Страница:
Мне страшно не хотелось ей говорить. В каждом из моих бывших приятелей Глории видится отец ее нерожденных внуков.
– Он адвокат, работает в одной манхэттенской фирме, ведет патентные дела.
– О-о… – произнесла мать, растянув это слово на два скорбных слога, и печально посмотрела на меня. – Он всегда мне нравился. Я надеялась, вы поладите. А кого еще ты встретила?
– Кристин Гудман, то есть теперь она Кристин Джэники, – сказала я, и нас обеих передернуло. Глория терпеть не могла ни Кристин, ни ее мамашу – точную копию моей одноклассницы. – Я проторчала на банкете за одним сто лом с Кристин, ее уродливым муженьком, Сондрой Мэттьюз и близняшками Хейл – эти тоже были при мужьях. Они там чуть не передрались из-за того, чей дом находится в более престижном районе. Сущий кошмар. Не понимаю, почему Бет подсадила меня к ним, когда за соседним сто ликом вовсю веселилась компания холостяков.
– Бет никогда тебя не любила и все время страшно тебе завидовала, – проницательно заметила мать.
– Что? А какое это имеет отношение к тому, что она усадила меня среди семейных пар с кислыми минами?
– Бет не хочет, чтобы ты познакомилась с хорошим парнем и в чем-то ее превзошла, – объяснила мать. Я уже было решила, что Глория в кои-то веки изрекла здравую мысль, как мамаша тут же все испортила, прибавив: – Тебе не следовало разрывать отношения с Эриком. Ты уверена, что найдешь кого-то лучше его?
Я сделала глубокий вдох. Осталось перетерпеть еще двенадцать часов, и мы с Салли вернемся домой – в более-менее нормальную обстановку.
Глава 7
Глава 8
– Он адвокат, работает в одной манхэттенской фирме, ведет патентные дела.
– О-о… – произнесла мать, растянув это слово на два скорбных слога, и печально посмотрела на меня. – Он всегда мне нравился. Я надеялась, вы поладите. А кого еще ты встретила?
– Кристин Гудман, то есть теперь она Кристин Джэники, – сказала я, и нас обеих передернуло. Глория терпеть не могла ни Кристин, ни ее мамашу – точную копию моей одноклассницы. – Я проторчала на банкете за одним сто лом с Кристин, ее уродливым муженьком, Сондрой Мэттьюз и близняшками Хейл – эти тоже были при мужьях. Они там чуть не передрались из-за того, чей дом находится в более престижном районе. Сущий кошмар. Не понимаю, почему Бет подсадила меня к ним, когда за соседним сто ликом вовсю веселилась компания холостяков.
– Бет никогда тебя не любила и все время страшно тебе завидовала, – проницательно заметила мать.
– Что? А какое это имеет отношение к тому, что она усадила меня среди семейных пар с кислыми минами?
– Бет не хочет, чтобы ты познакомилась с хорошим парнем и в чем-то ее превзошла, – объяснила мать. Я уже было решила, что Глория в кои-то веки изрекла здравую мысль, как мамаша тут же все испортила, прибавив: – Тебе не следовало разрывать отношения с Эриком. Ты уверена, что найдешь кого-то лучше его?
Я сделала глубокий вдох. Осталось перетерпеть еще двенадцать часов, и мы с Салли вернемся домой – в более-менее нормальную обстановку.
Глава 7
Я изнывала от скуки на официальном завтраке, который наша фирма ежемесячно устраивала для сотрудников отдела судебных тяжб. Это настоящая пытка: мы сидим за огромным круглым столом с львиными ножками, угощаемся крохотными сандвичами, в которых было слишком много майонеза, и заветренными морковными палочками, запиваем все это еле теплым чаем и докладываем о текущей работе. Один за другим мы по очереди нагоняли на остальных тоску, похваляясь уведенными у других адвокатских контор клиентами, непомерно высокими суммами, полученными за выигранные дела и рассказами о невероятной смелости и находчивости при снятии показаний.
– Вы не представляете, как вытянулась его физиономия, когда я задал клиенту вопрос о регистрах выписанных счетов. Он буквально обезумел от злости и все звал меня выйти за дверь и поговорить как мужчина с мужчиной, – расписывал Фил Даффи недавний инцидент, случившийся при работе со свидетелем. – А я говорю ему: «Хоть сейчас, только если судебный секретарь пойдет с нами и зафиксирует все происходящее».
Фил входил в число компаньонов фирмы, поэтому большинство подхалимов из младшего состава восторженно загоготали и принялись горячо его поздравлять. Я ненавидела Фила почти так же сильно, как Ширера Дерьмового. Ширер по крайней мере был живым человеком, а Даффи больше походил на робота. Он проводил в конто ре немыслимое количество времени и работал по семнадцать часов в сутки практически без перерыва на еду и отдых. По утрам мне крайне редко удавалось прийти в офис раньше его (секретарша Даффи, которая работает по скользящему графику и появляется в конторе в половине восьмого, как-то обмолвилась, что в этот час ее шеф уже на месте как штык), а когда я уходила домой – как правило, около семи вечера, – он почти всегда еще сидел в кабинете.
Даффи наконец завершил свои самовосхваления. Блин, скоро подойдет моя очередь выступать, подумала я, лихорадочно соображая, что бы такого сказать. С некот рых пор я предпочитала как можно реже выступать на этих завтраках – после того раза, когда я предложила руководству фирмы приобрести кофеварку, чтобы сотрудники получали свой эспрессо и капуччино, не выходя из офиса, в результате чего не только значительно улучшилось бы качество потребляемого кофе, но и заметно сократились потери рабочего времени, так как народу не пришлось бы мотаться в соседнюю забегаловку. Тогда все уставились на меня с таким изумлением, как если бы я потребовала соорудить в приемной языческий алтарь и приносить на нем в жертву кровожадным богам пушистых щеночков.
– …и в связи с этим я планирую назначить Элли… – донесся до меня голос Даффи. Черт, о чем это он? Я опять все прослушала, – ведущим юристом по новому групповому иску. Элли, вам придется попотеть и, может быть, допоздна оставаться на работе. Зато я уверен – вы справитесь с этим лучше всех.
За столом начались перешептывания, и внезапно я обнаружила, что взгляды всех присутствующих обращены на меня.
– Поздравляю, Элли!
– Для тебя это серьезный шаг вперед.
– Какой прорыв, Элли!
