Страница:
Тогда Альмагро обратился к Альварадо с предложением заключить обоюдовыгодный договор. Диего де Альмагро выкупил Кито за 100 000 песо. В придачу испанский конкистадор получил также флот и военное снаряжение гватемальцев. Затем хитрый Альмагро привел свой отряд в Кито, после чего отправил к Писарро гонца с известием о том, что победа одержана, а Кито принадлежит испанцам. В то время, пока Диего де Альмагро вел переговоры с губернатором Гватемалы, Эрнандо Писарро отправился ко двору испанского короля. Последнему были преподнесены богатые дары, в результате чего Франсиско Писарро оказался удостоенным титула маркиза. Сам Эрнандо Писарро был награжден рыцарским званием.
А Диего де Альмагро вновь оказался обделенным. Дело в том, что ему досталась только лишь должность аделантадо, что в переводе означает «губернатор». Так Диего де Альмагро стал владельцем небольшой области, которая простиралась на 200 миль. Нужно сказать, что та территория не была ограничена, а потому ее хозяин мог бы при необходимости в любой момент расширить свои владения.
После того как Альмагро получил должность губернатора, он захотел увеличить территорию своих владений. Так, например, он пожелал иметь в своей вотчине Куско. Однако на тот город инков уже претендовали тогда братья Писарро, Хуан и Гонсало. Соперники никак не могли разрешить конфликт мирным путем.
Быть тогда у стен Куско большому сражению, если бы не приезд Франсиско Писарро. Он-то и помог враждовавшим сторонам заключить временное перемирие. Нужно сказать, что Диего де Альмагро уже на протяжении нескольких лет вынашивал план мести Писарро. Его недовольство вызывал любой успех бывшего друга: его блистательная карьера, внезапное обогащение, умение располагать к себе окружающих.
Всего этого явно недоставало Альмагро. Однако, почувствовав, что силы противника значительно превосходят его, Альмагро решил на время затаиться в своей вотчине и подготовиться к нападению.
Позднее Сарате напишет о том договоре следующее: «Товарищество было восстановлено на том условии, что дон Диего де Альмагро отправится открывать новые страны на юге, и если найдет что-нибудь хорошее, то для него будет испрошено наместничество у Его Величества короля; если же Альмагро ничего не найдет, тогда дон Франсиско разделит с ним свои владения. Договор был заключен в торжественной обстановке, и оба поклялись на святых дарах, что в дальнейшем ни тот, ни другой ничего не будут предпринимать друг против друга».
Судя по сохранившимся до наших дней письменным источникам, Диего де Альмагро действительно поклялся не посягать более ни на Куско, ни на земли, лежащие на расстоянии 130 лье к северу от него. Преклонив колени перед образами святых, он сказал: «Господи, если я преступлю данную мною клятву, то порази и накажи тело и душу мою».
Итак, после заключения договора с Франсиско Писарро Альмагро начал подготовку к походу в южные земли Южно–Американского континента. Прежде всего необходимо было заняться наймом солдат и поиском денег. Диего де Альмагро давно уже пользовался репутацией бесстрашного и щедрого командира. А потому ему без особого труда удалось набрать довольно большой отряд численностью 560 человек, среди которых были не только пешие воины, но и всадники.
Рано утром 3 июля 1535 года армия из 700 испанских конкистадоров и 15 000 индейцев вышла из Куско и направилась в сторону Чили. После того как было пройдено 1000 км пути, Альмагро отдал приказ разбить лагерь и остановиться на отдых. В течение двух месяцев отдыхали солдаты Альмагро, в первое время довольствуясь золотом, награбленным у южных племен, перевозивших драгоценности с юга в северные районы, где жили инки.
Затем отряд под командованием Альмагро двинулся дальше на юг. Дав несколько сражений, испанцы смогли пересечь долину Чикоана. В одном из находившихся там поселений Альмагро купил для своих солдат лам и провизию. Однако животными солдаты пользовались недолго. Во время перехода через горный водопад бoльшая часть лам погибла.
Поход на юг материка оказался не таким легким, каким он представлялся на первый взгляд. Наиболее трудным отрезком пути стали Анды. Большое количество солдат остались навечно в холодных горных скалах. Но не только природа брала верх над испанцами, искавшими приключений и золота. Многочисленные военные стычки с местными жителями также не прибавляли сил и выносливости конкистадорам.
Несмотря на трудности пути и всевозможные лишения, отряд Альмагро достиг 30° южной широты. Однако на всей территории испанцам не удалось обнаружить даже самой крохотной крупинки золота или тонкой полоски серебра. В поисках сокровищ индейцев Альмагро приказал своему отряду двигаться дальше на юг. Но и там испанские солдаты не нашли того, что искали на протяжении уже нескольких месяцев. Тогда Альмагро отдал приказ о возвращении. Это случилось в сентябре 1536 года.
Отряд, возглавляемый Диего де Альмагро, возвратился в Перу в то время, когда страна была охвачена пламенем масштабного восстания, организатором которого стал Манко Капак. В течение шести месяцев местные жители держали в блокаде главный город инков, Куско, и находившихся там братьев Писарро, Эрнандо и Гонсало. К тому времени их брат Хуан был мертв. Его убили инки при попытке выбраться из осажденного города и направиться за подкреплением к Франсиско Писарро.
Отряд во главе с Манко Капаком вот-вот должен был уже взять город, как вдруг в один из дней у главных ворот города показались солдаты Альмагро. За считаные часы им удалось разгромить наголову войско Капака. И это несмотря на то, что испанцы еще несколько дней назад чуть было не погибли от жажды и голода в знойных песках гористой пустыни!
Тогда Диего де Альмагро объявил себя хозяином города. Братьям Писарро оставалось только подчиниться победителю. Спустя некоторое время, 8 апреля 1537 года, Альмагро распорядился арестовать Эрнандо и Гонсало Писарро. А себя назвал губернатором столицы Перу.
