстрелянные. Летом 1915 года германцы применили новое средство истребления - удушающие газы. Развитие позиционной войны выдвинуло целый ряд новых типов оружия для поражения противника, сидящего за укрытиями, и главным образом для разрушения этих укрытий. Это были минометы и бомбометы. Первые немецкие минометы бросали разрывные снаряды весом в 50 килограммов на расстояние до 200-300 метров. Вскоре появились тяжелые минометы с дальностью стрельбы до 400 метров и весом снарядов уже до 100 килограммов. Минометы имели вид небольшой мортирки, заряжавшейся с дула и стрелявшей, под большими углами возвышения. Это незаменимое оружие окопной войны непрерывно совершенствовалось и применялось во все возрастающих масштабах. А русские войска получили его, как и другие технические средства, с большим запозданием.
Германская индустрия широко отвечала на запросы и требования войны. Исследовательские институты и проектные бюро с подготовленными кадрами конструкторов и изобретателей оказывали громадную помощь своей армии.
Война открыла всю нищету и убожество царской России в отношении техники. Война обнаружила катастрофический провал почти во всех отраслях снабжения войск, начиная от тяжелых осадных и крепостных орудий и кончая простейшими протирками к винтовкам. Земледельческой России не по плечу оказалась борьба с промышленной Германией. В мирное время для русского обывателя все это не было заметно, лишь война на многое открыла ему глаза... Почему у нас нет того, чем располагает германская армия? Почему наша промышленность не дает фронту всего необходимого? В чем причина нашей чудовищной отсталости? Такие вопросы возникали у каждого русского человека. Люди начали понимать, что война - это экзамен не только для военного министерства, но и для всего общественного строя. Этого экзамена царское правительство не выдержало. Сколько раз мне приходилось теперь слышать: так жить больше нельзя!
Во время переездов я постоянно беседовал с сопровождавшими, будь то офицер, шофер, конвойный казак или стрелки. "Не позаботились, - говорили они мне, - не заготовили всего, что было нужно. Предали людей, посылают на убой. Нет ни снарядов, ни винтовок, ни тяжелой артиллерии. Почему у "него" все есть? Так нельзя воевать..."
Всем сердцем понимал я справедливость таких обвинений. Но сам был только инженером-оружейником и имел весьма ограниченный кругозор. Я любил оружейное дело, и оно целиком заполняло всю мою жизнь. Конструкция какой-нибудь автоматической системы или чертеж пули с наивыгоднейшей формой интересовали меня более всего. Но катастрофа со снабжением русской армии была ужасна. Отсталость России оказалась чудовищной. Это заставило меня, как и многих других, подумать о тех вопросах, мимо которых мы раньше равнодушно проходили. Дальше так жить нельзя!..
Армия отступает
Теряя людей, орудия и обозы под ударами неприятеля, медленно отходила осенью 1915 года безоружная русская армия. 4 августа наши оставили Варшаву, а затем и крупнейшие крепости - Ковно, Новогеоргиевск, Осовец...
Ночью, накануне оставления Брест-Литовска, я с трудом выбрался из города в одном из санитарных поездов. В купе около дымящегося самовара завязалась беседа. Настроение было подавленное. Армия отступала, громадные территории отдавались врагу. Многие считали, что война идет к концу и что Россия не может больше противостоять неприятелю. Как бы в подтверждение этих разговоров за стенами вагона слышались частые взрывы, а в окнах мелькали отблески пожаров.
Я попытался ободрить собеседников. Не все погибло, убеждал я. Потеря территории - это еще не конец войны. Главное - сохранить армию. А русские войска не уничтожены, они планомерно отступают. Этот великий отход без разгрома и уничтожения армии по достоинству будет оценен только в будущем. В 1700 году мы видели шведские войска под Полтавой, в 1812 году армии Наполеона после боя под Бородином были в Москве - и все-таки русские выиграли войну. Я напомнил спутникам, что у России есть союзники, мощь которых чрезвычайно велика. Они должны помочь русской армии и снабдить ее всеми техническими средствами. Немыслимо, чтобы этого не было! Ведь, оказывая помощь России, они спасают себя...
Однако в глубине души я сам не очень верил тому, что говорил, и чувствовал, что моим доводам не хватает убедительности. Постоянные поражения и отступления отнимали всякую бодрость, всякую надежду на благоприятный исход войны и на возможность ее продолжения.
