Тусклым, невыразительным тоном Дюриэа спросил:
— Ну, с этим все ясно, Грэмпс. Можете не продолжать. А где же сейчас Ева Реймонд?
— Сейчас она в домишке Прессмана, — виноватым голосом объяснил Грэмпс. — Я, если можно так сказать, проводил своего рода проверку.
— Сними с него наручники, Борден, — скомандовал Дюриэа. — Поворачивайте обратно, Пит… это, конечно, сумасшедшая теория, но, может быть, в ней что-то есть.
— Ничего сумасшедшего в ней нет, — оскорбился Грэмпс. — Здесь только логика, холодная, неумолимая логика. И с этим вам ничего не удастся поделать ни сейчас, ни через миллион лет… Могу вам еще кое-что сказать. Ева Реймонд — ваш единственный шанс уличить убийцу и вывести его на чистую воду. Он, конечно, не уверен в этом, но не может исключить такую возможность, что она могла видеть его через окно. Это как раз то, что мучает его. Если бы не этот факт, он мог бы быть совершенно уверен в своей безопасности.
— Ева Реймонд намного облегчила бы нам жизнь, если бы сразу рассказала нам, как все это было на самом деле, — недовольно сказал Дюриэа.
Грэмпс немедленно бросился на ее защиту.
— Не стоит сердиться за это на бедную девочку, — примирительным тоном сказал он. — Ей с детских лет пришлось прокладывать себе дорогу в жизни…
Серебристый смех Милдред прервал его объяснения.
— Помнишь, Френк, что я тебе говорила, — веселилась она. — Если имеешь дело с мужской половиной рода Виггинсов, всегда ищи женщину.
Глава 29
Глава 30
Глава 31
— Ну, с этим все ясно, Грэмпс. Можете не продолжать. А где же сейчас Ева Реймонд?
— Сейчас она в домишке Прессмана, — виноватым голосом объяснил Грэмпс. — Я, если можно так сказать, проводил своего рода проверку.
— Сними с него наручники, Борден, — скомандовал Дюриэа. — Поворачивайте обратно, Пит… это, конечно, сумасшедшая теория, но, может быть, в ней что-то есть.
— Ничего сумасшедшего в ней нет, — оскорбился Грэмпс. — Здесь только логика, холодная, неумолимая логика. И с этим вам ничего не удастся поделать ни сейчас, ни через миллион лет… Могу вам еще кое-что сказать. Ева Реймонд — ваш единственный шанс уличить убийцу и вывести его на чистую воду. Он, конечно, не уверен в этом, но не может исключить такую возможность, что она могла видеть его через окно. Это как раз то, что мучает его. Если бы не этот факт, он мог бы быть совершенно уверен в своей безопасности.
— Ева Реймонд намного облегчила бы нам жизнь, если бы сразу рассказала нам, как все это было на самом деле, — недовольно сказал Дюриэа.
Грэмпс немедленно бросился на ее защиту.
— Не стоит сердиться за это на бедную девочку, — примирительным тоном сказал он. — Ей с детских лет пришлось прокладывать себе дорогу в жизни…
Серебристый смех Милдред прервал его объяснения.
— Помнишь, Френк, что я тебе говорила, — веселилась она. — Если имеешь дело с мужской половиной рода Виггинсов, всегда ищи женщину.
Глава 29
Через полчаса после того, как Грэмпс предъявил Еву Реймонд окружному прокурору с шерифом и объяснил им еще кое-что, а также преисполнился горделивой уверенности в том, что без него эти славные представители власти ни с чем бы не справились, он снова приступил к делу:
— Итак, вернемся к оружию, которым было совершено преступление. Револьвер, как мы выяснили, принадлежал Прессману. Это можно расценить двояко: или убийство было тщательно спланировано и убийца заранее завладел револьвером Прессмана, чтобы выдать убийство за самоубийство, или же человек, застреливший его, не собирался вначале его убивать. Но затем, значит, произошло что-то непредвиденное, а револьвер Прессмана оказался в пределах досягаемости… А теперь, как я себе это представляю, если бы это преступление было спланировано заранее с самого начала, то у убийцы уже была бы подготовлена предсмертная записка и ему не пришлось бы вырезать заголовки из газеты, которая пришла в Петри, как минимум, через четыре часа после убийства… Поэтому эта предсмертная записка и приобретает такое значение. Я на своем веку прочел кучу детективов. Каждый раз, когда человек фабрикует записку, вырезая слова из газеты, это означает, что он боится, как бы не узнали его почерк. Обычно так делают похитители детей и так далее… Разве я не прав, а, шериф?
— Совершенно верно, — улыбнулся шериф, заговорщически подмигивая окружному прокурору.
— Ну вот, — с энтузиазмом предположил Грэмпс, — так, видно, все и произошло. Человек, наклеивший газетные заголовки на бумагу, опасался, что мы узнаем его почерк. Поэтому мы можем сделать вывод, что, если бы Прессману пришла в голову мысль написать предсмертное письмо, вряд ли бы он стал так утруждать себя. То есть в тот же миг, как вам попадается на глаза такого рода записка, составленная из газетных строчек, сразу приходит в голову мысль, что все это просто подстроено… Разве не так?
— Все правильно, — откликнулся Дюриэа, бросая острый взгляд на Милдред?
— Даже мы, хотя нам и далеко до вас знаниями и опытом, догадались о том, что эта записка была сфабрикована убийцей.
Вот и чудесно, продолжал объяснять им Грэмпс, словно не замечая сарказма, звучавшего в его словах. — Но если эта фальшивая записка заведомо не могла никого обмануть, тогда с какой целью она была подброшена к мертвому телу Прессмана?
— Я заранее сдаюсь! — воскликнул Дюриэа. — В чем же причина, а, мистер Шерлок Холмс?
— Ну что ж, я объясню вам, — любезно предложил Грэмпс. — Убийце хотелось бы, чтобы мы считали его глупцом, тупицей, считающим, что власти примут эту записку за чистую монету и решат, что это самоубийство, но, самое же главное, ему хотелось бы, чтобы власти были уверены в том, что он не был знаком с Прессманом.
— Как вы догадались об этом? — спросил Лассен.
