Грейди Джеймс. Река тьмы

   — Значит, с тобой все в порядке?
   — Все в порядке? — Она тряхнула головой. — Да я люблю тебя, дурачок!
   — Ты сама придумала свою «легенду»? Или ее придумал кто-то другой, чтобы ты могла обвести меня вокруг пальца?
   Бэт сжала губы. Ее глаза яростно засверкали.
   — Ты рылась в моих вещах, когда я спал, — безапелляционным тоном сказал он.
   — Я... Да ты просто негодяй! — выкрикнула она. — Чего ты хочешь от меня? Что ты ищешь?
   — Кто тебе платит? И сколько? Ты работаешь по заданию правительственных органов? Тебя поймали на чем-то в Таиланде, Германии или Нью-Джерси, и теперь ты отрабатываешь здесь свой должок?
   — Боже мой! — воскликнула она, пятясь от этого человека, который вдруг стал ей совсем чужим. — Какая же я дура! Я беспокоилась о тебе, я глаз не сомкнула, когда ты пришел домой побитым. И вот такая мне за все это благодарность?! — Она тряхнула головой. — Ты, морячок, просто с ума сошел! Да ты пройдешь и по трупам, лишь бы добиться своего!
   Бэт ринулась к нему и ударила его в грудь. Уэс схватил ее за руку и отшвырнул от себя.
   — Ах так! Может быть, ты еще изнасилуешь меня?! Тебе было недостаточно того, что я сама тебе отдалась?!
   Уэс почувствовал себя виноватым. Он протянул к ней руки.
   — Бэт...
   Она попятилась к двери.
   — Так какое же преступление я совершила? В моей квартире нет фотографий? Но фотографии — это всего лишь бумага, я же предпочитаю сохранять воспоминания в своей памяти и в своем сердце. Не виновата я и в том, что мои сестры и мать слишком заняты, чтобы писать мне, а отец мой вообще письма писать не любит. И в этом тоже мой грех? За это все надо хорошенько наподдать Бэт, чтобы расставить все по своим местам?! За все это надо уничтожить мою любовь, а потом и меня с нею?!
   — Я ничего не хочу уничтожать, — перебил ее Уэс. — Я хотел кое-что узнать о тебе...
   — Обо мне? А при чем здесь я? Меня теперь все больше интересует, кто ты на самом деле?
   — Видишь ли, произошло следующее... — начал он рассудительным тоном.
   Она, прищурив глаза, гневно посмотрела на него, а потом, обернувшись, увидела пистолет на столике у двери.
   Уэс зачарованно смотрел на Бэт. Какая-то неведомая сила пригвоздила его к полу.
   Она подошла к столику и взяла пистолет.
   — Так это твой? — прошептала она. — Это... это твоя профессия?
   Бэт посмотрела Уэсу прямо в глаза и неуклюже направила пистолет в его сторону.
   — Ты принес это, чтобы разобраться со мной? — прошептала она.
   Он попытался ответить, но язык не подчинялся ему.
   Она стояла совсем рядом. Он вполне мог ловким движением выбить у нее оружие, но та же неведомая сила сковала его руки и ноги.
   — Как же ты хотел разобраться со мной? — спросила она и прижала дуло пистолета к своей груди, к губам, ко лбу, к виску. — Вот так?
   Уэсу казалось, что вот-вот прогремит выстрел.
   Бэт опустила пистолет и, посмотрев на Уэса, вложила оружие в его руку.
   — Так сделай то, что ты задумал, — горько сказала она, заплакала, повернулась и, покачиваясь, медленно пошла к двери.
   На пороге она остановилась и, не оборачиваясь, прошептала:
   — Вы были правы. Это не моя жизнь. Меня здесь нет.
   Прошло несколько минут, прежде чем Уэс пришел в себя. Он тряхнул головой и пошел в свою квартиру.
   Серая машина по-прежнему стояла на углу дома.
