Федоровский Евгений. "Штурмфогель" без свастики

   ...Как только Пихт приехал из Берлина, секретарша, которой обер-лейтенант каждый раз привозил столичные подарки, сразу же доложила о нем Мессершмитту.
   - Садитесь, Пауль, - предложил Мессершмитт, но уже не встал навстречу. - Мне звонил Димент, и я готов дать вам любую летную должность. Скажем, испытателем на завод, где строят мои "сто девятые". Или... - Мессершмитт хитровато посмотрел на Пихта, - или в Лехфельд. Мне сдается, что вы большой поклонник новых самолетов.
   - Боюсь, мы безнадежно отстаем от того же Хейнкеля, - проговорил Пихт озабоченно.
   - Не понимаю, - насторожился Мессершмитт.
   - Доктор Хейнкель все же не может отказаться от своей идеи. Он-то, в отличие от наших министерских тугодумов, не считает фантастичным быстро построить реактивный самолет. Больше скажу - бомбардировщик!
   Мессершмитт заерзал в кресле, что не скрылось от внимания Пихта.
   - Объясните, Пауль.
   - Свои двигатели он приспособил на "Хейнкеле-111", и эта каракатица уже летала с поразительной для себя скоростью!
   - Черт возьми, а я не могу отыскать подходящие двигатели!
   - Мне сдается, что профессор Зандлер...
   - Осторожен и стар! Но планер-то он сделал отличный, я не могу поступиться им.
   - Но вы можете ускорить испытания, чтобы скорей получить официальный заказ и запустить "Штурмфогель" в серию.
   Мессершмитт откинулся на спинку кресла и неожиданно спросил Пихта:
   - Вам не приходилось читать Ленина?
   - Н-нет. Это имя для истинного немца звучит слишком кощунственно.
   - Напрасно. Фюрер, как всегда, перестарался, приказав сжечь книги своих врагов. Так вот, в "Философских тетрадях" Ленин отождествляет здравый смысл с предрассудками своего времени. У тех, от кого зависит наша работа над реактивными самолетами, нет взлета фантазии. "Позвольте, как может летать самолет без винта?"-передразнил кого-то Мессершмитт. - А мы творим, мы не можем не думать о будущем. Словом, мы правы, но слишком фантастичной кажется наша работа сегодня. И если я, поторопившись, разобью еще несколько самолетов, реактивная авиация будет загнана в могилу, так и не родившись. Вы понимаете мою мысль?
   - Вполне. И тем не менее, по-моему, надо торопиться вам.
   - Теперь "нам".
   - Да, нам. Со своей стороны я готов сделать все, что могу.
   - Тогда поезжайте в Лехфельд. Там у меня есть вакансия. Пока в отряд воздушного обеспечения. Согласны?
   - Слушаюсь. - Пихт пожал руку Мессершмитту и направился к двери.
   На улице было морозно. С Альп пришел холод. Снег весело поскрипывал под ногами Пихта, приятно покалывало щеки.
   В спортивном магазине Пихт купил пистолет с инкрустированной рукояткой и приказал упаковать в коробку из-под детских игрушек. Для Эрики.
   Потом зашел на почтамт и отправил безобидное письмо старому берлинскому приятелю. Что, мол, все складывается хорошо. Получил назначение и с радостью готов служить на новом поприще, ради того чтобы жила и крепла Германия.
   - 5
   Двигатели доктора Франца, заказанные Мессершмиттом на моторостроительной фирме "Юнкерс", работали на стендах почти беспрерывно, оглашая аэродром раскатами грома. Если у них окажутся хорошие характеристики, то Мессершмитт закажет сразу большую партию. В таком случае "Штурмфогель" мог бы скоро появиться на фронте.
   Профессор Зандлер пошел к испытательным стендам.
   Уже вечерело. Солнце отбрасывало длинные косые тени от леса и аэродромных построек. Ветер слабо покачивал флюгер. Зандлер шел, вдыхая чистый мартовский воздух, и думал: "Зачем существуют одержимые люди? Для них нет ни солнца, ни жизни".
