Страница:
Док был вынужден констатировать перелом основания черепа у громилы-охранника, но ни один из нас даже словом не обмолвился о необходимости оказания ему медицинской помощи. Мы просто закинули его, не забыв обыскать и забрать еще один пистолет, в объемный багажник серебристого «Мерседеса-600», рядом с «папой», а потом захлопнули крышку. Док тщательно стер с переборки и иллюминатора следы крови, а я отогнал машину на полтора метра, необходимые для свободного открывания двери в кабину пилотов.
Как будто ничего и не было…
Когда я в очередной раз сел на водительское кресло роскошной машины, то с великим удовлетворением обнаружил подключенный к гнезду прикуривателя шнур питания спутникового телефона. Трубку же я нашел в «бардачке», что само по себе было весьма любопытно. Но вдаваться в подробности, тем более ничего не меняющие, не было времени. Я нажал кнопку включения линии и с облегчением услышал раздавшийся в трубке длинный непрерывный гудок. Теперь у нас появилась связь. Правда, воспользоваться ей можно будет только после приземления, так как из-за сильных помех вести разговор, находясь в летящем вертолете, было весьма проблематично.
– Как ты думаешь, они знают в лицо пассажиров машины? – спросил я у дока, кивнув в сторону кабины пилотов.
– Скорее всего – нет. Хочешь проверить? – Брови парня удивленно взметнулись вверх. – Раз плюнуть! – Он уже собрался направиться в кабину, но я остановил его, крепко сжав пальцами рукав его пиджака.
– А что, если знают? Сколько, по твоему мнению, понадобится пилоту времени, чтобы нажать на кнопку?! Нам нельзя рисковать. Сделаем лучше так… – И я объяснил доку нехитрый, но достаточно эффективный план наших действий после приземления «вертушки»– в месте, о котором мы не знали ровным счетом ничего. Но так как вертолет направлялся, практически не меняя курса, на северо-восток от базы, я все же имел на сей счет некоторые предположения. Впоследствии, как выяснилось, они полностью подтвердились.
18
19
Как будто ничего и не было…
Когда я в очередной раз сел на водительское кресло роскошной машины, то с великим удовлетворением обнаружил подключенный к гнезду прикуривателя шнур питания спутникового телефона. Трубку же я нашел в «бардачке», что само по себе было весьма любопытно. Но вдаваться в подробности, тем более ничего не меняющие, не было времени. Я нажал кнопку включения линии и с облегчением услышал раздавшийся в трубке длинный непрерывный гудок. Теперь у нас появилась связь. Правда, воспользоваться ей можно будет только после приземления, так как из-за сильных помех вести разговор, находясь в летящем вертолете, было весьма проблематично.
– Как ты думаешь, они знают в лицо пассажиров машины? – спросил я у дока, кивнув в сторону кабины пилотов.
– Скорее всего – нет. Хочешь проверить? – Брови парня удивленно взметнулись вверх. – Раз плюнуть! – Он уже собрался направиться в кабину, но я остановил его, крепко сжав пальцами рукав его пиджака.
– А что, если знают? Сколько, по твоему мнению, понадобится пилоту времени, чтобы нажать на кнопку?! Нам нельзя рисковать. Сделаем лучше так… – И я объяснил доку нехитрый, но достаточно эффективный план наших действий после приземления «вертушки»– в месте, о котором мы не знали ровным счетом ничего. Но так как вертолет направлялся, практически не меняя курса, на северо-восток от базы, я все же имел на сей счет некоторые предположения. Впоследствии, как выяснилось, они полностью подтвердились.
18
Мы сидели на передних сиденьях «Мерседеса» и с учащенным сердцебиением ждали, когда «вертушка» начнет снижаться. Док время от времени кидал оценивающие взгляды на своего спящего «коллегу», вероятно, опасаясь, как бы тот не слетел со скамейки и не растянулся на полу в момент, когда вертолет подпрыгивал на очередной воздушной яме. Но переодетый врачом «крестный папа» вел себя очень хорошо и продолжал крепко спать, совершенно не реагируя на шум винтов и прочие внешние раздражители. А незадолго до момента, когда вертолет начал резко снижать высоту, до наших с доком ушей долетел конкретный, с металлическими нотками, храп.
Я вышел из машины и прильнул к стеклу иллюминатора.
Мы приземлялись прямо в центре города, на футбольном поле стадиона, освещенном двумя мощными прожекторами. Внизу нас уже ждали карета «скорой помощи» и две сверкающие иномарки – новая модель «Форда-Скорпио» и «Ин~ финити». Несомненно, их предназначением было эскортирование благополучно прибывших с совещания «крестных отцов». Только, и это казапось мне наиболее логичным, двое из должных находиться в «Мерседесе» трех «авторитетов» скорее всего должны были пересесть именно в эти автомобили. Но, увы, они не могли это сделать. По крайней мере самостоятельно. В серебристом «шестисотом» сидели я и док и готовились к встрече с неприятностями. Если только нам не удастся реализовать небольшой план, можно заранее звонить в церковь и заказывать отходную.
Шасси «вертушки» плавно коснулись челеного ковра стадиона, шум винтов стал медленно, но уверенно стихать, и вот задняя стенка грузового помещения, одновременно служащая трапом для въезда-выезда, начала опускаться. Когда в полутемное нутро вертолета стремительно ворвался яркий голубой свет висевшей на ночном небосклоне полной луны, у меня начали дрожать руки.
Никогда раньше не замечал за собой ничего подобного. Но выматывающее напряжение последних нескольких часов дало о себе знагь самым неожиданным образом.
Стрелки золотого «Роллекса» показывали половину второго ночи. Задняя стенка уже практически спустилась Я глубоко вздохнул, посмотрел на дока, чье лицо очень напомнило мне один из экспонатов московского музея восковых фигур, и повернул ключ в замке зажигания. Двигатель «Мерседеса» тихо загудел. Я включил дальний свет фар и несколько приспустил стекло на двери рядом с собой. Тяжелый «трап» коснулся аккуратно подстриженной травы стадиона и остановился, Я впервые в жизни перекрестился, воткнул первую передачу и, стараясь хоть как-то унять все усиливающуюся дрожь в руках, тихо выругался и нажал на педаль акселератора.