   Уэс переоделся в джинсы и кроссовки. Кое-что из спортивной одежды он положил в легкую сумку. Кобуру с пистолетом-автоматом повесил на пояс и, накинув ветровку, застегнул ее на молнию. Взял сумку и атташе-кейс с деньгами и документами в одну руку и оглядел квартиру. Сейчас ему казалось, что в ней жил не он, а какой-то другой человек.
   Уэс поднялся на крышу и пошел по ней, низко пригибаясь, чтобы его не увидели с улицы. Тайник на чердаке был нетронутым. Может быть, когда-нибудь его и обнаружат. Группа наблюдения из серой машины наверняка поймет, каким образом он ускользнул отсюда. А поняв это, начнет прочесывать весь дом. Тогда, возможно, кто-то из группы и наткнется на тайник. Хорошо было бы, конечно, чтобы документы из тайника попали в руки Греко.
   По пожарной лестнице Уэс спустился вниз. И пошел прочь от своего дома.

* * *

   У него был только один путь — вперед.
   Частный сыщик Джек Бернс открыл входную дверь только после настойчивого стука Уэса в дверь. На сыщике был незастегнутый шелковый халат, наброшенный поверх майки и спортивных шортов.
   — Меня нет дома, — увидев Уэса, быстро сказал Джек и попытался захлопнуть дверь прямо перед носом майора. Тот нажал на дверь плечом так сильно, что Джек отскочил назад и чуть не упал.
   — Нет, вы дома! И находились здесь весь вечер!
   — Слушайте, морячок! — прокричал Бернс, застегивая халат. — Вы человек из прошлого. Вам крышка!
   Уэс, схватив сыщика за халат, притянул его к себе:
   — Я — человек из вашего прошлого!
   — Чего вы от меня хотите, черт бы вас подрал?!
   — Вы работаете на меня или вы уже забыли об этом?
   — Да вы форменный идиот! Вы что, ничего не поняли?
   — А что я должен понимать? — спросил Уэс, не выпуская халата сыщика из рук.
   — Вам крышка. На этот счет есть соответствующие указания. Все ваши приятели-шпионы вот-вот получат их.
   — А вы откуда узнали об этом раньше других?!
   — Я... меня...
   — Так кто же вас информировал?
   Ответа не последовало. И Уэс что есть силы тряхнул Бернса.
   — Кто вас информировал?!
   — Ной, — пробормотал сыщик, — еще вчера вечером... После того, как вы... как ФБР настучало ему о ваших подвигах. Там ведь были жертвы...
   Уэс из прихожей втолкнул Бернса в гостиную, а оттуда в кабинет.
   — Так, значит, вам звонил Ной... — угрожающим тоном начал Уэс.
   Бернс, стоя посреди кабинета, вздрогнул.
   — Впрочем, — продолжал Уэс, — я уверен, что и вы докладывали Ною о каждом моем шаге.
   — Подумаешь, какое дело, — пробормотал Бернс, глядя на сумасшедшего майора, который, как акула, начал кружить вокруг него. — В конце концов Ной — ваш босс.
   Уэс ударил Бернса в грудь, тот сжался. Он не знал, что еще можно ожидать от этого спятившего моряка, который, возможно, и сегодня утром убил еще одного человека.
   — Мы всегда сможем договориться, — пролепетал Бернс.
   — Итак, вы обо всем докладывали Ною...
   Внезапно в голове Уэса мелькнула догадка.
   — А кому еще вы рассказывали о моих действиях?!
   — Что? — Бернс облизнул губы.
   — Кому еще вы продавали меня... с потрохами?
   — Я вас не понимаю...
   Уэс еще раз ударил Бернса, и тот свалился на толстый ковер, покрывавший пол его кабинета. Встав на ноги, он отступил к письменному столу и тыльной стороной ладони вытер выступившую на его губах кровь.
   — Вам крышка! — яростно прошептал он и сплюнул.
   Уэс еще раз ударил его.
   — Кому вы меня продавали? В этом деле уже три человека стали покойниками. Хотите стать четвертым?
   — Отсчет остатка вашего времени уже начат, вас уже немного осталось, — пробормотал Бернс.
