Гарднер Джеймс Алан. Отряд обреченных

   Сейчас «хвост» был нацелен на намеченное нами место высадки, создавая гиперпространственный туннель, — в сущности, находясь здесь, мы уже были там. «Палисандр» будет повышать давление воздуха в транспортном отсеке до тех пор, пока оно не превысит давление на планете. Тогда выходное отверстие откроется и нас вышвырнет по туннелю к планете; на переход в реальное пространство-время уйдет ноль секунд. Однако человеческое сознание фиксирует время, проведенное в гиперпространстве, далее если для внешнего мира переход совершается мгновенно.
   В шлеме снова зазвучал голос Хакви:
   — Десять секунд до выброса.
   Я вскинула голову, чтобы взглянуть туда, где за толстым слоем пластика неясно вырисовывался сидящий у пульта управления лейтенант. Предполагалось, что он должен дождаться моего сигнала, прежде чем начать подготовку к выбросу. Даже напоследок не удержался от издевки, жалкий ублюдок.
   Ярун подтолкнул меня локтем и покачал головой.
   Кипя от негодования, я повернулась лицом к отверстию кормового выхода — огромный рот, готовый проглотить нас троих одним глотком.
   Я закрыла глаза. Вообще-то у меня мелькала мысль, что в этот последний раз стоит держать глаза открытыми. Но я этого не сделала.
 

СПУСК

   Послышался резкий шипящий звук — это открылся выход.
   Я полетела вперед, словно подхваченная ураганом соломинка. Мир сжимался, пока я мчалась по глотке «червя» — «сперматозоида». Сжатие происходило медленно, но неуклонно. Тело услужливо уступало давлению. За пределами «сперматозоида» это сжатие убило бы меня: кости сломались, и их осколки проткнули бы внутренние органы; лопнули глаза; мышцы разорвало бы на жилы. А здесь законы физики не действовали, и я была податливой, почти текучей. В этом состоянии осознаешь, насколько правы китайцы, определяя центры для вместилища различных энергий — дань тян.
   Я, словно дождь, падала к одному из своих центров.
   Если я забеременею, дитя будет зреть именно там. Когда я умру, туда и уйдет моя душа.
   Я взрывалась внутри своего тела. Кожа плотно натянулась, словно парус, надутый порывом ветра. Кровь прихлынула к мозгу. По ту сторону закрытых век мир полыхал красным.
   Я покатилась от удара о землю. По защитному стеклу шлема хлестала трава. Я помню, как летним днем пахнет трава, — тогда, в юности, мне казалось, что жизнь — вечна.
   Однако сейчас я не ощущала запаха травы; а лишь запах собственного пота. Мой защитный костюм и я — закрытая система.
   Вдыхая запах своего тела, я встала, ощущая под ногами гравитацию планеты.
   Мелаквин.
 

