Страница:
– Продвижение по службе?
Краем глаза девушка видела, как рука Стивена чуть заметно шевельнулась. Ей так хотелось подойти к нему, обнять и поцеловать его раны, но больше всего ей хотелось выбраться вместе с ним живой из этой переделки. Надо отвлечь от него внимание остальных, дать ему время прийти в себя. Одноглазый, Бержерон и Де Воба смотрели на Оливера, увлеченные его рассказом. Вот и отлично!
– Тебя хотели повысить в звании? – ровным тоном спросила она.
Оливер презрительно фыркнул и отмахнулся от девушки:
– Не просто повысить, милая. Речь шла о вещах гораздо более желанных. Меня могли сделать дворянином – за все мои заслуги перед Англией. Высокая честь, правда? Я мог стать сэром Фенвиком! Понимаешь ли ты, что это значило для меня, самого младшего сына простого пехотинца? Как сильно я желал получить эту особую привилегию!
– Могу себе представить. Из-за того, что ты ее не получил, ты предал свою страну.
– Да, – круглые почти черные глаза Оливера сияли в зловещей темноте подземелья, – потому что моя страна предала меня! Меня лишили этой чести, а все из-за того, что случайно всплыла одна пустяковая история. В юности я взял небольшую сумму, но потом вернул эти деньги… Сейчас это уже не имеет никакого значения! Они ухватились за этот единственный предлог, чтобы отказать мне в заслуженной награде, и я отомстил им за их оплошность. Я решил наказать их за высокомерие и неблагодарность, и они получили сполна, Анемон!
Девушку охватило презрение.
– Мой отец столько лет служил Англии и не получил никакого дворянского звания, Оливер. Странно, но ему и в голову не приходили мысли о подобной награде.
– Твой отец! Самый большой дурак из них всех! Я знал его много лет, и все это время он думал только о своей драгоценной Англии. Ох уж эта его благородная любовь к отечеству! – На щеке Оливера задергался желвак. Он прошел вперед, пнув Стивена сапогом, и встал перед девушкой. – И ты вся в него, милочка! – злобно выплюнул он. – Патриоты-идиоты! Как я потешался за вашими спинами, наблюдая за вашей мышиной возней! Ведь все это время я незаметно копал яму тем, кто работал под моим началом. Я сказочно разбогател. Тебе и не снилось такое богатство, милочка! Информация ценится дороже золота и рубинов, и уж чего-чего, а информации у меня всегда было в избытке. Мне не составляло труда продавать ее тем, кто больше платил. А все остальное – интриги, заговоры, измена – было лишь частью игры, частью моей сладкой мести.
– А убийства? Скольких же ты отправил на тот свет – дюжину, пятнадцать или еще больше? – Анемон потрясла головой. Ее серые глаза вспыхнули гневом. – Как тебе спится по ночам, Оливер?
– Превосходно! Милочка моя, перед тобой человек, который абсолютно доволен своей жизнью.
Ее лицо побледнело в свете свечей.
– Передо мной самый гнусный подонок в мире!
Оливер пожал плечами:
– Можешь думать обо мне что хочешь. Мне плевать на твое мнение. Сегодня ночью у меня другие заботы. Ты, милочка, твой отец и этот чертов американец перебежали мне дорогу. Вы хотели сорвать мой самый грандиозный замысел! Втянуть Америку в войну, которая наверняка поможет Бонапарту покорить Англию, – вот это шикарная месть! Скажу тебе, Анемон, что, если Наполеон победит в этой войне, мне гарантирована более чем щедрая награда. И мы поделим ее поровну с моими приятелями, которых ты видишь здесь.
Де Воба шагнул вперед и тряхнул Оливера за руку, прервав его страстную тираду:
– Хватит разглагольствовать! Ты что, забыл, зачем мы сюда пришли? Если сегодня же ночью лорд Бромфорд не будет у нас в руках, весь наш план полетит к чертям! Мы должны выяснить, что они с ним сделали.
Так, значит, лорд Бромфорд пропал? Это было неожиданной новостью для Анемон. Сердце ее наполнилось надеждой. Она не знала, как Стивен догадался увезти его светлость из загородного дома Де Воба, но испытала огромное облегчение. Она начала верить, что им тоже удастся бежать.
Надо их разговорить, а в это время Стивен очнется… Он слегка пошевелил головой. Одноглазый взглянул на него и на всякий случай сильно пнул ногой неподвижное тело. Стивен не издал ни звука, но Анемон поспешно крикнула:
– А ты, Жан-Пьер! Что стало с твоим балом? Ни почетного гостя, ни хозяина! Представляю себе, какие пойдут сплетни! В ближайшие недели весь Новый Орлеан только и будет об этом судачить!
– Вряд ли мои гости успели по мне соскучиться, petite. Очень скоро я к ним вернусь.
– Скажи мне вот что, – сухо бросила Анемон, с вызовом глядя в глаза креола. – Неужели ты в самом деле веришь, что эта разношерстная кучка заговорщиков способна уничтожить Англию? – С губ ее сорвался холодный смешок. – Твой эгоизм еще более чудовищен, чем я думала! А впрочем, я знала, что ты самоуверенный наглец, с того момента, как ты впервые со мной заговорил. Не представляю, как ты мог даже подумать, что я изменю с тобой такому мужчине, как Стивен Берк!
Оливковые щеки Де Воба вспыхнули румянцем. Одноглазый гадко ухмылялся у него за спиной. Де Воба подошел к девушке и ткнул в нее изящным пальцем.
– Ты пожалеешь о своих насмешках, cherie, – мягко сказал он. – Когда мы тебя допросим, ты перейдешь в полное мое распоряжение. Я позабочусь о том, чтобы ты умерла долгой, мучительной смертью.
– Это лучше, чем терпеть твои глупые заигрывания. – Анемон запрокинула голову и посмотрела на него с презрением. – Признаюсь, мне было плохо при одной мысли о твоем поцелуе. Но, как сказал Оливер, ради отчизны я была готова на все.
– Одноглазый! А ну подойди сюда! Достань свой нож и чиркни эту шлюху пару раз по лицу – думаю, тогда она прикусит свой язычок.
– Но Берк еще не очнулся. – Оливер оглянулся на Поля Бержерона, который молча стоял возле столика со свечами. – Бержерон, неси его сюда. Пусть видит, что мы делаем с его подружкой.
Анемон вцепилась руками в стул. Одноглазый выхватил из-за пояса кинжал и ловким движением вынул его из ножен. Острый клинок блеснул в воздухе. Бандит усмехнулся и вразвалку пошел вперед. Дальше события развивались с молниеносной быстротой.
Неожиданно Стивен схватил Одноглазого за сапог и дернул со всей силой. Контрабандист с грохотом упал на пол. В то же мгновение Стивен перекатился на бок и вскочил с пола, ударом ноги убрав с дороги Поля Бержерона. Анемон вскочила со стула.
