Грэм Митчелл. Пятое кольцо

   Из окна подул прохладный ветер, и по спине Мэтью побежали мурашки. Он снова погрузился в теплую воду и заколебался: не стоит ли выбраться из ванны, чтобы закрыть окно? Еще один порыв ветра, заставивший его поежиться, положил конец колебаниям: окно нужно закрыть!
   Разочарованно вздохнув, Мэтью начал было приподниматься – и замер: окно медленно закрылось само! В то же мгновение как будто краткая дрожь пробежала у него по руке. Все произошло очень быстро, почти неуловимо, но сомневаться не приходилось. Мэтью вспомнил, что в лесу, за секунду перед тем, как он обрел способность видеть в темноте, он ощутил ту же самую краткую дрожь. В тот раз он приписал это нервному напряжению.
   Выбравшись из ванны, Мэтью обернулся полотенцем, снял кольцо с пальца и положил на деревянный стул. Дрожь в руке не повторилась. Кроме небольшого учащения пульса, он не чувствовал ничего особенного. Внезапно решившись, Мэтью подошел к окну и осмотрел его: рама плотно сидела на петлях; чтобы открыть или закрыть окно, требовалось заметное усилие.
   Так же внимательно он осмотрел комнату и крыши, которые были видны из окна. В его восприятии мира ничего не изменилось. Мэтью взял кольцо, снова подошел к окну и стал внимательно рассматривать. Он впервые заметил, что внутри тоже что-то написано, но такими мелкими буквами, что разобрать он не мог ничего, кроме «Е» и «Л», которые были почему-то крупнее остальных. Решив, что прочесть надпись ему все равно не удастся, юноша надел кольцо на палец. Снова по руке пробежала мгновенная дрожь. Он снял кольцо и подержал на ладони. Оно было тяжелее, чем можно было ожидать по внешнему виду, а на ощупь – холодное.
   Понять, что все это значит, было невозможно.
   Мэтью покачал головой, стараясь собраться с мыслями. Какое-то разумное объяснение всем этим странностям должно существовать! Если бы он был суеверен, то приписал бы случившееся духам, злым или добрым, но его рассудок отвергал подобные выдумки. Он был убежден, что тайну кольца можно объяснить, только не знал как.
   Мэтью оделся и спустился вниз. Эффи сообщила ему, что все остальные уже поели и вместе с миссис Вудолл отправились на пристань, чтобы встретиться с каким-то ее приятелем. Несмотря на уговоры Эффи, Мэтью отказался от еды и вышел на улицу.
   Стояла чудесная погода: на небе виднелось несколько небольших облачков, а с реки дул приятный ветерок. Эйкин сказал, что весть о войне сообщил некий доктор Вайкрофт, и Мэтью рассматривал прохожих, чтобы узнать у кого-нибудь из них, как добраться до его дома.
   Он остановил худощавого парня с большим носом и выступающим кадыком. Тот с подозрением посмотрел на юношу, а потом сказал:
   – На больного вы что-то не похожи.
   – Я здоров, сударь. Врач нужен моему дяде. Мы остановились на постоялом дворе. У него жар и еда в горло не идет.
   Парень скорчил гримасу и сделал шаг в сторону.
   – В конце улицы повернете налево, пройдете четыре квартала, а затем снова повернете налево, – сказал он. – Увидите там по правую руку желтый дом.
   Мэтью посмотрел туда, куда указывал прохожий, кивнул и повернулся, чтобы его поблагодарить, но тот уже ушел. Покачав головой, юноша решил, что никогда не привыкнет к таким невоспитанным людям, проживи он хоть сто лет. В Девондейле никому и в голову бы не пришло так себя вести… Он все-таки крикнул вслед парню: «Спасибо, сударь!» – но тот в ответ лишь слегка махнул рукой, даже не обернувшись.
   Уже через десять минут юноша отыскал дом врача. Он был выкрашен желтой краской и крыт дранкой. У белого забора росли яркие цветы. На железном столбе висела простая черная табличка с надписью: «Люсьен Вайкрофт, врач».
