Страница:
– Но мне нужно привезти доктора к Эвери…
– Я сам привезу к нему доктора. Говорю же, я обо всем позабочусь. Тебе не о чем беспокоиться.
– Ты и пальцем не пошевельнешь, чтобы спасти его. Тебе надо, чтобы он умер. А он там лежит один…
Дональд развернул ее и заставил идти в другом направлении, в сторону от Секл Сити, – цепкие руки держали ее плечи, как в тисках. Корри разрыдалась от отчаяния. Да, это была истерика. Дональд прав. Но она пережила такой кошмар! А Эвери ждет ее, надеется.
– Дональд, пожалуйста, отпусти. Мне нужно добраться до Секла, там доктор Кунинг. Я должна привезти его к Эвери.
– Корри, успокойся. Среди моих людей есть очень хороший врач. Хирург. Доктор Санти при необходимости может сделать даже операцию. Я сразу же отправлю его к Эвери, он сделает все, что нужно. И потом, это будет быстрее, чем идти в город. Тут ведь совсем близко.
Они вошли в перелесок и пошли по тропе, разъезженной санными полозьями.
– Неужели ты действительно можешь думать, что я не окажу тебе помощи, Корделия Стюарт?
Его голос был мягок, ласков, спокоен. При этом Дональд достаточно крепко держал ее за талию и под локоть. Корри тихо плакала и покорно шла туда, куда он вел.
– Я не хочу идти с тобой. Я уже давно не Корделия Стюарт, а Корделия Курран. Эвери – мой муж.
– Да, конечно.
– Я не хочу, чтобы твой доктор лечил Эвери. Я хочу, чтобы это был доктор Кунинг из Секла.
– Тебе надо как следует отдохнуть, и я об этом позабочусь. Тебе необходимы тишина и покой. А то нервы у тебя совсем развинтились.
Глава 33
– Я сам привезу к нему доктора. Говорю же, я обо всем позабочусь. Тебе не о чем беспокоиться.
– Ты и пальцем не пошевельнешь, чтобы спасти его. Тебе надо, чтобы он умер. А он там лежит один…
Дональд развернул ее и заставил идти в другом направлении, в сторону от Секл Сити, – цепкие руки держали ее плечи, как в тисках. Корри разрыдалась от отчаяния. Да, это была истерика. Дональд прав. Но она пережила такой кошмар! А Эвери ждет ее, надеется.
– Дональд, пожалуйста, отпусти. Мне нужно добраться до Секла, там доктор Кунинг. Я должна привезти его к Эвери.
– Корри, успокойся. Среди моих людей есть очень хороший врач. Хирург. Доктор Санти при необходимости может сделать даже операцию. Я сразу же отправлю его к Эвери, он сделает все, что нужно. И потом, это будет быстрее, чем идти в город. Тут ведь совсем близко.
Они вошли в перелесок и пошли по тропе, разъезженной санными полозьями.
– Неужели ты действительно можешь думать, что я не окажу тебе помощи, Корделия Стюарт?
Его голос был мягок, ласков, спокоен. При этом Дональд достаточно крепко держал ее за талию и под локоть. Корри тихо плакала и покорно шла туда, куда он вел.
– Я не хочу идти с тобой. Я уже давно не Корделия Стюарт, а Корделия Курран. Эвери – мой муж.
– Да, конечно.
– Я не хочу, чтобы твой доктор лечил Эвери. Я хочу, чтобы это был доктор Кунинг из Секла.
– Тебе надо как следует отдохнуть, и я об этом позабочусь. Тебе необходимы тишина и покой. А то нервы у тебя совсем развинтились.
Глава 33
Край жестяной кружки разжал ее стиснутые зубы. Ей пришлось сделать глоток, чтобы не захлебнуться. Жидкость обожгла гортань, во рту остался странный горьковатый привкус. Корри закашлялась, ее чуть не стошнило.
– Давай пей, Корри. Это поможет тебе успокоиться. Видит Бог, тебе это необходимо после всего, что ты пережила. Это, наверное, были те самые грабители, по поводу которых устраивалась старательская сходка. Разве ты не видела объявления на дверях трактира? Говорят, они промышляют как раз в этих краях.
– Это были не грабители!
– Пей, я позабочусь о тебе, Корри. Все будет в порядке. Они находились в маленьком домике – темном, жарко натопленном, пропитанном запахом дыма, хвои, человеческого жилья. Пожалуй, слишком он скромен и неуютен для апартаментов Дональда Ирля.
Корри была совсем измождена, подавлена перенесенным шоком и поэтому могла оказывать Дональду только словесное сопротивление. Она взглянула на двоих мужчин, входящих в комнату. Один из них, очевидно, доктор Санти, был высоким и неуклюжим, с длинными руками и ногами и нечесаными волосами. Другой, которого звали Арти, был коренастым, большеротым, с рябым лицом.
Дональд говорил с ней, как с маленьким, неразумным ребенком, – терпеливо, но настойчиво.
– Ну конечно, это были грабители. Кто же еще? Но ты не волнуйся. Я пошлю к Эвери своих друзей, они привезут его сюда. У них хорошая, быстрая упряжка. Глазом не успеешь моргнуть, они уже будут здесь.
Дональд снова поднес к ее губам кружку.
– Выпей еще. Это самогон местного изготовления, он очень крепкий и поможет тебе заснуть. К тому же это прекрасное средство против простуды, по себе знаю. Здесь это лекарство принимают не только мужчины, но и женщины.
– Я не хочу ничего пить. И спать не хочу. Я хочу…
Прежде чем она успела закончить начатую фразу, Дональд запрокинул ей голову и насильно влил в рот самогон, так что Корри закашлялась, и на глазах у нее выступили слезы.
Жидкость имела сильный, резкий запах. Корри почувствовала неудержимый позыв к рвоте, но сдержалась. Оглядевшись внимательнее вокруг себя, она поняла, что находится в самой обычной юконской хижине, сложенной из толстых бревен. Два окна, затянутых промасленной материей, покрывала причудливая наледь. При том, что на улице ярко светило солнце, в комнате был полумрак. На маленьком столике горели две свечи.
Корри пристально разглядывала развешенную на стенах одежду в поисках двух шарфов: горчичного и черного. Но безуспешно. Неужели она ошибается? Может, она напрасно обвиняет Дональда? Мысли путались в ее отяжелевшей голове. Сознание было затуманено и расплывчато. Комната кружилась перед глазами, качалась то вправо, то влево. Дональд участливо наклонился к ней.
– Тебе плохо? Или клонит в сон? В любом случае тебе лучше прилечь. На той кровати тебе будет удобно. Она, правда, деревянная, но с толстым матрасом и застелена мягким одеялом.
