— Погодите минутку, — перебил его Тру. — Вот идет Сондерс. Эй, Хью! Подойди-ка к нам на минутку… Хью, познакомься, это мистер Виггинс, родственник нашего окружного прокурора. Он тут меня все расспрашивал, а не могли ли мы слышать женщину, когда приезжали тогда к домику Прессмана и нам никто не открывал.
— Исключено, — решительно заявил Сондерс. — Это был Прессман. Во всяком случае, это уж точно был мужчина. Я увидел мужскую руку, когда опускали последнюю портьеру.
Грэмпс внезапно разволновался.
— Тогда, значит, этот человек вас видел?
— Уверен, что видел. Поэтому, я думаю, он и бросился опускать портьеры.
— Он должен был видеть, как вы выходите из машины, — продолжал размышлять Грэмпс. — И уж конечно, он должен был видеть у вас в руках газету!
— Газету?
— Ну да, я имею в виду первый вариант вашей передовицы?
— Ну-у, да, конечно, вы правы, он должен был ее заметить.
Грэмпс тяжело задумался.
— Может быть, это было связано еще с чем-то, особенно если там, в этой лачуге, был тогда, скажем, не Прессман, а убийца. Он мог спустить портьеры для того, чтобы вы просто не могли увидеть лежавшее на полу тело, даже если бы подошли к самым окнам.
Внезапно Тру разволновался.
— Что вы имеете в виду? Почему вы решили…
Но Грэмпс повернулся уже к ним спиной и проталкивался через толпу, направляясь к трейлеру.
Глава 27
Глава 28
— Исключено, — решительно заявил Сондерс. — Это был Прессман. Во всяком случае, это уж точно был мужчина. Я увидел мужскую руку, когда опускали последнюю портьеру.
Грэмпс внезапно разволновался.
— Тогда, значит, этот человек вас видел?
— Уверен, что видел. Поэтому, я думаю, он и бросился опускать портьеры.
— Он должен был видеть, как вы выходите из машины, — продолжал размышлять Грэмпс. — И уж конечно, он должен был видеть у вас в руках газету!
— Газету?
— Ну да, я имею в виду первый вариант вашей передовицы?
— Ну-у, да, конечно, вы правы, он должен был ее заметить.
Грэмпс тяжело задумался.
— Может быть, это было связано еще с чем-то, особенно если там, в этой лачуге, был тогда, скажем, не Прессман, а убийца. Он мог спустить портьеры для того, чтобы вы просто не могли увидеть лежавшее на полу тело, даже если бы подошли к самым окнам.
Внезапно Тру разволновался.
— Что вы имеете в виду? Почему вы решили…
Но Грэмпс повернулся уже к ним спиной и проталкивался через толпу, направляясь к трейлеру.
Глава 27
Дюриэа позвонил домой и, когда Милдред сняла трубку, сказал:
— Боюсь, что в самое ближайшее время мне придется разрушить нашу семью. По-моему, тебе лучше при этом присутствовать.
— Что случилось, Френк?
— Да все твой почтенный дедушка…
— А что он? Он еще что-нибудь выкинул?
— Как следует из уже полученных нами донесений, он пошел принять участие в предвыборном митинге и внимательно выслушал речь кандидата в прокуроры. А теперь он движется в направлении Петри, по всей вероятности собираясь проникнуть в домик Прессмана.
— А если он так и сделает, ты его арестуешь?
— К сожалению, шериф доказал мне пару минут назад, что лучше этого не делать.
— Почему?
— Потому что скоро уже выборы, через какие-то два месяца, и я не должен допустить, чтобы у моего конкурента появились в руках такие козыри. Представь, с какими заголовками выйдут газеты: “Семейное дело: окружной прокурор арестовывает деда собственной жены. Будучи не в состоянии сам раскрыть тайну убийства Прессмана, прокурор ополчается на родственников жены”. Нет, у меня нет ни малейшей возможности арестовать его.
— Тогда что ты собираешься предпринять?
— Минут через пять, — сказал он, — я приеду за тобой, а затем мы с тобой и шериф Лассен вместе отправимся в Петри. Если мы застанем Грэмпса в домике, то постараемся по возможности посильнее напугать его. Тем более что скоро будет заседание выездного суда, так что пусть подергается… Впрочем, по-моему, ты уже и так меня поняла.
— По-моему, ты просто хочешь проучить его.
— Точно, твой милый дедушка стал уже совершенно невыносим. Пора отучать его совать свой нос в чужие дела.
— Я уже, можно сказать, стою в дверях, одетая и готовая ехать, — перебила она его. — Но, пожалуйста, Френк, ты уж будь с ним помягче.
— Боюсь, что в самое ближайшее время мне придется разрушить нашу семью. По-моему, тебе лучше при этом присутствовать.
— Что случилось, Френк?
— Да все твой почтенный дедушка…
— А что он? Он еще что-нибудь выкинул?
— Как следует из уже полученных нами донесений, он пошел принять участие в предвыборном митинге и внимательно выслушал речь кандидата в прокуроры. А теперь он движется в направлении Петри, по всей вероятности собираясь проникнуть в домик Прессмана.
— А если он так и сделает, ты его арестуешь?
— К сожалению, шериф доказал мне пару минут назад, что лучше этого не делать.
— Почему?
— Потому что скоро уже выборы, через какие-то два месяца, и я не должен допустить, чтобы у моего конкурента появились в руках такие козыри. Представь, с какими заголовками выйдут газеты: “Семейное дело: окружной прокурор арестовывает деда собственной жены. Будучи не в состоянии сам раскрыть тайну убийства Прессмана, прокурор ополчается на родственников жены”. Нет, у меня нет ни малейшей возможности арестовать его.
— Тогда что ты собираешься предпринять?
— Минут через пять, — сказал он, — я приеду за тобой, а затем мы с тобой и шериф Лассен вместе отправимся в Петри. Если мы застанем Грэмпса в домике, то постараемся по возможности посильнее напугать его. Тем более что скоро будет заседание выездного суда, так что пусть подергается… Впрочем, по-моему, ты уже и так меня поняла.
— По-моему, ты просто хочешь проучить его.
— Точно, твой милый дедушка стал уже совершенно невыносим. Пора отучать его совать свой нос в чужие дела.
— Я уже, можно сказать, стою в дверях, одетая и готовая ехать, — перебила она его. — Но, пожалуйста, Френк, ты уж будь с ним помягче.
Глава 28
Большая служебная машина тихо катилась по дороге. Шериф Лассен взглянул на спидометр, протянул руку вперед и включил фары.
— Нам осталось не больше мили, — сказал он, — последнюю часть пути нам придется просто-таки красться по дороге, погасить фары и обходиться одними подфарниками.
Машина делала в час чуть больше пятнадцати миль.