Оттолкнув Де Воба, она ловко накинулась на Оливера. В подвале завязалась драка. Огоньки свечей зловеще плясали в тусклых подсвечниках. Стивен боролся с Одноглазым и Бержероном. Он заехал кулаком контрабандисту в живот, и Анемон, кинув беглый взгляд в его сторону, восхитилась его хладнокровием.
Но у нее не было времени наблюдать за его мастерской борьбой. Де Воба вновь обрел равновесие и, выругавшись, повернулся к девушке. Оливер бросился на нее с другой стороны. Анемон подлетела к груде ящиков и, схватив один, метнула его Оливеру в голову.
Де Воба поймал ее за плечо, но она вырвалась и, неожиданно взмахнув веревкой, которую держала в руке, со всей силой хлестнула его по лицу. Креол вскрикнул и схватился за щеку. На его оливковой коже проступили белые полосы.
Анемон отбежала от него к дерущимся возле лестницы. У нее на глазах Бержерон свалился на колени, сраженный ударом Стивена в челюсть.
Одноглазый хотел поднять свой нож, который выронил, падая, но Стивен откинул оружие ногой, прежде чем контрабандист успел до него дотянуться. Анемон бросилась за ножом. Сзади послышался глухой удар: Одноглазый двинул Стивена в живот. Тот согнулся пополам, его худощавое лицо исказилось от боли.
Пальцы девушки сомкнулись на холодной рукоятке ножа, но когда она выпрямилась, Де Воба набросился на нее, и они вместе упали на пол. Он был гораздо сильнее ее, но Анемон крепко сжимала оружие. Креол навалился на нее, пригвоздив к полу своим телом, и начал жестоко выкручивать руку. Охнув от боли, девушка с силой ударила его коленом в пах.
Де Воба вскрикнул и свалился на пол. Она тут же вскочила, зловеще сжимая нож в руке. Оливер двинулся к девушке, но она сделала предупреждающий жест:
– А ну без глупостей. Стой, где стоишь!
Оливер прищурился:
– Маленькая сучка!
– Ни с места, Оливер! Еще один шаг – и я воткну этот нож в твое сердце!
Голос девушки прозвучал на удивление холодно, но внутри у нее все сжималось от страха за Стивена. Контрабандист обладал огромной силой и дрался свирепо, как носорог. Стивен же совсем недавно очнулся от обморока, и Анемон представляла, как ему тяжело. Однако он с поразительной ловкостью отражал град сильных ударов противника. В какой-то момент он с силой ударил Одноглазого в нос, и тот отлетел к стене. Из ноздрей его потекла кровь. Анемон затаила дыхание. Бледный дрожащий свет свечей выхватывал из тьмы иссиня-черные волосы и решительно сжатую челюсть Стивена. Поспешив воспользоваться своим преимуществом, он бросился вперед и снова ударил Одноглазого, на этот раз в живот. Тот согнулся пополам. Тогда Стивен ударил его по затылку. Контрабандист со стоном рухнул на пол, точно на него взвалили мешок с кирпичами, и остался лежать в неподвижности. Опасный великан наконец-то был повержен.
В подвале вдруг стало очень тихо. Было слышно лишь потрескивание свечей и тяжелое дыхание мужчин.
Стивен отвернулся от распластанного врага и увидел, как Анемон размахивает ножом. Он невольно усмехнулся: эта малышка победила сразу двоих! Оливер Фенвик, казалось, окаменел. Он стоял неподвижно, как изваяние, оглядывая перевернутые стулья, ящики и тела вокруг. Жан-Пьер Де Воба с трудом поднялся на колени и теперь потрясенно взирал на весь этот хаос. Пошатываясь, он начал вставать с пола и уже потянулся к подолу юбки Анемон, но тут подоспел Стивен и, схватив его за кружева элегантной рубашки, рывком поставил на ноги.
– Вряд ли мне удастся встретиться с тобой на официальной дуэли в саду Святого Антония, так что придется удовольствоваться этим, – очень спокойно сказал Стивен и со всей силой ударил креола в челюсть.
Анемон засмеялась дрожащим смехом:
– Молодец, Стивен! Я не смела и надеяться, что все так удачно обернется. Ты… ты ранен?
– Ничего страшного, – весело отозвался он и внимательно оглядел ее. Тон его смягчился: – А ты, любимая?
Она была слишком потрясена случившимся и просто не обратила внимания на то, как он ее назвал.
– Я… в полном порядке. – Анемон откинула с глаз прядь волос и посмотрела на стоявшего перед ней мужчину. – Что мы будем с ними делать?
Стивен не колебался с ответом. Он прошелся по подвалу в поисках веревки.
– Предлагаю оставить их здесь до завтра. Зачем срывать праздник губернатору? Пусть повеселится на балу. Хотя, наверное, ему покажется очень странным, что хозяин дома вдруг куда-то исчез. Но это уже не наша забота, – добавил он, с усмешкой взглянув на Де Воба. – Утром мы обо всем сообщим Клейбурну, и пусть с ними разбирается полиция.
Они принялись вязать своих пленников. Затянув последний узел на запястьях Де Воба, они взяли свечи и стали подниматься по лестнице.
Когда они добрались до верхней лестничной площадки, Стивен провел ее по узкому коридору в шкаф.
– Для человека, который до смерти боялся корабельного трюма, ты на удивление стойко перенесла это испытание, – заметил он.
– У меня не было выбора. Я хотела выжить.
Анемон вошла в библиотеку, и тут на нее навалился панический ужас, с которым она так героически боролась все это время. Колени ее задрожали, она качнулась вперед и ухватилась за подлокотники кресла, чтобы не упасть.
Стивен, быстро взяв девушку за руку, нежно усадил ее в кресло. Тут только он заметил синяки на ее лице.
– У тебя кровь! – Она с удивлением услышала гнев в его голосе. – Кто это сделал? Это случилось в драке?
– Нет. На меня упал ящик и поцарапал лицо. – Она коснулась пальцем синяка на щеке. – А Де Воба ударил меня еще до того, как они привели меня в подвал.
Стивен сделал резкий вдох и повернулся к шкафу.
– Сейчас я спущусь туда и все кости переломаю этому негодяю!
– Не надо, Стивен! – Она невольно рассмеялась. – Это уже лишнее!
Стивен замер в дверях, оглянулся и подошел к девушке. Достав носовой платок, он заботливо нагнулся и стер кровь с ее щеки. Она подняла руку, чтобы взять у него платок, и тут Стивен заметил ее стертые запястья. Он схватил Анемон за руку и стал разглядывать следы от веревок. На лице его вновь появилось гневное выражение, но оно быстро сменилось тревогой.
– Нам надо как можно скорее вернуться на корабль и обработать твои раны! – взволнованно сказал он. – Тебе, наверное, ужасно больно.
