Страница:
— Я привыкла к самостоятельности, мне нужна машина. — И тут же подколола его:
— Обещаю, что не буду махать рукой твоим друзьям, если увижу их.
— Автомобиля не будет, профессор. И не надейся. — На этот раз он ушел от нее в кабинет. Джейн поджала губы и двинулась следом. Это же нелепо! Кэл, похоже, забыл, что на дворе двадцатый век. И у нее есть свои деньги.
Она остановилась на пороге.
— В отличие от твоих подружек мне возраст позволяет получить водительское удостоверение.
— Сколько можно шутить на одну и ту же тему?
— Боюсь, что это совсем не шутка. — Она задумчиво посмотрела на Кэла. — Ты уверен, что причина всему — твое желание уберечь родителей от лишних волнений? А может, все дело в том, что я очень уж отличаюсь и годами, и формами от тех юных особ, с которыми ты привык показываться в обществе? И теперь ты боишься насмешек друзей?
— Ты даже не понимаешь, что ты несешь. — Он расположился за массивным письменным столом.
Джейн не отрывала от него глаз.
— Твои приятели ожидали, что ты женишься совсем на другой женщине, не так ли? Я недостаточно красива для твоей жены, у меня не такая большая грудь, и я старовата. Бомбера это не может не задевать.
Он положил ноги на стол.
— Раз ты так считаешь.
Совершенно опустошенная, без сил, она не могла больше продолжать словесную дуэль и повернулась к двери. Завтра она поступит так, как считает нужным, а ему не останется ничего другого, как смириться.
— На сегодня я сыта тобой по горло. Спокойной ночи.
— Ты не уйдешь, пока мы не закончим разговор! — Она не успела и моргнуть, как он загородил ей дорогу. — Понятно?
Она уперла руки в бока и злобно глянула на него.
— Прочь с дороги!
Секунды ползли, потрескивая от нарастающего напряжения. Брови его сошлись у переносицы, губы окаменели, а вот взгляд его Джейн удивил: вроде бы он только и ждал, чтобы она бросилась на него. Она-то привыкла к людям, которые старались избежать конфликта, а вот Кэл приветствовал хорошую потасовку, и она, к ее несказанному удивлению, не хотела лишать его такого удовольствия.
Но прежде чем она успела шевельнуться, его взгляд упал ей на грудь, и губы изогнулись в усмешке.
— Гуфи.
Ее обзывали по-всякому, но только не так, и она тут же взвилась:
— Что ты сказал?
— На твоей ночной рубашке, — он протянул руку и прошелся пальцем по аппликации на ее груди, — Гуфи.
— А, ты об этом. — Ее злость поутихла.
Улыбка Кэла стала шире, ноготь вновь и вновь обеган пса по контуру. По коже Джейн побежали мурашки, сосок набух. Она ненавидела себя за то, что ее тело отреагировало именно так, как он и рассчитывал. Неудивительно, что он такого высокого мнения о себе. Наверное, он мог возбуждать женщин и когда спал.
— Надеюсь, этим ты возбуждаешь себя, потому что на меня такие штучки не действуют.
— Неужели? — Он посмотрел на ночную рубашку: чуть ли не разрывающие ее соски неопровержимо доказывали обратное.
Какой же он наглый, уверенный в себе! — Джейн сочла необходимым его осадить, покачала головой, окинула Кэла грустным взглядом:
— Ты так ничего и не понял, не так ли, Кэл?
— Не понял что?
— Не важно. — Она вздохнула. — Мне представляется, человек ты хороший, хотя и стараешься таковым не казаться, и я не хочу обижать тебя.
В голосе Кэла тут же появились воинственные нотки:
— Об этом не беспокойся. Так чего я так и не понял? Она небрежно отмахнулась. Получилось очень убедительно, учитывая, что раньше она ничего такого не проделывала.
— Глупости. Я не хочу об этом говорить.
— Нет, ты уж скажи!
— Хорошо. Ты никак не можешь взять в толк, что ты не мой тип мужчины. Ты меня не возбуждаешь.
Лгунья, лгунья. Он опустил руку.
— Я тебя не возбуждаю?
— А теперь я тебя разозлила, не так ли?
— Разозлила? А с чего мне злиться?
— У тебя на лице написана злость.
— Если ты ее увидела, значит, не такой уж ты хороший психолог, как тебе кажется.
— Пусть так. Кроме того, я считаю, что отсутствие реакции с моей стороны прежде всего связано с моими внутренними ощущениями. Возможно, от тебя ничего не зависит.
— Вот тут ты права.
Она чуть повела плечами.
— Просто я всегда предпочитала мужчин другого типа.
— Какого же?
— О, не таких больших. Не таких шумных. Более обходительных. Ученых.
— Вроде доктора Крейга Элкхарта? — Он выплюнул это имя.
— Откуда тебе известно о Крейге?
— Мне известно, что он бросил тебя ради двадцатилетней секретарши.
— Не секретарши. Операционистки. И он не бросил меня.
— А вот я слышал другое. Бросил, как ненужную вещь.
— Отнюдь. Мы расстались по взаимному согласию.
— Взаимному, — передразнил он ее. — Черта с два!
— Ты специально уводишь разговор в сторону, потому что я уязвила твою гордость, сказав, что ты не в моем вкусе.
— Я встречал многих женщин, любящих приврать, но они тебе и в подметки не годятся. Признавайся, профессор. Я так возбуждаю тебя, что ты едва стоишь на ногах. Если б мне того захотелось, ты бы разделась в пять секунд и молила о том, чтобы я взял тебя.
— Нет более жалкого зрелища, чем стареющий мужчина, хвастающий своей сексуальной удалью.
— Хвастающий!
Наблюдая, как его лицо медленно наливается краской, она поняла, что наконец-то попала в цель. Он уже вышел из себя, и сейчас ей просто необходимо замолчать.
— Не волнуйся, Кэл. Где-то наверняка есть женщина, которая сочтет возможным уделить тебе время.
Кэл побагровел.
Она похлопала его по груди.
— А если и это не поможет, я слышала, что теперь имплантаты творят чудеса.
Светлые глаза округлились, словно он не верил своим ушам.
— Вроде бы есть и нехирургические способы, основанные на воздействии повышенным давлением и вакуумом. Возможно, я сама смогу придумать для тебя что-нибудь новенькое, если до этого дойдет дело.
— С меня хватит! — Прежде чем она поняла, что происходит, он наклонил плечо и перекинул через него Джейн. — Так тебе будет удобнее, дорогая.
Мгновение спустя она лицезрела его обтянутый джинсами зад. Вылинявшая джинса плотно обтягивала мускулистые бедра и ягодицы. У нее кружилась голова, но она не могла полностью винить за это прилившую кровь.
— Кэл?