— Да, и кстати, — вдруг сказала Милдред, — Грэмпса там ведь может вообще не оказаться.
— Может быть, и так, — подтвердил шериф. — Последний раз Борден звонил из Петри. Он боялся подъезжать слишком близко к мистеру Виггинсу: опасался, что тот его узнает, и мы договорились, что он подойдет к дому, и если вашего дедушки там не будет, то он подаст нам сигнал.
Машина продолжала бесшумно скользить по шоссе. А дальше на фоне темно-голубого неба, на котором уже кое-где мерцали звезды, проступали высокие силуэты эвкалиптов.
— Подъезжаем, — приглушенным голосом сказал шериф. — Должно быть, мы уже и так были довольно близко, когда я решил наконец выключить фары. Надеюсь, что он не успел нас заметить или…
Шериф вздрогнул и прервался на полуслове, когда внезапно где-то впереди, всего в нескольких шагах от машины, в полной темноте кто-то включил электрический фонарик.
— Что это? — испуганно спросила Милдред.
— Возможно, Борден, — неуверенно сказал шериф, но она успела заметить, как он быстро сунул руку за отворот куртки и слегка передвинул кобуру таким образом, чтобы можно было в любую минуту выхватить пистолет.
— Лучше выключите свет, — приглушенно сказал Дюриэа.
Шериф послушался, и еще какое-то время они ехали в темноте.
Спустя пару минут Лассен выключил мотор, и какое-то время они сидели в темноте, а потом увидели впереди смутные очертания человеческой фигуры. Луч маленького электрического фонарика, казалось, разрезал темноту и, скользнув по капоту, уперся в номер их машины, затем он вдруг неожиданно погас, и слабый свист донесся до них из темноты.
Шериф опустил стекло со своей стороны и шепотом спросил:
— Борден, это ты?
— О’кей, шериф, — послышался голос из темноты. Через мгновение грузная фигура Гарри Бордена бесшумно выросла у машины.
— Хотел сначала убедиться, что это именно вы, — объяснил Гарри. — Не понимаю, что там происходит.
— А что случилось?
— Его машина стоит в полумиле отсюда, ниже по дороге. Я решил подождать вас здесь, чтобы предупредить, а то бы вы на него напоролись. Не понимаю, что он задумал. Может быть, он догадывается, что вы придете…
— Чем он занят?
— Он подвел трейлер почти вплотную к домику. Девушка вышла. У старика либо был ключ от домика, либо он воспользовался отмычкой, чтобы отпереть дверь… Возможно, он бывал здесь раньше. Он ни минуты не колебался, просто вставил ключ в замок и распахнул дверь.
— Прекрасно. Раз он вошел в дом, то мы там его и возьмем, — обрадовался Дюриэа.
— Это не он вошел в дом. Вошла девушка.
— Почему девушка? — спросил Лассен.
— Не имею ни малейшего понятия.
— А что он делал в это время? Вернулся в трейлер?
— Нет, это-то как раз и есть самое смешное. Он оставил трейлер на стоянке перед домом, а затем прошел до конца дорожки к дому и занял позицию как раз на пересечении главной и боковой дорожки… По-моему, он кого-то ждет.
— Выходит, он договорился с кем-то о встрече?
— Не похоже, — неуверенно сказал Борден. — Кроме того, у него есть револьвер.
— Вы уверены в этом? — поразился Дюриэа.
— Абсолютно. Я был достаточно близко от него и видел, как свет фар отразился от металлической поверхности.
— Может быть, это была просто пряжка от ремня, — предположил Дюриэа, правда, довольно неуверенно. — Я очень сомневаюсь, что ему удалось где-то достать оружие.
— Да нет, это револьвер, — со спокойной уверенностью сказал гигант Борден?
— Да это и так видно, как он его держит, и вообще…
— Похоже, мистер Борден прав, — задумчиво сказала Милдред. — Господи Боже мой! Для чего он ему мог понадобиться? Я тоже уже в этом не сомневаюсь.
Лассен повернулся к Дюриэа.
— Что вы намерены предпринять, Френк? Какое-то время окружной прокурор размышлял с непроницаемым лицом, затем коротко сказал:
— Теперь у вас достаточно оснований, чтобы вывести его из игры. Мы подойдем к дому и возьмем их обоих: и Грэмпса, и девушку… Послушайте, давайте договоримся, если он спросит, то это самый настоящий арест.
— Хорошо, Гарри, — обратился шериф к своему помощнику, — если так, то будет лучше, если арестом займешься ты.
— Мы сможем подъехать туда на машине, — предложил Борден. — После поворота вам надо будет проехать всего ярдов пятьдесят. Я буду стоять на подножке и спрыгну, как только вы притормозите. Ему и в голову не придет, что я где-то рядом. Машину оставьте прямо у выезда на дорожку, которая ведет к дому. Это всего несколько футов. Надеюсь, он заметит вас только тогда. Если он подойдет к машине, я окажусь как раз позади него. Если же он этого не сделает, то вы можете подождать в машине, пока не услышите мой сигнал.
— Неплохо придумано, — объявил шериф. — Но не забывай, ведь он вооружен.
— Не волнуйтесь, — пообещал Борден. — Все будет нормально.
Милдред тронула мужа за руку.
— Скажи ему, пусть будет особенно осторожен, Френк. Если у Грэмпса есть револьвер… Господи, да ему ни минуты нельзя доверять. Он же не знает, на что способен мой дед.
Дюриэа повернулся к шерифу: — Насколько я его знаю, Пит, если уж у моего почтенного родственника появился револьвер, то, учитывая некоторые особенности его отвратительного характера, я думаю, что самым лучшим будет отправить его в камеру предварительного заключения и подержать там на холодке до утра.
— Ты не можешь допустить это, — сказал шериф. — Как бы дело ни повернулось, руки у вас связаны. Если на поверку окажется, что он просто старый чудак, у которого просто поехала крыша от усиленного чтения детективов, то вы выставите самого себя в смешном свете. А если выяснится, что в его сегодняшнем визите есть что-то противозаконное, то вы будете скомпрометированы. В любом случае, выиграть вы не можете.
Машина в это время медленно двигалась вперед со стоящим на подножке огромным помощником шерифа.
— Да все будет в порядке, — сказал он со спокойной уверенностью в голосе. — Я справлюсь. И никто ничего об этом не узнает.
Рука Бордена скользнула через открытое стекло во внутрь машины и уцепилась за ручку. Шериф снял машину с ручника, и она покатилась вперед.
— Будет лучше, если вы включите дальний свет, — посоветовал Борден. — Тогда фары ослепят его и он не заметит меня, когда я буду соскакивать с подножки.
Шериф включил фары. Их лучи яркими бликами заплясали на мокрой от дождя дороге.
