Грэм Хизер. На всю жизнь

   Сам он, казалось, был наверху блаженства. Мягкие кресла, шампанское, которым их угостили, как только они поднялись на борт самолета, — все располагало его к благодушному настроению. И Джереми полностью ему отдавался.
   А Кэти было не по себе. Чем ближе самолет подлетал к Майами, тем сильнее она переживала. Ей казалось, что она совершила ошибку. Кэти жила своей жизнью, и прошлое уже почти не беспокоило ее. Так зачем же она согласилась на эту поездку?
   Джереми ободряюще прикоснулся к ее руке.
   — Ничего. Все будет хорошо, — заботливо произнес он.
   — Хотелось бы надеяться.
   — Справимся.
   — Мне кажется, я сошла с ума. Ни одна нормальная женщина не поступила бы так, как я.
   — Если бы ты окончательно спятила, то вряд ли смогла бы так много работать. А значит, ты рехнулась только наполовину. И это обнадеживает.
   Кэти попыталась улыбнуться. Шампанское оказало свое действие, и ей стало полегче.
   В иллюминаторе показался аэропорт Майами. Кэти не любила этот аэропорт. Он всегда казался ей каким-то затхлым, кишащим всяческой живностью болотом. Шум, суета, ругань на всех языках мира, спешка, толкотня всегда производили на нее крайне неприятное впечатление. И теперь, выйдя из самолета, она брезгливо поморщилась, вступая в этот чуждый, раздражающий ее мир.
   — Кэти? Э-э… Миссис Конноли? — раздался у нее за спиной звонкий мужской голос.
   Она обернулась и увидела обращающегося к ней красивого молодого человека. Что-то удивительно знакомое было в чертах его лица. И Кэти мучительно вспоминала, где она могла раньше видеть этого парня.
   — Анхел! — вдруг радостно воскликнула она, узнав его наконец. И придирчиво осмотрела его с ног до головы. Она помнила Анхела двенадцатилетним темноглазым мальчуганом с непокорными, взъерошенными вихрами. А теперь перед ней стоял стройный, немного худощавый юноша, почти взрослый мужчина, с глубокими, слегка раскосыми латиноамериканскими глазами, в изящном, очень опрятном костюме.
   — Я очень рад, миссис Конноли, что вы вернулись на Стар-Айленд, — церемонно раскланявшись, сказал он.
   — Я тоже рада видеть тебя, — ответила она. — Сколько лет прошло! Господи! Как ты вырос!
   — Неудивительно, — заметил слегка смущенный Анхел.
   — Но ведь ты всегда звал меня просто Кэти. Зови меня так и сейчас. Кстати, позволь представить моего друга Джереми. — Она обернулась. — Джереми, это Анхел Гарсиа. Его родители помогают Джордану содержать в порядке виллу. Анхел, это Джереми Хант, мой очень близкий друг.
   Мужчины пожали друг другу руки, и Анхел поднял чемодан Кэти.
   — Джордан хотел сам встретить вас, — объяснил он, — но пресса подняла страшный шум по поводу предстоящей встречи. Так что корреспонденты буквально не дают ему прохода, и он всячески скрывается от них: хочет отпраздновать день рождения дочери в компании близких людей, но с блеском. Поэтому целыми днями хлопочет и суетится.
   — Не много же времени он нам оставил на репетиции и на подготовку концерта, — посетовала Кэти. — Как мы вообще сможем играть?
   — О, — рассмеялся Анхел, — я думаю, вы справитесь. Ведь это как у старого велосипедиста: как только сядет в седло после долгого перерыва, руки и ноги сами начнут все делать как надо.
   — Ты действительно так думаешь?
   — К следующей субботе вы будете в хорошей форме. Вот увидите!
   — Хотелось бы на это надеяться.
   — Публика уже шумит и волнуется. Любители музыки только и ждут этого события.
   — Не разочаровать бы нам их, — кисло улыбнулась Кэти. — Мы так давно не играли вместе. А ведь они судят о нас по нашей былой славе.