А в это время Франсиско Писарро, находившийся в Лиме, пытался отбить город у осаждавших его индейцев. Поскольку отряд его был немногочисленным, Писарро решил отправить своих курьеров в Панаму, а также в недавно появившуюся крепость Трухильо, войском которой командовал Алонсо де Альварадо. Прибывший к нему гонец передал приказ Писарро о том, чтобы тот спешно вышел с отрядом к осажденному индейцами Куско, в котором находятся Эрнандо и Гонсало.
Каково же было удивление Альварадо, когда, подъехав к городу, он не увидел там отрядов индейцев. Как оказалось, осада давно уже была снята, а город полностью находился во власти испанцев. Едва только Альварадо отдал приказ о возвращении в Лиму, как он и его войско были взяты в плен солдатами, находившимися под командованием самовольно взявшего город Диего де Альмагро. Тогда-то и решил Альмагро осуществить поход на Лиму, чтобы отнять власть у Франсиско Писарро. Действительно, теперь он был уверен в победе, поскольку его войско удвоилось за счет перешедших к нему на службу солдат Альварадо. Однако в какое-то мгновение он, видимо, испугался своих мыслей и надежд на то, чтобы стать губернатором большой провинции. Как бы то ни было, но Альмагро решил отложить поход на Лиму и отдал приказ отпустить солдат на отдых.
Кто-то из мудрых сказал: «Если Юпитер захочет погубить, он отнимет разум». Бравый полководец Диего де Альмагро, который в любом сражении мог одержать победу, на этот раз показал свое малодушие и недальновидность, упустив единственный шанс занять губернаторское место Писарро.
В то время, пока Альмагро размышлял над тем, пускаться в поход на Лиму или нет, Франсиско Писарро находился в осажденной со всех сторон Лиме и надеялся только на помощь, которая должна была прийти со дня на день из Панамы. Однако корабли все не приходили. Вот тут-то Альмагро и нужно было ставить свои условия. Но он трусливо затаился в Куско. Тем временем плененным братьям Писарро, Эрнандо и Гонсало, подкупив стражу, удалось бежать из тюрьмы. Альмагро потерял заложников и навсегда утратил возможность заполучить должность губернатора и наместника.
Тогда он решил выторговать у Писарро хотя бы небольшой земельный надел. В это время и прибыл в Куско приверженец Писарро, Эспиноса. Он смог уговорить Альмагро не затевать войну против Писарро. По его словам, для обоих будет лучше, если они смогут обо всем договориться мирным путем. Несмотря на красноречие Эспиносы, Альмагро никак не желал принимать условия Писарро и требовал от того разделения наместнической власти.
Тогда соперники обратились с просьбой разрешить спор к монаху Бодивилье. Тот, недолго думая, сказал о том, что Диего де Альмагро должен передать Куско в распоряжение Писарро и к тому же немедленно освободить братьев королевского наместника. После этого к испанскому королю были отправлены два солдата-курьера, которые должны были передать монарху прошение претендентов на власть, в котором содержалась просьба рассмотреть их дело и разрешить конфликт.
Затем Диего де Альмагро отдал приказание об освобождении Эрнандо и Гонсало Писарро. Но едва только последний из братьев оказался на свободе, как Франсиско Писарро вместе со своими солдатами отправился в сторону Куско, надеясь с помощью сражения отстоять вверенную ему власть. «Только оружие рассудит нас», – повторял он по пути в Куско.
В кампании, возглавляемой Франсиско Писарро, приняли участие около 500 солдат. Для того чтобы попасть в Куско, необходимо было перейти Анды. Но, нужно признать, Писарро был полководцем, думавшим о своих воинах. И потому, чтобы облегчить переход через горы, он решил воспользоваться самой короткой дорогой, ведшей по берегу моря.
Диего де Альмагро знал о готовившемся нападении отряда Писарро. Однако уже в самом начале кампании он проиграл ее. Прежде всего, ошибкой Альмагро являлось то, что он не выставил защиту для подходов к городу со стороны гор. Однако, казалось, сам Бог был против конкистадора. Его отряд, состоявший из 500 человек, включал и воинов-кавалеристов, которые не смогли бы вести оборону в узких горных ущельях. Решившая давний спор битва состоялась 26 апреля 1538 года. Необходимо отметить, что солдаты обеих армий сражались бесстрашно и самоотверженно. Однако удача улыбнулась воинам, которых вел Франсиско Писарро. Последнему помогло также и прибывшее из Испании подкрепление.
То сражение вошло в историю Перу под названием «битва при Лас-Салинасе». Ее финалом стала гибель около 140 испанцев. Сразу же после сражения приближенные Альмагро, среди которых оказался и Оргоньос, были казнены. А самого Диего де Альмагро пленили и заточили в тюремную камеру.
В эпоху освоения земель Южной Америки сражения за земельные наделы и власть не были делом экстраординарным. Более того, победа не считалась окончательной, если побежденный город или поселение не были разграблены солдатами-победителями. Так случилось и на этот раз. Вошедшие в Куско испанцы полностью очистили город от драгоценных украшений. После раздела награбленного Франсиско Писарро решил вынести наказание Альмагро, который рискнул своей жизнью и восстал против королевского наместника в Перу. Суд приговорил Альмагро к смертной казни. Услышав приговор, конкистадор обратился к судьям с просьбой помиловать его, учитывая преклонный возраст и болезнь. Однако вершители закона остались беспристрастными.
Последним днем жизни Диего де Альмагро считается 8 июля 1538 года. В тот вечер в камеру узника вошли двое. Они накинули петлю на шею Альмагро и задушили его. На следующий день бездыханный труп был обезглавлен на главной площади.
Роковая прогулка
Жизнь и смерть великого авантюриста
А Диего де Альмагро вновь оказался обделенным. Дело в том, что ему досталась только лишь должность аделантадо, что в переводе означает «губернатор». Так Диего де Альмагро стал владельцем небольшой области, которая простиралась на 200 миль. Нужно сказать, что та территория не была ограничена, а потому ее хозяин мог бы при необходимости в любой момент расширить свои владения.
После того как Альмагро получил должность губернатора, он захотел увеличить территорию своих владений. Так, например, он пожелал иметь в своей вотчине Куско. Однако на тот город инков уже претендовали тогда братья Писарро, Хуан и Гонсало. Соперники никак не могли разрешить конфликт мирным путем.