МЕЛАКВИНКАКОНЕСТЬ

   Над головой в безоблачном небе сияло желтое солнце.
   Вокруг на поле травы покачивались головки цветов. Черноглазые гибискусы. Маргаритки… В нескольких шагах слева от меня поднялся на ноги Ярун. Зеленые полосы от соприкосновения с травой исполосовали его белый костюм. Он скинул рюкзак и принялся рыться в нем.
   Я включила микрофон на максимальную громкость.
   — «Палисандр», слышите меня?
   — Отчетливо и громко, разведчик, — с еле заметным оттенком высокомерия ответил Хакви.
   — Нет, ну до чего же здорово! — послышался в наушниках голос Чи.
   Я оглянулась. Он лежал, распластавшись на траве, в нескольких метрах от меня, лицом вниз. И вроде как не собирался вставать, с энтузиазмом брыкаясь, словно беспричинно радующийся ребенок. Хорошо… по крайней мере, позвоночник у него не пострадал.
   — «Палисандр», — продолжала я. — Высадка прошла успешно. Включайте запись.
   — Понял. Запись включена.
   Неожиданно мне пришло в голову — а вдруг Хакви врет? Но какой смысл беспокоиться из-за этого? Я буду делать свое дело, буду посылать отчеты; короче, останусь профессионалом до самого конца.
   — Разведчик I класса Фестина Рамос, «Палисандр», отчет о первичном осмотре Мелаквина, номер по каталогу 72061721, галактическая дата 2452/9/23, — официально доложила я. — Остальные члены команды: разведчик II класса Ярун Дериха и адмирал Чи. У вас есть комментарии для отчета, адмирал?
   — Пусть Высший совет поцелует меня…
   — Благодарю вас, адмирал. На первый взгляд Мелаквин очень похож на Землю. По погоде и флоре напоминает умеренный пояс новой Земли — озерный край Новатарио. Трава густая, высотой по колено. Цветы очень похожи на гибискусы и маргаритки. На расстоянии нескольких сот метров луг переходит в ущелье, на склонах которого растут лиственные деревья. В противоположном направлении виден уходящий к озеру обрывистый берег. Много насекомых: некоторые сидят на цветах вокруг меня и сильно смахивают на пчел (фактически, они выглядели в точности как земные пчелы или, точнее, большие жужжащие черно-желтые шмели, от которых все мы бегали в детстве, хотя взрослые советовали нам просто не делать резких движений). Еще я вижу неподалеку трех бабочек. Две зеленовато-белые, размах крыльев около трех сантиметров; третья очень похожа на бабочку-данаиду (оранжево-черная, она сидела на растении типа молочая, в соке которого плавали семена кремового цвета). Коротко говоря, первое впечатление от местной флоры и фауны таково, что они являются копиями земных видов. Согласны, адмирал Чи?
   — Высший совет трахается с офицерами-карьеристами-зазнайками.
   — Верно подмечено, адмирал. Благодарю вас.
 

ТУГОДУМ

   — Тугодум включен, — сказал Ярун.
   (Он, как обычно, был немногословен, поскольку всегда отдавал себе отчет в том, что его голос записывается. Наш с ним типичный отчет складывался из потока моей болтовни и редких одно-двухсловных вкраплений Яруна.)
   Тугодум — официально «Портативный сборщик и анализатор информации широкого спектра», но так его называют только интенданты — представлял собой ручное сканирующее устройство, размером и формой напоминающее кофейник с плоским верхом. Он исполнял две функции:
   А. Его экран мог быть настроен так, чтобы любая зона электромагнитного спектра становилась доступной обычному глазу. Это удобно, если вы хотите проверить свое окружение, воспользовавшись инфракрасным излучением (наличие теплокровной фауны).
   Б. Он постоянно анализировал поступающие данные на предмет обнаружения потенциально враждебных существ — если прибор замечал, как что-то или кто-то движется в нашу сторону, он издавал сигнал тревоги.
   Мне лично он спас жизнь, по крайней мере, дважды, за что я ему очень благодарна; однако нельзя сказать, что я была в восторге от его быстродействия и сообразительности. Милое маленькое устройство, имеющее самые добрые намерения на свой неуклюжий лад — но не столь выдающееся, как можно было бы надеяться: иногда он так долго анализировал степень возможного риска, что сигнал треноги звучал уже после первой атаки.
 

