Фосетт Перси. Неоконченное путешествие

 
   Потом женщину спросили, каким самым коротким путем цивилизованные люди могли бы добраться до этих белых, и она пустилась в длиннейшие объяснения, сопровождая их обильной жестикуляцией. Необходимо миновать многие племена, прежде чем удастся добраться до арувуду». Отчет заканчивался так:
   «Продолжая жестикулировать и объясняться обрывками слов, она топала ногой и настойчиво повторяла, что белые люди все еще там и находятся в полной безопасности. Мы заставили ее несколько раз повторить этот рассказ, и каждый раз она давала одинаковую версию, особенно настаивая на том, что белые люди продолжают жить среди индейцев арувуду…»
   Несколько деталей приведенного сообщения несомненно говорят в пользу того, что этими белыми могли быть мой отец, Джек и Рэли. Собирать вокруг себя детей и рисовать им на песке картинки — это ли не простейшая форма самовыражения художественных натур, какими были мой отец и брат? К тому же я хорошо помню, что Джек просто не мог пройти мимо чистой полоски песка без того, чтобы не найти веточки или щепки и что-нибудь не нацарапать. То, что они плыли на лодке, может быть объяснено гибелью всех животных и тем, что Рэли хромал.
   В описании, которое дала женщина, есть два несоответствия. У моего брата Джека не было шлема — все трое носили фетровые шляпы. Рэли не был «постарше» Джека, хотя мог казаться таким в результате длительной болезни. Но, как бы то ни было, эти противоречия не представляются серьезными: нельзя требовать абсолютной точности от этой женщины, и, кроме того, следует учитывать возможность недоразумений при общении, главным образом с помощью жестов.
   Я слышал, что дикие индейцы любят держать у себя пленниками белых людей. Это поднимает их престиж в глазах соседних племен; пленника, как правило, всячески ублажают, но зорко стерегут — ведь он играет роль талисмана, приносящего счастье. Белые путешественники обычно обладают широкими навыками лечения различных болезней, и это идет на пользу всему племени. А человек волевой со временем может добиться того, что индейцы станут рассматривать его как вождя.
   Я знал случай в Перу, когда один англичанин стал почти королем, чья власть распространилась на довольно большую территорию. Естественно, индейцы не хотят лишаться талисмана, приносящего счастье, врача и вождя!
   Патрик Ульятт, вернувшийся из Мату-Гросу в 1935 году, в письме к моей матери писал:
   «Несмотря на то что я еще не имею доказательств и не желаю, чтобы у вас создалось впечатление, будто они у меня есть, я все-таки твердо убежден, что хотя бы один человек из отряда вашего мужа жив. Я располагаю лишь самыми смутными слухами, собранными в Мату-Гросу. Я ничего не могу утверждать категорически и в настоящий момент предпочитаю держать все при себе. Мой брат согласен со мной. Хотелось бы добавить, что сейчас я еще больше, чем когда-либо, верю в „затерянный город“ вашего мужа…
   Я должен вернуться туда. Возможно, это трудно понять. Мы прошли через тяжкие испытания, но я должен вернуться туда, даже если придется пойти одному…»
 
   Вместе со своим братом Гордоном он отправился вверх по реке Жамари, притоку Мадейры, и пробился к реке Машадинью. Они едва не ввалились в лагерь индейцев бока-прета, как вдруг увидели себя в окружении дикарей, которые решительно отказались пропустить их дальше. Братья спаслись лишь тем, что отдали индейцам все, что у них было, кроме винтовок, которые они унесли, перевернув вниз дулом в знак мира. Почему дикари не хотели, чтобы братья Ульятт прошли через их территорию? После многочисленных приключений братьям посчастливилось выйти из этих мест, и они полны решимости снова вернуться туда. Патрик Ульятт писал, что сборщики каучука, обитатели лесов, многое знают о моем отце, хотя понятия не имеют, кто он такой, и что район, где, как предполагают, он находится, окружен враждебными индейскими племенами.