Быть тогда у стен Куско большому сражению, если бы не приезд Франсиско Писарро. Он-то и помог враждовавшим сторонам заключить временное перемирие. Нужно сказать, что Диего де Альмагро уже на протяжении нескольких лет вынашивал план мести Писарро. Его недовольство вызывал любой успех бывшего друга: его блистательная карьера, внезапное обогащение, умение располагать к себе окружающих.
Всего этого явно недоставало Альмагро. Однако, почувствовав, что силы противника значительно превосходят его, Альмагро решил на время затаиться в своей вотчине и подготовиться к нападению.
Позднее Сарате напишет о том договоре следующее: «Товарищество было восстановлено на том условии, что дон Диего де Альмагро отправится открывать новые страны на юге, и если найдет что-нибудь хорошее, то для него будет испрошено наместничество у Его Величества короля; если же Альмагро ничего не найдет, тогда дон Франсиско разделит с ним свои владения. Договор был заключен в торжественной обстановке, и оба поклялись на святых дарах, что в дальнейшем ни тот, ни другой ничего не будут предпринимать друг против друга».
Судя по сохранившимся до наших дней письменным источникам, Диего де Альмагро действительно поклялся не посягать более ни на Куско, ни на земли, лежащие на расстоянии 130 лье к северу от него. Преклонив колени перед образами святых, он сказал: «Господи, если я преступлю данную мною клятву, то порази и накажи тело и душу мою».
Итак, после заключения договора с Франсиско Писарро Альмагро начал подготовку к походу в южные земли Южно–Американского континента. Прежде всего необходимо было заняться наймом солдат и поиском денег. Диего де Альмагро давно уже пользовался репутацией бесстрашного и щедрого командира. А потому ему без особого труда удалось набрать довольно большой отряд численностью 560 человек, среди которых были не только пешие воины, но и всадники.
Рано утром 3 июля 1535 года армия из 700 испанских конкистадоров и 15 000 индейцев вышла из Куско и направилась в сторону Чили. После того как было пройдено 1000 км пути, Альмагро отдал приказ разбить лагерь и остановиться на отдых. В течение двух месяцев отдыхали солдаты Альмагро, в первое время довольствуясь золотом, награбленным у южных племен, перевозивших драгоценности с юга в северные районы, где жили инки.
Затем отряд под командованием Альмагро двинулся дальше на юг. Дав несколько сражений, испанцы смогли пересечь долину Чикоана. В одном из находившихся там поселений Альмагро купил для своих солдат лам и провизию. Однако животными солдаты пользовались недолго. Во время перехода через горный водопад бoльшая часть лам погибла.
Поход на юг материка оказался не таким легким, каким он представлялся на первый взгляд. Наиболее трудным отрезком пути стали Анды. Большое количество солдат остались навечно в холодных горных скалах. Но не только природа брала верх над испанцами, искавшими приключений и золота. Многочисленные военные стычки с местными жителями также не прибавляли сил и выносливости конкистадорам.
Несмотря на трудности пути и всевозможные лишения, отряд Альмагро достиг 30° южной широты. Однако на всей территории испанцам не удалось обнаружить даже самой крохотной крупинки золота или тонкой полоски серебра. В поисках сокровищ индейцев Альмагро приказал своему отряду двигаться дальше на юг. Но и там испанские солдаты не нашли того, что искали на протяжении уже нескольких месяцев. Тогда Альмагро отдал приказ о возвращении. Это случилось в сентябре 1536 года.
Отряд, возглавляемый Диего де Альмагро, возвратился в Перу в то время, когда страна была охвачена пламенем масштабного восстания, организатором которого стал Манко Капак. В течение шести месяцев местные жители держали в блокаде главный город инков, Куско, и находившихся там братьев Писарро, Эрнандо и Гонсало. К тому времени их брат Хуан был мертв. Его убили инки при попытке выбраться из осажденного города и направиться за подкреплением к Франсиско Писарро.
Отряд во главе с Манко Капаком вот-вот должен был уже взять город, как вдруг в один из дней у главных ворот города показались солдаты Альмагро. За считаные часы им удалось разгромить наголову войско Капака. И это несмотря на то, что испанцы еще несколько дней назад чуть было не погибли от жажды и голода в знойных песках гористой пустыни!
Тогда Диего де Альмагро объявил себя хозяином города. Братьям Писарро оставалось только подчиниться победителю. Спустя некоторое время, 8 апреля 1537 года, Альмагро распорядился арестовать Эрнандо и Гонсало Писарро. А себя назвал губернатором столицы Перу.
А в это время Франсиско Писарро, находившийся в Лиме, пытался отбить город у осаждавших его индейцев. Поскольку отряд его был немногочисленным, Писарро решил отправить своих курьеров в Панаму, а также в недавно появившуюся крепость Трухильо, войском которой командовал Алонсо де Альварадо. Прибывший к нему гонец передал приказ Писарро о том, чтобы тот спешно вышел с отрядом к осажденному индейцами Куско, в котором находятся Эрнандо и Гонсало.
Каково же было удивление Альварадо, когда, подъехав к городу, он не увидел там отрядов индейцев. Как оказалось, осада давно уже была снята, а город полностью находился во власти испанцев. Едва только Альварадо отдал приказ о возвращении в Лиму, как он и его войско были взяты в плен солдатами, находившимися под командованием самовольно взявшего город Диего де Альмагро. Тогда-то и решил Альмагро осуществить поход на Лиму, чтобы отнять власть у Франсиско Писарро. Действительно, теперь он был уверен в победе, поскольку его войско удвоилось за счет перешедших к нему на службу солдат Альварадо. Однако в какое-то мгновение он, видимо, испугался своих мыслей и надежд на то, чтобы стать губернатором большой провинции. Как бы то ни было, но Альмагро решил отложить поход на Лиму и отдал приказ отпустить солдат на отдых.