Корри почувствовала, как ее подняли на руки и куда-то понесли. Она силилась открыть глаза, но веки как будто налились свинцом и стали неподъемными. Почему вдруг стало так темно? Почему так сильно кружится голова?
Голос Дональда рокотал где-то вдали.
– Ну вот. Здесь ты сможешь спокойно заснуть.
– Нет… я не хочу. Что ты подсыпал мне… в виски?
– Подсыпал? Ничего особенного. Немного опия, вот и все. Это снотворное, тебе сейчас необходимо расслабиться и поспать. Сон – лучшее средство против истерии. Нельзя же, в конце концов, непрестанно плакать и выкрикивать какие-то дикие вещи…
– Они не дикие…
– Абсолютно дикие, Корри. Обвинять меня в… Ну да ладно. Бог с этим со всем. Главное, что ты теперь со мной, и я смогу как должно позаботиться о тебе, пока ты не встанешь на ноги. Когда я рядом, тебе не о чем беспокоиться.
– Нет, я не хочу… О Господи…
Корри казалось, что она медленно погружается в темную пучину, на самое дно, откуда нет возврата.
Сначала ее сон был спокойным и безмятежным. Потом стали появляться странные, пугающие видения, которые стремительно проносились в сознании и исчезали прежде, чем Корри могла понять, что они означают. Казалось, она была заключена в наглухо закрытую раковину, как глубоководный моллюск. Неизвестно, как долго проспала Корри, но когда она открыла глаза, в комнате было совсем светло. Дональд сидел за столом и что-то хлебал из миски. Похоже, это был суп. Корри судорожно сглотнула. Ее мучила жажда, горло пересохло, губы покрылись сухой коркой. Почему-то болели мышцы лица, наверное, она довольно долго проспала, с открытым ртом.
– Ну что, проснулась?
Корри стала постепенно осознавать, что в комнате еще кто-то есть. Мужчины сидели за столом, ели и вполголоса разговаривали. Был слышен негромкий стук вилок по металлическим тарелкам. Корри с трудом выдохнула:
– Эвери…
– Говорю тебе, Корри, не стоит о нем беспокоиться.
– Но я хочу знать… я должна знать. Что с ним? Он жив? Пожалуйста, скажите мне. Я уверена, что сразу поправлюсь, если вы мне скажете…
Мысль ускользнула от нее, Корри наморщила лоб и попыталась вспомнить, о чем она только что говорила. Дональд подошел к ней с тарелкой.
– Поешь супа.
– Нет.
Она оттолкнула его руку и почувствовала, как горячая жидкость пролилась ей на одежду.
– Ну что ж, ладно. В таком случае я знаю, что тебе нужно. Еще одна доза опия.
И снова вкус металла на губах, и снова горечь растеклась по гортани.
– Ну вот. Пей, пей. Как только ты поймешь, в каком положении оказалась, я перестану поить тебя этой дрянью. Насколько я тебя знаю, Корри, ты хоть и спесива, но в глубине души очень рассудительна.
Корри силилась понять, о чем он говорит.
– Эвери… мой муж… где он?
– Тебе незачем ломать над этим голову. Она и без того сейчас слаба. Когда поправишься, мы поговорим о нем.
– Но я уже поправилась. Пожалуйста, скажите…
Она сделала попытку сесть на кровати, но Дональд насильно уложил ее обратно. У нее не было сил сопротивляться.
– Завтра. Поговорим завтра.
Корри снова провалилась в сон. Теперь ей снился Куайд. Его голубые глаза гневно сверкали. «Счастья тебе, Делия… Надеюсь, самопожертвование пойдет тебе на пользу».
Корри то тонула во мраке небытия, то приходила в сознание. Иногда, хоть и смутно, она ощущала присутствие людей в комнате, потом тьма сгущалась, и Корри снова впадала в забытье. Временами она даже слышала голоса.
«Ирль, я, может быть, вероотступник и подпольный акушер, но ты – чертов идиот. А это намного хуже.
Ну и что? Ты забрал все ее деньги. Убил проводника и собак. Она совершенно беспомощна. Теперь у нее нет другого выхода…
У нее строптивый и вздорный характер.
Строптивый, да, но при умелом обращении вполне управляемый. Я долгие годы ждал этого момента, который все откладывался и откладывался. Она чуть было не ускользнула от меня. Мне давно следовало убить его, еще когда…»
Слова, фразы, бессмысленные и пустые, гулко стучались в ее сознание, как стучит град по железной крыше. В ее голове по-прежнему был туман. Однажды она попыталась самостоятельно сесть – или это было во сне? Комната с такой силой закружилась перед глазами, что если бы чьи-то руки не поддержали ее и не уложили обратно, она бы свалилась на пол.
Время от времени кто-то подсовывал под нее металлическое судно, чтобы она могла отправлять свои естественные потребности.
Однажды утром она проснулась и обнаружила, что в состоянии отчетливо различать самые мелкие детали обстановки. Она заметила, что на ткани, занавешивающей одно из окон, есть прорезь, по форме напоминающая извилистое русло Юкона. На грубых полках стояли кастрюли, маленькая железная шкатулка, лежали буханки хлеба. На гвоздях у двери висели меховые куртки и шерстяные свитера. Корри повернула голову влево и увидела, что Дональд сидит на скамеечке у ее изголовья.
– Доброе утро, Корри.
За долгое время болезни Корри почти не разговаривала, поэтому ее голос приобрел какой-то неестественный металлический оттенок.
– Эвери… Я должна была помочь ему. Что с ним стало? Дональд, скажи мне. Я должна знать.
– Он умер.
– Умер?
– Да. К тому времени, как доктор Санти нашел его, он уже был мертв. Похоже, он умер сразу же после того, как ты его оставила. Доктор Санти говорит, что ножевая рана была очень глубокой: Эвери умер либо от болевого шока, либо от потери крови. И потом, вас ведь ограбили, не так ли? Неподалеку от того места мы нашли в снегу кожаный мешочек для денег. Они забрали все. У тебя нет ни цента, Корри.
Она молчала. Все ее существо пронзила острая нестерпимая боль. Бедный Эвери! Так он и не нашел своей золотой жилы. Ее глаза наполнились слезами.
– Мы перевезли его тело сюда и похоронили в старом, заброшенном шурфе. Земля так промерзла, что превратилась в камень. Выкопать могилу было невозможно. Если ты мне не веришь, я могу попросить Арти вытащить его. Конечно, зрелище это малоприятное. Боюсь, как бы оно снова не ввергло тебя в истерику.
– В этом нет необходимости.
Корри отвернулась к стене. Вряд ли они убили его. Наверняка просто бросили умирать там, где он был. Дональд тем временем продолжал:
– Он ведь не был тебе хорошим мужем, не так ли? Ты сделала глупость, когда вышла за него. Я же говорил, что терпелив и могу ждать, сколько надо. Я знал, что рано или поздно ты одумаешься и захочешь, чтобы рядом с тобой оказался надежный человек, который сможет заботиться о тебе надлежащим образом.