Она покачала головой:
– Нет, я… я уже забыла о них.
Внезапно в голове у нее прояснилось. О чем она думает? Как же она забыла про самое главное? Глупая эгоистка!
– Стивен, мы должны ехать на улицу Жирод. Мой отец…
– Наверное, уже спасен.
Он улыбнулся, и сердце странно подпрыгнуло в груди у девушки. Стивен вел себя очень странно. Откуда вдруг эта доброта, эта ласка? Она уже не мечтала, что он когда-нибудь будет смотреть на нее с такой нежностью.
– Я велел Уильяму и Джонни взять еще нескольких человек из экипажа и вызволить его из заведения Хромого Матти, как только они доставят лорда Бромфорда в целости и сохранности на борт «Морского льва».
– Но как… как ты узнал?
– Джонни был под окном и слышал разговор в библиотеке, потом видел, как Де Воба обнаружил тебя в шкафу. Я всегда знал, что твоя склонность к подслушиванию до добра не доведет, любимая.
От удивления ее глаза стали круглыми.
– Любимая?
– Анемон, – очень ласково проговорил он, – мне надо тебе кое-что сказать.
Она хотела спросить, в чем дело, но он вдруг нагнулся и, подняв ее с кресла, заключил в нежные объятия.
– Сегодня ночью Джонни рассказал мне про ваш разговор на «Морском льве».
Она побледнела и попыталась вырваться, но он держал ее крепко. Его руки сильно и в то же время удивительно бережно сжимали ее талию.
– Это неправда, Анемон. Все, что он наговорил тебе тогда, было ложью. Я никогда не обманывал тебя и не лгал о своей любви. Джонни предал нас обоих.
– Не понимаю.
– Он сказал, что я использовал тебя как пешку в своей игре. Это не так. Он просто хотел нас поссорить – сделать так, чтобы мы расстались. И ему это удалось, черт возьми! – Взгляд Стивена был мрачен. Он протянул руку и стал гладить ее спутанные локоны. По телу Анемон разлилось волнующее тепло. – Я искренне любил тебя, Анемон, и всегда буду так любить – клянусь тебе, моя храбрая девочка.
Ей казалось, что она спит и видит какой-то удивительный, фантастический сон.
– Но Джонни сказал, что ты говорил с Уильямом и признался ему, что тебе нет до меня никакого дела и что ты связался со мной только ради информации. – Она заглянула ему в лицо. – Это была ложь, Стивен? Я могу поклясться, что он говорил правду. Я видела это по его глазам.
– Это была правда. Я в самом деле сказал это Уильяму. – Она хотела отвернуться, но он взял ее за подбородок и сказал: – Вначале я действительно собирался соблазнить тебя ради собственных интересов, но очень скоро полюбил тебя, Анемон. После того первого ужина у меня в каюте я был сражен наповал. С тех пор я понял, что не могу без тебя.
Сердце девушки колотилось так сильно, что он наверняка чувствовал его биение своей грудью. Она подняла глаза и вгляделась в его лицо – спокойное, волевое и такое милое. Может быть, это еще одна жестокая шутка или часть какого-то нового плана, который он придумал вместе с Джонни? Но взгляд его был теплым и нежным, в нем светилась любовь. Он смотрел на нее, крепко обнимая за талию.
– Анемон, я люблю тебя! – сказал он охрипшим от волнения голосом, и колени ее сделались ватными.
Внезапно вся клокочущая боль выплеснулась из ее сердца, и она освободилась от горя и жуткого отчаяния, которые владели ею со дня прибытия в Новый Орлеан.
– Я задушу Джонни Такера! – гневно вскричала Анемон.
Стивен засмеялся и привлек ее к себе. Его глубокий пылкий поцелуй стер из ее души остатки сомнений, и она прильнула к нему всем телом, прижавшись губами к его губам, трепеща от горячей страсти, которая окутала их, подобно жаркому пустынному ветру. Но это была не просто страсть, а сильное, проникновенное чувство, сплетавшее их души сладкими узами любви.
– Ох, Стивен, Стивен, как же мы могли так жестоко обидеть друг друга? – проговорила девушка, когда к ней вернулся дар речи. Уютно устроившись в его объятиях, она не смела пошевелиться, боясь нарушить это волшебное единение.
– Гордость, моя милая. Самое опасное и разрушительное чувство.
– Это я виновата, что усомнилась в тебе. Нет, виноват Джонни: он меня обманул! – Анемон вдруг тряхнула головой. – Сейчас я слишком счастлива, чтобы думать об этом, – она прижалась щекой к его крепкой груди, – но пусть твой друг лучше не попадается мне на глаза завтра утром!
– Завтра утром мой друг еще будет лечить распухшую челюсть, – пробурчал Стивен и вдруг спохватился: – Пошли отсюда, Анемон! Я очень хочу тебя, но не здесь, в проклятом доме Де Воба!
– Я чрезвычайно польщена, только давай уйдем через окно. Не хочу, чтобы гости видели меня в таком виде.
Она показала на свое грязное вечернее платье. Стивен усмехнулся. Он и сам выглядел не лучше: на щеке синяк, рубашка порвана и забрызгана кровью Одноглазого.
– Мне ты кажешься как никогда прекрасной, – заверил он девушку.
– Твой комплимент – слабое утешение, – отозвалась она.
Взявшись за руки, они подошли к окну, раздвинули шторы, потом быстро вылезли наружу и пересекли галерею.
Воздух был напоен свежестью сырой земли и сладким ароматом диких азалий. Они бежали по плантации, держась в тени вековых дубов. Путь им освещали тонкие полосы лунного света, сочившиеся сквозь листву.
Уильям Таттл и Джонни привели заранее лошадей, которые сейчас паслись в той же рощице, где до этого прятали карету. Анемон подобрала золотую юбку, и Стивен подсадил ее на красивого, серого в яблоках коня, а сам ловко запрыгнул в седло гнедой мускулистой кобылы.
– Готова?
Анемон бросила быстрый взгляд на извилистую тропинку и на дом, все еще утопавший в сиянии огней. До слуха ее долетели слабые звуки музыки.
– Готова, – ответила она и подняла поводья.
Всю усталость как рукой сняло. Она испытывала чудесный прилив сил, вызванный любовью Стивена и победой, которую они сегодня ночью одержали над врагами.
Они скакали по лесной дороге, окруженной густыми зарослями. Девушка посмотрела на Стивена. «Я люблю тебя», – подумала она, и в этот момент он повернул голову. Взгляды их встретились.
– Я люблю тебя! – громко сказал он, покрывая топот копыт.
Анемон увидела его лицо, и сердце ее наполнилось ликованием.
Они молча въехали в город, проскакали по изрезанным колеями и залитым светом фонарей улицам Нового Орлеана и наконец прибыли в порт. Томас Карстейз ждал их на палубе «Морского льва».