Кто-то из мудрых сказал: «Если Юпитер захочет погубить, он отнимет разум». Бравый полководец Диего де Альмагро, который в любом сражении мог одержать победу, на этот раз показал свое малодушие и недальновидность, упустив единственный шанс занять губернаторское место Писарро.
В то время, пока Альмагро размышлял над тем, пускаться в поход на Лиму или нет, Франсиско Писарро находился в осажденной со всех сторон Лиме и надеялся только на помощь, которая должна была прийти со дня на день из Панамы. Однако корабли все не приходили. Вот тут-то Альмагро и нужно было ставить свои условия. Но он трусливо затаился в Куско. Тем временем плененным братьям Писарро, Эрнандо и Гонсало, подкупив стражу, удалось бежать из тюрьмы. Альмагро потерял заложников и навсегда утратил возможность заполучить должность губернатора и наместника.
Тогда он решил выторговать у Писарро хотя бы небольшой земельный надел. В это время и прибыл в Куско приверженец Писарро, Эспиноса. Он смог уговорить Альмагро не затевать войну против Писарро. По его словам, для обоих будет лучше, если они смогут обо всем договориться мирным путем. Несмотря на красноречие Эспиносы, Альмагро никак не желал принимать условия Писарро и требовал от того разделения наместнической власти.
Тогда соперники обратились с просьбой разрешить спор к монаху Бодивилье. Тот, недолго думая, сказал о том, что Диего де Альмагро должен передать Куско в распоряжение Писарро и к тому же немедленно освободить братьев королевского наместника. После этого к испанскому королю были отправлены два солдата-курьера, которые должны были передать монарху прошение претендентов на власть, в котором содержалась просьба рассмотреть их дело и разрешить конфликт.
Затем Диего де Альмагро отдал приказание об освобождении Эрнандо и Гонсало Писарро. Но едва только последний из братьев оказался на свободе, как Франсиско Писарро вместе со своими солдатами отправился в сторону Куско, надеясь с помощью сражения отстоять вверенную ему власть. «Только оружие рассудит нас», – повторял он по пути в Куско.
В кампании, возглавляемой Франсиско Писарро, приняли участие около 500 солдат. Для того чтобы попасть в Куско, необходимо было перейти Анды. Но, нужно признать, Писарро был полководцем, думавшим о своих воинах. И потому, чтобы облегчить переход через горы, он решил воспользоваться самой короткой дорогой, ведшей по берегу моря.
Диего де Альмагро знал о готовившемся нападении отряда Писарро. Однако уже в самом начале кампании он проиграл ее. Прежде всего, ошибкой Альмагро являлось то, что он не выставил защиту для подходов к городу со стороны гор. Однако, казалось, сам Бог был против конкистадора. Его отряд, состоявший из 500 человек, включал и воинов-кавалеристов, которые не смогли бы вести оборону в узких горных ущельях. Решившая давний спор битва состоялась 26 апреля 1538 года. Необходимо отметить, что солдаты обеих армий сражались бесстрашно и самоотверженно. Однако удача улыбнулась воинам, которых вел Франсиско Писарро. Последнему помогло также и прибывшее из Испании подкрепление.
То сражение вошло в историю Перу под названием «битва при Лас-Салинасе». Ее финалом стала гибель около 140 испанцев. Сразу же после сражения приближенные Альмагро, среди которых оказался и Оргоньос, были казнены. А самого Диего де Альмагро пленили и заточили в тюремную камеру.
В эпоху освоения земель Южной Америки сражения за земельные наделы и власть не были делом экстраординарным. Более того, победа не считалась окончательной, если побежденный город или поселение не были разграблены солдатами-победителями. Так случилось и на этот раз. Вошедшие в Куско испанцы полностью очистили город от драгоценных украшений. После раздела награбленного Франсиско Писарро решил вынести наказание Альмагро, который рискнул своей жизнью и восстал против королевского наместника в Перу. Суд приговорил Альмагро к смертной казни. Услышав приговор, конкистадор обратился к судьям с просьбой помиловать его, учитывая преклонный возраст и болезнь. Однако вершители закона остались беспристрастными.
Последним днем жизни Диего де Альмагро считается 8 июля 1538 года. В тот вечер в камеру узника вошли двое. Они накинули петлю на шею Альмагро и задушили его. На следующий день бездыханный труп был обезглавлен на главной площади.
Роковая прогулка
Шел 1610 год. В один из прекрасных майских дней, накануне отъезда на войну, французский король Генрих IV отправился в открытом экипаже на прогулку по Парижу. Этот ставший легендой человек, в котором прекрасно уживались черты развеселого гуляки, дамского угодника и мудрого, дальновидного государственного деятеля, принял решение осуществить главное дело всей своей жизни – уничтожить гегемонию испанских и австрийских Габсбургов, которые с трех сторон взяли Францию в клещи.
Во время прогулки королевский экипаж оказался на узкой улочке. Внезапно дорогу ему преградили какие-то телеги, груженные сеном и овощами. Карета встала. После этого к экипажу подбежал высокий, здоровый, рыжий мужчина и нанес Генриху три ножевых ранения, которые оказались смертельными.
После смерти короля его жена Мария Медичи была провозглашена регентшей при своем малолетнем сыне Людовике XIII. По ее приказу убийцу короля вскоре предали суду. Он не отрицал своей вины, говорил, что никто его не подстрекал на убийство, а все совершенное им было выполнено по его личному желанию. Личность убийцы установили без труда. Им оказался Жан Франсуа Равальяк, стряпчий из Ангулема, ярый католик. Он предпринял попытку вступить в иезуитский орден и не скрывал недовольства той терпимостью, которую Генрих IV проявлял к гугенотам. Равальяк пытался несколько раз попасть на прием к королю, чтобы предостеречь его от коварства гугенотов, но безуспешно. И тогда он решил совершить убийство. Даже под пытками Равальяк продолжал твердить, что у него не было соучастников.
Судьи парижского парламента никак не могли найти правильное решение. И тогда их мысли потекли в привычном для тогдашнего времени русле: не подстрекал ли Равальяка сам Cатана? Эта бредовая идея нашла свое воплощение после того, как свидетель Дюбуа, сидевший какое-то время вместе с Равальяком в одной камере, рассказал, что «дьявол появлялся в камере в виде огромного и страшного пса».