   13 февраля 1944 года мне позвонили из Сан-Паулу по междугородному телефону. В трубке трещало и шипело. Меня вызывал сеньор Эдмара Морел, журналист «Аженсия Меридионал». Он сказал мне, что вместе с ним находится индейский, вернее, белый мальчик по имени Ду-липе — сын моего брата Джека. В то время я был в Лиме, в Перу, 1%из-за шума в трубке вследствие плохой погоды и неясного произношения сеньора Морела мне было трудно понять все, что он говорил. Однако я разобрал, что все готово для того, чтобы отправить мальчика самолетом в Перу, как только я дам согласие! Он привез этого мальчика от индейцев племени куйкуру в районе Шингу, где были добыты определенные доказательства гибели отряда отца.
   Я вовсе не был склонен дать свое согласие, ибо уже не — в первый раз слышал о Дулипе. В 1937 году моя мать получила длинное письмо от миссионерки мисс Марты Менних, только что прибывшей из района Шингу; в письме были вложены несколько отличных фотографий «белого мальчика» по имени Ду-ри-пе, жившего у индейцев племени куйкуру.
   «Весной 1925 года группа из трех человек направилась из Куябы к верховьям Шингу, — писала мисс Менних (она имела в виду отряд отца). — Они прошли через Центральное плато к реке Кулизеу и далее на Паранатингу. Затем они в течение девяти дней спускались вниз по реке на лодке, пока не достигли первой деревни индейцев племени нафакуа. Здесь полковник оставил свой армейский дорожный сундук вождю Алоике и двинулся дальше сушей на север, к поселениям индейцев куйкуру на реке Кулуэни, взяв с собой только самое необходимое…
   Вскоре после того, как они попали в район Шингу, Рэли Раймел умер от лихорадки и укусов насекомых. Полковник и Джек оставались.с племенем куйкуру около года; индейцы обращались с ними хорошо (конечно, насколько можно ожидать от примитивного народа, у которого ничего нет). Тем временем в джунглях родился мальчик, и так как мать индианка и Джек ушли, их отпрыск был взят на попечение приемным отцом индейцем и родными, которые воспитали его как умели.
   Полковник и Джек решили отправиться к «реке Смерти» (Риу-дас-Мортес) — это была их последняя попытка добраться до цели. Оставив индейцев куйкуру, они ушли на юго-восток к племени калапало. За рекой Кулуэни их несколько дней сопровождала группа индейцев. Когда у них кончился запас пищи, состоявший из маниоки и фасоли, люди калапало жестами стали упрашивать белых вернуться в их деревню, давая понять, что бесполезно пытаться проникнуть в район, где их все равно ждет неминуемая смерть, а кроме того, они слишком истощены и не могут идти дальше. Однако, несмотря на физическую слабость вследствие чудовищных лишений, отец и сын все еще сохраняли неукротимость духа и продолжали идти вперед без пищи, медикаментов, белья и т. д. Потом наступила трагическая развязка. Из полной драматизма жестикуляции нашего индейца племени ваура я и трое моих друзей поняли, что индейцы убили их, но не из вероломства (чего можно было бы ожидать в подобной ситуации от дикарей кайяпо или кашиби), а из смешанного чувства жалости и возмущения. Жалости — потому что индейцы ясно видели, что белых ждет неизбежная смерть, и возмущения — потому что они не вняли их доброму совету.