Арргх! О чем болтал Даффи? Что еще за групповой иск? И чего это он там вякнул насчет работы допоздна? Я выдавила улыбку, скромно потупила взор и поблагодарила за доверие, хотя во мне все клокотало от возмущения. Очень надо – вешать на шею какое-то суперважное дело, до ночи пропадать в конторе и отравлять себе жизнь! Я вдруг заметила, что Кэтрин Польк взирает на меня с нескрываемой завистью. Кэтрин была моим заклятым врагом. Мы пришли в фирму в один и тот же год, сразу после окончания юридического факультета, и возненавидели друг друга с первого взгляда. Она – шикарная блондинка с модным каре, высокая и худощавая. Именно такой я всегда рисовала в воображении Белую Колдунью из сказки «Лев, Колдунья и платяной шкаф». Кэтрин очень элегантно одевается и оттеняет свою сливочно-белую кожу и светлые волосы при по мощи ярко-красной помады и густо наложенных теней, тогда как я часто заявляюсь на работу в мятом костюме, с влажными после душа волосами и с кругляшом антибактериального пластыря на подбородке. И дело совсем не в том, что Кэтрин выглядит словно модель – еще она перехватывает самые выгодные дела, заискивает перед начальством и почем зря подсиживает коллег. Новость о том, что мне поручили жутко серьезный проект, заставила хорошенькое личико Кэтрин скривиться, а фарфоровые ноздри раздуться от гнева, и уже одно это приятно согрело мою душу.
– Мне не терпится взяться за это дело, – только и сказала я, когда пришел мой черед выступать, и собравшиеся даже немножко похлопали. Я не удержалась и бросила в сторону Кэтрин торжествующий и насмешливый взгляд.
Чуть позже, проходя мимо кабинета Ширера Дерьмового, я осторожно заглянула внутрь. Обычно таким образом я выясняю, не ушел ли он домой пораньше (Ширер часто так делает), и если не обнаруживаю босса на месте, то с чистой совестью смываюсь из конторы. Ширер, однако, сидел в кабинете, скрючившись за столом, и со странным хрипом и бульканьем прочищал горло. Уютно устроившись в коричневом кожаном кресле для посетителей, спиной к двери сидела Кэтрин Польк. Я задержалась у входа, так чтобы ни Ширер, ни Кэтрин не могли меня видеть, и притворилась, будто изучаю какие-то папки на соседней полке.
– С какой стати этот иск достался Элли? – шипела Кэтрин. – Ты обещал, что ведущим юристом по следующему крупному делу назначат меня. Ты же знаешь, как это необходимо, если в ближайшем будущем я собираюсь стать компаньоном.
– Ты будешь, будешь компаньоном, не волнуйся, – каким-то неестественным, успокаивающим тоном проговорил Ширер.
Чего-чего? Почему он так ведет себя с ней? Мы с Кэтрин отработали в фирме всего по четыре года, и до возможного компаньонства нам оставалось еще три, если не пять лет. И даже тогда компаньонское участие не было гарантированной перспективой ни для кого, даже для тех сотрудников, чьи отец или мать входили в совет директоров.
– Да уж, и лучше поскорее. Если ты не хочешь, чтобы о нас узнали остальные компаньоны, – недовольно произнесла Кэтрин.
О нас? Мне пришлось зажать рот рукой, чтобы не охнуть. Кэтрин Польк и Ширер Дерьмовый – любовники? Я немедленно – и к несчастью для себя – представила их обоих в постели: гибкое тело Кэтрин прижимается к жир ному, заросшему шерстью пузу Ширера, а он, закатив глаза, исступленно кричит: «Да, да, еще!» Меня аж передернуло от отвращения. Вообще-то ничего удивительного, если учесть, что ради компаньонства Кэтрин готова на что угодно. Меня поразило только то, что Кэтрин, которая всегда так заботилась о своем имидже и демонстрировала тонкие вкусы, вообще может выносить вид голого Ширера.
– Ради всего святого, либо закрой дверь, либо не кричи. Нас могут услышать, – прошипел в ответ Ширер.
– А мне плевать. Ты женат, не я, – раздраженно бросила Кэтрин.
Ширер понизил голос, так что я ничего не могла разобрать, но тон его был угодливым и вкрадчивым, словно босс разговаривал с капризным ребенком. Я быстренько шмыгнула к себе в кабинет, чтобы они не успели меня заметить.
Я сидела за столом и с недоумением трясла головой, не в силах переварить услышанное. Ширер и Кэтрин вместе. Это было слишком отталкивающее зрелище, хуже, чем Красавица и Чудовище. И как у них все закрутилось? С чего это образине вроде Ширера – толстобрюхому волосатому коротышке – пришло в голову, будто он может покорить прекрасную амазонку вроде Кэтрин? А может, наоборот, она его соблазнила? И если да, то как? Ее нежные пальчики небрежно ласкали его жирные поросячьи ляжки во время подготовки к слушаниям? Она засовывала язычок в его мохнатое, забитое серой ухо? Если меня чуть не вырвало при одной мысли об этом, то как же она, бедная, этим занимается?
Однако размышления о сексе – пусть даже таком мерз ком и извращенном – напомнили мне кое о чем другом. С тех пор как неделю назад я разместила объявление в Интернете, то не проверяла свой электронный почтовый ящик. Из-за суеты со свадьбой Бет и работой совсем забыла об этом. Я запустила программу просмотра веб-страниц, набрала адрес, ввела имя пользователя, затем пароль и, тупо моргая, уставилась на экран. Я не верила своим глазам: в папке входящих сообщений значилось 175 писем. Здесь какая-то ошибка, подумала я. Наверное, писем всего 17 или даже 75, а слева или справа вкралась лишняя цифра. Тем не менее, когда я открыла папку «Входящие», там действительно было 175 сообщений с выстроенными в аккуратную колонку заголовками. Я щелкнула на первое письмо, подписанное неким Лизуном, и начала читать: «Когда ты ощутишь, как колечки на моем языке щекочут твою…» Фу!
Я нажала кнопку «удалить» и украдкой обвела глазами кабинет, чтобы убедиться – в мое отсутствие сюда никто не заглядывал и не проверял, чем я тут занята. Конечно же, никто в кабинет не заходил, но я всегда терзалась глупыми страхами, что фирма, точно подозрительный диктатор, следит за мной с помощью скрытой где-то над столом камеры и вот-вот узнает, что я трачу оплаченное время «Сноу и Друзерс» на чтение непристойных писем.