Поднялись горячие споры. В разговоре не принимал участия только молчаливый доктор, с карандашом в руке изучавший какие-то чертежи. Заинтересовавшись, я подошел к нему. Каково же было удивление, когда я увидел, что он держит атлас к моему труду "Основания устройства автоматического оружия"! Тема книги была очень специальной и сухой. Она могла интересовать только оружейников. И вот поди ж ты! Ни оставление Брест-Литовска, ни занятие врагом громадных территорий, ни пожары, ни взрывы - ничто не действовало на доктора. Его всецело поглотил интерес к оружию. Мне рассказали потом, что доктор отдавал весь свой досуг изучению автоматических винтовок, несмотря на постоянные насмешки коллег...
Я направился в городок Венден - в район сосредоточения 12-й армии, которая вновь формировалась для защиты путей к Петрограду. Здесь я также должен был осмотреть в войсках оружие, привести его в порядок, организовать починочные мастерские.
Размытые дождями дороги были запружены отступающими войсками. Передвижению войск мешал огромный поток беженцев. Бесконечной вереницей двигались по дорогам и обочинам телеги со скарбом. Печать уныния и сумрачной скорби лежала на лицах людей, шагавших рядом с телегами.
На больших повозках, запряженных несколькими лошадьми, покоились церковные колокола. Их вывозили из покидаемых районов, чтобы не оставлять немцам медь, в которой те сильно нуждались. С великим трудом снимали колокола с высоких звонниц. Ни одно приказание правительства не выполнялось так добросовестно и так старательно. Будто в этих злосчастных колоколах заключалось самое главное дело, будто в них состояло спасение России от всех бед и напастей!..
Русская армия медленно отходила на восток. В то время в ней насчитывалось всего около 800 тысяч штыков, раскинутых на громадном фронте. То была ничтожная по количеству армия величайшего государства со стосемидесятимиллионным населением.
До какой степени дошел тогда недостаток винтовок, видно хотя бы из телеграмм главнокомандующего Янушкевича военному министру Сухомлинову: "Армия 3-я и 8-я растаяли. В корпусах из трех дивизий по 5 тысяч штыков. Кадры тают, а пополнения, получающие винтовки в день боя, наперебой сдаются..." "В 12-м корпусе из 7 дивизий - 12 тысяч штыков. Нет винтовок, и 150 тысяч человек стоят без ружей. Час от часу не легче. Ждем от вас манны небесной. Главное, нельзя ли купить винтовок..."
Если хоть половина полка имела оружие, то это уже считалось отличным. Подавляющее большинство дивизий имело всего по 4-5 тысяч штыков, то есть, по существу, дивизия являлась всего лишь полком.
Личный состав армии, особенно пехотных частей, из-за громадных потерь и плохого обучения новых пополнений не отличался высокими боевыми качествами. Кадровые бойцы и строевые команды сохранились лишь в артиллерии, инженерных частях и кое-где в кавалерии.
Во время одного из переездов я встретил идущую походным порядком колонну отступающих войск. Впереди двигалась бригада артиллерии. Ее возглавлял седой генерал на статном коне. Седло, уздечка - все было новенькое, щегольское; конь играл и храпел под всадником. Хорошо выглядели и остальные артиллеристы. Это были кадровые бойцы и командиры, которых сразу можно узнать по выправке. Наши артиллерийские части несли сравнительно небольшие потери, состав их был хорошо обучен еще в мирное время и очень дисциплинирован. Но отсутствовало самое главное - меч, чтобы разить врага, жало, чтобы жалить. Русская артиллерия страдала от страшного "снарядного голода". Иногда батареи получали в день лишь по два снаряда на орудие, которых хватало, как говорили в насмешку, только для приветствия восхода и захода солнца.
За артиллерийской бригадой шел пехотный полк. Он напоминал скученную серую массу. Кадровых офицеров почти не было видно, попадались главным образом прапорщики. За год войны вследствие громадных потерь состав каждого полка менялся уже несколько раз. Кадровые бойцы и командиры давно полегли на полях Восточной Пруссии, Западной Польши, Галиции и в Карпатах.
За полком, растянувшись на сотни метров, плелись, опираясь на палки, отставшие, двигались телеги с изнуренными солдатами и имуществом. Видно было, что в части мало порядка и дисциплины. Эти люди уже не бойцы.
"Кто, - думал я, - сможет влить бодрость в эти ряды? Кто воодушевит этих уставших физически и морально людей, потерявших доверие к своему командованию после всех поражений?!"
