Голон Анна. Анжелика в Берберии (= Неукротимая Анжелика)

   Они напрягли слух. С дальней галеры доносилось протяжное завывание, которое вдруг резко прекратилось.
   Вивонн выругался:
   - Опять эти мавританские собаки воют на луну.
   Ла Броссадьер, который много лет плавал на Востоке и знал арабские обычаи, сказал:
   - Они воют от радости. Это их победный клич.
   - Радость? Победа? Они сегодня, должно быть, возбуждены.
   Впередсмотрящий прислал одного из вахтенных.
   - Ваше превосходительство, вахтенный начальник полез на наблюдательный пост. Он просит вас повернуть свою подзорную трубу в том же направлении, откуда мы видели свет, и посмотреть, не похоже ли это на сигналы.
   Вивонн опять поднял подзорную трубу, а ла Броссадьер смотрел через свой бинокль.
   - Вахтенный прав, мне кажется, - сказал он. - Сигналят с вершин гор Рольяно на мысе Капо-Бьянка, несомненно, для того, чтобы созвать свой рыболовный флот в гавань.
   - Да, - откликнулся Броссадьер, - несомненно.
   Новый взрыв завываний донесся с той же галеры, с "Дофина".
   Опять появился Савари.
   - Вы заметили, как вдруг повеселели мавры с "Дофина", - зашептал он Анжелике. - Сигнальные огни с берега предупредили их.
   Вивонн уловил последние слова. Он схватил старика за воротник его старомодного пальто:
   - Предупредили о чем?
   - Не могу сказать, ваше превосходительство. Я не знаю кода.
   - Почему вы думаете, что они пытаются связаться с маврами?
   - Потому что это турецкие огни, ваше превосходительство. Вы не заметили голубые и красные ракеты? Я знаю, ваше превосходительство, потому что я когда-то был приглашен в качестве фейерверкера начальником артиллерии в Константинополе. Он нанял меня, чтобы делать ракеты различного цвета из пороха, смешанного с минеральными солями. Секрет пришел из Китая, но его использует весь магометанский мир. Поэтому я думаю, что не только турки и арабы могут посылать сигналы другим туркам и арабам, а поскольку я не вижу на горизонте других огней, кроме огней наших галер...
   - Вы заходите слишком далеко, мэтр Савари, - насмешливо произнес граф.
   Приближалась шлюпка с двумя зажженными сигнальными фонарями. Ла Броссадьер крикнул на нее, чтобы там погасили огни. Из темноты послышался ответный крик:
   - Ваше превосходительство, на борту "Дофина" неспокойно. Мавры в середине корабля возбуждены огнями с горы.
   - Это не те мавры, которых мы захватили на фелуке, перевозившей незаконное серебро?
   - Да, ваше превосходительство.
   - Так я и знал, - произнес адмирал сквозь зубы.
   - Один из них все лезет на свою скамью и выкрикивает заклинания.
   - Что он говорит?
   - Не знаю, сир. Я не понимаю по-арабски.
   - Я понимаю, - вмешался Савари. - Я слышу его. Он кричит: "Наше освобождение рядом!" Другие отвечают ему криками радости, как будто он муэдзин.
   - Возьмите этого зачинщика и казните его!
   - Повесить?
   - Нет, у нас нет времени, а зрелище их товарища, висящего на рее, может возбудить других фанатиков. Выстрелите ему в затылок из пистолета и бросьте тело за борт.
   Шлюпка отошла. Через несколько минут раздалось два вскрика.
   Анжелика завернулась в плащ. Бриз внезапно посвежел, и ей стало холодно.
   Адмирал еще раз осмотрел берег, но все тонуло в темноте.
   - Поставьте паруса и посадите другие три смены гребцов за работу. Немного везения, и к утру придем на Капри. Мы пополним запасы провизии - там великое множество коз - и возьмем свежей воды и апельсинов.
