Громова Ариадна Григорьевна. Мы одной крови - ты и я !

   - Ладно, Витенька, буду! - задушевно произнес Славка. - Для тебя я на все готов, такое вот дело. Но ты все же выскажись поподробнее об этой самой Эпохе Мирного Симбиоза. А то я как начну это воображать, так у меня немедленно все в голове путается, в точности, как у Жмухина.
   - А я тебе что, пророк? - Виктор усмехнулся. - Ну, впрочем, попробовать можно. Вот Иван Иванович меня поправит, если что не так...
   Меня уже перестало удивлять, что Виктор с Иваном Ивановичем разговаривают, как давние знакомые и верные друзья. Впрочем, в ответ на эту реплику Виктора Иван Иванович слегка улыбнулся и развел руками - мол, а я-то почем знаю?
   - Примерно такая картина будет, по-моему, - заговорил Виктор, сосредоточенно глядя куда-то в угол комнаты. - Значит, подкормка синтетическими продуктами, это первым делом. Наверное, в этой пище поначалу тоже будет широко применяться имитация - запах мяса, хрящи, жилы, кости, чтобы клыки и когти на них точить. Но исчезнет стимул к погоне, к нападению, и реакция на запах крови - тоже.
   - Это каким же образом? - поинтересовался Славка.
   - Во-первых, незачем будет. Сытый хищник и сейчас не интересуется добычей. А прочно привыкший к сытости, к обеспеченной кормежке - тем более. Книгу Хантера "Охотник" читали? Там описывается, как в одном из африканских заповедников львы, услышав, что снижается самолет, бегут к месту посадки и ложатся вокруг - ждут пищи. Там даже снимали обед со львами: длинный деревянный стол, на одном конце обедают люди, на другом - львы.
   - Вот это картинка! - восхитился Роберт.
   - Кроме того, - продолжал Виктор, - будут либо специальные добавки к пище, снижающие кровожадность и агрессивность, либо телепатия плюс гипноз - вот почему меня Барс особенно интересует! А возможно, научатся воздействовать на определенные участки мозга без теперешнего примитивного вживления электродов, на расстоянии. Будут посылать импульсы, гасящие злобу и страх, научатся прочно закреплять их в психике. И всё. Или, может, какая-то прививка...
   - Бетризация? Как у Лема? - ужаснулся Славка.
   - А что? Бетризация оказалась в конечном счете злом для людей. А для животных такая прививка, возможно, подошла бы в самый раз...
   Славка набрал воздуху в легкие, а потом с шумом его выдохнул.
   - Нет, все это выглядит распрекрасно и распрелестно, а я все же думаю, что старик Жмухин был в чем-то прав. Не насчет именно свиней, а вообще. Насчет того, что животные на воле размножатся и всё пожрут и потопчут, а потом сами же будут подыхать с голоду. Нет, правда, ты представляешь, старик, сколько милых соседей появится у нас на планете Земля при таких роскошных условиях? Ни человек их не убивает, ни другие звери: эти самые агрессивные инстинкты, говоришь, будут сняты. Болезней тоже, дело ясное, не будет - с эпизоотиями научатся к тому времени справляться запросто, в два счета, жить наши дорогие соседи будут дольше, плодиться обильнее... Братцы, да вы вдумайтесь в это дело хоть чуточку: ведь одни козы и кролики могут превратить Землю в сплошную пустыню, если им дать такую полную волю, - ни врагов, ни болезней и жратвы невпроворот!
   Говорил Славка все это своим обычным дурашливым тоном, но аргументы его показались мне серьезными. Да и не только мне - Иван Иванович тоже, оказывается, засомневался.
   - Это я, между прочим, еще не продумал как следует, - сказал он, словно извиняясь. - А вы, Виктор? Проблема существенная. Тем более, что и человечество растет в стремительном темпе, и нужно будет осваивать всё новые территории на суше и на море для человека...
   По-моему, Виктор тоже не успел это продумать. Он явно замялся, но сдаваться не хотел.