   Он остановился и стал долго рассматривать одинокий бук - его не срубили сердобольные строители. Он рос рядом с ремонтными мастерскими и стендами, где проводились сейчас испытания. Дерево чуть заметно покачивалось, с набухших ветвей падали капли. Одна капля кольнула лицо Зандлера и скатилась ко рту. Профессор почувствовал горьковатый вкус смолянистой почки и пресный, вяжущий - гари от копоти двигателей. "Вот и ты, как этот бук", - подумал Зандлер и пошел дальше.
   У входа в мастерские его остановил солдат с автоматом. Этот парень, конечно, давно знал конструктора, но все равно придирчиво осмотрел пропуск и только тогда разрешил пройти к стендам.
   Зандлер шагнул в полутемный, содрогающийся от дикого гула цех. От запаха керосина, масла и дыма у него закружилась голова. Тускло горели лампочки. По скользкой лестнице Зандлер поднялся к пульту и увидел дежурного инженера. Тот спал, положив голову на скрещенные руки.
   Вдруг Зандлер своим нервным, возбужденным чутьем уловил присутствие кого-то еще. Он взглянул на работающие двигатели и увидел промелькнувшую тень. Зандлер сильно толкнул инженера. Тот спросонья уставился на приборы пульта и сразу заметил, что один из двигателей работает на взлетном режиме. Машинально инженер уменьшил подачу топлива и уставился на встревоженного профессора.
   - Немедленно тревогу! - крикнул Зандлер.
   Но за грохотом двигателей инженер не услышал его.
   Тогда Зандлер сам включил сигнал. В разных концах аэродрома завыли сирены. Все, кто был на аэродроме, бросились к мастерским, где над входом ярко-красным огнем горела лампа.
   Растерявшийся солдат у входа не смог сдержать толпу, и несколько человек прорвалось к стендам. Двигатели выключили.
   - Оцепить мастерские! Никого не впускать и не выпускать! - приказал Зандлер. - Где Зейц? Через несколько минут прибежал Зейц.
   - Господин оберштурмфюрер, здесь только что кто-то был. Дежурный инженер спал, но, когда я зашел сюда, мне показалась тень вон там.
   - Здесь никто не появлялся, клянусь вам, - пробормотал позеленевший от страха инженер.
   - Молчать! - оборвал его Зейц и махнул солдатам.
   Те бросились шарить по мастерской. Зандлер осмотрел взволнованных служащих. Взгляд его остановился на Пихте:
   - Как попали сюда вы?
   - Как все, по тревоге.
   - Но ведь по тревоге вам полагается быть у своей машины, а не в мастерских.
   - Все бежали сюда, ну и мы не удержались! - вышел из толпы Вайдеман, вытирая запачканный маслом рукав френча.
   - Вы были вместе с Пихтом?
   - Нет, я его не заметил... Впрочем, и вас-то недавно разглядел.
   - А вы, Пихт, видели Вайдемана?
   - Я?.. Нет.
   - Какой двигатель работал на полную мощность? - спросил Зандлер дежурного инженера.
   - Третий слева. "Юмо".
   - Что нужно сделать, чтобы заставить его работать на полную мощность?
   - Двинуть вот этот сектор на пульте. - Инженер потянулся к рычажку с оранжевой рукояткой.
   - Не трогать! - крикнул Зейц.
   - Около двигателя есть такой же сектор. Управление здесь спаренное, сказал инженер.
   - Мы найдем преступника по отпечаткам пальцев, - проговорил Зейц.
   Осмотрев все закоулки мастерской, эсэсовцы никого не обнаружили. Зейц вызвал специалиста по отпечаткам пальцев, переписал всех, кто оказался в этот момент рядом. Оставив усиленную охрану, он проводил Зандлера, вернулся к себе и срочно вызвал Берлин, чтобы доложить штандартенфюреру Клейну о происшествии.
   ...Профессор плохо спал в эту ночь. Только несколько рюмок коньяка сморили его. Однако проснулся он, как всегда, и появился у себя в кабинете ровно в восемь. Затянувшись сигаретой, Зандлер посмотрел в окно на одинокий бук. "Может быть, у меня вчера была галлюцинация? Просто от сильного утомления причудились чертики?" - подумал он и приказал продолжать испытания двигателей.