Корри тряхнула головой, силясь рассеять туман, обволакивающий ее больное сознание. Дональд пожирал ее страстным, похотливым взглядом.
– Корделия Стюарт… – мечтательно прошептал он. – Прекрасная, гордая Корделия Стюарт, которая не удостаивала меня взглядом, когда я сидел за обеденным столом ее отца. Ты думаешь, я забыл это? Нет, вовсе не забыл. Тогда я поклялся самому себе, что ты будешь моей. И твой взгляд, и улыбка, и все остальное будет моим.
Он взял ее за руку и с силой сжал хрупкие пальцы.
– У тебя нет ни цента, Корри. Ты абсолютно нищая. Здесь твое имя и аристократическая внешность не стоят и песчинки золота. Чтобы выжить, тебе нужны деньги. Провизия стоит дорого не только в этом отвратительном Секле, а повсюду. Так что, если не побираться и не воровать, на что ты явно неспособна, Корделия Стюарт, у тебя остается единственный способ заработать на кусок хлеба – это торговать своим телом. Но ты ведь не из тех женщин, которые с легкостью идут на это, не так ли? Ты скорее умрешь с голода, чем станешь проституткой. Ты слишком горда для этого. А в таком случае тебе необходим человек, который возьмет на себя заботу о тебе. Этот человек – я. Здесь, на Аляске, у тебя больше никого нет, кроме меня.
Именно доктор Санти настоял на том, чтобы доза наркотика была уменьшена. Однажды ночью Корри подслушала, как он спорил с Дональдом об этом. «Послушай, ты что, хочешь сделать из нее наркоманку? Совсем соображение потерял? Она же свихнется, идиот!»
Теперь Корри могла, шатаясь, передвигаться по комнате. Шаги ее были неуверенны, голова кружилась от долгого лежания. Спала она без сновидений, каждый раз проваливаясь в глухую черноту забвения.
Ее ни на минуту не оставляли в одиночестве. Постоянно с ней кто-нибудь был: сам Дональд, доктор Санти или рябой коротышка Арти, чей хриплый голос казался до того знакомым, что Корри была почти уверена: он и был тот бандит в черном шарфе, убивший Аликаммика. Тогда, может, горчичный шарф носил доктор Санти? Если бы только у нее была возможность выбраться из этого замкнутого пространства и полной грудью вдохнуть свежего воздуха, чтобы сознание прояснилось и голова перестала быть такой тяжелой!
«Сумасшествие»! Корри презрительно пожала плечами. Тут же по рукам и ногам пробежала странная колючая дрожь – последствие наркотического отравления.
– Дональд, ты прекрасно знаешь, что я не более сумасшедшая, чем ты. От этого лекарства, которое дает мне доктор Санти, у меня болит голова и путаются мысли… – Корри сжала голову руками. – Если бы только перестала болеть голова! Я хочу, чтобы ты отвез меня в Доусон Сити. Я соскучилась без Ли Хуа. Я хочу домой.
Вдруг она заплакала. Дональд сказал мягко:
– Мы скоро поедем в Доусон. Я отвезу тебя туда. Арти с утра уехал в Секл. Он привезет оттуда кое-кого, и тогда мы сможем отправиться в путь.
– Кого привезет?
Корри подозрительно посмотрела на Дональда.
– Скоро сама увидишь.
– Но я хочу знать! Кого привезет?
– Не надо впадать в истерику, милая леди. Придет время, и ты сама все узнаешь. Клянусь, я это делаю исходя из твоих интересов. Тебе очень повезло, Корри. Немногие мужчины захотят связаться с сумасшедшей, которая бредит какими-то странными фантазиями и просыпается от собственного крика по ночам.
– Я… я никогда не кричу по ночам.
– Я сам слышал. Ты выкрикивала какие-то дикие обвинения в мой адрес. И еще звала кого-то по имени Куайд. Куайд! Что за отвратительное имя! Я знал одного Куайда, газетчика, который брал у меня интервью в Бонанзе. Гнусный тип, вечно суется не в свои дела. – Губы Дональда растянулись в улыбке. – Знаешь ли ты, Корри, что хозяин отеля в Секле, где ты остановилась, рассказал мне о том, что некто Куайд Хилл отправился на Сороковую Милю сразу же после того, как твоему мужу была сделана операция? А еще, я слышал в городе, в отеле на Сороковой Миле случился пожар. Три человека погибли. Один из них был журналистом из Чикаго.
Корри как будто окатили ушатом ледяной воды.
– Нет! Ты лжешь!
– Ошибаешься.
Корри почувствовала, как к ее горлу подступила тошнота.
– Но… этого не может быть! Куайд не может быть мертв.
– Похоже, ты снова начинаешь впадать в истерику, Корри. Глаза у тебя стали огромными, как плошки. Это, наверное, от сильного эмоционального потрясения.
– Перестань издеваться надо мной! Я не верю тебе! Куайд не может быть мертв!
– Не может? Почему? По-твоему, сколько журналистов из Чикаго болтается в этих краях? Вряд ли много. Ложись, Корри, отдохни. А не то придется доктору Санти приготовить тебе еще лекарства. Хорошую, сильную дозу.
Куайд мертв! Нет, это невозможно! Корри думала о том дне, когда они встретились неподалеку от участка Эвери, на поляне диких роз. Она вспомнила, как страстно и трепетно он обнимал ее, а она впитывала тепло и мощь его сильного тела. Она вспомнила тот вечер, когда Куайд появился в дверях салона Ли Хуа в шубе, на которой сверкал и переливался иней в свете фонаря. Как счастлива она была видеть его после долгой разлуки! Как нежны были его поцелуи, его ласки…
Страх обжег ее сердце. Нет, она даже думать не желает о его смерти!
– Я не хочу спать.
– Ты будешь спать, если я этого хочу.
Корри беззвучно заплакала.
Когда солнце стало клониться к горизонту и в домике уже зажгли свечи, Арти постучал в дверь и вошел, торжественно улыбаясь и роняя с ботинок на пол хлопья снега. Он привез с собой маленького человечка в шубе и представил его Корри как его преподобие отца Руджа.
– Его преподобие!
Корри вскочила с постели. Гость неловко поежился.
– Отец Алекс Рудж, к вашим услугам. Я несу людям слово Божье. Мы хотим построить новую церковь, и ваш будущий супруг пообещал поддержать наш строительный фонд, как только церемония будет закончена.
Священник топтался на одном месте и неловко оглядывался, стараясь не смотреть на Корри. По всей видимости, Арти по пути сюда уже успел рассказать ему о ее «сумасшествии». Его преподобие! Корри гнала от себя прочь мысли о том, зачем он здесь… Но так или иначе, другой причины не находилось.