   - Это, я думаю, не так уж сложно, - бодро заявил он. - Можно не сомневаться. Тоже - либо периодические добавки в пищу для временной стерилизации, либо воздействие на мозг. Вернее, мне кажется, первое. Это биохимики организуют еще при нас - в том числе и для человека. Но с людьми дело посложнее в смысле психологическом. Тем более, что есть и такое мнение мол, нечего бояться демографического взрыва и пускай человечество растет себе вволю, поскольку ему предназначено завоевать космическое пространство и рассеяться чуть ли не по всей Галактике. Это, положим, еще бабушка надвое сказала, можно ли человечеству во имя такой отдаленной и все же проблематичной цели игнорировать сегодняшние и завтрашние, вполне реальные и неизбежные последствия бесконтрольной рождаемости. Но, во всяком случае, насчет зверей тут дело куда проще...
   И тут Роберт сделал очень толковый ход.
   - Тогда, будьте любезны, объясните мне следующее, - сказал он вежливо и холодно, уставив на Виктора свои шикарные непроницаемые очки. - Значит, все же вы не считаете, что животные имеют равные с людьми права на жизнь? За них, значит, можно и нужно решать?
   Виктор сразу оценил точность попадания и несколько опешил, даже рот приоткрыл. Славка радостно крикнул:
   - Тама!
   Иван Иванович усмехнулся и покрутил головой, а Галя и Володя переглянулись и ожидающе уставились на Виктора.
   Виктор собрался с мыслями и осторожно заговорил:
   - Н-ну, возражение остроумное и в принципе, вероятно, правильное. Но что бы мы ни думали о потенциальной способности животных мыслить, ясно, что на данном этапе они не способны решать свою судьбу - ну, судьбу хотя бы своего вида - самостоятельно. Тут им необходимо помочь, для их же пользы.
   - Так-так! - уже откровенно радуясь, сказал Роберт. - Ход рассуждений знакомый. Вот, например, английские колонизаторы считали, что Индию населяют дети - этакие даже симпатичные, но неразумные и ими надо руководить, иначе будет плохо. Скажете - так то колонизаторы, акулы капитализма, ничего они такого вовсе не думали, а трепались, чтобы прикрывать свои хищнические действия! Ну, а Редьярд Киплинг? Он-то был не хищник и не бессовестный трепач, а большой поэт, и Индию он превосходно знал и любил, и к местному населению относился хорошо, а ведь воспевал это самое "бремя белых" - мол, белые должны, даже ценой своей жизни, помогать отсталым народам, нести им свет разума, гуманности, порядка. На явной лжи большой поэзии не построишь - значит, было и у него, и у других искреннее убеждение? А джентльмены из Южных Штатов, которые насмерть сражались против северян, чтобы отстоять рабовладельчество? Многие из них наверняка и вправду верили, что негры - это большие дети, и если их отпустить на свободу, то они совсем пропадут без своих белых опекунов и хозяев. Тоже об этом песни пели и книги писали.
   - Верно, был роман с такой подкладкой даже в нашу эпоху, и фильм-боевик по нему Голливуд сделал, с Вивьен Ли и Кларком Гейблом в главных ролях, - сказал Виктор. - Чувствительный такой фильм, я его в Польше видел... Но вы это, собственно, к чему говорите? Ведь у Индии к приходу англичан была не только письменность, но и древняя культура, высокое искусство, были свои нравы и обычаи, религиозные и моральные убеждения...
   - Например, деление на касты или сжигание вдов на кострах, - с невинным видом вставил Славка, явно наслаждавшийся спором.
   - Ну, были и вредные, реакционные обычаи, что ж из этого? Англичане-то что, ангелами с небес к ним явились? - нетерпеливо возразил Виктор. - И с неграми в Америке тоже дело ясное - они равноправные граждане Соединенных Штатов, а то, что творят там расисты, особенно на Юге, есть прямое нарушение и американской конституции, и элементарных моральных норм. Вообще проблему вы затронули сложную, а примеры привели неудачные. Надо брать казусы, так сказать, пограничные... ну, например, племена, живущие сейчас на уровне каменного века...
