Гарв Эндрю. Дальние пески

   Но в том-то и штука, что свыкнуться с этим я не мог. Остаток вечера я снова провел в раздумьях о случившемся. Обвинение против Фэй казалось обоснованным и убедительным, а версия Кэрол по-прежнему представлялась чистой воды спекуляцией. Если смотреть в корень, в чем она состояла? В том, что некий Эллис находился в нужное время в нужном месте, что он был знаком с местностью, что при желании он мог следить за Рэмсденами, что внешностью и силой он подходил под описание мифического шантажиста, которое составили мы с Кэрол. И все! Глупо рассчитывать, что это кого-то сможет убедить.
   Я еще раз попытался вообразить себе шантажиста, решившегося пойти на жестокое двойное убийство только для того, чтобы избежать уличения в преступлении, которое не влечет за собой сурового наказания, но, как ни старался, никакого смысла в этом не находил. Да и что ему угрожало, пусть даже его личность стала бы известна жертве шантажа? Так ли велик был риск разоблачения? Я и сейчас готов был повторить то, что говорил Кэрол: власть шантажиста держится на страхе жертвы перед ним. Разве редки были случаи, когда жертвы шантажа с самого начала знали, кто вымогает с них деньги? Разве что-то менялось от этого? Пусть даже Фэй удалось сфотографировать преступника, что с того? С помощью снимка ей, несомненно, удалось бы самой узнать секрет Артура, но в полицию она — преданная супруга — никогда с этим не побежала бы.
   Именно в этот момент меня посетила совершенно новая и неожиданная мысль. Что, если у Артура был секрет, который он хранил именно от Фэй? Что, если он, к примеру, еще в молодые годы имел какие-то неприятности с женщинами? Это не обязательно могло быть преступление, но что-то настолько постыдное и унизительное… В таком случае, я уверен, он бы сделал все, чтобы Фэй никогда не узнала об этом. Ее любовь и уважение были настолько важны для него, что он скорее готов был бы отдать любые деньги, чем поставить это под угрозу.
   Да, то была бы совершенно иная ситуация. Как только Фэй, пользуясь снимком, вытянула бы из Артура правду, власть шантажиста над ним была бы безвозвратно утеряна. Более того, Артур, когда ему нечего было бы терять, стал бы для шантажиста опасен, как граната с выдернутой чекой. Следовательно, преступнику нужно было во что бы то ни стало избавиться от фотографии, а сделать это он мог, только убив Фэй. Однако и в этом случае Артуру нечего было бы терять — значит, и его приходилось заставить замолчать. Таким образом, двойное убийство оставалось для шантажиста единственным способом остаться на свободе.
   Эта идея захватила меня. В ней было существенное дополнение к версии Кэрол, которая, с моей точки зрения, не объясняла убийства Артура. Сходилось и то, что Артур впервые снял со счета крупную сумму денег только после женитьбы на Фэй.
   Да, но правда ли это? Неужели я, как и Кэрол, дал увлечь себя игре воображения?
   Я еще раз подумал о том, как вела себя в эти дни Кэрол. Насколько непоколебимой была ее вера в невиновность Фэй! Что ж, в одном я почти не сомневался — она действительно подсознательно знала правду о своей сестре. Если бы только мне самому разобраться, какая это правда! Если бы я только мог проверить ее…
   Хотя в каком-то смысле она прошла проверку. В своем желании доказать справедливость своей версии она дошла до крайности — предложила пойти в полицию. Зачем? Если она знала, что ее версия — это чистый вымысел, зачем заводить дело так далеко? Зачем тогда ей нужно было, чтобы полиция обыскала дом Эллиса и обнаружила, что там ничего инкриминирующего нет? Что она собиралась доказать этим мне? Не лучше ли было вовремя остановиться? Впрочем, она не хуже меня могла догадываться, что полиция ничего не предпримет. Так что и это ее предложение вполне могло оказаться не более чем блефом.
   Я снова вспомнил о фотографиях. Пропавший снимок действительно мог быть серьезным доказательством, если бы только у меня не было сомнений в Кэрол. Если бы только!..