— Что такое?
— Пожалуйста, отпусти меня.
— Через минуту. — Он двинулся в холл, неспешно и осторожно, учитывая ее беременность. Одной рукой он держал ее под коленями, а второй похлопывал по обнажившимся бедрам. — Не дергайся, и все будет хорошо.
— Куда мы идем?
— В гости к Злой королеве.
— К Злой королеве? О чем ты говоришь? Опусти меня вниз! Он поднялся на верхнюю ступеньку.
— Пожалуйста, помолчи. Мне так и хочется шмякнуть тебя головой о стену. Сотрясение мозга, возможно, понизит твой ай-кью до более или менее приемлемой величины, и ты будешь вести себя как нормальное человеческое существо.
— Моя спальня там.
— А к Злой королеве сюда. — Он направился к своей спальне.
— Какой Злой королеве? Что ты несешь? Немедленно поставь меня на пол, а не то я закричу, а потом возьмусь за тебя!
— Я уже попрятал все электрические провода и не буду принимать душ, предварительно не заперев тебя в чулан.
Кэл наклонился, и Джейн почувствовала, как ее укладывают на что-то мягкое. Посмотрев вверх, она увидела свое отражение.
Растрепанные волосы, ночная рубашка, задранная до бедер, розовая кожа. Кэл стоял у кровати. Вскинул голову, посмотрел на зеркало над кроватью.
— Свет мой зеркальце, скажи, кто у нас будет самой обнаженной женщиной на свете?
Злая королева! Джейн схватила подушку и швырнула в него.
— Нет, ты не посмеешь. — Она метнулась на другую сторону кровати, но Кэл схватил ее за ночнушку и подтащил к краю.
— Пора старине Гуфи отправиться восвояси, чтобы взрослые могли поиграться.
— Я не хочу играться с тобой, и ты не посмеешь стянуть с меня ночную рубашку, наглая ты задница.
Матрац жалобно заскрипел, когда он оседлал ее бедра.
— А вот у тебя задница очень даже неплохая. Уж извини, не мог не отметить. Не пора ли приглядеться к ней повнимательнее? — И он потянулся к подолу ночной рубашки.
— Нет, Кэл. — Она прижала ночнушку к ногам, сознавая при этом: ей хочется, чтобы он раздел ее. Почему нет? Они женаты, не так ли?
Не слезая с Джейн, он перенес тяжесть своего тела на правую ногу.
— Ты же не думаешь, что мы проживем здесь три месяца без интима?
Сердце ее гулко билось, тело жаждало слиться с ним, но внутренний голос твердил свое: «Ты ему абсолютно безразлична. Он пришел к тебе только потому, что ты оказалась под рукой». Джейн скрипнула зубами.
— Разве ты забыл, что не любишь меня?
— Все так, но надо ли смешивать одно с другим? Ты ведь тоже не любишь меня.
— Не совсем так.
— Ты меня любишь?
— Я не могу сказать, что не люблю тебя. Ты — достойный человек. И поступил благородно, женившись на мне. Просто мне хотелось видеть тебя другим.
— Более тупым.
— Правильно. И не таким огромным. По моему разумению, в тебе всего перебор — и тела, и индивидуальности, и банковского счета, и темперамента, и, несомненно, эгоизма.
— Насчет темперамента давай не будем. Не я собирался убивать людей разрядом электрического тока. И раз уж мы заговорили о переборе, как насчет твоего гаргантюанского — Он перебросил через нее ногу, уселся у изножья, привалившись к кроватной спинке.
Джейн знала, что выбрала правильную линию поведения, но сердце у нее щемило. Она, однако, не отступалась от принятого решения.
— Для тебя я всего лишь тело, оказавшееся под рукой.
— Ты моя жена.
— Номинально. — Она тоже села, привалилась спиной к изголовью. — Ты хочешь, чтобы я грубила твоим родителям, держалась подальше от друзей, и при этом рассчитываешь, что я буду отдаваться тебе. Неужели ты не понимаешь, что я нахожу такие отношения унизительными?
— Нет. — Его глаза сверкали, а раздувающиеся ноздри и сжатые губы указывали на то, что спор бесполезен. Он намеревался добиться своего, даже если правота была не на его стороне.
— Наверное, мне удивляться этому не следует. Именно так известные спортсмены и ведут себя с фанатками. Женщины хороши для того, чтобы быстренько перепихнуться с ними, но им не место в жизни знаменитости.
— Уж не хочешь ли ты сказать, что желаешь занять место в моей жизни? В это трудно поверить, профессор, учитывая, что во мне тебе решительно ничего не нравится.
— Ты сознательно передергиваешь. Я просто говорю, что отказываюсь проводить с тобой ночь, зная, что не нравлюсь тебе. Тем более что днем ты хочешь держать меня взаперти. Не отрицай, ты повел бы себя по-другому, если бы одна из твоих шлюшек сделала то же, что и я.
— Ни у кого из моих шлюшек на такое не хватило бы ума! Да и нет у меня никаких шлюшек!
Джейн изогнула бровь.
— Такой мужчина, как ты, предпочитает, чтобы жена была его зеркальным отражением. Ты хочешь, чтобы твоя вторая половина была молода и красива, потому что именно таким все должны видеть тебя — молодым и красивым, идеалом мужчины и спортсмена, у которого нет никаких забот и который точно знает, что Кевин Такер не займет его место.
Он перебросил ноги через край кровати, встал.
— Не могу я вести такие занудные разговоры.
— И это еще один признак нашей несовместимости, потому что мне этот разговор представляется очень увлекательным. Что ты собираешься делать, Кэл, когда уйдешь с поля?
— Мне еще долго не придется думать об этом.
— А я видела, как ты хромаешь, вылезая из автомобиля, если просидишь в нем достаточно долго. И у меня такое ощущение, что по утрам ты тридцать минут стоишь под душем не потому, что смываешь грязь. Твоему телу досталось на полную катушку, и едва ли оно и дальше сможет выдерживать такие нагрузки.
— Я вижу, ты еще и специалист по возможностям человеческого организма.
— Я знаю, о чем говорю.
— Я не собираюсь покупать тебе машину. — Он направился к двери.
— Я тебя об этом и не просила. Машину я куплю сама.
— Не купишь. — Он обернулся. — И я уложу-таки тебя в постель.
Джейн поднялась, оправила ночную рубашку.
— Я не собираюсь спать с мужчиной, который меня не любит.
— Мы что-нибудь придумаем.
— Ты никогда не приглашал меня на свидание.
— Мы уже дважды трахались!
— Я рассматриваю сие как медицинскую процедуру. Он прищурился.
— Мы даже не целовались, — привела она еще один веский аргумент.
— Ну, вот это очень легко исправить. — Кэл надвинулся на нее, и его взгляд не оставлял сомнений в его намерениях.
