Фостер Алан Дин. Ледовое снаряжение

   Учитель сидел за столом рядом с вездесущим Ээр-Меезахом. Оба так увлеклись рассматриванием целой пачки диаграммы, что не заметили пришедших. Этан и Колетта наблюдали за ними несколько минут.
   — Оставлю вас, благородные пришельцы, в компании колдунов. У меня много работы. Теперь никто не знает, как добиться приличного острия на мече.
   Малваккен улыбнулся и вежливо поклонился.
   Другими словами, решил Этан, я потратил достаточно времени, показывая вам удивительный для вас завод, а теперь мне пора вернуться к серьезной работе. Малваккен направился в сторону дыма, жара и громких голосов.
   — Здравствуйте, Малмевин Ээр-Меезах.
   — Приветствую вас, милостивые господа, — с готовностью отозвался маг.
   Его глаза светились. — Ваш друг объясняет мне очень много разных вещей.
   Великие вещи. Я не волновался так с тех пор, как был учеником мага.
   — Чем вы заняты, Вильямс?
   — Малмевин помогает мне с механическими эквивалентами и местной терминологией. Я ведь не боец, но, надеюсь быть полезным по-своему.
   — Я тоже, — искренне признался Этан.
   — О, но мы же все видели, как вы побороли сэра Гуннара в тот вечер. -
   Вильямс не мог скрыть восхищения в голосе. — Даже мистер дю Кане лучший боец, чем я… Но я думаю, что смогу быть полезным. Я всю жизнь очень много читал. Теперь я пытаюсь подарить уонномским оружейникам несколько технических идей, почерпнутых мной из средневековой истории. Первая идея связана с катапультой. Обе стороны уже поняли друг друга и разработали главные принципы. Здесь тоже есть очень мощные орудия.
   — Они должны быть, — заметил Этан. — Особенно если учесть постоянный ветер.
   — Да. Еще мечи, пики, топоры, копья, алебарды — оружие для рубки или закалывания. Луки и дротики для поражения на расстоянии. Но работая совместно с Малмевином и металлургами, я думаю сделать пару полезных приспособлений.
   Он полез под стол и достал предмет, который не был похож ни на что ранее известное Этану.
   У него был длинный, прямой деревянный корпус с коротким луком, установленном на одном конце. Еще к нему были приделаны спусковой крючок и рукоятка ворота.
   — Очень интересно, — произнес Этан, осознавая все свое невежество в вопросах истории. — Что это?
   — Древнее земное оружие. Его называли арбалет или самострел.
   — Волшебное изобретение! — воскликнул маг, не в состоянии сдержать восторга. — Я показывал это оружие сыну Лева Саконен, рыцарю-стрелку.
   Когда я выстрелил дальше него, нашего самого лучшего лучника, он упал на ледяную дорожку и проскользил по ней почти до самого города.
   Маг ухмыльнулся при этом воспоминании.
   — Арбалет может выстрелить гораздо дальше самого лучшего лука, — сказал Вильямс. — И он более мощный и точный, пробивает самый толстый кожаный, с бронзовым укреплением, щит. Я сделал лук пожестче. Думаю, эта модель мощнее тех, которыми пользовались на старушке Земле. У транов крепкие мускулы на руках и плечах, чтобы удержать это оружие на ветру.
   Этан осторожно взял оружие и попытался повернуть рукоятку ворота, но лишь слегка сдвинул ее.
   — Впечатляет. Надеюсь, вам не удастся изготовить что-нибудь вроде карманного лазера или портативной термоядерной бомбы, а? Хотя это многое бы упростило.
   — Боюсь, нет, — Вильямс слегка улыбнулся. — Но мы продолжаем работать. Думаю, один или два изделия будут готовы вовремя.
   — Хорошо, — пробормотал Этан. — Вовремя.
   — Никто ничего не говорил мне про время, — запротестовала Колетта. -
   Когда эта Орда или какой-то там монстр появится здесь?
   — Никто не знает, Колетта. Может, через несколько месяцев. Или завтра утром. Гуннар говорит, что они могут решить пойти на Софолд в следующем году. Я не понял, обрадовало или расстроило его такое предположение. А теперь пойдемте еще раз взглянем на того парня, который делает такие замечательные орнаменты на рукоятках мечей.

Глава 8

   За несколько недель Этан узнал жителей Уоннома так же хорошо, как людей Нью-Парижа, Драллара или Самстеда. Подготовка к войне продолжалась, но поток торговых транспортов в проливе не ослабевал. Об Орде по-прежнему не было никаких известий.
