Страница:
Покинув зал, я свернула направо, миновала невероятно длинный коридор, повернула налево, еще раз налево и очутилась в самой большой кладовой, какую когда-либо видела. Вдоль стен тянулись бесконечные полки – до такой степени ровные, что повесить их могли, наверное, только нацисты. Запасы консервированных итальянских помидоров, оливок и спагетти позволили бы семейству Уайтхед пережить ядерную катастрофу. На мое везение, в кладовой стояли металлический стол и несколько стульев: очевидно, здесь собиралась прислуга. Я плюхнулась на первый попавшийся стул, разулась и за обе щеки принялась уписывать свой ужин. Не знаю, что за вещество содержится в спиртных напитках, но аппетит после них разыгрывается волчий. Вероятно, поступающий в кровь алкоголь активизирует ту часть мозга, которая требует шоколада и сыра. Или поглощение спиртного так увлекает человека, что он начисто забывает о желудке и тот начинает протестовать против голодной смерти. А может, алкоголь просто подавляет силу воли, доминирующую при других обстоятельствах, и превращает тебя в прожорливую свинью. Как бы то ни было, я с облегчением вздохнула, получив наконец возможность пошевелить пальцами ног и уделить все внимание своей добыче. Я как раз подумала о том, что допустила промашку, не стащив пару куриных грудок, как вдруг услышала знакомый голос.
– …делаем… [приглушенный шум]… документальный сериал в марте, – произнес мужчина. Это был Тед! Я хотела позвать его, но только что запихнула в рот кусок оливкового хлеба довольно плотной консистенции, так что мне оставалось либо выплюнуть его, либо усердно жевать дальше.
– Как замечательно, что у тебя все в порядке. В последние годы тебе полегче, ведь твое шоу пользуется огромным успехом, – сказала женщина. Кто это? Элис? Нет, в голосе не хватало слащавой стервозности. Женщина продолжала: – Бинго и я всегда надеялись, что вы с Элис еще сумеете все наладить… – Она деликатно умолкла.
Ага! Судя по всему, это Джинджер Уайтхед. Много ли найдется мужчин по имени Бинго?
– Знаю, Джинджер, – проговорил Тед, подтверждая мою догадку.
– Ну и, – Джинджер выдержала театральную паузу, – что это за девушка?
– Элли, – сказал Тед.
– Ладно, пусть Элли. Что у тебя с ней за история?
– Не понимаю, о чем ты, – с обычной невозмутимостью отозвался Тед.
– О том, что она на четырнадцать лет моложе тебя и до сих пор подкладывает в лифчик поролон.
Я зажала рот, чтобы не выдать своего присутствия негодующим пыхтением. Не прошло и десяти минут, как я удалилась, а мисс Модные Брючки уже наточила кинжал и вонзила его мне в спину. Я знала, что Джинджер – подруга Элис, но такого коварства даже от нее не ожидала.
– Пожалуйста, не говори так об Элли, – строго сказал Тед. Я улыбнулась. Так-то! Сейчас он поставит ее на место, подумала я, но Тед лишь задумчиво добавил: – Я сам знаю, что она молода.
– И даже чересчур, не правда ли? – съязвила Джинд жер. – Я хочу сказать, какое будущее вы сможете построить? И как, по-твоему, должна чувствовать себя Элис?
Тед и Джинджер продолжали разговаривать, однако я больше ничего не могла расслышать, как ни вытягивала шею. Из-за двери доносилось лишь приглушенное бормотание, и я слышала только, как Джинджер упоминала мое имя, а Тед говорил: «Знаю, знаю». Потом голос Джинджер вновь стал отчетливым:
– Я знаю, как сильно ты тоскуешь по Элис. Вы всегда идеально подходили друг другу! Вас невозможно представить по отдельности.
«Вот корова», – подумала я, надеясь, что чертов Банни, или Бинго, или как там его еще, сейчас балуется марихуаной на пару с горничной где-нибудь в укромном уголке.
– Мы оба тяжело пережили развод, – ровным тоном произнес Тед. Или он сказал это с горечью? Винные пары затуманили мой рассудок, и я не очень хорошо соображала.
Раздался третий голос – женский, похожий на гобой, который звучно продудел, что Джинджер зовут уладить спор между индийским послом и сенатором Бобом Доулом. Все трое удалились, и звук их голосов постепенно растаял в коридоре. Я так и осталась сидеть на стуле с вытянутой шеей, пьяная и ошарашенная. Что там Джинджер плела Теду про Элис и, самое важное, на что он отвечал «знаю, знаю»? Она все убеждала его, что ему не следует со мной встречаться… не с этим ли он соглашался? Это правда – Тед колебался, стоит ли нам вступать в серьезные отношения, но я полагала, что раз мы стали любовниками и проводили ночи вместе, то он отбросил все сомнения. Да еще этот развод… Я не подозревала, что вовсе не он бросил Элис, а она его. Пусть даже я судила небеспристрастно, но Элис явно вознамерилась снова опутать его своими чарами. Не этого ли втайне желал Тед? Если отставку ему дала женщина, которую он когда-то любил, не воспользуется ли он шансом снова сойтись с ней? И не бросит ли новую подружку, с которой встречается без году неделю?
Я поднялась со стула, оставив почти половину еды, и решила вернуться в зал. У меня немного кружилась голова, а процесс втискивания измученных ног в узкие туфли стал настоящей пыткой. Прежде чем направиться в зал, я зашла в дамскую комнату и посмотрела на себя в зеркало. О нет, ужаснулась я, увидев свои раскрасневшиеся щеки, блестящий лоб и размазанную помаду. По сравнению с безупречной Элис я выглядела активисткой женского клуба после пивной вечеринки. Я, как могла, постаралась устранить дефекты с помощью компактной пудры, маскирующего карандаша и блеска для губ – то бишь всей косметики, которая уместилась в моей крошечной сумочке, – и взялась за дверную ручку, собираясь найти Теда и уговорить его уйти отсюда.
Не тут-то было: выйдя из туалета, я наткнулась на Элис. Поначалу она меня вроде бы не заметила, и я уже обрадовалась, что не придется с ней общаться, но она неожиданно обернулась, устремила на меня хищный взгляд, и на ее резко очерченном лице заиграла улыбка.
– А, Эллен, – проворковала она. – Я не ошиблась, вас зовут Эллен?