Кэл, я не… — продолжить Джейн не смогла. Она хотела, чтобы он поцеловал ее.
Его руки сжали ее запястья. Спиной она уперлась в спинку кровати.
— Полагай сие научным экспериментом, профессор.
Он наклонился вперед, одновременно заводя ее руки за кроватную спинку. Она чувствовала себя привязанной к столбу, только веревки заменяли его неожиданно ставшие нежными пальцы.
Он смотрел на нее сверху вниз, и сердце Джейн гулко билось о ребра.
— Давай поглядим, какая ты на вкус.
Голова опустилась, его губы прошлись по ее. Мягкие и теплые, чуть раскрытые, едва касающиеся. Глаза ее закрылись. Джейн казалось, что по ее губам прошлись перышком, и ей оставалось только удивляться, что такой здоровяк способен на столь воздушный поцелуй.
Кэл продолжал дразнить ее. То же перышко, может, мягчайшая кисточка. Кровь у нее закипела. Ей хотелось большего. Джейн приподнялась, прижалась губами к его губам.
Он подался назад. Вновь коснулся ее губ, пристально посмотрел.
Она подалась вперед и вверх, и он чуть куснул ее нижнюю губу. Предупреждение, что только куортербек может быть ведущим в любовной игре? По телу пробежала дрожь.
Он вознаградил ее покорность, обхватив ее губы своими, пройдясь по нижней своим языком. Она застонала. Если он уделял столько внимания одному поцелую, что же он будет делать, если она предоставит в его распоряжение не только рот?
Вновь она не выдержала и подалась к нему. На этот раз он не возражал. Пытка прекратилась: он взял предложенное. Его руки по-прежнему сжимали ее запястья, так что в распоряжении Кэла оставался лишь рот, но он умело использовал его: язык нырнул между ее губ, а сам он прижался к Джейн, дабы она почувствовала его страсть.
И она всем телом придвинулась к нему, с головой уйдя в поцелуй, куда более эротический, чем весь тот секс, что она успела в жизни испытать. Она могла быть мужчиной и женщиной, владыкой и покорным подданным. Она извивалась всем телом, словно превратилась в змею, втираясь в него грудью, животом, бедрами. И все тело загорелось. Она подумала о том, что упустила, и в порыве страсти, однако, не преминула отметить, как все могло бы обернуться, если бы их связывали не только физические, но и духовные узы.
Она услышала стон, да только на этот раз он вырвался не из ее груди. Грубый, сдавленный, жаждущий. Ее запястья освободились, а его руки легли на ее бедра, скользнули под ночную рубашку.
О да, она этого хотела. Поторопись. Коснись самого нежного моего местечка. Самого сладкого. Тело жаждало его решительности, а мозг и сердце требовали не отдаваться так задешево. Она хотела, чтобы за ней ухаживали, чтобы ее завоевывали и побеждали, даже ради одного только ее тела. Хоть раз в жизни она должна была прочувствовать все то, что испытывают другие женщины, когда за ними ухаживают мужчины.
Его пальцы добрались по мягких завитков.
— Хватит! — В восклицании слышались и приказ, и страх.
— Нет.
— Я серьезно, Кэл. — У нее перехватило дыхание, она продолжала бороться с собой. — Убери руки из-под моей ночной рубашки.
— Ты же хочешь, чтобы они там остались. Я знаю, что хочешь.
Его «молодец» все еще прижимался к ней, и она пожалела о том, что не прикоснулась к нему, прежде чем поставить точку. Одно короткое прикосновение, чтобы понять, каково это — подержать в руке мужскую гордость.
— Я хочу, чтобы ты это прекратил.
Кэл подался назад.
— Глупо же! Так глупо, что я не могу в это поверить! Мы оба в сетях этой вонючей женитьбы. Мы не переносим друг друга, и единственное утешение мы можем найти в постели, но ты слишком упряма, чтобы сделать шаг навстречу.
Его отношение не изменилось, и она проглотила боль.
— Я чувствовала, что ты меня не любишь.
— Что ты такое говоришь?
— Ты сам сказал об этом. Только что сказал, что мы не переносим друг друга, хотя я говорила, что у меня к тебе неприязни нет. Значит, остаешься ты. Ты только что признал, какие испытываешь ко мне чувства.
— Я этого не говорил.
— Сказал, и более чем убедительно.
— Это не так.
— Ха!
— Розибад…
— Не называй меня так, негодяй! Секс для тебя еще один вид спорта, не так ли? Занятие, которому можно уделить время, когда ты не играешь в футбол и не пьешь пиво с дружками. А у меня к этому отношение другое. Хочешь заниматься со мной сексом, отлично! Я не возражаю! Но на моих условиях!
— И что же это за условия?
— Сначала я должна тебе понравиться!
— Ты мне уже нравишься! — проревел он.
— Как ты жалок! — В ярости, вызванной неудовлетворенностью, она схватила с кровати подушку, швырнула ему в голову и метнулась в свою спальню.
Несколько мгновений спустя она услышала гулкий удар, словно кто-то изо всей силы врезал кулаком в стену.
Глава 11
— Обещаю, что не буду махать рукой твоим друзьям, если увижу их.
— Автомобиля не будет, профессор. И не надейся. — На этот раз он ушел от нее в кабинет. Джейн поджала губы и двинулась следом. Это же нелепо! Кэл, похоже, забыл, что на дворе двадцатый век. И у нее есть свои деньги.
Она остановилась на пороге.
— В отличие от твоих подружек мне возраст позволяет получить водительское удостоверение.
— Сколько можно шутить на одну и ту же тему?
— Боюсь, что это совсем не шутка. — Она задумчиво посмотрела на Кэла. — Ты уверен, что причина всему — твое желание уберечь родителей от лишних волнений? А может, все дело в том, что я очень уж отличаюсь и годами, и формами от тех юных особ, с которыми ты привык показываться в обществе? И теперь ты боишься насмешек друзей?
— Ты даже не понимаешь, что ты несешь. — Он расположился за массивным письменным столом.
Джейн не отрывала от него глаз.
— Твои приятели ожидали, что ты женишься совсем на другой женщине, не так ли? Я недостаточно красива для твоей жены, у меня не такая большая грудь, и я старовата. Бомбера это не может не задевать.
Он положил ноги на стол.
— Раз ты так считаешь.
Совершенно опустошенная, без сил, она не могла больше продолжать словесную дуэль и повернулась к двери. Завтра она поступит так, как считает нужным, а ему не останется ничего другого, как смириться.
— На сегодня я сыта тобой по горло. Спокойной ночи.
— Ты не уйдешь, пока мы не закончим разговор! — Она не успела и моргнуть, как он загородил ей дорогу. — Понятно?
