Фостер Алан Дин. Ледовое снаряжение

   Внизу действительно не так холодно.
   — Эльфа, — сказал он, запнувшись. — Вот это да! Как же ты смогла уговорить отца отпустить тебя в путешествие?
   Она вылезла из люка и встала на палубе.
   — А я его и не спрашивала. Я пряталась на борту до тех пор, пока не решила, что вы уже вряд ли захотите поменять курс и вернуться. Ведь не захотите, не правда ли?
   — Ты не предупредила отца? Как же, черт возьми, ты пробралась на борт?
   — Матросы взяли ящик и погрузили его вместе с другими. Только ящик не был пуст, — она кокетливо улыбнулась. — Там была я.
   Гуннар поднялся на палубу и узнал Эльфу. Это ошарашило его даже еще больше, чем Этана.
   — Эльфа!
   — Наблюдательность руководителей экспедиции меня просто поражает. Вы второй, сэр Гуннар, кто сразу же меня узнал.
   — Что, — настойчиво продолжал Этан, — скажет ландграф, когда узнает, что ты пропала?
   Она задумалась.
   — Я полагаю, он будет в ярости. Он будет бушевать, проклинать, угрожать и ломать вещи и перевернет Уонном вверх тормашками. Но в конце концов он найдет мою записку…
   — Записку?
   — …и узнает, что я удрала с вами. Вот уж тогда он действительно взбесится.
   Этан повернулся к Септемберу.
   — Что нам с ней делать, Сква?
   — Что ж, мы могли бы повернуть назад, — задумчиво произнес он, открыто восхищаясь Эльфой. — С ветром, который будет нас подгонять, это займет не так уж много времени. Но мне бы чертовски не хотелось тратить время и преодолевать пространство, которое мы успели пройти, только для того, чтобы вернуть эту юную беглянку своему папаше. И на всякие взаимные обвинения, объяснения и тому подобное, — на все это мы потеряем еще какое-то время. Нет, скажите стюарду, что за столом у нас прибавится один едок, и продолжим наше веселое путешествие. У нас ведь несомненно найдется свободное местечко… а, Гуннар?
   — Что? — отозвался изумленный рыцарь. Он неуверенно посмотрел на великана.
 
   Они находились за тысячу километров от Уоннома. Все это время они мчались с огромной скоростью по льду, который скользил под металлическими полозьями и исчезал за кормой. Они шли по чужому льду, который никогда раньше не пересекали ни люди Гуннара, ни матросы Та-ходинга.
   Последние сотни километров они проскочили мимо нескольких островов.
   Все они были необитаемы. Это отсутствие жизни подействовало на каждого.
   — Пустая земля, — тихо произнес подавленный Гуннар.
   — Да, — согласился Та-ходинг. — Ясно, что здесь не будет никакой торговли. Однако некоторые острова, мимо которых мы проехали, выглядят гостеприимно.
   — Может быть, это из-за вулкана, — сказал Септембер. — Ведь эти острова расположены от него на таком расстоянии, что их периодически накрывает пеплом и пемзой.
   — Даже если так, — заметил Этан, — возможность учреждения нескольких торговых центров могла… — он остановился, услышав крик с грот-мачты, который заставил транов не то что похолодеть, но — оледенеть, сравняться с сотнями метров замерзшей воды под ними.
   — Гутторбины! На северо-востоке!
   Гуннар, Та-ходинг и дюжина матросов и солдат бросились к перилам.
   — Что происходит? — крикнула Колетта, высунувшись из люка. Гуннар толкнул Этана, чтобы тот ответил.
   — Спускайтесь вниз, леди дю Кане!
   Это прозвучало без какого-либо оттенка вежливости, — как приказ.
   Колетта рассердилась.
   — Минутку… — начала она раздраженно.
   Но на этот раз заговорил Септембер — угрожающе и без юмора:
   — Делайте, что вам говорят, мисс дю Кане.