   — Главное, что Джордан не оставлял музыки, — подбодрил ее Анхел. — Он сумеет так организовать вас, что сыграете самым лучшим образом. Я уверен в этом. А сейчас давайте-ка выбираться из этого сумасшедшего дома. Мои родители с нетерпением ждут нас.
   — Я так соскучилась по ним.
   Кэти стало грустно. Напрасно она согласилась на эту затею. Уже теперь воскресшая память страшно тяготит ее. А что будет дальше?
   По дороге из аэропорта Кэти любовалась огнями ночного Майами. Она любила ночь большого города. Ее благодатная темнота прячет за своей матовой пеленой все уродства и мерзости человеческой жизни. Скрываются от глаз грязные лохмотья бездомных бродяг, кривые каракули похабных надписей на ободранных стенах домов, дымящиеся зловонными испарениями серые кучи мусора на улицах и площадях. И город предстает в какой-то обновленной, словно омытой волшебной звездной водой, необычной, чарующей красоте. Он весь переливается, сияет разноцветными блестками электрических огней; словно маленькие серебряные светлячки танцуют на поверхности его водоемов, переплетая свои огненные узоры со сказочными узорами звезд, и большая круглая луна неуклюжей золотой рыбой вплывает в их блестящие тонкие сети, путаясь плавниками в радужных сплетениях огней. Причудливыми витыми остовами древних доисторических ящеров нависают над водой гнутые спины мостов, и небоскребы, как старинные мифические исполины, окружают себя туманным легким сиянием.
   И если бы не страх неизвестности, Кэти полностью отдалась бы сладостному созерцанию любимого, хотя и несколько забытого, города.
   Они миновали его шумную деловую часть, пересекли ярко озаренный мигающими рекламными огнями широкий, полный суеты и движения проспект и въехали на мост, соединяющий материк со Стар-Айлендом.
   Как любила она этот остров! Даже в его недавней истории ощущалась тревожная романтика кипучей американской жизни. Всегда служивший излюбленным прибежищем богатых выскочек из промышленных и финансовых кругов, в тридцатые годы Стар-Айленд привлек к себе внимание крестных отцов американской мафии. И на его земле как на дрожжах стали вырастать шикарные особняки и безвкусные вычурные виллы, неуклюже подражающие своими фасадами архитектуре всех времен и всех стран земного шара. Рассказывали, что в то же самое время некий безумно богатый арабский принц решил построить здесь дворец в пышном восточном стиле, но то ли события отвлекли его от этих планов, то ли изменилось настроение самого принца, только дворец на острове так и не построили. Зато остров никогда не прекращал пользоваться заслуженной славой у знаменитостей и звезд музыкально-артистической богемы. И в любое время года здесь можно было встретить популярных артистов, рок-музыкантов, заправил газетного мира. Евреи, японцы, ирландцы, выходцы с Ближнего Востока, — кто только не жил на этом небольшом, но очень привлекательном острове.
   Машина, в которой ехали Кэти и Анхел, миновала большие железные ворота и двинулась по широкой центральной аллее по направлению к дому. Перед ними выросло высокое стройное здание из кораллового камня. Изящные легкие арки, украшенные сверху резными готическими горгульями, придавали ему определенный колорит и, мягко расступаясь перед приближающимися к дому гостями, открывали взгляду просторную уютную веранду.
   Ничего не изменилось с тех пор, как Кэти десять лет назад покинула это место. Вокруг царили те же опрятность и чистота. Это Кэти успела заметить, пока поднималась по выложенным цветным кафелем ступенькам крыльца. Она судорожно сжала в руке свою маленькую дамскую сумочку, и Джереми ободряюще взял ее под локоть.
   Но Кэти не успокаивалась. Нет, она определенно сошла с ума. Как она сможет войти в свою прежнюю комнату? Как кивнет на прощание Таре Хьюз в ответ на ее пожелание доброй ночи? Той самой Таре, которую через мгновение Джордан поведет на свою кровать… Кэти — гостья в своем собственном доме. Это немыслимо!
   — Кэти!