– Вообще-то Элли. – Я изобразила на лице самую убедительную улыбку «ужасно-рада-вас-видеть-но-очень-спе-шу», надеясь улизнуть без последствий, однако Элис как-то незаметно сделала шаг вперед, преградив мне путь.
– Значит, вы с Тедом встречаетесь. Пару недель или около того? – Глаза Элис сверкали холодным блеском.
– Ну… да, – ответила я, придав тону всю загадочность, на которую была способна.
– Так я и думала! – фыркнула Элис. – На большее Теда никогда не хватало.
Я нахмурилась.
– Но вы прожили вместе довольно долго, – сказала я, безуспешно пытаясь скрыть раздражение.
– Верно. Правда, мы с Тедом очень похожи. Только нам двоим удавалось терпеть друг друга. Тед просто не способен на связь с женщиной, нуждающейся в эмоциональной поддержке. Вы, должно быть, заметили, насколько он… гм… замкнут?
Я вытаращилась на Элис. Она говорила вполне дружелюбно, но стальной блеск ее глаз меня не обманывал. Охватившее меня раздражение смешалось со страхом и какой-то неуверенностью. Элис пыталась разозлить меня, умышленно накручивая ситуацию – прекрасно сознавая, что мне захочется «случайно» пролить гранатово-красное мерло на ее кремовый жакет, – но это не означало, что в ее словах нет правды. Тед действительно был очень сдержанным и порой настолько, что я вообще не знала, испытывает ли он ко мне такое же сильное чувство, как я к нему, или хотя бы что-то похожее. А «женщина, нуждающаяся в эмоциональной поддержке», – разве это не я в своей скорлупе? Я всегда хотела нравиться окружающим, верила в любовь с первого взгляда и мечтала о родстве душ. Что Тед нашел во мне? Некую новизну после двадцати лет, проведенных со снежно-холодной Элис? Новизну, которая померкнет после достижения той фазы, когда романтические отношения либо перерастают во что-то более серьезное, либо исчерпывают себя?
Я вздрогнула и ощутила почти непреодолимое желание оказаться как можно дальше отсюда, от Элис и даже от Теда.
– Прошу прощения, – сказала я. – Нам уже пора уходить.
– Приятно было познакомиться, – промурлыкала Элис, и я могла бы поклясться, что она негромко усмехнулась мне вслед, хотя, когда я обернулась, ее уже не было. Стерва. И как только Тед выносил ее столько лет? Задавшись этим вопросом, я вдруг осознала, что не хочу знать ответ на него. По крайней мере сейчас.
Я вернулась в банкетный зал и принялась искать Теда. Он все еще разговаривал с Джинджер и какой-то дородной дамой с громким голосом – вероятно, именно она прервала тет-а-тет Джинджер и Теда в кухне.
– Эй, привет, – сказал Тед, шагнув навстречу мне и взяв меня под руку. Он притянул меня к себе, так что мы прижались друг к другу боками.
– Привет, – тихо проговорила я, вопреки всему радуясь, что вижу его. Я собиралась обидеться на него за то, что он обсуждал с Джинджер наши отношения, но тогда пришлось бы признаться в том, что я подслушивала, и теперь я слабо представляла, чем объясню свое не довольство.
– Куда ты сбежала? Я искал тебя возле бара, – шепнул Тед мне в ухо, подкрепляя слова целомудренным поцелуем.
– Да так, никуда, – небрежно сказала я. – Ну что, пойдем?
– Спрашиваешь! – усмехнулся Тед. Он повернулся к Джинджер, которая беседовала с толстой теткой и притворялась, что не слушает нас. – Спасибо за чудесный вечер, но, боюсь, нам пора.
– Как, уже? – разочарованно протянула Джинджер. Она наклонилась к уху Теда и сделала вид, что шепчет, хотя на самом деле говорила достаточно громко, чтобы я могла ее слышать: – Хочешь попрощаться с Элис? Я сейчас найду ее.
– Нет-нет, не беспокойся. Передай ей привет, – сказал Тед.
Я бросила быстрый взгляд на Теда, проверяя, соответствует ли выражение его глаз нейтральному тону. Оно соответствовало. Ну хоть бы раз он сказал что-то по-человечески, а не этим бесстрастным репортерским тоном – может, у меня появился бы какой-то ключик к его мыслям. Замкнутый, как выразилась Элис.
Мы доехали на такси до моего дома. Тед подождал, пока я заберу Салли и кое-какие вещи. Поднимаясь с гладкого кожаного сиденья такси, я вдруг почувствовала, что сейчас надо поблагодарить Теда за приятный вечер и извиниться за то, что я не смогу поехать к нему. С каждой ночью, про веденной с Тедом, я все больше рисковала привязаться к человеку, который, вероятно, не способен на серьезные чувства ко мне и, что еще хуже, сердце которого до сих пор принадлежит другой женщине. Я сползла на краешек сиденья, взялась за ручку и уже собралась сказать: «Ну ладно, звони», как Тед наклонился и коснулся моей правой щеки. А потом он поцеловал меня пьянящим, страстным поцелуем, от которого у меня подкосились ноги. И вместо того чтобы небрежным тоном светской женщины попрощаться с Тедом, я пообещала ему вернуться через минутку и выскочила из такси, чтобы взять Салли и пижаму.
Глава 17
– …делаем… [приглушенный шум]… документальный сериал в марте, – произнес мужчина. Это был Тед! Я хотела позвать его, но только что запихнула в рот кусок оливкового хлеба довольно плотной консистенции, так что мне оставалось либо выплюнуть его, либо усердно жевать дальше.
– Как замечательно, что у тебя все в порядке. В последние годы тебе полегче, ведь твое шоу пользуется огромным успехом, – сказала женщина. Кто это? Элис? Нет, в голосе не хватало слащавой стервозности. Женщина продолжала: – Бинго и я всегда надеялись, что вы с Элис еще сумеете все наладить… – Она деликатно умолкла.
Ага! Судя по всему, это Джинджер Уайтхед. Много ли найдется мужчин по имени Бинго?
– Знаю, Джинджер, – проговорил Тед, подтверждая мою догадку.
– Ну и, – Джинджер выдержала театральную паузу, – что это за девушка?
– Элли, – сказал Тед.