   — Меня это не волнует! — прокричал Уэс. — От Ноя вы получили приказ помогать мне и одновременно шпионить за мной, но этого вам было недостаточно. Вы нашли еще кого-то. Или этот кто-то нашел вас, услышав о деле, которое его весьма интересует. Так кто же этот человек?
   — Да плевать я хотел на вас, майор! — вдруг закричал Бернс. — Вы из тех чистюль, которые не умеют убивать безоружных. Вы и бить-то по-настоящему не умеете!
   Произнеся эту фразу, Бернс сам же почувствовал, что ошибается. И убедился в этом через мгновение. Уэс оторвал частного сыщика от письменного стола и со всего маху швырнул его на книжный шкаф.
   — Дентон и Ной будут только в восторге, когда я скажу им, что вы продали не только меня, но и их тоже! — прорычал Уэс.
   — Они — большие люди, но и я не простак, — поднимаясь с пола и морщась от боли, сказал Бернс. — Для Дентона и Ноя я представляю большую ценность. Кроме того, слишком уж я скользкий, чтобы меня можно было взять голыми руками... Кстати сказать, — ободренный молчанием Уэса, продолжал Бернс, — Дентон с Ноем сделают все, чтобы замять дело. А я... я умею постоять за себя — голос у меня слишком громкий. Не думаю, что мне что-то угрожает.
   — Боже мой! — Уэс попятился от Бернса. А тот, разгладив на груди халат, как заговорщик, прищурил глаза.
   — Может быть, и вы, майор, не умрете. А если Ной будет молчать, то и в тюрьму не попадете. Возможно, останетесь даже на военной службе... Если, конечно, будете держать рот на замке и делать то, что вам скажут. Я, именно я тот человек, который может вызволить вас из беды...
   — Нет, — прошептал Уэс. — Нет. Тем более что мне осталось узнать у вас самую малость.
   Бернс пожал плечами:
   — С этим вашим дурацким вопросом покончено. Все. Хватит!
   — А я теперь хочу спросить вас о другом, — тихо сказал Уэс. — Вы вот занимались по моему поручению Ником Келли. Что нового вам удалось выяснить с момента нашей последней встречи?
   Бернс демонстративно отвернулся.
   — Что ж, вы правы, я не убью вас. У меня слишком доброе сердце. — Уэс подошел к Бернсу поближе. — Я понял, что вы вряд ли будете отвечать на мои вопросы. Ведь вы — бизнесмен. Я же предлагаю вам за кое-какую информацию живые деньги.
   В ответ Бернс нагло рассмеялся.
   Уэс ударил Бернса в солнечное сплетение. И когда тот согнулся, схватил сыщика за мизинец левой руки и стал его выкручивать. Бернс взвыл от боли.
   — Один маленький вопрос — и я оставлю вас в покое, — сказал Уэс. — Садитесь.
   Усадив частного сыщика за стол, Уэс придвинул к нему телефон.
   — Звоните в телефонную компанию своему информатору. Мне нужны данные обо всех междугородных разговорах Ника Келли за последнее время.
   — Ничего не выйдет, — всхлипнул Бернс. — В это время мой информатор...
   Одной рукой Уэс схватил частного сыщика за шею, а другой вцепился снова в его мизинец. Палец хрустнул и сломался.
   От невыносимой боли Бернс закричал во весь голос.
   — Звоните! — приказал ему. Уэс.
   Бернс подчинился. Когда он набрал номер и попросил своего информатора сообщить данные о разговорах Ника Келли, Уэс оттолкнул частного сыщика в сторону и сам взял трубку.
   Через несколько минут человек на телефонной станции продиктовал всю необходимую информацию. Уэса особенно заинтересовал разговор Ника с Небраской. Майор записал номер того телефона.
   Человек на телефонной станции сказал:
   — Слушайте, вы и представить себе не можете, как же я рискую. Если вы...
   — Не бросайте трубку! — прокричал Уэс. Человек на том конце провода замер, услышав незнакомый голос. — Я служу в федеральных правоохранительных органах. Как мы выяснили, вы нарушаете законы об охране тайны частных телефонных разговоров. Но это может остаться между нами, если вы никогда в жизни не будете больше иметь дело с Джеком Бернсом. В противном случае я упеку вас в тюрьму!