— Да потому что в сфабрикованной им записке он явно намекал на то, что Прессман кончает с собой из-за отсутствия денег и финансовых трудностей… Поэтому, по его мнению, власти должны были сделать следующий вывод: “Этот убийца не очень-то умен. Ему бы хотелось выдать это за самоубийство. Ему хотелось бы, чтобы мы решили, что этот человек покончил с собой из-за финансовых проблем. Таким образом, он, по всей вероятности, не подозревал, что этот человек мог быть кем-то, кроме мелкого фермера”. Вы понимаете мою мысль?
Милдред не выдержала:
— Да ну же, Грэмпс, не останавливайся. Ты так интересно рассказываешь.
— Ты говоришь, что я хорошо рассказываю, — улыбнулся Грэмпс, — а я ведь только логически рассуждаю, не больше. А теперь, ребята, влезайте на крыльцо, я вам что-то покажу. Представьте на минутку, что мы с вами — Эверетт Тру и Хью Сондерс, которые приехали повидаться с Прессманом… Значит, так, я беру на себя парадную дверь и изображаю из себя Сондерса, а вы, ребята, обходите дом сзади и представьте, что вы — Эверетт Тру, и, когда вы услышите, как я барабаню в дверь, начинайте тоже стучать, и я вам покажу, как в тот раз действовал убийца. Ева, ступайте с ними.
— Прекрасно, друзья, идем, — добродушно поддержал его Дюриэа. — До сих пор Грэмпс был на высоте, и было бы не совсем прилично с нашей стороны не дать ему возможность продемонстрировать нам еще какой-нибудь фокус-покус.
— Не забудьте, вы все идете к задней двери, — повторил Грэмпс. — Ступайте. Пора начинать.
Маленькая группа обогнула дом по боковой дорожке и направилась к черному крыльцу. Борден, отделившись от остальных, пробормотал:
— Я только еще раз пройдусь по двору. Хочу убедиться, что мы здесь одни, а потом присоединюсь к вам.
— А у старика голова неплохо соображает, — одобрительно покачал головой Дюриэа.
— Неплохо?! — воскликнул шериф с энтузиазмом.
— Да он попадает в очко в девяти случаях из десяти.
— Хорошо, а вот и заднее крыльцо, — заметил Дюриэа?
— Давайте поднимемся и постучим.
Маленькая группа до отказа заполнила крыльцо.
— Давайте же, начинайте стучать, — донесся до них голос Грэмпса с парадного крыльца.
Лассен саркастически усмехнулся:
— Выглядит довольно-таки глупо, но ничего не поделаешь.
Он постучал в дверь:
— Откройте, пожалуйста.
От парадной двери до них непрерывно доносились грохот и визгливые вопли Грэмпса:
— Эй, кто там! Откройте-ка дверь! Ну-ка давай-ка, приятель, открывай, не упрямься!
Шериф снова постучал в дверь. На минуту они затихли, наступила тишина, которую нарушал только грохот кулаков Грэмпса в дверь.
— Похоже, он собирается высадить дверь, не иначе, — предположил Дюриэа. — С одним не поспоришь: уж если Грэмпс берется за что-то, он…
Милдред тронула его за локоть.
— Френк, — осторожно сказала она, — послушай-ка!
Они мгновенно притихли, и вот до их слуха из пустого дома донеслись осторожные шаги и поскрипывание ступенек.
— Эй, — неуверенно проговорил шериф, — откройте-ка дверь. Кто там?
Все затихло, и больше ни один звук не доносился до них из-за дверей.
— Эй, вы, там! — закричал шериф. — Это полиция. Откройте немедленно дверь.
Со стороны парадного крыльца до них донесся обрадованный голос Грэмпса:
— Все идет отлично, шериф. Вы все делаете правильно. Продолжайте в том же духе и стучите как можно громче. Вы… Господи помилуй! Шериф, там на самом деле кто-то есть. Он идет к парадной двери. Смотрите же!
Стук в дверь внезапно оборвался. Они услышали немного испуганный голос Грэмпса:
— Эй, шериф!
Шериф бросил быстрый взгляд на Дюриэа.
— Женщины, назад! Держитесь за углом. — Его рука почти автоматически выхватила из кобуры пистолет.
— Хорошо, — крикнул Френк, — пошли. Они вместе навалились на дверь. Ева Реймонд испуганно вскрикнула.
— Поосторожней, Френк, — напутствовала мужа Милдред.
Дверь дрогнула, подалась и треснула, затем внезапно распахнулась, с грохотом ударилась о стену коридора и сорвалась с петель.
Лучик света от карманного фонарика шерифа пробежал по стенам темного коридора и переместился в пустую кухню, чистую и лишенную каких-либо признаков присутствия человека. Затем луч фонарика уперся в дверь комнаты, в которой был найден мертвый Прессман.
Дюриэа стал посреди комнаты, озираясь вокруг. Шериф выглядывал из-за его плеча.
— Отойдите в сторону, Френк, — сказал он, — пистолет-то у меня. Это полиция! — крикнул он. — Кто здесь есть, руки за голову и выходите по одному!
Грэмпс, продолжавший все это время стучать в переднюю дверь, крикнул:
— Вы уже внутри, шериф? Откройте эту дверь. Там кто-то есть в доме. Впустите же меня, наконец.
Дюриэа и Лассен не обратили ни малейшего внимания на его просьбы. Они плечом к плечу двинулись к комнате, в которой было обнаружено тело Прессмана.
Комната была совершенно пуста.
В маленькой спальне рядом тоже никого не было.
Совершенно сбитый с толку, шериф повернулся и молча уставился на окружного прокурора.
— Где-нибудь должен быть еще один выход, который мы проглядели, — предположил Дюриэа.
Грэмпс, в нетерпении продолжавший колотить в дверь, снова завопил:
— Эй, вы, там! Откройте же мне, я тоже имею право присутствовать. Кто там вместе с вами? С кем вы разговариваете?
— Грэмпс, обойдите вокруг дома и побудьте с женщинами! — крикнул ему Дюриэа.
— Побыть с женщинами, как бы не так! — разозлился Грэмпс. — Я тоже хочу во всем этом участвовать. В конце концов, это ведь я первый подал вам эту идею. Откройте мне немедленно!