– Все в порядке, командир, все в полном порядке. – прошипел док, крепко сжимая пальцами рукоятку «стечкина». – Главное, чтобы они поверили…
Мы плавно съехали с покатого железного «трапа». Я по локоть высунул руку в черном пиджаке в прореху на треть приспущенного стекла и спокойно, но достаточно настойчиво сделал знак, чтобы автомобили следовали за нами. Краем глаза заметил, как от «скорой помощи» по направлению к вертолету быстро устремились четверо людей в белых халатах, к тому же несущих с собой носилки. Уж не думают ли они, что прибывший для оказания экстренной помощи больной лежит на холодном металлическом полу грузового отсека?
«Скоргшо» и «Инфинити» тем временем совершенно спокойно поморгали фарами своему «шестисотому собрату» и, следуя полученным указаниям, поехали вслед за ним по направлению к выезду со стадиона.
– Похоже, все о'кей, – док перевел дыхание и с некоторым облегчением посмотрел на меня. – Где мы, кстати, вообще находимся? Что это за город?
– Брест, – я круто повернул руль вправо, проезжая в высокую арку между трибунами. – До Москвы около тысячи километров. Может быть, девятьсот.
– Это значит, не менее десяти часов езды.
Многовато!
– Нормально. Отвяжемся от провожатых – я предупрежу кого нужно. Возможно, нам навстречу вышлют группу. Пока же возьми телефон и положи его в карман вместе с зарядным устройством. Неизвестно, в какой момент придется выпрыгивать из машины.
– Ты хорошо знаешь этот город? – Док повернулся назад и настороженно рассматривал двигающиеся за нами вслед «Скорпио», он ехал первым, и «Инфинити». – Я имею в виду нужное именно для нас место?
– Не так чтобы очень, но… – Договорить я не успел, потому что в руке у дока затрезвонил спутниковый телефон. Парень так резко дернулся от неожиданности, что чуть не выронил его из рук.
– Что будем делать?! – Он в надежде посмотрел на меня.
– Разговаривать, – я взял у дока трубку и подключился к линии. – Да?
На том конце ответил спокойный мужской голос:
– Володя? У вас все в порядке?
– Да.
– А к чему такая спешка?
– С нами человек с базы, нужно завезти его.
Здесь недалеко.
В ответ раздался ехидный смешок:
– С каких это пор мы стали заниматься частным извозом? Дай мне хозяина…
– Он занят. Сказал, чтобы…
– Что у тебя с голосом? – вдруг совсем неожиданно спросил мой неизвестный собеседник.
– Не знаю. Наверно, простудился. Хозяин говорит, чтобы оставили нас в покое. Говорит, сами доедем.
– Что еще за глупость! – Голос пропал, и несколько секунд в трубке не было ни звука.
Вероятно, неизвестный собеседник передавал мои странные слова находящимся рядом с ним людям. А я почувствовал, как смерть уже наигрывает на моем позвоночнике «Лунную сонату» Бетховена.
– Слышишь меня? – Неизвестный объявился снова как раз в тот момент, когда я уже потерял всякую надежду снова его услышать. – Куда нужно отвозить вашего человека?
– Он не знает улииу, но знает, как туда ехать.
– Ладно, мы будем рядом, – после этих слов я ощутил, как огромный булыжник вдруг свалился с шеи. – Привет там братьям Сташкевичам от меня, – связь отключилась. Когда я отдавал трубку покачивающему головой из стороны в сторону доку, то обратил внимание на мокрые следы, оставленные на пластмассе моей ладонью. Я словно разгрузил вагон угля.
– Он передал привет братьям Сташкевичам? – переспросил док. – Уж не тем ли, что сейчас полным ходом направляются в госпиталь на машине «Скорой помощи»? А я еще в «вертушке» обратил внимание, что они как-то странно похожи друг на друга, – парень снова покачал головой. – Представляешь, что будет, когда врачи обнаружат вместо обгоревшего инструктора одного из них? – Док замолчал, о чем-то напряженно думая, а потом наконец решился открыть мне свою маленькую тайну: – Пышные будут похороны у этих братьев, а, командир?
– Ты это о чем? – Я вдруг начал догадывагься, куда клонит мой «коллега». – Не хочешь ли ты сказать, что…
– Я вколол им рецетинад. Человек уснул, проспал часов шесть, а потом вдруг умер. Ужасная трагедия.
– Ты случайно в Бухенвальде не стажировался, док? – Я иронично скривил губы, со скоростью сто километров в час направляя машину по пустынным ночным улицам к известному мне еще двадцать лет назад длинному проходному двору, соединяющему не менее двадцати четыре v домов и шесть сквозных дворов-колодцев. – За два часа – четыре «жмурика»! Хотя… может, га и правильно поступил..
«Скорггао» и «Инфинити» по-прежнему шли сзади нас, на расстоянии около двадцати пяти метров Не такой большой отрыв, если учесть задуманное нами мероприятие. Я несколько увеличил скорость, когда свернул на нужную улицу.
– Телефон взял?
– Да, – док открыл саквояж и достал оттуда ручную гранату.
– Как договаривались?
– Как договаривались. Приготовься! – Я резко свернул в темный, словно канализационная труба, проходной двор и сразу же вывернул в расположенный по правую руку первый двор-колодец, почти не освещенный выходящими на него многочисленными окнами. Таких чудес архитектуры достаточно много в Санкт-Петербурге, но в Бресте я знал только одно подобное творение.
Пустынное и мрачное, особенно в два часа ночи.
Висящая прямо над косыми облезлыми крышами полная луна заливала его тусклым голубоватым светом Очень подходящее место, чтобы хотя бы раз произвести здесь самый настоящий фейерверк.
Это была последняя мысль, которая пришла мне в голову. В следующую секунду я сильно надавил на тормоз. «Мерседес» дернулся, едва не зарывшись носом в асфальт, и остановился, недовольно урча двигателем. Одновременно распахнулись две передние дверцы, из них, словно пули, выскочили неясные тени и со скоростью, достойной олимпийских чемпионов, устремились в зияющую черноту ближайшей арки. А в том самом месте, откуда серебристый «шестисоточник» только что въехал во двор, уже появился яркий свет идущего следом за ним «Форда-Скоргшо»…
Дальше все произошло практически мгновенно. Сначала я, изо всех сил надрывающий сухожилия и спешащий за отпущенные мне шесть секунд как можно дальше убежать от автомобиля, почувствовал сильный толчок в спину, одновременно с раскатом грома. За спиной что-то ошеломляюще громко ухнуло, узкие своды арки озарились ярким оранжевым заревом, в уши словно забили раскаленные пробки, и в ту же секунду холодный асфальт у меня под ногами вдруг взбесился, ожил, встал на дыбы и сильно ударил в лицо.