   - Или гипотетическую ситуацию, созданную Веркором в книге "Люди или животные?", - вставил Иван Иванович. - Когда вообще неясно, как же расценивать эти существа - как людей или как животных.
   - Сейчас существует уже реальный вариант такой ситуации: дельфины! - вдруг сказал упорно молчавший Володя. - И даже посложнее, чем у Веркора. Его тропи это переходный этап между людьми и обезьянами, и так как они полностью человекообразны, то все же легче определить, свершился ли тут переход к людям или нет. А дельфины - это принципиально иной разум и иные принципы организации... если у дельфинов имеются эти принципы.
   - Веркор показывает, что вот именно очень трудно определить, практически даже невозможно, где граница между человеком и животным, - заметил Иван Иванович. - А насчет разума дельфинов пока все же не очень ясно... Хорошо, что хоть их перестали убивать!
   - Н-да, тысячелетия понадобились, чтобы "царь природы" хоть до этого додумался! - хмуро сказал Виктор.
   - Местами! - захохотал Славка. - Местами, говорю, додумался. Мы, например, в Черном море дельфинов перестали ловить, а турки почем зря их хватают. И мне лично неясно, а что же делается в Белом море и прочих полярных морях с белухами? Они ведь тоже дельфины и тоже мыслят... А их продолжают... это самое... промышлять! Но, ребята, Леонид Андреев правильно посоветовал: "Чтобы идти вперед, чаще оглядывайтесь назад, ибо иначе вы забудете, откуда вышли и куда вам нужно идти". Это я к тому, что вы здорово отвлеклись от основной темы, а она меня интересует.
   - Меня тоже! - поддержал его Роберт. - Давайте-ка подытожим кое-что. Значит, во-первых, ясно, что неясно, имеет ли право человек по своему собственному усмотрению бесконтрольно командовать животными - насильно, хоть и безболезненно изменять их нравы и обычаи, регулировать размножение и так далее. Во-вторых...
   - Да бросьте вы, это же несерьезная постановка вопроса! - с досадой перебил Виктор. - А что же вы предлагаете: пускай животные сами решают, как им быть: кушать друг друга или нет и тому подобное? И как они это смогут решить и высказать, по-вашему?
   Славка взвыл от восторга.
   - А что, ребята! - завопил он. - Это же блеск! Например, созвать Всеиндийское совещание тигров с делегатами из Уссурийского сообщества. И пускай они голосуют, черти полосатые! Лапу им, что ли, трудно поднять? Слоны смогут хоботом голосовать, птицы - крыльями...
   - ...а рыбы - хвостом! - закончил Виктор. - Но что, если, к примеру, в Африке антилопы проголосуют за то, чтобы леопарды и львы их не трогали и питались фруктами, а желтые и пестрые кисоньки, наоборот, захотят, чтобы антилопы от них не бегали сломя голову, а вели бы себя корректно и ждали, когда к ним подойдут поприветствовать?
   - Одно утешение - что ни лев, ни леопард не способны на такое жестокое лицемерие, - сказал Иван Иванович. - Это уж действительно привилегия человека. Но Виктор прав. Да вы, Роберт, по-моему, и затеяли этот спор больше из озорства.
   - Ну почему? - возразил Роберт преувеличенно серьезным тоном. - Вы же тут говорили о правах животных на жизнь и счастье и даже об их разуме... Ну, хотя бы по поводу Барса. - Он поглядел на Барса, и тот коротко мурлыкнул ему в ответ. - Вот я и поинтересовался: а как же совместить такое открытое командование с призывами к равноправию?..
   - Вот еще демагог на мою голову выискался! - перебил его Виктор. - Да ведь если животные и мыслят, то максимум на уровне ребенка трех-четырех лет. Это, наверное, завышенное определение, но примем хотя бы его. Маленький ребенок сам не может ни решать свою судьбу, ни думать о судьбе всех детей Земли, тем более в деловом плане. Руководить им необходимо, и это не насилие, а забота и защита.
   - Плохая аналогия! - заявил Роберт. - Ребенок самостоятельно жить не может, а зверь может. Тому же льву или слону, да хотя бы и оленю либо лебедю ваша забота нужна, как рыбке зонтик.