Через пару минут они услышали шепот Бордена:
— О’кей, шериф, тормозите потихоньку. Я сейчас спрыгну. Проедете еще сотню футов и остановитесь… Когда остановитесь, лучше выключите свет, чтобы он вас не узнал.
— Хорошо, — согласился шериф и убавил скорость.
Борден на ходу соскочил с подножки и какое-то время балансировал на скользкой асфальтовой дорожке, а затем шагнул в сторону и, казалось, растворился в темноте. Шериф проехал еще немного, затем остановился и выключил в кабине свет.
Непроницаемая тьма окутала сидевшую в машине и застывшую в напряженном ожидании маленькую компанию.
Время тянулось нестерпимо долго. Прошли условленные полминуты, затем минута и, наконец, две. Снова стали слышны те слабые ночные шорохи, на которые человек обычно не обращает внимания из-за шума работающего двигателя, но вдруг снова наступила мертвая тишина, которая могла означать только одно: кто-то двигался там, в темноте ночи.
Сцепив зубы от напряжения и стараясь не поднимать шума, шериф выбрался из машины. Милдред, склонившись к уху Френка, только собралась прошептать ему что-то, как вдруг неподалеку, не дальше двадцати футов от машины, из темноты послышались какие-то подозрительные звуки, похожие на шум драки. Затем они услышали голос Бордена, отдающего краткие команды, и попутно взволнованные восклицания Грэмпса Виггинса.
— Все в порядке, шериф, — наконец крикнул Борден.
Луч карманного фонарика шерифа прорезал темноту.
Борден левой рукой обхватил Грэмпса поперек туловища, одновременно локтем задирая ему подбородок вверх. Правой же рукой он крепко держал Грэмпса за запястье… Яркий луч электрического фонаря выхватил из темноты револьвер, стиснутый в кулаке Грэмпса.
— Возьмите револьвер, Пит, — велел Дюриэа. — Я пока не хочу вмешиваться в это дело. Подождем до последней минуты.
Шериф распахнул дверцу машины и вышел на дорожку.
— У вас есть разрешение на этот револьвер? — осведомился он.
— Кто здесь? — воскликнул Грэмпс.
— Шериф.
— О, так это вы, Лассен, — откликнулся Грэмпс, в голосе его явно слышалось облегчение. — А я и не предполагал, что…
Но в голосе Лассена не слышалось дружелюбия, когда он спросил:
— Хорошо, Виггинс, так ответьте мне все-таки, для чего вам револьвер?
— Ну, я… я вроде как подумал, что…
— У вас есть на него разрешение?
— Да, но, по-моему, оно недействительно в вашем округе.
— А в штате?
— Ну если уж вы так прямо спрашиваете об этом, то и в штате тоже.
— По-моему, Гарри, будет лучше, если ты наденешь на него наручники, — задумчиво сказал шериф Лассен.
— Эй, послушайте-ка! — вздрогнул Грэмпс Виггинс. — У вас нет никакого права так поступать со мной. Вы сейчас вмешиваетесь в дело правосудия. И не смейте надевать на меня наручники, как будто вы имеете дело с обычным заурядным преступником.
— Не понимаю, почему бы и нет, — спросил Лассен. — Может быть, вы и родственник окружного прокурора, но, насколько мне известно, вы тем не менее обычный житель нашего округа. Вас обнаруживают, когда вы прячетесь на обочине дороги с заряженным пистолетом в руках, подкарауливая проезжающие мимо автомобили, то есть ваше поведение можно квалифицировать как попытку вооруженного ограбления. Вы, кажется, знаете, что это значит.
— Что?! Попытка вооруженного ограбления! — взвизгнул Грэмпс и даже захлебнулся от возмущения. — Неужели вы настолько глупы?
Борден, который молча стоял рядом, по-прежнему крепко сжимая запястье Грэмпса, обратился к Лассену:
— Вы хорошо разглядели револьвер, шериф?
— Да, я уже успел заметить, что он держал его в руках.
— Ладно, — сказал Борден. — А теперь отберем его. Он крепко сжал кулак, и револьвер выпал из разжавшихся пальцев Грэмпса, а затем, сделав какое-то неуловимое движение, он обхватил своей лапищей сразу оба запястья Грэмпса и, быстро вытащив из-за пояса наручники, замкнул их на руках Грэмпса.
— Вот и хорошо, Виггинс, — объявил шериф спокойным, довольным тоном человека, только что выполнившего свой долг. — Вы арестованы. Все, что вы сейчас скажете, может быть использовано против вас. А теперь садитесь в машину.
— Подождите минутку. Не увозите меня отсюда.
— Почему это?
— Да потому, что это может все испортить.
— Только не для вас. Вы и так уже достаточно все испортили.
— Неужели вы не понимаете? Я же достал…
— Что вы достали? — спросил шериф, так как Грэмпс неожиданно замолк на полуслове.
— Ничего, — замялся Грэмпс.
— Вы все время были здесь один? — поинтересовался шериф.
Грэмпс, казалось, заколебался на мгновение, но затем твердо сказал: — Да.
— Значит, с вами больше никого не было? — повторил шериф.
— Что вы повторяете, как попугай? — огрызнулся Грэмпс. — Может быть, вы думаете, что я кого-то спрятал в рукаве?
— Хватит, — окликнул шерифа Дюриэа?
— Давайте его сюда. Все равно он рано или поздно узнает, что я был здесь, поэтому ведите его сюда и покончим с этим.
— Все в порядке, Борден, — крикнул шериф. — Веди его в машину.
Дюриэа выглянул из окошка.
— Грэмпс, а ведь я предупреждал вас, теперь пеняйте на себя.
— Ах, так ты тоже здесь?
— Да.
— Фу ты черт! — воскликнул Грэмпс. — Я чувствую себя последней крысой.
Борден слегка подтолкнул его и, широко распахнув заднюю дверцу, втолкнул старика вовнутрь.
— И ты тоже здесь, Милдред?!
— Да.
— Тьфу, ты, черт! — повторил Грэмпс и через мгновение добавил: — Виггинсы, вперед!
— Вас ведь предупреждали, Грэмпс, — покачал головой Дюриэа. — И я ведь повторял вам это ну раз сто, если не больше.
— И что вы собираетесь делать со мной? — поинтересовался Грэмпс.
— Отвезем вас в окружную тюрьму, — удовлетворил его любопытство Лассен.
— Вы не имеете права.
— Это почему же?
— А я не совершил никакого преступления. Лассен расхохотался.
— Приберегите это для присяжных. Вы ведь не знали, кто именно сидит в машине. Мы ведь просто, как любые законопослушные граждане, ехали по общественной дороге. А потом, когда мы остановились, вы вдруг на нас наставили револьвер. Объяснить все это можно только однозначно: вы собирались задержать автомашину.