   Мысли вернули меня в тот день в Пепельный Берег… Понятное возбуждение Кэрол… И как искусно подвела она меня к открытию, что одной фотографии не хватает, какими продуманными были ее выводы. Она проделала все четко и умело, как опытный сыщик, потому что знала, что ее нельзя схватить за руку…
   Здесь поток моих рассуждений словно на что-то наткнулся. Нельзя схватить за руку? Неужели? А что, если бы я позвонил Бернсу, спросил, пересчитал ли он фотографии, и получил утвердительный отвеет? Что, если бы инспектор с уверенностью сказал бы мне, что снимков было двенадцать — ни больше, ни меньше? Тогда я бы твердо знал, что фото взяла сама Кэрол. Значит, ей самой нужно было сначала позвонить Бернсу и убедиться, что он не помнит, сколько снимков было в конверте. Конечно, ей это было бы нетрудно… Но только она не звонила ему, иначе инспектор непременно упомянул бы об этом в разговоре со мной.
   Разумеется, ока могла и рискнуть. Она ведь понимала, что инспектор вряд ли должен был придать значение количеству фотографий. Однако разумно ли было так рисковать? Вероятно, она просто не учла такого варианта, но тогда это единственное, чего не учел ее изощренный ум.
   Мои чувства пришли в небывалое смятение. Чаша весов качнулась в пользу Кэрол. Быть может, я с самого начала построил неверный силлогизм. Вдруг он должен был выглядеть так: «Кэрол — прекрасный человек. Фэй в точности похожа на Кэрол. Следовательно, Фэй тоже прекрасный человек».
   Я снова подумал об Эллисе. Ясно одно — он единственный другой подозреваемый во всей этой истории. Он, и никто другой. Если бы его удалось исключить, сомнений бы не осталось. Тогда оставалась только Фэй, и моя пытка кончилась бы. Боже, если бы я только знал способ проверить этого человека! Какой-то простой, эффективный и тайный способ определить, виновен он или нет. Такой способ должен существовать. Человек, совесть которого нечиста, всегда уязвим…
   Уязвим! Я еще раз произнес это слово, чувствуя, как в моем мозгу возникают очертания совершенно фантастической идеи.
   Что, если я попытаюсь шантажировать его!

Глава 28

   В первый момент это показалось мне одной из тех сумасшедших мыслей, которые тут же отбрасываешь. Мне трудно было даже представить себя за таким грязным делом. Я не обладал актерскими способностями Кэрол, у меня бы заведомо ничего не вышло. Я бы таких дров наломал! К тому же отвратительной была сама идея: вымогать угрозами деньги — фу! Нет, не годится даже в порядке эксперимента. Даже человек невиновный начнет нервничать, если его станут шантажировать. Нет, решительно я не имел никакого права…
   И потом я подумал вот о чем. Если бы меня попытались шантажировать убийством, к которому я не имел никакого отношения, я бы наверняка решил, что имею дело с сумасшедшим либо что меня приняли за другого. Я, вероятно, сообщил бы об этом в полицию и тут же постарался выбросить все из головы. Эллис должен был бы поступить так же. Он совсем не казался мне человеком, которого легко вывести из равновесия.
   И почему я решил, что мне это не под силу? — продолжал размышлять я. Мне же не придется сталкиваться с Эллисом лицом к лицу. Все можно проверить по телефону. Мне нужно будет быстро все ему выложить и сразу положить трубку. Обвинить его, потребовать отступного и сказать, куда положить деньги, — только-то! Несомненно, я поначалу преувеличил опасность. Здесь не будет никакого риска, и, уж конечно, меньше, чем если бы я попытался проникнуть к Эллису в дом. Конечно, голос нужно будет изменить. Откуда мне знать, не был ли Эллис на слушаниях в суде? Надо будет предварительно попрактиковаться, и тогда он ни за что меня не узнает.
   И все равно морально это будет очень нелегко. При мысли о шантаже я ощущал почти физическое отвращение. Тем паче, что я даже не был уверен в виновности Эллиса. Однако альтернативой было только полное бездействие, а это значило никогда ни о чем не узнать наверняка.
   Именно это было решающим доводом. До конца дней моих преследовало бы меня сомнение, ужасное сомнение, что по трусости и нерешительности я погубил наши с Кэрол судьбы. С этой мыслью я никогда уже не мог бы обрести душевного покоя.Я думал об этом почти всю ночь. Следующим утром я дошел уже до практической стадии — выбора подходящего телефона-автомата, удобного времени для звонка. Кроме того, я взвесил все, что должен был успеть сказать. Вопрос времени сложностей не представлял — звонить лучше с наступлением темноты, когда людей на улицах уже немного, то есть около девяти часов. Если Эллиса не окажется дома, можно будет попробовать еще раз позже. Над тем же, что сказать, пришлось поломать голову. Мне нужно было убедить его, что мне известно все, но в то же время в самых общих выражениях, чтобы избежать неточностей. Они насторожили бы его, и он мог бы догадаться, что я действую наобум. Свою маленькую речь я готовил и репетировал несколько часов. Не могу сказать, что решение мое было твердо. В течение дня мною несколько раз овладевала паника, и я готов был отказаться от авантюры. И все же в конце концов желание окончательно во всем разобраться возобладало над страхом. Подстегнул меня и вид опустевшей без Кэрол квартиры. К девяти часам я знал, что обязан предпринять эту попытку.