   Джордан и дочери спешили ей навстречу. Девочки бросились ей на шею, а Джордан учтиво пожал руку Джереми. Алекс и Брен не умолкали ни на минуту. Наверное, волновались, что мать передумает и не приедет, а сейчас рады, что этого не случилось. Ведь теперь отступать уже поздно, да и незачем. Маме здесь будет очень хорошо.
   Дочери взяли ее под руки и повели в дом. Так что Джордан и Джереми едва поспевали за ними.
   — Кэтрин! Как я рада видеть тебя! — воскликнула вышедшая им навстречу Пегги, заключая Кэти в свои крепкие объятия. — Ты ничуть не изменилась! Даже похорошела. Боже мой! Все такая же милая и стройная. И как это тебе удается? Наверное, соблюдаешь какую-нибудь особенную диету? Худенькая, как тростинка!
   А Кэти смеялась, весело разглядывая Пегги. Тощая, как рельс, та явно не нуждалась ни в какой диете.
   Англичанка по происхождению, она до сих пор не могла окончательно освоиться с вольностями американского произношения. К тому же благодаря мужу-кубинцу в ее речи то и дело проскальзывали испанские слова, а порой и крепкие кубинские выражения.
   — Пегги, чика^[3] оставь ее! Как тростинка, говоришь? Чья бы корова мычала! — бросил вышедший следом за женой Джо Гарсиа, высокий седой мужчина с черными как угли, пронзительными глазами.
   Кэти повеселела. Приятно было встретить старых друзей. Она радовалась их вниманию. И все же слегка щемило сердце. Словно прошлое напоминало ей, как много она оставила в нем.
   — А ты, Джо, все так же дьявольски красив, — улыбнулась ему Кэти и вновь обернулась к Пегги. — Я видела вашего сына. Как он вырос!
   — Да, дети растут так, что и не уследишь, — вздохнула та.
   — Вместе с детьми растут и проблемы, — заметил Джордан, перенося вещи в холл.
   — Мама, поедем на Саут-Бич, — обратилась к Кэти Алекс, взяв ее под руку.
   — На Саут-Бич? На ночь глядя? — удивленно спросила Кэти.
   Она сильно устала. Весь этот день она работала, затем укладывала вещи для поездки. А после в самолете так и не смогла отдохнуть из-за охватившего ее нервного напряжения. И сейчас у нее совершенно не было сил куда-либо ехать.
   — Но мам, мы тебя так долго не видели. — уговаривала ее Брен. — А это самое лучшее место на свете. Там такие замечательные клубы! И тебе надо непременно побывать там.
   — Как ты думаешь, Брен уже достаточно взрослая для таких клубов? — с улыбкой обратилась Кэти к Джордану.
   — Я разрешил им съездить туда с Анхелом и его другом. На этих ребят можно положиться.
   — Но не слишком ли это опасный район?
   — Вот потому мы и хотим поехать с тобой, — вставила Алекс. — Ты за нами присмотришь. Тем более что там исполняют такую классную музыку! Так что и тебе будет интересно.
   — Да, да, мама, поедем, — подключилась Брен.
   — Знаешь, Кэти, я тоже горю желанием побывать на Саут-Бич, — вмешался Джереми.
   Кэти догадалась, что Брен каким-то знаком попросила Джереми о помощи. Атакуемая со всех сторон и дочками, и тренером, мать оглянулась на Джордана, ища у него поддержки.
   — Я думаю, ты сам можешь съездить с ними, — сказала она ему.
   — Но я скрываюсь от репортеров, — возразил он, — и уже неделю не выхожу из дома.
   — Папа притворяется старым и больным, — подтвердила его слова Алекс. — Так что вся наша надежда только на тебя.
   — Я не могу, — покачала головой Кэти.
   — Но Джереми никогда не видел Саут-Бич. Ему надо непременно показать это чудесное место.
   — Вот и покажите ему. Он не откажется составить вам компанию.
   — Но мама! — снова заладила Брен, и тут Алекс не выдержала:
   — Эй, оставь ее. Если уж она что-то решила, ее не переупрямишь.