– Ладно, пусть Элли. Что у тебя с ней за история?
– Не понимаю, о чем ты, – с обычной невозмутимостью отозвался Тед.
– О том, что она на четырнадцать лет моложе тебя и до сих пор подкладывает в лифчик поролон.
Я зажала рот, чтобы не выдать своего присутствия негодующим пыхтением. Не прошло и десяти минут, как я удалилась, а мисс Модные Брючки уже наточила кинжал и вонзила его мне в спину. Я знала, что Джинджер – подруга Элис, но такого коварства даже от нее не ожидала.
– Пожалуйста, не говори так об Элли, – строго сказал Тед. Я улыбнулась. Так-то! Сейчас он поставит ее на место, подумала я, но Тед лишь задумчиво добавил: – Я сам знаю, что она молода.
– И даже чересчур, не правда ли? – съязвила Джинд жер. – Я хочу сказать, какое будущее вы сможете построить? И как, по-твоему, должна чувствовать себя Элис?
Тед и Джинджер продолжали разговаривать, однако я больше ничего не могла расслышать, как ни вытягивала шею. Из-за двери доносилось лишь приглушенное бормотание, и я слышала только, как Джинджер упоминала мое имя, а Тед говорил: «Знаю, знаю». Потом голос Джинджер вновь стал отчетливым:
– Я знаю, как сильно ты тоскуешь по Элис. Вы всегда идеально подходили друг другу! Вас невозможно представить по отдельности.
«Вот корова», – подумала я, надеясь, что чертов Банни, или Бинго, или как там его еще, сейчас балуется марихуаной на пару с горничной где-нибудь в укромном уголке.
– Мы оба тяжело пережили развод, – ровным тоном произнес Тед. Или он сказал это с горечью? Винные пары затуманили мой рассудок, и я не очень хорошо соображала.
Раздался третий голос – женский, похожий на гобой, который звучно продудел, что Джинджер зовут уладить спор между индийским послом и сенатором Бобом Доулом. Все трое удалились, и звук их голосов постепенно растаял в коридоре. Я так и осталась сидеть на стуле с вытянутой шеей, пьяная и ошарашенная. Что там Джинджер плела Теду про Элис и, самое важное, на что он отвечал «знаю, знаю»? Она все убеждала его, что ему не следует со мной встречаться… не с этим ли он соглашался? Это правда – Тед колебался, стоит ли нам вступать в серьезные отношения, но я полагала, что раз мы стали любовниками и проводили ночи вместе, то он отбросил все сомнения. Да еще этот развод… Я не подозревала, что вовсе не он бросил Элис, а она его. Пусть даже я судила небеспристрастно, но Элис явно вознамерилась снова опутать его своими чарами. Не этого ли втайне желал Тед? Если отставку ему дала женщина, которую он когда-то любил, не воспользуется ли он шансом снова сойтись с ней? И не бросит ли новую подружку, с которой встречается без году неделю?
Я поднялась со стула, оставив почти половину еды, и решила вернуться в зал. У меня немного кружилась голова, а процесс втискивания измученных ног в узкие туфли стал настоящей пыткой. Прежде чем направиться в зал, я зашла в дамскую комнату и посмотрела на себя в зеркало. О нет, ужаснулась я, увидев свои раскрасневшиеся щеки, блестящий лоб и размазанную помаду. По сравнению с безупречной Элис я выглядела активисткой женского клуба после пивной вечеринки. Я, как могла, постаралась устранить дефекты с помощью компактной пудры, маскирующего карандаша и блеска для губ – то бишь всей косметики, которая уместилась в моей крошечной сумочке, – и взялась за дверную ручку, собираясь найти Теда и уговорить его уйти отсюда.
Не тут-то было: выйдя из туалета, я наткнулась на Элис. Поначалу она меня вроде бы не заметила, и я уже обрадовалась, что не придется с ней общаться, но она неожиданно обернулась, устремила на меня хищный взгляд, и на ее резко очерченном лице заиграла улыбка.
– А, Эллен, – проворковала она. – Я не ошиблась, вас зовут Эллен?
– Вообще-то Элли. – Я изобразила на лице самую убедительную улыбку «ужасно-рада-вас-видеть-но-очень-спе-шу», надеясь улизнуть без последствий, однако Элис как-то незаметно сделала шаг вперед, преградив мне путь.
– Значит, вы с Тедом встречаетесь. Пару недель или около того? – Глаза Элис сверкали холодным блеском.
– Ну… да, – ответила я, придав тону всю загадочность, на которую была способна.
– Так я и думала! – фыркнула Элис. – На большее Теда никогда не хватало.
Я нахмурилась.
– Но вы прожили вместе довольно долго, – сказала я, безуспешно пытаясь скрыть раздражение.
– Верно. Правда, мы с Тедом очень похожи. Только нам двоим удавалось терпеть друг друга. Тед просто не способен на связь с женщиной, нуждающейся в эмоциональной поддержке. Вы, должно быть, заметили, насколько он… гм… замкнут?
Я вытаращилась на Элис. Она говорила вполне дружелюбно, но стальной блеск ее глаз меня не обманывал. Охватившее меня раздражение смешалось со страхом и какой-то неуверенностью. Элис пыталась разозлить меня, умышленно накручивая ситуацию – прекрасно сознавая, что мне захочется «случайно» пролить гранатово-красное мерло на ее кремовый жакет, – но это не означало, что в ее словах нет правды. Тед действительно был очень сдержанным и порой настолько, что я вообще не знала, испытывает ли он ко мне такое же сильное чувство, как я к нему, или хотя бы что-то похожее. А «женщина, нуждающаяся в эмоциональной поддержке», – разве это не я в своей скорлупе? Я всегда хотела нравиться окружающим, верила в любовь с первого взгляда и мечтала о родстве душ. Что Тед нашел во мне? Некую новизну после двадцати лет, проведенных со снежно-холодной Элис? Новизну, которая померкнет после достижения той фазы, когда романтические отношения либо перерастают во что-то более серьезное, либо исчерпывают себя?
Я вздрогнула и ощутила почти непреодолимое желание оказаться как можно дальше отсюда, от Элис и даже от Теда.
– Прошу прощения, – сказала я. – Нам уже пора уходить.