   Снова по аэродрому покатился грохот запущенных "Юмо". На них больше всего надеялся Зандлер. Они работали хорошо.
   "Конечно, показалось". Профессор шагнул к телефону, чтобы сказать Зейцу об этом и вдруг услышал взрыв. С треском вылетело стекло. Зандлер бросился к окну и увидел дым, окутавший мастерские.
   - Взорвался на взлетном режиме двигатель, - доложил дежурный инженер.
   - Какой?
   - "Юмо", на стенде третий слева.
   "Все ясно", - прошептал Зандлер, бледнея.
   Рядом действовал агент. Мысленно Зандлер перебрал всех инженеров, техников, летчиков, которых знал: "Кто-то из них, в рабочей куртке или мундире люфтваффе, - враг..."
   Дверь в кабинет отворилась, и на пороге вырос Зейц.
   - Как я и ожидал, преступник не оставил отпечатков своих пальцев, возбужденно сообщил он, - но агент все же не успел скрыть следов!
   Зейц, стуча каблуками своих великолепных сапог, подошел к столу Зандлера и бросил перчатки:
   - Мои люди нашли их в баке с топливом! Профессор покосился на перчатки - обычные армейские перчатки из темно-серой искусственной кожи.
   - Таких перчаток, наверное, у каждого по паре, - усмехнулся он.
   - Нет и нет, господин профессор, - засмеялся Зейц. - Во-первых, мы знаем размер руки преступника. Во-вторых, вряд ли кто из техников получал такие перчатки на складе, а если получал, мы легко установим. В-третьих, видите чуть треснутый шов? Преступник имеет привычку сжимать кулаки. Это не все, но уже многое. А вы, господин профессор, не волнуйтесь и продолжайте работу. Как поживает фрейлейн Эрика?
   - Спасибо, хорошо.
   - Передайте ей привет от меня. - Зейц улыбнулся и, прощаясь, приложил руку к козырьку.
   Но Зандлеру не понравился оптимизм оберштурмфюрера. Оставшись наедине, он подумал о неприятностях, которые наверняка свалятся на его несчастный "Штурмфогель". Даже несмотря на явную диверсию, двигатели "Юмо" и "БМВ" не годились для летных испытаний. Они требовали серьезной доводки.
   Через несколько дней, не выдержав взлетного режима, взорвался мотор "брамо". Мессершмитт, занятый совершенствованием модифицированного винтомоторного истребителя "Ме-109" все же нашел время, чтобы серьезно поговорить с Зандлером о будущем "Штурмфогеля". Главный конструктор был недоволен моторостроительными фирмами. ,,
   - Вы видите, что нам пишут с фирмы "Юнкерс"? - Мессершмитт швырнул Зандлеру телеграмму.
   В ответ на просьбу ускорить постройку новых двигателей фирма сообщала, что она сможет это сделать не раньше, как через восемь месяцев.
   - А война идет! - Мессершмитт кулаком ударил по столу, и серебристая модель его любимца "Ме-109" свалилась на пол. - Война идет! Она требует новых и новых машин - надежных и прочных. Лучше, чем у русских!
   Глава девятая ГОЛОСА ЛЕТА
   С весны 1942 года после затяжных дождей по всей Европе установился устойчивый антициклон. Трупы после зимних боев успели закопать местные жители, но сладковатый запах мертвых остался. Он и мутил двадцатитрехлетних солдат многотысячной армии Паулюса, наступающей на Волгу. Эти кадровые солдаты прошли по Европе, но впервые видели такие моря полей, такое богатство земли, еще не тронутой огнем войны.
   5 апреля Гитлер подписал директиву, составленную генштабом вермахта: "Все имеющиеся в распоряжении силы должны быть сосредоточены для проведения главной операции на южном участке с целью уничтожить противника западнее Дона, чтобы затем захватить нефтеносные районы на Кавказе и перейти через Кавказский хребет".
   Для рейха нужна была пшеница Украины, Кубани, Ставрополья, донецкий уголь, бакинская нефть. В перспективе снова рождались заманчивые планы: вступление в войну Турции на стороне Германии, захват Москвы, вторжение в Иран и далее в Индию. Под командованием генерала Фельми был сформирован специальный корпус "Ф", предназначенный для действий в странах Ближнего Востока. Он укомплектовывался солдатами и офицерами, знающими восточные языки.