– Папа! – Кинув поводья Стивену, Анемон соскользнула с седла и бросилась в объятия отца. Девушка взяла в ладони его избитое, забинтованное лицо. – Подонки, чудовища! – прошептала она. – Что они с тобой сделали! – В ее голосе было столько нежности, что Томас расхохотался:
– Не волнуйся за меня, Эмми. Я бывал и не в таких переделках. Хотя, не скрою, я с радостью увидел Уильяма, Джонни и матросов, пришедших меня спасать.
– Где его светлость? – Стивен отдал лошадей Тому Раггинсу, чтобы тот поставил их в конюшню на Канал-стрит, и поднялся на палубу следом за Анемон. – Как он себя чувствует, Томас?
– Поправляется. Врач сказал, что все болезненные симптомы к утру должны пройти.
– Хорошая новость! – облегченно вздохнул Стивен и оглядел своих спутников. Все трое, усмехаясь, переглянулись. Стивен обнял Анемон за плечи.
– Похоже, у вас двоих была удачная ночка, – заметил Томас, и девушка весело засмеялась.
– Очень удачная, папа!
– Прошу прощения, сэр, но вашей дочери нужна медицинская помощь, – вмешался Стивен. – Врач еще на борту?
– Да. – Томас нахмурился. Только сейчас он заметил многочисленные царапины Анемон и синяк на лице Стивена. – Я пойду с вами, – отрывисто добавил он.
Некоторое время спустя Анемон лежала в объятиях Стивена в его каюте на «Морском льве». Ее стертые запястья и поцарапанная щека были перевязаны. Холодный компресс помог снять опухоль.
Она приняла ванну, надела чистую шелковую рубашку Стивена и сейчас, оказавшись наконец в полной безопасности, испытывала невероятное блаженство. Стивен прижал ее к груди и, на мгновение задержав, уложил на восхитительно мягкую подушку. Девушка довольно вздохнула.
– Спи, любимая! – Он поцеловал ее в лоб.
– Только если ты пообещаешь не уходить.
– Обещаю. – С этими словами Стивен вытянулся рядом с ней.
Внезапно Анемон расхотелось спать. Она томно протянула к Стивену руки.
– Прежде чем уснуть, я должна кое-что сделать, – прошептала она.
Брови его поползли вверх. Из-под густой копны иссиня-черных волос сверкали синие глаза. Он дразняще коснулся губами ее губ.
– Что же это, любимая?
– Вот что, – ласково проговорила она и прижалась к нему всем телом, увлекая его в свои объятия. Любовь пылала в ее сердце ярким неугасимым пламенем.
Глава 26
Краем глаза девушка видела, как рука Стивена чуть заметно шевельнулась. Ей так хотелось подойти к нему, обнять и поцеловать его раны, но больше всего ей хотелось выбраться вместе с ним живой из этой переделки. Надо отвлечь от него внимание остальных, дать ему время прийти в себя. Одноглазый, Бержерон и Де Воба смотрели на Оливера, увлеченные его рассказом. Вот и отлично!
– Тебя хотели повысить в звании? – ровным тоном спросила она.
Оливер презрительно фыркнул и отмахнулся от девушки:
– Не просто повысить, милая. Речь шла о вещах гораздо более желанных. Меня могли сделать дворянином – за все мои заслуги перед Англией. Высокая честь, правда? Я мог стать сэром Фенвиком! Понимаешь ли ты, что это значило для меня, самого младшего сына простого пехотинца? Как сильно я желал получить эту особую привилегию!
– Могу себе представить. Из-за того, что ты ее не получил, ты предал свою страну.
– Да, – круглые почти черные глаза Оливера сияли в зловещей темноте подземелья, – потому что моя страна предала меня! Меня лишили этой чести, а все из-за того, что случайно всплыла одна пустяковая история. В юности я взял небольшую сумму, но потом вернул эти деньги… Сейчас это уже не имеет никакого значения! Они ухватились за этот единственный предлог, чтобы отказать мне в заслуженной награде, и я отомстил им за их оплошность. Я решил наказать их за высокомерие и неблагодарность, и они получили сполна, Анемон!
Девушку охватило презрение.
– Мой отец столько лет служил Англии и не получил никакого дворянского звания, Оливер. Странно, но ему и в голову не приходили мысли о подобной награде.
– Твой отец! Самый большой дурак из них всех! Я знал его много лет, и все это время он думал только о своей драгоценной Англии. Ох уж эта его благородная любовь к отечеству! – На щеке Оливера задергался желвак. Он прошел вперед, пнув Стивена сапогом, и встал перед девушкой. – И ты вся в него, милочка! – злобно выплюнул он. – Патриоты-идиоты! Как я потешался за вашими спинами, наблюдая за вашей мышиной возней! Ведь все это время я незаметно копал яму тем, кто работал под моим началом. Я сказочно разбогател. Тебе и не снилось такое богатство, милочка! Информация ценится дороже золота и рубинов, и уж чего-чего, а информации у меня всегда было в избытке. Мне не составляло труда продавать ее тем, кто больше платил. А все остальное – интриги, заговоры, измена – было лишь частью игры, частью моей сладкой мести.
– А убийства? Скольких же ты отправил на тот свет – дюжину, пятнадцать или еще больше? – Анемон потрясла головой. Ее серые глаза вспыхнули гневом. – Как тебе спится по ночам, Оливер?
– Превосходно! Милочка моя, перед тобой человек, который абсолютно доволен своей жизнью.
Ее лицо побледнело в свете свечей.
– Передо мной самый гнусный подонок в мире!
Оливер пожал плечами:
– Можешь думать обо мне что хочешь. Мне плевать на твое мнение. Сегодня ночью у меня другие заботы. Ты, милочка, твой отец и этот чертов американец перебежали мне дорогу. Вы хотели сорвать мой самый грандиозный замысел! Втянуть Америку в войну, которая наверняка поможет Бонапарту покорить Англию, – вот это шикарная месть! Скажу тебе, Анемон, что, если Наполеон победит в этой войне, мне гарантирована более чем щедрая награда. И мы поделим ее поровну с моими приятелями, которых ты видишь здесь.
Де Воба шагнул вперед и тряхнул Оливера за руку, прервав его страстную тираду:
– Хватит разглагольствовать! Ты что, забыл, зачем мы сюда пришли? Если сегодня же ночью лорд Бромфорд не будет у нас в руках, весь наш план полетит к чертям! Мы должны выяснить, что они с ним сделали.
Так, значит, лорд Бромфорд пропал? Это было неожиданной новостью для Анемон. Сердце ее наполнилось надеждой. Она не знала, как Стивен догадался увезти его светлость из загородного дома Де Воба, но испытала огромное облегчение. Она начала верить, что им тоже удастся бежать.