   Мэтью постучал. Через некоторое время дверь открыла экономка – плотная женщина, которая взглянула на него так же недоверчиво, как и худощавый прохожий на улице.
   – Доброе утро, – произнес юноша. – Меня зовут Мэтью Люин. Я хотел бы поговорить с доктором.
   – Уже не утро, если вы заметили, – отрезала женщина. – Доктор вас знает?
   – Нет, мэм. Вчера ночью он познакомился с моим двоюродным братом на постоялом дворе миссис Вудолл. Мне хотелось бы задать ему несколько вопросов.
   – Доктор очень занятой человек. Его нельзя беспокоить из-за всякой…
   – Кто там, Форба? – послышался из дома мужской голос.
   – Неважно, доктор, – крикнула в ответ экономка, решительно загораживая вход. – Просто какой-то…
   Несмотря на свое обычное спокойствие и осторожность, на этот раз Мэтью взорвался.
   – «Неважно»! – закричал он. – Таких грубых, невежливых… не знаю, как вас тут воспитывают, но у меня на родине люди ведут себя прилично, в особенности когда к ним обращаются чужеземцы!
   От изумления экономка отшатнулась и открыла было рот, чтобы ответить, но не успела – голос за ее спиной произнес:
   – А откуда же вы родом, молодой человек?
   Мэтью едва не выпалил «из Девондейла», но вовремя спохватился и ответил:
   – Из Эшфорда, сэр. Кажется, вы беседовали вчера с моим двоюродным братом Эйкином Джиббом.
   – Да, да. Все в порядке, Форба. Входите.
   Экономка сложила руки на животе, презрительно фыркнула и шагнула в сторону, смерив юношу неодобрительным взглядом.
   – Пожалуйста, идите за мной, – пригласил доктор, направляясь к себе в кабинет.
   Сев за старый письменный стол, Вайкрофт предложил Мэтью кресло, обтянутое такой же черной кожей, как и столешница.
   – Приношу мои извинения за несдержанность, – произнес Мэтью поспешно.
   Доктор Вайкрофт лишь отмахнулся:
   – Забудьте об этом. Форба иногда чересчур ревностно заботится о моем спокойствии. Ну-с, чем могу быть вам полезен? Надеюсь, что вы в добром здравии.
   – Да, сударь. Я лишь хотел задать вам несколько вопросов, если можно.
   – Пожалуйста, однако времени у меня не много. Одна из местных дам беременна, и меня в любую минуту могут вызвать к ней. Обычно младенцы не стесняются нарушать своим появлением на свет чужой распорядок дня.
   Мэтью улыбнулся:
   – Я постараюсь не задерживать вас надолго.
   Он поспешно изложил, что произошло с его зрением накануне в лесу, упомянув и о странной покалывающей дрожи в руке. Рассказал он и о том, как у него на глазах закрылось окно – само по себе, как ему показалось. Он был вполне откровенен, разве что вместо орлоков упомянул о «разбойниках».
   Доктор Вайкрофт внимательно слушал его, не произнося ни слова. Его умные голубые глаза смотрели прямо в лицо Мэтью. Услышав о том, как юноша обрел способность различать очень отдаленные предметы, доктор слегка нахмурился. Когда посетитель закончил свой рассказ, Вайкрофт задал ему множество вопросов: случалось ли с ним что-нибудь подобное раньше? не жаловались ли на похожие ощущения его мать или отец? Спросил он также, не доводилось ли Мэтью слышать голоса отсутствующих людей или видеть предметы, которые явно не существовали, и Мэтью ответил отрицательно.
   Обойдя стол, доктор взял в руку свечу, за которой был закреплен блестящий металлический диск, и поднес ее к глазам Мэтью, внимательно их осматривая. Потом он попросил юношу вытянуть правую руку вперед, повернуть ладонь кверху и посмотреть в другую сторону. Затем он принялся покалывать иголкой каждый палец по отдельности, предварительно попросив Мэтью сообщать ему, когда он почувствует прикосновение острия. Наконец доктор стал переворачивать иголку и колоть разные части руки то острым, то тупым концом, каждый раз спрашивая у пациента, что он ощущает.