   Наша группа из четырех человек побывала у куйкуру, а некоторые из нас прошли к калапало. Фактически мы вошли в контакт с девятью из одиннадцати племен. Мы ходили там, где ходил полковник, сидели там, где сидел он…
   Теперь о мальчике: у него совершенно белая кожа, он румяный, хрупкого сложения. Его голубые глаза плохо переносят тропическое солнце. В нем прослеживаются черты английской сдержанности и подтянутости, а индейская кровь сказывается в том, что при виде лука со стрелами или реки он сразу превращается в дитя джунглей…
   Достопочтенный Эмиль Халверсон впервые увидел его в 1926 году, тогда он был еще совсем младенец. В 1934 году мы снова видели его…»
   На фотографиях, присланных мисс Менних, мальчик, несомненно, был бы похож на сына белого человека, если бы не прищуренные глаза и бесцветные брови, как у альбиноса. У диких племен действительно существуют альбиносы, а также, по свидетельству отца, «белое» потомство с голубыми глазами и каштановыми волосами. Дулипе мог оказаться наполовину белым, а его отец — одним из тех белых, которые бродят в этих мало цивилизованных краях. Но почему именно Джек должен быть его отцом? Во всяком случае далеко не доказано, что он мог им быть, хотя, конечно, большое значение имеет то, когда этот мальчик родился. Вспомните, Джек был совершенным девственником и нимало не интересовался женщинами — все равно цивилизованными или дикарками. С недавних пор стало обычным изображать Джека сексуально неудовлетворенным солдатом. Люди, распространяющие подобные рассказы, очевидно, считают сексуальную неудовлетворенность неизбежной характеристикой мужчины!
   Упоминание о вожде Алоике и ящике для хранения одежды сходно с данными отчета Дайотта, и им можно вполне пренебречь по причинам, о которых уже говорилось выше.
   Отец недвусмысленно заявлял, что не намерен идти к Риу-дас-Мортес, потому что это был уже исследованный район, не представлявший для него никакого интереса. Тем не менее во многих отчетах утверждается, что его следы вели именно в том направлении. Как видно, гипнотизирующее действие названия реки было для людей поистине непреодолимо.
   Телефонный звонок сеньора Морела не застал меня врасплох. К тому времени я уже имел определенное мнение на этот счет: кем бы ни был Дулипе, неразумно отрывать его от своего дома и племени и обрекать его на пагубы цивилизованной жизни. Но мальчика уже привезли — зло уже сделано, и головоломный вопрос о его будущем мог бы быть легко разрешен, если бы меня смогли убедить признать его племянником. Я предвидел возможность того, что мальчика посадят в самолет и, так сказать, «с вашего позволения» доставят его мне, а потому с помощью друзей из дипломатических кругов принял все меры, чтобы предотвратить это. О моем категорическом отказе признать родство сообщалось в бразильской прессе, и, после того как поднявшаяся вокруг меня шумиха улеглась, я уже больше ничего не слышал о бедном Дулипе. Надеюсь, что, к счастью для мальчика, его вернули к своему племени, к той жизни, для которой он был рожден^[56].
   Примерно в это же время пришло сообщение о том, что офицер бразильской армии нашел компас и записную книжку с записями, в которой было имя отца.
   Я попросил одного моего друга достать найденные вещи для ознакомления. Мне казалось, что со дня на день может быть найден полевой дневник последнего путешествия отца. Моему другу удалось достать эти вещи, и я смог рассмотреть их. Компас оказался игрушкой, которой мог играть ребенок, а взрослый мужчина носить в виде брелока на цепочке от часов; в записной книжке были записи религиозного содержания, нацарапанные карандашом. Ничего похожего на почерк отца в ней не было. По моему мнению, записная книжка принадлежала миссионеру и не имеет никакого отношения к кому-либо из членов группы моего отца. Я вернул вещи, изложив выше упомянутые соображения, но тем не менее их и поныне продолжают считать вещами полковника Фосетта!
   Время от времени на поиски полковника Фосетта отправлялись и другие экспедиции, а также приходили отдельные сообщения о находках скелетов и высушенных голов.
   Перечисление всех попыток — добросовестных или мнимых — раскрыть «тайну Фосетта» заняло бы слишком много места, если даже я имел бы в своем распоряжении соответствующие отчеты, а у меня их нет. Достаточно сказать, что те из них, о которых здесь не упомянуто, не представляют, или почти не представляют, никакого интереса, а о некоторых мое мнение полностью совпадает с мнением сеньора Гальвана.