Надо их разговорить, а в это время Стивен очнется… Он слегка пошевелил головой. Одноглазый взглянул на него и на всякий случай сильно пнул ногой неподвижное тело. Стивен не издал ни звука, но Анемон поспешно крикнула:
– А ты, Жан-Пьер! Что стало с твоим балом? Ни почетного гостя, ни хозяина! Представляю себе, какие пойдут сплетни! В ближайшие недели весь Новый Орлеан только и будет об этом судачить!
– Вряд ли мои гости успели по мне соскучиться, petite. Очень скоро я к ним вернусь.
– Скажи мне вот что, – сухо бросила Анемон, с вызовом глядя в глаза креола. – Неужели ты в самом деле веришь, что эта разношерстная кучка заговорщиков способна уничтожить Англию? – С губ ее сорвался холодный смешок. – Твой эгоизм еще более чудовищен, чем я думала! А впрочем, я знала, что ты самоуверенный наглец, с того момента, как ты впервые со мной заговорил. Не представляю, как ты мог даже подумать, что я изменю с тобой такому мужчине, как Стивен Берк!
Оливковые щеки Де Воба вспыхнули румянцем. Одноглазый гадко ухмылялся у него за спиной. Де Воба подошел к девушке и ткнул в нее изящным пальцем.
– Ты пожалеешь о своих насмешках, cherie, – мягко сказал он. – Когда мы тебя допросим, ты перейдешь в полное мое распоряжение. Я позабочусь о том, чтобы ты умерла долгой, мучительной смертью.
– Это лучше, чем терпеть твои глупые заигрывания. – Анемон запрокинула голову и посмотрела на него с презрением. – Признаюсь, мне было плохо при одной мысли о твоем поцелуе. Но, как сказал Оливер, ради отчизны я была готова на все.
– Одноглазый! А ну подойди сюда! Достань свой нож и чиркни эту шлюху пару раз по лицу – думаю, тогда она прикусит свой язычок.
– Но Берк еще не очнулся. – Оливер оглянулся на Поля Бержерона, который молча стоял возле столика со свечами. – Бержерон, неси его сюда. Пусть видит, что мы делаем с его подружкой.
Анемон вцепилась руками в стул. Одноглазый выхватил из-за пояса кинжал и ловким движением вынул его из ножен. Острый клинок блеснул в воздухе. Бандит усмехнулся и вразвалку пошел вперед. Дальше события развивались с молниеносной быстротой.
Неожиданно Стивен схватил Одноглазого за сапог и дернул со всей силой. Контрабандист с грохотом упал на пол. В то же мгновение Стивен перекатился на бок и вскочил с пола, ударом ноги убрав с дороги Поля Бержерона. Анемон вскочила со стула.
Оттолкнув Де Воба, она ловко накинулась на Оливера. В подвале завязалась драка. Огоньки свечей зловеще плясали в тусклых подсвечниках. Стивен боролся с Одноглазым и Бержероном. Он заехал кулаком контрабандисту в живот, и Анемон, кинув беглый взгляд в его сторону, восхитилась его хладнокровием.
Но у нее не было времени наблюдать за его мастерской борьбой. Де Воба вновь обрел равновесие и, выругавшись, повернулся к девушке. Оливер бросился на нее с другой стороны. Анемон подлетела к груде ящиков и, схватив один, метнула его Оливеру в голову.
Де Воба поймал ее за плечо, но она вырвалась и, неожиданно взмахнув веревкой, которую держала в руке, со всей силой хлестнула его по лицу. Креол вскрикнул и схватился за щеку. На его оливковой коже проступили белые полосы.
Анемон отбежала от него к дерущимся возле лестницы. У нее на глазах Бержерон свалился на колени, сраженный ударом Стивена в челюсть.
Одноглазый хотел поднять свой нож, который выронил, падая, но Стивен откинул оружие ногой, прежде чем контрабандист успел до него дотянуться. Анемон бросилась за ножом. Сзади послышался глухой удар: Одноглазый двинул Стивена в живот. Тот согнулся пополам, его худощавое лицо исказилось от боли.
Пальцы девушки сомкнулись на холодной рукоятке ножа, но когда она выпрямилась, Де Воба набросился на нее, и они вместе упали на пол. Он был гораздо сильнее ее, но Анемон крепко сжимала оружие. Креол навалился на нее, пригвоздив к полу своим телом, и начал жестоко выкручивать руку. Охнув от боли, девушка с силой ударила его коленом в пах.
Де Воба вскрикнул и свалился на пол. Она тут же вскочила, зловеще сжимая нож в руке. Оливер двинулся к девушке, но она сделала предупреждающий жест:
– А ну без глупостей. Стой, где стоишь!
Оливер прищурился:
– Маленькая сучка!
– Ни с места, Оливер! Еще один шаг – и я воткну этот нож в твое сердце!
Голос девушки прозвучал на удивление холодно, но внутри у нее все сжималось от страха за Стивена. Контрабандист обладал огромной силой и дрался свирепо, как носорог. Стивен же совсем недавно очнулся от обморока, и Анемон представляла, как ему тяжело. Однако он с поразительной ловкостью отражал град сильных ударов противника. В какой-то момент он с силой ударил Одноглазого в нос, и тот отлетел к стене. Из ноздрей его потекла кровь. Анемон затаила дыхание. Бледный дрожащий свет свечей выхватывал из тьмы иссиня-черные волосы и решительно сжатую челюсть Стивена. Поспешив воспользоваться своим преимуществом, он бросился вперед и снова ударил Одноглазого, на этот раз в живот. Тот согнулся пополам. Тогда Стивен ударил его по затылку. Контрабандист со стоном рухнул на пол, точно на него взвалили мешок с кирпичами, и остался лежать в неподвижности. Опасный великан наконец-то был повержен.
В подвале вдруг стало очень тихо. Было слышно лишь потрескивание свечей и тяжелое дыхание мужчин.
Стивен отвернулся от распластанного врага и увидел, как Анемон размахивает ножом. Он невольно усмехнулся: эта малышка победила сразу двоих! Оливер Фенвик, казалось, окаменел. Он стоял неподвижно, как изваяние, оглядывая перевернутые стулья, ящики и тела вокруг. Жан-Пьер Де Воба с трудом поднялся на колени и теперь потрясенно взирал на весь этот хаос. Пошатываясь, он начал вставать с пола и уже потянулся к подолу юбки Анемон, но тут подоспел Стивен и, схватив его за кружева элегантной рубашки, рывком поставил на ноги.
– Вряд ли мне удастся встретиться с тобой на официальной дуэли в саду Святого Антония, так что придется удовольствоваться этим, – очень спокойно сказал Стивен и со всей силой ударил креола в челюсть.
Анемон засмеялась дрожащим смехом:
– Молодец, Стивен! Я не смела и надеяться, что все так удачно обернется. Ты… ты ранен?