– Приятно было познакомиться, – промурлыкала Элис, и я могла бы поклясться, что она негромко усмехнулась мне вслед, хотя, когда я обернулась, ее уже не было. Стерва. И как только Тед выносил ее столько лет? Задавшись этим вопросом, я вдруг осознала, что не хочу знать ответ на него. По крайней мере сейчас.
Я вернулась в банкетный зал и принялась искать Теда. Он все еще разговаривал с Джинджер и какой-то дородной дамой с громким голосом – вероятно, именно она прервала тет-а-тет Джинджер и Теда в кухне.
– Эй, привет, – сказал Тед, шагнув навстречу мне и взяв меня под руку. Он притянул меня к себе, так что мы прижались друг к другу боками.
– Привет, – тихо проговорила я, вопреки всему радуясь, что вижу его. Я собиралась обидеться на него за то, что он обсуждал с Джинджер наши отношения, но тогда пришлось бы признаться в том, что я подслушивала, и теперь я слабо представляла, чем объясню свое не довольство.
– Куда ты сбежала? Я искал тебя возле бара, – шепнул Тед мне в ухо, подкрепляя слова целомудренным поцелуем.
– Да так, никуда, – небрежно сказала я. – Ну что, пойдем?
– Спрашиваешь! – усмехнулся Тед. Он повернулся к Джинджер, которая беседовала с толстой теткой и притворялась, что не слушает нас. – Спасибо за чудесный вечер, но, боюсь, нам пора.
– Как, уже? – разочарованно протянула Джинджер. Она наклонилась к уху Теда и сделала вид, что шепчет, хотя на самом деле говорила достаточно громко, чтобы я могла ее слышать: – Хочешь попрощаться с Элис? Я сейчас найду ее.
– Нет-нет, не беспокойся. Передай ей привет, – сказал Тед.
Я бросила быстрый взгляд на Теда, проверяя, соответствует ли выражение его глаз нейтральному тону. Оно соответствовало. Ну хоть бы раз он сказал что-то по-человечески, а не этим бесстрастным репортерским тоном – может, у меня появился бы какой-то ключик к его мыслям. Замкнутый, как выразилась Элис.
Мы доехали на такси до моего дома. Тед подождал, пока я заберу Салли и кое-какие вещи. Поднимаясь с гладкого кожаного сиденья такси, я вдруг почувствовала, что сейчас надо поблагодарить Теда за приятный вечер и извиниться за то, что я не смогу поехать к нему. С каждой ночью, про веденной с Тедом, я все больше рисковала привязаться к человеку, который, вероятно, не способен на серьезные чувства ко мне и, что еще хуже, сердце которого до сих пор принадлежит другой женщине. Я сползла на краешек сиденья, взялась за ручку и уже собралась сказать: «Ну ладно, звони», как Тед наклонился и коснулся моей правой щеки. А потом он поцеловал меня пьянящим, страстным поцелуем, от которого у меня подкосились ноги. И вместо того чтобы небрежным тоном светской женщины попрощаться с Тедом, я пообещала ему вернуться через минутку и выскочила из такси, чтобы взять Салли и пижаму.
Глава 17
После «арабских ночей» я не видела Нину много недель. Несколько раз я ей звонила, но на все предложения встретиться она отвечала уклончиво, как правило, отговариваясь какими-то планами с Джосайей. Я слегка дулась на нее, но, поскольку почти все время проводила с Тедом, наслаждаясь счастьем новой любви, размышлять о том, что происходит с Ниной, было недосуг. Тем не менее я очень обрадовалась, когда в субботу перед Днем благодарения она мне позвонила и предложила вместе позавтракать.
Мы решили пойти в «Эббитт гриль», где, как обычно, толпились туристы с рюкзаками за спиной и фотокамерами на шее. Я встретилась с Ниной в вестибюле, и мы, не видевшие друг друга так долго, обнялись; я вдохнула ее такой знакомый запах – смесь ванили и плюмерии. Мы сели в отдельную кабинку, заказали омлет, салат «Мимоза» и принялись наверстывать упущенное.
Нина выглядела роскошно, как всегда, но как-то по-другому. Волнистая грива ее рыжих волос теперь была уложена в пышный пучок. Одета Нина была просто – в потертые джинсы, зеленый свитер… а на среднем пальце левой руки блестело колечко с маленьким брильянтом. По правде говоря, это было первое, что я заметила; представительницы слабого пола автоматически бросают взгляд на средний палец левой руки всех остальных женщин, включая старых подруг, которые всю жизнь были закоренелыми холостячками.
– Джосайя намекал, что хочет подарить обручальное кольцо, – застенчиво сказала Нина, видя мое удивление, – но я думала, это будет на Рождество. А вчера вечером он сделал мне сюрприз!
Она вытянула руку, демонстрируя крохотную сверкающую капельку бриллианта в узкой золотой оправе. Я посту пила так, как и положено в подобных случаях подружкам – проглотила критические замечания о женихе, принялась восторгаться кольцом, притворяясь, что завидую, и расспрашивать о свадебных планах.
– Насчет свадьбы еще не решили. Джосайя не очень любит пышные торжества. Он хочет, чтобы мы тайком куда-нибудь сбежали, – возбужденно продолжала Нина.
– В самом деле это очень романтично, – сказала я, подавив желание поинтересоваться, не потребует ли Джосайя после свадьбы, чтобы Нина надела паранджу и ходила на десять шагов позади него. Со дня их знакомства Нина все больше и больше менялась, напоминая лишь бледную тень самой себя. Каждый раз, предлагая что-нибудь, я слышала неизменный ответ: «Джосайя не любит, когда…» или «Джосайя предпочел бы…» И все равно, налагать запрет на свадьбу – мероприятие, которое испокон веку находится в исключительном ведении невесты, – это просто нелепость! Нина редко рассуждала о замужестве, но если и упоминала об этом, то всегда говорила, что устроит шикарный свадебный прием и пригласит всех своих бывших любовников, чтобы покрасоваться перед ними в сексуальном белом платье. Что бы она ни выбрала, свадьба Нины обязательно должна была быть похожей на нее – шумным, искрящимся фейерверком. А не тайным побегом.
– Ну, и как он сделал тебе предложение? – поинтересовалась я, изображая воодушевление. – Опустился перед тобой на одно колено?
– Не-ет, – засмеялась Нина, как будто эта идея была абсурдной. – Мы просто сидели на диване, смотрели те лик, и он отдал мне кольцо.