К союзникам за помощью
Венден, куда я прибыл в середине сентября, был центром так называемой Ливонской Швейцарии. Этот небольшой красивый городок утопал в садах и парках. Очень живописны и окрестности Вендена, особенно в осеннюю пору. Леса стояли убранные багровой и золотистой листвой. В роскошных парках.и цветниках загородных мыз пышно цвели георгины, флоксы, астры. Трудно было поверить, глядя на этот очаровательный уголок, что где-то рядом бушует война и миллионы людей переносят невероятные страдания.
Из Вендена я направился в штаб 2-го Сибирского корпуса в Ремерсгоф, недалеко от Западной Двины. Но здесь мне пришлось пробыть недолго. Пришла срочная телеграмма из штаба Северо-Западного фронта с приказанием немедленно выехать в Петроград в Главное артиллерийское управление.
На другой день я уже был в Петрограде. Дома меня ждал секретный пакет. "Вы назначаетесь, - прочитал я, - членом комиссии адмирала Русина. Немедленно отправьтесь в Лондон. О дне выезда донесите".
Кратко, убедительно, но непонятно! Очевидно, ошибка. Я никак не мог быть членом морской комиссии, так как никогда не занимался морскими делами. Какими путями я попаду в Лондон, тоже было непонятно.
Смысл приказа прояснился после посещения ГАУ. Оказывается, меня назначили в состав комиссии, едущей под председательством адмирала Русина в Англию на конференцию союзников. Конференция созывалась для обсуждения вопросов боевого снабжения армий. Через несколько дней за нами должен был прибыть в Архангельск английский крейсер.
"Наконец-то, - радостно подумал я, - вопрос об оказании помощи русской армии поставлен союзниками более основательно! Наконец-то русская армия получит все предметы вооружения, в которых так страшно нуждается!"
Инициатором созыва конференции союзников был английский военный министр Китченер. Он считал, что только личные переговоры могут привести к правильным решениям. Для этого, естественно, требовались вполне компетентные люди, способные самостоятельно решить все вопросы снабжения, и главным образом артиллерийского снабжения, в котором так остро нуждалась русская армия.
И здесь вновь приходилось удивляться нашим "расейским" порядкам. В состав комиссии входили три моряка, один чиновник, один инженер, один офицер генерального штаба. Себя я также никоим образом не считал компетентным во всех вопросах артиллерийского снабжения. Скажу больше: кроме своего оружейного дела, я ничего не знал да и не мог знать, находясь с самого начала войны то в Японии, то на фронте. Знать все потребности русской армии, начиная от орудий большого калибра и кончая телефонными станциями, стереотрубами или какой-нибудь капсюльной латунью для наших заводов, конечно, могло только лицо, стоящее в центре всего снабжения, а не я.
Правда, мне дали подробный список предметов, которые необходимо заказать за границей, и кратко пояснили, почему нужен именно тот или иной заказ. Но этого, конечно, было далеко не достаточно. Везти такую ведомость на конференцию должен был человек, находящийся в курсе всего дела, иначе лучше было бы отправить эту бумагу по почте или с курьером. Но ведь не курьера ждали англичане! Все это происходило в трудный для армии момент, в период ее тяжелых поражений! Между тем состав комиссии носил безусловно случайный характер и совершенно не соответствовал той обстановке, которая сложилась в России. Во главе миссии для помощи русской сухопутной армии почему-то поставили моряка. Из восьми членов миссии только один был служащим довольствующих учреждений по непосредственному снабжению войск.
Я решил чистосердечно переговорить о моих сомнениях с начальником ГАУ. Но получил категорический ответ: послать никого другого невозможно... В России не оказалось восьми человек, которые могли бы поехать на такую ответственную конференцию с полным знанием дела!
К счастью, до отъезда оставалось еще несколько дней, и можно было кое-что подготовить к предстоящей миссии. Прежде всего следовало раздобыть документы, которые могли бы понадобиться для разнообразных справок во время конференции. А детально ознакомиться с ними я рассчитывал уже в пути. Первым делом забрал все необходимые чертежи тех предметов, которые предстояло заказать, их описания, технические условия на прием и т. п. Далее следовали доклады в различные высшие инстанции - в ставку, в Государственную думу, военному министру - о потребностях армии в орудиях разнообразного типа и калибра, о боевых припасах, порохе, винтовках, патронах, дистанционных трубках, взрывателях, втулках, лафетах, передках, патронных ящиках, дальномерах и т. д. и т. п. Надо было также достать перечень заводов, которым был дан тот или иной заказ, записать сроки исполнения заказов по контрактам, действительное поступление изделий и др.
Только использовав различные знакомства в Главном артиллерийском управлении, мне удалось получить все необходимые сведений.