   — Как?.. Что?..
   — Ничего. Теперь вы на крючке, — сказал Уэс и положил трубку.
   — Знаете ли вы, сколько мне это стоило? — плаксиво заорал Бернс.
   — Это обошлось вам в один сломанный палец, — спокойно сказал Уэс. — Пока только в один.
   Он обыскал дом. Вытащил микрофоны из трубок всех телефонных аппаратов. Потом по мобильному телефону Бернса вызвал такси, разбил этот телефон, снял крышку с распределителя зажигания машины сыщика и ногой раздавил ее. Самого Бернса Уэс привязал к креслу поясом от халата.
   Сыщик все еще причитал над своим сломанным пальцем, когда Уэс поехал на такси в аэропорт.
   Билетов на самолет в Небраску не было. Под вымышленным именем Уэс зарегистрировался на рейс, вылетавший в Нешвилл. Оттуда на следующее утро он мог бы вылететь в Линкольн в Небраске.
   В туалетной комнате Уэс аккуратно уложил пистолет и деньги в спортивную сумку. Он надеялся, что ему повезет и сотрудники Службы охраны аэропорта не станут просвечивать его вещи рентгеном, что иногда они выборочно делали с багажом некоторых пассажиров.
   Оказавшись в самолете, Уэс устало опустился в кресло и мгновенно уснул.

Глава 22
Угнанный автомобиль

   В темноте Джуд заехал не туда. Он понял это, когда увидел Гари — огромный металлургический комбинат штата Индиана — и маслянистое озеро неподалеку от завода.
   Джуд решил передохнуть. Он остановился у заброшенной заправки. Под водительским сиденьем угнанного им автомобиля он обнаружил отвертку и сложенную вчетверо карту автодорог.
   Джуд вышел из машины и в предрассветной мгле помочился прямо на одну из бензоколонок заправки. Ему пришло вдруг в голову, что в резервуаре под колонкой еще может остаться бензин. При помощи найденной отвертки он отсоединил от колонки резиновый шланг, опустил его в резервуар и накачал бензина в ржавую канистру, валявшуюся неподалеку. Потом, сверившись с картой автодорог, он выехал на шоссе № 80, пересекающее США с запада на восток. Мимо автомобиля проносились дома, в окнах которых в это предутреннее время не было еще ни огонька. Ему очень хотелось остановиться, зайти в какой-нибудь дом, хорошенько поесть, выпить и отдохнуть. Но, во-первых, ему бы никто не открыл дверь, а во-вторых...
   «Не расслабляйся, — сказал он себе. — Надо ехать. Ты — сильный человек, и у тебя все получится. У тебя за плечами Лаос, Вьетнам, Уотергейт, Чили, Майами... Там бывало и посложнее, чем теперь».
   Он заставлял себя верить в собственную неуязвимость. В прошлом он умел убеждать себя в этом.
   Правда, случилось такое всего два раза. Первый — во время прощальной встречи с отцом. Второй — когда он собрался сбить Америку с пути истинного.

* * *

   Еще Нора заметила, что он неплохо управляется с работой в кафе. «Наверное, ты и раньше этим занимался», — говорила она.
   В шестьдесят четвертом, когда Джуду было шестнадцать, он действительно подрабатывал помощником официанта в дешевеньком итальянском ресторанчике. Его обязанностью было собирать грязную посуду со столов.
   Дело было в октябре, когда в Южной Калифорнии стояли уже довольно прохладные ночи.
   Все важные события жизни ассоциировались у Джуда с конкретными днями недели. Так уж повелось с самого детства. Как-то в среду воспитатель детского сада, куда ходил Джуд, поставил его в угол и продержал там шаловливого ребенка так долго, что он намочил свои штанишки. Какой позор!
   Находясь во Вьетнаме, Джуд впервые в жизни убил человека — перерезал горло бойцу Вьетконга. Было это в четверг. Ночью. Кровь вьетконговца показалась ему черной.
   В один из вторников октября шестьдесят четвертого года Джуд в последний раз в жизни видел своего отца.