– А, – сказала я, пытаясь найти хоть немного романтики в такой скучной форме предложения и не находя ее. Отсутствие восторга я с избытком восполнила, наклеив на лицо широкую улыбку и проговорив тоном жизнерадостной идиотки:
– Это просто замечательно! Я та-ак счастлива за тебя! Нина, однако, не уловила в моем голосе фальши. Она все хихикала, краснела и любовалась своим кольцом, слов но была непорочной юницей, а вовсе не женщиной, за плечами у которой одних только развлечений «на троих» было больше, чем сексуальных партнеров у основной массы людей за всю жизнь. Нина еще немножко рассказала мне о Джосайе, но я не узнала ничего такого, что позволило бы изменить мое мнение о нем, – ко всему прочему, оказалось, что микроскопический размер бриллианта объясняется экономией: Джосайя копил на новый мотоцикл.
– А ты как поживаешь? Встречаешься с тем парнем, которого приводила ко мне на вечеринку? – наконец спросила Нина.
Я покачала головой, и мне стало немного грустно, что впервые за десять лет моя подруга, занятая своими делами, так отдалилась, что даже не знает, с кем я встречаюсь.
– Нет, я сейчас с Тедом. Ну тот, телевизионщик, – напомнила я ей.
– Ах да. Но в последний раз, когда мы с тобой его обсуждали, ты считала, что у вас не будет продолжения.
Я просветила Нину относительно всего, что произошло между мной и Тедом: о неожиданной встрече Чарли и Теда, о том вечере, когда Тед признался в своих чувствах, и о стычке с Элис на коктейле. Я также призналась ей, что мы проводим вместе почти каждую ночь, готовим еду, выгуливаем собак, смотрим фильмы – в общем, ведем себя как пара со стажем. Для такой пары это обыденная жизнь, но для тех, кто только сблизился, имеет невыразимую прелесть.
– Понятия не имею, к чему приведут наши отношения, – заключила я. – Боюсь, он до сих пор любит свою бывшую.
– С чего ты взяла? Только потому, что она считает его своим? Это же не значит, что он мечтает к ней вернуться, – возразила Нина.
– Да, наверное. Но я случайно подслушала разговор Теда с подружкой его бывшей жены, и она упирала на то, что я слишком молода для него, что он и Элис – лучшая пара в мире и что было бы замечательно, если бы они опять соединились.
– И что из этого?
– Ну, я не слышала, что еще она говорила, но Тед все повторял: «Знаю, знаю». А вдруг он с ней соглашался? В смысле, что я для него чересчур молода и ему не надо было разводиться с Элис? – высказала я опасения.
– Сама же говоришь, ты слышала не все, – урезонила меня Нина, – и не можешь утверждать, с чем именно он соглашался.
– Я уверена, они обсуждали наши отношения, которые все почему-то считают безнадежными, хотя это совсем не так. Когда мы вместе, словно происходит какая-то химическая реакция. У меня было достаточно парней, которые вроде бы подходили мне по всем статьям, но с ними я чувствовала себя не в своей тарелке. С Тедом все по-другому. Все совпадает, как части одной картинки… и я страшно боюсь, что это оборвется, – сказала я, слегка испугавшись своего признания Нине, которая раньше обязательно бы завопила: «Не забивай голову ерундой! Он спит с тобой, у вас потрясный секс, чего тебе еще надо?»
Но так бы сказала прежняя Нина, а не эта краснеющая от смущения невеста. Она не обрушилась на меня, понося мои пуританские взгляды на семейный очаг, а просто погладила меня по руке и проговорила чуть ли не по-матерински:
– Время покажет.
Странно было видеть Нину такой. Рядом с ней я даже ощущала легкую неловкость, какая возникает в разговоре, когда ты только что подружился с собеседником и мысленно выбираешь, о чем рассказать, а о чем пока умолчать. Я тосковала по тем дням, когда мы часами болтали с Ниной, с полуслова понимая друг друга, и хохотали до коликов в животе.
– Я подумала, нам лучше уехать поездом в среду. Конечно, придется провести лишнюю ночь в нашем дурдоме, но мать сказала, что хочет устроить обед пораньше в четверг, – сменила я тему.
День благодарения был уже не за горами, а Нина всегда, еще со студенческих лет, вместе со мной праздновала его в доме моих родителей. Отец Нины погиб, когда она была подростком, а ее мать принадлежала к тем неугомонным натурам, которые постоянно гоняются за трофеями на сафари или торчат на каких-то археологических раскопках и никогда не бывают дома в «День индюшки». Я считала само собой разумеющимся, что мы с Ниной, как всегда, поедем в Сиракьюс.
Нина, однако, с тревогой посмотрела на меня и сказала:
– Элли, я не поеду с тобой. Я собираюсь провести День благодарения с Джосайей. Это наш первый большой праздник.
Я будто получила пощечину.
Позже я поняла, что отреагировала по-детски. Я просто привыкла, что Нина каждый год ездит со мной, и не хотела, чтобы эта традиция нарушилась. Кроме того, ее присутствие превратило бы еще одно дурацкое семейное сборище, где в противном случае не обошлось бы без взаимных обид и упреков, в веселый, девчачий уик-энд с маникюром, приготовлением всяких вкусностей и походом по магазинам. Как правило, в зрелом возрасте подруги редко ночуют вместе, и это была наилучшая возможность воскресить «девичники» нашей юности, когда мы хихикали и секретничали до самого утра.
– Но ты же всегда со мной ездила! – Казалось, Нина меня предала. Она прекрасно знала, как трудно мне будет дома без нее – настоящего буфера между мной и моей сумасшедшей семейкой. Кроме того, День благодарения – праздник семейный, а вовсе не День всех влюбленных.
– Знаю. Только в этом году все изменилось. У меня есть Джосайя. Каково ему будет, если я уеду?
– А разве у него нет семьи, родственников?
– Он хочет быть со мной, – вздохнула Нина. – Теперь, после нашей помолвки, встречать праздники поодиночке было бы нехорошо.
Во мне поднялось раздражение. Не то чтобы в словах Нины не было резона, я просто ничего не хотела слышать. Мне до смерти осточертел Джосайя, бесконечные охи и ахи насчет него, а больше всего бесило то, что прежняя Нина полностью растворилась в этом застенчивом, мягкотелом создании, молящемся на свое божество.