   Анжелике казалось, что она не спала, но вдруг она очнулась от дремоты, неожиданно разбуженная дневным светом. В ослепительном сиянии восхода они увидели перед собой остров. На фоне бледно-золотистого, розового и светло-голубого неба он казался лишь темной грязно-голубой массой, отражающейся в почти зеркальной поверхности воды.
   Анжелика заметила, что она не одна под навесом табернакля. Она поправила платье, привела в порядок волосы и вышла, чтобы вдохнуть свежий воздух. Команда собралась на носу. Она заколебалась перед тем, как пройти по переходному мостику, однако лейтенант Миллеран заметил ее и любезно проводил на нос.
   Герцог де Вивонн был в превосходном настроении. Он протянул ей свой бинокль.
   - Смотрите, как привлекателен этот остров, мадам. Заметьте, что у основания этих вулканических скал нет прибоя. Значит, мы подойдем по совершенно штилевому морю. Ничто не помешает подойти вплотную к берегу.
   Анжелика с трудом приспособила бинокль к своим глазам, но в конце концов она с удовольствием принялась рассматривать залив, скрытый за цветущей сиренью, и чаек, парящих над кустами.
   - Что это за округлое сияние слева? - спросила она, и тут же огонь взлетел в небо и, затухая, упал.
   Офицеры переглянулись. Савари спокойно произнес:
   - Опять сигнальная ракета. Вас здесь ждут.
   - Освободить палубу для боя! - закричал Вивонн в рупор. - Канониры, к пушкам! Мы прорвемся через пролив! Какого дьявола, ведь нас здесь целый флот! - Несмотря на ветер, они могли расслышать вой на борту "Дофина" и совсем рядом, на носу адмиральской галеры. - Заставьте этот сброд заткнуться!
   Но над всеми другими шумами взлетел пронзительный голос, тянущий с раздирающим уши визгом:
   Ла иллалла иллалла,
   Мухамаду, Ракул улла.
   Наконец голос смолк.
   Герцог де Вивонн продолжал отдавать приказы:
   - Прикажите перестроиться в соответствии с маневренностью и со знанием кораблей! Артиллерийские припасы держать в центре. Я тоже буду в центре, чтобы наблюдать за событиями. "Дофин" и "Фортуна" - впереди, "Люрона" - на левом фланге. Три остальные в арьергарде полумесяцем.
   - Флаг на скале! - сообщил дозорный.
   Вивонн поднял подзорную трубу:
   - Там два флага, один белый, но поднят в руке, объявление войны на христианский манер. Другой красный с белой каймой и эмблемой. Смешно, я, кажется, различаю серебряное зубило Марокко. Не может быть... не может быть...
   - Я понимаю, что вы имеете в виду, сир. У берберов нет обычая поднимать свои стяги, а мавры никогда не пользуются белым флагом. Только христиане поднимают белый флаг в знак объявления войны.
   - Не понимаю, - произнес Вивонн задумчиво. - Не знаю, с каким врагом мы имеем дело.
   Несмотря на волнение, галеры со спущенными парусами выстроились в линию и занимали места в боевом строю, направляясь к обрыву, который отмечал вход в бухту.
   В этот момент появились две турецкие фелуки. Адмирал передал подзорную трубу офицеру, который посмотрел на нее и передал Анжелике. Но она уже смотрела через старую, покрытую ярь-медянкой трубу, которую Савари извлек из багажа.
   - Я ничего не вижу на этих лодках, кроме негров и нескольких угрожающего вида мушкетов, - сказала она с разочарованием.
   - Это дерзкая провокация!
   Вивонн пришел к решению:
   - Прикажите "Люроне", самому легкому из наших судов, дать залп и потопить их. У этих дураков нет даже артиллерии!
   "Люрона" подчинилась сигналам и пустилась в погоню за двумя фелуками. Чуть позже выстрелили пушки, и эхо выстрелов покатилось вдоль берега. Анжелика отдала подзорную трубу Савари, чтобы освободить руку и закрыть уши.
   Фелуки, невредимые, направлялись в открытое море.