Корри попыталась пригладить свои растрепанные волосы, торчащие клоками в стороны. Как давно она не расчесывала их? Наверное, она похожа на ведьму. Она теперь еще страшнее, чем мадам Матти Шеа перед смертью, произносящая свое жуткое предсказание. Но все же отец Рудж был человеком из другого, свободного мира, в который Корри уже давно не имела доступа. Его появление здесь было большой удачей, нельзя было не использовать этого. Корри шагнула к нему и быстро затараторила:
– Все, что этот человек наговорил вам обо мне, ложь. Не верьте ему. Я совсем не сумасшедшая. Просто у меня был шок. Видите ли, я потеряла своего мужа… Эти двое зарезали его и бросили тело в заброшенную шахту…
– Да, да, да.
Священник часто-часто закивал, но в то же время медленно отступал от Корри. Она снова шагнула вперед.
– Послушайте, вы должны верить мне, а не им. Все их слова – ложь, от первого до последнего слова. Видите ли, Дональд ждал долгие годы, чтобы жениться на мне… Он очаровал папу, заставил его написать в завещании, что…
Корри хотела подойти к священнику ближе, чтобы заставить его выслушать и спасти ее. Но тут вмешался доктор Санти:
– Корри, похоже, ты снова впадаешь в истерическое состояние.
– Оставьте меня!
Корри схватила священника за руку и принялась трясти ее.
– Пожалуйста, сэр, не слушайте его. Он убил Аликаммика! Зарезал его ножом!
Отец Рудж казался очень встревоженным и продолжал медленно пятиться от Корри, как от дикого зверя.
– Корри… – Доктор Санти решительно взял ее за плечи. – Не думаю, что его преподобие хочет выслушивать твои фантазии. – А потом добавил, обращаясь к отцу Руджу: – Как видите, она все еще очень нездорова. Аликаммик – ее любимая собака. К сожалению, нам действительно пришлось пристрелить его, потому что он взбесился и стал бросаться на других собак. У нас не было выхода, мы не могли поступить иначе. Корри очень любила пса и тяжело перенесла известие о его гибели. Она недавно овдовела: ее муж умер от тифа, а мистер Ирль изъявил желание вступить с ней в законный брак и отвезти в Доусон, где…
– Все ложь! Все, до единого слова! Неужели вы не видите, что я – пленница, они меня держат здесь против воли?
– К сожалению, когда ее что-нибудь сильно расстроит, она становится буйной. – Доктор Санти разговаривал с насмерть перепуганным гостем и не обращал внимания на Корри, как будто ее здесь вовсе не было. – Ее необходимо как можно скорее отвезти домой, в Сан-Франциско. Как видите, она не в состоянии переносить суровый климат Аляски. Мой друг готов взять на себя заботу о ней. Согласитесь, что не много найдется желающих взвалить на свои плечи такое тяжелое бремя.
Глаза отца Руджа расширились от страха, и Корри заметила, что он всем сердцем согласен с доктором Санти. Он покраснел и застенчиво пробормотал:
– Давайте начнем. У меня есть еще дела в Секле. Надо готовиться к отпеванию… ну, и еще…
– Я готов.
Корри обернулась на голос и только тогда увидела Дональда, который стоял в глубине комнаты у печки. Оказывается, он все это время был здесь, а Корри в пылу ярости не заметила его.
– Тогда, я думаю, можно начинать.
– Нет! – закричала Корри. – Я не хочу начинать! Я не хочу выходить замуж за Дональда! Я ненавижу его! Ненавижу! Слышите все? Ненавижу!
– У нее рецидив, – сказал доктор Санти и бросил на Дональда яростный взгляд. Он прошел к полке и взял железную шкатулку, достал из кармана ключ, открыл ее и вытащил пузырек. Потом вылил из него несколько капель в ложку и подошел к Корри.
– Нет!
Корри закричала и выбила из его рук ложку. Жидкость расплескалась по грязным половицам. Его преподобие отец Рудж задрожал и отступил к самой двери, как будто увидал посреди комнаты клубок ядовитых змей. Его кадык судорожно дернулся вверх-вниз.
– Я не думаю… я не думаю, что смогу совершить обряд в таких условиях. Она… она сумасшедшая и не понимает, что творит. Она не владеет собой. Я не могу…
Дональд подошел к священнику и сжал его локоть.
– Я плачу вам чертову прорву денег за короткую и несложную церемонию. Их достаточно, чтобы выстроить вашу церковь от фундамента до самого шпиля. Вам ведь этого хочется, не так ли? Тогда придется немного потрудиться, хоть это и не очень приятно. Состояние ее рассудка не должно вас беспокоить. Она действительно нездорова, ее нужно лечить. Я собираюсь поместить ее в самую роскошную психиатрическую больницу Сан-Франциско. У нее будет все: комфортная палата, постоянный медицинский уход, консультации лучших специалистов. Но для этого она должна быть моей женой. Вы же понимаете, что это необходимо?
– Я… я не знаю.
– Вне всякого сомнения, я могу обратиться с просьбой обвенчать нас к кому-нибудь еще. Например, к священнику баптистской церкви. Я думаю, он не откажется от такой суммы денег и найдет, на что употребить их.
Отец Рудж облизал пересохшие губы и повторил:
– Говорю вам, я не знаю…
Дональд схватил его и выволок на середину комнаты.
– И тем не менее вы сделаете это. Доставайте свою Библию и начинайте. Санти, дай ей еще лекарства, чтобы она успокоилась. Вы с Арти будете свидетелями. Я хочу, чтобы все было по закону, как положено, чтобы потом не возникало никаких проблем. Вы меня понимаете?
Доктор Санти снова бросил на Дональда сердитый взгляд.
– Ты бы лучше подержал ее, я не хочу, чтобы она вцепилась мне в лицо, как дикая кошка. И зачем только ты с ней связался? На твоем месте я бы сдал ее в какой-нибудь бордель и успокоился.
– Делай, что тебе говорят, – прошипел Дональд.
– Ну что ж, хорошо. Тогда держи ее сам, а то она брыкается, как необъезженная кобыла.
Дональд стал осторожно приближаться к ней. Корри полуприсела, изогнувшись, как готовая к прыжку пантера. Страх придал ей звериной ловкости и коварства. Она стала отступать к печке, над которой висела полка с кухонной утварью. Она приготовилась бороться до конца. Может быть, Куайд и умер (Господи, сделай так, чтобы это оказалось неправдой!), но за Дональда она не выйдет. Она будет кричать, драться, пока хватит сил, пока не умрет. Если Куайда действительно больше нет – тогда не имеет значения, будет она жить или погибнет. Ей все равно!