– Нет, что ты, разлучать вас было бы жестоко, – с сарказмом проговорила я. – А то, чего доброго, сердца у вас обоих разорвутся от горя. – Почувствовав язвительность в голосе, я прибавила более мягко: – Извини, я не хотела показаться резкой. Но вы с Джосайей всегда вместе… Мне тебя не хватает.
– По-моему, желание быть рядом с человеком, которого любишь, вполне естественно, – оправдываясь, сказала Нина. – Он же не просто приятель на одну ночь, а мужчина, с которым я собираюсь провести остаток жизни.
– Ты в этом так уверена? Вы знакомы совсем недавно. Откуда ты знаешь, что именно он – твой Единственный? Замужество – очень серьезный шаг. Мне… – Я сделала паузу, и все же потом собралась с духом. Я понимала, что Нине не понравятся мои слова, но как близкая подруга была обязана это сказать: – Я беспокоюсь за тебя. Ты очень сильно изменилась, после того как начала встречаться с Джосайей. Пропал твой огонек, твой задор. Джосайя контролирует буквально все твои действия.
Нина посмотрела на меня и спокойно ответила:
– Мои отношения с Джосайей тебя совершенно не касаются. Я знаю, ты невзлюбила его с самого начала, хотя даже не попыталась узнать его. По-моему, тебе просто завидно, что он сделал мне предложение, тем более что у тебя самой нет уверенности в твоем парне.
– Мне вовсе не завидно. – Я чуть не задохнулась от возмущения. Завидовать, что моя подруга вляпалась в этого урода с конским хвостом и сросшимися бровями? Ну, знаете! – Нина, я просто беспокоюсь. Этот парень тебе не подходит. Запрещая встречаться с друзьями, он оказывает на тебя нездоровое влияние.
Нина резко встала и сунула под мышку сумочку.
– Я люблю Джосайю. Скоро он станет моим мужем. Если не можешь с этим смириться и порадоваться за нас, тебе не место в нашей жизни, потому что это ты оказываешь на нас нездоровое влияние, – холодно произнесла она.
Моя самая давняя, самая близкая подруга развернулась на сто восемьдесят градусов и зашагала к выходу, а я лишь изумленно таращилась ей вслед, словно меня огрели чем-то тяжелым.
За все годы нашей дружбы мы с Ниной ни разу не поругались – в основном благодаря тому, что я не выношу конфликтов. Конечно, случалось, что в дни предменструального синдрома мы огрызались друг на дружку, но серьезных ссор не было. Никто из нас двоих никогда не вскакивал и не уходил, хлопнув дверью. Боль размолвки с подругой – наверное, еще более сильная, чем после ссоры с мужчиной, – пронзила мне грудь. И зачем только я все честно ей выложила? Обычно я не говорила людям всего, что о них думаю, особенно если знала, что это оттолкнет их от меня. И как видно, не зря: в таких случаях люди обижаются и уходят.
Поздно вечером в среду Тед подвез меня до вокзала, помог донести сумку, а потом крепко прижал к себе и нежно поцеловал.
– Я буду скучать, – прошептал он.
От этих слов по спине у меня пробежали мурашки удовольствия. Очень сдержанный в эмоциональном отношении, Тед с каждым днем все больше раскрывался душевно. Он по-прежнему работал чуть ли не круглые сутки, но по чти все свободное время проводил со мной, и когда мы были вместе, я чувствовала, что между нами словно протянулась ниточка. Она появилась лишь благодаря тому, что Тед убрал защитные барьеры и впустил меня в свой мир. Все-таки Элис, наверное, ошибалась. Я поцеловала Теда в шею, не желая отпускать его и радуясь, что в моей жизни есть чело век, с которым трудно расставаться.
– Ты действительно найдешь, чем заняться в выходные? – спросила я, надеясь, что не слишком напоминаю квохчущую наседку.
После того как Нина отказалась составить мне компанию, я без особого энтузиазма пригласила Теда на уик-энд к моим родителям и с облегчением вздохнула, когда он сказал, что дела задержат его в городе. Наши отношения были еще слишком хрупкими, чтобы испытывать их встречей с моей матерью, которая непременно разразится тирадой о том, что по возрасту Тед скорее годится в ухажеры ей, чем мне. Если честно, я надеялась получить от него предложение остаться в Вашингтоне и побыть с ним. Как бы я ни злилась на Нину за то, что она предпочла мне своего Бровастого, я и сама лелеяла мечту провести праздник вдвоем с Тедом, уютно устроившись у камина, наслаждаясь старыми фильмами и жареной индейкой. Однако ничего такого Тед мне не предложил. Он сказал, что очень хотел бы познакомиться с моими родителями, но все выходные ему придется работать, поэтому я обязательно должна поехать домой и отдохнуть как следует. Разумеется, Тед понятия не имел, насколько отвратная у меня семейка.
Мы решили пойти в «Эббитт гриль», где, как обычно, толпились туристы с рюкзаками за спиной и фотокамерами на шее. Я встретилась с Ниной в вестибюле, и мы, не видевшие друг друга так долго, обнялись; я вдохнула ее такой знакомый запах – смесь ванили и плюмерии. Мы сели в отдельную кабинку, заказали омлет, салат «Мимоза» и принялись наверстывать упущенное.
Нина выглядела роскошно, как всегда, но как-то по-другому. Волнистая грива ее рыжих волос теперь была уложена в пышный пучок. Одета Нина была просто – в потертые джинсы, зеленый свитер… а на среднем пальце левой руки блестело колечко с маленьким брильянтом. По правде говоря, это было первое, что я заметила; представительницы слабого пола автоматически бросают взгляд на средний палец левой руки всех остальных женщин, включая старых подруг, которые всю жизнь были закоренелыми холостячками.
– Джосайя намекал, что хочет подарить обручальное кольцо, – застенчиво сказала Нина, видя мое удивление, – но я думала, это будет на Рождество. А вчера вечером он сделал мне сюрприз!
Она вытянула руку, демонстрируя крохотную сверкающую капельку бриллианта в узкой золотой оправе. Я посту пила так, как и положено в подобных случаях подружкам – проглотила критические замечания о женихе, принялась восторгаться кольцом, притворяясь, что завидую, и расспрашивать о свадебных планах.