   Удовлетворившись, Вайкрофт снова сел в свое кресло и произнес:
   – Что ж, молодой человек, все у вас, похоже, в полном порядке. Физически вы должны быть совершенно здоровы.
   – Но я ведь не сошел с ума… и не могу поверить, что это сделали привидения, – сказал Мэтью.
   Доктор Вайкрофт улыбнулся:
   – Я тоже не верю ни в привидения, ни в демонов. И мне не кажется, что вы сошли с ума. Вы производите впечатление вполне разумного, рассудительного юноши, так что я вынужден заключить, что то, о чем вы рассказали, произошло на самом деле. Просто нам неизвестна причина этих явлений. Можно задать вам еще пару вопросов?
   Мэтью кивнул.
   – Вы помните, что вы чувствовали, когда разбойники напали на вас?
   – Ужас, – просто ответил юноша. Доктор Вайкрофт кивнул.
   – Но я ничего не боялся, когда сидел в ванне, тем не менее окно закрылось.
   Доктор Вайкрофт достал из-за спины какой-то крупный предмет странного вида и поставил его на стол перед Мэтью.
   – Знаете, что это такое? – спросил он. Мэтью покачал головой:
   – Нет.
   – Это модель мозга, – пояснил доктор Вайкрофт. – Точнее – модель человеческого мозга. Это видно по развитым лобным долям. – Он указал на округлую выпуклость, покрытую бороздками, шишками и впадинами. – У животных лобные доли не столь развиты. Несмотря на все исследования врачей, должен признаться, что нам очень мало известно о процессах, протекающих в мозгу. Кое-что мы, разумеется, знаем, но лишь самые простые вещи.
   Мэтью кивнул, стараясь не упустить ни слова.
   – Например, если эта часть мозга повреждена, – продолжал доктор, указывая на небольшой участок сбоку, – то человек сможет слышать, но не сможет понимать значение слов. А если затронута эта часть, – Вайкрофт чуть-чуть отодвинул палец, – то человек будет прекрасно понимать, что ему говорят, но не сможет сказать ни одного связного предложения. Что же касается частей, расположенных глубже, например в лобных долях, то мы можем лишь догадываться об их значении.
   – Но меня ни разу не били по голове, – сказал Мэтью. – Ни разу.
   – В том-то и дело, совсем не обязательно, чтобы вас чем-то ударили.
   – Извините, я не понимаю. Вы ведь сказали… – Мэтью замолчал, заметив, что доктор смотрит на что-то за его спиной. Не успел он обернуться, как Вайкрофт вскочил на ноги и выставил вперед руки, как будто стараясь оттолкнуть от себя что-то страшное. Его лицо исказилось от ужаса, и он закричал: «Не надо!»
   Мэтью мгновенно вскочил на ноги, повалив кресло, обернулся и схватился за меч, но в кабинете никого не было. Сердце бешено колотилось у него в груди; он повернулся к доктору, который спокойно уселся в кресло с беззаботным видом.
   – Расскажите мне, что сейчас случилось, – попросил Вайкрофт.
   – Что случилось? – пробормотал Мэтью. – То, что случилось, напугало меня до полусмерти! Я не понимаю, почему вы…
   Врач успокаивающе поднял руку:
   – Извините меня. Возможно, я немного переиграл – просто чтобы было убедительнее. Когда я спрашиваю «что произошло?», я имею в виду «что произошло с вашим телом?». Позвольте, я вам объясню.
   Когда вы решили, что вам угрожает какая-то опасность, вы вскочили на ноги и выхватили меч – или собрались выхватить. Тонус вашей мускулатуры повысился, готовясь к борьбе или к бегству. Я прибавлю, что ваше дыхание участилось, а зрачки, если я не ошибаюсь, расширились. Все это произошло на самом деле – но я ведь к вам даже не прикоснулся. – И доктор торжествующе улыбнулся. – Вы понимаете теперь, что я имел в виду? – спросил он.