– Ничего страшного, – весело отозвался он и внимательно оглядел ее. Тон его смягчился: – А ты, любимая?
Она была слишком потрясена случившимся и просто не обратила внимания на то, как он ее назвал.
– Я… в полном порядке. – Анемон откинула с глаз прядь волос и посмотрела на стоявшего перед ней мужчину. – Что мы будем с ними делать?
Стивен не колебался с ответом. Он прошелся по подвалу в поисках веревки.
– Предлагаю оставить их здесь до завтра. Зачем срывать праздник губернатору? Пусть повеселится на балу. Хотя, наверное, ему покажется очень странным, что хозяин дома вдруг куда-то исчез. Но это уже не наша забота, – добавил он, с усмешкой взглянув на Де Воба. – Утром мы обо всем сообщим Клейбурну, и пусть с ними разбирается полиция.
Они принялись вязать своих пленников. Затянув последний узел на запястьях Де Воба, они взяли свечи и стали подниматься по лестнице.
Когда они добрались до верхней лестничной площадки, Стивен провел ее по узкому коридору в шкаф.
– Для человека, который до смерти боялся корабельного трюма, ты на удивление стойко перенесла это испытание, – заметил он.
– У меня не было выбора. Я хотела выжить.
Анемон вошла в библиотеку, и тут на нее навалился панический ужас, с которым она так героически боролась все это время. Колени ее задрожали, она качнулась вперед и ухватилась за подлокотники кресла, чтобы не упасть.
Стивен, быстро взяв девушку за руку, нежно усадил ее в кресло. Тут только он заметил синяки на ее лице.
– У тебя кровь! – Она с удивлением услышала гнев в его голосе. – Кто это сделал? Это случилось в драке?
– Нет. На меня упал ящик и поцарапал лицо. – Она коснулась пальцем синяка на щеке. – А Де Воба ударил меня еще до того, как они привели меня в подвал.
Стивен сделал резкий вдох и повернулся к шкафу.
– Сейчас я спущусь туда и все кости переломаю этому негодяю!
– Не надо, Стивен! – Она невольно рассмеялась. – Это уже лишнее!
Стивен замер в дверях, оглянулся и подошел к девушке. Достав носовой платок, он заботливо нагнулся и стер кровь с ее щеки. Она подняла руку, чтобы взять у него платок, и тут Стивен заметил ее стертые запястья. Он схватил Анемон за руку и стал разглядывать следы от веревок. На лице его вновь появилось гневное выражение, но оно быстро сменилось тревогой.
– Нам надо как можно скорее вернуться на корабль и обработать твои раны! – взволнованно сказал он. – Тебе, наверное, ужасно больно.
Она покачала головой:
– Нет, я… я уже забыла о них.
Внезапно в голове у нее прояснилось. О чем она думает? Как же она забыла про самое главное? Глупая эгоистка!
– Стивен, мы должны ехать на улицу Жирод. Мой отец…
– Наверное, уже спасен.
Он улыбнулся, и сердце странно подпрыгнуло в груди у девушки. Стивен вел себя очень странно. Откуда вдруг эта доброта, эта ласка? Она уже не мечтала, что он когда-нибудь будет смотреть на нее с такой нежностью.
– Я велел Уильяму и Джонни взять еще нескольких человек из экипажа и вызволить его из заведения Хромого Матти, как только они доставят лорда Бромфорда в целости и сохранности на борт «Морского льва».
– Но как… как ты узнал?
– Джонни был под окном и слышал разговор в библиотеке, потом видел, как Де Воба обнаружил тебя в шкафу. Я всегда знал, что твоя склонность к подслушиванию до добра не доведет, любимая.
От удивления ее глаза стали круглыми.
– Любимая?
– Анемон, – очень ласково проговорил он, – мне надо тебе кое-что сказать.
Она хотела спросить, в чем дело, но он вдруг нагнулся и, подняв ее с кресла, заключил в нежные объятия.
– Сегодня ночью Джонни рассказал мне про ваш разговор на «Морском льве».
Она побледнела и попыталась вырваться, но он держал ее крепко. Его руки сильно и в то же время удивительно бережно сжимали ее талию.
– Это неправда, Анемон. Все, что он наговорил тебе тогда, было ложью. Я никогда не обманывал тебя и не лгал о своей любви. Джонни предал нас обоих.
– Не понимаю.
– Он сказал, что я использовал тебя как пешку в своей игре. Это не так. Он просто хотел нас поссорить – сделать так, чтобы мы расстались. И ему это удалось, черт возьми! – Взгляд Стивена был мрачен. Он протянул руку и стал гладить ее спутанные локоны. По телу Анемон разлилось волнующее тепло. – Я искренне любил тебя, Анемон, и всегда буду так любить – клянусь тебе, моя храбрая девочка.
Ей казалось, что она спит и видит какой-то удивительный, фантастический сон.
– Но Джонни сказал, что ты говорил с Уильямом и признался ему, что тебе нет до меня никакого дела и что ты связался со мной только ради информации. – Она заглянула ему в лицо. – Это была ложь, Стивен? Я могу поклясться, что он говорил правду. Я видела это по его глазам.
– Это была правда. Я в самом деле сказал это Уильяму. – Она хотела отвернуться, но он взял ее за подбородок и сказал: – Вначале я действительно собирался соблазнить тебя ради собственных интересов, но очень скоро полюбил тебя, Анемон. После того первого ужина у меня в каюте я был сражен наповал. С тех пор я понял, что не могу без тебя.
Сердце девушки колотилось так сильно, что он наверняка чувствовал его биение своей грудью. Она подняла глаза и вгляделась в его лицо – спокойное, волевое и такое милое. Может быть, это еще одна жестокая шутка или часть какого-то нового плана, который он придумал вместе с Джонни? Но взгляд его был теплым и нежным, в нем светилась любовь. Он смотрел на нее, крепко обнимая за талию.
– Анемон, я люблю тебя! – сказал он охрипшим от волнения голосом, и колени ее сделались ватными.
Внезапно вся клокочущая боль выплеснулась из ее сердца, и она освободилась от горя и жуткого отчаяния, которые владели ею со дня прибытия в Новый Орлеан.
– Я задушу Джонни Такера! – гневно вскричала Анемон.
Стивен засмеялся и привлек ее к себе. Его глубокий пылкий поцелуй стер из ее души остатки сомнений, и она прильнула к нему всем телом, прижавшись губами к его губам, трепеща от горячей страсти, которая окутала их, подобно жаркому пустынному ветру. Но это была не просто страсть, а сильное, проникновенное чувство, сплетавшее их души сладкими узами любви.
– Ох, Стивен, Стивен, как же мы могли так жестоко обидеть друг друга? – проговорила девушка, когда к ней вернулся дар речи. Уютно устроившись в его объятиях, она не смела пошевелиться, боясь нарушить это волшебное единение.