   Таранным ударом полевая армия Паулюса и танковая Гота прорвала Юго-Западный фронт русских и ринулась на восток.
   - 1
   На утро 18 июля 1942 года Мессершмитт назначил новое испытание "Штурмфогеля", но его задержали дела в Берлине, и в Лехфельд он приехал лишь к вечеру. Сам Зандлер без главного конструктора проводить испытания "Штурмфогеля" на этот раз не решился. Мессершмитт вернулся из Берлина в самом радужном настроении.
   - Профессор, скоро я вам смогу предоставить отпуск, - объявил он Зандлеру, - вы поедете в Швейцарию или на Средиземное море.
   Зандлер в недоумении потер свой шишковатый лоб:
   - Я не понимаю вас, господин конструктор...
   - Скоро поймете. На Востоке у нас идут дела превосходно, с Россией к началу зимы все же мы покончим, а потом, дорогой профессор, очередь за Индией, Америкой, даже Южной...
   - Тогда придется свернуть работы над "Штурмфогелем" ? - уныло протянул Зандлер.
   - Наоборот! - Мессершмитт возбужденно прошелся по бетонной полосе. "Штурмфогель" - это прародитель тех самолетов, которые я вижу в будущем. А те машины будут иметь стремительную скорость, может быть сверхзвуковую, и огромную бомбовую нагрузку! Они сотрут в пыль все небоскребы янки.
   Зандлер подумал, что Мессершмитт, очевидно, в Берлине был на каком-то заседании, где обсуждались новые перспективы, открывающиеся перед авиапромышленниками.
   "Штурмфогель" стоял на краю аэродрома. Около него утро и день возились инженеры и механики. Все было проверено и перепроверено, но они не могли уйти от самолета по той лишь причине, что вложили в "Штурмфогель" слишком много своего труда.
   Мессершмитт и Зандлер повернули к самолету.
   - Разрешите начать испытания? - спросил Зандлер.
   - Разумеется, но перед этим я хочу поговорить с пилотами Вайдеманом и Пихтом.
   Зандлер послал за ними механика.
   Мессершмитт оглядел пилотов с явным удовольствием:
   - Как вам нравится работать у меня, господа?
   - Благодарим, господин конструктор, - ответил Вайдеман.
   - Я придумал такую штуку... Если "Штурмфогель" взлетит, то со стороны в воздухе за ним будет присматривать другой пилот. Вы, Пауль.
   - Понятно, - кивнул Пихт.
   - А вы, Альберт, по расчетам, очевидно, взлетите вот здесь. Мессершмитт топнул по бетонке. - По расчетам... Но, к несчастью, иногда бывает, что и мы, конструкторы, ошибаемся.
   Вайдеман криво усмехнулся. В душе он недолюбливал и конструкторов и инженеров. Ему казалось, что они слишком много времени проводят за бумагами, а не около своего самолета. Но Мессершмитт в это время глядел за аэродром, туда, где начинался кустарник.
   - Надеюсь, прошлой ошибки не повторится. Ребятишки Юнкерса сделали, кажется, неплохой мотор... Можете готовиться к полету.
   - "К несчастью", "кажется"... - проворчал Пихт, когда они с Вайдеманом отошли. - Не завидую тебе, Альберт. Когда-нибудь ты наладишься в лучший мир.
   Вайдеман шел задумавшись.
   - И там передашь богу привет от меня, грешника, - продолжал Пауль.
   - А бог есть? - вдруг серьезно спросил Вайдеман.
   - Нет, бога нет, - ответил Пихт.
   Вечером Вайдеман зашел в ресторан "Хазе" и там встретил Пихта. Несколько рюмок он выпил одну за другой и захмелел.
   - Пожалуй, хватит, Альберт, - остановил его Пихт, - тебе ведь завтра лететь.
   - Чепуха! "Штурмфогель" взлетит у меня, как стрекоза.
   - Ну, тогда выпьем за то, чтобы ты завтра не сломал себе шею.