   – Вроде бы, – нерешительно ответил Мэтью, усаживаясь опять в кресло.
   – Прекрасно. Теперь примем во внимание, что я не слишком хороший актер… а что, если бы вы всерьез решили, что ваша жизнь в опасности? Предполагаю, что ваша реакция оказалась такой же, но гораздо сильнее.
   Мэтью нахмурился: он понял наконец, куда клонит доктор.
   – Разрешите мне задать вам еще один вопрос, – произнес Вайкрофт. – Вам приходится думать о том, что вы делаете, когда вы завязываете шнурки на сапогах или возвращаетесь домой из гостей?
   – Вроде бы нет.
   – Правильно. И это так потому, что ваш мозг настолько хорошо усвоил эти действия, что ему уже не нужно осмысливать отдельные этапы, чтобы все сделать как нужно. Все происходит на низком уровне вашего сознания – если хотите, на подсознательном уровне.
   Мэтью задумался над новым понятием, а доктор Вайкрофт откинулся на спинку кресла, с интересом наблюдая за юношей.
   – Вы хотите сказать, что я вообразил все эти события?
   – Не совсем, – ответил врач. – Что-то с вами произошло на самом деле – нечто столь же реальное, как вот это кресло. А так как никаких физических дефектов мне у вас обнаружить не удалось, остается предположить, что проблема заключается в работе вашего мозга. Это вовсе не значит, что я подозреваю психическое заболевание! Просто вы ощутили что-то, что привело к психической реакции, отразившейся как на вашем зрительном восприятии, так и на покалывании, о котором вы говорили. Что же касается истории с окном, то тут мне сказать нечего. Боюсь, что разумнее всего проконсультироваться у столяра.
   Последнюю фразу Вайкрофт произнес с такой серьезностью, что Мэтью невольно засмеялся. Доктор тоже улыбнулся.
   – Что ж, одно утешение – теперь я уверен, что не сошел с ума, – сказал юноша.
   – Едва ли это вам угрожает, – заметил доктор, поднимаясь и подходя к Мэтью. – Стресс – в особенности связанный с опасностью для жизни – вполне достаточная причина для возникновения какой-либо физической реакции, даже при самом непоколебимом мужестве.
   Мэтью кивнул и тоже встал. Он принялся рыться в кармане плаща, чтобы заплатить доктору.
   – А вот это ни к чему, – сказал Вайкрофт. – Я вам ничего не прописал, а за беседы со здоровыми людьми денег я не беру.
   Мэтью поблагодарил доктора и пошел вместе с ним к входной двери, провожаемый злобными взглядами экономки. Прощаясь с ним, Вайкрофт спросил:
   – Ваш кузен сказал мне, что он серебряных дел мастер. Вы тоже хотите заняться этим ремеслом?
   – Нет, сударь, не думаю.
   Доктор пристально посмотрел на него, а затем сказал:
   – Возможно, вам стоило бы подумать о медицине. Мне кажется, у вас есть все данные для этой профессии. Миссис Вудолл сообщила мне, что вы направляетесь в Баркору, чтобы навестить родственницу. Я буду рад побеседовать с вами еще раз, когда вы вернетесь.
   Шагая по улице, Мэтью раздумывал о словах доктора. Все дома квартала отличались чистотой и ухоженностью; рядом с каждым был разбит садик, в котором росли цветы. Юноша с удивлением обнаружил, что до сих пор еще ни разу не задумывался всерьез над тем, что будет делать, когда станет взрослым. Раньше он предполагал, что будет заниматься фермой отца… но теперь эти планы ушли куда-то далеко-далеко. От таких мыслей Мэтью стало не по себе, и он решил пока не думать ни о будущем, ни о других неопределенных вещах.