– Гордость, моя милая. Самое опасное и разрушительное чувство.
– Это я виновата, что усомнилась в тебе. Нет, виноват Джонни: он меня обманул! – Анемон вдруг тряхнула головой. – Сейчас я слишком счастлива, чтобы думать об этом, – она прижалась щекой к его крепкой груди, – но пусть твой друг лучше не попадается мне на глаза завтра утром!
– Завтра утром мой друг еще будет лечить распухшую челюсть, – пробурчал Стивен и вдруг спохватился: – Пошли отсюда, Анемон! Я очень хочу тебя, но не здесь, в проклятом доме Де Воба!
– Я чрезвычайно польщена, только давай уйдем через окно. Не хочу, чтобы гости видели меня в таком виде.
Она показала на свое грязное вечернее платье. Стивен усмехнулся. Он и сам выглядел не лучше: на щеке синяк, рубашка порвана и забрызгана кровью Одноглазого.
– Мне ты кажешься как никогда прекрасной, – заверил он девушку.
– Твой комплимент – слабое утешение, – отозвалась она.
Взявшись за руки, они подошли к окну, раздвинули шторы, потом быстро вылезли наружу и пересекли галерею.
Воздух был напоен свежестью сырой земли и сладким ароматом диких азалий. Они бежали по плантации, держась в тени вековых дубов. Путь им освещали тонкие полосы лунного света, сочившиеся сквозь листву.
Уильям Таттл и Джонни привели заранее лошадей, которые сейчас паслись в той же рощице, где до этого прятали карету. Анемон подобрала золотую юбку, и Стивен подсадил ее на красивого, серого в яблоках коня, а сам ловко запрыгнул в седло гнедой мускулистой кобылы.
– Готова?
Анемон бросила быстрый взгляд на извилистую тропинку и на дом, все еще утопавший в сиянии огней. До слуха ее долетели слабые звуки музыки.
– Готова, – ответила она и подняла поводья.
Всю усталость как рукой сняло. Она испытывала чудесный прилив сил, вызванный любовью Стивена и победой, которую они сегодня ночью одержали над врагами.
Они скакали по лесной дороге, окруженной густыми зарослями. Девушка посмотрела на Стивена. «Я люблю тебя», – подумала она, и в этот момент он повернул голову. Взгляды их встретились.
– Я люблю тебя! – громко сказал он, покрывая топот копыт.
Анемон увидела его лицо, и сердце ее наполнилось ликованием.
Они молча въехали в город, проскакали по изрезанным колеями и залитым светом фонарей улицам Нового Орлеана и наконец прибыли в порт. Томас Карстейз ждал их на палубе «Морского льва».
– Папа! – Кинув поводья Стивену, Анемон соскользнула с седла и бросилась в объятия отца. Девушка взяла в ладони его избитое, забинтованное лицо. – Подонки, чудовища! – прошептала она. – Что они с тобой сделали! – В ее голосе было столько нежности, что Томас расхохотался:
– Не волнуйся за меня, Эмми. Я бывал и не в таких переделках. Хотя, не скрою, я с радостью увидел Уильяма, Джонни и матросов, пришедших меня спасать.
– Где его светлость? – Стивен отдал лошадей Тому Раггинсу, чтобы тот поставил их в конюшню на Канал-стрит, и поднялся на палубу следом за Анемон. – Как он себя чувствует, Томас?
– Поправляется. Врач сказал, что все болезненные симптомы к утру должны пройти.
– Хорошая новость! – облегченно вздохнул Стивен и оглядел своих спутников. Все трое, усмехаясь, переглянулись. Стивен обнял Анемон за плечи.
– Похоже, у вас двоих была удачная ночка, – заметил Томас, и девушка весело засмеялась.
– Очень удачная, папа!
– Прошу прощения, сэр, но вашей дочери нужна медицинская помощь, – вмешался Стивен. – Врач еще на борту?
– Да. – Томас нахмурился. Только сейчас он заметил многочисленные царапины Анемон и синяк на лице Стивена. – Я пойду с вами, – отрывисто добавил он.
Некоторое время спустя Анемон лежала в объятиях Стивена в его каюте на «Морском льве». Ее стертые запястья и поцарапанная щека были перевязаны. Холодный компресс помог снять опухоль.
Она приняла ванну, надела чистую шелковую рубашку Стивена и сейчас, оказавшись наконец в полной безопасности, испытывала невероятное блаженство. Стивен прижал ее к груди и, на мгновение задержав, уложил на восхитительно мягкую подушку. Девушка довольно вздохнула.
– Спи, любимая! – Он поцеловал ее в лоб.
– Только если ты пообещаешь не уходить.
– Обещаю. – С этими словами Стивен вытянулся рядом с ней.
Внезапно Анемон расхотелось спать. Она томно протянула к Стивену руки.
– Прежде чем уснуть, я должна кое-что сделать, – прошептала она.
Брови его поползли вверх. Из-под густой копны иссиня-черных волос сверкали синие глаза. Он дразняще коснулся губами ее губ.
– Что же это, любимая?
– Вот что, – ласково проговорила она и прижалась к нему всем телом, увлекая его в свои объятия. Любовь пылала в ее сердце ярким неугасимым пламенем.
Глава 26
На реке было тихо. Розовые утренние краски начали просачиваться сквозь синие ночные тени. По безлюдной набережной неторопливо шла одинокая девушка в накинутой на плечи шали. Она остановилась и немного постояла, любуясь пейзажем. По Миссисипи медленно плыла лодка. Вдали по грязной воде скользили несколько парусников. «Морской лев» стоял в гавани, далеко отсюда. Его высокие паруса трепетали на утреннем ветру. На сердце у девушки потеплело. «Морской лев» был теперь ее домом – знакомым, уютным и безопасным, а его рослый красавец капитан – человеком, которого она любила.
Легкий утренний туман еще висел над рекой и просыпавшимся городом, но плоские крыши домов и корабельные паруса уже тронул опаловый свет нового дня, и все вокруг засияло перламутром.
После бала у Де Воба прошло два дня. За это время Стивен и ее отец успели сделать немало. Они встретились с губернатором Клейбурном и другими членами правительства и рассказали им обо всем. Де Воба, Оливер Фенвик и остальные заговорщики, включая братьев Дюфур, были взяты под стражу. Началось тщательное расследование с целью удостовериться, все ли участники заговора найдены и арестованы.
Лорд Бромфорд полностью поправился. Вернувшись на следующий день в дом губернатора, он послал за Томасом Карстейзом, Анемон и Стивеном. Они объяснили ему, что произошло. Его светлость побледнел, узнав, какую страшную участь готовили ему заговорщики, но выслушал рассказ с удивительным спокойствием, а в конце выразил всем искреннюю благодарность.