   Она заколебалась, неуверенно глядя на него. Наконец, что-то бормоча, она исчезла с палубы.
   — Я вижу их, — буркнул великан, прикрывая глаза рукой.
   — Я тоже, — не отстал Этан.
   Далеко на северо-востоке показалось небольшое облако крохотных коричневых пятнышек. Облако мошкары достигло размеров мухи, превратившись в массу темных силуэтов в форме буквы "Т".
   — Мы можем удрать от них? — спросил Септембер.
   Ответ Гуннара был суров.
   — Нет, мой друг. Может быть, с ветром позади нас… но у них все равно будет угол для маневра. Ясно, что они нас заметили. Может, нам придется драться, хотя всегда остается шанс, что мы их не заинтересуем.
   С другой стороны палубы раздался раздраженный рев. Этан узнал голос генерала Балавера.
   — Драконы, сэр! — крикнул Гуннар.
   — Близко? — гаркнул генерал, берясь за меч.
   — В пяти, может быть, в шести куджатах, и приближаются.
   Балавер выругался, подошел к переднему люку и крикнул в него. Почти сразу же из него полезли солдаты, как из потревоженного муравейника. Тем временем генерал поспешил присоединиться к ним на корме.
   — Нам ничего не остается, кроме как драться с ними, — заключил
   Гуннар, беспокойно глядя вверх. — Мы поставим лучников в середине группой, а копьеносцев по бортам.
   Этан смотрел, как увеличиваются размеры стаи.
   — Насколько они умны?
   — Не особенно, — ответил Гуннар. — Они охотятся с помощью зрения, слуха и обоняния, а не мозгов.
   — У меня есть одна мыслишка, — начал Септембер. — Мы можем попытаться сделать вот что…
 
   На борту «Сландескри» никто не двигался. Каждый старался вжаться в перила или импровизированные баррикады из ящиков и бочонков. Ни одного из самых смелых штурманов нельзя было убедить оставаться у руля во время нападения драконов, и ни Гуннар, ни Балавер не стали бы никого заставлять.
   Так что управление было связано с нижней каютой сложной системой веревок.
   Стая продолжала уверенно приближаться к большому кораблю.
   — Наверно, не меньше сотни, — возбужденно прошептал Септембер. -
   Уродливые дьяволы, правда, приятель?
   С носа корабля раздался гнусавый голос генерала Балавера после резкого звука натянутой тетивы.
   — Эй вы, там! Не раскидывайте стрелы понапрасну, идиоты!
   Гутторбины не нападали. Вожак в последний момент свернул и начал кружить над плотом. «Сландескри» продолжал рассекать воздух, на палубе ничто не двигалось, пока визжащие чудовища носились вокруг мачт.
   Широкие кожаные крылья, похожие на крылья летучих мышей, были прикреплены к заросшим шерстью обтекаемым телам, оканчивающимся раздвоенными хвостами. На каждом крыле были когти, и большие когтистые лапы свертывались кольцом, как пружины, под мягким животом. Каждая голова была кошмарной помесью крокодила и волка с длинным морщинистым рылом, оснащенным двойными рядами острых, как бритва, треугольных зубов. Огромные мозаичные глаза горели пустотой, безумной злобой.
   — Наблюдайте за вожаками, — предупредил Балавер. — Они могут напасть внезапно.
   Не было смысла сдерживать дыхание. Мощно было замерзнуть без движения. Корабль продолжал двигаться тихо, среди шелеста сотен пар крыльев, хлопающих по ветру, и скрипа мачт и парусов.
   Люк раскрылся. Из него наполовину высунулась Колетта дю Кане.
   — Когда наконец что-нибудь произой… — она случайно посмотрела вверх и увидела скопление кружащих демонов. Раздался истерический вопль.
   — Тринска! — выругался Гуннар. — Они ведь уже готовы были потерять к нам интерес!
   Колетта снова завизжала.