   - Если признаться по совести, я все-таки боюсь этой машины, Пауль, нахмурился Вайдеман и опустил голову. - Я не знаю, когда она начнет взбрыкивать, Я делал на ней подлеты. Треску много, а сил нет.
   Пихт подлил вино в рюмки:
   - Это я виноват, что впутал тебя в эту историю.
   - Брось... Это все же лучше, чем на фронте. Здесь мой враг - мой же самолет... Я не знаю, в какой момент он подставит подножку.
   Вайдемана уже заносило, и он начинал повторяться. Вдруг Пихт заметил Гехорсмана, который решительно пробирался через толпу танцующих к их столику. Добравшись наконец, он шумно засопел:
   - Господа, завтра полеты, а вы...
   - Пошел вон, рыжий пес! - закричал Вайдеман.
   - Как вас развезло. А ну, вставайте!
   Огромными руками, как клешнями, Гехорсман обхватил Вайдемана и потащил к выходу. Пихт отворил дверцу своего "фольксвагена". Гехорсман приложил ко лбу Вайдемана платок и вылил на голову остатки сельтерской. Тут Вайдеман пьяно всхлипнул:
   - Милый рыжий песик, ты всегда шел со мной рядом. Испания, Польша... Господи, я никогда не мог пожаловаться на мою машину. Я знал ее каждую косточку. Ты истинный немецкий мастер. Такие вот руки, - Вайдеман попытался схватить руку Гехорсмана, - всегда умели держать молот и винтовку... Дай я тебя поцелую, рыженькая моя собачка...
   - Хватит лизаться, - легонько отталкивая Вайдемана, проворчал Гехорсман. - Я тебе не девчонка, а отец семерых детей.
   - А где они?
   - Солдаты фюрера, бьют русских...
   - Дай мне еще выпить за твоих солдат, Карл.
   - Э, нет. Я провожусь с вами всю ночь, но к утру сделаю трезвым, как стеклышко...
   Потому, что вчера перепил, Вайдеман и был в миноре.
   - "К несчастью", "кажется"... - повторил Пихт, явно смакуя слова Мессершмитта.
   - Чего ты заладил одно и то же? - раздраженно спросил Вайдеман.
   - Когда-нибудь мне придется раскошеливаться на цветы к гробу лучшего друга...
   - Прекрати! - оборвал Вайдеман, кривясь от головной боли. - Что-то я все хуже и хуже стал тебя понимать.
   Пихт и сам почувствовал, что сказал не то.
   - Нервы, наверное, сдают. Гибнут люди - сначала Удет, потом Мельдерс, потом...
   - Прошу. Давай перед полетом не будем говорить о смерти. Я ее, курносую ведьму, сам боюсь.
   Вайдеман пошел к своему самолету, Пихт - к своему.
   - Ну, рыжий дьявол, снаряжай! - крикнул, стараясь казаться беспечным, Вайдеман.
   Карл Гехорсман помог ему надеть парашют и взобраться на крыло. Вайдеман с облегчением опустился на сиденье и осмотрел кабину. Все в порядке. На привычных местах замерли знакомые стрелки. Они оживут, когда загрохочут моторы. Впереди, сквозь прямоугольник броневого стекла, была хорошо видна бетонная полоса.
   Вайдеман покосился на узкие, уходящие назад крылья. Далеко вперед из-под них высовывались круглые, сигарообразные двигатели. "Черт знает, что можно ждать от вас?" - подумал Вайдеман и устало провел рукой по лицу.
   Сухо щелкнул переключатель рации.
   - Я "Штурмфогель", к полету готов, - пробубнил Вайдеман.
   - Хорошо, Альберт. Вы пристегнули ремни?
   Необычная забота Мессершмитта в первое мгновение озадачила Вайдемана. "Покойнику всегда говорят ласковое". Он дотронулся до плеча и с удивлением обнаружил, что забыл застегнуть привязные ремни. Вайдеман торопливо нашел их, стянул концы у замка. С лязгом металлические кольца вошли в гнезда и зацепились за зубья.
   - Готов, - еще раз проговорил Вайдеман. Гехорсман опустил фонарь и помахал пилоту. Шум запущенных двигателей показался Вайдеману более глухим. Но тяга увеличивалась. "Штурмфогель" качнулся на носовое колесо. "Придется брать ручку больше на себя", - подумал Вайдеман.