Сначала я отгоняла эту мысль как параноидальную, но потом увидела по телевизору сюжет о компаниях, которые действительно наблюдают за своими сотрудника ми с помощью видеокамер, отслеживая производител ность труда в течение рабочего дня, и это меня доконало. Теперь я убеждена, что все мои просмотры онлайн-каталогов одежды и обуви, не говоря уж о чтении электронных писем от мерзких извращенцев, заносятся в некую виртуальную «черную книгу» моих работодателей. Я снова перевела взгляд на экран, где открылось следующее сообщение: «Ищу свободную от предрассудков женщину, готовую к новым впечатлениям. С меня – ректальный зонд, с тебя – твой бананчик».
Бананчик? Это еще что за штука? О назначении ректального зонда догадаться нетрудно, но «бананчик»? Из всех моих знакомых знать об этом мог только один человек.
– Нина, что такое «бананчик»? – глухо проговорила я в телефонную трубку, моля Бога, чтобы никто в конторе меня не подслушал.
– «Бананчик»? – Нина заливисто расхохоталась. – Элли, детка, не знала, что ты пользуешься такими игрушками!
– Я не пользуюсь такими игрушками. Просто мне по мылу пришло письмо, где упоминается «бананчик», а я не знаю, о чем речь, – оправдываясь, сказала я.
Нина хохотала как сумасшедшая, а после того как все-таки объяснила мне значение слова «бананчик» – у меня язык не повернется это повторить – заставила привести контекст, в котором оно всплыло.
– Объявление о знакомстве! – воскликнула она. – Я тоже через это прошла.
– Ну и как, кто-нибудь отозвался? Я имею в виду, кто-нибудь, кроме ненормальных, мечтающих одеть тебя в кожаное белье?
– Да сколько угодно. То есть нет, по-настоящему ты ни с кем не встречаешься. Эти объявления хороши лишь для того, чтобы найти партнера по киберсексу. Ты что, не в курсе?
Киберсекс? Но в «Шарме» только и говорилось, что о красавицах-трудоголичках с Манхэттена, которые познако мились со своими мужьями-миллиардерами через Интернет, поскольку времени на обычные свидания у них не было. О киберсексе в статье и словом не упоминалось.
– Гм… нет, – призналась я. – А как вообще это все происходит?
– Ну, для этого надо иметь определенный навык печатания одной рукой, – начала Нина. Ага. Теперь я поняла.
– Все-все, не продолжай, – поспешно оборвала ее я. – Пока.
Список выбранных псевдонимов, отображенный в поле «От кого», внезапно показался мне гораздо более красноречивым: нередко в нем мелькали «члены», «лизунчики» и «жеребцы». Я нажала кнопку «удалить все», очистила почтовый ящик и стерла свое объявление. Может, позже, после того как мне стукнет тридцать и я вступлю в десятилетие, когда одинокие женщины впадают в отчаяние, мне придется довольствоваться киберсексом. А пока было лишь начало сентября, и до печальной поры тридцатилетия у меня оставалось целых три месяца.
– Вы не представляете, как вытянулась его физиономия, когда я задал клиенту вопрос о регистрах выписанных счетов. Он буквально обезумел от злости и все звал меня выйти за дверь и поговорить как мужчина с мужчиной, – расписывал Фил Даффи недавний инцидент, случившийся при работе со свидетелем. – А я говорю ему: «Хоть сейчас, только если судебный секретарь пойдет с нами и зафиксирует все происходящее».
Фил входил в число компаньонов фирмы, поэтому большинство подхалимов из младшего состава восторженно загоготали и принялись горячо его поздравлять. Я ненавидела Фила почти так же сильно, как Ширера Дерьмового. Ширер по крайней мере был живым человеком, а Даффи больше походил на робота. Он проводил в конто ре немыслимое количество времени и работал по семнадцать часов в сутки практически без перерыва на еду и отдых. По утрам мне крайне редко удавалось прийти в офис раньше его (секретарша Даффи, которая работает по скользящему графику и появляется в конторе в половине восьмого, как-то обмолвилась, что в этот час ее шеф уже на месте как штык), а когда я уходила домой – как правило, около семи вечера, – он почти всегда еще сидел в кабинете.
Даффи наконец завершил свои самовосхваления. Блин, скоро подойдет моя очередь выступать, подумала я, лихорадочно соображая, что бы такого сказать. С некот рых пор я предпочитала как можно реже выступать на этих завтраках – после того раза, когда я предложила руководству фирмы приобрести кофеварку, чтобы сотрудники получали свой эспрессо и капуччино, не выходя из офиса, в результате чего не только значительно улучшилось бы качество потребляемого кофе, но и заметно сократились потери рабочего времени, так как народу не пришлось бы мотаться в соседнюю забегаловку. Тогда все уставились на меня с таким изумлением, как если бы я потребовала соорудить в приемной языческий алтарь и приносить на нем в жертву кровожадным богам пушистых щеночков.
– …и в связи с этим я планирую назначить Элли… – донесся до меня голос Даффи. Черт, о чем это он? Я опять все прослушала, – ведущим юристом по новому групповому иску. Элли, вам придется попотеть и, может быть, допоздна оставаться на работе. Зато я уверен – вы справитесь с этим лучше всех.
За столом начались перешептывания, и внезапно я обнаружила, что взгляды всех присутствующих обращены на меня.
– Поздравляю, Элли!
– Для тебя это серьезный шаг вперед.
– Какой прорыв, Элли!
Арргх! О чем болтал Даффи? Что еще за групповой иск? И чего это он там вякнул насчет работы допоздна? Я выдавила улыбку, скромно потупила взор и поблагодарила за доверие, хотя во мне все клокотало от возмущения. Очень надо – вешать на шею какое-то суперважное дело, до ночи пропадать в конторе и отравлять себе жизнь! Я вдруг заметила, что Кэтрин Польк взирает на меня с нескрываемой завистью. Кэтрин была моим заклятым врагом. Мы пришли в фирму в один и тот же год, сразу после окончания юридического факультета, и возненавидели друг друга с первого взгляда. Она – шикарная блондинка с модным каре, высокая и худощавая. Именно такой я всегда рисовала в воображении Белую Колдунью из сказки «Лев, Колдунья и платяной шкаф». Кэтрин очень элегантно одевается и оттеняет свою сливочно-белую кожу и светлые волосы при по мощи ярко-красной помады и густо наложенных теней, тогда как я часто заявляюсь на работу в мятом костюме, с влажными после душа волосами и с кругляшом антибактериального пластыря на подбородке. И дело совсем не в том, что Кэтрин выглядит словно модель – еще она перехватывает самые выгодные дела, заискивает перед начальством и почем зря подсиживает коллег. Новость о том, что мне поручили жутко серьезный проект, заставила хорошенькое личико Кэтрин скривиться, а фарфоровые ноздри раздуться от гнева, и уже одно это приятно согрело мою душу.