   Вдруг Септембер закричал:
   — Смотрите на зенит! — на земно-английском, поспешно переведенном на транский язык, когда одинокая линия гутторбинов сложила крылья и ринулась на единственную окаменевшую фигуру на палубе.
   — Стреляйте, стреляйте! — завопил Гуннар на лучников.
   Луки разразились стрелами.
   Почти такого же размера, как человек, и в два раза объемнее, один из монстров рухнул на палубу в метре от стана. Он слышал, как сломалась его шея, когда он ударился о перекрытие. Три стрелы засели у него в груди.
   Колетта, по-видимому, пришла в чувство. Этан услышал, как захлопнулась крышка люка. Он не видел этого, потому что внезапно перед его лицом сверкнули зубы и лязгнули, как медвежий капкан. Он вслепую ударил своим мечом, и тот вонзился во что-то мягкое. Раздался хриплый визг гигантской крысы, и липкая субстанция покрыла его незащищенное запястье.
   Гадкий, смердящий запах ударил ему в ноздри. Он высвободил свой меч.
   Крики драконов слились с криками транов. Лилась кровь, раздавался лязг зубов. Этан увидел, как низко надо льдом дракон нес в когтях крепко сжатое безвольное тело матроса. Зубастая утроба наклонилась и почти безразлично откусила повисшую голову.
   Мертвые тела гутторбинов устлали чистое дерево палубы. Небольшие группы копьеносцев удерживали атакующих, которых в упор расстреливали лучники.
   Раненый дракон завизжал и врезался в лед. Он был покрыт стрелами, как перьями. Этан присел, и еще одна пара когтистых лап промелькнула в сантиметре от его головы, их владелец пронзительно закричал от разочарования. Он начал разворачиваться над палубой.
   Что-то ударило его в бок с такой силой, что он врезался в мачту.
   Теперь Этан мог разглядеть, что вся груда драконьих трупов на палубе была усеяна короткими, толстыми дротиками. Он посмотрел вверх.
   Плетеные корзины были привязаны к верхушке каждой мачты, чтобы защитить впередсмотрящих от ветра. Теперь каждая из ник служила двум арбалетчикам. Они спокойно сидели там, пока не началось сражение. Теперь их присутствие начало ощущаться, они подстреливали тех гутторбинов, кто оказался внизу, и тех, кто карабкался на снастям. В замешательстве ни один из драконов не мог понять, откуда появляются эти смертельные стрелы. Они валились на палубу непрерывно — по двое, а то и по трое.
   Этан снова поднял меч, но разить было уже некого. Хрипло визжащие наглецы, оставшиеся от избитой стаи, порывисто поднялись на ветру и умчались на запад.
   Тяжело дыша, он подошел к тому месту, где Гуннар пытался перевязать руку тяжело раненого копьеносца.
   — Ну, мы с ними разделались, сэр. Каковы наши потери?
   — Их могло быть больше, но, кажется, мы потеряли только одного человека и раненых не так уж много. Еще раз ваше волшебство хорошо нам послужило.
   — Это, и, пожалуй, еще кое-что, — сказал Та-ходинг.
   Капитан провел битву бок о бок с Гуннаром, время от времени взмахивая мечом, а большую же часть энергии потратил, проклиная своих предков за то, что они втянули его в эти неприятности.
   Теперь он стоял у перил, вглядываясь в горизонт на севере.
   — Еще не время для ночи, однако, спускается тьма. Вы заметили, господа?
   Этан не заметил. Честно говоря, он и сейчас не видел большой разницы в освещении.
   Но Гуннар, как и Та-ходинг, по-видимому, обратил на это внимание.
   — Вы правы, капитан.
   Подошел Септембер.
   — Что тут еще? Опять нападение? Хорошо, что эти зверюги не такие сообразительные. Им бы немножко подумать, и они без труда бы нас сожрали.
   — Не знаю, Сква, — сознался Этан. — Та-ходинг и Гуннар обеспокоены светом.