   Ясно было одно: психически он здоров. Идея о физическом воздействии, вызывающем ответную реакцию мозга, теперь казалась ему настолько очевидной, что он не понимал, как сам до этого не додумался. Он ведь не раз слышал рассказы о мужчинах и женщинах, проявлявших в моменты опасности необычайную физическую силу. Но зеленый свет? Способность видеть в темноте? Он готов был примириться со странным ощущением дрожи в руке, в особенности после рассуждений доктора Вайкрофта о бессознательном. Однако то, что случилось ночью с его глазами, по-прежнему волновало юношу.
   Избавившись от некоторой части своих забот, он повеселел – впервые за несколько недель. Впереди спокойные воды Рузелара неторопливо текли в море. На реке виднелось несколько кораблей – одни собирались стать в Элбертоне на якорь, а другие просто проплывали мимо. Мэтью остановился, чтобы разглядеть высокое двухмачтовое судно с надутыми ветром парусами. Оно осторожно приближалось к берегу. Великолепное, завораживающее зрелище!
   Через несколько кварталов виднелась пристань, о которой говорил Эйкин. Там вовсю суетились люди. Толстые канаты, намотанные на тумбы, удерживали у причала несколько кораблей. Обнаженные по пояс люди опускали грузы в трюмы. Купцы, в надежде на быструю прибыль, тут же обменивали свои товары на шерсть и серебряные элбертонские изделия.
   Шагая по улице, Мэтью заворожено наблюдал деятельную суматоху вокруг и в то же время высматривал своих друзей. Внезапно он сморщил нос и остановился, почуяв неприятный запах. Запах шел от двух длинных деревянных строений на дальнем краю пристани. Если бы у Мэтью был носовой платок, он зажал бы себе нос.
   – Это дубильни, – доброжелательно объяснил проходивший мимо матрос, заметив выражение его лица.
   Мэтью скорчил гримасу и покачал головой.
   – Вы не скажете мне, где найти капитана Донала? – спросил он.
   – Скажу, парень. Он капитан «Танцора», вон того брига. – Если бы Мэтью был менее застенчив, он непременно уточнил бы, что такое «бриг». Не желая показаться невеждой, он поблагодарил матроса и пошел прочь от «Танцора».
   – Парень, я же сказал – «бриг», – окликнул его матрос, да так громко, что услышали все, кто проходил мимо. – Это корабль с плоским дном для речного судоходства. Разве ты не знаешь?
   Пристыженный юноша пробормотал «благодарю вас» и направился к стройному черному судну, стоявшему у причала неподалеку.
   Корабль оказался большим, таких Мэтью еще не доводилось видеть. Две высокие мачты, верхушки которых казались невероятно далекими, величественно вздымались на палубе. Юноша невольно вздрогнул при мысли о том, как матросы забираются наверх, чтобы спустить паруса. Уже с детства Мэтью недолюбливал высоту, а если и карабкался по деревьям, то потому только, что страх показаться трусом был сильнее, нежели страх высоты.
   Все паруса корабля были подняты. Множество канатов свисало с мачт и рей, образуя чуть ли не сплошную сеть. Это был первый корабль, который Мэтью довелось увидеть вблизи.
   Стоя на деревянном причале, он осмотрел палубу, ища глазами отца Томаса и остальных, но заметил только двух матросов.
   – Простите, капитан Донал здесь? – крикнул он.
   С носа корабля откликнулся какой-то бородатый мужчина:
   – Я – Оливер Донал. А вы кто?
   Несмотря на жаркий день, на нем была белая рубашка с галстуком и длинный черный плащ.
   – Мэтью Люин, сударь, – ответил юноша, подходя к капитану поближе. – Я ищу моих друзей.
   – А, вот и вы наконец… Они ушли минут пятнадцать тому назад. Поднимайтесь-ка на борт, я хочу на вас поглядеть.
   Мэтью увидел трап, но решил воспользоваться веревочной лестницей, висевшей рядом. Отцепив от пояса меч, юноша взобрался на палубу.
   Капитан с любопытством наблюдал, как он карабкается по канатам, и одобрительно кивнул, когда Мэтью оказался на палубе.