Она уперла руки в бока и злобно глянула на него.
— Прочь с дороги!
Секунды ползли, потрескивая от нарастающего напряжения. Брови его сошлись у переносицы, губы окаменели, а вот взгляд его Джейн удивил: вроде бы он только и ждал, чтобы она бросилась на него. Она-то привыкла к людям, которые старались избежать конфликта, а вот Кэл приветствовал хорошую потасовку, и она, к ее несказанному удивлению, не хотела лишать его такого удовольствия.
Но прежде чем она успела шевельнуться, его взгляд упал ей на грудь, и губы изогнулись в усмешке.
— Гуфи.
Ее обзывали по-всякому, но только не так, и она тут же взвилась:
— Что ты сказал?
— На твоей ночной рубашке, — он протянул руку и прошелся пальцем по аппликации на ее груди, — Гуфи.
— А, ты об этом. — Ее злость поутихла.
Улыбка Кэла стала шире, ноготь вновь и вновь обеган пса по контуру. По коже Джейн побежали мурашки, сосок набух. Она ненавидела себя за то, что ее тело отреагировало именно так, как он и рассчитывал. Неудивительно, что он такого высокого мнения о себе. Наверное, он мог возбуждать женщин и когда спал.
— Надеюсь, этим ты возбуждаешь себя, потому что на меня такие штучки не действуют.
— Неужели? — Он посмотрел на ночную рубашку: чуть ли не разрывающие ее соски неопровержимо доказывали обратное.
Какой же он наглый, уверенный в себе! — Джейн сочла необходимым его осадить, покачала головой, окинула Кэла грустным взглядом:
— Ты так ничего и не понял, не так ли, Кэл?
— Не понял что?
— Не важно. — Она вздохнула. — Мне представляется, человек ты хороший, хотя и стараешься таковым не казаться, и я не хочу обижать тебя.
В голосе Кэла тут же появились воинственные нотки:
— Об этом не беспокойся. Так чего я так и не понял? Она небрежно отмахнулась. Получилось очень убедительно, учитывая, что раньше она ничего такого не проделывала.
— Глупости. Я не хочу об этом говорить.
— Нет, ты уж скажи!
— Хорошо. Ты никак не можешь взять в толк, что ты не мой тип мужчины. Ты меня не возбуждаешь.
Лгунья, лгунья. Он опустил руку.
— Я тебя не возбуждаю?
— А теперь я тебя разозлила, не так ли?
— Разозлила? А с чего мне злиться?
— У тебя на лице написана злость.
— Если ты ее увидела, значит, не такой уж ты хороший психолог, как тебе кажется.
— Пусть так. Кроме того, я считаю, что отсутствие реакции с моей стороны прежде всего связано с моими внутренними ощущениями. Возможно, от тебя ничего не зависит.
— Вот тут ты права.
Она чуть повела плечами.
— Просто я всегда предпочитала мужчин другого типа.
— Какого же?
— О, не таких больших. Не таких шумных. Более обходительных. Ученых.
— Вроде доктора Крейга Элкхарта? — Он выплюнул это имя.
— Откуда тебе известно о Крейге?
— Мне известно, что он бросил тебя ради двадцатилетней секретарши.
— Не секретарши. Операционистки. И он не бросил меня.
— А вот я слышал другое. Бросил, как ненужную вещь.
— Отнюдь. Мы расстались по взаимному согласию.
— Взаимному, — передразнил он ее. — Черта с два!
— Ты специально уводишь разговор в сторону, потому что я уязвила твою гордость, сказав, что ты не в моем вкусе.
— Я встречал многих женщин, любящих приврать, но они тебе и в подметки не годятся. Признавайся, профессор. Я так возбуждаю тебя, что ты едва стоишь на ногах. Если б мне того захотелось, ты бы разделась в пять секунд и молила о том, чтобы я взял тебя.
— Нет более жалкого зрелища, чем стареющий мужчина, хвастающий своей сексуальной удалью.
— Хвастающий!
Наблюдая, как его лицо медленно наливается краской, она поняла, что наконец-то попала в цель. Он уже вышел из себя, и сейчас ей просто необходимо замолчать.
— Не волнуйся, Кэл. Где-то наверняка есть женщина, которая сочтет возможным уделить тебе время.
Кэл побагровел.
Она похлопала его по груди.
— А если и это не поможет, я слышала, что теперь имплантаты творят чудеса.
Светлые глаза округлились, словно он не верил своим ушам.
— Вроде бы есть и нехирургические способы, основанные на воздействии повышенным давлением и вакуумом. Возможно, я сама смогу придумать для тебя что-нибудь новенькое, если до этого дойдет дело.
— С меня хватит! — Прежде чем она поняла, что происходит, он наклонил плечо и перекинул через него Джейн. — Так тебе будет удобнее, дорогая.
Мгновение спустя она лицезрела его обтянутый джинсами зад. Вылинявшая джинса плотно обтягивала мускулистые бедра и ягодицы. У нее кружилась голова, но она не могла полностью винить за это прилившую кровь.
— Кэл?
— Что такое?
— Пожалуйста, отпусти меня.
— Через минуту. — Он двинулся в холл, неспешно и осторожно, учитывая ее беременность. Одной рукой он держал ее под коленями, а второй похлопывал по обнажившимся бедрам. — Не дергайся, и все будет хорошо.
— Куда мы идем?
— В гости к Злой королеве.
— К Злой королеве? О чем ты говоришь? Опусти меня вниз! Он поднялся на верхнюю ступеньку.
— Пожалуйста, помолчи. Мне так и хочется шмякнуть тебя головой о стену. Сотрясение мозга, возможно, понизит твой ай-кью до более или менее приемлемой величины, и ты будешь вести себя как нормальное человеческое существо.
— Моя спальня там.
— А к Злой королеве сюда. — Он направился к своей спальне.
— Какой Злой королеве? Что ты несешь? Немедленно поставь меня на пол, а не то я закричу, а потом возьмусь за тебя!
— Я уже попрятал все электрические провода и не буду принимать душ, предварительно не заперев тебя в чулан.
Кэл наклонился, и Джейн почувствовала, как ее укладывают на что-то мягкое. Посмотрев вверх, она увидела свое отражение.
Растрепанные волосы, ночная рубашка, задранная до бедер, розовая кожа. Кэл стоял у кровати. Вскинул голову, посмотрел на зеркало над кроватью.
— Свет мой зеркальце, скажи, кто у нас будет самой обнаженной женщиной на свете?
Злая королева! Джейн схватила подушку и швырнула в него.
— Нет, ты не посмеешь. — Она метнулась на другую сторону кровати, но Кэл схватил ее за ночнушку и подтащил к краю.
— Пора старине Гуфи отправиться восвояси, чтобы взрослые могли поиграться.