Снова в пути
Архангельск
В первых числах октября 1915 года наша миссия прибыла в Архангельск. Этот город на берегу одного из заливов Белого моря имел в то время очень большое значение для русской армии - был единственным пунктом (до проведения железной дороги на Мурманск), через который осуществлялось морское сообщение с Западной Европой. В Архангельский порт приходили из-за границы пароходы с предметами военного снаряжения. Трудно даже предположить, что бы делала Россия во время войны, не будь этого порта и железной дороги, ведущей к нему из центра страны.
Зимой в Белом море появлялись льды, а берега его замерзали. Мореплавание на несколько месяцев прекращалось.. Но в остальное время Архангельский порт работал с чрезвычайной нагрузкой и напряжением, чтобы окупить месяцы простоя и бездействия. Вначале порт оказался совершенно неподготовленным к выполнению той ответственной задачи, которая выпала на его долю. Пришлось провести большие работы, чтобы приспособить не только гавань, но и весь город к приему огромного потока грузов из-за моря.
Когда мы приехали в Архангельск, расширение и оборудование гавани еще продолжалось. Помещений не хватало, весь город, особенно прибрежные улицы, был завален различными материалами и предметами военного снаряжения. Площадь около собора была забита громадными кругами колючей проволоки для заграждений. Нам говорили, будто этой проволоки заказано столько, что ею можно покрыть все расстояние от земли до луны. Здесь же высились ящики с боевыми припасами...
Большое впечатление производил сам порт - знаменитая Бакарица, лежавшая в нескольких километрах от Архангельска. На протяжении 5 километров вдоль берега уже успели срубить необъятное полотно бревенчатых пристаней для прибывающих пароходов. Обилие леса и его близость значительно облегчали и ускоряли эту гигантскую работу. Целая сеть железнодорожных линий и веток пролегала вдоль пристани. Здесь же располагались склады, сараи, амбары для хранения грузов. Вдоль пристани лежали целые горы каменного угля, в хаотическом беспорядке валялись громадные ящики с различными станками. Из Америки прибывали винтовки системы Винчестера, снаряды для полевой артиллерии. Шли громадные партии пороха и ручных гранат. Начали поступать свинец, медь, цинк, никель, олово, инструментальная и ленточная сталь для винтовочных обойм, а также ленточная латунь для гильз. Штабелями лежали ящики с разнообразными инструментами, главным образом английского изготовления.
В городе, который вырос среди безлюдной тундры, среди болот и лесов унылого Севера, среди векового покоя и тишины, клокотала напряженная деловая жизнь.
Крушение на море
Красавец крейсер в 23 тысячи тонн водоизмещения вошел на рейд. Извещенные по радио о его приближении, мы на паровом катере быстро подошли к кораблю. Адмирал Русин с легкостью мичмана взобрался по трапу, отдал честь английскому флагу, поздоровался с караулом морской пехоты и капитаном судна. Через несколько минут после нашего прибытия крейсер "Арлянц" без сигнала двинулся в обратный путь, к берегам Англии.
В предстоящей поездке меня более всего волновал один вопрос: сможем ли мы заказать или получить готовые партии различных предметов вооружения?
Англия в этом смысле находилась в совершенно иных условиях, чем Япония, где мне недавно пришлось побывать с аналогичной целью. Япония хотя и объявила войну Германии, но не участвовала в военных действиях,
не считая незначительной экспедиции по взятию Циндао. Она, конечно, имела полную возможность выделить для русской армии часть своих запасов оружия, если бы этого пожелало правительство микадо.
Другое дело Англия. Эта держава была совершенно не подготовлена к ведению войны по масштабу армий первостепенных европейских государств. Для действий во Франции Англия первоначально имела всего 6 дивизий, составлявших экспедиционную армию численностью примерно в 160 тысяч. Было еще некоторое количество резервных войск для обучения рекрутов и пополнения экспедиционной армии. Территориальные части формировались вначале только для охраны метрополии, во Францию их стали перебрасывать лишь в конце первого года войны. По поводу небольшой- численности британской армии хорошо известны шутливые слова германского канцлера Бисмарка: "Если бы Англия во время войны высадила на берега Германии десант, то я просто приказал бы полиции его арестовать".
Сообразно такой незначительной численности армии в Англии были заготовлены и весьма ограниченные запасы оружия. Поэтому мы могли рассчитывать не на получение готовых партий оружия, а только на размещение соответствующих заказов.
В те дни, когда мы отправлялись в Англию, там спешно формировалась новая, так называемая "китченеровская армия" силой около 30 дивизий. Для нее, конечно, потребовалось колоссальное количество всякого снаряжения, а заготовить его, особенно по тем нормам, которые предъявила война, было очень трудно. Все это внушало серьезные опасения: сможет ли английское военное министерство оказать действенную помощь в снабжении русской армии.