— Дверь заперта, — ответил ему Дюриэа, подергав ручку. — Вам придется обойти вокруг дома и…
Но прежде чем окружной прокурор успел договорить, Грэмпс уже бросился бежать.
Шериф лучом карманного фонарика описывал круги по комнате, осматривая темные углы.
— Проверьте ванную и туалет, Френк, — предупредил он.
— А их в этой хибаре просто нет, — усмехнулся Дюриэа.
— Должен же быть либо чулан, либо хоть какой-то лаз наружу, — настаивал шериф.
— Подождите-ка, — воскликнул Дюриэа. — А как насчет кладовой или чердака?
Шериф посветил фонариком вверх, в темное отверстие, зиявшее в потолке.
— Наверняка там должен быть какой-то выход на крышу… Давайте-ка, Френк, я слажу туда.
— Сейчас принесу лестницу, — предложил Френк.
— Не надо, я просто подставлю стул.
Шериф выбрал стул покрепче и поставил его посреди комнаты прямо под люком. Грэмпс, который уже успел обежать вокруг дома, в страшном волнении ворвался через заднюю дверь.
— Что случилось? — закричал он. — Кто это был? Кто-то спускался по лестнице и стоял прямо перед входной дверью. Я слышал его так же ясно, как сейчас вас.
— А вам сейчас лучше бы уйти отсюда, — приказал, шериф. — Побудьте на всякий случай с женщинами.
— Женщины прекрасно сами о себе позаботятся, — отмахнулся от него Грэмпс. — Не пытайтесь задвинуть меня в угол. Вы…
— Грэмпс! — послышался голос Милдред. Шериф в это время взобрался на стул, придерживая крышку люка стволом пистолета.
— Грэмпс! — снова позвала Милдред.
— А вы, девушки, держитесь подальше отсюда! — велел Дюриэа.
— Грэмпс! — крикнула Милдред. Грэмпс обернулся и встретил ее взгляд. Шериф взглянул на чердак.
— Эй, вы, выходите, иначе буду стрелять!
— Хватит продолжать эту комедию, Френк, — твердо сказала Милдред. — Он вас просто одурачил. Это был он сам.
— Кто был?
— Тот человек, который ходил по дому, был Грэмпс.
— Что ты имеешь в виду? — воскликнул Дюриэа.
— Да ты взгляни на него! — сказала Милдред. Грэмпс попытался было сделать возмущенное лицо, но под обвиняющим взглядом Милдред смутился и опустил голову.
— Какого дьявола! О чем ты говоришь?
— Нетерпеливо спросил Дюриэа.
— Тот человек, чьи шаги вы слышали в доме, был Грэмпс Виггинс, — твердо сказала Милдред. — Как же ты не понял? У него же был ключ от этой двери. Все, что ему было нужно, это открыть ее, постучать погромче, затем на цыпочках пройти по дому, постоять перед задней дверью, опять же на цыпочках вернуться назад и снова начать стучать в дверь.
Шериф Лассен, который к этому времени залез на чердак, свесил в люк голову и взглянул на Грэмпса.
— Может, это все-таки был не он? — задумчиво протянул он.
Борден, который все это время рыскал по участку, неожиданно появился на пороге.
Шериф уже было открыл рот, чтобы что-то ему сказать, но замолк, увидев его лицо.
— Какая-то машина остановилась на дороге футах в пятидесяти от дома, — сказал Борден. — Они выключили свет, и какой-то человек вышел из машины… Я думал, может, вы знаете, кто это может быть.
— Все в порядке, ребята, это он, — сухо сказал Грэмпс. — У нашего убийцы был один прокол. Он не уверен, видела ли его Ева Реймонд или нет через окно, когда она внезапно вскрикнула и побежала. Она-то его не видела, но убийца-то в этом не уверен. Поэтому я и решил привезти ее в этот дом и этим заставить его сделать какой-то шаг.
Внезапно шериф Лассен направил в темноту луч своего фонарика.
— Скорее всего он первым делом заглянет в мой трейлер, — пробормотал Грэмпс, — а когда он обнаружит, что там никого нет, по всей вероятности, отправится в дом.
На вашем месте, я бы не зажигал свет. Он очень осторожен, этот человек.
— И кто же он, вы его знаете?
— Нетерпеливо спросил Лассен.
— Боже мой! — воскликнул Грэмпс в волнении. — Неужели вы все еще этого не поняли?
— Да вы вспомните представление, которое Грэмпс тут устроил несколько минут назад, крикнула Милдред.
На минуту наступило гробовое молчание.
— Хорошо, — наконец сказал Дюриэа. — Я тебя понял. А теперь тихо и не расходитесь.
— Итак, вернемся к оружию, которым было совершено преступление. Револьвер, как мы выяснили, принадлежал Прессману. Это можно расценить двояко: или убийство было тщательно спланировано и убийца заранее завладел револьвером Прессмана, чтобы выдать убийство за самоубийство, или же человек, застреливший его, не собирался вначале его убивать. Но затем, значит, произошло что-то непредвиденное, а револьвер Прессмана оказался в пределах досягаемости… А теперь, как я себе это представляю, если бы это преступление было спланировано заранее с самого начала, то у убийцы уже была бы подготовлена предсмертная записка и ему не пришлось бы вырезать заголовки из газеты, которая пришла в Петри, как минимум, через четыре часа после убийства… Поэтому эта предсмертная записка и приобретает такое значение. Я на своем веку прочел кучу детективов. Каждый раз, когда человек фабрикует записку, вырезая слова из газеты, это означает, что он боится, как бы не узнали его почерк. Обычно так делают похитители детей и так далее… Разве я не прав, а, шериф?
— Совершенно верно, — улыбнулся шериф, заговорщически подмигивая окружному прокурору.
— Ну вот, — с энтузиазмом предположил Грэмпс, — так, видно, все и произошло. Человек, наклеивший газетные заголовки на бумагу, опасался, что мы узнаем его почерк. Поэтому мы можем сделать вывод, что, если бы Прессману пришла в голову мысль написать предсмертное письмо, вряд ли бы он стал так утруждать себя. То есть в тот же миг, как вам попадается на глаза такого рода записка, составленная из газетных строчек, сразу приходит в голову мысль, что все это просто подстроено… Разве не так?