   Однажды вечером Этану пришло в голову, что, возможно, вся история с
   Ордой — большой обман, — хитроумно сочиненная история с целью задержать странных и полезных иноземцев на Софолде. Он сразу признал эту мысль не только недостойной Гуннара, Балавера и Малмевина, но еще и нелогичной.
   Хотя Этан не мог поручиться в этом смысле за ландграфа.
   Нет, слишком много страсти было проявлено жителями Софолда в тот вечер, когда они решили бороться с врагом вместо того, чтобы подчиниться ему… Все произошло слишком спонтанно, слишком искренне, чтобы быть простым представлением, устроенным со столь неблагородной целью.
   Этан, Гуннар и Септембер сидели за столом в главной столовой замка, находящейся рядом с помещением для мытья посуды. Здесь обедало большинство обитателей замка. Гуннар предложил пойти на «небесный балкон», и двое людей согласились.
   «Небесный балкон» представлял собой самую высокую площадку Уоннома, кроме разве Хай-Тауэра. Из-за его исхлестанного ветром парапета открывался прекрасный вид на снежный простор внизу и на находящееся на юге огромное замерзшее море.
   Осмотр был прерван поспешным прибытием помощника эсквайра. Он остановился, запыхавшись, судорожно глотая воздух и забыв поклониться
   Гуннару. На его лице застыло дикое выражение.
   — Б… благородные… господа…
   — Спокойнее, юноша, — успокаивающе произнес Гуннар. — Отдышись. Твои слова обгоняют ветер.
   — В тридцати или сорока куджатах с юго-запада, благородные господа… идет громоед!
   — Сколько их? — резко спросил Гуннар.
   — То… только один, сэр. Великий Старый! Караван… из трех кораблей случайно наткнулся на него, надеялся найти убежище в зарослях пика-педана, затем понесся по ветру. Спасся только один из них. Его хозяин до сих пор беседует с ландграфом!
   — Идем, — коротко сказал Гуннар двоим мужчинам и направился к лестнице, даже не поинтересовавшись, последовали те за ним или нет.
   — Итак, один из этих громоедов наконец-то показался, — сказал
   Септембер. — Великолепно! Я уже начал крениться на правый борт, сидя тут на заднице без дела. Ну теперь-то у нас будет возможность взглянуть на одного из этих монстров?
   — Не знаю, — осторожно ответил Этан. — Все зависит от сэра Гуннара.
   Не думаю, что они устраивают туда экскурсии на паромах. И этот запыхавшийся паренек, кажется, сказал что-то о двух погибших кораблях.
   — О, это могло случиться из-за шторма, — заявил Септембер. — Скажи,
   Гуннар!
   Они поспешили догнать рыцаря. Тот проявил вежливость, не воспользовавшись наклонной ледяной дорожкой. В противном случае люди отстали бы от него за считанные секунды.
   — У нас будет возможность взглянуть на громоеда?
   Ответ Гуннара оказался кратким:
   — Вы должны понять, что это не забавное приключение, друзья мои.
   Монстр по-своему может быть таким же опасным, как Орда.
   — Ну ты даешь! — с недоверием воскликнул Септембер. — Он не может быть таким уж большим. Ни одно животное на планете земного типа не может быть огромным. Вода ведь не поддерживает чересчур тяжелую тушу. А действительно огромное животное не способно передвигаться по суше.
   Гуннар остановился так резко, что Этан наткнулся на него, ощутив под шерстью крепкие мускулы его спины.
   — Вы не видели громоедов, пришельцы с неба, — тихо произнес он.
   Впервые после их встречи рыцарь не назвал их по именам. — Не судите о них раньше времени.
   Он двинулся дальше так же неожиданно, как и остановился. Удивленный
   Этан последовал за ним. Гуннар был очень обеспокоен.
   — Монстр, — продолжил рыцарь, когда они миновали еще один пролет лестницы, — может разрушить гавань гораздо сильнее, чем Орда, и сделает это бессмысленно, не думая о жизни других. Желания варваров ограничены стремлением к обогащению. У громоеда нет таких мыслей.
   — Понятно, — протянул Септембер. — Я извиняюсь, Гуннар. Я заткнулся.
   Молчу до тек пор, пока не увижу чудище, ладно?
   — Вы не знаете, поэтому не можете себе представить это, — проговорил успокоившийся Гуннар. — Поэтому не надо извиняться.