   — Простите, — вмешался Джо, — мы с Анхелом отнесем вещи наверх, а потом он сможет отвезти вас туда, куда вы пожелаете.
   — Отлично, — кивнул Джордан. — Так мы и решим. А теперь, девочки, отпустите маму и мистера Ханта. Не вечно же им стоять в проходе. И отведите их в гостиную.
   — Идем, — сказала Алекс. И все вошли в огромный, с высоким сводчатым потолком зал.
   Тянувшаяся вдоль противоположной стены лестница, украшенная массивными резными перилами, вела на второй этаж. А небольшая застекленная дверь справа открывала проход на. веранду. Высокий, покрытый изразцами камин, заполнял собой весь дальний левый угол гостиной, и покрывающие его забавные лепные фигурки придавали всему помещению нарядный, праздничный вид.
   — Я вижу, Джереми, вы совсем не устали, — сказала Алекс. — Вам и переодеваться не надо. Вы выглядите просто замечательно.
   Джереми и правда, как всегда, был одет скромно и со вкусом. Голубая шелковая рубашка и черные джинсы придавали ему непритязательный и в то же время элегантный вид.
   — Стоит ли мне ехать? — с сомнением произнес он, поглядывая на Кэти.
   — Поезжай, — откликнулась она. — Тебе это пойдет только на пользу.
   — Вот и прекрасно! — обрадовалась Алекс и, расцеловав в обе щеки отца и мать, схватила за руку Джереми. — Скажите Анхелу, что мы ждем его в машине. Всем пока! Не ждите нас скоро. Ложитесь спать без нас.
   Брен, наскоро попрощавшись, поспешила за сестрой и Джереми, которые скрылись за дверьми. И в гостиной сразу стало тише.
   — Тебе принести что-нибудь поесть? — поинтересовалась Пегги, обращаясь к Кэти. — В самолете так дурно кормят.
   — Нет, спасибо, я не голодна, — ответила та.
   Анхел, спустившийся со второго этажа вместе с Джо, вопросительно посмотрел на Джордана, удивляясь исчезновению шумной молодой компании.
   — Они ждут тебя в машине, — предупредил Джордан его вопрос.
   — Кэти, мы так и не убедили вас отправиться вместе с нами?
   — Нет, нет, — покачала головой Кэти. — Поезжайте без меня. Приятного вам вечера. Кстати, Анхел, надеюсь, ты присмотришь за моими дочками.
   — Конечно, — улыбнулся он и, попрощавшись, направился к двери. — Они в надежных руках. Можете быть спокойны.
   — Что до меня, — сказал Джо, когда за его сыном закрылась дверь, — то я не намерен ждать их возвращения. И если вы мне позволите, пойду спать.
   — Хорошо, Джо, — произнесла Кэти. — Спасибо тебе за помощь. Спокойной ночи.
   — Пегги, пойдем.
   — Но Кэти надо непременно чего-нибудь поесть, — хлопотала неугомонная Пегги.
   — Спасибо, я не хочу, — пришлось уговаривать ее Кэти. — Я слишком устала. И хочу только отдохнуть.
   — Если Кэти очень захочется есть, — поддержал ее Джордан, — она вспомнит, где находится наша кухня. Так что, Пегги, можешь не волноваться.
   — Ты смеешься надо мной! — не унималась та. — Неужели я не смогу сама накормить Кэти? Впрочем, как вам будет угодно. Я иду спать. Спокойной ночи. А все же как я рада снова видеть тебя, ми амига!^[4]
   И она, горячо расцеловав Кэти, поспешила за мужем.
   А Кэти вновь почувствовала щемящую боль в сердце. Чувство невозвратности прошлого охватило ее, и она с печалью огляделась по сторонам. Хорошо знакомый ей старый диван, который она сама покупала в небольшом магазинчике Майами, стоял, тесно прижавшись к стене, напротив высокого темного камина. На своих старых, привычных местах висели большие обстоятельные портреты времен галантных поклонов и куртуазных манер. А сквозь стеклянную дверь на веранду была видна все та же легкая плетеная мебель.