   "Флер д'Лиз" и "Конкорд", под огнем которых они оказались, соблазнились легкой добычей и самовольно вышли из строя, чтобы приблизиться к цели. Еще несколько раз бухнула пушка.
   - Попадание!
   Треугольный парус одной из фелук тащился по волнам. Корпус затонул за несколько секунд. Черные головы спасшихся появились на верхушках волн. Другая фелука попробовала сманеврировать, чтобы подобрать их, но удачный залп с "Флер д'Лиз" и "Конкорда" окружил ее всплесками, и ей пришлось опять пуститься в бегство.
   - Браво! - сказал адмирал. - Поверните три галеры обратно в сторону рейда.
   Теперь корабли маневрировали с трудом, так как море стало довольно неспокойным. В боевом строю кораблей возник некоторый беспорядок.
   Затем раздался крик наблюдателя:
   - Военная ксебека по правому борту, идет на нас!
   Судно под всеми парусами только что появилось на выходе из бухты и со значительной скоростью пересекало пролив.
   - Переменить галс! - взревел Вивонн. - Огонь из трех пушек по моему приказу! Пли!
   Большая пушка в середине откатилась, выплюнув свой заряд. Выстрел оглушил Анжелику, а запах пороха щекотал ей ноздри. Через дым она слышала следующие приказы, быстро отдаваемые и точно выполняемые:
   - Правые вертлюжные пушки к бою! Ксебека обгоняет нас. Все мушкеты огонь! Приготовиться к перемене галса на дистанции залпа. Пли!
   Грохот орудий усилился, отдаваясь эхом. Но ксебека была невредима и находилась еще слишком далеко для мушкетов.
   Савари наблюдал в свою подзорную трубу со всей сосредоточенностью энтомолога, изучающего муху под микроскопом.
   - Прекрасный корабль, построенный из сиамского тика, бесценное дерево. Сняв кору, ждут три года, прежде чем срубить его, потом еще семь лет выдерживают бревно перед распиловкой. Белый флаг на грот-мачте, вымпел короля Марокко на корме и особая эмблема - красная с серебряной короной посередине.
   - Это эмблема господина Рескатора, - зло произнес Вивонн. - Я мог бы и догадаться!
   У Анжелики подпрыгнуло сердце. Так ей предстояла встреча с ужасным Рескатором, который виновен в смерти ее сына и бояться которого храбрые офицеры флота его величества не почитают за грех. Она не слушала, как Вивонн и Броссадьер обмениваются мнениями, и целиком сосредоточилась на маневрах врага.
   - У этого дьявола Рескатора новый корабль. Гладкие обводы, низкий борт, и он находится на предельной дистанции нашего выстрела - из-за этого мы упускаем его сейчас, когда он пересекает наш курс. Всего двадцать две пушки. Проклятие!
   Через порты, прорезанные в корпусе ксебеки, блестели круглые жерла пушек, а струйки дыма, вьющиеся из портов, указывали, что канониры готовы запалить заряды по первой команде. На фале поднялись сигнальные флаги: "Сдавайтесь, или мы потопим вас".
   - Не думает ли этот нахальный ублюдок, что он так просто испугает флот короля Франции! Он слишком далеко, чтобы потопить нас. "Конкорд" продвигается к нему и скоро подойдет на расстояние выстрела. Поднять белый флаг войны на грот-мачте и знамя с цветами лилии на корме!
   Противник изменил курс и описывал теперь дугу так, чтобы избегнуть носовых пушек французских кораблей, направленных в сторону берега - на восток. Корабль двигался с изумительной скоростью, поставив все паруса. Раздалось несколько пушечных выстрелов. "Флер д'Лиз" и "Конкорд", которых ксебека обманула своими маневрами, вернулись и пытались попасть в своего противника.
   - Мимо! - с отвращением сказал Вивонн и вытащил из своей коробки несколько засахаренных фисташковых орешков. - Теперь мы должны быть внимательными. Он знает, что нам нужно время, чтобы перезарядить пушки. Он обогнет нас и попробует потопить. Приготовьтесь к перемене галса. Если мы сможем занять эту позицию, ему придется плыть против ветра, чтобы стрелять нам в борта.