– Мне не терпится взяться за это дело, – только и сказала я, когда пришел мой черед выступать, и собравшиеся даже немножко похлопали. Я не удержалась и бросила в сторону Кэтрин торжествующий и насмешливый взгляд.
Чуть позже, проходя мимо кабинета Ширера Дерьмового, я осторожно заглянула внутрь. Обычно таким образом я выясняю, не ушел ли он домой пораньше (Ширер часто так делает), и если не обнаруживаю босса на месте, то с чистой совестью смываюсь из конторы. Ширер, однако, сидел в кабинете, скрючившись за столом, и со странным хрипом и бульканьем прочищал горло. Уютно устроившись в коричневом кожаном кресле для посетителей, спиной к двери сидела Кэтрин Польк. Я задержалась у входа, так чтобы ни Ширер, ни Кэтрин не могли меня видеть, и притворилась, будто изучаю какие-то папки на соседней полке.
– С какой стати этот иск достался Элли? – шипела Кэтрин. – Ты обещал, что ведущим юристом по следующему крупному делу назначат меня. Ты же знаешь, как это необходимо, если в ближайшем будущем я собираюсь стать компаньоном.
– Ты будешь, будешь компаньоном, не волнуйся, – каким-то неестественным, успокаивающим тоном проговорил Ширер.
Чего-чего? Почему он так ведет себя с ней? Мы с Кэтрин отработали в фирме всего по четыре года, и до возможного компаньонства нам оставалось еще три, если не пять лет. И даже тогда компаньонское участие не было гарантированной перспективой ни для кого, даже для тех сотрудников, чьи отец или мать входили в совет директоров.
– Да уж, и лучше поскорее. Если ты не хочешь, чтобы о нас узнали остальные компаньоны, – недовольно произнесла Кэтрин.
О нас? Мне пришлось зажать рот рукой, чтобы не охнуть. Кэтрин Польк и Ширер Дерьмовый – любовники? Я немедленно – и к несчастью для себя – представила их обоих в постели: гибкое тело Кэтрин прижимается к жир ному, заросшему шерстью пузу Ширера, а он, закатив глаза, исступленно кричит: «Да, да, еще!» Меня аж передернуло от отвращения. Вообще-то ничего удивительного, если учесть, что ради компаньонства Кэтрин готова на что угодно. Меня поразило только то, что Кэтрин, которая всегда так заботилась о своем имидже и демонстрировала тонкие вкусы, вообще может выносить вид голого Ширера.
– Ради всего святого, либо закрой дверь, либо не кричи. Нас могут услышать, – прошипел в ответ Ширер.
– А мне плевать. Ты женат, не я, – раздраженно бросила Кэтрин.
Ширер понизил голос, так что я ничего не могла разобрать, но тон его был угодливым и вкрадчивым, словно босс разговаривал с капризным ребенком. Я быстренько шмыгнула к себе в кабинет, чтобы они не успели меня заметить.
Я сидела за столом и с недоумением трясла головой, не в силах переварить услышанное. Ширер и Кэтрин вместе. Это было слишком отталкивающее зрелище, хуже, чем Красавица и Чудовище. И как у них все закрутилось? С чего это образине вроде Ширера – толстобрюхому волосатому коротышке – пришло в голову, будто он может покорить прекрасную амазонку вроде Кэтрин? А может, наоборот, она его соблазнила? И если да, то как? Ее нежные пальчики небрежно ласкали его жирные поросячьи ляжки во время подготовки к слушаниям? Она засовывала язычок в его мохнатое, забитое серой ухо? Если меня чуть не вырвало при одной мысли об этом, то как же она, бедная, этим занимается?
Однако размышления о сексе – пусть даже таком мерз ком и извращенном – напомнили мне кое о чем другом. С тех пор как неделю назад я разместила объявление в Интернете, то не проверяла свой электронный почтовый ящик. Из-за суеты со свадьбой Бет и работой совсем забыла об этом. Я запустила программу просмотра веб-страниц, набрала адрес, ввела имя пользователя, затем пароль и, тупо моргая, уставилась на экран. Я не верила своим глазам: в папке входящих сообщений значилось 175 писем. Здесь какая-то ошибка, подумала я. Наверное, писем всего 17 или даже 75, а слева или справа вкралась лишняя цифра. Тем не менее, когда я открыла папку «Входящие», там действительно было 175 сообщений с выстроенными в аккуратную колонку заголовками. Я щелкнула на первое письмо, подписанное неким Лизуном, и начала читать: «Когда ты ощутишь, как колечки на моем языке щекочут твою…» Фу!
Я нажала кнопку «удалить» и украдкой обвела глазами кабинет, чтобы убедиться – в мое отсутствие сюда никто не заглядывал и не проверял, чем я тут занята. Конечно же, никто в кабинет не заходил, но я всегда терзалась глупыми страхами, что фирма, точно подозрительный диктатор, следит за мной с помощью скрытой где-то над столом камеры и вот-вот узнает, что я трачу оплаченное время «Сноу и Друзерс» на чтение непристойных писем.
Сначала я отгоняла эту мысль как параноидальную, но потом увидела по телевизору сюжет о компаниях, которые действительно наблюдают за своими сотрудника ми с помощью видеокамер, отслеживая производител ность труда в течение рабочего дня, и это меня доконало. Теперь я убеждена, что все мои просмотры онлайн-каталогов одежды и обуви, не говоря уж о чтении электронных писем от мерзких извращенцев, заносятся в некую виртуальную «черную книгу» моих работодателей. Я снова перевела взгляд на экран, где открылось следующее сообщение: «Ищу свободную от предрассудков женщину, готовую к новым впечатлениям. С меня – ректальный зонд, с тебя – твой бананчик».
Бананчик? Это еще что за штука? О назначении ректального зонда догадаться нетрудно, но «бананчик»? Из всех моих знакомых знать об этом мог только один человек.
– Нина, что такое «бананчик»? – глухо проговорила я в телефонную трубку, моля Бога, чтобы никто в конторе меня не подслушал.