   Последнее сообщение опубликовано в европейской прессе в апреле 1951 года, а датировано шестью месяцами раньше. Сеньор Орландо Вильяс Боас из Центрального бразильского фонда исторг «признание» у вождя племени калапало Изарари. Вождь драматически покаялся на смертном одре в том, что он, Изарари, убил дубиной Фосетта и двух его спутников. Он сказал, что трое белых пришли вместе с Алоике, вождем нафакуа, и белый сын старика вступил в связь с одной из его, Изарари, жен.
   На следующий день старик белый попросил у него носильщика и лодки для дальнейшего путешествия. Вождь отказал в его просьбе, ссылаясь на междуплеменные раздоры, и тогда старик ударил Изарари по лицу! Вне себя от ярости, вождь схватил боевую палицу и размозжил ему череп. Двое молодых белых бросились на вождя и в мгновение ока были уложены страшной палицей рядом со стариком.
   У Изарари был сын Ярулла, которому едва исполнилось двадцать лет; товарищи звали его «караиба». Цветом кожи он был светлее своих соплеменников, как если бы в его венах текла кровь белого человека. А, ну так все ясно — это и есть сын Джека Фосетта!^[57]
   Коматси, который стал вождем после смерти Изарари, лишь после долгих уговоров согласился показать могилу убитого исследователя; его кости выкопали и передали на экспертизу. Трупы молодых спутников старика, сказал Коматси, были брошены в реку. Во всяком случае найти их не удалось.
   Группа экспертов Королевского антропологического института в Лондоне, исследовав кости, пришла к выводу, что это кости не моего отца. Кому они принадлежат, выяснить не удалось, и, кроме того, вообще ставится под сомнение их принадлежность белому человеку. «Тайна Фосетта» так и остается тайной по сегодняшний день, и читатель, знающий теперь все факты, если он дошел до этого места, может составить обо всем собственное мнение. Изложу вкратце свое.
   Одна из возможных причин, побудивших отца направиться в район обитания индейцев калапало, то есть пойти в направлении, прямо противоположном намеченному маршруту, могла быть следующей. Предположим, что, после того как они покинули Лагерь мертвой лошади, больная нога Рэли не только не зажила, но разболелась еще сильнее вследствие непрестанных укусов насекомых. После одной-двух недель пути животные вследствие отсутствия корма оказались не в состоянии двигаться дальше, и всем троим пришлось взвалить поклажу на собственные плечи и продолжать путь в сторону Шингу пешком.
   Еще до того как им удалось достичь реки, Рэли свалился с симптомами заражения крови, в которое с удивительной быстротой переходит любая поверхностная инфекция в тропиках Южной Америки. Единственная надежда спасти Рэли состояла в том, чтобы вовремя доставить его к границам цивилизованного мира. Возвращаться прежней дорогой через Лагерь мертвой лошади и пост Бакаири было невозможно, так как Рэли уже не мог передвигаться самостоятельно, без помощи своих спутников. К счастью, до Шингу было уже недалеко, и с превеликим трудом они дотащились до нее. Тут им снова повезло — они наткнулись на индейцев бакаири, у тех было несколько лодок, и они выменяли одну на единственное снаряжение, которым могли пожертвовать, — научные инструменты.
   Одним из притоков Шингу является Кулуэни, верховья которой расположены дальше на юг и ближе к Куябе, чем у какого-либо другого притока. Если бы удалось подняться вверх по Кулуэни, была бы покрыта половина расстояния до границ цивилизованного мира; двоим путникам, обремененным больным товарищем, это было не под силу. Нести Рэли они не могли, поэтому плыть на лодке представлялось единственным выходом из положения. Если они предприняли это путешествие, то непременно у того места, где сливаются реки Кулуэни и Тангуру, должны были встретить индейцев калапало…
   Могло случиться и так, что после выхода из Лагеря мертвой лошади Рэли поправился и все трое шли по намеченному маршруту до тех пор, пока не наткнулись на ужасных морсего и не убедились в невозможности пройти дальше. После нескольких попыток пробиться они были вынуждены отказаться от своего намерения, и тогда, если им удалось достать лодку, они могли двинуться в обратный путь вверх по реке…
   Другое возможное объяснение состоит в том, что у водопада они нашли нечто очень важное — настолько важное, что необходимость дальнейших исследований в этом месте перебила их первоначальное намерение достичь «Z». В таком случае могли появиться и причины, побудившие их подняться вверх по реке, в район обитания калапало…
   Как видите, я ищу объяснения их возможного появления на Кулуэни. Что они там действительно были, для меня еще вовсе не так очевидно. Гораздо разумнее предположить, что, если их убили индейцы, это должны быть какие-то дикие и неизвестные племена, например морсего, а не наполовину оцивилизованные индейцы, живущие по берегам рек, через чьи деревни без труда проходят миссионеры и исследователи. Конечно, если мой брат усвоил привычку соблазнять жен вождей, а отец — раздавать вождям пощечины, любое индейское племя могло представлять для них серьезную опасность, каким бы смирным оно ни было.