— Я не хочу играться с тобой, и ты не посмеешь стянуть с меня ночную рубашку, наглая ты задница.
Матрац жалобно заскрипел, когда он оседлал ее бедра.
— А вот у тебя задница очень даже неплохая. Уж извини, не мог не отметить. Не пора ли приглядеться к ней повнимательнее? — И он потянулся к подолу ночной рубашки.
— Нет, Кэл. — Она прижала ночнушку к ногам, сознавая при этом: ей хочется, чтобы он раздел ее. Почему нет? Они женаты, не так ли?
Не слезая с Джейн, он перенес тяжесть своего тела на правую ногу.
— Ты же не думаешь, что мы проживем здесь три месяца без интима?
Сердце ее гулко билось, тело жаждало слиться с ним, но внутренний голос твердил свое: «Ты ему абсолютно безразлична. Он пришел к тебе только потому, что ты оказалась под рукой». Джейн скрипнула зубами.
— Разве ты забыл, что не любишь меня?
— Все так, но надо ли смешивать одно с другим? Ты ведь тоже не любишь меня.
— Не совсем так.
— Ты меня любишь?
— Я не могу сказать, что не люблю тебя. Ты — достойный человек. И поступил благородно, женившись на мне. Просто мне хотелось видеть тебя другим.
— Более тупым.
— Правильно. И не таким огромным. По моему разумению, в тебе всего перебор — и тела, и индивидуальности, и банковского счета, и темперамента, и, несомненно, эгоизма.
— Насчет темперамента давай не будем. Не я собирался убивать людей разрядом электрического тока. И раз уж мы заговорили о переборе, как насчет твоего гаргантюанского — Он перебросил через нее ногу, уселся у изножья, привалившись к кроватной спинке.
Джейн знала, что выбрала правильную линию поведения, но сердце у нее щемило. Она, однако, не отступалась от принятого решения.
— Для тебя я всего лишь тело, оказавшееся под рукой.
— Ты моя жена.
— Номинально. — Она тоже села, привалилась спиной к изголовью. — Ты хочешь, чтобы я грубила твоим родителям, держалась подальше от друзей, и при этом рассчитываешь, что я буду отдаваться тебе. Неужели ты не понимаешь, что я нахожу такие отношения унизительными?
— Нет. — Его глаза сверкали, а раздувающиеся ноздри и сжатые губы указывали на то, что спор бесполезен. Он намеревался добиться своего, даже если правота была не на его стороне.
— Наверное, мне удивляться этому не следует. Именно так известные спортсмены и ведут себя с фанатками. Женщины хороши для того, чтобы быстренько перепихнуться с ними, но им не место в жизни знаменитости.
— Уж не хочешь ли ты сказать, что желаешь занять место в моей жизни? В это трудно поверить, профессор, учитывая, что во мне тебе решительно ничего не нравится.
— Ты сознательно передергиваешь. Я просто говорю, что отказываюсь проводить с тобой ночь, зная, что не нравлюсь тебе. Тем более что днем ты хочешь держать меня взаперти. Не отрицай, ты повел бы себя по-другому, если бы одна из твоих шлюшек сделала то же, что и я.
— Ни у кого из моих шлюшек на такое не хватило бы ума! Да и нет у меня никаких шлюшек!
Джейн изогнула бровь.
— Такой мужчина, как ты, предпочитает, чтобы жена была его зеркальным отражением. Ты хочешь, чтобы твоя вторая половина была молода и красива, потому что именно таким все должны видеть тебя — молодым и красивым, идеалом мужчины и спортсмена, у которого нет никаких забот и который точно знает, что Кевин Такер не займет его место.
Он перебросил ноги через край кровати, встал.
— Не могу я вести такие занудные разговоры.
— И это еще один признак нашей несовместимости, потому что мне этот разговор представляется очень увлекательным. Что ты собираешься делать, Кэл, когда уйдешь с поля?
— Мне еще долго не придется думать об этом.
— А я видела, как ты хромаешь, вылезая из автомобиля, если просидишь в нем достаточно долго. И у меня такое ощущение, что по утрам ты тридцать минут стоишь под душем не потому, что смываешь грязь. Твоему телу досталось на полную катушку, и едва ли оно и дальше сможет выдерживать такие нагрузки.
— Я вижу, ты еще и специалист по возможностям человеческого организма.
— Я знаю, о чем говорю.
— Я не собираюсь покупать тебе машину. — Он направился к двери.
— Я тебя об этом и не просила. Машину я куплю сама.
— Не купишь. — Он обернулся. — И я уложу-таки тебя в постель.
Джейн поднялась, оправила ночную рубашку.
— Я не собираюсь спать с мужчиной, который меня не любит.
— Мы что-нибудь придумаем.
— Ты никогда не приглашал меня на свидание.
— Мы уже дважды трахались!
— Я рассматриваю сие как медицинскую процедуру. Он прищурился.
— Мы даже не целовались, — привела она еще один веский аргумент.
— Ну, вот это очень легко исправить. — Кэл надвинулся на нее, и его взгляд не оставлял сомнений в его намерениях.
Кэл, я не… — продолжить Джейн не смогла. Она хотела, чтобы он поцеловал ее.
Его руки сжали ее запястья. Спиной она уперлась в спинку кровати.
— Полагай сие научным экспериментом, профессор.
Он наклонился вперед, одновременно заводя ее руки за кроватную спинку. Она чувствовала себя привязанной к столбу, только веревки заменяли его неожиданно ставшие нежными пальцы.
Он смотрел на нее сверху вниз, и сердце Джейн гулко билось о ребра.
— Давай поглядим, какая ты на вкус.
Голова опустилась, его губы прошлись по ее. Мягкие и теплые, чуть раскрытые, едва касающиеся. Глаза ее закрылись. Джейн казалось, что по ее губам прошлись перышком, и ей оставалось только удивляться, что такой здоровяк способен на столь воздушный поцелуй.
Кэл продолжал дразнить ее. То же перышко, может, мягчайшая кисточка. Кровь у нее закипела. Ей хотелось большего. Джейн приподнялась, прижалась губами к его губам.
Он подался назад. Вновь коснулся ее губ, пристально посмотрел.
Она подалась вперед и вверх, и он чуть куснул ее нижнюю губу. Предупреждение, что только куортербек может быть ведущим в любовной игре? По телу пробежала дрожь.
Он вознаградил ее покорность, обхватив ее губы своими, пройдясь по нижней своим языком. Она застонала. Если он уделял столько внимания одному поцелую, что же он будет делать, если она предоставит в его распоряжение не только рот?