– «Бананчик»? – Нина заливисто расхохоталась. – Элли, детка, не знала, что ты пользуешься такими игрушками!
– Я не пользуюсь такими игрушками. Просто мне по мылу пришло письмо, где упоминается «бананчик», а я не знаю, о чем речь, – оправдываясь, сказала я.
Нина хохотала как сумасшедшая, а после того как все-таки объяснила мне значение слова «бананчик» – у меня язык не повернется это повторить – заставила привести контекст, в котором оно всплыло.
– Объявление о знакомстве! – воскликнула она. – Я тоже через это прошла.
– Ну и как, кто-нибудь отозвался? Я имею в виду, кто-нибудь, кроме ненормальных, мечтающих одеть тебя в кожаное белье?
– Да сколько угодно. То есть нет, по-настоящему ты ни с кем не встречаешься. Эти объявления хороши лишь для того, чтобы найти партнера по киберсексу. Ты что, не в курсе?
Киберсекс? Но в «Шарме» только и говорилось, что о красавицах-трудоголичках с Манхэттена, которые познако мились со своими мужьями-миллиардерами через Интернет, поскольку времени на обычные свидания у них не было. О киберсексе в статье и словом не упоминалось.
– Гм… нет, – призналась я. – А как вообще это все происходит?
– Ну, для этого надо иметь определенный навык печатания одной рукой, – начала Нина. Ага. Теперь я поняла.
– Все-все, не продолжай, – поспешно оборвала ее я. – Пока.
Список выбранных псевдонимов, отображенный в поле «От кого», внезапно показался мне гораздо более красноречивым: нередко в нем мелькали «члены», «лизунчики» и «жеребцы». Я нажала кнопку «удалить все», очистила почтовый ящик и стерла свое объявление. Может, позже, после того как мне стукнет тридцать и я вступлю в десятилетие, когда одинокие женщины впадают в отчаяние, мне придется довольствоваться киберсексом. А пока было лишь начало сентября, и до печальной поры тридцатилетия у меня оставалось целых три месяца.
Глава 8
В жизни у меня есть лишь два настоящих таланта: лазерная точность в нанесении жидкой подводки для глаз (я делаю это одним плавным движением, не отрывая кисточки от века) и рисование шаржей на друзей и врагов (отличить первых от вторых очень легко, так как я с искренним удовольствием наделяю тех, кого ненавижу, огромными носами и оттопыренными ушами). Рисунки получаются довольно хорошо; всем нравится, когда на дружеских вечеринках я схватываю чье-нибудь выражение лица и запечатлеваю его на бумаге. Кроме того, рисование помогает расслабиться, поэтому спустя некоторое время после того, как мне поручили «сверхответственное дело по групповому иску» и я уже начала впадать в панику, представляя себе горы бумаги, в которых предстоит зарыться, я сидела в кофейне «Старбакс», удобно расположенной всего в нескольких кварталах от моего дома, и рисовала невысокого муж чину, сидевшего напротив. Я пыталась перенести на бумагу черты его лица – он чем-то походил на Элмера Фадда – и толстый, колышущийся живот. На самом деле непросто рисовать человека, чтобы он не заметил, как ты внимательно его разглядываешь и «фотографируешь» изрезанный морщинами лоб, багровый нос пьяницы и капризно изогнутые губы. Приходится очень часто смотреть на «модель», подмечая как можно больше деталей, а потом быстренько опускать глаза, прежде чем «натура» поймает твой взгляд. Я уже делала это раньше, и порой мужчины, которых я рисовала, думали, что их завлекают. Один даже подошел и выхватил у меня блокнот, но обнаружил в нем лишь карикатуру на себя самого – со лбом пещерного жителя и задницей-кошельком.
Я люблю сидеть в «Старбаксе», хотя Нина всегда обзывает кофейни этой сети безвкусными и мещанскими. Ей претят чересчур изысканный декор заведения и высокие цены, а особенно развешанные по стенам портреты известных писателей (многие из них жили в разное время, но на картинах они изображены вместе за чашечкой кофе). Нина утверждает, что это искажение искусства, превращающее образы писателей в капиталистическую валюту. Я с ней не спорю. Мне-то нравится и мягкое освещение, и смешанная атмосфера прошлого с современностью, и слишком дорогой кофе. Даже картины на стенах кажутся довольно милы ми. Наверное, в душе я капиталист, и меня ничуть не оскорбляют корпоративные попытки сделать мою жизнь столь же стильной и модной, как на глянцевых страницах каталога «Поттери Барн». Бог свидетель, я просто не успеваю одновременно трудиться на юридическом поприще, искать любовь своей жизни и тратить необходимое время и усилия, чтобы создать вокруг себя элегантную, комфортную и умиротворяющую обстановку.
Пока я сидела и рисовала Элмера, увековечивая на бумаге его необъятное пузо, женщина за соседним столиком начала истерически хохотать. Я обернулась: это была тучная дама в бигудях и домашних тапочках, и читала она вебстеровский толковый словарь в мягкой обложке. То ли ей попалось какое-то особенно смешное слово, достойное столь бурной радости, то ли она просто была чокнутой и в любую минуту могла достать из пластиковой хозяйственной сумки автомат и превратить уютное кафе в кровавую бойню – когда живешь в большом городе, нельзя исключать и такие варианты. Я прикидывала вероятность обоих сценариев, украдкой поглядывая на тетку из-под полуопущенных ресниц, и неожиданно заметила Теда. Он занял очередь, чтобы сделать заказ, а рядом с ним стояла весьма привлекательная женщина лет сорока с небольшим. Я не встречала Теда с того злополучного ужина в августе.
У них свидание, решила я, увидев, как спутница Теда дотронулась до его руки, словно желая привлечь к чему-то внимание собеседника. Она воспользовалась старой как мир уловкой, при помощи якобы невинного прикосновения придавая отношениям сексуальный оттенок. К превеликой моей радости, Тед не ответил на касание. Правда, он улыбался и кивал женщине, а она болтала без умолку, и ее гром кий, резкий смех разносился по всему залу, отчего другие посетители бросали на нее недовольные взгляды. И еще она цеплялась за руку Теда, как будто без его поддержки могла завалиться.