Одновременно с этим исповедник убитого короля, иезуит отец Коттон, уговаривал Равальяка: «Сын мой! Не обвиняй добрых людей!» Даже на эшафоте Равальяк, которому угрожали отказать в отпущении грехов в случае, если он не назовет своих сообщников, не дрогнул, а снова и снова повторял, что он действовал один и сообщников у него не было.
Убийца был искренне убежден, что от этих слов, сказанных им за минуту до начала варварской казни, зависит спасение его души. Но были ли его признания правдивыми?
В те годы у судей явно не было особого желания искать истину, а правительство Марии Медичи еще меньше хотело проведения всестороннего расследования. Но уже тогда многие задавали себе вопрос: а не приложили ли руку к убийству короля те, кому он мешал?
Прошло несколько лет, и выяснилось, что некая Жаклин Д’Эскоман, служившая у маркизы де Верней, фаворитки Генриха IV, пыталась предупредить короля о готовившемся на него покушении. По мнению Жаклин, в покушении, помимо де Верней, участвовал могущественный герцог Д’Эпернон, давно мечтавший о роли первого лица в государстве.
Жаклин Д’Эскоман пыталась передать предупреждение королю через его супругу, но та уехала в Фонтенбло и не успела поговорить с мужем. Отец Коттон, к которому хотела обратиться Жаклин, также отбыл в Фонтенбло, а другой священнослужитель-иезуит посоветовал Д’Эскоман не вмешиваться в дела, которые ее не касаются.
Вскоре после вышеописанных событий Жаклин Д’Эскоман была арестована по обвинению в том, что у нее якобы не было средств на содержание ребенка в приюте и она пыталась его подбросить. По французским законам за такое преступление ей грозила смертная казнь. Но судьи проявили «гуманность», и бедную женщину сначала посадили ненадолго в тюрьму, а потом заточили в монастырь. Не была ли такая «гуманность» платой за то, что на суде Жаклин ни слова не сказала о заговоре против короля?
И еще один вопрос. Почему Мария Медичи не рассказала королю о встрече с Жаклин Д’Эскоман и о ее предупреждении? Вероятно потому, что у этой упрямой, властолюбивой и вздорной женщины, а особенно у ее фаворитов – супругов Кончини – были свои причины желать смерти королю. В последнее время Генрих серьезно увлекся молоденькой красавицей Шарлоттой Монморанси, которая стала женой принца Конде. Этот роман вызывал опасения Марии Медичи. Зная характер своего мужа, она вполне допускала, что он мог либо пойти на развод с ней, либо приблизить Шарлотту настолько, что та приобретет большое влияние при дворе. Ни тот, ни другой вариант Медичи не устраивал. А вот смерть Генриха давала ей возможность стать правительницей Франции до совершеннолетия ее сына Людовика XIII, которому в ту пору было всего 9 лет. Фактически власть досталась бы супругам Кончини, которые имели на Марию огромное влияние. Так и случилось впоследствии, хотя герцог Д’Эпернон в первые дни после гибели короля попытался прибрать к рукам власть во Франции.
В январе 1611 года Жаклин Д’Эскоман покинула стены монастыря и снова попыталась разоблачить заговорщиков. Но ее попытка не увенчалась успехом. Несчастную опять арестовали и предали суду. Но процесс над Жаклин принял нежелательный для властей оборот. Слуга Шарлотты дю Тилли (близкой подруги маркизы де Верней и фрейлины королевы) рассказал, что много раз видел Равальяка у своей госпожи. Его рассказ подтверждал свидетельство Жаклин Д’Эскоман, которая также некоторое время служила дю Тилли.
Следствие по делу было срочно прервано, «учитывая достоинство обвиняемых». Президента суда сменил ставленник французского двора. Несмотря на то что правительство требовало смертного приговора для Жаклин за «лжесвидетельство», голоса судей разделились точно поровну. Несчастную приговорили к пожизненному тюремному заключению...
Жаклин Д’Эскоман оставалась в тюрьме и после того, как режим Марии Медичи пал. Это говорит о том, что знать, замешанная в заговоре против Генриха IV, очень боялась разоблачений «лжесвидетельницы». Жаклин утверждала, что заговорщики поддерживали связь с мадридским двором. Об этом же писал в своих воспоминаниях Пьер де Жарден, называвший себя «капитан Лагард». Свои мемуары он написал в Бастилии, куда его заключили в 1616 году. На свободу он был выпущен только после падения режима Марии Медичи. О связях заговорщиков Лагард узнал, находясь на юге Италии, откуда весьма энергичный испанский вице-король граф Фуэнтос руководил тайной войной против Франции. Лагард поспешил в Париж, предупредил Генриха о готовящемся покушении, но тот не принял никаких мер предосторожности. В записках Лагарда имеются и не очень правдоподобные детали, вроде тех, что он будто бы видел Равальяка в Неаполе, куда тот привез письма от герцога Д’Эпернона.
Показания Жаклин Д’Эскоман получили огласку в то время, когда Мария Медичи боролась с восстанием крупных вельмож и хотела, чтобы народный гнев обратился против них. К слову, эти показания ничем не компрометировали Марию. А вот мемуары Лагарда увидели свет после падения режима регентши и имели своей целью очернить Марию Медичи и ее союзника – герцога Д’Эпернона. В связи с этим оба этих свидетельства внушают подозрения. Вполне возможно, что Генрих IV стал жертвой так называемого испанского заговора, в котором принимали участие какие-то другие лица, а не французская знать. В пользу этого предположения говорит тот факт, что вести о смерти Генриха распространились за границей еще до того, как он был убит. Кроме того, из государственных архивов Испании были изъяты очень важные документы, относящиеся к периоду от конца апреля до начала июля 1610 года.
О том, что король Франции пал жертвой испанского заговора, спустя несколько лет говорили такие осведомленные люди, как герцог Сюлли, друг и первый министр Генриха IV, а также кардинал Ришелье.