Вновь она не выдержала и подалась к нему. На этот раз он не возражал. Пытка прекратилась: он взял предложенное. Его руки по-прежнему сжимали ее запястья, так что в распоряжении Кэла оставался лишь рот, но он умело использовал его: язык нырнул между ее губ, а сам он прижался к Джейн, дабы она почувствовала его страсть.
И она всем телом придвинулась к нему, с головой уйдя в поцелуй, куда более эротический, чем весь тот секс, что она успела в жизни испытать. Она могла быть мужчиной и женщиной, владыкой и покорным подданным. Она извивалась всем телом, словно превратилась в змею, втираясь в него грудью, животом, бедрами. И все тело загорелось. Она подумала о том, что упустила, и в порыве страсти, однако, не преминула отметить, как все могло бы обернуться, если бы их связывали не только физические, но и духовные узы.
Она услышала стон, да только на этот раз он вырвался не из ее груди. Грубый, сдавленный, жаждущий. Ее запястья освободились, а его руки легли на ее бедра, скользнули под ночную рубашку.
О да, она этого хотела. Поторопись. Коснись самого нежного моего местечка. Самого сладкого. Тело жаждало его решительности, а мозг и сердце требовали не отдаваться так задешево. Она хотела, чтобы за ней ухаживали, чтобы ее завоевывали и побеждали, даже ради одного только ее тела. Хоть раз в жизни она должна была прочувствовать все то, что испытывают другие женщины, когда за ними ухаживают мужчины.
Его пальцы добрались по мягких завитков.
— Хватит! — В восклицании слышались и приказ, и страх.
— Нет.
— Я серьезно, Кэл. — У нее перехватило дыхание, она продолжала бороться с собой. — Убери руки из-под моей ночной рубашки.
— Ты же хочешь, чтобы они там остались. Я знаю, что хочешь.
Его «молодец» все еще прижимался к ней, и она пожалела о том, что не прикоснулась к нему, прежде чем поставить точку. Одно короткое прикосновение, чтобы понять, каково это — подержать в руке мужскую гордость.
— Я хочу, чтобы ты это прекратил.
Кэл подался назад.
— Глупо же! Так глупо, что я не могу в это поверить! Мы оба в сетях этой вонючей женитьбы. Мы не переносим друг друга, и единственное утешение мы можем найти в постели, но ты слишком упряма, чтобы сделать шаг навстречу.
Его отношение не изменилось, и она проглотила боль.
— Я чувствовала, что ты меня не любишь.
— Что ты такое говоришь?
— Ты сам сказал об этом. Только что сказал, что мы не переносим друг друга, хотя я говорила, что у меня к тебе неприязни нет. Значит, остаешься ты. Ты только что признал, какие испытываешь ко мне чувства.
— Я этого не говорил.
— Сказал, и более чем убедительно.
— Это не так.
— Ха!
— Розибад…
— Не называй меня так, негодяй! Секс для тебя еще один вид спорта, не так ли? Занятие, которому можно уделить время, когда ты не играешь в футбол и не пьешь пиво с дружками. А у меня к этому отношение другое. Хочешь заниматься со мной сексом, отлично! Я не возражаю! Но на моих условиях!
— И что же это за условия?
— Сначала я должна тебе понравиться!
— Ты мне уже нравишься! — проревел он.
— Как ты жалок! — В ярости, вызванной неудовлетворенностью, она схватила с кровати подушку, швырнула ему в голову и метнулась в свою спальню.
Несколько мгновений спустя она услышала гулкий удар, словно кто-то изо всей силы врезал кулаком в стену.
Глава 11
Родители Кэла жили на тихой зеленой улице. Солидные дома стояли в отдалении от мостовой. Аккуратные клумбы ждали, когда их засадят цветами.
Дом Боннеров расположился на вершине холма. Красивый двухэтажный нежно-кремовый особняк под светло-зеленой черепичной крышей, со ставнями, выкрашенными в тот же цвет. Кэл остановил джип за воротами, обошел автомобиль спереди, открыл ей дверцу.
Он скользнул взглядом по ее ногам. Он ничего не сказал по поводу ее наряда, состоящего из светло-коричневой облегающей юбки и свитера, хотя она подвернула юбку на талии, чтобы подол обрывался в трех дюймах от колена, выставляя на всеобщее обозрение обтянутые белыми колготками бедра. Она-то думала, что он не обратит внимания на то, что ее бедра не чета тем обточенным аэробикой ногам, которые он привык видеть в своей машине, но искорка восхищения, мелькнувшая в его глазах, заставила ее задуматься, а не ошиблась ли она в своих предположениях.
Такого смятения чувств она, пожалуй, еще не испытывала. Прошлым вечером ей, похоже, пришлось пройти через весь спектр человеческих эмоций. Когда они разговаривали на кухне, Кэл казался ей лучшим другом. А потом пришел черед смеха, злости и сладострастия. Вот это самое сладострастие больше всего беспокоило ее.
— Мне нравятся твои волосы, — заметил Кэл.
Джейн не стала забирать их назад, оставила дома очки, уделила макияжу в два раза больше времени, чем обычно. Его взгляд подсказал ей, что ему понравились не только волосы. И тут же он нахмурился:
— Сегодня никаких фортелей, ты меня слышишь?
— Ясно и отчетливо. — Она постаралась переключиться па предстоящее событие, чтобы не думать о вчерашнем вечере. — Разве ты не собираешься набросить мне на голову пиджак, чтобы соседи не смогли меня рассмотреть? Да что я такое говорю. Если и рассмотрят, ты всегда сможешь сказать, что я — мать одной из твоих подружек.
Кэл схватил ее за руку и потянул к входной двери.
— Скоро мне придется носить с собой скотч, чтобы залеплять твой глумливый рот.
— Не выйдет. К тому времени ты уже умрешь. Я заметила в гараже электрические ножницы для подрезания кустов.
— Тогда по возвращении домой я тебя свяжу, брошу в чулан, запущу туда с десяток голодных крыс и запру дверь.
Она усмехнулась:
— Очень хорошо.
Кэл пробурчал что-то нечленораздельное и открыл дверь.
— Мы здесь, — донесся из глубины дома голос Линн.
Кэл провел Джейн в прекрасную гостиную, выдержанную в белых тонах с добавлением персикового и светло-зеленого. Но Джейн не смогла уделить достаточно внимания самой гостиной: взгляд ее замер на писаном красавце. Таких ей встречать еще не доводилось.
— Джейн, это мой брат Этан.
Он шагнул к ней, взял ее руку, посмотрел на нее сверху вниз синими глазами.
— Привет, Джейн. Наконец-то мы встретились.
Ноги у нее стали ватными, подобная реакция столь удивила Джейн, что она едва сумела ответить на приветствие. Неужели этот светловолосый, с классическими чертами лица и мелодичным голосом мужчина — брат Кэла? Глядя ему в глаза, она испытывала те же чувства, что овладевали ею, когда она видела новорожденного младенца или смотрела на фотографию матери Терезы. Ей даже пришлось бросить взгляд на Кэла, как бы спрашивая: она чего-то не понимает?