Потом на спину, словно я лежал в контейнере для отходов стеклозавода, мелкой крошкой осыпались десятки осколков. Сильно запахло бензином с примесью лимона и горящей резиной. Где-то далеко сзади раздались отчаянные крики, смешавшиеся с треском вспыхнувшего посередине узкого двора пятиметрового огненного факела; кто-то, по-моему ребенок, отчаянно плакал…
Я поднялся на ноги, встряхнул головой, в которой до сих пор призывно били трехтонные колокола, и осмотрелся. Док стоял на коленях в метре от меня и растирал кровоточащую ссадину на лбу. Глупо было спрашивать, каким именно образом он ее заработал. В его правой руке все еще был зажат черный кожаный саквояж. Я подошел к нему и помог встать на ноги.
Затем мы снова побежали, петляя по темным подворотням и ныряя в многочисленные арки целого лабиринта проходных дворов. До тех пор, пока не оказались на освещенной редкими, расположенными в сотне метров друг от друга фонарями улице. Только здесь мы смогли остановиться, перевести дыхание и внимательно осмотреть самих себя. К счастью, ни мы, ни наши великолепные костюмы практически не пострадали.
Кроме расцарапанного лба дока и маленькой, совсем незаметной дырочки у меня на правом колене, повреждений не наблюдалось. Я нащупал в нагрудном кармане пиджака чистый платок и протянул его парню.
– Все нормально?
– Да вроде… А у вас, командир?
– Слушай, перестань называть меня командиром! – Я аж сплюнул от досады. – Я – Валерий. И скажи наконец свое имя! А то все «док», «док»…
– Рома. Марков. Старший лейтенант медицинской службы.
– Вот и хорошо, Рома, а теперь нам пора связаться с друзьями и срочно убираться из города, – я уже заметил появившийся вдали зеленый «глазок» ночного такси и, выйдя прямо на середину пустынной улицы, отчаянно замахал руками.
Старенькая «копейка», скрипя стершимися тормозными колодками, остановилась. Я сразу же махнул рукой доку и нагнулся над приспущенным стеклом со стороны водителя.
– Шеф, свободен?
– Смотря куда нужно ехать, – безразлично пожал плечами матерый частный извозчик. – Может случиться, что и занят…
– Заработать хочешь? – Я уже открывал заднюю дверцу и залезал на продавленное сиденье из кожзаменителя, накрытое каким-то покрывалом.
С другой стороны садился док. Таксист недоверчиво покосился на двух растрепанных мужиков в черных костюмах и белых накрахмаленных рубашках, а потом тяжело вздохнул и буркнул:
– Ну?..
– Тогда поехали в Москву, – я натянуто улыбнулся, наблюдая, как вытягивается вперед небритое неделю лицо «банковщика». Наконец он несколько пришел в себя и, к моему удивлению, спросил предельно ясно и понятно:
– Сколько?
– Сколько нужно? Только не надо считать в ваших «зайчиках», а то я с ума сдвинусь! И давай, езжай-ка побыстрее отсюда…
– Пятьсот. Долларов. И никакой таможни.
Долетим, словно ласточка, за семь часов, – видать по всему, он был мужик тертый и не раз получал подобные неожиданные предложения. Ориентировался мгновенно. Старенькие «Жигули» уже сорвались с места и ринулись в темноту ночных улиц Бреста. А я как раз в этот момент подумал о пистолетах, лежащих в наших с доком карманах. И о полном отсутствии документов у нас обоих. Интересно, почему «шеф» сразу упомянул насчет таможни.
– Если все действительно так, как ты говоришь. – я настороженно взглянул на таксиста через зеркало заднего вида, – тогда едем. И закрой на минуту уши, мне нужно позвонить по телефону.
– Обижаешь, дядя, – покачал головой мужик. – Я в этой «тачке» такое видел, что тебе в жизни не снилось. Говори спокойно. Меня здесь нет.
Док тихонько толкнул меня в плечо. На его лице светилась почти детская, непринужденная улыбка. Вероятно, Рому сильно рассмешили слова таксиста насчет «тебе и не снилось». Знал бы этот труженик «баранки», что нам пришлось увидеть и испытать только за последние четыре часа!
– Будешь звонить прямо отсюда? – поинтересовался док, доставая из кармана трубку спутникового телефона и незаметно кивая на сидящего впереди водилу.
– Да, – я взял у него «сотовый», хотел уже набрать на клавиатуре знакомую до оскомины комбинацию, но пальцы словно перестали слушаться.
Я вдруг вспомнил, что для всего мира, расположенного по ту сторону Зазеркалья, я уже несколько лет считаюсь мертвым. У меня даже есть своя собственная могила с венками и памятником. И вдруг среди ночи в телефонной трубке появляется знакомый когда-то голос… Как здесь не свихнуться? И – как поверить, что говорящий с тобой человек является тем самым, внезапно воскресшим мертвецом, чей гроб ты сам опускал в кладбищенскую яму на длинных похоронных полотенцах? А потом каждый год в день его трагической гибели приносил на могилу живые цветы и выпивал за него рюмку водки?
Здесь было о чем подумать.
Наконец я решился. Набрал необходимый код для вызова московского абонента, пробежал негнущимися пальцами по цифрам моего последнего «прижизненного» служебного номера телефона и стал напряженно ждать соединения.
Я звонил начальнику охраны «Золотого ручья» майору Александру Саблину. Никому другому я так не верил, как ему, и никому, кроме него, не смог бы доверить свою жизнь с такой легкостью и уверенностью, что все в конце концов закончится для меня благополучно. К тому же я был обязан думать и о судьбе дока Ведь только благодаря ему мы сумели вырваться с базы и до сих пор умудрились остаться в живых. Он оказался замечательным парнем…
Когда через долгие сорок пять секунд посланный спутником сигнал достиг российской столицы и проник в ее аналоговую телефонную сеть, а я внезапно услышал сначала щелчок и протяжные, длинные гудки, а потом звук соединения с абонентом, по моей взмокшей спине ледяной волной пробежат арктический холод.
– Начальник охраны Саблин, слушаю вас.
Алло! Алло! Говорите, черт вас возьми!..