– Насчет свадьбы еще не решили. Джосайя не очень любит пышные торжества. Он хочет, чтобы мы тайком куда-нибудь сбежали, – возбужденно продолжала Нина.
– В самом деле это очень романтично, – сказала я, подавив желание поинтересоваться, не потребует ли Джосайя после свадьбы, чтобы Нина надела паранджу и ходила на десять шагов позади него. Со дня их знакомства Нина все больше и больше менялась, напоминая лишь бледную тень самой себя. Каждый раз, предлагая что-нибудь, я слышала неизменный ответ: «Джосайя не любит, когда…» или «Джосайя предпочел бы…» И все равно, налагать запрет на свадьбу – мероприятие, которое испокон веку находится в исключительном ведении невесты, – это просто нелепость! Нина редко рассуждала о замужестве, но если и упоминала об этом, то всегда говорила, что устроит шикарный свадебный прием и пригласит всех своих бывших любовников, чтобы покрасоваться перед ними в сексуальном белом платье. Что бы она ни выбрала, свадьба Нины обязательно должна была быть похожей на нее – шумным, искрящимся фейерверком. А не тайным побегом.
– Ну, и как он сделал тебе предложение? – поинтересовалась я, изображая воодушевление. – Опустился перед тобой на одно колено?
– Не-ет, – засмеялась Нина, как будто эта идея была абсурдной. – Мы просто сидели на диване, смотрели те лик, и он отдал мне кольцо.
– А, – сказала я, пытаясь найти хоть немного романтики в такой скучной форме предложения и не находя ее. Отсутствие восторга я с избытком восполнила, наклеив на лицо широкую улыбку и проговорив тоном жизнерадостной идиотки:
– Это просто замечательно! Я та-ак счастлива за тебя! Нина, однако, не уловила в моем голосе фальши. Она все хихикала, краснела и любовалась своим кольцом, слов но была непорочной юницей, а вовсе не женщиной, за плечами у которой одних только развлечений «на троих» было больше, чем сексуальных партнеров у основной массы людей за всю жизнь. Нина еще немножко рассказала мне о Джосайе, но я не узнала ничего такого, что позволило бы изменить мое мнение о нем, – ко всему прочему, оказалось, что микроскопический размер бриллианта объясняется экономией: Джосайя копил на новый мотоцикл.
– А ты как поживаешь? Встречаешься с тем парнем, которого приводила ко мне на вечеринку? – наконец спросила Нина.
Я покачала головой, и мне стало немного грустно, что впервые за десять лет моя подруга, занятая своими делами, так отдалилась, что даже не знает, с кем я встречаюсь.
– Нет, я сейчас с Тедом. Ну тот, телевизионщик, – напомнила я ей.
– Ах да. Но в последний раз, когда мы с тобой его обсуждали, ты считала, что у вас не будет продолжения.
Я просветила Нину относительно всего, что произошло между мной и Тедом: о неожиданной встрече Чарли и Теда, о том вечере, когда Тед признался в своих чувствах, и о стычке с Элис на коктейле. Я также призналась ей, что мы проводим вместе почти каждую ночь, готовим еду, выгуливаем собак, смотрим фильмы – в общем, ведем себя как пара со стажем. Для такой пары это обыденная жизнь, но для тех, кто только сблизился, имеет невыразимую прелесть.
– Понятия не имею, к чему приведут наши отношения, – заключила я. – Боюсь, он до сих пор любит свою бывшую.
– С чего ты взяла? Только потому, что она считает его своим? Это же не значит, что он мечтает к ней вернуться, – возразила Нина.
– Да, наверное. Но я случайно подслушала разговор Теда с подружкой его бывшей жены, и она упирала на то, что я слишком молода для него, что он и Элис – лучшая пара в мире и что было бы замечательно, если бы они опять соединились.
– И что из этого?
– Ну, я не слышала, что еще она говорила, но Тед все повторял: «Знаю, знаю». А вдруг он с ней соглашался? В смысле, что я для него чересчур молода и ему не надо было разводиться с Элис? – высказала я опасения.
– Сама же говоришь, ты слышала не все, – урезонила меня Нина, – и не можешь утверждать, с чем именно он соглашался.
– Я уверена, они обсуждали наши отношения, которые все почему-то считают безнадежными, хотя это совсем не так. Когда мы вместе, словно происходит какая-то химическая реакция. У меня было достаточно парней, которые вроде бы подходили мне по всем статьям, но с ними я чувствовала себя не в своей тарелке. С Тедом все по-другому. Все совпадает, как части одной картинки… и я страшно боюсь, что это оборвется, – сказала я, слегка испугавшись своего признания Нине, которая раньше обязательно бы завопила: «Не забивай голову ерундой! Он спит с тобой, у вас потрясный секс, чего тебе еще надо?»
Но так бы сказала прежняя Нина, а не эта краснеющая от смущения невеста. Она не обрушилась на меня, понося мои пуританские взгляды на семейный очаг, а просто погладила меня по руке и проговорила чуть ли не по-матерински:
– Время покажет.
Странно было видеть Нину такой. Рядом с ней я даже ощущала легкую неловкость, какая возникает в разговоре, когда ты только что подружился с собеседником и мысленно выбираешь, о чем рассказать, а о чем пока умолчать. Я тосковала по тем дням, когда мы часами болтали с Ниной, с полуслова понимая друг друга, и хохотали до коликов в животе.
– Я подумала, нам лучше уехать поездом в среду. Конечно, придется провести лишнюю ночь в нашем дурдоме, но мать сказала, что хочет устроить обед пораньше в четверг, – сменила я тему.
День благодарения был уже не за горами, а Нина всегда, еще со студенческих лет, вместе со мной праздновала его в доме моих родителей. Отец Нины погиб, когда она была подростком, а ее мать принадлежала к тем неугомонным натурам, которые постоянно гоняются за трофеями на сафари или торчат на каких-то археологических раскопках и никогда не бывают дома в «День индюшки». Я считала само собой разумеющимся, что мы с Ниной, как всегда, поедем в Сиракьюс.
Нина, однако, с тревогой посмотрела на меня и сказала:
– Элли, я не поеду с тобой. Я собираюсь провести День благодарения с Джосайей. Это наш первый большой праздник.
Я будто получила пощечину.