   В нескольких кварталах от нашего дома располагалась площадь, тихая, как заводь, с небольшим сквером в центре. Там и облюбовал я для себя телефонную будку. К моему счастью, она оказалась свободной, поблизости тоже не было ни души. Заранее чувствуя себя закоренелым преступником, я вошел внутрь и набрал номер Эллиса. Слушая гудки, я поймал себя на мысли, что больше всего хочу, чтобы его не оказалось дома. Но он ответил.
   — Уильям Эллис слушает, — раздалось в трубке. Я слегка прикрыл нижнюю часть трубки носовым платком и постарался говорить басом — мне казалось, что так более зловеще.
   — Слушайте внимательно, мистер Эллис, — сказал я. — Вы меня не знаете, зато я знаю вас…
   — Кто это?
   — Боюсь, я не могу вам этого сказать.
   — Что вам нужно? — Он говорил резко и по-деловому, как говорил бы я на его месте.
   — Денег, — ответил я, — и сейчас вы поймете, почему я уверен, что получу их. Дело в том, что я видел из-за дюн, как вы убили Фэй Рэмсден.
   На мгновение наступило молчание. Я напряженно ждал. Честный человек мог по-разному реагировать на такое: удивлением, гневом, любопытством…
   Эллис же сказал:
   — Прекрасно! Давайте это дело обсудим… Не кладите, пожалуйста, трубку.
   Было слышно, как он аккуратно опустил трубку рядом с аппаратом, затем донесся легкий звук, словно открыли или закрыли дверь. Я весь покрылся холодной испариной. Он, вероятно, сейчас попросит кого-нибудь вызвать с другого аппарата полицию. Уж слишком охотно пошел Эллис на разговор. Я уже жалел, что не произнес заготовленной речи сразу. Интересно, сколько потребуется времени, чтобы определить, откуда я звоню, и прислать сюда патрульную машину? Черт, как я все это объясню?! Не пора ли уносить ноги? А может, он просто пошел прикрыть дверь? Весьма возможно, он сейчас стоит у телефона и обдумывает, что сказать и как себя повести. Я оглянулся и осмотрел площадь. Парень с девушкой прогуливались по ее противоположной стороне. Больше — никого. Хорошо, дам ему еще тридцать секунд. Я переложил трубку из руки в руку и взглянул на часы. Тридцать секунд, и ни мгновения больше! Внезапно снова послышался, голос Эллиса:
   — Алло… Вы слушаете?
   Теперь все решала быстрота, и я выпалил заготовленный текст:
   — Значит, так. Я давно наблюдал за вами в Норфолке. Мне известно, что вы шантажировали Артура Рэмсдена. Я знаю также, что вы несколько раз получали от него деньги. Фэй Рэмсден сумела вас сфотографировать — это мне тоже известно. В ту субботу я видел, как вы перебрались на остров, утопили Фэй Рэмсден, подсунули ей инсулин и разыграли несчастный случай… Так что теперь моя очередь. За свое молчание я хочу две тысячи фунтов. Инструкции таковы: завтра ровно в одиннадцать вечера положите деньги в то же место, куда вы заставляли их класть Артура Рэмсдена. Если вы этого не сделаете, следующим утром все станет известно полиции. Чем для вас это чревато, объяснять, я надеюсь, не нужно? За двойное убийство вам грозит пожизненное заключение, можно не сомневаться. И вот еще что: не вздумайте со мной играть… А теперь спокойной вам ночи, мистер Эллис.
   Я опустил трубку на рычаг, прежде чем он успел вымолвить слово. Когда я выскользнул из будки, в дальнем конце площади вдруг появились огни автомобильных фар. У меня не было времени разбираться, полицейская ли это машина. Я знал, что в моем распоряжении считанные секунды. Одним прыжком я перемахнул через ограду сквера, бегом пересек его и снова выбрался на тротуар с противоположной стороны. Машина остановилась, и я успел расслышать мужские голоса, но меня эти люди заметить не могли. С молотящимся, как у зайца, сердцем я быстрым шагом добрался до дома.