ОСМОТР

   — Инфракрасное сканирование, — Ярун медленно поворачивался с Тугодумом в руке. — Существо размером с кошку, — он указал вправо от меня, но почти сразу же опустил руку и пробормотал: — Скрылось в норе.
   — Еще один кролик? — спросил Чи. Теперь он сидел, расстегивая замок шлема.
   Не отвечая, мой напарник продолжал двигаться и в конце концов сообщил:
   — Больше теплокровных нет.
   — Тогда начинаем стандартный отбор проб образцов. — И я полезла в свой рюкзак.
   Наверху лежал мой «станнер», я сунула его в кобуру, чтобы он не мешал мне добраться до пластиковых мешков, в которых мы храним образцы.
   По давно существующей традиции Ярун собирал образцы растений, а я — почвы. Надо же было использовать полученные знания: во время обучения я прослушала четыре факультативных курса почвенного анализа — только потому, что Джелка специализировался в области геологии.
   На самом деле меня больше интересовала зоология. Поэтому всякий раз, когда нам приходилось убивать животное, Ярун предоставлял мне решать, что делать с трупом.
   — А-а-а-ах!
   Чи снял шлем и сделал глубокий вдох. Наблюдая за адмиралом, беззащитным перед неизвестными микробами, я почувствовала зависть и злость. Нечто подобное овладевало мною в подростковом возрасте — стоило мне увидеть, как девушки с нормальными лицами купаются нагишом — словно это было верхом эротической изощренности.
   — Как замечательно тут пахнет! — зашелся от восторга Чи.
   — Попробуйте описать этот запах, сэр.
   — Настоящий запах, и все. Трава.
   — Вы хорошо себя чувствуете?
   — Я уже много месяцев так хорошо себя не чувствовал, — он с наслаждением потянулся, выгнув спину. — Наплюй ты на эти проклятые образцы, Рамос. Пойдем прогуляемся.
   — Прошу прощения, — ответила я, — но мы здесь с миссией разведки.
   — Брось ты эти формальности, Рамос. Разведка — бред сивой кобылы, и больше ничего.
   — Любая собранная нами информация поможет другим отрядам, которые будут приземляться здесь, — настаивала я. — Разведчики не действуют изолированно.
   — Не вешай мне на уши чушь в духе Джона Дона, — проворчал Чи. — Знаешь, что он говорил о Шекспире?
   Повернувшись спиной ко мне и нарочито глубоко и шумно дыша, адмирал зашагал к озеру.
   — Адмирал! — окликнула я его. — Пожалуйста, не потеряйтесь. Вы не понимаете, насколько рискованно…
   — Все я прекрасно понимаю! И хочу лишь посмотреть на воду.
   Схватить его? Или оглушить из «станнера»? Однако обрывистый берег был совсем недалеко, здесь просто невозможно потеряться.
   Кроме того, если наша цель — использовать Чи как приманку для той угрозы, которая таится на Мелаквине… Короче говоря, пусть сам решает, куда идти.
   И все равно это было нелегко — спокойно стоять и смотреть, как он удаляется от тебя.
 

ЧЕРВЯК

   В первой же взятой мной пробе почвы оказался червяк. Формально это был мелаквинский червяк, но выглядел он в точности как земной: коричневатый кольчатый червяк, примерно десяти сантиметров длиной, с хорошо знакомыми толстыми поясками, охватывающими тело по всей длине.
   — Приветствую тебя, — сказала я ему, чувствуя себя ужасно глупо. — Я разумное существо, принадлежащее к Лиге Наций. Прошу тебя проявить ко мне гостеприимство.
   — Нашла что-нибудь? — спросил меня Ярун.
   — Червяка.
   — Ты разговариваешь с червяком? — слышно было, как он захихикал.
   — Я разговариваю с существом из другого мира, которое может оказаться разумным. Не будь таким узколобым!
   — Послушай, это же просто червяк.
   Почти наверняка Ярун был прав. С другой стороны, имея дело с Лигой, всегда невредно проявить доброжелательность — вдруг удастся набрать дополнительные очки? Предполагается, что они неусыпно следят за всеми действиями людей.
   Я отпустила червяка, но камнем преградила ему дорогу. Червяк ткнулся носом в камень и, казалось, растерялся. Достаточно веское доказательство. Он глуп; он просто червяк.
   Я выстрелила в него из «станнера» и положила в пластиковый мешок.
 