Я знал, что Англия, так же как и Россия, закупала винтовки в Японии, причем винтовки ей отпустили раньше, чем нам, и новейшего образца. Английские оружейные заводы изготовляли всего около 40 тысяч винтовок в месяц, почти такое же количество, как и в России. При таких темпах производства понадобилось бы примерно полтора года для вооружения только "китченеровской армии". Так же как и в России, для обучения вновь призываемых не хватало ни винтовок, ни пулеметов. Наши агенты в Америке сообщили, что Англия пытается разместить на американских заводах значительный заказ на винтовки. От наших представителей в Англии мы получили предостережение, что все фирмы, изготовляющие винтовки, уже законтрактованы английским правительством.
Но Англия - одна из наиболее мощных промышленных стран мира. Ее военное производство могло быть расширено в грандиозных масштабах, и притом в такие сроки, которые, конечно, были недоступны земледельческой царской России. То, на что России потребовались бы годы, Англия могла выполнить в несколько месяцев. Она имела возможности для самого интенсивного развития всей индустрии, быстрого налаживания новых производств, перевода гражданской промышленности на изготовление военных предметов. Здесь все было к услугам такой военизации промышленности - и первоклассное оборудование и квалифицированные кадры.
Примером этому может служить хотя бы производство пулеметов. В 1914 году военные заводы Англии выпустили 287 пулеметов, а на следующий год 6102. Производство увеличилось более чем в двадцать два раза.
Все эти соображения вселяли в меня некоторую надежду...
Между тем крейсер быстро продвигался по Белому морю. До войны это вспомогательное судно английского флота совершало рейсы между Англией и портами Южной Америки и было приспособлено главным образом для перевозки пассажиров. Вооружение корабля состояло из легких орудий и пулеметов.
Архангельск постепенно скрылся в туманной дымке. Вокруг расстилались бескрайние водные просторы. Нигде не видно было ни одного военного судна: ни миноносца, ни даже вооруженного парового катера.
Кто же охранял с моря Архангельск с его громадными запасами для армии и военной промышленности? Насколько была обеспечена Бакарица от возможности неприятельского налета со стороны моря? Ведь в июле 1915 года германский минный крейсер "Метеор" проник до самого гирла Белого моря и, расставив мины, безнаказанно скрылся. Что же могло воспрепятствовать противнику подойти к самому порту, но уже в составе целой флотилии, чтобы затопить прибывшие пароходы, сжечь деревянные сооружения и взорвать ценные грузы?
Мы поделились своими мыслями с моряками. Те целиком разделили наши опасения. Охрана всех северных водных пространств Российской империи лежала на одном устаревшем военном судне "Бакане". Кроме него, для этой цели были предназначены две подводные лодки и английский легкий крейсер "Ифигения" с незначительным тоннажем и слабым вооружением.
Перебросить некоторое количество кораблей из Балтийского моря было невозможно, так как выход из него преграждали немцы. А обращения к Англии с просьбой выделить хоть кое-что из состава ее огромного могущественного флота фактически не увенчались успехом.
Постепенно мы перезнакомились друг с другом. Состав миссии был теперь совершенно иной, чем во время командировки в Японию. Там все были инженерами, все окончили курс Артиллерийского училища и академии. Сейчас в состав миссии входили моряки, артиллерист, инженер, чиновник. Причем каждый отличался предельной замкнутостью. Объединял нас лишь адмирал Русин, в высшей степени общительный человек, да еще молодой лейтенант Н. П. Любомиров, "веселый пассажир", как мы его называли.
Крейсер шел со скоростью 22 узла. Все как будто предвещало самое приятное путешествие - быстрота хода, комфортабельные каюты, значительные размеры крейсера, а следовательно, и меньшая качка во время осенних бурь в Ледовитом океане.
Подойдя к узкому выходу из Белого моря в Ледовитый океан, корабль замедлил ход. Начались участки, заминированные германцами. Дальнейшее движение крейсера происходило исключительно под тралами. Впереди нас шли три пары английских тральщиков. Каждая пара буксировала на определенной глубине стальной трос. Он прочесывал в воде коридор шириной более 200 метров. Если на пути тральщика попадалась мина, то он зацеплял за минреп и подсекал смертоносный снаряд. Потом всплывшую мину отводили в сторону и расстреливали. Всю ночь, утро и часть следующего дня мы еле двигались за тральщиками.