Глава 29

   Первым делом я налил себе добрую порцию виски и залпом выпил. Пережитый страх все еще отдавался во мне нервной дрожью. Теперь, когда все осталось позади, я с трудом верил, что действительно сделал это. У меня явно случилось временное помутнение рассудка. Попасться на удочку Эллиса, ждать у телефона! Ну конечно, он не был никаким шантажистом. Любой порядочный человек на его месте поступил бы точно так же — попытался бы выиграть время и задержать хулигана на телефоне как можно дольше, чтобы полиция успела его вычислить… Боже, мне еще повезло! Просто чудо, что я не оказался в полицейском участке… Я прикурил сигарету и глубоко затянулся. Что ж, ясно по крайней мере, что нет нужды продолжать. Я планировал поехать на следующий день в Норфолк, но теперь это не имело смысла. Вычеркнуть все из памяти, и дело с концом…
   Но потом мною снова овладели сомнения. Ведь Эллис-преступник имел такие же причины обсудить депо, как и Эллис-честный человек. А что до задержки, то ей может быть несколько объяснений. К примеру, в доме могли оказаться гости, и он пошел, чтобы убедиться, что разговор никто не услышит. Или он просто перешел в другую комнату, откуда ему удобнее было говорить… А что касается машины, то разве был я уверен, что то был полицейский патруль? Она вполне могла просто подъехать к одному из соседних домов. Нужно было переждать там и убедиться, прежде чем я смог бы полностью снять с Эллиса подозрения… А я… Я струсил и убежал, а это означало, что по-прежнему ничто не доказано определение. Если вообще стоило затевать проверку Эллиса, то не лучше пи все-таки довести ее до конца?
   Я чувствовал себя совершенно потерянным. К счастью, не было необходимости действовать немедленно. Утро вечера мудренее, подумал я, и отправился спать.
   Утром вестей от Кэрол по-прежнему не было. Если бы я знал, где она, я бы рассказал ей о событиях вчерашнего дня. Как ни странно, мне очень не хватало теперь ее совета. Приходилось полагаться на себя. Поразмыслив, я обнаружил, что после ночного отдыха ситуация действительно видится мне более ясно. Хотя все еще было весьма вероятно, что Элпис ни в чем не виноват, я ничего не сумел доказать. Отринуть сомнения мне не удалось. Пожалуй, единственное, чего я добился, так это создал условия для окончательной проверки, что, собственно, и входило в мои планы. Если Кэрол была права и Эллис действительно шантажист и убийца, то он наверняка отправится сегодня в Норфолк. Я показал, как много мне известно, и деваться ему некуда. Будь ситуация несколько иной, он мог бы засомневаться, что я пойду в полицию со свидетельскими показаниями двухнедельной давности. Но ведь речь шла о двойном убийстве! Если он совершил его, то появится там непременно. Если же нет, тогда рассыплется в прах версия Кэрол. Значит, как бы дело ни обернулось, проверка сработает. И я буду знать правду окончательно и определенно. Я сам заварил эту кашу, и осталось только узнать, что в итоге получится.
   Как только решение было принято, мне не составило труда разработать для себя план действий. Я решил выехать немедленно, чтобы еще засветло найти себе укрытие в дюнах, пока все вокруг хорошо просматривается. Хотя такая вероятность и не казалась мне слишком большой, мне все же не хотелось рисковать напороться в темноте на отпетого убийцу. Поскольку мне предстояло провести в дюнах несколько часов при омерзительной погоде, я оделся потеплее, да еще в машину бросил плотный плащ. Я заготовил бутерброды, кофе в термосе и сунул в рюкзак вместе с биноклем и фонариком. На всякий случай, если мне нужно будет убить время, туда же я положил первую попавшуюся под руку книгу. К десяти часам все было готово. Я решил доехать до Фэйрхавена, оставить там машину и выйти на «точку» со стороны города. Не нужно появляться в Пепельном Береге, где легко попасться на глаза кому-то, кто меня знает, решил я. Слишком сложно придумывать объяснение, каким ветром меня туда занесло.