ПТИЦА

   Пока Чи шел к утесу, из травы у него под ногами с громким, испуганным щебетаньем внезапно выпорхнула птица. Мы с Яруном тут же выхватили «станнеры» и прицелились. Однако птица просто отлетела на несколько метров в сторону; похоже, никакой угрозы она собой не представляла. Мало того — птица двигалась даже неуклюже, волоча одно крыло.
   — Я не трогал ее! — с видом оскорбленной невинности закричал Чи.
   — Конечно нет, — ответила я. — Пожалуйста, стойте, где стоите.
   И осторожно двинулась в сторону Чи. Птица с громкими, пронзительными криками суетилась вокруг.
   — Что с ней такое? — спросил Чи.
   — Она похожа на крикливого зуйка и ведет себя в точности как мать, у которой неподалеку гнездо. Делает вид, будто у нее ранено крыло, — чтобы мы погнались за ней и покинули ее территорию.
   Я принялась обшаривать траву у ног Чи. Вообще-то яйца редко высиживают осенью, однако среди всех видов живых существ есть те, кто, так сказать, выбивается из расписания.
   И в двух шагах в стороне я нашла гнездо, которое защищал зуек. В нем лежали три яйца, грязно-белые с коричневыми пятнышками.
   Три прекрасных яйца.
 

ЯЙЦА

   Я взяла у Яруна Тугодум и присела на корточки рядом с гнездом. Атмосфера Мелаквина блокировала большую часть рентгеновского излучения, испускаемого здешним солнцем — Уфри, однако Тугодум прекрасно усиливал то немногое, что имелось.
   Внутри каждого яйца находилась крошечная птичка (их мать продолжала взволнованно кричать неподалеку). Тугодум показывал лишь их скелеты, скрючившиеся самым немыслимым образом. Маленькие птички заполняли яйца целиком; пройдет всего несколько часов, и они вылупятся.
   — Приветствую вас, — прошептала я. — Я разумное существо, принадлежащее к Лиге Наций. Прошу вас проявить ко мне гостеприимство.
   Птица-мать с тоскливыми криками носилась туда и обратно, волоча якобы сломанное крыло.
 

ИСЧЕЗНОВЕНИЕ

   — Где Чи? — внезапно спросил мой напарник.
   Я резко вскинула голову. Мы с Яруном были одни на лугу.
   — Адмирал Чи! Где вы, адмирал? — окликнула его я, стараясь, чтобы голос звучал спокойно.
   Нет ответа.
   — Может, упал с обрыва? — предположил Ярун.
   — Проверь.
   Он поспешил к краю утеса, а я перевела Тугодум в инфракрасный диапазон и торопливо описала им круг. Никаких признаков присутствия.
   — Адмирал Чи, пожалуйста, ответьте! Адмира…
   Какая-то сила сжала дыхательное горло, словно рука, пытающаяся задушить. Я остановилась на полуслове. Я не могла дышать, не могла говорить.
   Ох, дерьмо.
 