   Работая тогда в ресторане, он, как всегда, старался собирать грязную посуду так, чтобы никто не обращал на него внимания. Тем более странным показался ему внезапный интерес, проявленный к нему женщиной в два раза старше его. Одета она была в плотно обтягивавшее ее внушительные формы платье из искусственного шелка. На ногах — туфли на высоких каблуках. К углу рта приклеилась дымящаяся сигарета.
   — Эй, ты! — обратилась она к Джуду гнусавым голосом. — Я тебя знаю.
   — Не уверен, что вы знаете меня, мадам, — прошептал Джуд, сжимаясь от страха. Он подумал, что она знакома с некоторыми его воровскими делами и собирается вызвать полицию.
   — Как тебя зовут, дружок?
   — Джуд.
   Женщина перевела взгляд на прикрепленную к его рубашке пластиковую карточку-удостоверение.
   — Ты не просто Джуд. Ты — Джуд Стюарт. — Она усмехнулась. — Пойдем со мной. Хочу, чтобы ты поговорил тут кое с кем.
   Джуд пошел за ней в дальний темный угол ресторанчика.
   — Меня зовут Мира, — сказала она. — Я тебя давно приметила — по прическе и походке.
   За столиком в углу ресторанчика сидел мужчина с широко открытым ртом и трясущимися руками. Он никак не мог ухватить ими стакан водки со льдом.
   — Познакомься, Джуд, с Эндрю, — сказала Мира. — Оба вы — Стюарты. Ты — сын, он — отец.
   Джуда стало подташнивать от нервного напряжения. Язык его одеревенел.
   — Может, все-таки скажете друг другу хоть что-то? — ухмыльнулась Мира.
   — Так... ага... значит... — прошептал Эндрю, — значит... это... ты Джуд...
   — Конечно, Джуд, — засмеялась Мира. — Это не подделка. Это — твое чадо.
   Эндрю Стюарт наконец ухватил стакан с водкой и залпом осушил его.
   — Я страх как люблю всякие эффектные встречи, — сказала Мира, садясь за стол. — И когда я поняла, что Джуд — это сын Эндрю, то решила: почему бы вам не пообщаться?
   Она прикурила еще одну сигарету и жадно затянулась.
   Над столом повисла тишина.
   — Так, значит, ты... ты здесь работаешь, Джуд? — пробормотал наконец его отец.
   — Да, — прошептал Джуд.
   — Это хорошо... хорошо. — У Эндрю были волнистые каштановые волосы. «Как у меня», — подумал Джуд.
   Его отец спросил:
   — Хорошая работа?
   — А вы — парикмахер? — не ответив на вопрос, сказал Джуд.
   — Я занимаюсь разными делами, сынок.
   — Сейчас он продает машины, — вмешалась Мира. — Ведь правда, продаешь, дорогой?
   — Вы уехали, когда мне было три года, — прошептал Джуд. — Сели в красную машину и уехали. И так и не вернулись. Хотя обещали поиграть со мной в мячик. Это было в пятницу.
   — А сегодня вторник, — усмехнулась Мира.
   — Знаешь, сынок, — сказал Эндрю, который, несмотря на свои трясущиеся руки, был по-прежнему привлекательным мужчиной. — Человек должен делать только то, что он должен делать, поэтому...
   — У вас есть еще дети? — прошептал Джуд.
   — Нет... Это было бы моей второй ошибкой...
   — Я не люблю детей, — засмеялась Мира.
   — Да ты только посмотри на себя. — Эндрю поднял глаза на Джуда. — Симпатичный, здоровый... у тебя отличная работа. Я бы никогда не смог дать тебе все это...
   — Я учусь в средней школе, — похвастался Джуд.
   — Образование — вещь важная.
   — Он всегда так говорит, — усмехнулась Мира.
   Эндрю косо посмотрел на нее.
   — Как поживает твоя мать? — спросил он у Джуда.
   — Перебирает бумажки в одном учреждении нашего родного штата.
   Джуд успокоился и уже мог свободно дышать.