Впоследствии супругам Кончини эти подозрения вышли боком. Нужно отдать должное Равальяку, который даже под пытками не выдал никого из своих сообщников и унес тайну с собой. Вероятнее всего, орден иезуитов и впрямь владел какой-то страшной тайной, которой люди боялись даже больше, чем смертной казни на колесе...
Во время прогулки королевский экипаж оказался на узкой улочке. Внезапно дорогу ему преградили какие-то телеги, груженные сеном и овощами. Карета встала. После этого к экипажу подбежал высокий, здоровый, рыжий мужчина и нанес Генриху три ножевых ранения, которые оказались смертельными.
После смерти короля его жена Мария Медичи была провозглашена регентшей при своем малолетнем сыне Людовике XIII. По ее приказу убийцу короля вскоре предали суду. Он не отрицал своей вины, говорил, что никто его не подстрекал на убийство, а все совершенное им было выполнено по его личному желанию. Личность убийцы установили без труда. Им оказался Жан Франсуа Равальяк, стряпчий из Ангулема, ярый католик. Он предпринял попытку вступить в иезуитский орден и не скрывал недовольства той терпимостью, которую Генрих IV проявлял к гугенотам. Равальяк пытался несколько раз попасть на прием к королю, чтобы предостеречь его от коварства гугенотов, но безуспешно. И тогда он решил совершить убийство. Даже под пытками Равальяк продолжал твердить, что у него не было соучастников.
Судьи парижского парламента никак не могли найти правильное решение. И тогда их мысли потекли в привычном для тогдашнего времени русле: не подстрекал ли Равальяка сам Cатана? Эта бредовая идея нашла свое воплощение после того, как свидетель Дюбуа, сидевший какое-то время вместе с Равальяком в одной камере, рассказал, что «дьявол появлялся в камере в виде огромного и страшного пса».
Генрих IV
Одновременно с этим исповедник убитого короля, иезуит отец Коттон, уговаривал Равальяка: «Сын мой! Не обвиняй добрых людей!» Даже на эшафоте Равальяк, которому угрожали отказать в отпущении грехов в случае, если он не назовет своих сообщников, не дрогнул, а снова и снова повторял, что он действовал один и сообщников у него не было.
Убийца был искренне убежден, что от этих слов, сказанных им за минуту до начала варварской казни, зависит спасение его души. Но были ли его признания правдивыми?
В те годы у судей явно не было особого желания искать истину, а правительство Марии Медичи еще меньше хотело проведения всестороннего расследования. Но уже тогда многие задавали себе вопрос: а не приложили ли руку к убийству короля те, кому он мешал?
Прошло несколько лет, и выяснилось, что некая Жаклин Д’Эскоман, служившая у маркизы де Верней, фаворитки Генриха IV, пыталась предупредить короля о готовившемся на него покушении. По мнению Жаклин, в покушении, помимо де Верней, участвовал могущественный герцог Д’Эпернон, давно мечтавший о роли первого лица в государстве.
Жаклин Д’Эскоман пыталась передать предупреждение королю через его супругу, но та уехала в Фонтенбло и не успела поговорить с мужем. Отец Коттон, к которому хотела обратиться Жаклин, также отбыл в Фонтенбло, а другой священнослужитель-иезуит посоветовал Д’Эскоман не вмешиваться в дела, которые ее не касаются.
Вскоре после вышеописанных событий Жаклин Д’Эскоман была арестована по обвинению в том, что у нее якобы не было средств на содержание ребенка в приюте и она пыталась его подбросить. По французским законам за такое преступление ей грозила смертная казнь. Но судьи проявили «гуманность», и бедную женщину сначала посадили ненадолго в тюрьму, а потом заточили в монастырь. Не была ли такая «гуманность» платой за то, что на суде Жаклин ни слова не сказала о заговоре против короля?
И еще один вопрос. Почему Мария Медичи не рассказала королю о встрече с Жаклин Д’Эскоман и о ее предупреждении? Вероятно потому, что у этой упрямой, властолюбивой и вздорной женщины, а особенно у ее фаворитов – супругов Кончини – были свои причины желать смерти королю. В последнее время Генрих серьезно увлекся молоденькой красавицей Шарлоттой Монморанси, которая стала женой принца Конде. Этот роман вызывал опасения Марии Медичи. Зная характер своего мужа, она вполне допускала, что он мог либо пойти на развод с ней, либо приблизить Шарлотту настолько, что та приобретет большое влияние при дворе. Ни тот, ни другой вариант Медичи не устраивал. А вот смерть Генриха давала ей возможность стать правительницей Франции до совершеннолетия ее сына Людовика XIII, которому в ту пору было всего 9 лет. Фактически власть досталась бы супругам Кончини, которые имели на Марию огромное влияние. Так и случилось впоследствии, хотя герцог Д’Эпернон в первые дни после гибели короля попытался прибрать к рукам власть во Франции.
В январе 1611 года Жаклин Д’Эскоман покинула стены монастыря и снова попыталась разоблачить заговорщиков. Но ее попытка не увенчалась успехом. Несчастную опять арестовали и предали суду. Но процесс над Жаклин принял нежелательный для властей оборот. Слуга Шарлотты дю Тилли (близкой подруги маркизы де Верней и фрейлины королевы) рассказал, что много раз видел Равальяка у своей госпожи. Его рассказ подтверждал свидетельство Жаклин Д’Эскоман, которая также некоторое время служила дю Тилли.
Следствие по делу было срочно прервано, «учитывая достоинство обвиняемых». Президента суда сменил ставленник французского двора. Несмотря на то что правительство требовало смертного приговора для Жаклин за «лжесвидетельство», голоса судей разделились точно поровну. Несчастную приговорили к пожизненному тюремному заключению...