Тот пожал плечами:
— Не смотри на меня. Мы не знаем, почему так вышло.
— Мы думаем, дело в том, что он сознательно бросил вызов нам всем. — Линн поднялась с дивана. — Он — наша семейная трагедия. Господу известно, что за каждым из нас тянется шлейф грехов в милю длиной, а уж в сравнении с ним мы выглядим хуже некуда.
— Причина проста. — Этан не сводил с Джейн чистых, искренних глаз. — Все они — порождения Сатаны.
Но к этому моменту Джейн уже в достаточной степени познакомилась с юмором Боннеров.
— И вы, вероятно, в свободное от работы время грабите старушек.
Этан рассмеялся и повернулся к брату:
— Ты наконец-то поймал настоящую щуку.
Кэл что-то буркнул себе под нос, выразительно посмотрел на Джейн, напоминая, что она не должна сближаться с его родственниками. Она не забыла, но думать об этом очень уж не хотелось.
— Твой отец принимает роды, — пояснила Линн, — но должен скоро прийти. Третий ребенок Бетси Вудс. Ты ее помнишь, не так ли? Твоя дама на школьном балу. Я думаю, твой отец принимал роды у всех девчонок, с которыми вы трое встречались.
— Папа унаследовал практику у своего отца, — добавил Этан. — Долгое время он был единственным доктором. Теперь у него есть помощники, но он все равно много работает.
Дискуссия напомнила Джейн о том, что ей вскорости надо показаться врачу. И отнюдь не Джиму Боннеру.
Едва она подумала о нем, как Джим появился в дверях. Усталый, с взъерошенными волосами. Джейн заметила тень озабоченности, пробежавшую по лицу Линн.
— Почему никто ничего не пьет? — прогремел старший Боннер, входя в гостиную.
— Кувшин «Маргариты»[33] ждет на кухне. — Лоб Линн разгладился, она двинулась к двери.
— Мы пойдем с тобой, — объявил Джим. — Терпеть не могу эту комнату, после того как с ней поработали ты и этот модный дизайнер. Белый цвет будоражит меня, не дает спокойно посидеть.
Джейн-то считала, что гостиная очень мила, и не понимала, на что взъелся Джим. Вчетвером они последовали за Линн на кухню, отделанную сосновыми панелями. И здесь чувствовался отменный вкус хозяйки. Джейн оставалось только удивляться, как Кэл, выросший в такой уютной обстановке, терпит крикливость и вычурность их дома.
Джим протянул сыну банку пива, повернулся к Джейн:
— Как насчет «Маргариты»?
— Я бы предпочла что-нибудь прохладительное.
— Баптистка?
— Простите?
— Ты трезвенница?
— Нет.
— У нас есть хорошее белое вино. Эмбер стала у нас экспертом по части вин, не так ли, дорогая? — Такие слова мог произнести гордящийся женой муж, да только тон говорил об обратном.
— Достаточно, папа. — В голосе Кэла слышались стальные нотки. — Я не знаю, что тут у вас происходит, но я бы хотел, чтобы на этом поставили точку.
Его отец расправил плечи, их взгляды встретились. И хотя Кэл внешне оставался таким же расслабленным, жесткий блеск его глаз предупреждал отца, что тот зашел слишком далеко.
Джим, очевидно, не привык к тому, чтобы его главенство в доме ставили под сомнение, но Кэл и не думал отступать. Джейн вспомнила, что еще вчера он говорил, что в семейной жизни у родителей проблем нет.
Этан нарушил затянувшуюся паузу просьбой дать ему банку пива, добавил пару слов о состоявшемся заседании городского совета. Напряженность пошла на убыль, Линн поинтересовалась огородными успехами Джейн: это утро Джейн тоже провела у Энни. Джейн отметила холодность Линн и решила, что ее свекровь, должно быть, хочет понять, почему новая невестка проводит так много времени в огороде матери, но отказывается уделить ей несколько часов для осмотра достопримечательностей.
Джейн взглянула на Кэла. Увидела, что тот смирился с неизбежным: он не ждал, что она сдержит слово.
С грустью она поняла, что в этом отказывать ему не должна.
— Для меня это большое неудобство, только, пожалуйста, не говорите ей об этом. Она просто не поймет, что мне никак не возместить тех часов, на которые я отрываюсь от моих исследований.
Вновь возникла неловкая пауза. Джейн не желала смотреть на Кэла. Не хотела видеть облегчения на его лице: он своего добился, она восстановила против себя всю семью. Кляня себя, она забила еще один гвоздь в крышку собственного гроба.
— Я понимаю, она придает своему огороду большое значение, но все-таки едва ли можно сравнить посадку овощей с моей работой. Я пыталась ей это растолковать, но., я не хочу сказать, что она невежественная, но, будем откровенны, ее возможности для восприятия сложных проблем ограниченны.
— Так какого черта она приглашает тебя? — рыкнул Джим. Джейн словно и не заметила его воинственности. В этом он ничуть не отставал от сына.
Дом Боннеров расположился на вершине холма. Красивый двухэтажный нежно-кремовый особняк под светло-зеленой черепичной крышей, со ставнями, выкрашенными в тот же цвет. Кэл остановил джип за воротами, обошел автомобиль спереди, открыл ей дверцу.
Он скользнул взглядом по ее ногам. Он ничего не сказал по поводу ее наряда, состоящего из светло-коричневой облегающей юбки и свитера, хотя она подвернула юбку на талии, чтобы подол обрывался в трех дюймах от колена, выставляя на всеобщее обозрение обтянутые белыми колготками бедра. Она-то думала, что он не обратит внимания на то, что ее бедра не чета тем обточенным аэробикой ногам, которые он привык видеть в своей машине, но искорка восхищения, мелькнувшая в его глазах, заставила ее задуматься, а не ошиблась ли она в своих предположениях.
Такого смятения чувств она, пожалуй, еще не испытывала. Прошлым вечером ей, похоже, пришлось пройти через весь спектр человеческих эмоций. Когда они разговаривали на кухне, Кэл казался ей лучшим другом. А потом пришел черед смеха, злости и сладострастия. Вот это самое сладострастие больше всего беспокоило ее.
— Мне нравятся твои волосы, — заметил Кэл.
Джейн не стала забирать их назад, оставила дома очки, уделила макияжу в два раза больше времени, чем обычно. Его взгляд подсказал ей, что ему понравились не только волосы. И тут же он нахмурился:
— Сегодня никаких фортелей, ты меня слышишь?