   — Не светом, благородные сэры, — сказал Та-ходинг. — Посмотрите туда, западнее, — двое людей выполнили его указание. — Вот он, рифс!
   Теперь Этан увидел. Большое темное облако начало собираться над абсолютно чистым горизонтом. Его передняя часть искрилась и вспыхивала, как видимый пульс какого-то огромного животного. И небо казалось немного помрачневшим.
   — Да, это рифс, — сказал Гуннар. — Вот почему гутторбины появились с севера. Обычно они путешествуют по ветру или против него. А наша стая двигалась на юг.
   — Значит, не мы отбили их? — спросил Септембер.
   — Нет, сэр Сква. Я полагаю, что они боролись так долго только от сильного голода. Вероятно, они какое-то время бежали от этого.
   Теперь они вынуждены попытаться повернуть на запад, пока рифс не настиг их.
   Над ними паруса полоскались и бились о мачты и перекладины на непривычном встречном ветру.
   — Нам придется повернуть на юг и попытаться убежать от него, насколько это возможно, — сказал Гуннар. — Если мы будем крепко держаться запада, это даже может помочь… правда, если корабль не развалится.
   — Добрый сэр, — нервно начал Та-ходинг. — Я бы вместо этого рекомендовал…
   — Взять столько рифов, сколько вам покажется необходимым, добрый капитан?
   Та-ходинг слегка расслабился.
   — Не больше десяти процентов дополнительных, так как я подозреваю, что вы цените собственную шкуру больше, чем скорейшее завершение нашего путешествия.
   — Вы относитесь ко мне ужасно неуважительно, благородный сэр, ибо воистину я бы с радостью пожертвовал собою, чтобы убедиться, что прославленные и почитаемые друзья…
   — Ну, хватит! — с отвращением сказал Гуннар, но без злобы. — Оставьте свои пошлые речи и позаботьтесь лучше о парусах, да побыстрее!
   Этан оглянулся на облако. Оно вдвое увеличилось в размере и быстро заполняло весь горизонт, в яростном темпе заглатывая солнце и голубое небо. Он пошел вперед.
   — Хотите спуститься в каюту, дружище?
   — Нет! — Этан поразился скоропалительности своего ответа.
   Он погорячился, потому что слова великана сказаны были несколько снисходительно. Может быть, Этан еще не был готов плясать на верхушке грот-мачты, по, сто чертей ему в глотку, он спокойно мог бы остаться наверху и принять небольшую дозу шторма!
   Геллеспонт дю Кане оглядел палубу, вылез из люка и важно подошел поближе. Этану не особенно хотелось разговаривать с финансистом, но вежливость была свойством его натуры. Кроме того, подобными знакомыми пренебрегать не стоит — мало ли что может случиться в жизни!
   Дю Кане пнул драконий труп, до которого еще не дошла очередь уборщиков. Может быть, он прикинул, сколько потянет килограмм дохлого дракона на межзвездном рынке, сухо подумал Этан.
   — Значит, все кончилось, господин Форчун?
   — Что касается этих, то кончилось, — ответил Этан, усердно стараясь не быть грубым. — Однако, по-видимому, нам предстоит еще кое-что. Я предложил бы вам спуститься вниз и привязать все вещи, о которые вам не хотелось бы удариться.
   — Это обязанность моей дочери, пусть она сама о себе позаботится. -
   Неужели дю Кане говорил искренно? По его вечно бесстрастному лицу нельзя было этого понять. — Значит, рифс.
   — Вы знаете об этом? — спросил Этан, несколько удивленный.
   — О, да, я останусь на палубе, чтобы насладиться сильными ощущениями.
   Вы не возражаете?
   — Я? Возражаю? — Он с удовольствием посмотрит, как это напыщенное ничтожество будет цепляться за все, что попало, при первом же хорошеньком порыве ветра. — Буду рад вашему обществу.
   Геллеспонт дю Кане посмотрел ему в глаза.
   — Вам совершенно необязательно быть со мной ироничным, господин
   Форчун. Я знаю, что вы обо мне думаете.