   Около двух я добрался до Фэйрхавена. Центральная стоянка оказалась забита машинами, но, описав несколько кругов, я нашел местечко для своей «лагонды». Я внимательно смотрел по сторонам, надеясь заметить «ровер» Эллиса, но напрасно. Между тем ветер усиливался. По заливу пробегали пенистые барашки, и я заранее поежился, представив ожидавшую меня перспективу. В эту минуту, будь я букмекером, я бы оценил шансы на то, что здесь объявится Эллис, как один к бесконечности. Соблазн бросить к чертовой матери эту безумную экспедицию и вернуться домой был очень велик, но я отогнал от себя эту мысль — слишком долгий путь я проделал. Нужно все доводить до конца, повторил я себе и решил, что прежде всего недурно бы подкрепиться. В местном пабе мне подали приличный обед, и в начале четвертого с рюкзаком за спиной и крепкой палкой вместо оружия я двинулся вдоль берега в направлении «точки». Вода стояла высоко, и мне приходилось жаться к кромке дюн. Мне предстояло проделать вокруг бухты не более четырех миль, но идти было тяжко. Время от времени я поднимался на песчаный холм и в бинокль осматривал окрестности. Они были совершенно безлюдны.
   Добравшись до «точки» без четверти пять, я расположился в углублении у вершины самого высокого из холмов, совсем близко от того места, куда не так давно взбирались мы с Артуром. Внизу, с внутренней стороны дюн и всего в нескольких десятках метров подо мною, громоздились бетонные глыбы. Лучшей позиции не придумать. Здесь у меня было убежище от пронизывающего ветра. Признаков дождя, к счастью, не наблюдалось. Обернувшись плащом, я устроился как можно удобнее и стал ждать. Пока свет дня окончательно не померк, мне удавалось читать захваченную с собой книгу. В ней было много беспричинной меланхолии. Как бы я хотел, чтобы и моя тоска была беспричинной!
   Когда стемнело, я немного поел и осторожно выкурил сигарету. К ночи небо совсем прояснилось, и на нем можно было разглядеть несколько звезд. Я знал — луны нынче не будет, но хорошо уже, что ночь не так безнадежно черна. Я сидел, вслушиваясь в порывы ветра и звуки прибоя, который откатился теперь далеко от меня. Через пространство Дальних песков мне были видны огоньки Фэйрхавена. Где же Кэрол, думал я, что-то она сейчас поделывает?..
   Ожидание казалось нескончаемым. Главное, что не было ничего приятного, чем я мог бы отвлечь свои мысли. Насколько легче переносилось бы оно, если бы я знал, что под конец меня ждет что-то хорошее. Но надежды на это почти не было. Единственное удовлетворение, которое я в итоге мог получить, — это окончательное доказательство факта, мне уже известного.
   И все же, когда наступило десять часов, ко мне стал подкрадываться озноб, не имевший с холодом ничего общего. Место было невероятно уединенное. При одной мысли, что кто-то еще может прятаться в дюнах, выжидая и вслушиваясь, меня мороз пробирал по ноже.
   Когда до одиннадцати осталось совсем немного, напряжение стало почти непереносимым. Мне начали мерещиться звуки. В какой-то момент послышалось что-то вроде шороха камней у воды со стороны пролива. Подняв бинокль, я уставился сквозь него в темноту. Помощи от него было мало, но все лучше, чем ничего. Мне казалось, что за изломом бетонных плит я вижу кромку воды. На самом же деле их очертания скорее угадывались. На мгновение мне показалось, что на песке рядом с плитами я вижу что-то более темное. Я сразу же нервно схватился за палку. Однако пятно не двигалось, и я понял, что это всего лишь кусок выброшенного морем дерева. Конечно же, здесь никого нет, подумал я, у страха глаза велики, вот и все.
   Под прикрытием полы плаща я на секунду включил фонарик и взглянул на часы. Десять минут двенадцатого! Ясно, что он уже не придет. Если ему нужно было появиться здесь, он был бы точен. Я еще раз вслушался, но различил только плеск моря и шелест сухих водорослей на ветру. Ну и идиот же я — подумалось мне зло. Впустую просидеть столько на октябрьском холоде! Жду еще десять минут и отправляюсь восвояси.
   И в это мгновение тишину разорвал человеческий голос. Неестественно, ошеломляюще громкий голос. Мегафон! — не сразу дошло до меня.
   — Внимание! — услышал я. — С вами говорит офицер полиции. Вы окружены. Повторяю: вы окружены. Выходите и сдавайтесь добровольно?