Мне пришлось признать, что спутница Теда красива. У нее были стройная фигура, темные, аккуратно уложенные волосы до плеч и правильные черты лица. Голубовато-серый костюм, сумочка без ремня и туфли на высоком каблуке очень ей шли и определенно были недешевы. Короче, у нее был вид состоятельной и холеной дамы, жены преуспевающего политика. Кроме того, она выглядела старше меня и наверняка подходила под категорию счастливиц, чей возраст допускал возможность общения с Тедом. Я рассматривала ее так долго, как позволяло приличие, но едва Тед за брал бумажные стаканчики с дымящимся эспрессо и повернулся в мою сторону, я скрючилась, сгорбилась – а сделать это на узком стуле в стиле модерн не так-то просто – и выставила перед собой блокнот, закрываясь от острого репортерского глаза. Сердце у меня заколотилось, и я почувствовала себя пятнадцатилетней девчонкой, случайно заметившей за столиком напротив капитана школьной команды по футболу. Соблазн взглянуть на Теда был велик, однако я взяла себя в руки: если он меня увидит, это будет катастрофа. Поймать взгляд мужчины, которому хочешь понравиться, – это одно, а посмотреть в глаза человеку, отвергшему тебя на первом же свидании, – совершенно другое.
«Только не поднимай глаза», – твердила я себе.
– Привет, Элли, – раздалось у меня над ухом.
Я чуть не подпрыгнула на месте. Тед усадил симпатичную брюнетку за столик на другом конце зала и теперь сто ял рядом. Он показался выше, чем я его запомнила во время нашей последней встречи. Если честно, мне ничего не надо было запоминать, потому что с некоторых пор я стала записывать его программы на видео и просматривала их вечером, приходя с работы (хотя я ни за что не созналась бы в этом Хармони, которая не терпит детских глупостей в сердечных делах). Я, однако, нашла, что влюбиться в телевизионщика очень удобно – можно записывать его передачи и пересматривать их хоть по сто раз, причем втайне от остальных. Конечно, это немного смахивает на юношескую влюбленность в косматого поп-идола, когда ты знаешь его биографию наизусть и перед сном целуешь постер с его фотографией.
– Привет! Как поживаешь? – спросила я и почему-то вспыхнула. К несчастью, у меня бледная кожа, и я всегда краснею, когда стесняюсь или сержусь или, к примеру, если на меня смотрит сексуальный мужчина, от которого я без ума. Этот недостаток просто бесит, особенно когда хочешь выглядеть холодной и загадочной королевой, а не запинающейся от волнения, по уши влюбленной девчонкой.
– Спасибо, хорошо. Я увидел тебя и… Я собирался тебе позвонить, – сказал Тед.
– Неужели? – В моем голосе прозвучало гораздо больше заинтересованности, чем следовало бы.
– Да. Я должен перед тобой извиниться за тот вечер, когда мы… гм… – он бросил взгляд на брюнетку, которая напряженно улыбалась, явно недовольная тем, что Тед заставляет ее ждать, – вместе ужинали. Мне стыдно, что я себя так повел. Я не должен был злиться на тебя.
– Вообще-то ты не столько обидел, сколько оскорбил меня, – проговорила я и, увидев на лице Теда смущение, добавила: – Своими словами насчет возраста. Если быть абсолютно точной, насчет того, что я выгляжу на десять лет старше, чем на самом деле.
Теперь у Теда был совсем виноватый вид.
– Господи, и о чем я только думал. Я вспылил и сказал не то, что хотел. Ты вовсе не выглядишь на… Просто тогда, на приеме у сенатора, на тебе был костюм, и я решил, что… а ты еще сказала, что ты юрист, и плюс та прическа… Но сегодня, увидев тебя здесь… – на мне были джинсы и светло-коричневый хлопчатобумажный свитерок, а распущенные волосы были в беспорядке рассыпаны по плечам, – я бы не дал тебе больше двадцати, – великодушно закончил Тед.
– Правда? – робко переспросила я, просияв от комплимента.
– Правда, – подтвердил он и, как всегда, чуть насмешливо улыбнулся.
– Благодарю. Извинения приняты. Ты тоже меня извини. В смысле, за то, что я ушла, хлопнув дверью.
Тед опять улыбнулся.
– Что ты рисуешь? – поинтересовался он и, когда я показала ему свой блокнот, очень удивился. – Ты нарисовала это сама? Прямо сейчас?
– Да это все не всерьез, я ведь не профессионал, – смущенно проговорила я.
– Напротив, рисунок превосходный. Сили Говард, не так ли?
– Прости, не поняла?
– Твой рисунок. Это карикатура на члена палаты представителей Сили Говарда, так ведь?
– Я не знаю, как его зовут. Это просто набросок с посетителя, который сидит вон там, – объяснила я и кивнула в сторону Элмера Фадда. Тед обернулся, а Элмер вскочил со стула и подбежал к нам. Я быстренько закрыла блокнот, чтобы спрятать далеко не лестный портрет.
– Тед, какая приятная встреча! – пробасил Элмер звучным, хорошо поставленным голосом политика, потряс руку Теда и хлопнул его по плечу. Повторилась та же сцена, что и на приеме. Меня раздражало, что люди вот так запросто вклиниваются в нашу беседу, но все же… это о многом говорило. Тед оказался влиятельной фигурой. И в этом было что-то очень сексуальное.
– Рад вас видеть, конгрессмен. – Тед говорил спокойным и серьезным тоном, в котором, однако, сквозила не уловимая насмешка. Этот голос принадлежал человеку, который смотрит на мир глазами циника и испытывает от этого удовольствие.
– В последнее время я пробиваю новый закон по социальному обеспечению. Если вам… гм… захочется пригласить меня в свою программу, то с радостью побеседую с вами на эту тему.
Все с тем же насмешливо-заинтересованным видом Тед лишь коротко кивнул, и после еще некоторого количества откровенной саморекламы и похлопывания Теда по спине, Элмер/Сили покатился обратно к своему столку, весьма довольный собой. Я вопросительно посмотрела на Теда.
– И так все время, – пробормотал он. – Политики спят и видят, как бы попасть на телеэкран.
– Тед, – позвала его женщина в дорогом костюме. Она смотрела на меня, как кошка смотрит на мышь, прежде чем выпустить когти и разорвать ее на клочки. Однако едва Тед обернулся к женщине, она одарила его самой сладкой улыбкой.
– Думаю, тебя уже заждались, – сказала я Теду, кивнув на его спутницу. – Твоя подруга.
– Ах да. Только она мне не подруга, – уточнил он, и на один-единственный краткий миг мне показалось, что он слегка смутился. Ага!
– Понятно, – небрежно бросила я.