— Все правильно, — откликнулся Дюриэа, бросая острый взгляд на Милдред?
— Даже мы, хотя нам и далеко до вас знаниями и опытом, догадались о том, что эта записка была сфабрикована убийцей.
Вот и чудесно, продолжал объяснять им Грэмпс, словно не замечая сарказма, звучавшего в его словах. — Но если эта фальшивая записка заведомо не могла никого обмануть, тогда с какой целью она была подброшена к мертвому телу Прессмана?
— Я заранее сдаюсь! — воскликнул Дюриэа. — В чем же причина, а, мистер Шерлок Холмс?
— Ну что ж, я объясню вам, — любезно предложил Грэмпс. — Убийце хотелось бы, чтобы мы считали его глупцом, тупицей, считающим, что власти примут эту записку за чистую монету и решат, что это самоубийство, но, самое же главное, ему хотелось бы, чтобы власти были уверены в том, что он не был знаком с Прессманом.
— Как вы догадались об этом? — спросил Лассен.
— Да потому что в сфабрикованной им записке он явно намекал на то, что Прессман кончает с собой из-за отсутствия денег и финансовых трудностей… Поэтому, по его мнению, власти должны были сделать следующий вывод: “Этот убийца не очень-то умен. Ему бы хотелось выдать это за самоубийство. Ему хотелось бы, чтобы мы решили, что этот человек покончил с собой из-за финансовых проблем. Таким образом, он, по всей вероятности, не подозревал, что этот человек мог быть кем-то, кроме мелкого фермера”. Вы понимаете мою мысль?
Милдред не выдержала:
— Да ну же, Грэмпс, не останавливайся. Ты так интересно рассказываешь.
— Ты говоришь, что я хорошо рассказываю, — улыбнулся Грэмпс, — а я ведь только логически рассуждаю, не больше. А теперь, ребята, влезайте на крыльцо, я вам что-то покажу. Представьте на минутку, что мы с вами — Эверетт Тру и Хью Сондерс, которые приехали повидаться с Прессманом… Значит, так, я беру на себя парадную дверь и изображаю из себя Сондерса, а вы, ребята, обходите дом сзади и представьте, что вы — Эверетт Тру, и, когда вы услышите, как я барабаню в дверь, начинайте тоже стучать, и я вам покажу, как в тот раз действовал убийца. Ева, ступайте с ними.
— Прекрасно, друзья, идем, — добродушно поддержал его Дюриэа. — До сих пор Грэмпс был на высоте, и было бы не совсем прилично с нашей стороны не дать ему возможность продемонстрировать нам еще какой-нибудь фокус-покус.
— Не забудьте, вы все идете к задней двери, — повторил Грэмпс. — Ступайте. Пора начинать.
Маленькая группа обогнула дом по боковой дорожке и направилась к черному крыльцу. Борден, отделившись от остальных, пробормотал:
— Я только еще раз пройдусь по двору. Хочу убедиться, что мы здесь одни, а потом присоединюсь к вам.
— А у старика голова неплохо соображает, — одобрительно покачал головой Дюриэа.
— Неплохо?! — воскликнул шериф с энтузиазмом.
— Да он попадает в очко в девяти случаях из десяти.
— Хорошо, а вот и заднее крыльцо, — заметил Дюриэа?
— Давайте поднимемся и постучим.
Маленькая группа до отказа заполнила крыльцо.
— Давайте же, начинайте стучать, — донесся до них голос Грэмпса с парадного крыльца.
Лассен саркастически усмехнулся:
— Выглядит довольно-таки глупо, но ничего не поделаешь.
Он постучал в дверь:
— Откройте, пожалуйста.
От парадной двери до них непрерывно доносились грохот и визгливые вопли Грэмпса:
— Эй, кто там! Откройте-ка дверь! Ну-ка давай-ка, приятель, открывай, не упрямься!
Шериф снова постучал в дверь. На минуту они затихли, наступила тишина, которую нарушал только грохот кулаков Грэмпса в дверь.
— Похоже, он собирается высадить дверь, не иначе, — предположил Дюриэа. — С одним не поспоришь: уж если Грэмпс берется за что-то, он…
Милдред тронула его за локоть.
— Френк, — осторожно сказала она, — послушай-ка!
Они мгновенно притихли, и вот до их слуха из пустого дома донеслись осторожные шаги и поскрипывание ступенек.
— Эй, — неуверенно проговорил шериф, — откройте-ка дверь. Кто там?
Все затихло, и больше ни один звук не доносился до них из-за дверей.
— Эй, вы, там! — закричал шериф. — Это полиция. Откройте немедленно дверь.
Со стороны парадного крыльца до них донесся обрадованный голос Грэмпса:
— Все идет отлично, шериф. Вы все делаете правильно. Продолжайте в том же духе и стучите как можно громче. Вы… Господи помилуй! Шериф, там на самом деле кто-то есть. Он идет к парадной двери. Смотрите же!
Стук в дверь внезапно оборвался. Они услышали немного испуганный голос Грэмпса:
— Эй, шериф!
Шериф бросил быстрый взгляд на Дюриэа.
— Женщины, назад! Держитесь за углом. — Его рука почти автоматически выхватила из кобуры пистолет.
— Хорошо, — крикнул Френк, — пошли. Они вместе навалились на дверь. Ева Реймонд испуганно вскрикнула.
— Поосторожней, Френк, — напутствовала мужа Милдред.
Дверь дрогнула, подалась и треснула, затем внезапно распахнулась, с грохотом ударилась о стену коридора и сорвалась с петель.
Лучик света от карманного фонарика шерифа пробежал по стенам темного коридора и переместился в пустую кухню, чистую и лишенную каких-либо признаков присутствия человека. Затем луч фонарика уперся в дверь комнаты, в которой был найден мертвый Прессман.
Дюриэа стал посреди комнаты, озираясь вокруг. Шериф выглядывал из-за его плеча.
— Отойдите в сторону, Френк, — сказал он, — пистолет-то у меня. Это полиция! — крикнул он. — Кто здесь есть, руки за голову и выходите по одному!
Грэмпс, продолжавший все это время стучать в переднюю дверь, крикнул:
— Вы уже внутри, шериф? Откройте эту дверь. Там кто-то есть в доме. Впустите же меня, наконец.