   Насчет того, что Септембер «заткнулся», он не сказал ничего.
   — Возможности «взглянуть» не будет… Будет только возможность сразиться.
   — Ты хочешь сказать, что вы собираетесь убить это существо? — спросил
   Этан. — После того, как ты объявил его почти непобедимым?
   — Я не говорил, что он непобедим, друг Этан. Только очень опасный и большой. Никому еще не удавалось убить громоеда. Во всяком случае, никто такого не помнит. Мы должны попытаться отвести его в сторону. Будь это стадо, я бы так не волновался.
   — Почему? Мне кажется, стадо в сто раз хуже, — заметил Этан.
   — Нет. Стадо двигается только по пастбищам… по огромным полям пики-педана на юге. Они мигрируют по оси с севера на юг, в основном, — в пустых западных районах. Как группа они мало опасны. Но одиночка, Великий
   Старый, может погубить весь Софолд. Это более тревожно, чем появление стада. Мы как-то должны повернуть громоеда от острова.
   — Ты говорил, что с ним нельзя справиться, а теперь собираешься повернуть его в сторону, — сказал Септембер. — Как? Пиками?
   В его голосе совсем не было насмешки.
   — Нет. Существует только один способ борьбы с громоедом. Попытаться можно, если у тебя крепкая душа. Многие, кому такое удалось, считают это самым главным моментом в своей жизни. Для некоторых он оказывается последним. Однако мы должны предпринять попытку, — заключил Гуннар.
   — Как же его можно достать? — раздраженно спросил Септембер.
   — Громоед доступен, если обезвредить два его зуба. Помните трон ландграфа?
   — Да. — Этан вспомнил кресло, отделанное драгоценными камнями и полированным металлом, вставленными в глыбу псевдослоновой кости. Должно быть, оно принесло приличную сумму мастеру…
   — Задняя часть трона — белая колонна… Как вы думаете, из чего они?
   — Из какого-нибудь камня, — ответил Этан, затем сделал паузу. — Не хочешь же ты сказать…
   Он стал размышлять и почти не заметил, как они вышли из замка и как к ним присоединились рыцари и просто вооруженные траны. Группа прошла мимо дю Кане. Септембер успел крикнуть:
   — Мы идем на охоту!
   Колетта крикнула что-то в ответ, но Этан не расслышал.
   Внизу у гавани литавры гудели, словно толстые жуки. Толпа озабоченных транов собралась вокруг Гуннара. Этан обратил внимание на тревожные взгляды местных жителей.
   Когда они пошли дальше, вниз по склону, он не мог не заметить, что рыцари и солдаты из любезности не пользуются ледяными дорожками, чтобы не ставить в неудобное положение своих гостей.
   Этан подумал, мог ли сейчас кто-нибудь еще наблюдать за происходящим?
   У мага в комнате стоял телескоп, но место, куда они сейчас шли, могло не попасть в область его обзора. Однако там могли находиться Малмевин и, вероятно, ландграф.
   Такой переполох из-за одного животного. И даже не из-за хищника, как друм.
   Наконец они добрались до гавани. Толпа разошлась по трем паромам.
   Таких странных средств передвижения Этан еще ни разу с момента их высадки здесь не видел.
   Три небольших парома с огромными парусами стояли наготове около доков. Паруса и корпус каждого были ярко-белого цвета. Узкие, как стрела, они были сделаны так, чтобы растворяться в ледовом транспорте.
   К корме каждого транспорта были привязаны еще более странные паромы.
   Они представляли собой обработанные стволы деревьев приблизительно метров двадцати в длину и один или два метра в диаметре. На этих стволах виднелись крошечные паруса. Передний конец был заточен в форме острия иглы.
   Нижняя перекладина паруса заканчивалась с каждой стороны маленьким деревянным корабликом или большим коньком, в зависимости от того, у кого какое воображение. Те были снабжены небольшими полозьями, вделанными в короткие, рассчитанные на одного седока сани. Перекладина держалась всего на одном шесте.
   Под самим корпусом — в виде ствола дерева — тоже находились полозья — одно, более крупное, под носом, а второе — под кормой.
   Сейчас паруса на этих массивных пиках — именно такой вид оружия напоминали заостренные стволы — были убраны. Подобными копьями, движимыми силой ветра, можно было бороться с великаном.
   У Этана накопилось около тысячи вопросов. Но Гуннар уже оказался на борту одного парома, давал указания и проверял тросы. Этан направился к нему вслед за Септембером. Почти сразу странный маленький конвой двинулся к воротам гавани. Все остальные корабли почтительно уступали ему дорогу.