   — С возвращением домой, — приветствовал ее Джордан.
   — Скажи, — спросила она, печально улыбнувшись, — девочки действительно ждали меня?
   — Конечно. Они ждали тебя с таким нетерпением, словно расстались не два дня, а два года назад.
   — Ты не поехал с ними из вежливости? Чтобы сыграть роль любезного хозяина?
   — Нет, просто потому, что не было сил куда-либо ехать.
   — А где же мисс Хьюз? — спросила Кэти, стараясь не выдать своего волнения.
   — В Бимини.
   — Вот как? И что же она там делает?
   — У нее съемки. Я думаю, она приедет в понедельник.
   — Понятно.
   — Проходи, осматривайся. Как это дочери не показали тебе дом, прежде чем улизнуть с приятелями? И с твоим другом.
   Кэти прошла в глубь гостиной и, спустившись по ступенькам, присела в большое мягкое кресло рядом с дверью, ведущей во внутренний дворик. Джордан, войдя следом за ней, направился к бару. И чуть позже подал ей высокий бокал с горячим шоколадным напитком.
   — Это изобретение Алекс, — сказал он, протягивая ей бокал. — Они действительно тебя очень ждали.
   — Тогда могли бы провести этот вечер вместе с нами, — смущенно улыбнулась Кэти. — Это немного скрасило бы нынешнюю нелепую ситуацию, когда бывшая жена навещает свое бывшее жилище.
   Джордан присел на высокий табурет возле бара.
   — Я не вижу в этом ничего нелепого, — ответил он ей. — Ты скоро привыкнешь. Пей и попытайся расслабиться.
   Кэти отхлебнула глоток горячего напитка. Он был вкусен и понравился ей.
   — Ты не выходишь из дома действительно потому, что нехорошо себя чувствуешь? — заботливо спросила она.
   — Пожалуй, — кивнул Джордан. — Я плохо себя чувствую, когда ко мне пристают журналисты. Раньше было проще. Я жил тише и скромнее. Но как только прошел слух, что мы будем снимать кино, я просто не могу выйти на улицу. Журналисты каким-то образом разнюхали, что концерт состоится в десятилетнюю годовщину смерти Кейта. И шум поднялся небывалый. А как тебе — не слишком докучают на работе из-за твоей былой популярности?
   — Нет, — покачала она головой. — Молодые авторы не знают о моем прошлом. Они слишком заняты собой. А те, кто постарше, уже истощили запас своих вопросов.
   — А они не спрашивали, что заставило тебя превратиться из рок-звезды в редактора?
   — Я всегда говорила в таких случаях, что рок-звезды тоже стареют и у них появляется желание заняться чем-нибудь менее шумным.
   — Значит, ты считаешь, что постарела и у тебя больше нет сил?
   — Пожалуй, так.
   — Неправда! — горячо возразил Джордан.
   — Но я люблю мою теперешнюю работу.
   — Я не спорю, — горячился он. — Книги, писательский труд, литературные успехи — все это прекрасно. Но жизнь свою ты изменила не потому, что устала или постарела. Ты просто решила выйти из игры.
   — Пусть так, — подумав, произнесла Кэти. — Но может, мне было слишком плохо.
   — Но ведь ты сама ушла от меня.
   — Да, но это ты развелся со мной.
   — Ты же бросила меня, забрала моих дочерей и уехала в Нью-Йорк. Что мне оставалось делать?
   — Ты бы мог поехать следом за мной. Я заказала две комнаты. Я ждала тебя.
   — Но я не знал об этом. Я не подозревал, что это всего лишь шутка. Таких шуток я еще не видел. И я понял только то, что ты меня бросила.
   — Да, уехала из дома именно я. Но ты оставил меня значительно раньше. Быть может, еще в ту ночь, когда погиб Кейт.
   Джордан побледнел и пристально посмотрел на Кэти. Затем встал и прошелся по комнате. Когда он заговорил, голос его был необычно хриплым и глухим.