Дюриэа и Лассен не обратили ни малейшего внимания на его просьбы. Они плечом к плечу двинулись к комнате, в которой было обнаружено тело Прессмана.
Комната была совершенно пуста.
В маленькой спальне рядом тоже никого не было.
Совершенно сбитый с толку, шериф повернулся и молча уставился на окружного прокурора.
— Где-нибудь должен быть еще один выход, который мы проглядели, — предположил Дюриэа.
Грэмпс, в нетерпении продолжавший колотить в дверь, снова завопил:
— Эй, вы, там! Откройте же мне, я тоже имею право присутствовать. Кто там вместе с вами? С кем вы разговариваете?
— Грэмпс, обойдите вокруг дома и побудьте с женщинами! — крикнул ему Дюриэа.
— Побыть с женщинами, как бы не так! — разозлился Грэмпс. — Я тоже хочу во всем этом участвовать. В конце концов, это ведь я первый подал вам эту идею. Откройте мне немедленно!
— Дверь заперта, — ответил ему Дюриэа, подергав ручку. — Вам придется обойти вокруг дома и…
Но прежде чем окружной прокурор успел договорить, Грэмпс уже бросился бежать.
Шериф лучом карманного фонарика описывал круги по комнате, осматривая темные углы.
— Проверьте ванную и туалет, Френк, — предупредил он.
— А их в этой хибаре просто нет, — усмехнулся Дюриэа.
— Должен же быть либо чулан, либо хоть какой-то лаз наружу, — настаивал шериф.
— Подождите-ка, — воскликнул Дюриэа. — А как насчет кладовой или чердака?
Шериф посветил фонариком вверх, в темное отверстие, зиявшее в потолке.
— Наверняка там должен быть какой-то выход на крышу… Давайте-ка, Френк, я слажу туда.
— Сейчас принесу лестницу, — предложил Френк.
— Не надо, я просто подставлю стул.
Шериф выбрал стул покрепче и поставил его посреди комнаты прямо под люком. Грэмпс, который уже успел обежать вокруг дома, в страшном волнении ворвался через заднюю дверь.
— Что случилось? — закричал он. — Кто это был? Кто-то спускался по лестнице и стоял прямо перед входной дверью. Я слышал его так же ясно, как сейчас вас.
— А вам сейчас лучше бы уйти отсюда, — приказал, шериф. — Побудьте на всякий случай с женщинами.
— Женщины прекрасно сами о себе позаботятся, — отмахнулся от него Грэмпс. — Не пытайтесь задвинуть меня в угол. Вы…
— Грэмпс! — послышался голос Милдред. Шериф в это время взобрался на стул, придерживая крышку люка стволом пистолета.
— Грэмпс! — снова позвала Милдред.
— А вы, девушки, держитесь подальше отсюда! — велел Дюриэа.
— Грэмпс! — крикнула Милдред. Грэмпс обернулся и встретил ее взгляд. Шериф взглянул на чердак.
— Эй, вы, выходите, иначе буду стрелять!
— Хватит продолжать эту комедию, Френк, — твердо сказала Милдред. — Он вас просто одурачил. Это был он сам.
— Кто был?
— Тот человек, который ходил по дому, был Грэмпс.
— Что ты имеешь в виду? — воскликнул Дюриэа.
— Да ты взгляни на него! — сказала Милдред. Грэмпс попытался было сделать возмущенное лицо, но под обвиняющим взглядом Милдред смутился и опустил голову.
— Какого дьявола! О чем ты говоришь?
— Нетерпеливо спросил Дюриэа.
— Тот человек, чьи шаги вы слышали в доме, был Грэмпс Виггинс, — твердо сказала Милдред. — Как же ты не понял? У него же был ключ от этой двери. Все, что ему было нужно, это открыть ее, постучать погромче, затем на цыпочках пройти по дому, постоять перед задней дверью, опять же на цыпочках вернуться назад и снова начать стучать в дверь.
Шериф Лассен, который к этому времени залез на чердак, свесил в люк голову и взглянул на Грэмпса.
— Может, это все-таки был не он? — задумчиво протянул он.
Борден, который все это время рыскал по участку, неожиданно появился на пороге.
Шериф уже было открыл рот, чтобы что-то ему сказать, но замолк, увидев его лицо.
— Какая-то машина остановилась на дороге футах в пятидесяти от дома, — сказал Борден. — Они выключили свет, и какой-то человек вышел из машины… Я думал, может, вы знаете, кто это может быть.
— Все в порядке, ребята, это он, — сухо сказал Грэмпс. — У нашего убийцы был один прокол. Он не уверен, видела ли его Ева Реймонд или нет через окно, когда она внезапно вскрикнула и побежала. Она-то его не видела, но убийца-то в этом не уверен. Поэтому я и решил привезти ее в этот дом и этим заставить его сделать какой-то шаг.
Внезапно шериф Лассен направил в темноту луч своего фонарика.
— Скорее всего он первым делом заглянет в мой трейлер, — пробормотал Грэмпс, — а когда он обнаружит, что там никого нет, по всей вероятности, отправится в дом.
На вашем месте, я бы не зажигал свет. Он очень осторожен, этот человек.
— И кто же он, вы его знаете?
— Нетерпеливо спросил Лассен.
— Боже мой! — воскликнул Грэмпс в волнении. — Неужели вы все еще этого не поняли?
— Да вы вспомните представление, которое Грэмпс тут устроил несколько минут назад, крикнула Милдред.
На минуту наступило гробовое молчание.
— Хорошо, — наконец сказал Дюриэа. — Я тебя понял. А теперь тихо и не расходитесь.
Глава 30
Им казалось, что время течет бесконечно долго, что прошли уже не секунды, а часы. А затем на крыльце послышались тихие, крадущиеся шаги. Мгновением позже через замочную скважину на пол в коридоре упал тонкий лучик света, потом он мигнул и пропал. Человек за дверью, скорее всего, прислушивался, прежде чем открыть дверь.
Наконец, когда нервы у маленькой группы, затаившейся в тишине домика, казалось, готовы были уже лопнуть, как туго натянутая струна, в замке тихо повернулся ключ. Хорошо смазанный замок тихонько щелкнул.