– Корри, Корделия, послушай меня…
Дональд смотрел ей прямо в глаза и несмело приближался, огромный и отвратительный, с похотливыми полными губами и мерзким красным рубцом на запястье. Его черные волосы падали на глаза, блестящие ненавистью. Он держал в руке пузырек, содержимое которого собирался вылить в горло Корри и тем самым лишить ее сил сопротивляться. Ну что ж, пусть попробует!
Корри отступала в тесный угол у печки и чувствовала жар нагретой металлической стенки. Она нащупала позади себя полку, потом железную кастрюлю, в которой варили кофе. Она схватила ее за ручку и со всего маху швырнула в Дональда. К ее радости, кастрюля попала прямо в голову, так что рассекла щеку. На воротник рубашки стала капать кровь.
– Черт тебя побери! Маленькая дрянь!
В его холодных черных глазах сверкали искры ярости.
– Надменная сучка, ты всегда презирала меня, я это знаю. Ты думаешь, я забыл, как ты выбросила мое бриллиантовое кольцо на помойку? Нет, ты выпьешь лекарство, все, до последней капли. И ты станешь моей женой. Моей маленькой, кроткой, тихой, больной женушкой.
– Нет!
Корри бросила в него еще одну кастрюлю. Она угодила на этот раз в плечо и заметила, что отец Рудж ни жив ни мертв от страха и готов провалиться сквозь землю, чтобы не быть свидетелем этой отвратительной сцены.
– Трус! Жалкий трус! – закричала она.
Ее голос оглушительно звенел в маленькой комнатке. В это время Арти незаметно подкрался к ней сбоку и схватил ее за руки. Он бросил ее на пол так грубо, что Корри ударилась лицом о грязные доски, и у нее носом пошла кровь.
– Давай пей, Корри. Это поможет тебе успокоиться. Видит Бог, тебе это необходимо после всего, что ты пережила. Это, наверное, были те самые грабители, по поводу которых устраивалась старательская сходка. Разве ты не видела объявления на дверях трактира? Говорят, они промышляют как раз в этих краях.
– Это были не грабители!
– Пей, я позабочусь о тебе, Корри. Все будет в порядке. Они находились в маленьком домике – темном, жарко натопленном, пропитанном запахом дыма, хвои, человеческого жилья. Пожалуй, слишком он скромен и неуютен для апартаментов Дональда Ирля.
Корри была совсем измождена, подавлена перенесенным шоком и поэтому могла оказывать Дональду только словесное сопротивление. Она взглянула на двоих мужчин, входящих в комнату. Один из них, очевидно, доктор Санти, был высоким и неуклюжим, с длинными руками и ногами и нечесаными волосами. Другой, которого звали Арти, был коренастым, большеротым, с рябым лицом.
Дональд говорил с ней, как с маленьким, неразумным ребенком, – терпеливо, но настойчиво.
– Ну конечно, это были грабители. Кто же еще? Но ты не волнуйся. Я пошлю к Эвери своих друзей, они привезут его сюда. У них хорошая, быстрая упряжка. Глазом не успеешь моргнуть, они уже будут здесь.
Дональд снова поднес к ее губам кружку.
– Выпей еще. Это самогон местного изготовления, он очень крепкий и поможет тебе заснуть. К тому же это прекрасное средство против простуды, по себе знаю. Здесь это лекарство принимают не только мужчины, но и женщины.
– Я не хочу ничего пить. И спать не хочу. Я хочу…
Прежде чем она успела закончить начатую фразу, Дональд запрокинул ей голову и насильно влил в рот самогон, так что Корри закашлялась, и на глазах у нее выступили слезы.
Жидкость имела сильный, резкий запах. Корри почувствовала неудержимый позыв к рвоте, но сдержалась. Оглядевшись внимательнее вокруг себя, она поняла, что находится в самой обычной юконской хижине, сложенной из толстых бревен. Два окна, затянутых промасленной материей, покрывала причудливая наледь. При том, что на улице ярко светило солнце, в комнате был полумрак. На маленьком столике горели две свечи.
Корри пристально разглядывала развешенную на стенах одежду в поисках двух шарфов: горчичного и черного. Но безуспешно. Неужели она ошибается? Может, она напрасно обвиняет Дональда? Мысли путались в ее отяжелевшей голове. Сознание было затуманено и расплывчато. Комната кружилась перед глазами, качалась то вправо, то влево. Дональд участливо наклонился к ней.
– Тебе плохо? Или клонит в сон? В любом случае тебе лучше прилечь. На той кровати тебе будет удобно. Она, правда, деревянная, но с толстым матрасом и застелена мягким одеялом.
Корри почувствовала, как ее подняли на руки и куда-то понесли. Она силилась открыть глаза, но веки как будто налились свинцом и стали неподъемными. Почему вдруг стало так темно? Почему так сильно кружится голова?
Голос Дональда рокотал где-то вдали.
– Ну вот. Здесь ты сможешь спокойно заснуть.
– Нет… я не хочу. Что ты подсыпал мне… в виски?
– Подсыпал? Ничего особенного. Немного опия, вот и все. Это снотворное, тебе сейчас необходимо расслабиться и поспать. Сон – лучшее средство против истерии. Нельзя же, в конце концов, непрестанно плакать и выкрикивать какие-то дикие вещи…
– Они не дикие…
– Абсолютно дикие, Корри. Обвинять меня в… Ну да ладно. Бог с этим со всем. Главное, что ты теперь со мной, и я смогу как должно позаботиться о тебе, пока ты не встанешь на ноги. Когда я рядом, тебе не о чем беспокоиться.
– Нет, я не хочу… О Господи…
Корри казалось, что она медленно погружается в темную пучину, на самое дно, откуда нет возврата.
Сначала ее сон был спокойным и безмятежным. Потом стали появляться странные, пугающие видения, которые стремительно проносились в сознании и исчезали прежде, чем Корри могла понять, что они означают. Казалось, она была заключена в наглухо закрытую раковину, как глубоководный моллюск. Неизвестно, как долго проспала Корри, но когда она открыла глаза, в комнате было совсем светло. Дональд сидел за столом и что-то хлебал из миски. Похоже, это был суп. Корри судорожно сглотнула. Ее мучила жажда, горло пересохло, губы покрылись сухой коркой. Почему-то болели мышцы лица, наверное, она довольно долго проспала, с открытым ртом.
– Ну что, проснулась?
Корри стала постепенно осознавать, что в комнате еще кто-то есть. Мужчины сидели за столом, ели и вполголоса разговаривали. Был слышен негромкий стук вилок по металлическим тарелкам. Корри с трудом выдохнула:
– Эвери…
– Говорю тебе, Корри, не стоит о нем беспокоиться.
– Но я хочу знать… я должна знать. Что с ним? Он жив? Пожалуйста, скажите мне. Я уверена, что сразу поправлюсь, если вы мне скажете…
Мысль ускользнула от нее, Корри наморщила лоб и попыталась вспомнить, о чем она только что говорила. Дональд подошел к ней с тарелкой.