– Здравия желаю, товарищ майор, – я едва нашел в себе силы пошевелить губами. Они пересохли и совершенно не хотели двигаться В груди, словно паровой молот, глухо стучало сердце. Мне даже казалось, будто звук этот слышен на расстоянии сотни метров от стремительно летящего по пустынным улицам Бреста зеленоглазого такси.
– Здравствуйте. Извините, не узнаю вас по голосу… – недовольно ответил Саша, вероятно, до этого дремавший на знакомом мне кожаном диване прямо в кабинете начальника охраны. – Кто это?
– Только ничему не удивляйся. Ты действительно сейчас не можешь меня узнать по голосу лишь потому, что тебе мешает чувство здравого смысла.. К тому же я допускаю возможность прослушивания твоего телефона.
– Ничего не понимаю, – недовольно пробурчал Саблин. – Кто это?..
– Ты просто вспомни Афганистан и ту глиняную хибару, где я застал тебя вместе с подполковником Крыловым. Ты тогда едва не учинил над ним смертоубийство. Хорошо, я успел вовремя…
Знаю, Саша, тебе даже страшно поверить в то, что ты сейчас думаешь, но это так. Я сейчас говорю с тобой по спутниковому телефону, находясь почти за тысячу километров от Москвы.
– Нет… Бред какой-то… Мы же тебя…
– Славу Богу узнал… Извини, но просто не могу все тебе рассказать прямо сейчас, как-нибудь потом обязательно встретимся и поговорим.
А сейчас мне срочно нужна твоя помощь. Ты хорошо слышишь?
– Да…
– У тебя есть кто-нибудь знакомый в самом верху СБ? Кто мог бы со мной встретиться прямо сейчас. Очень срочно, Саша! Потом ты все узнаешь, а сейчас дорога каждая минута.
– Есть, конечно, есть…
– Ни слова больше. Ты можешь сейчас же связаться с ним, вкратце рассказать, кто я, и попросить немедленно выехать со мной на встречу?
Вопрос государственной важности. И запомни главное – информация не должна просочиться ни в каком виде! Иначе все зря.
– Без проблем. Где ты сейчас? – Саблин уже справился с первоначальным шоком и говорил вполне уверенно. – Я тоже приеду! С ума сойти…
– Созвонись с ним, пусть будет готов выехать уже через пятнадцать минут. И жди моего звонка.
Все будет хорошо, товарищ командир, если ты не подкачаешь. Давай, Саша, действуй! После поговорим…
Я отключил связь и с трудом перевел дыхание.
В машине стояла гробовая тишина, если не считать гула работающего на высоких оборотах двигателя стареньких, но достаточно резвых «Жигулей». Вероятно, водила уже не станет говорить, что мне что-то там не снилось.
– Ну что, шеф, не передумал еще ехать в Москву? – Я вытер выступивший на лбу пот тыльной стороной ладони.
– За пятьсот баксов?! Никогда в жизни! Даже если мне придется нести «тачку» на своей собственной спине, – вполне доходчиво изложил свою позицию бывалый таксист. А потом добавил: – Я же говорил, что меня здесь нет.
– Нам действительно не мешало бы проехать мимо таможни. У нас, знаешь ли, нет с собой документов, но зато есть деньги. К тому же вряд ли тебе придется ехать до самой столицы. Надеюсь, где-нибудь за Смоленском нас уже будут ждать.
– Все равно пятьсот баксов, – твердо отозвался мужик, до предела выжимая педаль «газа». – Как договаривались. За меньшее не поеду!
Мы с доком переглянулись. На лицах обоих была широкая улыбка. Мы даже не рассчитывали, что нам так повезет. Первый же попавшийся таксист готов был ехать по окольным «медвежьим тропам» хоть до Владивостока, лишь бы ему хорошо заплатили. А уж за три тысячи долларов, что док нашел в кармане одного из братьев Сташкевичей, этот труженик баранки, не моргнув глазом ни на секунду, исколесит всю Россию, сверху вниз и справа налево…
Мы мчались со скоростью около ста тридцати километров в час, когда я спросил у таксиста, что за двигатель етоит под капотом его изрядно потрепанного средства передвижения.
– Хороший двигатель, – водила зажмурился, как кавказец на московском рынке, расхваливая перед толстой зазевавшейся теткой переспелую дыню. – Очень хороший…
Вообще-то я ждал более конкретного ответа.
Тем временем секунды неумолимо ползли вперед, и стрелки золотого «Роллекса» бесстрастно свидетельствовали, что с момента окончания моего первого разговора с Саблиным прошло пятнадцать минут. Пятнадцать долгих, томительных минут ожидания. Удалось ли Саше убедить своего знакомого сотрудника спецслужбы внять просьбам скончавшегося несколько лет назад человека и немедленно, в третьем часу ночи, выехать для встречи с ним на белорусскую границу?
Я снова набрал знакомый номер телефона.
Начальник охраны «Золотого ручья» снял трубку после первого же гудка.
– Это я.
– Все в порядке! Договорился! – почти прокричал Саблин. – Когда они там узнали, что ты, оказывается, жив-здоров, то чуть с ума не сошли…
– Я думаю…
– Значит, слушай меня внимательно, – в голосе друга я с удивлением заметил начальственные нотки, которых не было раньше. Впрочем, раньше Саша был всего лишь старлеем, а сейчас уже майор. – Где ты находишься?
– Ты не забыл про «кнопку»? – Я прекрасно знал, что СБ держала на постоянном прослушивании все номера телефонов в «Золотом ручье».
– Ну и что?! А разве не с ними ты сейчас собрался встречаться? – Саша коротко хмыкнул, а я был вынужден согласиться. Стоило ли теперь думать о конспирации, когда пятнадцать минут назад своим неожиданным воскрешением майор Бобров поднял на ноги не менее целого отдела ФСБ?
– Ты прав. Я сейчас в западной части Белоруссии, двадцать минут назад выехал из Бреста и полным ходом направляюсь к границе с Россией.
У меня хороший водитель, – я встретился глазами в зеркале заднего вида с таксистом и заметил промелькнувшую на его обветренном лице улыбку. – Он говорит, что может объехать пограничный и таможенный пункты. Но, я думаю, будет гораздо лучше, если твои друзья сами предпримут некоторые шаги в этом направлении и через несколько минут сообщат, в каком именно месте я смогу беспрепятственно пересечь оба КПП. Договоришься?
– Никаких проблем. Сколько вас всего и какая марка машины? Желательно, еще и номер.
– Трое. Водила не в счет, он человек посторонний. Его надо будет отпустить сразу же, без лишних вопросов. Со мной еще один парень, который тоже может много чего рассказать.