   - Прошу взлет! - крикнул он.
   - Взлет, - донеслось из наушников.
   Турбины сорвались на вой. Самолет начал разбег. Вайдеман одним глазом покосился на указатель скорости. Стрелка уже перевалила за 150 километров в час. По расчетам, сейчас самолет должен оторваться от земли. Но по тому, как тяжело он приседал и выпрямлялся на швах бетонных плит, Вайдеман понял, что "Штурмфогель" и на этот раз не взлетит! Он энергично потянул ручку на себя, стараясь увеличить угол атаки крыльев. Машина приподнялась, словно собираясь выстрелить в воздух. Поздно! Скоро конец полосы. Вайдеман рывком убрал тягу подачи топлива и нажал на тормоз. Только сейчас он поблагодарил Мессершмитта за напоминание о привязных ремнях. Его бросило на приборную доску, ремни с хрустом впились в плечи...
   К самолету, как всегда, первым подбежал Гехорсман. Он привычно выдернул Вайдемана из кабины и бережно опустил на землю.
   - Вы ударились? Вам нехорошо? - бормотал он. - Не нужно было пить вчера.
   Вайдеман вдруг поднял на него налитые кровью глаза и с неожиданной силой ударил кованым ботинком по колену Гехорсмана. Старик скривился от острой боли. Его замызганная пилотка свалилась, болезненно вздрогнула рыжая с сединой голова. Карл медленно выпрямлялся. Удар показался ему таким несправедливым, что по глубоким черным морщинам потекли слезы.
   - За что? - прошептал он побелевшими губами.
   Вайдеман отвернулся.
   Подъехала машина Мессершмитта. Конструктор спрыгнул с подножки и быстро подбежал к испытателю:
   - Что случилось, капитан?
   - Я не набрал нужной скорости. Это было невозможно. Машину все время тянуло на нос. Она не слушалась рулей.
   - Понятно. - Мессершмитт выпрямился и посмотрел на Зандлера, который уже успел подъехать на санитарной машине.
   - Что скажете, профессор?
   - По-видимому, для самолета с носовым шасси мала взлетная площадка.
   - Правильно. Но мне нужен солдатский самолет - простой в управлении и обслуживании, умеющий взлетать с самых малых фронтовых аэродромов.
   - Необходимо сделать кое-какие расчеты.
   - Делайте, профессор! Думайте, впрягайте своих инженеров, только быстрей, быстрей!
   Мессершмитт сел в свою машину и пригласил Зандлера.
   - И еще одно обстоятельство, - проговорил он, когда "мерседес" набрал ход. - Подумайте о замене Вайдемана. Психологическая травма... Вы знаете, что это такое, Иоганн?
   - Весьма относительно.
   - Это самое страшное для испытателя. Вайдеман дважды попадал в аварию. Дальше он будет бояться своей машины, потому что испугался ее еще до начала полета.
   - 2
   После неудачных испытаний "Штурмфогеля" Вайдеман не находил себе места несколько дней. Пихт пропадал у Эрики или отсыпался в общежитии, и его никак не удавалось встретить одного.
   Странные чувства одолевали Вайдемана. Будущее вдруг заслонилось, стало страшным и черным. Настоящее уперлось в тяжелую дилемму: продолжать полеты или отказаться, пока не сыграл в ящик? Зандлер предложил подумать. Вайдеман думал. Советов Пихта он стал почему-то остерегаться и, однако, нуждался в них. Особенно сейчас. Летать его обязывал долг, которому он служил уже много лет. И в то же время он не хотел рисковать собой, так как был уверен, что может сделать что-то еще более значительное.
   Как-то вечером Вайдеман не выдержал одиночества. Он вышел на улицу и позвонил в дом Зандлера. Ответила Ютта.
   Вайдеман почувствовал, как от волнения вспотела чзрубка в его руке.
   - Что же вы, Альберт, не предложите мне свидания? - засмеялась Ютта.