   Галеры поворачивали. Противник, казалось, реагировал на этот новый маневр. В течение нескольких секунд на корабле установилась тяжелая тишина, нарушаемая только ритмичным звоном гонгов, бившихся, как сердце от боли.
   Потом они увидели, как пиратский корабль вдали сдвинулся с места, приближаясь к ним, как и предсказывал французский адмирал. Он летел, как морской орел, далеко позади французского флота, потом неожиданно остановился и повернул на другой галс.
   - Этот проклятый пират - умный стратег, - проворчал ла Броссадьер. Жаль, что он наш враг.
   - Это не так задевает меня, как момент, который вы выбрали, чтобы восхищаться его искусством, господин дела Броссадьер, - сухо заметил Вивонн. - Какониры, перезарядили?
   - Да, ваше превосходительство.
   - Тогда стрелять залпом по моему приказу.
   Но двенадцать орудий на правом борту пиратского корабля выстрелили первыми. Море, казалось, превратилось в огромный гейзер, скрывший противника. В воздух взлетели всевозможные обломки, и оглушительный взрыв эхом перекатывался над водой. Затем огромная волна обрушилась на весельные порты "Ройяла", и несколько весел с правого борта сломались, как тростинки.
   Насквозь промокшая Анжелика держалась за планшир медленно выпрямлявшейся галеры. Герцог де Вивонн, которого бросило на колени на палубу, уже встал на ноги.
   - Неплохо, - сказал он. - Он не попал в нас. Дайте мне подзорную трубу, Броссадьер! Я думаю теперь, что... - он осекся, оставшись с открытым ртом, с выражением замешательства и недоверия на лице. На месте галеры с припасами теперь было только что-то вроде водоворота, в котором кружились балки и обломки весел. Корабль, сотня рабов и, что самое важное, четыреста тонн боеприпасов утонули.
   - Вот куда канули наши запасы, - Вивонн с трудом дышал. - Ну и разбойник! Мы попались на его хитрость. Он целил не в нас, а в плавучий склад. Когда другие галеры погнались за ним, он их не трогал. Но мы его потопим... Мы его еще потопим. Игра не кончена на этом взрыве, - молодой адмирал сорвал насквозь мокрые шляпу и парик и яростно швырнул их на палубу. - "Дофина" вперед! Он еще не стрелял, его заряды целы.
   Вдалеке поджидал противник, поворачиваясь для бортового залпа. "Дофин" быстро занимал место. Анжелике пришло в голову, что именно на этом корабле среди гребцов были захваченные люди Рескатора, - те самые, что пели по-арабски прошлой ночью, и те самые, у которых казнили вожака. Она подумала, что вряд ли разумно использовать этих пленников в таком маневренном сражении.
   И едва у нее мелькнула эта мысль, как длинные весла в середине галеры сбились с ритма и сцепились с остальными. "Дофин", который как раз менял галс, вздрогнул, как раненая птица, потом внезапно развернулся и лег на борт. Послышался громкий треск дерева, но все звуки перекрывали пронзительные крики мавров.
   - Пинас и шлюпку с каждой галеры на помощь!
   Все это потребовало времени. Анжелика закрыла глаза руками, чтобы не видеть тонущей галеры. Большинство моряков и все рабы были обречены задохнуться внутри корпуса или утонуть. Моряки, сброшенные в воду, пытались выплыть, но тяжелое снаряжение тянуло их на дно. Они молили о помощи.
   Когда она посмела снова открыть глаза, то чуть ли не у себя над головой увидела десять белых парусов, хлопающих на ветру. Ксебека была теперь едва ли в пятистах футах от нее. Она видела блеск солнца на лакированном дереве корпуса и четко различала темные силуэты вооруженных мушкетами берберов, закутанных в огромные перетянутые ярко расцвеченными поясами белые плащи, которые толпились на шкафуте от носа до кормы.