Жаклин Д’Эскоман оставалась в тюрьме и после того, как режим Марии Медичи пал. Это говорит о том, что знать, замешанная в заговоре против Генриха IV, очень боялась разоблачений «лжесвидетельницы». Жаклин утверждала, что заговорщики поддерживали связь с мадридским двором. Об этом же писал в своих воспоминаниях Пьер де Жарден, называвший себя «капитан Лагард». Свои мемуары он написал в Бастилии, куда его заключили в 1616 году. На свободу он был выпущен только после падения режима Марии Медичи. О связях заговорщиков Лагард узнал, находясь на юге Италии, откуда весьма энергичный испанский вице-король граф Фуэнтос руководил тайной войной против Франции. Лагард поспешил в Париж, предупредил Генриха о готовящемся покушении, но тот не принял никаких мер предосторожности. В записках Лагарда имеются и не очень правдоподобные детали, вроде тех, что он будто бы видел Равальяка в Неаполе, куда тот привез письма от герцога Д’Эпернона.
Показания Жаклин Д’Эскоман получили огласку в то время, когда Мария Медичи боролась с восстанием крупных вельмож и хотела, чтобы народный гнев обратился против них. К слову, эти показания ничем не компрометировали Марию. А вот мемуары Лагарда увидели свет после падения режима регентши и имели своей целью очернить Марию Медичи и ее союзника – герцога Д’Эпернона. В связи с этим оба этих свидетельства внушают подозрения. Вполне возможно, что Генрих IV стал жертвой так называемого испанского заговора, в котором принимали участие какие-то другие лица, а не французская знать. В пользу этого предположения говорит тот факт, что вести о смерти Генриха распространились за границей еще до того, как он был убит. Кроме того, из государственных архивов Испании были изъяты очень важные документы, относящиеся к периоду от конца апреля до начала июля 1610 года.
О том, что король Франции пал жертвой испанского заговора, спустя несколько лет говорили такие осведомленные люди, как герцог Сюлли, друг и первый министр Генриха IV, а также кардинал Ришелье.
Впоследствии супругам Кончини эти подозрения вышли боком. Нужно отдать должное Равальяку, который даже под пытками не выдал никого из своих сообщников и унес тайну с собой. Вероятнее всего, орден иезуитов и впрямь владел какой-то страшной тайной, которой люди боялись даже больше, чем смертной казни на колесе...
Жизнь и смерть великого авантюриста
Прославленного авантюриста Кончино Кончини, известного под именем маршала д’Анкра (в свое время он приобрел в одной из французских провинций за 8 млн. экю Анкрский маркизат), поминали недобрым словом не только при жизни, но и после смерти.
Современники отзывались о нем как о человеке «тщеславном и хвастливом, гибком и смелом, хитром и честолюбивом, богатом и в то же время жадном». А в лексиконе французов ему нашлось даже точное определение – «куайон», что в переводе означает «ничтожество».
Кончино Кончини, знаменитый флорентийский авантюрист, на протяжении ряда лет был фаворитом королевы Марии Медичи, супруги Генриха IV и матери Людовика XIII. После смерти короля он фактически управлял всей Францией.
Кончини оказался у власти совершенно случайно, так сказать, волею судьбы. В родной Италии он был всего лишь простым нотариусом. Знакомство с Леонорой Дози, молочной сестрой Марии Медичи, известной больше как Элеонора Галиган, резко изменило жизнь Кончино.
Став мужем Леоноры, молодой человек получил доступ к королевскому двору. Так началось его победное шествие к вершинам власти, обернувшееся бедствием для всего французского народа и кровавой трагедией для самого Кончини.
Дело в том, что представительница славного флорентийского рода Медичи, игравшего значительную роль в жизни средневековой Италии, вышла замуж за французского короля Генриха IV. Она привезла во владения мужа всю свою свиту, значительную роль в которой играли Леонора и ее муж Кончино.
Молодая королева была сильно привязана к своей молочной сестре и исполняла любые ее прихоти. Леонора же в свою очередь старалась во всем угодить горячо любимому мужу.
Таким образом, Кончини имел возможность оказывать влияние на королеву, а через нее – на короля и дела всего государства. Большая часть замыслов авантюриста осуществлялась с удивительной легкостью.
К 1610 году, времени смерти Генриха IV, Кончини был заметной фигурой во Франции: он занимал ряд высоких постов в государстве, обладал многомиллионным состоянием и владел большим количеством имений и городских домов.
Уже после смерти короля Кончини получил звание первого камергера, а также пост губернатора Амьена и должность маршала Франции, хотя к военному делу не имел никакого отношения. Эти посты сулили ему большие доходы.
Однако жадность авантюриста не знала границ. Более того, он с каждым днем становился все наглее и заносчивее, что проявлялось не только по отношению к слугам и представителям низшего сословия. Многие придворные аристократы, недовольные существующим положением, называли поведение Кончино вызывающим. Но королева словно не замечала ропота придворных, она по-прежнему благоволила к талантливому авантюристу. Объяснялось это просто и весьма примитивно: Кончино стал любовником вдовствующей королевы. Обретя огромную власть, он позабыл о своей законной жене, которая позже признавалась, что на протяжении нескольких месяцев супруг не ночевал дома, более того, он даже не приближался к ее кровати.
Но зачем Кончино была нужна «бедная» жена, если королева Мария задаривала его драгоценностями и снабжала огромными денежными суммами? Эти деньги, естественно, брались из государственной казны, которую так тщательно пополнял покойный Генрих IV.
Королева и ее любовник вызывали недовольство не только у придворных. В народе Марию Медичи называли не иначе как проституткой...
Благодаря содействию королевы Кончино вскоре стал суперинтендантом королевского дома, а также главой городов Руа, Перон и Мондидье.
В связи с этим у него появилось большое количество обязанностей, о которых он, казалось, даже и не подозревал.
Честолюбивый, тщеславный, хитрый и жадный, Кончино заботился только о себе. Деньги были его единственной страстью. Однако средств, получаемых от королевы, Кончино вскоре перестало хватать, и он запустил руку в государственную казну.
Стремясь отыскать новые статьи дохода, он вынуждал королеву все время повышать налоги. Естественно, грабительская политика, проводимая Кончини, способствовала нарастанию недовольства народных масс.
Несколько раз авантюрист появлялся в покоях королевы в синяках и ссадинах, несколько раз его избивали до полусмерти. Так дворяне с помощью специально нанимаемых людей пытались расправиться с неугодным им человеком, указать ему место и хотя бы частично «восстановить справедливость».