– Поешь супа.
– Нет.
Она оттолкнула его руку и почувствовала, как горячая жидкость пролилась ей на одежду.
– Ну что ж, ладно. В таком случае я знаю, что тебе нужно. Еще одна доза опия.
И снова вкус металла на губах, и снова горечь растеклась по гортани.
– Ну вот. Пей, пей. Как только ты поймешь, в каком положении оказалась, я перестану поить тебя этой дрянью. Насколько я тебя знаю, Корри, ты хоть и спесива, но в глубине души очень рассудительна.
Корри силилась понять, о чем он говорит.
– Эвери… мой муж… где он?
– Тебе незачем ломать над этим голову. Она и без того сейчас слаба. Когда поправишься, мы поговорим о нем.
– Но я уже поправилась. Пожалуйста, скажите…
Она сделала попытку сесть на кровати, но Дональд насильно уложил ее обратно. У нее не было сил сопротивляться.
– Завтра. Поговорим завтра.
Корри снова провалилась в сон. Теперь ей снился Куайд. Его голубые глаза гневно сверкали. «Счастья тебе, Делия… Надеюсь, самопожертвование пойдет тебе на пользу».
Корри то тонула во мраке небытия, то приходила в сознание. Иногда, хоть и смутно, она ощущала присутствие людей в комнате, потом тьма сгущалась, и Корри снова впадала в забытье. Временами она даже слышала голоса.
«Ирль, я, может быть, вероотступник и подпольный акушер, но ты – чертов идиот. А это намного хуже.
Ну и что? Ты забрал все ее деньги. Убил проводника и собак. Она совершенно беспомощна. Теперь у нее нет другого выхода…
У нее строптивый и вздорный характер.
Строптивый, да, но при умелом обращении вполне управляемый. Я долгие годы ждал этого момента, который все откладывался и откладывался. Она чуть было не ускользнула от меня. Мне давно следовало убить его, еще когда…»
Слова, фразы, бессмысленные и пустые, гулко стучались в ее сознание, как стучит град по железной крыше. В ее голове по-прежнему был туман. Однажды она попыталась самостоятельно сесть – или это было во сне? Комната с такой силой закружилась перед глазами, что если бы чьи-то руки не поддержали ее и не уложили обратно, она бы свалилась на пол.
Время от времени кто-то подсовывал под нее металлическое судно, чтобы она могла отправлять свои естественные потребности.
Однажды утром она проснулась и обнаружила, что в состоянии отчетливо различать самые мелкие детали обстановки. Она заметила, что на ткани, занавешивающей одно из окон, есть прорезь, по форме напоминающая извилистое русло Юкона. На грубых полках стояли кастрюли, маленькая железная шкатулка, лежали буханки хлеба. На гвоздях у двери висели меховые куртки и шерстяные свитера. Корри повернула голову влево и увидела, что Дональд сидит на скамеечке у ее изголовья.
– Доброе утро, Корри.
За долгое время болезни Корри почти не разговаривала, поэтому ее голос приобрел какой-то неестественный металлический оттенок.
– Эвери… Я должна была помочь ему. Что с ним стало? Дональд, скажи мне. Я должна знать.
– Он умер.
– Умер?
– Да. К тому времени, как доктор Санти нашел его, он уже был мертв. Похоже, он умер сразу же после того, как ты его оставила. Доктор Санти говорит, что ножевая рана была очень глубокой: Эвери умер либо от болевого шока, либо от потери крови. И потом, вас ведь ограбили, не так ли? Неподалеку от того места мы нашли в снегу кожаный мешочек для денег. Они забрали все. У тебя нет ни цента, Корри.
Она молчала. Все ее существо пронзила острая нестерпимая боль. Бедный Эвери! Так он и не нашел своей золотой жилы. Ее глаза наполнились слезами.
– Мы перевезли его тело сюда и похоронили в старом, заброшенном шурфе. Земля так промерзла, что превратилась в камень. Выкопать могилу было невозможно. Если ты мне не веришь, я могу попросить Арти вытащить его. Конечно, зрелище это малоприятное. Боюсь, как бы оно снова не ввергло тебя в истерику.
– В этом нет необходимости.
Корри отвернулась к стене. Вряд ли они убили его. Наверняка просто бросили умирать там, где он был. Дональд тем временем продолжал:
– Он ведь не был тебе хорошим мужем, не так ли? Ты сделала глупость, когда вышла за него. Я же говорил, что терпелив и могу ждать, сколько надо. Я знал, что рано или поздно ты одумаешься и захочешь, чтобы рядом с тобой оказался надежный человек, который сможет заботиться о тебе надлежащим образом.
Корри тряхнула головой, силясь рассеять туман, обволакивающий ее больное сознание. Дональд пожирал ее страстным, похотливым взглядом.
– Корделия Стюарт… – мечтательно прошептал он. – Прекрасная, гордая Корделия Стюарт, которая не удостаивала меня взглядом, когда я сидел за обеденным столом ее отца. Ты думаешь, я забыл это? Нет, вовсе не забыл. Тогда я поклялся самому себе, что ты будешь моей. И твой взгляд, и улыбка, и все остальное будет моим.
Он взял ее за руку и с силой сжал хрупкие пальцы.
– У тебя нет ни цента, Корри. Ты абсолютно нищая. Здесь твое имя и аристократическая внешность не стоят и песчинки золота. Чтобы выжить, тебе нужны деньги. Провизия стоит дорого не только в этом отвратительном Секле, а повсюду. Так что, если не побираться и не воровать, на что ты явно неспособна, Корделия Стюарт, у тебя остается единственный способ заработать на кусок хлеба – это торговать своим телом. Но ты ведь не из тех женщин, которые с легкостью идут на это, не так ли? Ты скорее умрешь с голода, чем станешь проституткой. Ты слишком горда для этого. А в таком случае тебе необходим человек, который возьмет на себя заботу о тебе. Этот человек – я. Здесь, на Аляске, у тебя больше никого нет, кроме меня.
* * *
Прошло еще три дня, в течение которых Корри пичкали опием. Доктор Санти хранил его под замком в железной шкатулке и каждый раз собственноручно готовил ей горький алкогольный напиток. Он угрожающе смотрел на нее, пока Корри в конце концов не делала глоток. Она была уверена, что не кто иной, как доктор Санти, подавал ей судно все те дни, что она была прикована к постели. Взгляд его серых глаз не отличался скромностью, но вел себя доктор исключительно корректно и в тех случаях, когда Корри было необходимо уединение для того, чтобы помыться или переодеться, покорно занавешивал ее постель брезентом.Именно доктор Санти настоял на том, чтобы доза наркотика была уменьшена. Однажды ночью Корри подслушала, как он спорил с Дональдом об этом. «Послушай, ты что, хочешь сделать из нее наркоманку? Совсем соображение потерял? Она же свихнется, идиот!»