Прошло еще несколько секунд, прежде чем дверь бесшумно отворилась.
Луч электрического фонарика, который держал в руках шериф, разрезал темноту и выхватил искаженное от страха лицо Хью Сондерса.
Он инстинктивно отпрыгнул назад, быстро прикрыв левой рукой глаза от слепящего света.
— Бросьте пистолет, Сондерс, — резко сказал шериф, — не то я вышибу вам мозги.
Наконец, когда нервы у маленькой группы, затаившейся в тишине домика, казалось, готовы были уже лопнуть, как туго натянутая струна, в замке тихо повернулся ключ. Хорошо смазанный замок тихонько щелкнул.
Прошло еще несколько секунд, прежде чем дверь бесшумно отворилась.
Луч электрического фонарика, который держал в руках шериф, разрезал темноту и выхватил искаженное от страха лицо Хью Сондерса.
Он инстинктивно отпрыгнул назад, быстро прикрыв левой рукой глаза от слепящего света.
— Бросьте пистолет, Сондерс, — резко сказал шериф, — не то я вышибу вам мозги.
Глава 31
Несмотря на бурный протест, возмущение и угрозы, Грэмпс Виггинс был отправлен обратно в город вместе с женщинами, а шериф, его помощник и окружной прокурор остались слушать признание убийцы Прессмана.
Грэмпс, поддерживая Милдред под локоть, шел через темный двор к своему трейлеру. Нанесенная обида не позволяла ему скрыть разочарование и горечь, так и прорывавшиеся в каждом слове.
— Нет, вы подумайте только, — возмущался он. — Я фактически провел все расследование, нашел им убийцу, и теперь все, я им больше не нужен.
— Не говори так, Грэмпс.
— Да нет уж. Покорно вам всем благодарен.
— Но, Грэмпс, разве ты их не дождешься? Конечно же, это ты распутал это убийство. Боже мой, ты…
— Нет, — обиженно сказал Грэмпс, — получается, что я здесь ни при чем… Пусть лучше будет так, — добавил он, услышав, как Милдред вздохнула, готовясь снова успокаивать его. — В конце концов, выборы уже на носу. И ведь, между нами, я ничего особенного-то и не сделал. Я просто попытался представить себе, как все это могло произойти. Мне пришла в голову мысль, что Сондерс решил заехать к Прессману один и попытаться решить с ним наедине вопрос по поводу его собственного участка. Мало-помалу разговор перешел в ссору, ссора кончилась дракой. Разозлившись на Сондерса и потеряв голову от ярости, Прессман выхватил револьвер. Сондерс, по всей вероятности, схватил его за руку и попытался заложить ее за спину, чтобы заставить его разжать пальцы и бросить оружие. Но Прессман, сопротивляясь, задел или просто нечаянно нажал на спуск, и пуля попала ему в голову под таким углом, что трудно было представить себе, что револьвер был в его руке, когда прозвучал выстрел… Но и это было возможно. Если бы Сондерсу удалось отобрать у него оружие, все еще могло бы кончиться по-другому, ведь сам он, будучи физически мощным и крепким человеком, в оружии не нуждался. А если бы он не принялся выкручивать руку Прессману, то, возможно, сам бы нарвался на пулю. Но, так или иначе, убитым оказался Прессман. И Сондерсу пришлось срочно заметать следы, ведь он был твердо уверен, что его объяснения никогда не будут приняты и все решат, что тут имело место хладнокровное убийство.
Он уехал, чтобы захватить с собой Тру и вернуться. Таким образом он и составил себе алиби, которое в то время казалось совершенно непоколебимым. На его счастье, он нашел ключи к входной двери. Один из них он бросил возле тела Прессмана, а другой забрал с собой. А затем, пока Тру барабанил в заднюю дверь, Сондерс тихо отпер свою дверь и вошел в дом. А после этого все, что ему нужно было сделать, это говорить то же самое, что и Тру: что он тоже слышал, как какой-то неизвестный человек ходил по дому… И конечно, это именно Сондерс сказал, что видел, как какой-то человек опустил портьеры в доме, потому что Тру этого, разумеется, видеть не мог.
— Ну а все-таки, какого черта он возвращался в дом в три часа утра? — спросила Милдред.
— Все очень просто, — объяснил Грэмпс. — Когда он ходил по дому, из его кармана выпала сложенная газета с передовицей Тру. И понял он, что потерял ее, только тогда, когда о ней спросил Тру. Но до трех часов утра они с Тру не расставались, поэтому он был совершенно уверен в том, что его алиби ни у кого не вызовет сомнений. Но он очень хорошо знал, что когда найдут тело Прессмана, то найдут и эту газету с передовицей, а в этом случае это будет выглядеть, как если бы он тут же оставил чистосердечное признание в убийстве. Ему просто необходимо было вернуться и забрать газету, но ему хотелось бы вернуться не раньше, чем пройдет достаточно времени после смерти Прессмана, так чтобы ничто не могло поколебать его алиби… Он знал, что патологоанатом сможет указать только период времени, когда могла произойди смерть.
И была для этого еще одна причина. Он спустил шторы, когда был вместе с Тру в доме, но затем ему нужно было вернуться и обязательно поднять их.
— Я что-то не поняла, — удивилась Милдред. — Ему было нужно, чтобы тело Прессмана обнаружили достаточно быстро, потому что, чем быстрее обнаружат тело, тем более точно можно будет указать время смерти, — объяснил Грэмпс. — Это должно было укрепить его алиби. Даже если бы он не потерял там газету, ему все равно пришлось бы вернуться поднять шторы и зажечь лампу. А вот если бы тело обнаружили не сразу, а спустя, скажем, два-три дня, то от его алиби не осталось бы камня на камне.
Возможно, он только появился в доме, когда вдруг неожиданно приехала Ева Реймонд. Он уже успел зажечь лампу, поднял шторы и нашел потерянную газету со статьей Тру, когда вдруг услышал крик и топот бегущего человека… Скажем так: Еве Реймонд крупно повезло, что она сразу же убежала… Сондерс сделал свой выбор, когда решил скрыть все следы своего пребывания в доме и выдать все за самоубийство. После этого для него уже не было пути назад. Крик Евы поставил его перед выбором: или его жизнь, или ее. Может быть, он и не убил бы ее, но ведь по какой-то причине он все-таки приехал сюда сегодня, когда узнал, что у меня в машине сидела Ева и я привез ее сюда.