ОХ, ДЕРЬМО

   Горловой микрофон. Дело в нем? Он убивает меня?
   Никаких монстров. Никаких враждебно настроенных разумных существ. Никаких смертоносных физических феноменов. Просто голое предательство.
   У меня хватило глупости почувствовать себя разочарованной. Наверное, во мне было слишком много от Проуп, которая воображала, будто смерть должна выглядеть эффектно. Какое ребячество.
   Куда исчез Чи? Свалился с обрыва? Какое это имеет значение?
   В нескольких шагах от меня Ярун сдирал с себя шлем. Он еще ничего не понял; наверно, решил, что отказал защитный костюм.
   Я повернула в его сторону Тугодум, все еще работающий в диапазоне рентгеновского излучения. Да, микрофон обвивался вокруг дыхательного горла Яруна. Теперь и до него дошло; он повернулся ко мне с выражением горького сожаления.
   Дерьмо.
   Они, должно быть, встроили имплантаты таким образом, чтобы те убили нас. Что активировало механизм? Какое-то естественное излучение, генерируемое планетой? Или просто где-то кто-то повернул нужную ручку, отстучал на клавиатуре нужную команду, нажал нужную кнопку? Когда Хакви делал это, он знал, что произойдет? Или просто бездумно выполнял приказ?
   Дерьмо.
   Руки Яруна потянулись к горлу. Что это? Хочет вырвать микрофон? Без толку. На рентгенограмме было хорошо видно, что имплантат вживлен очень прочно, и вырвать его можно только вместе с глоткой.
   Дерьмо. Ох, дерьмо. Ярун азбукой Морзе отстукивал сигнал SOS. Отстукивал на самом микрофоне. Устремив полный надежды взгляд в небо. Он не мог знать, продолжает ли микрофон выполнять свои функции, как не мог знать, известно ли вообще этим ослам на капитанском мостике о существовании азбуки Морзе; он просто пытался спасти наши жизни.
   Дерьмо.
   Я выстрелила в него из «станнера», и он рухнул, пытаясь обернуться в процессе движения, как будто хотел взглянуть на меня в последний раз.
   Прочь, прочь эти мысли. Упав на колени рядом с ним, я перевернула весь рюкзак в поисках «аптечки».
   Может, я сумею оставаться в сознании до тех пор, пока сделаю Яруну трахеотомию. Нужно вскрыть горло ниже того места, где вживлен микрофон, который душит его. Открыть новый доступ воздуху.
   Мне уже приходилось делать трахеотомию — в Академии, на трупе. Не помню, какую оценку мне поставили.
   Первый разрез должен быть вертикальным — меньше риска задеть важную вену или артерию. Сначала кровь брызнула фонтаном, но потом потекла медленно. Я надеялась, что это хороший знак.
   Перед глазами все расплывалось. Плевать. Даже если и напортачу, какая разница?
   Нет. Есть разница.
   В «аптечке» имелась и трубка для трахеотомии, но слишком широкая. У кого хватит духу прорезать такую большую дыру в горле человека?
   У меня хватило. Я это сделала.
   Голова кружилась, перед глазами все плыло. Я достала из аптечки ампулу, в которой, как надеялась, было лекарство, способствующее свертыванию крови, и обрызгала им разрез.
   «Ярун, не надо ненавидеть меня, — думала я. — Ужасно не хочу, чтобы меня ненавидели».
   Потом мелькнула мысль: «Кажется, я отрубаюсь».
   Ох, дерьмо.
 

ЧАСТЬ VI ПРОБУЖДЕНИЕ

БОРЬБА

   Первые проблески сознания. Борьба. Борьба, все более яростная. Вперед. Вперед. Свет. Есть!
 

У-У, ДЕРЬМО

   В голове пульсировала боль.
   Каждый глоток вызывал ощущение, будто разъяренный зверь царапает горло лапой. Сделав один глоток, я тут же испытывала потребность сделать второй; не верилось, что снова будет так же больно.
   У-у, дерьмо.
   Я жива.
 

Я ЖИВА

   Я лежала лицом вниз, по-прежнему в защитном костюме, от которого воняло мочой и кое-чем похуже, но на внутренней поверхности щитка мерцало голубое «НОРМА»: никаких разрывов в ткани костюма, и воздуха еще, по крайней мере, на час. И что особенно ценно, мониторы костюма считали, будто я в полном здравии.
   Тупые мониторы. Сглотнув, я тут же пожалела об этом.
   Я медленно встала на четвереньки. Отбрасываемая мною тень стала заметно длиннее; приближался закат. Мы высадились через час-два после восхода, и, поскольку здесь уже наступила ранняя осень, я была без сознания девять или десять часов.
   И все это время ничего не ела! До чего же мерзкая планета.
   Спустя мгновенье меня точно ударило — пробудилась память. Я в панике поднялась и принялась оглядываться по сторонам.
   Ярун исчез.
 