Я заметил изумление, промелькнувшее на лице дока. Вероятно, он не считал себя носителем какой бы то ни было важной информации. Затем я взглянул на таксиста и спросил номер его машины.
– Запоминай – «к 33—67 МН», бежевого цвета. «Жигули» первой модели.
– Хорошо, сейчас свяжусь с… с ними и буду ждать твоего звонка, – Саблин повесил трубку.
– Значит, ты меня «надул»? – совсем без обиды поинтересовался док, доставая из саквояжа сигареты и зажигалку. – Насчет сотрудника спецслужбы.
– Пять лет назад я был начальником охраны секретного центра, в котором проходили не совсем общеизвестные разработки. Потом, по воле случая, должен был согласиться работать на «структуру».
– Уж не о тех ли ты говоришь разработках, которыми вовсю занимается лаборатория Когана?
– Именно. Если хочешь знать, именно с меня все по-настоящему и началось, – я глубоко вздохнул и взял из протянутой мне Романом пачки «Мальборо» одну сигарету. – Поэтому я должен все и закончить…
– Теперь ясно, – пожал плечами док, и зажатый в его ладони пистолет-зажигалка вдруг разродился высоким голубым пламенем. – Так бы сразу и сказал.
– Извини.
– Ладно, ерунда…
Док ответил с такой непринужденностью и простотой, словно не было четверых, «сделанных» им в вертолете мертвецов, взорванного шестисотого «Мерседеса» и этих вот стареньких «Жигулей», которые благодаря какому-то реактивному мотору летели сейчас по прямой ленте ночного шоссе со скоростью около ста тридцати километров в час. Мы оба – я и док – на полной скорости въезжали в неизвестность, совершенно не догадываясь, что ждет нас с той стороны. Но мы, безусловно, очень надеялись найти там покой и понимание.
Я вышел из машины и прильнул к стеклу иллюминатора.
Мы приземлялись прямо в центре города, на футбольном поле стадиона, освещенном двумя мощными прожекторами. Внизу нас уже ждали карета «скорой помощи» и две сверкающие иномарки – новая модель «Форда-Скорпио» и «Ин~ финити». Несомненно, их предназначением было эскортирование благополучно прибывших с совещания «крестных отцов». Только, и это казапось мне наиболее логичным, двое из должных находиться в «Мерседесе» трех «авторитетов» скорее всего должны были пересесть именно в эти автомобили. Но, увы, они не могли это сделать. По крайней мере самостоятельно. В серебристом «шестисотом» сидели я и док и готовились к встрече с неприятностями. Если только нам не удастся реализовать небольшой план, можно заранее звонить в церковь и заказывать отходную.
Шасси «вертушки» плавно коснулись челеного ковра стадиона, шум винтов стал медленно, но уверенно стихать, и вот задняя стенка грузового помещения, одновременно служащая трапом для въезда-выезда, начала опускаться. Когда в полутемное нутро вертолета стремительно ворвался яркий голубой свет висевшей на ночном небосклоне полной луны, у меня начали дрожать руки.
Никогда раньше не замечал за собой ничего подобного. Но выматывающее напряжение последних нескольких часов дало о себе знагь самым неожиданным образом.
Стрелки золотого «Роллекса» показывали половину второго ночи. Задняя стенка уже практически спустилась Я глубоко вздохнул, посмотрел на дока, чье лицо очень напомнило мне один из экспонатов московского музея восковых фигур, и повернул ключ в замке зажигания. Двигатель «Мерседеса» тихо загудел. Я включил дальний свет фар и несколько приспустил стекло на двери рядом с собой. Тяжелый «трап» коснулся аккуратно подстриженной травы стадиона и остановился, Я впервые в жизни перекрестился, воткнул первую передачу и, стараясь хоть как-то унять все усиливающуюся дрожь в руках, тихо выругался и нажал на педаль акселератора.
– Все в порядке, командир, все в полном порядке. – прошипел док, крепко сжимая пальцами рукоятку «стечкина». – Главное, чтобы они поверили…
Мы плавно съехали с покатого железного «трапа». Я по локоть высунул руку в черном пиджаке в прореху на треть приспущенного стекла и спокойно, но достаточно настойчиво сделал знак, чтобы автомобили следовали за нами. Краем глаза заметил, как от «скорой помощи» по направлению к вертолету быстро устремились четверо людей в белых халатах, к тому же несущих с собой носилки. Уж не думают ли они, что прибывший для оказания экстренной помощи больной лежит на холодном металлическом полу грузового отсека?
«Скоргшо» и «Инфинити» тем временем совершенно спокойно поморгали фарами своему «шестисотому собрату» и, следуя полученным указаниям, поехали вслед за ним по направлению к выезду со стадиона.
– Похоже, все о'кей, – док перевел дыхание и с некоторым облегчением посмотрел на меня. – Где мы, кстати, вообще находимся? Что это за город?
– Брест, – я круто повернул руль вправо, проезжая в высокую арку между трибунами. – До Москвы около тысячи километров. Может быть, девятьсот.
– Это значит, не менее десяти часов езды.
Многовато!
– Нормально. Отвяжемся от провожатых – я предупрежу кого нужно. Возможно, нам навстречу вышлют группу. Пока же возьми телефон и положи его в карман вместе с зарядным устройством. Неизвестно, в какой момент придется выпрыгивать из машины.
– Ты хорошо знаешь этот город? – Док повернулся назад и настороженно рассматривал двигающиеся за нами вслед «Скорпио», он ехал первым, и «Инфинити». – Я имею в виду нужное именно для нас место?
– Не так чтобы очень, но… – Договорить я не успел, потому что в руке у дока затрезвонил спутниковый телефон. Парень так резко дернулся от неожиданности, что чуть не выронил его из рук.
– Что будем делать?! – Он в надежде посмотрел на меня.
– Разговаривать, – я взял у дока трубку и подключился к линии. – Да?
На том конце ответил спокойный мужской голос:
– Володя? У вас все в порядке?
– Да.
– А к чему такая спешка?
– С нами человек с базы, нужно завезти его.
Здесь недалеко.
В ответ раздался ехидный смешок:
– С каких это пор мы стали заниматься частным извозом? Дай мне хозяина…
– Он занят. Сказал, чтобы…
– Что у тебя с голосом? – вдруг совсем неожиданно спросил мой неизвестный собеседник.