Грэмпс минуту подумал, а затем вдруг принялся смеяться.
— Слава Богу, наконец я все понял, — с трудом выговорил он. — Вы же сами небось все это подстроили.
— Так они все говорят, — объяснил Лассен.
— А как вы узнали, что это я был там? — спросил Грэмпс. — Ну-ка, объясните-ка.
— А я и не знал, что это вы. Я просто остановил машину.
— Ну да, конечно, морочьте голову кому-нибудь еще! Остановили машину после того, как этот ваш громила с тигриной походкой выскочил и подкрался ко мне сзади… Мне показалось было, что я слышу чьи-то шаги за спиной, но не обратил внимания, так как отвлекся, наблюдая за машиной… Надеюсь, вы все не собираетесь поставить себя в неловкое положение прямо перед выборами, бросив старого человека в кутузку, да еще именно тогда, когда он рисковал жизнью, добывая вещественное доказательство, имеющее, можно сказать, решающее значение для расследования!
— Доказательство чего? — воскликнул шериф.
— Доказательство того, кто совершил убийство, конечно.
— И чтобы обнаружить это доказательство, вы вооружаетесь до зубов и встаете у обочины дороги, готовый, по-видимому, пальнуть в первого же попавшегося и ничего не подозревающего водителя, который будет иметь несчастье проезжать мимо, — саркастически хмыкнул Дюриэа.
Грэмпс взглянул на него широко раскрытыми от удивления глазами.
— По-моему, ты слегка сгущаешь краски, сынок, — заявил он. — А вот мне кажется, что вы все это заранее подстроили, чтобы выставить меня в роли эдакого старого неуправляемого негодяя.
— Еще раз объясняю вам, поймите же, у вас такие же права и обязанности, как и у любого человека, — нетерпеливо объяснил Дюриэа.
— Да, знаю, знаю, — отмахнулся Грэмпс. — Но ведь вы бы не потащились сюда, если бы считали, что тут кто-то еще — конечно, если он был бы вам незнаком и вы бы не знали, чем он тут занимается.
— А вы-то чем тут занимались? — поинтересовался шериф Лассен.
— Хотел поймать вам убийцу.
— И вы, наверное, предполагали, что он вот так просто придет к вам туда и остановится поболтать с вами? — ехидно спросил Дюриэа.
— Нет, я так не думал, — отрезал Грэмпс. — Но я думал, что он приедет туда и попытается проникнуть в дом, а если бы он так поступил, тут бы я и задержал его.
— А зачем, интересно знать, ему нужно было проникнуть в дом? — спросил Дюриэа. — Какая такая необходимость могла бы привести его сюда и заставить войти в дом?
Грэмпс уже было открыл рот, чтобы ответить, но, как видно, передумал и решил промолчать.
— Думается мне, ваша версия шита белыми нитками, — подвел итог окружной прокурор.
Эта пренебрежительная реплика вызвала взрыв возмущения у старика.
— А теперь послушай-ка меня, молодой человек, — воскликнул он. — Вы умудрились упустить почти все существенное в данном случае… И самое главное, что вы пропустили, — это фактор времени.
— Продолжайте, — попросил Дюриэа. — Очень интересно узнать, что вы там откопали. Только не забывайте о том, что все, что вы скажете, может быть использовано против вас.
— Начнем с первого вашего промаха, начал Грэмпс. — В вашем распоряжении были абсолютно точные часы, но вы не обратили на них никакого внимания. Та лампа, которая стояла в домике, расходует в час определенное количество масла или керосина, смотря чем вы ее заправите. Я кое-что знаю о том, как работают эти лампы. Прессман тоже очень хорошо был знаком с ними, еще с тех времен, когда он сам был скромным старателем и жил точно в таком же домике. А теперь скажите мне, — спросил неожиданно Грэмпс, поворачиваясь к Питу Лассену, — что заставляет коптить такую лампу?
— Не знаю, — честно признался Лассен.
— Она будет коптить только в том случае, если в ней слишком сильно горит огонь, — объявил Грэмпс. — Если с фитиля вовремя снимать нагар, то такая лампа будет коптить только при слишком сильном огне.
— Похоже, вы правы, — согласился шериф.
— Теперь представьте себя такую ситуацию, — продолжал Грэмпс. — Вы зажигаете лампу, фитиль которой пропитан маслом. Как только пламя спички касается фитиля, он загорается, постепенно огонек разгорается, через фитиль поступает все больше масла, и лампа светит ярче. Человек, который знаком с устройством такой лампы, слегка приворачивает фитиль, прежде чем зажечь ее. И только через несколько минут он будет регулировать высоту пламени… вы меня понимаете?
Давайте предположим, что убийство было совершено, когда уже стемнело. Прессман был в домике. Когда стало смеркаться, он сам зажег эту лампу. Он-то совершенно точно знал, как следует зажигать такую лампу, он наверняка должен был привернуть фитиль до минимума, а затем отрегулировать огонь в лампе. Он ведь был прекрасно знаком с ними.
Таким образом, мы можем сделать вывод, что лампу все-таки зажег убийца. Поэтому, если убийство было совершено к тому времени, когда уже стемнело, значит, лампа уже горела… Запомните этот факт.
— Но тогда получается, что убийца зажег лампу, когда было еще светло? — улыбаясь, спросил Дюриэа. — Вы совсем запутались в своих выводах, Грэмпс.
Грэмпс покачал головой.
— Ничуть не бывало. Этого не может быть, тогда бы лампу пришлось еще раз заправлять ночью. Когда тело было обнаружено, уровень масла в лампе показывал, что к этому времени она уже горела довольно долго. Расход масла в этой лампе, как индикатор времени. Я подсчитал, что к тому времени, как я впервые увидел ее, — а я увидел ее примерно в то же время, что и шериф — около девяти, лампа горела не менее шести часов.
— Но тогда получается какая-то ерунда — выходит, что убийство совершилось около трех часов ночи, — возмутился Дюриэа.
— Угу, — буркнул Грэмпс, — совершенно верно. А патологоанатом, проводивший вскрытие, утверждает, что Прессмана должны были убить в промежуток между четырьмя и одиннадцатью вечера двадцать четвертого. Только потому, что была зажжена лампа, все были уверены, что убийство было совершено после наступления темноты… А я пытаюсь втолковать вам, что горящая лампа не имеет непосредственного отношения к убийству; дело в том, что убийца побывал в домике Прессмана два раза.
— Тогда все-таки когда же произошло убийство? — спросил Дюриэа, который, хоть и против своей воли, все больше и больше заинтересовывался объяснениями Грэмпса.
— Прессман, друзья мои, был убит совсем незадолго до пяти вечера двадцать четвертого числа, — объявил Грэмпс. В голосе его звучала твердая уверенность в своих словах.