   Подобные утверждения, очевидно, нелепы и могут быть порождены лишь завистью. Человек, который настолько не одобрял применения насилия против индейцев, что в течение длительного времени позволял осыпать себя и своих спутников отравленными стрелами, ничего не предпринимая в ответ, — такой человек просто не способен умышленно нанести смертельное оскорбление вождю племени!
   Однако есть и другая возможность. Допустим, им удалось проникнуть через заслон диких племен и достигнуть намеченной цели. Если это так и если, согласно легенде, последние остатки древней расы действительно охраняют свое убежище, сплотив вокруг себя свирепых дикарей, велик ли был шанс вернуться? Ведь это означало раскрытие тайны, свято охранявшейся в течение веков.
   Вплоть до того момента, когда я пишу эти строки, судьба моего отца и двух других, бывших с ним, остается такой же загадкой, какой была всегда. Возможно, загадка эта никогда не будет разрешена; возможно также, что, прежде чем эта книга попадет в руки читателей, загадка перестанет быть загадкой. Отец яснее, чем кто-либо, представлял себе риск, на который он шел, и признавал, что шансы на его возвращение страшно малы.
   «Если нам не удастся вернуться, — говорил он, — я не хочу, чтобы из-за нас рисковали спасательные партии. Это слишком опасно. Если при всей моей опытности мы ничего не добьемся, едва ли другим посчастливится больше нас. Вот одна из причин, почему я не указываю точно, куда мы идем.
   Пробьемся ли мы, возвратимся ли назад или ляжем там костьми, несомненно одно: ключ к древней тайне Южной Америки и, возможно, доисторического мира будет найден тогда, когда эти старые города будут разысканы и открыты для научного исследования. Что эти города существуют — я знаю…»

Комментарии

   Джунгли — заросли деревьев и кустарников с примесью грубостебельных злаков, преимущественно бамбуков. Распространены в предгорьях Гималаев. Как и многие другие, автор этой книги неправильно применяет термин «джунгли» при описании любых густых лесов, в данном случае — тропических лесов Южной Америки.
   Брайн Фосетт имеет в виду Атлантиду — легендарный затонувший материк, будто бы существовавший между Америкой и Африкой.
   Оккультизм (от лат. occultuss— «скрытый», «тайный»)— мистическая теория, проповедующая существование в природе необъяснимых, сверхъестественных сил, с которыми якобы могут «общаться» избранные люди.
   Потоси — в прошлом крупнейшие серебряные рудники в Боливии.
   Речь идет о сравнительно малоосвоенных частях северовосточной Бразилии.
   Бандейрас (португ. bandeira — «знамя»)— военные экспедиции во внутренние районы Бразилии, предпринимавшиеся в XVII — XVIII ее. с целью поисков золота и захвата в плен индейцев.
   Сертаны — глубинные районы северо-востока Бразильского плоскогорья, покрытые большей частью редколесьем или кустарниковой саванной.
   Минас-Жераис — штат Бразилии, центр горнорудной промышленности.
   Инки не народ, а господствующее племя в государстве древнего Перу. Это раннеклассовое государство возникло в начале XV в. и объединило под своей властью племена всего Андийского нагорья. В XVI в. инкское государство было разрушено конкистадорами.