   На носу в окружении охраны из янычар в зеленых тюрбанах, вооруженные короткими шпагами, стояли два человека, внимательно разглядывавшие "Ройял" через подзорные трубы. Сначала Анжелике показалось, что, несмотря на европейскую одежду, это тоже мавры, потому что лица у обоих были темными, но потом она увидела их белые руки и сообразила, что они в масках.
   - Посмотрите на того, кто выше, - мягко сказал Вивонн, - на того, в черном с белым плаще. Это он, Рескатор. Второй - его помощник, по имени или по прозвищу - Язон. Грязный авантюрист, но хороший моряк. Подозреваю, что он француз.
   Анжелика дрожащей рукой дотянулась до подзорной трубы Савари. В ее круглом окуляре она видела этих людей яснее. Они отличались друг от друга, как Дон Кихот от Санчо Пансы, но никоим образом не казались смешными. Язон был крепким мужчиной в военном платье и при громадной сабле, бившей его по ногам. Рескатор, напротив, был высок и худ и носил черный костюм очень старомодного испанского покроя. Отвороты его узких сапог были отделаны золотыми кистями, а вокруг головы на пиратский манер был обмотан красный платок, увенчанный большой черной шляпой с красными перьями. Единственным указанием на его принадлежность к исламу был расшитый золотом просторный плащ из белой шерсти, развевающийся по ветру.
   Анжелика с дрожью думала о том, насколько он похож на изображения дьявола, и весь его облик казался воплощением зачаровывающей жестокости. Значит, этот человек холодно смотрел на тонущую галеру, на которой ребенок поднимал руки к небу и звал своего отца!
   - Почему мы не топим его? - воскликнула она в отчаянии. - Чего мы ждем? - Она забыла об ужасной картине, разыгрывавшейся вокруг нее, опрокинутом "Дофине", экипаж которого ценою неимоверных усилий цеплялся за борта. Ничто уже не могло спасти галеру, вода поступала в нее быстрее, чем помпы успевали откачивать, и она начала медленно погружаться в воду.
   С ксебеки спускали шлюпку. В ту секунду, когда она коснулась воды, в нее прыгнул помощник Рескатора.
   - Они идут на переговоры, - с некоторым удивлением сказал Вивонн.
   Вскоре пират взошел на борт и, представившись офицерам, низко, на восточный манер, поклонился.
   - Приветствую вас, адмирал, - сказал он на прекрасном французском языке.
   - Я не веду дел с ренегатами, - ответил Вивонн.
   Мимолетная улыбка проскользнула по закрытому маской лицу помощника. Он перекрестился.
   - Я такой же христианин, как и вы, ваше превосходительство, и мой господин Рескатор - тоже.
   - Христиане не возглавляют войск нехристей.
   - Наши силы составлены из арабов, турок и белых, как и ваши, ваше превосходительство, - сказал помощник, бросая взгляд на гребцов. - Вся разница в том, что наши без цепей.
   - Хватит об этом. Чего вы хотите?
   - Позвольте нам освободить и забрать наших мавров, которые содержатся на "Дофине", и мы удалимся, не возобновляя боя.
   Вивонн взглянул на тонущую галеру.
   - Ваши мавры утонут вместе с кораблем.
   - Не обязательно. Мы предлагаем поставить его на ровный киль.
   - Это невозможно!
   - Мы сможем. Наша ксебека быстроходнее, чем... чем эти корыта, которые вы называете галерами, - сказал он презрительно. - Но решайтесь скорее. Через несколько минут будет поздно что-нибудь делать.
   Вивонн все понимал и сам. Он знал, что ничего не сможет сделать для спасения "Дофина". Принять предложение значило спасти отличное судно и несколько сот людей, но это было уступкой более слабому врагу. Однако он отвечал за королевский флот, и у него не было выбора.
   - Я согласен, - произнес он сквозь зубы.
   - Благодарю вас, адмирал! Честь имею...
   - Предатель!
   - Мое имя Язон, - с иронией ответил тот. Он ступил на трап. Герцог де Вивонн сплюнул под ноги.