   - У меня было много дел в последние дни, Ютта, - глуховатым голосом проговорил Вайдеман. - Пауль у вас? Да? Попросите его заехать за мной в общежитие. Я его жду у подъезда.
   - Хорошо. До свидания, Альберт.
   В трубке загудели короткие сигналы, но Вайдеман долго еще стоял, прижав ее к уху. Робость старого холостяка не позволяла сказать ему о своей любви.
   Пихт подъехал на своем светло-сером "фольксвагене" и открыл дверцу.
   - Я был излишне резок с тобой в тот день, когда собирался лететь на "Штурмфогеле", - проговорил Вайдеман, усаживаясь.
   - И я.
   Стало сразу легко. Оба посмотрели друг другу в глаза и расхохотались.
   - Эх, старые козлы! - Пихт крутнул баранку влево к лесу, где за арочным мостом возвышалось красно-кирпичное здание, увитое плющом, с вывеской: "Добрый уют".
   Вайдеман заказал пива.
   - Кажется, ты отговариваешь меня летать на "Штурмфогеле"? - спросил он, когда бармен отошел от столика.
   - Нет, - прямо ответил Пихт. - Ты будешь летать на "Штурмфогеле". Но я боюсь тебя потерять. Пока нет хороших двигателей, эта машина действительно будет взбрыкивать, и неизвестно, в какой момент свернет тебе шею.
   - Зандлер предложил мне перейти на другую машину.
   - Откажись.
   - Хорошо, но тогда мне придется лететь снова.
   - На какое число назначено испытание?
   - На одиннадцатое августа. В Рехлине. Пихт долго барабанил по столу своими длинными пальцами.
   - И все же в полете одиннадцатого августа я участвовать не буду, вдруг решительно произнес Вайдеман. - Скажем, заболею. Или у меня поднимется давление. А?
   - Кто может заменить тебя? Вендель? - спросил Пихт.
   - Нет, Фриц в это время будет испытывать другую модель "Штурмфогеля" на основном аэродроме в Аугсбурге.
   - А-а, тогда полетит Франке. Ты видел, он вчера приехал от Мессершмитта?
   - Наверное, он. Во всяком случае, его поставят запасным.
   - 3
   У Эриха Хайдте уже давно зажила нога, но на людях он ходил, по совету Перро, тяжело опираясь на трость. По мере того как все глубже и глубже уводил его лес, он ускорял шаги. В том месте, где автострада описывала дугу, неподалеку от пивной "Добрый уют", на опушке рос старый дуб. Если тщательно обследовать потрескавшуюся, пепельно-серую кору, то опытный глаз заметил бы крохотную шляпку ржавого гвоздя. Стоит потянуть ее ногтем, и кусок коры отделится от ствола, открыв дупло.
   Лес посветлел. Скоро будет опушка. Эрих огляделся и пошел медленней. По автостраде с шумом проносились машины, но здесь было тихо. Тяжелый, нагретый солнцем лес, приглаженный и вычищенный от листьев, безмолвствовал. Эрих опустил руку в дупло и извлек маленькую пластмассовую коробочку, обклеенную красной лентой. Между концами ленты оставался зазор. Эрих приложил спичку. Примерил. Зазор скрылся. Значит, никто посторонний коробку не брал. Он натянул резиновые перчатки, которыми пользовался, проявляя снимки, и снял крышку. Записка была предельно краткой. "Сообщите Перро для Центра: испытания 11.08. Для меня не позднее десятого достаньте тепловую мину { Мина, взрывающаяся от резкого перепада температур} или с часовым механизмом. Оставьте здесь же. Март".
   "Придется ехать к Перро", - подумал Эрих.
   С тех пор как Эрих прибыл в Лехфельд, с Перро он встречался дважды. В первый раз передал пленки с заснятыми боевыми самолетами люфтваффе. В другой - большое зашифрованное письмо и микропленку "Штурмфогеля" от самого Марта.
   "Все-таки интересно было бы встретить Марта. Кто он такой? Как выглядит?" - подумал Эрих. И жгучее любопытство, смешанное с уважением и гордостью за единомышленника по борьбе, наполнило его.
   - 4
   В пять часов утра 11 августа 1942 года инженеры и техники стали готовить к полету новую модель "Штурмфогеля".