— Но как он узнал, что это именно Ева Реймонд приезжала тогда к Прессману? — спросила Милдред.
— А пудреница? — воскликнул Грэмпс. — Пудреница с выгравированными на ней инициалами “Е.Р.”? А потом он обнаружил, что я не спускаю глаз с девушки по имени Ева Реймонд. Я-то уж позаботился, чтобы он узнал об этом, — усмехнулся Грэмпс. — Мне было известно, что Сондерс вместе с Тру будут сегодня на этом предвыборном митинге. Я спросил их, не могло ли быть так, что человеком, шаги которого они слышали в доме Прессмана, была женщина, но спросил так, чтобы они были уверены в том, что я подозреваю, что именно женщина совершила это убийство. Вся эта сцена была разыграна мною для Сондерса. Я был уверен, — со скромной гордостью признался Грэмпс, — что все это выманит его сегодня из дому и приведет сюда хотя бы для того, чтобы выяснить, что тут происходит… Так оно и получилось… Ну а теперь я умываю руки. Передай Френку привет от меня и скажи ему, что я вовсе не претендую на какую бы то ни было известность в связи с этим расследованием. Всю работу провели они с шерифом. Да, кстати, посоветуй ему не забыть разобраться с Харви Стэнвудом. Я ведь действительно тогда нашел изрезанную газету в его машине, как и сказал Френку. Может быть, ему подбросили эту газету, чтобы просто проверить, как он отреагирует. А может быть, он планировал подбросить эту газету миссис Прессман и втянуть ее поглубже в это дело, а от себя отвести подозрения и выйти сухим из воды. О, я бы нисколько не удивился, если бы в результате миссис Прессман попалась бы в ловушку и была бы осуждена, а Френк либо проиграл бы это дело, либо послал бы невинного человека в камеру смертников.
Послушай, попроси Френка, чтобы он помягче отнесся к этой девушке, Еве Реймонд. Ты знаешь, а она действительно очень славная! Сказала, что мне никогда не дашь моих лет и что я выгляжу хорошо как никогда. А ты как считаешь?
Милдред рассмеялась:
— Да я-то уж кое-что об этом знаю, — еле выговорила она.
Ей показалось, что Грэмпс обиделся.
— А когда мы увидимся, Грэмпс? — ласково спросила она, стараясь загладить свою вину за некстати вырвавшийся смех.
Какого черта?! Откуда я знаю? — проворчал Грэмпс. — Я же ведь не путешествую по графику, как поезд… Буду как-нибудь проезжать через ваш городок и заеду.
Милдред задумчиво и ласково сказала:
— Грэмпс, ведь ты уже не молод и к тому же одинок. Скажи, ты никогда не скучаешь по дому? И кстати, почему бы тебе не поселиться с нами?
— Не молод? — страшно удивился Грэмпс?
— Да еще и одинок? Не понимаю, это ты о ком? И ты еще хочешь, чтобы я отказался от своей привольной жизни и обзавелся домом. Да и потом, я вовсе не одинок, наконец! Для чего мне дом, что я с ним буду делать? А вот Ева Реймонд, кстати, мечтает иметь свой дом. Ну ладно, мне пора уезжать.
Милдред подняла на него благодарный взгляд, ее глаза сияли.
— Ты так благородно поступаешь с нами, Грэмпс… Ну же, не забудь поцеловать свою внучку на прощанье.
— Да, конечно… — Грэмпс закашлялся от волнения. — Ни один Виггинс не упустит возможности поцеловать хорошенькую женщину даже если она была его родственницей. А я — черт! — я ведь мужчина в самом расцвете сил!
Грэмпс, поддерживая Милдред под локоть, шел через темный двор к своему трейлеру. Нанесенная обида не позволяла ему скрыть разочарование и горечь, так и прорывавшиеся в каждом слове.
— Нет, вы подумайте только, — возмущался он. — Я фактически провел все расследование, нашел им убийцу, и теперь все, я им больше не нужен.
— Не говори так, Грэмпс.
— Да нет уж. Покорно вам всем благодарен.
— Но, Грэмпс, разве ты их не дождешься? Конечно же, это ты распутал это убийство. Боже мой, ты…
— Нет, — обиженно сказал Грэмпс, — получается, что я здесь ни при чем… Пусть лучше будет так, — добавил он, услышав, как Милдред вздохнула, готовясь снова успокаивать его. — В конце концов, выборы уже на носу. И ведь, между нами, я ничего особенного-то и не сделал. Я просто попытался представить себе, как все это могло произойти. Мне пришла в голову мысль, что Сондерс решил заехать к Прессману один и попытаться решить с ним наедине вопрос по поводу его собственного участка. Мало-помалу разговор перешел в ссору, ссора кончилась дракой. Разозлившись на Сондерса и потеряв голову от ярости, Прессман выхватил револьвер. Сондерс, по всей вероятности, схватил его за руку и попытался заложить ее за спину, чтобы заставить его разжать пальцы и бросить оружие. Но Прессман, сопротивляясь, задел или просто нечаянно нажал на спуск, и пуля попала ему в голову под таким углом, что трудно было представить себе, что револьвер был в его руке, когда прозвучал выстрел… Но и это было возможно. Если бы Сондерсу удалось отобрать у него оружие, все еще могло бы кончиться по-другому, ведь сам он, будучи физически мощным и крепким человеком, в оружии не нуждался. А если бы он не принялся выкручивать руку Прессману, то, возможно, сам бы нарвался на пулю. Но, так или иначе, убитым оказался Прессман. И Сондерсу пришлось срочно заметать следы, ведь он был твердо уверен, что его объяснения никогда не будут приняты и все решат, что тут имело место хладнокровное убийство.
Он уехал, чтобы захватить с собой Тру и вернуться. Таким образом он и составил себе алиби, которое в то время казалось совершенно непоколебимым. На его счастье, он нашел ключи к входной двери. Один из них он бросил возле тела Прессмана, а другой забрал с собой. А затем, пока Тру барабанил в заднюю дверь, Сондерс тихо отпер свою дверь и вошел в дом. А после этого все, что ему нужно было сделать, это говорить то же самое, что и Тру: что он тоже слышал, как какой-то неизвестный человек ходил по дому… И конечно, это именно Сондерс сказал, что видел, как какой-то человек опустил портьеры в доме, потому что Тру этого, разумеется, видеть не мог.