— Этого не может быть. У нас есть свидетели, которые утверждают, что в пять часов Прессман был еще жив…
Кто это может утверждать? воскликнул Грэмпс. — Кто может твердо знать, что тогда в доме был именно Прессман? Сондерс говорит, что он видел, как кто-то опустил портьеры в ту минуту, когда их машина подъехала к воротам. И Сондерс и Тру в один голос утверждают, что слышали, как какой-то человек ходил по дому. Но оба они признают, что человек в доме за все это время не произнес ни слова. И они в один голос утверждают, что в поведении этого человека было что-то странное — им даже обоим независимо друг от друга пришло в голову, что у него в руках было оружие… Итак, только потому, что они слышали чьи-то шаги в домике и были уверены, что домик принадлежит Прессману, они сделали поспешный вывод о том, что слышали именно Прессмана… А теперь я скажу вам кое-что интересное относительно того человека, который был в домике Прессмана. Я совершенно уверен, что это был именно убийца, а Ральф Дж. Прессман лежал уже в это время на полу мертвый.
Лассен резко обернулся к Дюриэа. В его глазах окружной прокурор прочел неподдельное изумление.
Дюриэа, которого все больше и больше интересовал этот разговор, развернулся на переднем сиденье, чтобы сидеть лицом к Грэмпсу.
— Господи помилуй! — воскликнул он. — В этом что-то есть!
— Они слонялись туда-сюда вокруг дома, — продолжал Грэмпс, — и в это время все портьеры были спущены. А когда уже было обнаружено тело, то они уже были все подняты и в комнате горел свет.
— Должно быть, убийца дождался, пока уедут Сондерс с Тру, а затем зажег свет и поднял портьеры.
— Нет, — возразил Грэмпс, — горящая лампа говорит о том, что зажжена она была около трех часов. Лампа ведь не соврет, она же не человек… Я ведь уже говорил вам, что убийца дважды приезжал в домик Прессмана… А теперь давайте немного поговорим об этой так называемой предсмертной записке. Те заголовки, которые были наклеены на листок, вырезались из газеты, которая никак не могла попасть в Петри раньше восьми-девяти часов вечера. Обдумывалась эта идея с запиской, по всей вероятности, довольно долго, а вот воплотить ее времени уже не оставалось… Хотя, может быть, не так уж и долго он над ней думал, ненамного больше, чем клеил саму записку, правда, все-таки какое-то время у него на это ушло.
— К чему вы клоните? — спросил Лассен.
— Я имею в виду, что эта предсмертная записка была подброшена убийцей, когда он уже во второй раз приезжал в домик к Прессману. И в этот момент произошло что-то, настолько испугавшее убийцу, что он не подумал о том, чтобы прикрутить фитиль лампы, так что она продолжала сильно коптить… Это, по моим расчетам, произошло около трех часов утра. А теперь я скажу вам, что так сильно испугало убийцу. Та девушка, Ева Реймонд, приехала туда, чтобы сделать попытку как-то задобрить Прессмана и спасти от его гнева своего приятеля — а может быть, она надеялась выгадать и что-то для себя. Она вошла в дом, увидела мертвое тело, закричала и опрометью бросилась бежать. Тогда-то она и потеряла свою пудреницу… Так оно, по всей видимости, и произошло. А убийца, должно быть, был в это время там, в том доме.
— Нам осталось не больше мили, — сказал он, — последнюю часть пути нам придется просто-таки красться по дороге, погасить фары и обходиться одними подфарниками.
Машина делала в час чуть больше пятнадцати миль.
— Да, и кстати, — вдруг сказала Милдред, — Грэмпса там ведь может вообще не оказаться.
— Может быть, и так, — подтвердил шериф. — Последний раз Борден звонил из Петри. Он боялся подъезжать слишком близко к мистеру Виггинсу: опасался, что тот его узнает, и мы договорились, что он подойдет к дому, и если вашего дедушки там не будет, то он подаст нам сигнал.
Машина продолжала бесшумно скользить по шоссе. А дальше на фоне темно-голубого неба, на котором уже кое-где мерцали звезды, проступали высокие силуэты эвкалиптов.
— Подъезжаем, — приглушенным голосом сказал шериф. — Должно быть, мы уже и так были довольно близко, когда я решил наконец выключить фары. Надеюсь, что он не успел нас заметить или…
Шериф вздрогнул и прервался на полуслове, когда внезапно где-то впереди, всего в нескольких шагах от машины, в полной темноте кто-то включил электрический фонарик.
— Что это? — испуганно спросила Милдред.
— Возможно, Борден, — неуверенно сказал шериф, но она успела заметить, как он быстро сунул руку за отворот куртки и слегка передвинул кобуру таким образом, чтобы можно было в любую минуту выхватить пистолет.
— Лучше выключите свет, — приглушенно сказал Дюриэа.
Шериф послушался, и еще какое-то время они ехали в темноте.
Спустя пару минут Лассен выключил мотор, и какое-то время они сидели в темноте, а потом увидели впереди смутные очертания человеческой фигуры. Луч маленького электрического фонарика, казалось, разрезал темноту и, скользнув по капоту, уперся в номер их машины, затем он вдруг неожиданно погас, и слабый свист донесся до них из темноты.
Шериф опустил стекло со своей стороны и шепотом спросил:
— Борден, это ты?
— О’кей, шериф, — послышался голос из темноты. Через мгновение грузная фигура Гарри Бордена бесшумно выросла у машины.
— Хотел сначала убедиться, что это именно вы, — объяснил Гарри. — Не понимаю, что там происходит.
— А что случилось?
— Его машина стоит в полумиле отсюда, ниже по дороге. Я решил подождать вас здесь, чтобы предупредить, а то бы вы на него напоролись. Не понимаю, что он задумал. Может быть, он догадывается, что вы придете…
— Чем он занят?
— Он подвел трейлер почти вплотную к домику. Девушка вышла. У старика либо был ключ от домика, либо он воспользовался отмычкой, чтобы отпереть дверь… Возможно, он бывал здесь раньше. Он ни минуты не колебался, просто вставил ключ в замок и распахнул дверь.
— Прекрасно. Раз он вошел в дом, то мы там его и возьмем, — обрадовался Дюриэа.
— Это не он вошел в дом. Вошла девушка.
— Почему девушка? — спросил Лассен.
— Не имею ни малейшего понятия.
— А что он делал в это время? Вернулся в трейлер?
— Нет, это-то как раз и есть самое смешное. Он оставил трейлер на стоянке перед домом, а затем прошел до конца дорожки к дому и занял позицию как раз на пересечении главной и боковой дорожки… По-моему, он кого-то ждет.
— Выходит, он договорился с кем-то о встрече?
— Не похоже, — неуверенно сказал Борден. — Кроме того, у него есть револьвер.