– То есть… да, мы обедали вместе, хоть я ее не приглашал. Мы… словом, это устроил… наш общий знакомый, – сказал Тед с печальной улыбкой, засунул руки в карманы и покачался на каблуках.
Он все еще стоял возле моего стула, и мне приходилось чуть-чуть откидывать голову, чтобы видеть его лицо.
– Ладно, мне пора. Был рад встретить тебя, Элли, – попрощался Тед и вернулся к своей «невольной» спутнице.
«Он что, нарочно дал понять, что между ними ничего нет?» – размышляла я, снова склонившись над блокнотом. Я изо всех сил старалась не смотреть на Теда с его брюнет кой и не беситься из-за того, что она находила все новые и новые причины касаться руки собеседника, искусно притворяясь, что стряхивает с его рукава бесчисленные пылинки и ниточки.
На следующий вечер я снова пришла в «Старбакс». И на следующий. И еще через день. В конце концов, кофейня находилась недалеко от моего дома, рассудила я, и там всегда можно встретить других завсегдатаев вроде меня – например, студента, стучащего по клавиатуре своего ноутбука, или женщину средних лет с длинной седой косой, читающую книжку, рекомендованную «Книжным клубом» Опры Уинфри. Я не спрашивала Теда, где он живет, но поскольку я встретилась с ним, когда он выгуливал пса, а потом на толкнулась на него в этой кофейне, расположенной в пяти минутах ходьбы от моей квартиры, то не сомневалась – Тед живет где-то по соседству. Ну а если он повстречает меня в «Старбаксе», это будет чистым совпадением.
Тед объявился в кофейне на пятый день, на этот раз один. Войдя, он обвел глазами зал, и, когда его взгляд остановился на мне, приветственно махнул рукой, а я расплылась в глупой улыбке. Он взял бумажный стаканчик с кофе и подсел за мой столик.
Я люблю сидеть в «Старбаксе», хотя Нина всегда обзывает кофейни этой сети безвкусными и мещанскими. Ей претят чересчур изысканный декор заведения и высокие цены, а особенно развешанные по стенам портреты известных писателей (многие из них жили в разное время, но на картинах они изображены вместе за чашечкой кофе). Нина утверждает, что это искажение искусства, превращающее образы писателей в капиталистическую валюту. Я с ней не спорю. Мне-то нравится и мягкое освещение, и смешанная атмосфера прошлого с современностью, и слишком дорогой кофе. Даже картины на стенах кажутся довольно милы ми. Наверное, в душе я капиталист, и меня ничуть не оскорбляют корпоративные попытки сделать мою жизнь столь же стильной и модной, как на глянцевых страницах каталога «Поттери Барн». Бог свидетель, я просто не успеваю одновременно трудиться на юридическом поприще, искать любовь своей жизни и тратить необходимое время и усилия, чтобы создать вокруг себя элегантную, комфортную и умиротворяющую обстановку.
Пока я сидела и рисовала Элмера, увековечивая на бумаге его необъятное пузо, женщина за соседним столиком начала истерически хохотать. Я обернулась: это была тучная дама в бигудях и домашних тапочках, и читала она вебстеровский толковый словарь в мягкой обложке. То ли ей попалось какое-то особенно смешное слово, достойное столь бурной радости, то ли она просто была чокнутой и в любую минуту могла достать из пластиковой хозяйственной сумки автомат и превратить уютное кафе в кровавую бойню – когда живешь в большом городе, нельзя исключать и такие варианты. Я прикидывала вероятность обоих сценариев, украдкой поглядывая на тетку из-под полуопущенных ресниц, и неожиданно заметила Теда. Он занял очередь, чтобы сделать заказ, а рядом с ним стояла весьма привлекательная женщина лет сорока с небольшим. Я не встречала Теда с того злополучного ужина в августе.
У них свидание, решила я, увидев, как спутница Теда дотронулась до его руки, словно желая привлечь к чему-то внимание собеседника. Она воспользовалась старой как мир уловкой, при помощи якобы невинного прикосновения придавая отношениям сексуальный оттенок. К превеликой моей радости, Тед не ответил на касание. Правда, он улыбался и кивал женщине, а она болтала без умолку, и ее гром кий, резкий смех разносился по всему залу, отчего другие посетители бросали на нее недовольные взгляды. И еще она цеплялась за руку Теда, как будто без его поддержки могла завалиться.
Мне пришлось признать, что спутница Теда красива. У нее были стройная фигура, темные, аккуратно уложенные волосы до плеч и правильные черты лица. Голубовато-серый костюм, сумочка без ремня и туфли на высоком каблуке очень ей шли и определенно были недешевы. Короче, у нее был вид состоятельной и холеной дамы, жены преуспевающего политика. Кроме того, она выглядела старше меня и наверняка подходила под категорию счастливиц, чей возраст допускал возможность общения с Тедом. Я рассматривала ее так долго, как позволяло приличие, но едва Тед за брал бумажные стаканчики с дымящимся эспрессо и повернулся в мою сторону, я скрючилась, сгорбилась – а сделать это на узком стуле в стиле модерн не так-то просто – и выставила перед собой блокнот, закрываясь от острого репортерского глаза. Сердце у меня заколотилось, и я почувствовала себя пятнадцатилетней девчонкой, случайно заметившей за столиком напротив капитана школьной команды по футболу. Соблазн взглянуть на Теда был велик, однако я взяла себя в руки: если он меня увидит, это будет катастрофа. Поймать взгляд мужчины, которому хочешь понравиться, – это одно, а посмотреть в глаза человеку, отвергшему тебя на первом же свидании, – совершенно другое.
«Только не поднимай глаза», – твердила я себе.
– Привет, Элли, – раздалось у меня над ухом.
Я чуть не подпрыгнула на месте. Тед усадил симпатичную брюнетку за столик на другом конце зала и теперь сто ял рядом. Он показался выше, чем я его запомнила во время нашей последней встречи. Если честно, мне ничего не надо было запоминать, потому что с некоторых пор я стала записывать его программы на видео и просматривала их вечером, приходя с работы (хотя я ни за что не созналась бы в этом Хармони, которая не терпит детских глупостей в сердечных делах). Я, однако, нашла, что влюбиться в телевизионщика очень удобно – можно записывать его передачи и пересматривать их хоть по сто раз, причем втайне от остальных. Конечно, это немного смахивает на юношескую влюбленность в косматого поп-идола, когда ты знаешь его биографию наизусть и перед сном целуешь постер с его фотографией.