Теперь Корри могла, шатаясь, передвигаться по комнате. Шаги ее были неуверенны, голова кружилась от долгого лежания. Спала она без сновидений, каждый раз проваливаясь в глухую черноту забвения.
Ее ни на минуту не оставляли в одиночестве. Постоянно с ней кто-нибудь был: сам Дональд, доктор Санти или рябой коротышка Арти, чей хриплый голос казался до того знакомым, что Корри была почти уверена: он и был тот бандит в черном шарфе, убивший Аликаммика. Тогда, может, горчичный шарф носил доктор Санти? Если бы только у нее была возможность выбраться из этого замкнутого пространства и полной грудью вдохнуть свежего воздуха, чтобы сознание прояснилось и голова перестала быть такой тяжелой!
«Сумасшествие»! Корри презрительно пожала плечами. Тут же по рукам и ногам пробежала странная колючая дрожь – последствие наркотического отравления.
– Дональд, ты прекрасно знаешь, что я не более сумасшедшая, чем ты. От этого лекарства, которое дает мне доктор Санти, у меня болит голова и путаются мысли… – Корри сжала голову руками. – Если бы только перестала болеть голова! Я хочу, чтобы ты отвез меня в Доусон Сити. Я соскучилась без Ли Хуа. Я хочу домой.
Вдруг она заплакала. Дональд сказал мягко:
– Мы скоро поедем в Доусон. Я отвезу тебя туда. Арти с утра уехал в Секл. Он привезет оттуда кое-кого, и тогда мы сможем отправиться в путь.
– Кого привезет?
Корри подозрительно посмотрела на Дональда.
– Скоро сама увидишь.
– Но я хочу знать! Кого привезет?
– Не надо впадать в истерику, милая леди. Придет время, и ты сама все узнаешь. Клянусь, я это делаю исходя из твоих интересов. Тебе очень повезло, Корри. Немногие мужчины захотят связаться с сумасшедшей, которая бредит какими-то странными фантазиями и просыпается от собственного крика по ночам.
– Я… я никогда не кричу по ночам.
– Я сам слышал. Ты выкрикивала какие-то дикие обвинения в мой адрес. И еще звала кого-то по имени Куайд. Куайд! Что за отвратительное имя! Я знал одного Куайда, газетчика, который брал у меня интервью в Бонанзе. Гнусный тип, вечно суется не в свои дела. – Губы Дональда растянулись в улыбке. – Знаешь ли ты, Корри, что хозяин отеля в Секле, где ты остановилась, рассказал мне о том, что некто Куайд Хилл отправился на Сороковую Милю сразу же после того, как твоему мужу была сделана операция? А еще, я слышал в городе, в отеле на Сороковой Миле случился пожар. Три человека погибли. Один из них был журналистом из Чикаго.
Корри как будто окатили ушатом ледяной воды.
– Нет! Ты лжешь!
– Ошибаешься.
Корри почувствовала, как к ее горлу подступила тошнота.
– Но… этого не может быть! Куайд не может быть мертв.
– Похоже, ты снова начинаешь впадать в истерику, Корри. Глаза у тебя стали огромными, как плошки. Это, наверное, от сильного эмоционального потрясения.
– Перестань издеваться надо мной! Я не верю тебе! Куайд не может быть мертв!
– Не может? Почему? По-твоему, сколько журналистов из Чикаго болтается в этих краях? Вряд ли много. Ложись, Корри, отдохни. А не то придется доктору Санти приготовить тебе еще лекарства. Хорошую, сильную дозу.
Куайд мертв! Нет, это невозможно! Корри думала о том дне, когда они встретились неподалеку от участка Эвери, на поляне диких роз. Она вспомнила, как страстно и трепетно он обнимал ее, а она впитывала тепло и мощь его сильного тела. Она вспомнила тот вечер, когда Куайд появился в дверях салона Ли Хуа в шубе, на которой сверкал и переливался иней в свете фонаря. Как счастлива она была видеть его после долгой разлуки! Как нежны были его поцелуи, его ласки…
Страх обжег ее сердце. Нет, она даже думать не желает о его смерти!
– Я не хочу спать.
– Ты будешь спать, если я этого хочу.
Корри беззвучно заплакала.
Когда солнце стало клониться к горизонту и в домике уже зажгли свечи, Арти постучал в дверь и вошел, торжественно улыбаясь и роняя с ботинок на пол хлопья снега. Он привез с собой маленького человечка в шубе и представил его Корри как его преподобие отца Руджа.
– Его преподобие!
Корри вскочила с постели. Гость неловко поежился.
– Отец Алекс Рудж, к вашим услугам. Я несу людям слово Божье. Мы хотим построить новую церковь, и ваш будущий супруг пообещал поддержать наш строительный фонд, как только церемония будет закончена.
Священник топтался на одном месте и неловко оглядывался, стараясь не смотреть на Корри. По всей видимости, Арти по пути сюда уже успел рассказать ему о ее «сумасшествии». Его преподобие! Корри гнала от себя прочь мысли о том, зачем он здесь… Но так или иначе, другой причины не находилось.
Корри попыталась пригладить свои растрепанные волосы, торчащие клоками в стороны. Как давно она не расчесывала их? Наверное, она похожа на ведьму. Она теперь еще страшнее, чем мадам Матти Шеа перед смертью, произносящая свое жуткое предсказание. Но все же отец Рудж был человеком из другого, свободного мира, в который Корри уже давно не имела доступа. Его появление здесь было большой удачей, нельзя было не использовать этого. Корри шагнула к нему и быстро затараторила:
– Все, что этот человек наговорил вам обо мне, ложь. Не верьте ему. Я совсем не сумасшедшая. Просто у меня был шок. Видите ли, я потеряла своего мужа… Эти двое зарезали его и бросили тело в заброшенную шахту…
– Да, да, да.
Священник часто-часто закивал, но в то же время медленно отступал от Корри. Она снова шагнула вперед.
– Послушайте, вы должны верить мне, а не им. Все их слова – ложь, от первого до последнего слова. Видите ли, Дональд ждал долгие годы, чтобы жениться на мне… Он очаровал папу, заставил его написать в завещании, что…
Корри хотела подойти к священнику ближе, чтобы заставить его выслушать и спасти ее. Но тут вмешался доктор Санти:
– Корри, похоже, ты снова впадаешь в истерическое состояние.
– Оставьте меня!
Корри схватила священника за руку и принялась трясти ее.
– Пожалуйста, сэр, не слушайте его. Он убил Аликаммика! Зарезал его ножом!
Отец Рудж казался очень встревоженным и продолжал медленно пятиться от Корри, как от дикого зверя.