— Вы уверены в этом? — поразился Дюриэа.
— Абсолютно. Я был достаточно близко от него и видел, как свет фар отразился от металлической поверхности.
— Может быть, это была просто пряжка от ремня, — предположил Дюриэа, правда, довольно неуверенно. — Я очень сомневаюсь, что ему удалось где-то достать оружие.
— Да нет, это револьвер, — со спокойной уверенностью сказал гигант Борден?
— Да это и так видно, как он его держит, и вообще…
— Похоже, мистер Борден прав, — задумчиво сказала Милдред. — Господи Боже мой! Для чего он ему мог понадобиться? Я тоже уже в этом не сомневаюсь.
Лассен повернулся к Дюриэа.
— Что вы намерены предпринять, Френк? Какое-то время окружной прокурор размышлял с непроницаемым лицом, затем коротко сказал:
— Теперь у вас достаточно оснований, чтобы вывести его из игры. Мы подойдем к дому и возьмем их обоих: и Грэмпса, и девушку… Послушайте, давайте договоримся, если он спросит, то это самый настоящий арест.
— Хорошо, Гарри, — обратился шериф к своему помощнику, — если так, то будет лучше, если арестом займешься ты.
— Мы сможем подъехать туда на машине, — предложил Борден. — После поворота вам надо будет проехать всего ярдов пятьдесят. Я буду стоять на подножке и спрыгну, как только вы притормозите. Ему и в голову не придет, что я где-то рядом. Машину оставьте прямо у выезда на дорожку, которая ведет к дому. Это всего несколько футов. Надеюсь, он заметит вас только тогда. Если он подойдет к машине, я окажусь как раз позади него. Если же он этого не сделает, то вы можете подождать в машине, пока не услышите мой сигнал.
— Неплохо придумано, — объявил шериф. — Но не забывай, ведь он вооружен.
— Не волнуйтесь, — пообещал Борден. — Все будет нормально.
Милдред тронула мужа за руку.
— Скажи ему, пусть будет особенно осторожен, Френк. Если у Грэмпса есть револьвер… Господи, да ему ни минуты нельзя доверять. Он же не знает, на что способен мой дед.
Дюриэа повернулся к шерифу: — Насколько я его знаю, Пит, если уж у моего почтенного родственника появился револьвер, то, учитывая некоторые особенности его отвратительного характера, я думаю, что самым лучшим будет отправить его в камеру предварительного заключения и подержать там на холодке до утра.
— Ты не можешь допустить это, — сказал шериф. — Как бы дело ни повернулось, руки у вас связаны. Если на поверку окажется, что он просто старый чудак, у которого просто поехала крыша от усиленного чтения детективов, то вы выставите самого себя в смешном свете. А если выяснится, что в его сегодняшнем визите есть что-то противозаконное, то вы будете скомпрометированы. В любом случае, выиграть вы не можете.
Машина в это время медленно двигалась вперед со стоящим на подножке огромным помощником шерифа.
— Да все будет в порядке, — сказал он со спокойной уверенностью в голосе. — Я справлюсь. И никто ничего об этом не узнает.
Рука Бордена скользнула через открытое стекло во внутрь машины и уцепилась за ручку. Шериф снял машину с ручника, и она покатилась вперед.
— Будет лучше, если вы включите дальний свет, — посоветовал Борден. — Тогда фары ослепят его и он не заметит меня, когда я буду соскакивать с подножки.
Шериф включил фары. Их лучи яркими бликами заплясали на мокрой от дождя дороге.
Через пару минут они услышали шепот Бордена:
— О’кей, шериф, тормозите потихоньку. Я сейчас спрыгну. Проедете еще сотню футов и остановитесь… Когда остановитесь, лучше выключите свет, чтобы он вас не узнал.
— Хорошо, — согласился шериф и убавил скорость.
Борден на ходу соскочил с подножки и какое-то время балансировал на скользкой асфальтовой дорожке, а затем шагнул в сторону и, казалось, растворился в темноте. Шериф проехал еще немного, затем остановился и выключил в кабине свет.
Непроницаемая тьма окутала сидевшую в машине и застывшую в напряженном ожидании маленькую компанию.
Время тянулось нестерпимо долго. Прошли условленные полминуты, затем минута и, наконец, две. Снова стали слышны те слабые ночные шорохи, на которые человек обычно не обращает внимания из-за шума работающего двигателя, но вдруг снова наступила мертвая тишина, которая могла означать только одно: кто-то двигался там, в темноте ночи.
Сцепив зубы от напряжения и стараясь не поднимать шума, шериф выбрался из машины. Милдред, склонившись к уху Френка, только собралась прошептать ему что-то, как вдруг неподалеку, не дальше двадцати футов от машины, из темноты послышались какие-то подозрительные звуки, похожие на шум драки. Затем они услышали голос Бордена, отдающего краткие команды, и попутно взволнованные восклицания Грэмпса Виггинса.
— Все в порядке, шериф, — наконец крикнул Борден.
Луч карманного фонарика шерифа прорезал темноту.
Борден левой рукой обхватил Грэмпса поперек туловища, одновременно локтем задирая ему подбородок вверх. Правой же рукой он крепко держал Грэмпса за запястье… Яркий луч электрического фонаря выхватил из темноты револьвер, стиснутый в кулаке Грэмпса.
— Возьмите револьвер, Пит, — велел Дюриэа. — Я пока не хочу вмешиваться в это дело. Подождем до последней минуты.
Шериф распахнул дверцу машины и вышел на дорожку.
— У вас есть разрешение на этот револьвер? — осведомился он.
— Кто здесь? — воскликнул Грэмпс.
— Шериф.
— О, так это вы, Лассен, — откликнулся Грэмпс, в голосе его явно слышалось облегчение. — А я и не предполагал, что…
Но в голосе Лассена не слышалось дружелюбия, когда он спросил:
— Хорошо, Виггинс, так ответьте мне все-таки, для чего вам револьвер?
— Ну, я… я вроде как подумал, что…
— У вас есть на него разрешение?
— Да, но, по-моему, оно недействительно в вашем округе.
— А в штате?
— Ну если уж вы так прямо спрашиваете об этом, то и в штате тоже.
— По-моему, Гарри, будет лучше, если ты наденешь на него наручники, — задумчиво сказал шериф Лассен.
— Эй, послушайте-ка! — вздрогнул Грэмпс Виггинс. — У вас нет никакого права так поступать со мной. Вы сейчас вмешиваетесь в дело правосудия. И не смейте надевать на меня наручники, как будто вы имеете дело с обычным заурядным преступником.