– Привет! Как поживаешь? – спросила я и почему-то вспыхнула. К несчастью, у меня бледная кожа, и я всегда краснею, когда стесняюсь или сержусь или, к примеру, если на меня смотрит сексуальный мужчина, от которого я без ума. Этот недостаток просто бесит, особенно когда хочешь выглядеть холодной и загадочной королевой, а не запинающейся от волнения, по уши влюбленной девчонкой.
– Спасибо, хорошо. Я увидел тебя и… Я собирался тебе позвонить, – сказал Тед.
– Неужели? – В моем голосе прозвучало гораздо больше заинтересованности, чем следовало бы.
– Да. Я должен перед тобой извиниться за тот вечер, когда мы… гм… – он бросил взгляд на брюнетку, которая напряженно улыбалась, явно недовольная тем, что Тед заставляет ее ждать, – вместе ужинали. Мне стыдно, что я себя так повел. Я не должен был злиться на тебя.
– Вообще-то ты не столько обидел, сколько оскорбил меня, – проговорила я и, увидев на лице Теда смущение, добавила: – Своими словами насчет возраста. Если быть абсолютно точной, насчет того, что я выгляжу на десять лет старше, чем на самом деле.
Теперь у Теда был совсем виноватый вид.
– Господи, и о чем я только думал. Я вспылил и сказал не то, что хотел. Ты вовсе не выглядишь на… Просто тогда, на приеме у сенатора, на тебе был костюм, и я решил, что… а ты еще сказала, что ты юрист, и плюс та прическа… Но сегодня, увидев тебя здесь… – на мне были джинсы и светло-коричневый хлопчатобумажный свитерок, а распущенные волосы были в беспорядке рассыпаны по плечам, – я бы не дал тебе больше двадцати, – великодушно закончил Тед.
– Правда? – робко переспросила я, просияв от комплимента.
– Правда, – подтвердил он и, как всегда, чуть насмешливо улыбнулся.
– Благодарю. Извинения приняты. Ты тоже меня извини. В смысле, за то, что я ушла, хлопнув дверью.
Тед опять улыбнулся.
– Что ты рисуешь? – поинтересовался он и, когда я показала ему свой блокнот, очень удивился. – Ты нарисовала это сама? Прямо сейчас?
– Да это все не всерьез, я ведь не профессионал, – смущенно проговорила я.
– Напротив, рисунок превосходный. Сили Говард, не так ли?
– Прости, не поняла?
– Твой рисунок. Это карикатура на члена палаты представителей Сили Говарда, так ведь?
– Я не знаю, как его зовут. Это просто набросок с посетителя, который сидит вон там, – объяснила я и кивнула в сторону Элмера Фадда. Тед обернулся, а Элмер вскочил со стула и подбежал к нам. Я быстренько закрыла блокнот, чтобы спрятать далеко не лестный портрет.
– Тед, какая приятная встреча! – пробасил Элмер звучным, хорошо поставленным голосом политика, потряс руку Теда и хлопнул его по плечу. Повторилась та же сцена, что и на приеме. Меня раздражало, что люди вот так запросто вклиниваются в нашу беседу, но все же… это о многом говорило. Тед оказался влиятельной фигурой. И в этом было что-то очень сексуальное.
– Рад вас видеть, конгрессмен. – Тед говорил спокойным и серьезным тоном, в котором, однако, сквозила не уловимая насмешка. Этот голос принадлежал человеку, который смотрит на мир глазами циника и испытывает от этого удовольствие.
– В последнее время я пробиваю новый закон по социальному обеспечению. Если вам… гм… захочется пригласить меня в свою программу, то с радостью побеседую с вами на эту тему.
Все с тем же насмешливо-заинтересованным видом Тед лишь коротко кивнул, и после еще некоторого количества откровенной саморекламы и похлопывания Теда по спине, Элмер/Сили покатился обратно к своему столку, весьма довольный собой. Я вопросительно посмотрела на Теда.
– И так все время, – пробормотал он. – Политики спят и видят, как бы попасть на телеэкран.
– Тед, – позвала его женщина в дорогом костюме. Она смотрела на меня, как кошка смотрит на мышь, прежде чем выпустить когти и разорвать ее на клочки. Однако едва Тед обернулся к женщине, она одарила его самой сладкой улыбкой.
– Думаю, тебя уже заждались, – сказала я Теду, кивнув на его спутницу. – Твоя подруга.
– Ах да. Только она мне не подруга, – уточнил он, и на один-единственный краткий миг мне показалось, что он слегка смутился. Ага!
– Понятно, – небрежно бросила я.
– То есть… да, мы обедали вместе, хоть я ее не приглашал. Мы… словом, это устроил… наш общий знакомый, – сказал Тед с печальной улыбкой, засунул руки в карманы и покачался на каблуках.
Он все еще стоял возле моего стула, и мне приходилось чуть-чуть откидывать голову, чтобы видеть его лицо.
– Ладно, мне пора. Был рад встретить тебя, Элли, – попрощался Тед и вернулся к своей «невольной» спутнице.
«Он что, нарочно дал понять, что между ними ничего нет?» – размышляла я, снова склонившись над блокнотом. Я изо всех сил старалась не смотреть на Теда с его брюнет кой и не беситься из-за того, что она находила все новые и новые причины касаться руки собеседника, искусно притворяясь, что стряхивает с его рукава бесчисленные пылинки и ниточки.
На следующий вечер я снова пришла в «Старбакс». И на следующий. И еще через день. В конце концов, кофейня находилась недалеко от моего дома, рассудила я, и там всегда можно встретить других завсегдатаев вроде меня – например, студента, стучащего по клавиатуре своего ноутбука, или женщину средних лет с длинной седой косой, читающую книжку, рекомендованную «Книжным клубом» Опры Уинфри. Я не спрашивала Теда, где он живет, но поскольку я встретилась с ним, когда он выгуливал пса, а потом на толкнулась на него в этой кофейне, расположенной в пяти минутах ходьбы от моей квартиры, то не сомневалась – Тед живет где-то по соседству. Ну а если он повстречает меня в «Старбаксе», это будет чистым совпадением.
Тед объявился в кофейне на пятый день, на этот раз один. Войдя, он обвел глазами зал, и, когда его взгляд остановился на мне, приветственно махнул рукой, а я расплылась в глупой улыбке. Он взял бумажный стаканчик с кофе и подсел за мой столик.