   Тапуйя — обобщающее название, под которым португальские колонисты XVI — XVIII вв. объединяли различные по происхождению племена, жившие в лесной глуши вдали от побережья.
   Саксауаман — крепость, защищавшая подступы к древней столице инков Куско.
   Автор ошибается. Куско и Саксауаман были созданы именно в период существования инкского государства.
   Рис появился в Южной Америке в XVII в.
   Тушканчиков в Америке нет. По-видимому, описываются сходные с ними мешетчатые крысы (Saccomyidae).
   Под дикими собаками, возможно, подразумеваются, карасиси (Canis cancrivorus) буровато-серого цвета или черно-серая кустовая собака (Jcnticyon venaticus).
   В начале XX в. древняя история народов Бразилии была настолько плохо изучена, что еще можно было искать на территории этой страны какую-то забытую цивилизацию и видеть в ней ключ к разгадке тайн позднейших местных культур. В настоящее время археологические исследования в Южной Америке продвинулись достаточно далеко и необходимость в ссылках на какую-то мифическую древнюю цивилизацию отпала. Идея о ней ныне полностью отвергнута всеми исследователями индейских культур Бразилии.
   Имеется в виду Теодор Рузвельт, президент США, совершивший с 1901 по 1909 г. исследовательскую экспедицию в Центральную Бразилию.
   Хаггард, Генри Райдер (1866—1925) — английский писатель, автор исторических и приключенческих романов. Некоторые из них переведены на русский язык («Дочь Монтесумы», «Копи царя Соломона», «Прекрасная Маргарет» и др.).
   К настоящему времени сколько-нибудь достоверных иероглифических надписей в Бразилии не обнаружено. Многократно открывавшиеся там «финикийские» и другие надписи при тщательном анализе либо оказывались подделками, либо чисто художественными узорами, не имеющими отношения к письменности.
   Здесь Фосетт проявляет склонность к оккультизму.
   От лица «психометриста» Фосетт изложил здесь распространенные в его время идеи о гибели легендарного материка Атлантиды. Подробнее об этом см.: Я. Ф. Жиров. Атлантида. М., 1957; Е. Андреева. В поисках затерянного мира. Л., 1961. Журнал «Техника молодежи», 1956 г., в № 9—12 провел дискуссию об Атлантиде; точку зрения противников Атлантиды четко сформулировал и развил Ю. В. Кнорозов в журнале «Советская этнография», 1960, № 4. См. также Р. Уокоп. Затонувшие материки и тайны исчезнувших племен. М., 1966.
   Франсиско Писарро (1470—1541) — знаменитый испанский конкистадор, завоеватель Перу.
   Уильям Прескотт (1796—1859) — английский историк, автор ряда работ, в том числе по истории испанских завоеваний в Америке.
   Гуаякиль — порт и город в Эквадоре.
   Род Sciaena spp. Насчитывает около 30 видов рыб, распространенных в субтропических и тропических водах всего земного шара.
   Пампа (множ. пажпас) — название в Южной Америке не только субтропических степных равнин Аргентины, но и многих других безлесных равнинных территорий.
   Мисти (вые. 5821 м) — действующий и Чачани (вые. 5815 м) — потухший вулканы, расположенные к северо-востоку от Арекипы.
   Чиримойа, чиримола, или анона (Anona cherimola, A. squamosa и другие виды), — невысокие деревья с сочной кремообразной мякотью соплодия, напоминающей по аромату ананас с земляникой. Родина их Южная Америка, распространены в культуре в Индии и других странах Юго-Восточной Азии я Океании. Гренадилья, гранадилья — сладкий сочный плод Passiflora ligularis, распространенной и культивируемой в горах на вые. 1—3 тыс. м от Мексики до юга Перу.
   Автор допускает ошибку. Род лам (дикие виды — гуанако и викунья, или вигонь, домашние — собственно лама и альпака) принадлежит к семейству верблюдов, с которыми и имеют много родственных черт. От овец ламы весьма далеки и входят лишь в один подотряд жвачных животных.