Кончино Кончини не любил, пожалуй, никто, если не считать королевы и Леоноры Дози, его законной супруги. Будучи объектом всеобщей ненависти и очень уж дорожа своей жизнью, любовник Марии Медичи во всем проявлял чрезмерную осторожность: он никогда не выходил из дома без охраны, имел человека для пробы пищи и т. д.
Кончини ни от кого не скрывал, что он любовник французской королевы. Наоборот, он старался подчеркнуть существующую между ними связь и даже построил от своего дома до королевского дворца мостик, позволявший ему беспрепятственно проникать в покои Марии Медичи.
Слуги и приближенные королевы рассказывали, что Кончини, застигнутый в спальне Марии, всегда принимался завязывать шнурки и делать вид, будто совсем недавно покинул шикарное королевское ложе.
Мария же во всем потакала своему любовнику: она не отрицала наличия между ними любовной связи, более того, казалось, что королева одобряет поступки Кончино. Она по-прежнему дарила ему дорогие подарки и баловала изысканными ласками.
Современники отзывались о нем как о человеке «тщеславном и хвастливом, гибком и смелом, хитром и честолюбивом, богатом и в то же время жадном». А в лексиконе французов ему нашлось даже точное определение – «куайон», что в переводе означает «ничтожество».
Кончино Кончини, знаменитый флорентийский авантюрист, на протяжении ряда лет был фаворитом королевы Марии Медичи, супруги Генриха IV и матери Людовика XIII. После смерти короля он фактически управлял всей Францией.
Кончини оказался у власти совершенно случайно, так сказать, волею судьбы. В родной Италии он был всего лишь простым нотариусом. Знакомство с Леонорой Дози, молочной сестрой Марии Медичи, известной больше как Элеонора Галиган, резко изменило жизнь Кончино.
Став мужем Леоноры, молодой человек получил доступ к королевскому двору. Так началось его победное шествие к вершинам власти, обернувшееся бедствием для всего французского народа и кровавой трагедией для самого Кончини.
Дело в том, что представительница славного флорентийского рода Медичи, игравшего значительную роль в жизни средневековой Италии, вышла замуж за французского короля Генриха IV. Она привезла во владения мужа всю свою свиту, значительную роль в которой играли Леонора и ее муж Кончино.
Молодая королева была сильно привязана к своей молочной сестре и исполняла любые ее прихоти. Леонора же в свою очередь старалась во всем угодить горячо любимому мужу.
Таким образом, Кончини имел возможность оказывать влияние на королеву, а через нее – на короля и дела всего государства. Большая часть замыслов авантюриста осуществлялась с удивительной легкостью.
К 1610 году, времени смерти Генриха IV, Кончини был заметной фигурой во Франции: он занимал ряд высоких постов в государстве, обладал многомиллионным состоянием и владел большим количеством имений и городских домов.
Уже после смерти короля Кончини получил звание первого камергера, а также пост губернатора Амьена и должность маршала Франции, хотя к военному делу не имел никакого отношения. Эти посты сулили ему большие доходы.
Однако жадность авантюриста не знала границ. Более того, он с каждым днем становился все наглее и заносчивее, что проявлялось не только по отношению к слугам и представителям низшего сословия. Многие придворные аристократы, недовольные существующим положением, называли поведение Кончино вызывающим. Но королева словно не замечала ропота придворных, она по-прежнему благоволила к талантливому авантюристу. Объяснялось это просто и весьма примитивно: Кончино стал любовником вдовствующей королевы. Обретя огромную власть, он позабыл о своей законной жене, которая позже признавалась, что на протяжении нескольких месяцев супруг не ночевал дома, более того, он даже не приближался к ее кровати.
Но зачем Кончино была нужна «бедная» жена, если королева Мария задаривала его драгоценностями и снабжала огромными денежными суммами? Эти деньги, естественно, брались из государственной казны, которую так тщательно пополнял покойный Генрих IV.
Королева и ее любовник вызывали недовольство не только у придворных. В народе Марию Медичи называли не иначе как проституткой...
Мария Медичи
Благодаря содействию королевы Кончино вскоре стал суперинтендантом королевского дома, а также главой городов Руа, Перон и Мондидье.
В связи с этим у него появилось большое количество обязанностей, о которых он, казалось, даже и не подозревал.
Честолюбивый, тщеславный, хитрый и жадный, Кончино заботился только о себе. Деньги были его единственной страстью. Однако средств, получаемых от королевы, Кончино вскоре перестало хватать, и он запустил руку в государственную казну.
Стремясь отыскать новые статьи дохода, он вынуждал королеву все время повышать налоги. Естественно, грабительская политика, проводимая Кончини, способствовала нарастанию недовольства народных масс.
Несколько раз авантюрист появлялся в покоях королевы в синяках и ссадинах, несколько раз его избивали до полусмерти. Так дворяне с помощью специально нанимаемых людей пытались расправиться с неугодным им человеком, указать ему место и хотя бы частично «восстановить справедливость».
Кончино Кончини не любил, пожалуй, никто, если не считать королевы и Леоноры Дози, его законной супруги. Будучи объектом всеобщей ненависти и очень уж дорожа своей жизнью, любовник Марии Медичи во всем проявлял чрезмерную осторожность: он никогда не выходил из дома без охраны, имел человека для пробы пищи и т. д.
Кончини ни от кого не скрывал, что он любовник французской королевы. Наоборот, он старался подчеркнуть существующую между ними связь и даже построил от своего дома до королевского дворца мостик, позволявший ему беспрепятственно проникать в покои Марии Медичи.
Слуги и приближенные королевы рассказывали, что Кончини, застигнутый в спальне Марии, всегда принимался завязывать шнурки и делать вид, будто совсем недавно покинул шикарное королевское ложе.
Мария же во всем потакала своему любовнику: она не отрицала наличия между ними любовной связи, более того, казалось, что королева одобряет поступки Кончино. Она по-прежнему дарила ему дорогие подарки и баловала изысканными ласками.