– Не знаю. Наверно, простудился. Хозяин говорит, чтобы оставили нас в покое. Говорит, сами доедем.
– Что еще за глупость! – Голос пропал, и несколько секунд в трубке не было ни звука.
Вероятно, неизвестный собеседник передавал мои странные слова находящимся рядом с ним людям. А я почувствовал, как смерть уже наигрывает на моем позвоночнике «Лунную сонату» Бетховена.
– Слышишь меня? – Неизвестный объявился снова как раз в тот момент, когда я уже потерял всякую надежду снова его услышать. – Куда нужно отвозить вашего человека?
– Он не знает улииу, но знает, как туда ехать.
– Ладно, мы будем рядом, – после этих слов я ощутил, как огромный булыжник вдруг свалился с шеи. – Привет там братьям Сташкевичам от меня, – связь отключилась. Когда я отдавал трубку покачивающему головой из стороны в сторону доку, то обратил внимание на мокрые следы, оставленные на пластмассе моей ладонью. Я словно разгрузил вагон угля.
– Он передал привет братьям Сташкевичам? – переспросил док. – Уж не тем ли, что сейчас полным ходом направляются в госпиталь на машине «Скорой помощи»? А я еще в «вертушке» обратил внимание, что они как-то странно похожи друг на друга, – парень снова покачал головой. – Представляешь, что будет, когда врачи обнаружат вместо обгоревшего инструктора одного из них? – Док замолчал, о чем-то напряженно думая, а потом наконец решился открыть мне свою маленькую тайну: – Пышные будут похороны у этих братьев, а, командир?
– Ты это о чем? – Я вдруг начал догадывагься, куда клонит мой «коллега». – Не хочешь ли ты сказать, что…
– Я вколол им рецетинад. Человек уснул, проспал часов шесть, а потом вдруг умер. Ужасная трагедия.
– Ты случайно в Бухенвальде не стажировался, док? – Я иронично скривил губы, со скоростью сто километров в час направляя машину по пустынным ночным улицам к известному мне еще двадцать лет назад длинному проходному двору, соединяющему не менее двадцати четыре v домов и шесть сквозных дворов-колодцев. – За два часа – четыре «жмурика»! Хотя… может, га и правильно поступил..
«Скорггао» и «Инфинити» по-прежнему шли сзади нас, на расстоянии около двадцати пяти метров Не такой большой отрыв, если учесть задуманное нами мероприятие. Я несколько увеличил скорость, когда свернул на нужную улицу.
– Телефон взял?
– Да, – док открыл саквояж и достал оттуда ручную гранату.
– Как договаривались?
– Как договаривались. Приготовься! – Я резко свернул в темный, словно канализационная труба, проходной двор и сразу же вывернул в расположенный по правую руку первый двор-колодец, почти не освещенный выходящими на него многочисленными окнами. Таких чудес архитектуры достаточно много в Санкт-Петербурге, но в Бресте я знал только одно подобное творение.
Пустынное и мрачное, особенно в два часа ночи.
Висящая прямо над косыми облезлыми крышами полная луна заливала его тусклым голубоватым светом Очень подходящее место, чтобы хотя бы раз произвести здесь самый настоящий фейерверк.
Это была последняя мысль, которая пришла мне в голову. В следующую секунду я сильно надавил на тормоз. «Мерседес» дернулся, едва не зарывшись носом в асфальт, и остановился, недовольно урча двигателем. Одновременно распахнулись две передние дверцы, из них, словно пули, выскочили неясные тени и со скоростью, достойной олимпийских чемпионов, устремились в зияющую черноту ближайшей арки. А в том самом месте, откуда серебристый «шестисоточник» только что въехал во двор, уже появился яркий свет идущего следом за ним «Форда-Скоргшо»…
Дальше все произошло практически мгновенно. Сначала я, изо всех сил надрывающий сухожилия и спешащий за отпущенные мне шесть секунд как можно дальше убежать от автомобиля, почувствовал сильный толчок в спину, одновременно с раскатом грома. За спиной что-то ошеломляюще громко ухнуло, узкие своды арки озарились ярким оранжевым заревом, в уши словно забили раскаленные пробки, и в ту же секунду холодный асфальт у меня под ногами вдруг взбесился, ожил, встал на дыбы и сильно ударил в лицо.
Потом на спину, словно я лежал в контейнере для отходов стеклозавода, мелкой крошкой осыпались десятки осколков. Сильно запахло бензином с примесью лимона и горящей резиной. Где-то далеко сзади раздались отчаянные крики, смешавшиеся с треском вспыхнувшего посередине узкого двора пятиметрового огненного факела; кто-то, по-моему ребенок, отчаянно плакал…
Я поднялся на ноги, встряхнул головой, в которой до сих пор призывно били трехтонные колокола, и осмотрелся. Док стоял на коленях в метре от меня и растирал кровоточащую ссадину на лбу. Глупо было спрашивать, каким именно образом он ее заработал. В его правой руке все еще был зажат черный кожаный саквояж. Я подошел к нему и помог встать на ноги.
Затем мы снова побежали, петляя по темным подворотням и ныряя в многочисленные арки целого лабиринта проходных дворов. До тех пор, пока не оказались на освещенной редкими, расположенными в сотне метров друг от друга фонарями улице. Только здесь мы смогли остановиться, перевести дыхание и внимательно осмотреть самих себя. К счастью, ни мы, ни наши великолепные костюмы практически не пострадали.
Кроме расцарапанного лба дока и маленькой, совсем незаметной дырочки у меня на правом колене, повреждений не наблюдалось. Я нащупал в нагрудном кармане пиджака чистый платок и протянул его парню.
– Все нормально?
– Да вроде… А у вас, командир?
– Слушай, перестань называть меня командиром! – Я аж сплюнул от досады. – Я – Валерий. И скажи наконец свое имя! А то все «док», «док»…
– Рома. Марков. Старший лейтенант медицинской службы.
– Вот и хорошо, Рома, а теперь нам пора связаться с друзьями и срочно убираться из города, – я уже заметил появившийся вдали зеленый «глазок» ночного такси и, выйдя прямо на середину пустынной улицы, отчаянно замахал руками.
Старенькая «копейка», скрипя стершимися тормозными колодками, остановилась. Я сразу же махнул рукой доку и нагнулся над приспущенным стеклом со стороны водителя.
– Шеф, свободен?