   — Секунду, дю Кане, — Этан отвернулся от перил. Он был выбит из равновесия. — Что заставляет вас думать…
   — О, не обращайте внимания, — финансист небрежно помахал рукой. — Это не имеет значения. Некоторые из нас, господин Форчун, не умеют поддерживать товарищеские, легкие, откровенные отношения. У меня есть друзья, к которым я обычно отношусь с уважением, а к некоторым даже с почтительной боязнью. Мне хотелось бы стать более… более…
   — Человечным? — подбросил Этан и тут же об этом пожалел. Дю Кане как-то сразу постарел. Взгляд, который он бросил на Этана, можно было бы назвать жалким.
   — Я бы не выразился так сильно, господин Форчун, но мы ведь не можем изменить себя, не так ли?
   — Не знаю, Геллеспонт, — он схватился за трос, чтобы удержать равновесие на поднимающемся ветру. Матросы начали натягивать через палубу линии безопасности. — Разве дело в том, как выразиться?
 
   Этан стоял на корме. Та-ходинг занял позицию с одной стороны руля, а его рулевой с другой стороны.
   — Чтобы управиться с кораблем, хватит нас двоих, по крайней мере, на первый час, — объяснил он.
   Почти все паруса были убраны. Плот гладко скользил на северо-восток.
   Та-ходинг старался пройти в этом направлении как можно больший путь прежде, чем будет вынужден повернуть с ветром на юг.
   К этому времени адская туча закрыла почти все небо на севере. Молнии блеснули с трех сторон от корабля, шум ветра стал похож на сочинение сумасшедшего композитора.
   — Скоро, — простонал Та-ходинг. — Скоро. Я его чую.
   — Держитесь крепче, — предупредил Гуннар. — Первые минуты — самые трудные. — Он пошел вперед, чтобы еще раз проверить линии безопасности.
   — Капитан утверждает, — Септемберу приходилось кричать, чтобы его было слышно сквозь ветер, — что это что-то вроде атмосферного прилива. Вы знаете, что такое прилив?
   Никто не знал. Прежде, чем Септембер начал объяснения, налетел рифс.
   Этан был готов к чему угодно, но вот что с ним произошло. Его оторвало от перил, и он, пролетев несколько метров, упал на палубу, по которой покатился к ногам матроса. Тран обнимал одну из мачт, как любовницу. Каким-то образом, не разжимая объятий, он смог протянуть вниз массивную волосатую лапу и схватить Этана за шиворот. Этан сумел вскарабкаться по его ноге, и потом ухватиться за линь.
   Синяк на щеке, и разбитая губа — даже при нападении гутторбинов он пострадал меньше! Медленно, осторожно, он потащился назад, к перилам.
   Каким-то образом Та-ходинг с рулевым удерживали курс. Гуннар предложил им привязать руль, но капитан, ко всеобщему удивлению, отказался.
   — У веревки нет мозгов, благородный сэр, а рифс — это большой и злой детеныш. Нельзя доверить ему привязанный руль.
   «Сландескри» внезапно накренился, и Этан нырнул под перила. Вверх и набок бросал ветер летящее судно. Оно неслось со свистом на одних только полозьях левого борта. Потом Та-ходинг рывком повернул штурвал, корабль оказался носом к югу и с грохотом принял горизонтальное положение. Он продолжал мчаться, и, кажется, обошлось без поломок.
   Септембер подтянулся поближе к Этану.
   — Ловко он держит направление. У него кишка не тонка, у нашего жирного капитана. Вы в порядке?
   Этан осторожно вытянул руку в перчатке и шагнул к нему ближе.
   — Ну, допустим, я скажу вам, что умираю, что пропади все пропадом! — крикнул он в ответ.
   Ветер молотил их, явно стараясь расколоть в щепки непокорный плот.
   Теперь, когда они двигались вместе с бурей, плот скользил легче. Ярость подгоняла их, но то безумие, с которого все началось, казалось безвозвратно ушло на юг.