   Матросы на них подходили к бортам и провожали паромы взглядами.
   Через несколько секунд конвой прошел через огромные ворота. Когда он миновал гавань Уоннома, на подветренной стороне, его скорость сразу увеличилась. Паруса заскрипели, и рулевой взял курс на юго-запад.
   — Мы должны окружить зверя, — пояснил Гуннар, — чтобы позволить ударным копьям набрать скорость. После этого паромы-буксиры освободятся и начнут двигаться самостоятельно.
   — Значит, эти копья могут маневрировать? — спросил Септембер, стараясь перекричать вой ветра. Матросы отчаянно боролись со снастями.
   — Только немного, — мрачно ответил Гуннар. — Установленные на курс, они могут поворачивать вправо или влево, и только по направлению ветра.
   Разворачиваться они не могут.
   — Что происходит, — продолжал интересоваться Септембер, — когда вы входите в контакт с этим существом?
   — Эй, Джейпор, возьми!
   Один из транов поспешил принять у рыцаря трос. Возбужденный Гуннар повел их на корму. Этан ощущал, как растет волнение среди членов экипажа.
   Они встали рядом с рулевым, и Гуннар указал на другой паром.
   — Крепкое, но простое устройство распределяет ствол «молнии» на три лодки на коньковом ходу. Каждая представляет собой небольшой паром, но без паруса. Видите приподнятую, укрепленную корму? Она защищает седока и улавливает немного ветра.
   — Похожи на большие деревянные башмаки, — заметил Этан и вспомнил, как Та-ходинг говорил, что деревянные коньки не держатся долго на льду.
   Однако эти были предназначены не для долгих путешествий.
   — Инерция понесет трех рулевых прямо на громоеда, — продолжал Гуннар,
   — и одновременно — к безопасности.
   Этан пригляделся повнимательнее к маленьким лодкам.
   — Когда они отделяются от пики, как вы ими управляете?
   — При помощи веса собственного тела. Коньки хорошо сбалансированы.
   Отделение происходит достаточно долго, чтобы дать седоку возможность поменять направление движения.
   — Конечно, чем ближе подойти перед тем, как бросить управление, — сказал Септембер, — тем точнее получается удар.
   — Конечно, — согласился Гуннар.
   — Тогда, если не возражаешь, я возьмусь за один брус.
   — Это большая честь для нас, сэр Септембер.
   Они обменялись хлопками по плечам.
   — Ладно, — воскликнул Этан, — а я возьмусь за другой.
   — Но сейчас, приятель, это не игра. Если вы не хотите…
   — О замолчите, Сква. Я возьмусь за противоположный брус.
   Этан чувствовал себя настоящим дураком, но проклял бы себя, если бы промолчал, когда Септембер добровольно вызвался участвовать в окоте.
   — Значит, договорились. — Гуннар повернулся и указал на паром, мчащийся рядом с ними. — Сэр Стафаед будет командовать первым ударом, сэр
   Лужнор вторым. Мы пойдем последними.
   — А у этой твари есть слабое место? — спросил Септембер, перекрывая рев ветра.
   — Может быть. Если оно и есть, никто его еще не находил. У него нет век, защищающих глаза, и есть нервные центры. Лучше всего бить туда. Глаза маленькие и посажены очень низко. Если бы мы могли ослепить его, это было бы лучше, чем просто повернуть от города.
   — Раз у него хорошее зрение, он заметит наше приближение, — задумчиво произнес Септембер.
   Они продолжали двигаться по широкой дуге, пока Этан не понял, что паром несется, уже подгоняемый ветром. Он взглянул поверх острого носа корабля. Далеко впереди колыхалось зеленое пятно, огромное поле пики-педана. Скорость нарастала.
   Матросы вцепились в парус. Острые якоря из темного металла вгрызлись в лед. Три парома, тянущие за собой смерть, замедлили ход и остановились, трясясь и скрипя на ветру.
   — Теперь выпускаем «молнии», — с тревогой в голосе произнес Гуннар и перегнулся через борт парома.
   По словам спасшегося от зверя торговца, монстр двигался на северо-восток. Им требовалось повернуть его на юг.
   — Вставайте к левому борту, дружище, а я встану у правого, — крикнул
   Этану Септембер.
   — Что?
   — Налево, налево! И не выпускайте свой брус, пока сэр Гуннар не даст сигнал.