– Смотря куда нужно ехать, – безразлично пожал плечами матерый частный извозчик. – Может случиться, что и занят…
– Заработать хочешь? – Я уже открывал заднюю дверцу и залезал на продавленное сиденье из кожзаменителя, накрытое каким-то покрывалом.
С другой стороны садился док. Таксист недоверчиво покосился на двух растрепанных мужиков в черных костюмах и белых накрахмаленных рубашках, а потом тяжело вздохнул и буркнул:
– Ну?..
– Тогда поехали в Москву, – я натянуто улыбнулся, наблюдая, как вытягивается вперед небритое неделю лицо «банковщика». Наконец он несколько пришел в себя и, к моему удивлению, спросил предельно ясно и понятно:
– Сколько?
– Сколько нужно? Только не надо считать в ваших «зайчиках», а то я с ума сдвинусь! И давай, езжай-ка побыстрее отсюда…
– Пятьсот. Долларов. И никакой таможни.
Долетим, словно ласточка, за семь часов, – видать по всему, он был мужик тертый и не раз получал подобные неожиданные предложения. Ориентировался мгновенно. Старенькие «Жигули» уже сорвались с места и ринулись в темноту ночных улиц Бреста. А я как раз в этот момент подумал о пистолетах, лежащих в наших с доком карманах. И о полном отсутствии документов у нас обоих. Интересно, почему «шеф» сразу упомянул насчет таможни.
– Если все действительно так, как ты говоришь. – я настороженно взглянул на таксиста через зеркало заднего вида, – тогда едем. И закрой на минуту уши, мне нужно позвонить по телефону.
– Обижаешь, дядя, – покачал головой мужик. – Я в этой «тачке» такое видел, что тебе в жизни не снилось. Говори спокойно. Меня здесь нет.
Док тихонько толкнул меня в плечо. На его лице светилась почти детская, непринужденная улыбка. Вероятно, Рому сильно рассмешили слова таксиста насчет «тебе и не снилось». Знал бы этот труженик «баранки», что нам пришлось увидеть и испытать только за последние четыре часа!
– Будешь звонить прямо отсюда? – поинтересовался док, доставая из кармана трубку спутникового телефона и незаметно кивая на сидящего впереди водилу.
– Да, – я взял у него «сотовый», хотел уже набрать на клавиатуре знакомую до оскомины комбинацию, но пальцы словно перестали слушаться.
Я вдруг вспомнил, что для всего мира, расположенного по ту сторону Зазеркалья, я уже несколько лет считаюсь мертвым. У меня даже есть своя собственная могила с венками и памятником. И вдруг среди ночи в телефонной трубке появляется знакомый когда-то голос… Как здесь не свихнуться? И – как поверить, что говорящий с тобой человек является тем самым, внезапно воскресшим мертвецом, чей гроб ты сам опускал в кладбищенскую яму на длинных похоронных полотенцах? А потом каждый год в день его трагической гибели приносил на могилу живые цветы и выпивал за него рюмку водки?
Здесь было о чем подумать.
Наконец я решился. Набрал необходимый код для вызова московского абонента, пробежал негнущимися пальцами по цифрам моего последнего «прижизненного» служебного номера телефона и стал напряженно ждать соединения.
Я звонил начальнику охраны «Золотого ручья» майору Александру Саблину. Никому другому я так не верил, как ему, и никому, кроме него, не смог бы доверить свою жизнь с такой легкостью и уверенностью, что все в конце концов закончится для меня благополучно. К тому же я был обязан думать и о судьбе дока Ведь только благодаря ему мы сумели вырваться с базы и до сих пор умудрились остаться в живых. Он оказался замечательным парнем…
Когда через долгие сорок пять секунд посланный спутником сигнал достиг российской столицы и проник в ее аналоговую телефонную сеть, а я внезапно услышал сначала щелчок и протяжные, длинные гудки, а потом звук соединения с абонентом, по моей взмокшей спине ледяной волной пробежат арктический холод.
– Начальник охраны Саблин, слушаю вас.
Алло! Алло! Говорите, черт вас возьми!..
– Здравия желаю, товарищ майор, – я едва нашел в себе силы пошевелить губами. Они пересохли и совершенно не хотели двигаться В груди, словно паровой молот, глухо стучало сердце. Мне даже казалось, будто звук этот слышен на расстоянии сотни метров от стремительно летящего по пустынным улицам Бреста зеленоглазого такси.
– Здравствуйте. Извините, не узнаю вас по голосу… – недовольно ответил Саша, вероятно, до этого дремавший на знакомом мне кожаном диване прямо в кабинете начальника охраны. – Кто это?
– Только ничему не удивляйся. Ты действительно сейчас не можешь меня узнать по голосу лишь потому, что тебе мешает чувство здравого смысла.. К тому же я допускаю возможность прослушивания твоего телефона.
– Ничего не понимаю, – недовольно пробурчал Саблин. – Кто это?..
– Ты просто вспомни Афганистан и ту глиняную хибару, где я застал тебя вместе с подполковником Крыловым. Ты тогда едва не учинил над ним смертоубийство. Хорошо, я успел вовремя…
Знаю, Саша, тебе даже страшно поверить в то, что ты сейчас думаешь, но это так. Я сейчас говорю с тобой по спутниковому телефону, находясь почти за тысячу километров от Москвы.
– Нет… Бред какой-то… Мы же тебя…
– Славу Богу узнал… Извини, но просто не могу все тебе рассказать прямо сейчас, как-нибудь потом обязательно встретимся и поговорим.
А сейчас мне срочно нужна твоя помощь. Ты хорошо слышишь?
– Да…
– У тебя есть кто-нибудь знакомый в самом верху СБ? Кто мог бы со мной встретиться прямо сейчас. Очень срочно, Саша! Потом ты все узнаешь, а сейчас дорога каждая минута.
– Есть, конечно, есть…
– Ни слова больше. Ты можешь сейчас же связаться с ним, вкратце рассказать, кто я, и попросить немедленно выехать со мной на встречу?
Вопрос государственной важности. И запомни главное – информация не должна просочиться ни в каком виде! Иначе все зря.
– Без проблем. Где ты сейчас? – Саблин уже справился с первоначальным шоком и говорил вполне уверенно. – Я тоже приеду! С ума сойти…
– Созвонись с ним, пусть будет готов выехать уже через пятнадцать минут. И жди моего звонка.
Все будет хорошо, товарищ командир, если ты не подкачаешь. Давай, Саша, действуй! После поговорим…
Я отключил связь и с трудом перевел дыхание.