   – Оливер Донал, хозяин «Танцора Волн», к вашим услугам, – сказал он, протягивая Мэтью мозолистую ладонь.
   – Мэтью Люин. Приятно познакомиться. – Капитан внимательно оглядел Мэтью:
   – Я вижу, в провинции Верс много сильных парней. – Мэтью изменился в лице: в провинции Верс находился Девондейл, тогда как Эшфорд, который они с друзьями выдавали за родной город, – в провинции Ланктон, дальше к северу.
   – Не волнуйся, парень, – пояснил капитан Донал. – Твой дядя Сивард мне кое-что рассказал. Меня это не касается, почему вы здесь и куда направляетесь. Вполне достаточно того, что Сита Вудолл поручилась за всю вашу компанию.
   Мэтью успокоился.
   – Пойдем, покажу тебе корабль.
   Оливер Донал был невысокого роста, но крепко сложен. Волосы на его голове выгорели на солнце и уже начали седеть, но борода была темной. Обветрившееся лицо покрывал густой загар.
   Вскоре Мэтью обнаружил, что капитан мог выразиться довольно грубо. Заметив, что один из матросов пытается связать поврежденный канат, который он приказал заменить, Донал разразился самыми отборными проклятиями и ругательствами.
   Юноша спрашивал обо всем, чего не знал, а капитан с готовностью удовлетворял его любопытство. Показал Донал и свою каюту, находившуюся на корме, и каюту, предназначенную для Мэтью и его друзей. Места в ней было меньше, чем в шкафу, и все-таки им будет просторнее, чем матросам экипажа, каждому из которых отводилось тридцать шесть дюймов, чтобы повесить гамак. Главная сложность, по мнению капитана, заключалась в том, чтобы найти подходящее место для Лары. Пока он не смог придумать, где разместить девушку. «Танцор Волн», объяснил Донал, корабль грузовой, не приспособленный для перевозки пассажиров.
   Было очевидно, что Оливер Донал гордится своим кораблем. Он показал Мэтью все – от трюма до якорного каната. Мэтью старался понять назначение каждого устройства – так заинтересовал его корабль! А капитан Донал был счастлив, что у него появился такой прилежный и способный ученик.
   Прошло не меньше двух часов, прежде чем Оливер Донал наконец попрощался с Мэтью. Глядя, как молодой человек спускается по трапу, капитан удивленно качал головой. Мэтью бормотал себе под нос новые слова – «бизань, грот, бухта…».

21

   Элбертон, «Голубой Гусь»
   Когда Мэтью добрался до Водяной улицы, названной так из-за близости к реке, он просто умирал от голода. Но так как время завтрака уже прошло, а время обеда еще не наступило, он решил зайти в таверну «Голубой Гусь», о которой говорила Эффи.
   «Голубой Гусь» был полной противоположностью «Ничейной Гостинице». Во всю длину полутемного зала тянулся деревянный прилавок. Двое матросов бросили быстрый взгляд на Мэтью и продолжили беседу. Хозяин заведения тоже взглянул на юношу, а затем принялся протирать стаканы.
   Мэтью показалось, что он стал невидимкой: несмотря на все попытки привлечь внимание хозяина, тот явно не собирался подходить к юноше. В надежде, что служанки окажутся любезнее, Мэтью уселся за не слишком опрятный, но свободный стол в углу зала. Прошло еще минут десять; на Мэтью никто так и не обратил внимания, и он решил вернуться в «Ничейную Гостиницу». Может, Эффи принесет ему хлеба или еще чего-нибудь до обеда… Едва он встал, как услышал чей-то голос:
   – Уходишь?
   Мэтью узнал Вилла – слугу из «Ничейной Гостиницы».
   – Мне здесь не везет: никто не хочет принять мой заказ, – ответил юноша.
   – Они, наверное, думают, что тебе нет семнадцати. В этой провинции тем, кому меньше семнадцати, пить запрещено. Такой вот закон недавно выдумали советники герцогини.