   — Думаете, я струхну в самый решающий момент и выпущу его раньше времени?
   Этан взглянул в набычившееся лицо верзилы. Его глаза сверкали.
   — Ни один человек не может отрицать такую возможность, дружище.
   — Ну… а я могу, — ответил Этан, почти защищаясь. — Но если это произойдет, то не от страха, а из-за этого восхитительного климата.
   Ветер дул сильнее, чем обычно. Это значило, что Этану нужно было вцепиться в деревянные перила в два раза крепче, чтобы не оказаться сдутым с парома, как пустой мешок. Здесь было ужасно холодно по сравнению с комнатами замка. Этану стало немного легче, когда он забрался в относительное убежище лодки на коньках.
   Широкая деревянная корма конька была чем-то добротно обита. Она вибрировала от постоянно дующего ветра, но самые ужасные порывы проносились мимо. Наклонившись вперед, Этан увидел центральный ствол.
   Септембер помахал ему, и он ответил тем же.
   Этан выглянул, опять обжегшись о режущий ветер, и махнул рукой
   Гуннару. Рыцарь должен был осуществлять управление, а они с Септембером взяли на себя парус.
   Замок, крепивший коньковую лодку к перекладине, представлял собой простой деревянный клин. Он был вставлен в плашку, которая пролегала по дну конька и по нижней части бруса. Этан с удовлетворением отметил, что клин хорошо смазан. Значит, не придется отчаянно дергать его в последнюю минуту. С парусом придется труднее. Он держался лишь на одном тросе.
   Два матроса с большого парома забрались на пику. Они подняли парус
   «молнии» одновременно с парусом парома. Оба транспорта двинулись быстрее.
   Каким-то образом матросам удавалось удерживать баланс, пока поднимался сверкающий белизной парус. Они осторожно переместились к заостренному концу бревна и запрыгнули на паром, где множество рук подхватило их. И паром и буксируемый им транспорт двигались теперь с хорошей скоростью.
   Работа была проведена изящно.
   Матросы и солдаты на пароме носили с собой пики и луки. Больше ради психологического спокойствия. У транов было не принято идти в бой без оружия. Даже если единственной задачей являлось наблюдать и молиться.
   Этан со своей стороны не чувствовал необходимости иметь при себе даже кинжал. Несмотря на объяснения Гуннара, он все-таки слабо представлял, чего следует ожидать. Они собирались атаковать монстра. Гуннар будет целиться в голову По его сигналу — громкому, резкому свистку — они должны освободить свои коньковые лодки и понестись вперед, полагаясь на парус и собственную поворотливость.
   Так было в теории.
   Несмотря на очевидную опасность, Этан не мог сдержать определенного любопытства. Ему очень хотелось увидеть, какое же наземное животное может выдержать удар движимого сильным ветром заостренного ствола дерева весом около полутонны и не погибнуть. На Плутархе существовала ценная коллекция редких животных. Там могли задуматься…
   Но Этан понимал, что они выйдут из боя гораздо раньше, чем произойдет столкновение. Возможно, он успеет бросить на зверя лишь один взгляд издалека.
   И все-таки, как сообщил Гуннар, эти монстры умирали. От чего? От старости? Сколько лет жил практически неуязвимый громоед?
   Этан ощутил толчок и поднял глаза. Паром отцепил их и уже сворачивал на юг, освобождая дорогу. Два других колья сорвались на несколько секунд раньше и устремились в бескрайнее море впереди. Этан напряженно смотрел сквозь свои очки, изолированный от мира льдом, ветром и бешеной скоростью.
   Зеленое пятно на горизонте постепенно приобретало форму и материальность, становилось все больше. Скорость постоянно увеличивалась.
   Теперь Этан мог сравнить размеры пики-педана с размерами родственных видов. И вдруг воздух застыл у него в горле. Но не от холода.
   По наружному краю зеленого поля что-то двигалось. Этан понял, что это громоед. Ему стало страшно.
   Великий Старый имел около сотни метров в длину — гигантская серая масса, которая покачивалась и пульсировала, как огромный слизень, на чистом льду. Его зад и бока были усеяны гротесковыми гребнями и уступами, этакая странная живая гора.
   У зверя не было ни ног, ни рук, вообще никаких видимых членов. Брюхо ужасной туши напоминало подушку, покрытую роговой оболочкой, более толстой, чем обшивка космического корабля, но гладкой, словно стекло. Рот, широкий, как судовой док, засасывал воздух, который выходил через клапаны возле хвоста.