Позже я поняла, что отреагировала по-детски. Я просто привыкла, что Нина каждый год ездит со мной, и не хотела, чтобы эта традиция нарушилась. Кроме того, ее присутствие превратило бы еще одно дурацкое семейное сборище, где в противном случае не обошлось бы без взаимных обид и упреков, в веселый, девчачий уик-энд с маникюром, приготовлением всяких вкусностей и походом по магазинам. Как правило, в зрелом возрасте подруги редко ночуют вместе, и это была наилучшая возможность воскресить «девичники» нашей юности, когда мы хихикали и секретничали до самого утра.
– Но ты же всегда со мной ездила! – Казалось, Нина меня предала. Она прекрасно знала, как трудно мне будет дома без нее – настоящего буфера между мной и моей сумасшедшей семейкой. Кроме того, День благодарения – праздник семейный, а вовсе не День всех влюбленных.
– Знаю. Только в этом году все изменилось. У меня есть Джосайя. Каково ему будет, если я уеду?
– А разве у него нет семьи, родственников?
– Он хочет быть со мной, – вздохнула Нина. – Теперь, после нашей помолвки, встречать праздники поодиночке было бы нехорошо.
Во мне поднялось раздражение. Не то чтобы в словах Нины не было резона, я просто ничего не хотела слышать. Мне до смерти осточертел Джосайя, бесконечные охи и ахи насчет него, а больше всего бесило то, что прежняя Нина полностью растворилась в этом застенчивом, мягкотелом создании, молящемся на свое божество.
– Нет, что ты, разлучать вас было бы жестоко, – с сарказмом проговорила я. – А то, чего доброго, сердца у вас обоих разорвутся от горя. – Почувствовав язвительность в голосе, я прибавила более мягко: – Извини, я не хотела показаться резкой. Но вы с Джосайей всегда вместе… Мне тебя не хватает.
– По-моему, желание быть рядом с человеком, которого любишь, вполне естественно, – оправдываясь, сказала Нина. – Он же не просто приятель на одну ночь, а мужчина, с которым я собираюсь провести остаток жизни.
– Ты в этом так уверена? Вы знакомы совсем недавно. Откуда ты знаешь, что именно он – твой Единственный? Замужество – очень серьезный шаг. Мне… – Я сделала паузу, и все же потом собралась с духом. Я понимала, что Нине не понравятся мои слова, но как близкая подруга была обязана это сказать: – Я беспокоюсь за тебя. Ты очень сильно изменилась, после того как начала встречаться с Джосайей. Пропал твой огонек, твой задор. Джосайя контролирует буквально все твои действия.
Нина посмотрела на меня и спокойно ответила:
– Мои отношения с Джосайей тебя совершенно не касаются. Я знаю, ты невзлюбила его с самого начала, хотя даже не попыталась узнать его. По-моему, тебе просто завидно, что он сделал мне предложение, тем более что у тебя самой нет уверенности в твоем парне.
– Мне вовсе не завидно. – Я чуть не задохнулась от возмущения. Завидовать, что моя подруга вляпалась в этого урода с конским хвостом и сросшимися бровями? Ну, знаете! – Нина, я просто беспокоюсь. Этот парень тебе не подходит. Запрещая встречаться с друзьями, он оказывает на тебя нездоровое влияние.
Нина резко встала и сунула под мышку сумочку.
– Я люблю Джосайю. Скоро он станет моим мужем. Если не можешь с этим смириться и порадоваться за нас, тебе не место в нашей жизни, потому что это ты оказываешь на нас нездоровое влияние, – холодно произнесла она.
Моя самая давняя, самая близкая подруга развернулась на сто восемьдесят градусов и зашагала к выходу, а я лишь изумленно таращилась ей вслед, словно меня огрели чем-то тяжелым.
За все годы нашей дружбы мы с Ниной ни разу не поругались – в основном благодаря тому, что я не выношу конфликтов. Конечно, случалось, что в дни предменструального синдрома мы огрызались друг на дружку, но серьезных ссор не было. Никто из нас двоих никогда не вскакивал и не уходил, хлопнув дверью. Боль размолвки с подругой – наверное, еще более сильная, чем после ссоры с мужчиной, – пронзила мне грудь. И зачем только я все честно ей выложила? Обычно я не говорила людям всего, что о них думаю, особенно если знала, что это оттолкнет их от меня. И как видно, не зря: в таких случаях люди обижаются и уходят.
Поздно вечером в среду Тед подвез меня до вокзала, помог донести сумку, а потом крепко прижал к себе и нежно поцеловал.
– Я буду скучать, – прошептал он.
От этих слов по спине у меня пробежали мурашки удовольствия. Очень сдержанный в эмоциональном отношении, Тед с каждым днем все больше раскрывался душевно. Он по-прежнему работал чуть ли не круглые сутки, но по чти все свободное время проводил со мной, и когда мы были вместе, я чувствовала, что между нами словно протянулась ниточка. Она появилась лишь благодаря тому, что Тед убрал защитные барьеры и впустил меня в свой мир. Все-таки Элис, наверное, ошибалась. Я поцеловала Теда в шею, не желая отпускать его и радуясь, что в моей жизни есть чело век, с которым трудно расставаться.
– Ты действительно найдешь, чем заняться в выходные? – спросила я, надеясь, что не слишком напоминаю квохчущую наседку.
После того как Нина отказалась составить мне компанию, я без особого энтузиазма пригласила Теда на уик-энд к моим родителям и с облегчением вздохнула, когда он сказал, что дела задержат его в городе. Наши отношения были еще слишком хрупкими, чтобы испытывать их встречей с моей матерью, которая непременно разразится тирадой о том, что по возрасту Тед скорее годится в ухажеры ей, чем мне. Если честно, я надеялась получить от него предложение остаться в Вашингтоне и побыть с ним. Как бы я ни злилась на Нину за то, что она предпочла мне своего Бровастого, я и сама лелеяла мечту провести праздник вдвоем с Тедом, уютно устроившись у камина, наслаждаясь старыми фильмами и жареной индейкой. Однако ничего такого Тед мне не предложил. Он сказал, что очень хотел бы познакомиться с моими родителями, но все выходные ему придется работать, поэтому я обязательно должна поехать домой и отдохнуть как следует. Разумеется, Тед понятия не имел, насколько отвратная у меня семейка.