   — По вечерам она смотрит телевизор.
   — Ненавижу я все это, — сказал его отец. — И то, что я ушел, — ее вина. Не моя.
   — Она говорит, что могла бы вас убить.
   — Я говорил ей то же самое.
   — У тебя есть девушка, Джуд? — спросила Мира, покачиваясь на стуле. — Надо следить, чтобы какая-нибудь девица не окрутила тебя раньше времени.
   — Мне нужно продолжать свою работу, — прошептал Джуд.
   — Понимаю, я понимаю тебя, — кивнул его отец. — Человек должен делать то, что должен делать...
   Джуд встал и медленно пошел к оставленному им на одном из столов тазу с грязной посудой. Он вытер скатерть, аккуратно поставил стулья на место и с тазом в руках отправился на кухню. Там он плюхнул таз на стол, на котором повар разделывал цыпленка. Повар закричал на Джуда, но тот, не обращая внимания на крики, выбежал на улицу.
   Стоял прохладный вечер. Было уже совсем темно. Джуд упал на землю и заплакал; несколько раз он ожесточенно стукнул по земле кулаком.
   Он долго лежал. И только когда ему стало невыносимо холодно, заставил себя подняться.
   «Все перемелется, — решил он. — Надо идти только вперед. Нельзя хныкать. Я могу сделать в жизни все, что понадобится. Я никого не боюсь. Наплевать на других. Я сам себе хозяин!»
   Один кореец, который приобщил Джуда к карате, частенько повторял: «Восточная борьба — дело тонкое. Надо быть стремительным, как ветер. Но одновременно надо уметь быть похожим на воду, чтобы было чем погасить бушующее в тебе пламя».
   «Но лучше всегда быть похожим на лед!» — твердо решил Джуд.
   Вернувшись на кухню, он рукавом вытер глаза. Сложил тарелки из таза в посудомоечную машину и отправился в зал ресторанчика. Он продолжит работу на виду у этого человека. Он не будет обращать на него никакого внимания. Этот человек — никто. Он больше для него не существует.
   Но за столиком в дальнем углу уже никого не было.

* * *

   Впереди на шоссе появился указатель: «Молайн — 10 миль». Это означало, что Джуд вот-вот въедет в штат Айова.
   Его отец умер в семьдесят третьем году от рака. Джуд узнал об этом от приятелей в ФБР. Он специально попросил их выяснить судьбу отца. О той встрече в ресторанчике матери он никогда не рассказывал. Он вообще редко разговаривал с нею. Сама она скончалась в семьдесят пятом от сердечного приступа. В тот год Джуд уже служил в армии, обеспечивал прикрытие для группы наемников, собиравшихся вторгнуться в одну африканскую страну. Из вторжения ничего путного не вышло. На могиле матери в Чула Меса он был только один раз. Скорее для того, чтобы убедиться в ее смерти.
   Управляя угнанным автомобилем, Джуд явственно слышал смех Миры, чувствовал запах ее сигарет. И еще сигарет Норы. Это последнее воспоминание едва не заставило его расплакаться...
   Вспомнил он и африканца — торговца оружием, мимо которого, лежавшего на земле, проезжал по краснозему в Заире. Тот африканец во французском костюме неподвижными глазами смотрел в небо...
   Вспомнил Джуд и Арта, лежавшего на веранде своего дома. Его темные очки тоже были направлены ввысь.
   Джуд достал бутылку с виски и прямо из горлышка осушил ее. Ему стало легче, но надо было выпить еще. Он чувствовал это. Очень надо было выпить еще.

* * *

   В тот день, когда он собрался сбить Америку с пути истинного, ему тоже невыносимо хотелось выпить. Это было в субботу. Как всегда, вспомнить точную дату он не мог. Он помнил только день недели. Итак, это было в субботу летом 1979 года в Лос-Анджелесе.
   К тому времени он жил в городе уже пять месяцев. Приключения в Майами были в прошлом. В супермаркете цены на продукты приводили его в ужас, и потому он отправился в мастерскую по ремонту замков и, показав в течение минут двадцати, на что способен, получил там работу.