   Животное двигалось медленно. Но Гуннар рассказывал им истории о панических бегствах от громоеда. Стадо могло уничтожить остров, оставив посреди льдов только зелено-коричневое пятно.
   Этан съежился. Он был собакой — нет, муравьем, — атакуемым китом.
   Только этот кит был больше всех китов на свете. Он растянулся во всех направлениях, во всех измерениях, как трехмерная проекция.
   Со стороны библейское чудище походило на гигантскую щетку — своими уступами и наростами в виде колючек. Вдруг одна из «молний» достигла цели.
   Воздух содрогнулся.
   Этан не смог разглядеть вторую «молнию» и решил, что она исчезла, но ошибся. Позже поисковый паром нашел обломок мачты. Это все, что осталось от транспорта и экипажа.
   Откуда-то издалека донесся крик, свисток. Неожиданно впереди выросла чернота. Что-то темное и глубокое разверзлось, словно пещера. Пещера, полная тьмы, с двумя колоссальными сталактитами, свисающими сверху. Тонны растений должны были исчезать в этой ужасной пропасти каждый день.
   Животное повернулось к ним, на север. Опасное направление. И они должны изменить его.
   Послышался еще более отдаленный свисток. Свирепый ветер отнес его в сторону. Брус вел себя послушно, подчиняясь Этану. Но пора было от него отделяться. А если еще чуть-чуть подождать, приложить больше усилий к коньку…
   Этан привстал. Опершись покрепче о борт, он нагнулся надо льдом.
   Огромное копье начало поворачивать налево, медленно, сантиметр за сантиметром. Этан наклонился в сторону, выправляя направление поворота.
   Протестующее дерево стало рваться из рук.
   А темная пропасть все росла, надвигалась на лед, захватывая и само небо. Черная дыра поглотила вселенную. Она открывалась и закрывалась с механическим постоянством, издавая утробные громы. Шум ветра заглушался ими, похожими на те, что сотрясали воздух при остановке двигателя космического корабля. Монстр двигался, пожирая воздух и извергая громыхание.
   Клин… вытащить… свисток… поворот… налево… налево… нет, на левый борт… левый борт?
   Этан закусил до крови нижнюю губу. Вдруг что-то или кто-то — он не понял, что именно — сильно дернуло клин. Маленькая коньковая лодка сильно накренилась, почти коснувшись бортом льда. Этану пришлось переместиться, чтобы не вывалиться. Почти спокойно он отметил, что слишком долго медлил.
   Теперь ему не удастся избежать столкновения со зверем. А копье, между тем, летело вперед.
   Прикоснувшись к своему рту, Этан обнаружил, что тот открыт. Сейчас очень подошла бы молитва, но вместо нее он прокричал:
   — Двигай дальше, Сква. Я здесь.
   Затем мимо что-то пронеслось. Этан увидел глаз, который был больше, чем вся его лодка. В черном зрачке, как в ониксовом зеркале, отразился его безумный вид. Этан мчался мимо бесконечных акров перекатывающейся, тяжелой серой плоти.
   Рот монстра был огромен. А сама глотка — не очень. Двигаясь со скоростью около сотни километров в час, копье весом в полтонны ударило прямо в распахнутую утробу. Несколько секунд прошло, пока удар восприняли мяли нервных волокон. И судороги наконец сотрясли гигантскую тушу. Громоед оторвал переднюю часть тела от льда, словно Эверест в агонии. Затем рухнул с силой, которая сдула лодку Этана, как монету с туго натянутого одеяла.
   Он летел на своем коньке по незнакомому ландшафту, — среди огромного пространства льда и неба. И вдруг наступила ночь.
 
   Он вспомнил запах и вкус ванильных вафель, затем открыл глаза и увидел знакомое заросшее лицо с огромным носом. Септембер с тревогой смотрел на Этана. Воспоминания нахлынули на Этана, и он глубоко вздохнул.
   Похоже ближе, чем в полдюжине парсеков от того места, где он лежал, ванильных вафель не было.
   Этан лежал на кровати в своей комнате в уонномском замке. Он попытался сесть и заметил одну странность. Каждый сантиметр его тела настойчиво требовал к себе внимания.
   — Болит, — медленно произнес Этан, падая обратно на меховое одеяло, которое кто-то заботливо положил ему под голову. — Везде.
   — Ничего удивительного, приятель, — сказал Септембер. Тревога исчезла с его лица. — Но все же как ваше самочувствие?