ПОИСКИ

   Тугодум и «аптечка» все еще лежали там, где я выронила их. Скальпель… пустая ампула… даже трубка для подачи воздуха, которую, мне казалось, я вставила в горло Яруну. Все было на месте, кроме него самого. Пятна засохшей крови испещрили траву в том месте, где лежал мой напарник, но самого его нигде не было.
   Чисто рефлекторно я похлопала по микрофону и позвала:
   — Ярун! Ярун!
   Звук получился странно глухим. Обычно в наушниках возникал отголосок обратной связи, слабое эхо моего голоса. На этот раз эхо отсутствовало.
   Радио молчало. Обрыв связи.
   Может, именно поэтому я осталась жива: чтобы задушить меня, потребовалось такое усилие, что имплантат «сдох». Во внеземном флоте выход из строя оборудования не был в новинку; Адмиралтейство заключало контракты на его поставку, руководствуясь прежде всего низкой стоимостью.
   Однако все это не объясняло отсутствия Яруна. Если трахеотомия удалась, он мог очнуться раньше меня. Вытащил трубку и ушел? Только в том случае, если у него в голове помутилось. Что не исключено — парень ведь снял шлем, на протяжении нескольких часов дышал здешним воздухом… Времени больше чем достаточно, чтобы заболеть и впасть в бредовое состояние.
   Проклятье! Сколько времени будет он бродить, прежде чем свалится с обрыва в озеро?
   Сдерживая желание броситься бежать со всех ног, я подобрала Тугодум и медленно пошла к обрыву. Торопливостью не поможешь Яруну, в особенности если я сама свалюсь в озеро.
   Вечерние тени мешали как следует разглядеть, есть ли что-нибудь в кустах между мной и озером. Тугодум, однако, не показывал ничего теплокровного размером с человеческое тело ни на склоне утеса, ни на берегу внизу.
   Я не позволяла себе даже думать о том, что тело моего напарника уже может не быть теплокровным.
   Очень тщательно я обследовала местность вдоль края обрыва на расстоянии примерно сотни метров в обоих направлениях. Тугодум не показывал никаких признаков теплового излучения. Кроме того, почва на склоне представляла собой рыхлый, довольно влажный суглинок; если бы Ярун свалился с обрыва, то, катясь вниз, оставил бы заметный след.
   Однако ничего похожего там не было.
 

ЯДОВИТЫЙ ПЛЮЩ

   Можно было продолжить поиски вдоль края обрыва; однако оставалось еще ущелье, и мне хотелось осмотреть его до наступления темноты. А это будет нелегко — землю там покрывал толстый слой желто-красных осенних листьев. Они все еще продолжали опадать, но я надеялась, что Тугодум обнаружит тело Яруна, даже если за нескольких часов его засыпало листьями.
   Угасающие солнечные лучи плохо проникали сквозь древесные кроны. Стоя на краю ущелья, я могла рассмотреть бегущий по дну быстрый ручей, однако позади него все утопало в тени. Тугодум видел дальше, но не намного; его эффективность ограничивается сотней метров, а ущелье было шире. Чтобы увеличить зону охвата, следовало спуститься на дно и пойти вдоль ручья, сканируя обе стороны ущелья.
   Я начала спускаться. Росший пятнами подлесок был высотой по щиколотку — только низкорослая зелень могла выжить в густой тени деревьев. Если опираться на сходство здешних растений с земными, можно было предположить, что под ногами у меня ядовитый плющ, но за все годы обучения мне так и не довелось узнать, как выглядит ядовитый плющ умеренной зоны. В Академии никому не приходило в голову, что я когда-нибудь могу столкнуться с настоящей земной флорой.
   Нет, я не попалась в ловушку убеждения, будто этот мир в точности как Земля. Деревья напоминали клены, здешние черви выглядели как земные черви, насекомые очень походили на пчел и бабочек, но из всего этого еще ничего не следовало.
   Это был чужой мир. Враждебный чужой мир.
 