   На секунду меня словно парализовало. Вот она, расплата! Как я и думал, Эллис ни в чем не виноват. Это все Фэй. Он сообщил в полицию, и на меня устроили засаду. Как же я этого не предусмотрел? А теперь слишком поздно…
   А поздно ли? Быть может, у меня еще есть шанс? Они не знают, кто я. Если удастся удрать, меня потом не найдут. Среди песчаных холмов мне, быть может, удастся улизнуть… Я начал собирать вещи, ведь любая из них могла стать уликой против меня. Укладываться тихо в темноте оказалось трудн. Обо что-то звякнул бинокль… Я замер, не осмеливаясь даже дышать. Ну все, теперь готово… И я пополз по холодному и мягкому песку, пихая рюкзак и палку перед собой. Как я ни старался, передвигаться совершенно беззвучно не удавалось.
   Неожиданно голос из мегафона громыхнул вновь:
   — Я слышу его, инспектор. По-моему, он двигается в вашем направлении. — Голос доносился теперь с другой стороны. Я замер. Наступила полная тишина. Они тоже слушали.
   — Лучше выходи, шантажист, уйти тебе не удастся, — продолжал голос. — Ты только усугубляешь свое положение. Выходи на пляж и освети себя чем-нибудь.
   Ах, если бы ночь была совершенно темна! Я бы вскочил на ноги и попытался прорваться. А так мне не проскочить мимо полицейских — заслонов. Я включил фонарик, скатился вниз в сторону берега моря и вышел на открытое пространство пляжа. Через несколько секунд щелкнул другой фонарик, и, поднявшись с песка, на меня тяжелыми шагами устремилась чья-то фигура.
   Я пошел навстречу. Странно, но мне показалось, что он один…
   И в этот момент я остановился как вкопанный. Идиот! Если Эллис обо всем этом впервые слышал, откуда же он знал в точности, куда посылать полицейских? Ему же не могло быть известно, где именно Артур прятал деньги!
   Это озарение пришло поздновато. Темная фигура обрушилась на меня. Правая рука была поднята — в ней я успел разглядеть какой-то предмет. Я нырнул ему в ноги. Удар, предназначавшийся мне в голову, обрушился на левое плечо с огромной силой. Левая рука сразу онемела, но правой я успел вцепиться ему в лодыжку и рывком повалил его. Несколько секунд мы, как два зверя, барахтались на песке. Он раз за разом пытался ударить меня тем же тяжелым куском металла, но без замаха и потому не причиняя мне большого вреда. Я же только однажды сумел с силой заехать ему в челюсть. Принужденный драться одной рукой, я не мог одолеть его. Я вырвался из захвата, и он снова пошел на меня, угрожающе подняв свою железку. Я метнулся в сторону…
   Только в эту секунду я понял, что мне не нужно вступать с ним в схватку. Даже победа, хотя шансов на нее мало, ничего мне не даст. Я теперь все знал. Это ему нужно драться до конца. На нем два убийства, и нет другого выхода, как убить и меня тоже.
   И я бросился бежать — напрямую, через пески на огни Фэйрха вена.

Глава 30

   Поначалу Эллис бежал всего в каком-то метре у меня за спиной. Мне очень мешал плащ, но я не решался замедлить бег и скинуть его. Я был бы тут же настигнут. Утешаться можно было лишь тем, что и он был в плаще. Левая рука стала хоть что-то ощущать, и я мог шевелить ею. Могло быть гораздо хуже. Однако времени для маневра у меня не было ни секунды. Мне оставалось только мчаться стрелой по песку и надеяться, что нога не подвернется или не попадет в яму, потому что тогда — конец.
   Однако первым оступился Эллис. Я слышал, как он вскрикнул и повалился. Почти тотчас он снова был на ногах, но этой пары секунд оказалось достаточно, чтобы я успел сбросить плащ. Мне это обошлось в несколько метров, которые я бы выиграл у него, если бы не задерживался. По звуку его шагов я определил, что дистанция между нами все-таки увеличилась. Если бы мне еще немного оторваться от него, я мог бы попытаться свернуть и поискать убежище в спасительных дюнах. Но такой возможности у меня пока не было. Я вынужден был бежать по прямой. Каждый глоток воздуха давался все тяжелее. То была смертельная гонка. С каждой секундой бежать становилось все труднее. Теперь под ногами был глубокий и вязкий песок. То и дело попадались узенькие протоки, в которые начинала поступать приливная вода. Дальние пески в прилив! — мелькнула у меня мысль. А ведь впереди и вовсе гиблое место. Протоки там глубже, подмытые берега нависают карнизами — только ноги ломать! Нет, туда мне не надо. Я взял влево, но совсем чуть-чуть, потому что, стоило мне немного свернуть, и Эллис слегка сокращал разрыв.