   Мэтью удивился: неужели на вид он кажется ребенком? При его-то росте, да с мечом на боку…
   – Через две недели мне исполнится восемнадцать, – сказал он с легкой обидой.
   Вилл выпятил нижнюю губу и пожал плечами.
   – Слушай, Эд, – крикнул он хозяину за стойкой, – как человеку добиться, чтобы его обслужили? Моему приятелю уже семнадцать, и он вот-вот помрет от жажды, а никто в его сторону даже не посмотрит!
   Хозяин повернул голову, внимательно оглядел обоих, а затем кивнул одной из служанок, протиравшей столы грязной тряпкой. Девица подошла, не выпуская тряпки из рук, и приняла заказ Мэтью с той же небрежностью, с какой протирала столы. Через несколько минут она принесла бутылку красного вина и бутерброд. Мясо было жестким, но Мэтью слишком проголодался, чтобы привередничать. Из вежливости он попросил принести еще один стакан – для Вилла, который без всякого приглашения уселся за его стол.
   – Так ты, значит, из Эшфорда, – вопросительно произнес Вилл, залпом опустошив свой стакан.
   Мэтью налил ему снова.
   – Верно. Меня зовут Мэтью Люин. – И он протянул Виллу руку.
   – А меня – Вилл Тевиш. Зачем ты так далеко на юг забрался – если, конечно, можно узнать?
   Мэтью покачал головой и повторил выдуманную Эйкином легенду о родственниках в Баркоре.
   – Ее внешность глазам не вредит, – заметил Вилл о Ларе. – Обручена с кем-нибудь, а?
   Мэтью захотелось сказать Виллу, чтобы тот был повежливее и не болтал лишнего, но он сдержался и просто ответил:
   – Нет. – Откусив еще один кусок бутерброда, он добавил, обрадованный своей изобретательностью: – Характер у нее скверный.
   – Что ж, ты ведь знаешь пословицу «Снаружи огонь, а внутри тепло».
   Вилл снова залпом опорожнил стакан и многозначительно пододвинул его к Мэтью.
   Мэтью вздохнул и снова налил Виллу вина.
   – Ты давно в Элбертоне? – спросил он, чтобы сменить тему разговора.
   – Не намного дольше, чем ты. Я работал на грузовом судне, которое несколько недель тому назад должно было здесь загрузиться. Но в то утро, когда мы собирались плыть дальше, капитана убили в драке – гниль возьми его кости! – Для пущей выразительности Вилл сплюнул на пол. – А экипаж остался на мели. Судно власти арестовали, а я с тех пор болтаюсь на берегу, жду, пока не появится владелец и не выкупит свое добро.
   – На берегу?
   – На мели, парень. Работы выгодной не найти.
   – Но ты ведь работаешь у миссис Вудолл?
   – Это не работа… «Вилл, сделай то, Вилл, сделай это, возьми тут, отнеси туда». От злости просто спиться можно, – сказал Вилл, выразительно глядя на свой пустой стакан.
   Мэтью нахмурился, но снова наполнил его, правда лишь наполовину.
   – Спасибо. Весьма признателен.
   – Жаль, что у тебя такие неприятности. А что ты собираешься делать?
   Хитрые глаза Вилла неожиданно остро впились в лицо Мэтью.
   – Пока не знаю, – понизив голос, ответил Вилл, – но на этом корабле в трюме целое состояние – шерсть и медь. У капитана и сейф был, набитый серебряной монетой. Как-то ночью я своими глазами видел, как он прятал сейф под доску в своей каюте. – Вилл настороженно оглянулся вокруг и продолжал: – Правда, к сейфу мне так и не удалось подобраться. После ареста на судне поставили караул.
   Мэтью изображал сочувствие, а сам старался придумать предлог, чтобы распрощаться с Биллом, не обижая его.
   – Скоро я должен с двумя приятелями встретиться. Мы хотим завладеть судном… – подмигнув, сообщил Вилл. – Знаешь, если сообразительный парень вроде тебя с нами сговорится, то мы могли бы и долю выделить. Небольшую, конечно, но, скажем, одну десятую.