ИНФРАКРАСНАЯ АНОМАЛИЯ

   Добравшись до берега ручья, я остановилась и проверила, нет ли в воде опасных животных. Нет, только маленькие рыбы, едва ли с мой большой палец и тонкие, как змейки; когда отражение моего белого костюма упало на воду, они бросились врассыпную. Я подняла Тугодум и начала медленно описывать им круг.
   И, не сделав еще пол-оборота, нашла то, что искала: яркое пятно теплового излучения размером с человека. Сидя на корточках, он как будто ковырялся в земле; я не понимала, что он делает, но страшно обрадовалась, увидев, что он движется. И закричала:
   — Ярун! Ярун!
   На экране Тугодума фигура резко вскинула голову и потом с огромным усилием принялась толкать, тянуть что-то.
   Зачем?
   Внезапно охваченная страхом, я сунула Тугодум под мышку и бросилась бежать со всей возможной скоростью; только защитный костюм замедлял движение… как в ночном кошмаре, когда пытаешься, но никак не можешь убежать от чудовища.
   Под деревьями собрались густые тени, однако в сумерках передо мной уже замаячил белый костюм.
   Белый костюм. Белая, как снег, голова.
   Адмирал Чи встал и быстро шагнул в мою сторону. Его лицо покраснело от напряжения. И он выглядел как человек, старающийся прикрыть что-то собой.
   — Рамос, — с нехарактерной для него мягкостью заговорил он, — рад видеть, что ты в конце концов очнулась…
   Я без единого слова оттолкнула его. Он попытался схватить меня за руку и удержать, но это оказалось ему не по силам.
   В нескольких шагах за его спиной на земле неподвижно лежал Ярун. Чи пытался затолкать его в дупло. Ноги Яруна уже находились внутри, но верхняя часть тела и голова были хорошо видны.
   Руки висели как плети. Лицо в засохшей крови. На горле — разрез.
   Он был мертв; в теле не осталось тепла, и Тугодум не заметил его.
 

РОКОВАЯ ОШИБКА

   — Я убила его, — прошептала я. Адмирал молчал, — Ведь это я убила его?
   — Ты хотела помочь, — пробормотал Чи. — Срочная трахеотомия, верно? И в горячке момента…
   — Я убила его, потому что вскрывала горло, когда уже плохо видела. Если бы я просто оставила его в покое, может, имплантат Яруна вышел бы из строя, как и у меня.
   — Вышел бы из строя! — воскликнул Чи. — Ты что, подумала… — он оборвал себя. — Да, конечно, вышел из строя. Тебе повезло.
   Что он имел в виду? Да, это было чистое везенье, разве не так? Если только… Если только имплантат вовсе не предназначался для того, чтобы убить меня. Убить нас.
   Я застонала, осознав истину. Конечно, у них и в мыслях не было расправиться с нами! Это стало бы нарушением одного из непоколебимых законов космических путешествий: на корабле не должно быть никакого смертоносного оружия. Лига Наций никогда не пропустила бы такое оружие, как бы его ни прятали.
   — Имплантаты не должны были убивать нас, — сказала я, — а просто усыпить на некоторое время.
   — У тебя не было времени обдумать все это, — резко ответил Чи. — Ты среагировала на аварийную ситуацию, вот и все.
   — Я не среагировала на аварийную ситуацию… я убила своего напарника! — Мое лицо пылало. — И вы пытались скрыть доказательства этого, да? Запихнуть тело в дупло, чтобы я не нашла его. И что вы собирались сказать мне? Что его утащили хищники?
   Молчание.
   — Не знаю, — в конце концов ответил Чи. — Я просто подумал, что будет лучше, если ты не наткнешься… если ты не очнешься прямо рядом с ним.
   — Прямо рядом с ним, — повторила я. — Лежа в траве. Где я убила его.