   Через три недели его отправили по вызову в одну парикмахерскую, которой срочно потребовался специалист по замкам. Он вошел в зал, в котором густо пахло туалетной водой, слышалось щелканье ножниц, почти что в такт звучавшей откуда-то из угла рок-музыке. Именно в этой парикмахерской он увидел поразившую его своей красотой девушку. Она отвечала на телефонные звонки. У нее были длинные роскошные волосы, большие твердые груди и огромные глаза цвета океанской воды. Джуд был сражен наповал.
   — Как дела? — скорее из вежливости спросила она его.
   — Великолепные дела... — ответил он, — наконец-то великолепные!
   Она рассмеялась и сказала, что ее зовут Лорри. А он подумал, что она — долгожданная награда за все его прежние страхи и переживания.
   Он начал ухаживать за ней, настойчиво ухаживать. И уже дней через десять они сняли простенький дом в небогатом районе. Она часто смеялась, когда он с юмором рассказывал обо всем, что довелось пережить ему. Многое в этих рассказах она в отличие от Ника Келли, естественно, не понимала, но это не особенно его расстраивало. Он знал, что нравится ей. Мир же, в котором он многое успел повидать и изучить, был ей не очень-то интересен.
   Они полюбили друг друга. Общение доставляло им обоим огромное наслаждение. И хотя Джуду тогда приходилось очень много работать, чтобы быть достойным такой красавицы, как Лорри, мужчиной, они часто хохотали.
   Но, как выяснилось, простого счастья для Джуда было недостаточно. В ту субботу летом семьдесят девятого в Лос-Анджелесе Джуд особенно остро почувствовал, что в его жизни чего-то не хватает.
   В тот день он был занят внеурочной работой: вставлял замки в двери роскошных домов, в которых сам не мог позволить себе жить.
   Работу он закончил в четыре вечера. Лорри еще была в парикмахерской, обзванивая богатых клиенток, которые — дай им волю — дорого заплатили бы за право носить на своей голове ее великолепные волосы, а их мужья купили бы все остальные прелести любимой женщины Джуда.
   От нечего делать Джуд решил отправиться в один из дорогих баров этого престижного района. В этом баре официанты ходили в белоснежных рубашках и носили галстуки-бабочки. Завсегдатаями бара были молодые и пожилые плейбои в теннисных доспехах — чистенькие, благоухающие туалетной водой и мужскими духами. Войдя внутрь, Джуд прочитал недоумение в их глазах. В поношенных джинсах и старой рубашке, он слишком уж выделялся на фоне солидных клиентов. Официанты тем не менее на дверь ему не показали, а усадили за столик и принесли стаканчик виски.
   Джуд сделал солидный глоток и хорошенько осмотрелся. На душе у него стало совсем тошно. Ему лично приходилось участвовать во многих операциях, в которых были задействованы сотни людей и на которые были потрачены миллионы долларов. Сами же операции были занесены в тайные книги американской истории. И вот теперь у него грошовая работа, им командуют ничего не представляющие собой люди, никогда не принимавшие решений о жизни и смерти других людей...
   Когда-то Джуд расхаживал по коридорам Белого дома, встречал там людей, которых показывали в сводках теленовостей почти каждый вечер. Теперь же любой забулдыга, богатый или бедный, считал своим долгом познакомить Джуда со своим видением проблем большой политики...
   В Майами Джуд ездил на «порше», жил в приличной квартире, носил сшитые на заказ костюмы. Сейчас же он ездил на побитом фургончике, на боках которого красовалось имя хозяина, а не его — Джуда Стюарта — имя.
   Джинсы и рубашку, в которых Джуд явился в этот бар, он носил уже два года. А жил в Лос-Анджелесе в доме, который мало чем отличался от того, из которого много лет назад сбежал его отец.
   В свое время Джуд работал в Службе обеспечения национальной безопасности Соединенных Штатов Америки, где в ходу были такие громкие слова, как «патриотизм» и «честь». Теперь же богатые плейбои называли его за глаза не иначе как «обормот», «придурок» или, того хуже — «собиратель дерьма».