— Ясно и отчетливо. — Она постаралась переключиться па предстоящее событие, чтобы не думать о вчерашнем вечере. — Разве ты не собираешься набросить мне на голову пиджак, чтобы соседи не смогли меня рассмотреть? Да что я такое говорю. Если и рассмотрят, ты всегда сможешь сказать, что я — мать одной из твоих подружек.
Кэл схватил ее за руку и потянул к входной двери.
— Скоро мне придется носить с собой скотч, чтобы залеплять твой глумливый рот.
— Не выйдет. К тому времени ты уже умрешь. Я заметила в гараже электрические ножницы для подрезания кустов.
— Тогда по возвращении домой я тебя свяжу, брошу в чулан, запущу туда с десяток голодных крыс и запру дверь.
Она усмехнулась:
— Очень хорошо.
Кэл пробурчал что-то нечленораздельное и открыл дверь.
— Мы здесь, — донесся из глубины дома голос Линн.
Кэл провел Джейн в прекрасную гостиную, выдержанную в белых тонах с добавлением персикового и светло-зеленого. Но Джейн не смогла уделить достаточно внимания самой гостиной: взгляд ее замер на писаном красавце. Таких ей встречать еще не доводилось.
— Джейн, это мой брат Этан.
Он шагнул к ней, взял ее руку, посмотрел на нее сверху вниз синими глазами.
— Привет, Джейн. Наконец-то мы встретились.
Ноги у нее стали ватными, подобная реакция столь удивила Джейн, что она едва сумела ответить на приветствие. Неужели этот светловолосый, с классическими чертами лица и мелодичным голосом мужчина — брат Кэла? Глядя ему в глаза, она испытывала те же чувства, что овладевали ею, когда она видела новорожденного младенца или смотрела на фотографию матери Терезы. Ей даже пришлось бросить взгляд на Кэла, как бы спрашивая: она чего-то не понимает?
Тот пожал плечами:
— Не смотри на меня. Мы не знаем, почему так вышло.
— Мы думаем, дело в том, что он сознательно бросил вызов нам всем. — Линн поднялась с дивана. — Он — наша семейная трагедия. Господу известно, что за каждым из нас тянется шлейф грехов в милю длиной, а уж в сравнении с ним мы выглядим хуже некуда.
— Причина проста. — Этан не сводил с Джейн чистых, искренних глаз. — Все они — порождения Сатаны.
Но к этому моменту Джейн уже в достаточной степени познакомилась с юмором Боннеров.
— И вы, вероятно, в свободное от работы время грабите старушек.
Этан рассмеялся и повернулся к брату:
— Ты наконец-то поймал настоящую щуку.
Кэл что-то буркнул себе под нос, выразительно посмотрел на Джейн, напоминая, что она не должна сближаться с его родственниками. Она не забыла, но думать об этом очень уж не хотелось.
— Твой отец принимает роды, — пояснила Линн, — но должен скоро прийти. Третий ребенок Бетси Вудс. Ты ее помнишь, не так ли? Твоя дама на школьном балу. Я думаю, твой отец принимал роды у всех девчонок, с которыми вы трое встречались.
— Папа унаследовал практику у своего отца, — добавил Этан. — Долгое время он был единственным доктором. Теперь у него есть помощники, но он все равно много работает.
Дискуссия напомнила Джейн о том, что ей вскорости надо показаться врачу. И отнюдь не Джиму Боннеру.
Едва она подумала о нем, как Джим появился в дверях. Усталый, с взъерошенными волосами. Джейн заметила тень озабоченности, пробежавшую по лицу Линн.
— Почему никто ничего не пьет? — прогремел старший Боннер, входя в гостиную.
— Кувшин «Маргариты»[33] ждет на кухне. — Лоб Линн разгладился, она двинулась к двери.
— Мы пойдем с тобой, — объявил Джим. — Терпеть не могу эту комнату, после того как с ней поработали ты и этот модный дизайнер. Белый цвет будоражит меня, не дает спокойно посидеть.
Джейн-то считала, что гостиная очень мила, и не понимала, на что взъелся Джим. Вчетвером они последовали за Линн на кухню, отделанную сосновыми панелями. И здесь чувствовался отменный вкус хозяйки. Джейн оставалось только удивляться, как Кэл, выросший в такой уютной обстановке, терпит крикливость и вычурность их дома.
Джим протянул сыну банку пива, повернулся к Джейн:
— Как насчет «Маргариты»?
— Я бы предпочла что-нибудь прохладительное.
— Баптистка?
— Простите?
— Ты трезвенница?
— Нет.
— У нас есть хорошее белое вино. Эмбер стала у нас экспертом по части вин, не так ли, дорогая? — Такие слова мог произнести гордящийся женой муж, да только тон говорил об обратном.
— Достаточно, папа. — В голосе Кэла слышались стальные нотки. — Я не знаю, что тут у вас происходит, но я бы хотел, чтобы на этом поставили точку.
Его отец расправил плечи, их взгляды встретились. И хотя Кэл внешне оставался таким же расслабленным, жесткий блеск его глаз предупреждал отца, что тот зашел слишком далеко.
Джим, очевидно, не привык к тому, чтобы его главенство в доме ставили под сомнение, но Кэл и не думал отступать. Джейн вспомнила, что еще вчера он говорил, что в семейной жизни у родителей проблем нет.
Этан нарушил затянувшуюся паузу просьбой дать ему банку пива, добавил пару слов о состоявшемся заседании городского совета. Напряженность пошла на убыль, Линн поинтересовалась огородными успехами Джейн: это утро Джейн тоже провела у Энни. Джейн отметила холодность Линн и решила, что ее свекровь, должно быть, хочет понять, почему новая невестка проводит так много времени в огороде матери, но отказывается уделить ей несколько часов для осмотра достопримечательностей.
Джейн взглянула на Кэла. Увидела, что тот смирился с неизбежным: он не ждал, что она сдержит слово.
С грустью она поняла, что в этом отказывать ему не должна.
— Для меня это большое неудобство, только, пожалуйста, не говорите ей об этом. Она просто не поймет, что мне никак не возместить тех часов, на которые я отрываюсь от моих исследований.
Вновь возникла неловкая пауза. Джейн не желала смотреть на Кэла. Не хотела видеть облегчения на его лице: он своего добился, она восстановила против себя всю семью. Кляня себя, она забила еще один гвоздь в крышку собственного гроба.
— Я понимаю, она придает своему огороду большое значение, но все-таки едва ли можно сравнить посадку овощей с моей работой. Я пыталась ей это растолковать, но., я не хочу сказать, что она невежественная, но, будем откровенны, ее возможности для восприятия сложных проблем ограниченны.
— Так какого черта она приглашает тебя? — рыкнул Джим. Джейн словно и не заметила его воинственности. В этом он ничуть не отставал от сына.