   — Как вы считаете, с какой скоростью мы двигаемся?
   Этан об этом не имел никакого понятия, но едва слышный голос сзади смог предоставить им эту информацию.
   — Первоначальную скорость я оцениваю в сто пятьдесят километров и больше. Теперь мне кажется, что мы двигаемся с ветром не быстрее сотни с лишним. Впечатляет, не правда ли?
   Переставляя руки одну за другой, Геллеспонт дю Кане потащился к тому месту, где Та-ходинг и его рулевой боролись с рулем.
   — Пусть он и старик, — начал Септембер, явно не замечая, что он и сам не младенец, — но когда-нибудь мой кулак смажет по этой самодовольной роже.
   — Я не думаю, что она такая уж самодовольная, — ответил Этан, удивляясь тому, что пожилой промышленник вообще до сих пор находился на палубе. — Просто, когда дело не касается миллионов или сервировке стола серебряной посудой, дю Кане совершенно лишен фантазии.
   — Возможно, тогда-то он и прореагирует на кулак у носа, — проворчал великан.
   Этан прищурился за своими защитными очками. Лед был серым под проносящимися штормовыми тучами, которые гнали корабль, как бесконечное стадо галопирующих лошадей. Молнии, ударяя в лед, вздымали фонтаны ледяных осколков.
   Несколько раз железные шесты на верхушках трех мачт ловили белые сабли в миллионы вольт, но без всякого вреда для судна. Если не обращать внимания на боль в руках от того, что постоянно приходилось держаться за перила, то эту картину, подумал Этан, можно было оценить как дикую и прекрасную.
   В самом деле, она была великолепна.
   — Я собираюсь вниз за чем-нибудь теплым. Не хотите со мной?
   — Я… я приду через минуту, — пробормотал Этан. Молния гигантской тройной аркой перепрыгнула с одного крошечного острова на другой. — Идите вперед.
   Септембер буркнул что-то, потом задержался, покачиваясь на ветру.
   — Вы когда-нибудь слышали о Системе Аналава?
   Этан медленно отвлекался от того, что их окружало.
   — Да, что-то смутное. Это те две планеты в секторе Вэнди, которые развязали войну, несмотря на вмешательство мирной бригады Содружества и
   Церковного эдикта… что-то двадцать лет назад?
   — Двадцать два года. Я говорил вам, что меня разыскивали. Хотите знать, за что именно меня разыскивали? Я мог бы вам это рассказать.
   Этан наконец отвлекся от завывающей непогоды. Септембер повернулся к нему лицом, одной рукой держась за перила, а другой — за линию безопасности.
   — В этой войне погибли сто двадцать миллионов человек. Она продолжалась целую неделю. Есть один или два человека, которые думают, что она на моей совести. Вот почему я объявлен в розыске.
   Потом он отвернулся, положил обе руки на линию безопасности и пошел к ближайшему люку.
   Этан был слишком потрясен, чтобы удержать его. Слишком ошарашен, чтобы задавать вопросы. Война Аналава была одним из величайших ужасов современности, позор в истории Содружества, кровоточащая язва homo sapiens
   — возврат к темному Средневековью. Сам он едва помнил о ней — в то время ему было восемь-девять лет. Подробности он узнал позже, когда повзрослел.
   Но шок и ужас, которые пережили взрослые, он навсегда сохранил в воспоминаниях своего детства.
   Конечно, Септембер сошел с ума. Никакой человек не мог отвечать за гибель ста двадцати миллионов человеческих существ.
   Молния вспыхнула и расколола серый лед. Но он смотрел и ничего этого не видел.
 
   Гигантская рука подняла его и спихнула с койки. Такая шутка не наказалась ему забавной, и он говорил об этом, пока не выпутывался из одеял в темной комнате. Его затуманенные мозги наконец-то освободились от сна, и он осознал, что произошло нечто неладное.