— Не понимаю, почему бы и нет, — спросил Лассен. — Может быть, вы и родственник окружного прокурора, но, насколько мне известно, вы тем не менее обычный житель нашего округа. Вас обнаруживают, когда вы прячетесь на обочине дороги с заряженным пистолетом в руках, подкарауливая проезжающие мимо автомобили, то есть ваше поведение можно квалифицировать как попытку вооруженного ограбления. Вы, кажется, знаете, что это значит.
— Что?! Попытка вооруженного ограбления! — взвизгнул Грэмпс и даже захлебнулся от возмущения. — Неужели вы настолько глупы?
Борден, который молча стоял рядом, по-прежнему крепко сжимая запястье Грэмпса, обратился к Лассену:
— Вы хорошо разглядели револьвер, шериф?
— Да, я уже успел заметить, что он держал его в руках.
— Ладно, — сказал Борден. — А теперь отберем его. Он крепко сжал кулак, и револьвер выпал из разжавшихся пальцев Грэмпса, а затем, сделав какое-то неуловимое движение, он обхватил своей лапищей сразу оба запястья Грэмпса и, быстро вытащив из-за пояса наручники, замкнул их на руках Грэмпса.
— Вот и хорошо, Виггинс, — объявил шериф спокойным, довольным тоном человека, только что выполнившего свой долг. — Вы арестованы. Все, что вы сейчас скажете, может быть использовано против вас. А теперь садитесь в машину.
— Подождите минутку. Не увозите меня отсюда.
— Почему это?
— Да потому, что это может все испортить.
— Только не для вас. Вы и так уже достаточно все испортили.
— Неужели вы не понимаете? Я же достал…
— Что вы достали? — спросил шериф, так как Грэмпс неожиданно замолк на полуслове.
— Ничего, — замялся Грэмпс.
— Вы все время были здесь один? — поинтересовался шериф.
Грэмпс, казалось, заколебался на мгновение, но затем твердо сказал: — Да.
— Значит, с вами больше никого не было? — повторил шериф.
— Что вы повторяете, как попугай? — огрызнулся Грэмпс. — Может быть, вы думаете, что я кого-то спрятал в рукаве?
— Хватит, — окликнул шерифа Дюриэа?
— Давайте его сюда. Все равно он рано или поздно узнает, что я был здесь, поэтому ведите его сюда и покончим с этим.
— Все в порядке, Борден, — крикнул шериф. — Веди его в машину.
Дюриэа выглянул из окошка.
— Грэмпс, а ведь я предупреждал вас, теперь пеняйте на себя.
— Ах, так ты тоже здесь?
— Да.
— Фу ты черт! — воскликнул Грэмпс. — Я чувствую себя последней крысой.
Борден слегка подтолкнул его и, широко распахнув заднюю дверцу, втолкнул старика вовнутрь.
— И ты тоже здесь, Милдред?!
— Да.
— Тьфу, ты, черт! — повторил Грэмпс и через мгновение добавил: — Виггинсы, вперед!
— Вас ведь предупреждали, Грэмпс, — покачал головой Дюриэа. — И я ведь повторял вам это ну раз сто, если не больше.
— И что вы собираетесь делать со мной? — поинтересовался Грэмпс.
— Отвезем вас в окружную тюрьму, — удовлетворил его любопытство Лассен.
— Вы не имеете права.
— Это почему же?
— А я не совершил никакого преступления. Лассен расхохотался.
— Приберегите это для присяжных. Вы ведь не знали, кто именно сидит в машине. Мы ведь просто, как любые законопослушные граждане, ехали по общественной дороге. А потом, когда мы остановились, вы вдруг на нас наставили револьвер. Объяснить все это можно только однозначно: вы собирались задержать автомашину.
Грэмпс минуту подумал, а затем вдруг принялся смеяться.
— Слава Богу, наконец я все понял, — с трудом выговорил он. — Вы же сами небось все это подстроили.
— Так они все говорят, — объяснил Лассен.
— А как вы узнали, что это я был там? — спросил Грэмпс. — Ну-ка, объясните-ка.
— А я и не знал, что это вы. Я просто остановил машину.
— Ну да, конечно, морочьте голову кому-нибудь еще! Остановили машину после того, как этот ваш громила с тигриной походкой выскочил и подкрался ко мне сзади… Мне показалось было, что я слышу чьи-то шаги за спиной, но не обратил внимания, так как отвлекся, наблюдая за машиной… Надеюсь, вы все не собираетесь поставить себя в неловкое положение прямо перед выборами, бросив старого человека в кутузку, да еще именно тогда, когда он рисковал жизнью, добывая вещественное доказательство, имеющее, можно сказать, решающее значение для расследования!
— Доказательство чего? — воскликнул шериф.
— Доказательство того, кто совершил убийство, конечно.
— И чтобы обнаружить это доказательство, вы вооружаетесь до зубов и встаете у обочины дороги, готовый, по-видимому, пальнуть в первого же попавшегося и ничего не подозревающего водителя, который будет иметь несчастье проезжать мимо, — саркастически хмыкнул Дюриэа.
Грэмпс взглянул на него широко раскрытыми от удивления глазами.
— По-моему, ты слегка сгущаешь краски, сынок, — заявил он. — А вот мне кажется, что вы все это заранее подстроили, чтобы выставить меня в роли эдакого старого неуправляемого негодяя.
— Еще раз объясняю вам, поймите же, у вас такие же права и обязанности, как и у любого человека, — нетерпеливо объяснил Дюриэа.
— Да, знаю, знаю, — отмахнулся Грэмпс. — Но ведь вы бы не потащились сюда, если бы считали, что тут кто-то еще — конечно, если он был бы вам незнаком и вы бы не знали, чем он тут занимается.
— А вы-то чем тут занимались? — поинтересовался шериф Лассен.
— Хотел поймать вам убийцу.
— И вы, наверное, предполагали, что он вот так просто придет к вам туда и остановится поболтать с вами? — ехидно спросил Дюриэа.
— Нет, я так не думал, — отрезал Грэмпс. — Но я думал, что он приедет туда и попытается проникнуть в дом, а если бы он так поступил, тут бы я и задержал его.
— А зачем, интересно знать, ему нужно было проникнуть в дом? — спросил Дюриэа. — Какая такая необходимость могла бы привести его сюда и заставить войти в дом?
Грэмпс уже было открыл рот, чтобы ответить, но, как видно, передумал и решил промолчать.
— Думается мне, ваша версия шита белыми нитками, — подвел итог окружной прокурор.
Эта пренебрежительная реплика вызвала взрыв возмущения у старика.
— А теперь послушай-ка меня, молодой человек, — воскликнул он. — Вы умудрились упустить почти все существенное в данном случае… И самое главное, что вы пропустили, — это фактор времени.
— Продолжайте, — попросил Дюриэа. — Очень интересно узнать, что вы там откопали. Только не забывайте о том, что все, что вы скажете, может быть использовано против вас.