   — Ты опять лжешь мне.
   — Когда это я лгала тебе? — удивилась Кэти.
   — Я знаю, ты была тогда с Кейтом.
   Теперь побледнела Кэти. Обида и возмущение овладели ее душой. И она приподнялась с кресла.
   — Неправда! Меня не было там! — выкрикнула она.
   — Но я тебя видел.
   — Может, ты и видел кого-то, но не меня.
   Опять повторялся прежний разговор. Ничего не изменилось. Те же вопросы, те же ответы. Словно какое-то проклятие заставляло их вращаться по замкнутому кругу.
   — Мы уже говорили об этом, — напомнила она Джордану. — И нет нужды начинать все сначала.
   — Извини, — вдруг отступил он. — Я немного перенервничал.
   — Ты извиняешься только для того, чтобы не затевать скандала в самом начале нашей встречи? Или ты действительно веришь мне?
   — Но, Кэти, ведь мы решили оставить эту тему.
   — И все же я хочу знать.
   — Да, я верю тебе. Но во всем этом есть какая-то чертовщина, которая не дает мне покоя.
   — Ну, этого уж я совсем не пойму. И потом, я страшно устала и хочу спать. Давай на время оставим наши препирательства и отдохнем друг от друга. Так что спасибо тебе за встречу и за гостеприимство. А сейчас я пойду спать.
   Она повернулась к нему спиной и направилась к лестнице. Но вдруг вспомнила, что это уже не ее дом. И у нее нет своей комнаты. Так что она не знает, куда же ей, собственно, идти. Обернувшись к Джордану вновь и пытаясь казаться совершенно хладнокровной, она обратилась к нему:
   — Да, но какая из комнат моя?
   — Ты забыла, где находится твоя комната? — ответил он вопросом на вопрос.
   — Что ты сказал? — вздрогнула Кэти.
   — Не пугайся, я тебя не побеспокою.
   — А где же ночуешь ты?
   — В гостевом домике. Иначе может не хватить комнат.
   — Но выходит, что мы выселяем тебя из собственного дома.
   — Гостевой домик тоже мой.
   — Там могла бы пожить и я.
   — Я не думал, что кто-нибудь отважится жить в нем после случившегося десять лет назад.
   — Это ты о пожаре? Но поверь мне, я бы не испугалась, — солгала Кэти — гостевой домик внушал ей ужас.
   — Тебе лучше остаться здесь.
   — А где живет Тара? — как бы между прочим спросила она.
   — У нее своя комната, — спокойно ответил Джордан. — Та, что мы прозвали Голубой. Она любит свободу.
   — Все же как-то неловко стеснять тебя.
   — Если тебе не нравится твоя комната, я попрошу Пегги приготовить тебе другую.
   — Спасибо, не надо. Меня вполне устраивает и эта. Спокойной ночи.
   — Спокойной ночи.
   Она поднялась по лестнице и прошла по широкому пустынному коридору. Третья дверь налево. Это и есть ее комната. Высокий светлый потолок, маленькая дверь в просторную, отделанную голубым кафелем ванную, широкое окно с прекрасным видом на внутренний дворик с садом, бассейном и скрывающимся за дальними деревьями гостевым домиком.
   В комнате горел свет. И Кэти с удивлением оглядела ее обстановку. Это было невероятно, но все осталось точно таким же, словно она лишь пять минут назад выходила из комнаты погулять в сад. Справа, как и раньше, стояла высокая двуспальная кровать с маленькими витыми светильниками из тонкой позолоченной меди. Из-под тяжелых складок темных парчовых гардин выглядывали края легких белых занавесок. Небольшой туалетный столик робко прижался к солидному строгому гардеробу времен открытия Америки. В углу сиял ослепительной чистотой старый никелированный умывальник, а на светлом паркетном полу уютно расположился пушистый, весь покрытый затейливыми восточными узорами ее любимый розовый коврик.