   Оказалось, что он сидит не прямо, как он думал, а наклонившись под углом. Причем он был уверен, что в этом его вины нет. Когда его глаза привыкли к темноте, он убедился в своей правоте. Ощупью он зажег масляную лампу. Да, это палуба накренилась налево под неестественным углом.
   До него донеслась целая очередь транских ругательств. Слева, из каюты
   Септембера, раздались их эквиваленты на английском. Тревожные и неуверенные крики вытеснили первые яростные возгласы. Он открыл дверь.
   Кто-то уже зажег лампу, и огонь осветил главный трюм. Этан не увидел ни одного матроса или воина, которые бы не свалились со своих коек.
   Борясь с собственной курткой и защитным костюмом, он дошел до конца зала. Траны пытались встать на ноги, вновь и вновь повторяя все те же бессмысленные, безответные вопросы. Одиночный стон боли донесся откуда-то спереди, но в основном каждый был более потрясен психологически, чем физически. Он вернулся назад и постучал в дверь каюты на против его собственной.
   Почти сразу перед ним предстал озабоченный Гуннар. Рыцарь еще боролся со сном, но уже схватился за меч.
   — Нас остановили! — выпалил Этан.
   Гуннар затряс своей рыжей гривой.
   — Пожалуй, что так, сэр Этан.
   Этан посмотрел поверх массивного торса и увидел, как генерал Балавер пытается справиться с собственной одеждой. Септембер присоединился к ним минутой позже, и все трое пошли по проходу.
   Они почти столкнулись с Та-ходингом. Выражение на пухлом лице капитана не было успокаивающим.
   Геллеспонт дю Кане высунул голову из своей каюты и крикнул:
   — Что случилось, господа?
   — Мы собираемся выяснить это, дю Кане, — ответил Этан. — Как только выясним, я дам вам знать.
   Финансист кивнул и исчез за дверью.
   Та-ходинг шел впереди по лестнице и бормотал через плечо:
   — Кажется, мы сели на мель. Это само по себе значит не так уж мало, благородные сэры, но я больше обеспокоен возможными повреждениями. Я почти уверен, что один из наших полозьев отвалился. Можно догадываться об этом по тому углу, на котором мы лежим. Я только надеюсь, что сломано крепление, а не само лезвие.
   — Полозья сделаны из дюраллоя, капитан, — напомнил Септембер, — переработанный или нет, он не сломается. Я думаю, вы, вероятно, правы насчет крепления.
   Та-ходинг просунулся в люк. Как всегда, двое людей обхватили себя руками, чтобы защититься от пронзительного, высасывающего тепло порыва ветра.
   Рифс выродился в обыкновенный ветер. К утру буря совершенно кончится.
   Тщательно защищенные от ветра, фонари отбрасывали на палубу танцующие блики. Та-ходинга встретил ночной вахтенный. Потом подошел еще один матрос и, неровно дыша и заикаясь, выложил все известные сведения.
   Гуннар и Септембер стояли у перил, пока продолжалось совещание. Этан недолго прислушивался, потом тоже подошел к ним.
   — Итак, мы на мели? — предположил Септембер.
   — А как нам с нее слезть? — спросил Этан.
   Гуннар обдумал вопрос.
   — Юго-восточный ветер прекратится с первыми лучами света. Тогда нам в лицо будет дуть нормальный западный ветер. Он-то и столкнет с мели наше судно.
   Та-ходинг снова к ним присоединился.
   — Что ж, благородные сэры, кажется, я сильно ошибся. Мы вовсе не сели на мель. Не совсем, во всяком случае.
   — Не понимаю вас, — сказал Этан, — что значит: не совсем? — Он вгляделся в темноту. — Определенно, выглядит, как остров.
   — Выглядит, — согласился капитан. — Но это — тот случай, когда не следует верить своим глазам. Пойдемте.
   Они последовали за ним на нос. Когда они подошли к самому его острому краю, Этан заметил что-то блестящее в лунном свете справа от корабля.