Теперь, когда почти все официальные процедуры были закончены, «Морской лев» готовился к отплытию из Нового Орлеана. Анемон решила в последний раз прогуляться вдоль величественной реки, попрощаться с богатым, оживленным городом, гудевшим по берегам Миссисипи.
– Эмми, я вижу, тебе в голову пришла та же мысль, что и мне.
Она обернулась на голос отца и улыбнулась:
– Папа, правда же, здесь чудесно? Я буду скучать по Новому Орлеану.
– Говорят, Филадельфия – тоже неплохой город. – От его внимательного взгляда не укрылось сомнение, мелькнувшее в глазах дочери. Он коснулся рукой ее подбородка. – Ты волнуешься перед встречей с родственниками Стивена, моя девочка?
– Конечно, нет, – отозвалась Анемон, но в голосе не было обычной уверенности.
Томас Карстейз усмехнулся и взял ее за руку. Вместе они пошли по набережной вдоль бурной Миссисипи.
– Знаешь, я очень горжусь твоим мужеством. Представляю, что ты пережила в ту ночь, сидя взаперти в подвале под библиотекой. Но ты все выдержала. Я никогда в тебе не сомневался. Молодчина, Эмми! Если бы не ты, Стивен и Джонни Такер, я бы сейчас был мертвецом и его светлость тоже.
– Да, мы обязаны Джонни нашими жизнями, – мрачно протянула девушка. Ей было трудно испытывать признательность к Джонни Такеру: в душе ее еще не остыла ненависть.
Томас посмотрел на дочь. Восходящее солнце сияло на ее пепельно-русых волосах, очаровательно подсвечивая лицо нежным розовым светом.
Она выглядела невероятно элегантной в розовом шелковом платье и такого же цвета перчатках и туфлях. Стивен Берк купил все эти вещи на свои деньги, как только они сочли необходимым влиться в новоорлеанское общество. Когда операция по обезвреживанию заговорщиков была выполнена, Анемон предложила продать все драгоценности и дорогие украшения, но он настоял, чтобы она оставила их себе. Ей удивительно шли эти роскошные платья, ожерелья, шелковые чулки и гребни из слоновой кости.
Томас с грустным удивлением понял, что его дочь – уже не та шаловливая девчонка, которая, как губка, впитывала отцовскую науку, и не та отчаянная девушка, которая после известия о его якобы смерти продолжила одна их дело, работая в интересах Англии.
Анемон стала женщиной. У нее остались милое юное личико и озорная улыбка, но появились женское достоинство и потребность быть любимой. Томас гордился своей дочерью – такой, какой она была в прошлом, и такой, какой стала сейчас. Он был несказанно счастлив, что она помирилась со Стивеном Берком.
– Ты видел вчера Оливера? – спросила Анемон, переводя разговор с Джонни Такера.
Томас кивнул:
– Видел. Я хотел придушить его голыми руками, Эмми. Не терплю предателей, особенно тех, которые пытаются убить меня и мою девочку. Но меня не подпустила к нему тюремная охрана.
Легкий утренний туман еще висел над рекой и просыпавшимся городом, но плоские крыши домов и корабельные паруса уже тронул опаловый свет нового дня, и все вокруг засияло перламутром.
После бала у Де Воба прошло два дня. За это время Стивен и ее отец успели сделать немало. Они встретились с губернатором Клейбурном и другими членами правительства и рассказали им обо всем. Де Воба, Оливер Фенвик и остальные заговорщики, включая братьев Дюфур, были взяты под стражу. Началось тщательное расследование с целью удостовериться, все ли участники заговора найдены и арестованы.
Лорд Бромфорд полностью поправился. Вернувшись на следующий день в дом губернатора, он послал за Томасом Карстейзом, Анемон и Стивеном. Они объяснили ему, что произошло. Его светлость побледнел, узнав, какую страшную участь готовили ему заговорщики, но выслушал рассказ с удивительным спокойствием, а в конце выразил всем искреннюю благодарность.
Теперь, когда почти все официальные процедуры были закончены, «Морской лев» готовился к отплытию из Нового Орлеана. Анемон решила в последний раз прогуляться вдоль величественной реки, попрощаться с богатым, оживленным городом, гудевшим по берегам Миссисипи.
– Эмми, я вижу, тебе в голову пришла та же мысль, что и мне.
Она обернулась на голос отца и улыбнулась:
– Папа, правда же, здесь чудесно? Я буду скучать по Новому Орлеану.
– Говорят, Филадельфия – тоже неплохой город. – От его внимательного взгляда не укрылось сомнение, мелькнувшее в глазах дочери. Он коснулся рукой ее подбородка. – Ты волнуешься перед встречей с родственниками Стивена, моя девочка?
– Конечно, нет, – отозвалась Анемон, но в голосе не было обычной уверенности.
Томас Карстейз усмехнулся и взял ее за руку. Вместе они пошли по набережной вдоль бурной Миссисипи.
– Знаешь, я очень горжусь твоим мужеством. Представляю, что ты пережила в ту ночь, сидя взаперти в подвале под библиотекой. Но ты все выдержала. Я никогда в тебе не сомневался. Молодчина, Эмми! Если бы не ты, Стивен и Джонни Такер, я бы сейчас был мертвецом и его светлость тоже.
– Да, мы обязаны Джонни нашими жизнями, – мрачно протянула девушка. Ей было трудно испытывать признательность к Джонни Такеру: в душе ее еще не остыла ненависть.
Томас посмотрел на дочь. Восходящее солнце сияло на ее пепельно-русых волосах, очаровательно подсвечивая лицо нежным розовым светом.
Она выглядела невероятно элегантной в розовом шелковом платье и такого же цвета перчатках и туфлях. Стивен Берк купил все эти вещи на свои деньги, как только они сочли необходимым влиться в новоорлеанское общество. Когда операция по обезвреживанию заговорщиков была выполнена, Анемон предложила продать все драгоценности и дорогие украшения, но он настоял, чтобы она оставила их себе. Ей удивительно шли эти роскошные платья, ожерелья, шелковые чулки и гребни из слоновой кости.
Томас с грустным удивлением понял, что его дочь – уже не та шаловливая девчонка, которая, как губка, впитывала отцовскую науку, и не та отчаянная девушка, которая после известия о его якобы смерти продолжила одна их дело, работая в интересах Англии.
Анемон стала женщиной. У нее остались милое юное личико и озорная улыбка, но появились женское достоинство и потребность быть любимой. Томас гордился своей дочерью – такой, какой она была в прошлом, и такой, какой стала сейчас. Он был несказанно счастлив, что она помирилась со Стивеном Берком.
– Ты видел вчера Оливера? – спросила Анемон, переводя разговор с Джонни Такера.
Томас кивнул:
– Видел. Я хотел придушить его голыми руками, Эмми. Не терплю предателей, особенно тех, которые пытаются убить меня и мою девочку. Но меня не подпустила к нему тюремная охрана.