   - Француз! Вы француз! Ваша речь не оставляет сомнений на этот счет. Мерзавец! Как ты мог предать соотечественников!
   Пират с горящими под маской глазами обернулся:
   - Мои соотечественники предали меня первыми, - сказал он, показывая на яму для гребцов. - Я греб на королевских скамьях - годы и годы - все прекрасные годы своей юности! И тем не менее я ни в чем не был виноват.
   - Разумеется.
   Шлюпка удалялась. Герцог де Вивонн со сжатыми кулаками еле сдерживался. Получать приказы от беглого каторжника, выслушивать оскорбления от галерного раба; и все это время Рескатор следил за ним, ухмыляясь! Какая радость для него!
   - Ваше превосходительство, вы собираетесь положиться на слово безбожника? - спросил, дрожа от негодования, один из лейтенантов.
   - Уж во всяком случае не собираюсь спрашивать вашего совета, дурень! Иногда слово пирата стоит больше, чем слово принца. Что вы думаете обо всем этом, Броссадьер?
   - На такую сделку я не надеялся, ваше превосходительство. И она весьма в духе этого проклятого шутника. Я бы не сказал этого, если бы мы имели дело с адмиралом Меццо-Морте или с кем-нибудь из берберийских капитанов, которые, вообще говоря, все мошенники.
   - Поднимите парадный вымпел и объявите перемирие!
   Ксебека повернулась правым бортом, также имевшим двенадцать пушек.
   - Они идут слишком быстро. Они пройдут мимо. Это хитрость, возбужденно сказал лейтенант де Сен-Ронан.
   Неожиданно неприятельский корабль привелся к ветру, сбавив ход, и подошел к "Дофину" другим галсом, так что оказался прямо за кормой терпящего бедствие корабля, вокруг которого пинасы и шлюпки наконец стали подбирать барахтающихся людей. На палубе ксебеки кипела деятельность. Мавры прикрепили канат к основанию средней мачты и пропустили его через брашпиль.
   Офицеры на борту "Ройяла" затаили дыхание. Матросы и солдаты, окаменев, наблюдали за происходящим.
   Рескатор, казалось, вышел из своей презрительной неподвижности. Можно было видеть, как он оживленно говорит со своим помощником, помогая себе жестами. Потом он дал знак, и янычар принял у него плащ и шляпу. Другой подал ему конец каната, оставшиеся витки которого Рескатор повесил на плечо. Вскарабкавшись на планшир ксебеки, он прополз несколько футов по бушприту, действуя с удивительной ловкостью.
   Помощник через рупор обратился к капитану "Дофина".
   - Он советует Турневу сбросить правый носовой якорь, чтобы предохранить галеру от вращения, когда ее потянет ксебека, и перенести все, что можно, на правый борт, а потом, как только галера начнет выпрямляться, - на левый, чтобы ее не перекинуло на другую сторону.
   - Как вы думаете, этот черный дьявол собирается забросить конец, как лассо, и зацепиться за правый борт "Дофина"?
   - Похоже на это.
   - Быть не может! Этот конец весит очень много. Нужно быть Геркулесом, чтобы...
   - Глядите!
   Они вдруг увидели его силуэт на фоне неба. Канат взвился в воздух, и петля на его конце захлестнулась за выступ на правом борту "Дофина" примерно посередине галеры.
   На борту ксебеки послышались одобрительные возгласы. Мавры в знак одобрения потрясали поднятыми мушкетами.
   - Акробат в Пон-Нёф не сумел бы сделать лучше, - вздохнул ла Броссадьер.
   - Глядите, глядите, мой дорогой, - горько засмеялся Вивонн. - Хороший эпизод к вашему рассказу о Средиземном море. Легенда о господине Рескаторе не зачахнет от недостатка новых анекдотов.