В машине стояла гробовая тишина, если не считать гула работающего на высоких оборотах двигателя стареньких, но достаточно резвых «Жигулей». Вероятно, водила уже не станет говорить, что мне что-то там не снилось.
– Ну что, шеф, не передумал еще ехать в Москву? – Я вытер выступивший на лбу пот тыльной стороной ладони.
– За пятьсот баксов?! Никогда в жизни! Даже если мне придется нести «тачку» на своей собственной спине, – вполне доходчиво изложил свою позицию бывалый таксист. А потом добавил: – Я же говорил, что меня здесь нет.
– Нам действительно не мешало бы проехать мимо таможни. У нас, знаешь ли, нет с собой документов, но зато есть деньги. К тому же вряд ли тебе придется ехать до самой столицы. Надеюсь, где-нибудь за Смоленском нас уже будут ждать.
– Все равно пятьсот баксов, – твердо отозвался мужик, до предела выжимая педаль «газа». – Как договаривались. За меньшее не поеду!
Мы с доком переглянулись. На лицах обоих была широкая улыбка. Мы даже не рассчитывали, что нам так повезет. Первый же попавшийся таксист готов был ехать по окольным «медвежьим тропам» хоть до Владивостока, лишь бы ему хорошо заплатили. А уж за три тысячи долларов, что док нашел в кармане одного из братьев Сташкевичей, этот труженик баранки, не моргнув глазом ни на секунду, исколесит всю Россию, сверху вниз и справа налево…
Мы мчались со скоростью около ста тридцати километров в час, когда я спросил у таксиста, что за двигатель етоит под капотом его изрядно потрепанного средства передвижения.
– Хороший двигатель, – водила зажмурился, как кавказец на московском рынке, расхваливая перед толстой зазевавшейся теткой переспелую дыню. – Очень хороший…
Вообще-то я ждал более конкретного ответа.
Тем временем секунды неумолимо ползли вперед, и стрелки золотого «Роллекса» бесстрастно свидетельствовали, что с момента окончания моего первого разговора с Саблиным прошло пятнадцать минут. Пятнадцать долгих, томительных минут ожидания. Удалось ли Саше убедить своего знакомого сотрудника спецслужбы внять просьбам скончавшегося несколько лет назад человека и немедленно, в третьем часу ночи, выехать для встречи с ним на белорусскую границу?
Я снова набрал знакомый номер телефона.
Начальник охраны «Золотого ручья» снял трубку после первого же гудка.
– Это я.
– Все в порядке! Договорился! – почти прокричал Саблин. – Когда они там узнали, что ты, оказывается, жив-здоров, то чуть с ума не сошли…
– Я думаю…
– Значит, слушай меня внимательно, – в голосе друга я с удивлением заметил начальственные нотки, которых не было раньше. Впрочем, раньше Саша был всего лишь старлеем, а сейчас уже майор. – Где ты находишься?
– Ты не забыл про «кнопку»? – Я прекрасно знал, что СБ держала на постоянном прослушивании все номера телефонов в «Золотом ручье».
– Ну и что?! А разве не с ними ты сейчас собрался встречаться? – Саша коротко хмыкнул, а я был вынужден согласиться. Стоило ли теперь думать о конспирации, когда пятнадцать минут назад своим неожиданным воскрешением майор Бобров поднял на ноги не менее целого отдела ФСБ?
– Ты прав. Я сейчас в западной части Белоруссии, двадцать минут назад выехал из Бреста и полным ходом направляюсь к границе с Россией.
У меня хороший водитель, – я встретился глазами в зеркале заднего вида с таксистом и заметил промелькнувшую на его обветренном лице улыбку. – Он говорит, что может объехать пограничный и таможенный пункты. Но, я думаю, будет гораздо лучше, если твои друзья сами предпримут некоторые шаги в этом направлении и через несколько минут сообщат, в каком именно месте я смогу беспрепятственно пересечь оба КПП. Договоришься?
– Никаких проблем. Сколько вас всего и какая марка машины? Желательно, еще и номер.
– Трое. Водила не в счет, он человек посторонний. Его надо будет отпустить сразу же, без лишних вопросов. Со мной еще один парень, который тоже может много чего рассказать.
Я заметил изумление, промелькнувшее на лице дока. Вероятно, он не считал себя носителем какой бы то ни было важной информации. Затем я взглянул на таксиста и спросил номер его машины.
– Запоминай – «к 33—67 МН», бежевого цвета. «Жигули» первой модели.
– Хорошо, сейчас свяжусь с… с ними и буду ждать твоего звонка, – Саблин повесил трубку.
– Значит, ты меня «надул»? – совсем без обиды поинтересовался док, доставая из саквояжа сигареты и зажигалку. – Насчет сотрудника спецслужбы.
– Пять лет назад я был начальником охраны секретного центра, в котором проходили не совсем общеизвестные разработки. Потом, по воле случая, должен был согласиться работать на «структуру».
– Уж не о тех ли ты говоришь разработках, которыми вовсю занимается лаборатория Когана?
– Именно. Если хочешь знать, именно с меня все по-настоящему и началось, – я глубоко вздохнул и взял из протянутой мне Романом пачки «Мальборо» одну сигарету. – Поэтому я должен все и закончить…
– Теперь ясно, – пожал плечами док, и зажатый в его ладони пистолет-зажигалка вдруг разродился высоким голубым пламенем. – Так бы сразу и сказал.
– Извини.
– Ладно, ерунда…
Док ответил с такой непринужденностью и простотой, словно не было четверых, «сделанных» им в вертолете мертвецов, взорванного шестисотого «Мерседеса» и этих вот стареньких «Жигулей», которые благодаря какому-то реактивному мотору летели сейчас по прямой ленте ночного шоссе со скоростью около ста тридцати километров в час. Мы оба – я и док – на полной скорости въезжали в неизвестность, совершенно не догадываясь, что ждет нас с той стороны. Но мы, безусловно, очень надеялись найти там покой и понимание.
19
Когда я снова набрал номер телефона Саблина, то услышал прерывистые гудки. То же самое было и через пять, и через десять минут… И тут я впервые с момента, как решился на побег, вдруг вспомнил о Рамоне. Ведь она была единственным человеком, о котором – и Персиков это знал! – сбежавший рекрут будет заботиться в первую очередь. А он, увлеченный чем угодно, но только не мыслями о любимой женщине, начисто позабыл о ней! Какая непростительная оплошность!