   Кэти стояла оцепенев. Ей не хватало воздуха. Горячей густой волной нахлынули воспоминания. Но через мгновение она овладела собой и шагнула к своему дорожному чемодану, одиноко стоящему посреди большой, аккуратно прибранной комнаты. Высыпав его содержимое на кровать, она собралась было зайти в ванную, но вдруг замерла, живо представив себе забытые в ней вещи Тары Хьюз. У нее есть своя комната, но ведь могла же она принести что-либо в комнату Джордана.
   Кэти нерешительно переступила порог ванной и вздохнула с облегчением. Женское присутствие здесь никак не проявлялось. Позолоченные краны, огромная ванна, которую они покупали на свой первый большой заработок, две блестящие белые раковины, душ, грациозно изгибающий свою узкую змеиную спину, — все словно с радостью приветствовало свою старую добрую хозяйку. И Кэти благодарно разложила на предусмотрительно оборудованных полочках свое разнообразное туалетное хозяйство. Расчесывая волосы, она внимательно разглядывала свое отражение в зеркале.
   Вот, извольте видеть — измученная, сумасшедшая женщина. Приехала бог знает куда, бог знает за чем. А Джордан тоже хорош. Он все еще думает, что это она бегала в ту ночь к Кейту. Да как он может подозревать ее?!
   Слезы готовы были брызнуть из глаз Кэти. Она вспомнила, как уходила из этого дома. И она, черт возьми, была права. Разве можно жить с человеком, который тебе не верит? Ведь если он не доверяет тебе, то может вообразить себе все что угодно. Не дай Бог, подумает, что она причастна к наркотикам, которые возил с собой Кейт, а то и, чего доброго, к самому пожару в гостевом домике.
   Кэти шагнула под душ, и теплая, ласковая вода мягкими, бархатными прикосновениями словно смыла с нее тяготивший душу неприятный осадок раздражения и усталости. Ей стало легче. Вытершись большим пушистым полотенцем, она надела легкую прохладную ночную сорочку и вернулась в спальню. Погасив свет, легла в широкую уютнун, кровать и приказала себе забыть о прошлом, оставить нелепые и тягостные воспоминания. Но прошлое, похоже, не хотело забывать о ней.
   В этой самой кровати они шептались по ночам с Джорданом, говорили о самом нежном, самом сокровенном; здесь приходили к ним минуты светлой и горячей страсти. На эту самую кровать Кэти оскорбленно, гневно швырнула злобно скрипнувший в ответ чемодан, собирая в него свои вещи, чтобы навсегда покинуть этот дом. Да, она разозлилась на мужа. Ведь с некоторых пор Джордан стал смотреть на нее по-другому. Он не упрекал ее во лжи, но в его взгляде светился глухим недобрым огнем тот невыносимый, мучительный упрек, который заставил Кэти принять это крайнее решение.
   Когда она пыталась поговорить с Джорданом, он ничего не отвечал. И она хорошо помнит их последнюю ночь в этой самой кровати, перед тем как Кэти уехала в Нью-Йорк.
   — Скажи, что с тобой? — спросила она тогда мужа.
   — Мне нечего тебе сказать, — ответил он, заложив руки за голову и внимательно разглядывая темный потолок.
   — Но я и в самом деле не была с Кейтом в ту ночь.
   — Ты уже об этом говорила.
   — Ты не веришь мне?
   — Не стоит вспоминать об этом.
   — Но ведь ты действительно не веришь мне.
   — Оставь. Кейт мертв, и не нужно ворошить прошлое.
   — Нам нужно поговорить.
   — Кейта этим не вернешь. Лучше спи.
   Да, Кейт был мертв. Но огненный дух прошлого, горячий отсвет миновавшего пожара продолжал злобно преследовать их души. Облако дыма и пламени заволокло их судьбу.
   Кэти ударила Джордана кулаком в грудь.
   — Ты, ублюдок! — кричала она ему. — Самоуверенный вонючий ублюдок! Почему ты веришь только себе? Ты противен мне со всеми твоими мыслями и чувствами! Слышишь?! Я ненавижу, ненавижу тебя!