– Корри… – Доктор Санти решительно взял ее за плечи. – Не думаю, что его преподобие хочет выслушивать твои фантазии. – А потом добавил, обращаясь к отцу Руджу: – Как видите, она все еще очень нездорова. Аликаммик – ее любимая собака. К сожалению, нам действительно пришлось пристрелить его, потому что он взбесился и стал бросаться на других собак. У нас не было выхода, мы не могли поступить иначе. Корри очень любила пса и тяжело перенесла известие о его гибели. Она недавно овдовела: ее муж умер от тифа, а мистер Ирль изъявил желание вступить с ней в законный брак и отвезти в Доусон, где…
– Все ложь! Все, до единого слова! Неужели вы не видите, что я – пленница, они меня держат здесь против воли?
– К сожалению, когда ее что-нибудь сильно расстроит, она становится буйной. – Доктор Санти разговаривал с насмерть перепуганным гостем и не обращал внимания на Корри, как будто ее здесь вовсе не было. – Ее необходимо как можно скорее отвезти домой, в Сан-Франциско. Как видите, она не в состоянии переносить суровый климат Аляски. Мой друг готов взять на себя заботу о ней. Согласитесь, что не много найдется желающих взвалить на свои плечи такое тяжелое бремя.
Глаза отца Руджа расширились от страха, и Корри заметила, что он всем сердцем согласен с доктором Санти. Он покраснел и застенчиво пробормотал:
– Давайте начнем. У меня есть еще дела в Секле. Надо готовиться к отпеванию… ну, и еще…
– Я готов.
Корри обернулась на голос и только тогда увидела Дональда, который стоял в глубине комнаты у печки. Оказывается, он все это время был здесь, а Корри в пылу ярости не заметила его.
– Тогда, я думаю, можно начинать.
– Нет! – закричала Корри. – Я не хочу начинать! Я не хочу выходить замуж за Дональда! Я ненавижу его! Ненавижу! Слышите все? Ненавижу!
– У нее рецидив, – сказал доктор Санти и бросил на Дональда яростный взгляд. Он прошел к полке и взял железную шкатулку, достал из кармана ключ, открыл ее и вытащил пузырек. Потом вылил из него несколько капель в ложку и подошел к Корри.
– Нет!
Корри закричала и выбила из его рук ложку. Жидкость расплескалась по грязным половицам. Его преподобие отец Рудж задрожал и отступил к самой двери, как будто увидал посреди комнаты клубок ядовитых змей. Его кадык судорожно дернулся вверх-вниз.
– Я не думаю… я не думаю, что смогу совершить обряд в таких условиях. Она… она сумасшедшая и не понимает, что творит. Она не владеет собой. Я не могу…
Дональд подошел к священнику и сжал его локоть.
– Я плачу вам чертову прорву денег за короткую и несложную церемонию. Их достаточно, чтобы выстроить вашу церковь от фундамента до самого шпиля. Вам ведь этого хочется, не так ли? Тогда придется немного потрудиться, хоть это и не очень приятно. Состояние ее рассудка не должно вас беспокоить. Она действительно нездорова, ее нужно лечить. Я собираюсь поместить ее в самую роскошную психиатрическую больницу Сан-Франциско. У нее будет все: комфортная палата, постоянный медицинский уход, консультации лучших специалистов. Но для этого она должна быть моей женой. Вы же понимаете, что это необходимо?
– Я… я не знаю.
– Вне всякого сомнения, я могу обратиться с просьбой обвенчать нас к кому-нибудь еще. Например, к священнику баптистской церкви. Я думаю, он не откажется от такой суммы денег и найдет, на что употребить их.
Отец Рудж облизал пересохшие губы и повторил:
– Говорю вам, я не знаю…
Дональд схватил его и выволок на середину комнаты.
– И тем не менее вы сделаете это. Доставайте свою Библию и начинайте. Санти, дай ей еще лекарства, чтобы она успокоилась. Вы с Арти будете свидетелями. Я хочу, чтобы все было по закону, как положено, чтобы потом не возникало никаких проблем. Вы меня понимаете?
Доктор Санти снова бросил на Дональда сердитый взгляд.
– Ты бы лучше подержал ее, я не хочу, чтобы она вцепилась мне в лицо, как дикая кошка. И зачем только ты с ней связался? На твоем месте я бы сдал ее в какой-нибудь бордель и успокоился.
– Делай, что тебе говорят, – прошипел Дональд.
– Ну что ж, хорошо. Тогда держи ее сам, а то она брыкается, как необъезженная кобыла.
Дональд стал осторожно приближаться к ней. Корри полуприсела, изогнувшись, как готовая к прыжку пантера. Страх придал ей звериной ловкости и коварства. Она стала отступать к печке, над которой висела полка с кухонной утварью. Она приготовилась бороться до конца. Может быть, Куайд и умер (Господи, сделай так, чтобы это оказалось неправдой!), но за Дональда она не выйдет. Она будет кричать, драться, пока хватит сил, пока не умрет. Если Куайда действительно больше нет – тогда не имеет значения, будет она жить или погибнет. Ей все равно!
– Корри, Корделия, послушай меня…
Дональд смотрел ей прямо в глаза и несмело приближался, огромный и отвратительный, с похотливыми полными губами и мерзким красным рубцом на запястье. Его черные волосы падали на глаза, блестящие ненавистью. Он держал в руке пузырек, содержимое которого собирался вылить в горло Корри и тем самым лишить ее сил сопротивляться. Ну что ж, пусть попробует!
Корри отступала в тесный угол у печки и чувствовала жар нагретой металлической стенки. Она нащупала позади себя полку, потом железную кастрюлю, в которой варили кофе. Она схватила ее за ручку и со всего маху швырнула в Дональда. К ее радости, кастрюля попала прямо в голову, так что рассекла щеку. На воротник рубашки стала капать кровь.
– Черт тебя побери! Маленькая дрянь!
В его холодных черных глазах сверкали искры ярости.
– Надменная сучка, ты всегда презирала меня, я это знаю. Ты думаешь, я забыл, как ты выбросила мое бриллиантовое кольцо на помойку? Нет, ты выпьешь лекарство, все, до последней капли. И ты станешь моей женой. Моей маленькой, кроткой, тихой, больной женушкой.
– Нет!
Корри бросила в него еще одну кастрюлю. Она угодила на этот раз в плечо и заметила, что отец Рудж ни жив ни мертв от страха и готов провалиться сквозь землю, чтобы не быть свидетелем этой отвратительной сцены.
– Трус! Жалкий трус! – закричала она.
Ее голос оглушительно звенел в маленькой комнатке. В это время Арти незаметно подкрался к ней сбоку и схватил ее за руки. Он бросил ее на пол так грубо, что Корри ударилась лицом о грязные доски, и у нее носом пошла кровь.