   Теперь ксебека постепенно отходила назад. Матросы на ней бросились на мостик и установили шесть огромных весел, чтобы помочь парусам. Канат натянулся. Все люди, оставшиеся на несчастной галере, полезли на правый борт, чтобы уцепиться за планшир, где был закреплен конец. Погрузившийся в воду борт резко поднялся из воды с громким хлюпающим звуком. По команде Турнева команда бросилась на левый борт, чтобы уравновесить корабль.
   Оказавшись на киле, "Дофин" сильно перекачивался с одного борта на другой, пока наконец не успокоился. Последний приказ пронесся над волнами как крик избавления: "К помпам! Всем качать!".
   С других галер слышались радостные крики. Через некоторое время шлюпка от пиратского корабля направилась к "Дофину".
   - С ними переносный горн и кузнечные инструменты. Они собираются снять оковы с узников.
   Эта операция заняла много времени. Наконец освобожденные арабы начали появляться на палубе, а вместе с ними - человек десять самых сильных турок.
   Герцог де Вивонн побагровел:
   - Изменники! Пираты! Некрещеные собаки! - кричал он в рупор. - Вы не выполняете обещаний! Речь шла об освобождении только ваших мавров. Вы не имеете права забирать еще и турок.
   - В уплату за кровь казненного вами мавра, - ответил Язон.
   - Успокойтесь, ваше превосходительство, - сказал ла Броссадьер своему командиру, - а то придется пустить вам кровь. Я позову врача.
   - У него есть, что делать, вместо того чтобы пускать мне кровь, печальным голосом ответил молодой адмирал. - Посмотрите, сколько у нас убитых и раненых.
   Пиратская ксебека под всеми парусами исчезала за горизонтом.
   Глава восьмая
   Герцог де Вивонн спустился в шлюпку и поднял лицо к Анжелике, оставшейся на палубе галеры.
   - Скоро я вас увижу, дорогая. Через несколько дней я буду встречать вас на Мальте. Молитесь за победу нашего оружия.
   Анжелика заставила себя улыбнуться в ответ. Она развязала небесно-голубой шелковый шарф с золотой бахромой и бросила ему:
   - За победу вашей шпаги!
   - Благодарю, - крикнул Вивонн из удаляющейся шлюпки. Он поцеловал шарф и принялся повязывать его на эфесе своей шпаги. Потом опять помахал ей на прощание.
   Анжелика удивлялась, почему она не чувствует себя несчастной при этом расставании. Вивонн решил преследовать Рескатора и выслеживать его в районе Мальты, где галеры рыцарей Св. Иоанна Иерусалимского могли прийти на помощь французским. Адмиральская галера "Ройял" была слишком тяжела и недостаточно маневренна для такого преследования. Адмирал перешел на "Люрону", и Анжелика осталась на попечении ла Броссадьера и солдат. "Ройялу" предстояло несколько медленнее и в несколько переходов дойти до Валлетты вместе с "Дофином", которому требовался ремонт.
   Военные галеры выстроились в линию и исчезли в темноте шторма, быстро надвигавшегося с юго-востока. Анжелика вернулась на табернакль, оставив палубу, по которой барабанил дождь. "Ройял" бешено раскачивался и кренился во все стороны.
   - Сначала пираты, теперь море, - сказал ла Броссадьер.
   - Это шторм?
   - Нет еще, но он не заставит себя ждать.
   Дождь прекратился, но небо оставалось серым, а море - бурным. Было душно, несмотря на влажный ветер, который временами обвевал их.
   Савари и лейтенант Миллеран, который теперь, после отъезда Вивонна, к которому он безумно ревновал, немного оттаял, своими разговорами не давали Анжелике умереть со скуки.
   - Что мне делать на этой галере? - спросила она у Савари и печально улыбнулась про себя, вспомнив Версаль и Мольера с его комедиями.
   С наступлением ночи господин де ла Броссадьер посоветовал ей спуститься в каюту, но она не могла заставить себя послушаться и сказала, что предпочитает остаться там, где была до сих пор. Бешеная качка корабля в конце концов убаюкала ее, несмотря на поднявшийся ветер и удары волн о корпус.