— Начнем с первого вашего промаха, начал Грэмпс. — В вашем распоряжении были абсолютно точные часы, но вы не обратили на них никакого внимания. Та лампа, которая стояла в домике, расходует в час определенное количество масла или керосина, смотря чем вы ее заправите. Я кое-что знаю о том, как работают эти лампы. Прессман тоже очень хорошо был знаком с ними, еще с тех времен, когда он сам был скромным старателем и жил точно в таком же домике. А теперь скажите мне, — спросил неожиданно Грэмпс, поворачиваясь к Питу Лассену, — что заставляет коптить такую лампу?
— Не знаю, — честно признался Лассен.
— Она будет коптить только в том случае, если в ней слишком сильно горит огонь, — объявил Грэмпс. — Если с фитиля вовремя снимать нагар, то такая лампа будет коптить только при слишком сильном огне.
— Похоже, вы правы, — согласился шериф.
— Теперь представьте себя такую ситуацию, — продолжал Грэмпс. — Вы зажигаете лампу, фитиль которой пропитан маслом. Как только пламя спички касается фитиля, он загорается, постепенно огонек разгорается, через фитиль поступает все больше масла, и лампа светит ярче. Человек, который знаком с устройством такой лампы, слегка приворачивает фитиль, прежде чем зажечь ее. И только через несколько минут он будет регулировать высоту пламени… вы меня понимаете?
Давайте предположим, что убийство было совершено, когда уже стемнело. Прессман был в домике. Когда стало смеркаться, он сам зажег эту лампу. Он-то совершенно точно знал, как следует зажигать такую лампу, он наверняка должен был привернуть фитиль до минимума, а затем отрегулировать огонь в лампе. Он ведь был прекрасно знаком с ними.
Таким образом, мы можем сделать вывод, что лампу все-таки зажег убийца. Поэтому, если убийство было совершено к тому времени, когда уже стемнело, значит, лампа уже горела… Запомните этот факт.
— Но тогда получается, что убийца зажег лампу, когда было еще светло? — улыбаясь, спросил Дюриэа. — Вы совсем запутались в своих выводах, Грэмпс.
Грэмпс покачал головой.
— Ничуть не бывало. Этого не может быть, тогда бы лампу пришлось еще раз заправлять ночью. Когда тело было обнаружено, уровень масла в лампе показывал, что к этому времени она уже горела довольно долго. Расход масла в этой лампе, как индикатор времени. Я подсчитал, что к тому времени, как я впервые увидел ее, — а я увидел ее примерно в то же время, что и шериф — около девяти, лампа горела не менее шести часов.
— Но тогда получается какая-то ерунда — выходит, что убийство совершилось около трех часов ночи, — возмутился Дюриэа.
— Угу, — буркнул Грэмпс, — совершенно верно. А патологоанатом, проводивший вскрытие, утверждает, что Прессмана должны были убить в промежуток между четырьмя и одиннадцатью вечера двадцать четвертого. Только потому, что была зажжена лампа, все были уверены, что убийство было совершено после наступления темноты… А я пытаюсь втолковать вам, что горящая лампа не имеет непосредственного отношения к убийству; дело в том, что убийца побывал в домике Прессмана два раза.
— Тогда все-таки когда же произошло убийство? — спросил Дюриэа, который, хоть и против своей воли, все больше и больше заинтересовывался объяснениями Грэмпса.
— Прессман, друзья мои, был убит совсем незадолго до пяти вечера двадцать четвертого числа, — объявил Грэмпс. В голосе его звучала твердая уверенность в своих словах.
— Этого не может быть. У нас есть свидетели, которые утверждают, что в пять часов Прессман был еще жив…
Кто это может утверждать? воскликнул Грэмпс. — Кто может твердо знать, что тогда в доме был именно Прессман? Сондерс говорит, что он видел, как кто-то опустил портьеры в ту минуту, когда их машина подъехала к воротам. И Сондерс и Тру в один голос утверждают, что слышали, как какой-то человек ходил по дому. Но оба они признают, что человек в доме за все это время не произнес ни слова. И они в один голос утверждают, что в поведении этого человека было что-то странное — им даже обоим независимо друг от друга пришло в голову, что у него в руках было оружие… Итак, только потому, что они слышали чьи-то шаги в домике и были уверены, что домик принадлежит Прессману, они сделали поспешный вывод о том, что слышали именно Прессмана… А теперь я скажу вам кое-что интересное относительно того человека, который был в домике Прессмана. Я совершенно уверен, что это был именно убийца, а Ральф Дж. Прессман лежал уже в это время на полу мертвый.
Лассен резко обернулся к Дюриэа. В его глазах окружной прокурор прочел неподдельное изумление.
Дюриэа, которого все больше и больше интересовал этот разговор, развернулся на переднем сиденье, чтобы сидеть лицом к Грэмпсу.
— Господи помилуй! — воскликнул он. — В этом что-то есть!
— Они слонялись туда-сюда вокруг дома, — продолжал Грэмпс, — и в это время все портьеры были спущены. А когда уже было обнаружено тело, то они уже были все подняты и в комнате горел свет.
— Должно быть, убийца дождался, пока уедут Сондерс с Тру, а затем зажег свет и поднял портьеры.
— Нет, — возразил Грэмпс, — горящая лампа говорит о том, что зажжена она была около трех часов. Лампа ведь не соврет, она же не человек… Я ведь уже говорил вам, что убийца дважды приезжал в домик Прессмана… А теперь давайте немного поговорим об этой так называемой предсмертной записке. Те заголовки, которые были наклеены на листок, вырезались из газеты, которая никак не могла попасть в Петри раньше восьми-девяти часов вечера. Обдумывалась эта идея с запиской, по всей вероятности, довольно долго, а вот воплотить ее времени уже не оставалось… Хотя, может быть, не так уж и долго он над ней думал, ненамного больше, чем клеил саму записку, правда, все-таки какое-то время у него на это ушло.
— К чему вы клоните? — спросил Лассен.
— Я имею в виду, что эта предсмертная записка была подброшена убийцей, когда он уже во второй раз приезжал в домик к Прессману. И в этот момент произошло что-то, настолько испугавшее убийцу, что он не подумал о том, чтобы прикрутить фитиль лампы, так что она продолжала сильно коптить… Это, по моим расчетам, произошло около трех часов утра. А теперь я скажу вам, что так сильно испугало убийцу. Та девушка, Ева Реймонд, приехала туда, чтобы сделать попытку как-то задобрить Прессмана и спасти от его гнева своего приятеля — а может быть, она надеялась выгадать и что-то для себя. Она вошла в дом, увидела мертвое тело, закричала и опрометью бросилась бежать. Тогда-то она и потеряла свою пудреницу… Так оно, по всей видимости, и произошло. А убийца, должно быть, был в это время там, в том доме.