— Ну а все-таки, какого черта он возвращался в дом в три часа утра? — спросила Милдред.
— Все очень просто, — объяснил Грэмпс. — Когда он ходил по дому, из его кармана выпала сложенная газета с передовицей Тру. И понял он, что потерял ее, только тогда, когда о ней спросил Тру. Но до трех часов утра они с Тру не расставались, поэтому он был совершенно уверен в том, что его алиби ни у кого не вызовет сомнений. Но он очень хорошо знал, что когда найдут тело Прессмана, то найдут и эту газету с передовицей, а в этом случае это будет выглядеть, как если бы он тут же оставил чистосердечное признание в убийстве. Ему просто необходимо было вернуться и забрать газету, но ему хотелось бы вернуться не раньше, чем пройдет достаточно времени после смерти Прессмана, так чтобы ничто не могло поколебать его алиби… Он знал, что патологоанатом сможет указать только период времени, когда могла произойди смерть.
И была для этого еще одна причина. Он спустил шторы, когда был вместе с Тру в доме, но затем ему нужно было вернуться и обязательно поднять их.
— Я что-то не поняла, — удивилась Милдред. — Ему было нужно, чтобы тело Прессмана обнаружили достаточно быстро, потому что, чем быстрее обнаружат тело, тем более точно можно будет указать время смерти, — объяснил Грэмпс. — Это должно было укрепить его алиби. Даже если бы он не потерял там газету, ему все равно пришлось бы вернуться поднять шторы и зажечь лампу. А вот если бы тело обнаружили не сразу, а спустя, скажем, два-три дня, то от его алиби не осталось бы камня на камне.
Возможно, он только появился в доме, когда вдруг неожиданно приехала Ева Реймонд. Он уже успел зажечь лампу, поднял шторы и нашел потерянную газету со статьей Тру, когда вдруг услышал крик и топот бегущего человека… Скажем так: Еве Реймонд крупно повезло, что она сразу же убежала… Сондерс сделал свой выбор, когда решил скрыть все следы своего пребывания в доме и выдать все за самоубийство. После этого для него уже не было пути назад. Крик Евы поставил его перед выбором: или его жизнь, или ее. Может быть, он и не убил бы ее, но ведь по какой-то причине он все-таки приехал сюда сегодня, когда узнал, что у меня в машине сидела Ева и я привез ее сюда.
— Но как он узнал, что это именно Ева Реймонд приезжала тогда к Прессману? — спросила Милдред.
— А пудреница? — воскликнул Грэмпс. — Пудреница с выгравированными на ней инициалами “Е.Р.”? А потом он обнаружил, что я не спускаю глаз с девушки по имени Ева Реймонд. Я-то уж позаботился, чтобы он узнал об этом, — усмехнулся Грэмпс. — Мне было известно, что Сондерс вместе с Тру будут сегодня на этом предвыборном митинге. Я спросил их, не могло ли быть так, что человеком, шаги которого они слышали в доме Прессмана, была женщина, но спросил так, чтобы они были уверены в том, что я подозреваю, что именно женщина совершила это убийство. Вся эта сцена была разыграна мною для Сондерса. Я был уверен, — со скромной гордостью признался Грэмпс, — что все это выманит его сегодня из дому и приведет сюда хотя бы для того, чтобы выяснить, что тут происходит… Так оно и получилось… Ну а теперь я умываю руки. Передай Френку привет от меня и скажи ему, что я вовсе не претендую на какую бы то ни было известность в связи с этим расследованием. Всю работу провели они с шерифом. Да, кстати, посоветуй ему не забыть разобраться с Харви Стэнвудом. Я ведь действительно тогда нашел изрезанную газету в его машине, как и сказал Френку. Может быть, ему подбросили эту газету, чтобы просто проверить, как он отреагирует. А может быть, он планировал подбросить эту газету миссис Прессман и втянуть ее поглубже в это дело, а от себя отвести подозрения и выйти сухим из воды. О, я бы нисколько не удивился, если бы в результате миссис Прессман попалась бы в ловушку и была бы осуждена, а Френк либо проиграл бы это дело, либо послал бы невинного человека в камеру смертников.
Послушай, попроси Френка, чтобы он помягче отнесся к этой девушке, Еве Реймонд. Ты знаешь, а она действительно очень славная! Сказала, что мне никогда не дашь моих лет и что я выгляжу хорошо как никогда. А ты как считаешь?
Милдред рассмеялась:
— Да я-то уж кое-что об этом знаю, — еле выговорила она.
Ей показалось, что Грэмпс обиделся.
— А когда мы увидимся, Грэмпс? — ласково спросила она, стараясь загладить свою вину за некстати вырвавшийся смех.
Какого черта?! Откуда я знаю? — проворчал Грэмпс. — Я же ведь не путешествую по графику, как поезд… Буду как-нибудь проезжать через ваш городок и заеду.
Милдред задумчиво и ласково сказала:
— Грэмпс, ведь ты уже не молод и к тому же одинок. Скажи, ты никогда не скучаешь по дому? И кстати, почему бы тебе не поселиться с нами?
— Не молод? — страшно удивился Грэмпс?
— Да еще и одинок? Не понимаю, это ты о ком? И ты еще хочешь, чтобы я отказался от своей привольной жизни и обзавелся домом. Да и потом, я вовсе не одинок, наконец! Для чего мне дом, что я с ним буду делать? А вот Ева Реймонд, кстати, мечтает иметь свой дом. Ну ладно, мне пора уезжать.
Милдред подняла на него благодарный взгляд, ее глаза сияли.
— Ты так благородно поступаешь с нами, Грэмпс… Ну же, не забудь поцеловать свою внучку на прощанье.
— Да, конечно… — Грэмпс закашлялся от волнения. — Ни один Виггинс не упустит возможности поцеловать хорошенькую женщину даже если она была его родственницей. А я — черт! — я ведь мужчина в самом расцвете сил!