   - Ну и что же вы предлагаете? Вести агитацию и пропаганду среди зверей, чтобы они сами осознали полезность реформ?
   Роберт вдруг снял очки и широко улыбнулся.
   - Ничего я, ребята, не предлагаю! - признался он. - Иван Иванович прав: просто заметил я слабинку в ваших рассуждениях и решил позабавиться логической дуэлью. Вы, надеюсь, не очень на меня разозлились за это?
   Виктор промолчал: он, по-моему, все же разозлился. Но тут снова заговорил Володя и с обычной своей солидностью заверил, что проблему Роберт затронул очень интересную, пускай и в шутку, и спорить о ней полезно и необходимо, поскольку она не решена, а решать ее придется если не сегодня, так завтра, ну и так далее, и все он сказал правильно, и все были довольны.
   Это я передаю уже своими словами, потому что где-то в начале Володиного выступления у Славки кончилась пленка, а когда он обнаружил это и ухнул от досады, все вдруг сообразили, что уже поздно и давно пора по домам. Вон даже Барса умучили - спит, бедняга, как убитый, а ведь до чего интересовался разговором.
   Если вдуматься, так это был самый счастливый мой вечер за весь, так сказать, истекший период. То есть период-то вовсе не истекший, и как выйду я из больницы, так на меня вся эта история обрушится даже с удвоенной силой. А вечер действительно был хороший, и интересный очень, и какой-то... компанейский, что ли. Нет, не то слово. Не знаю, как выразить. Мы - все вместе, даже Володя, хотя он больше помалкивал и думал о чем-то своем, находились в этот вечер словно в каком-то особом мире, более высокого порядка, чем обычный. Нет, мир - это тоже неподходящее слово, мы были в том же мире, где и все, и говорили об очень невеселых делах этого мира. Но наши мысли, сталкиваясь и перекрещиваясь, будто бы образовали поле - нейтринное, гравитационное или еще какое-то. И все мы испытывали воздействие этого поля и мыслили как-то интенсивнее и смелее, чем обычно.
   Глава двенадцатая
   Хотя и дурак и умный смотрят на одно и то же дерево,
   дураку оно кажется совсем иным, чем умному.
   Уильям Бленк
   Есть вещи, которые даже безголовым приходят в голову.
   Эжен Ионеско
   Проводив гостей, я глянул на часы и охнул - десять минут двенадцатого. К Соколовым и звонить уже неудобно, а я ведь обещал прийти... И Герка этот со своим гениальным котом, наверное, меня презирает... Тьфу ты, вот несчастье!
   Пока я так стоял на площадке и раздумывал, дверь квартиры Соколовых тихонько приоткрылась, и я услышал шепот:
   - Да вот он стоит. Ну, иди, чего же ты?
   Потом Валерка вытолкнул на площадку хмурого Герку все с той же шевелящейся корзиной в руках.
   - Игорь Николаевич, у нас уже все спят, - громко зашептал Валерка, подойдя ко мне. - Ну, можно к вам?
   - А Барс как же? - неуверенно возразил я, кивая на корзинку.
   - Так вы ему внушите! А потом они с Мурчиком определенно подружатся. Мурчик, он такой... Вы даже просто не представляете себе, какой он!
   - Ну идемте, - сказал я, сдаваясь: что было делать!
   Из передней я осторожно заглянул в большую комнату - Барс крепко спал на тахте. Я знал, что вскоре он встанет, потребует еды и чтоб была застлана постель: он привык спать у меня в ногах и всегда часов в десять-одиннадцать вечера начинал ныть, чтобы стелили поскорей - спать, мол, хочется. Но пока он спал, можно было отложить внушение, я и без того устал.
   Мы пошли в мамину комнату. Я уселся в кресло под торшером и лениво смотрел, как Герка отвязывает ситцевую покрышку со своей плетенки. Герка был парнишка малорослый, щупленький. Я сначала решил, что ему лет десять, а оказалось, что он ровесник и одноклассник Валерки. Вообще я сначала отнесся к нему несерьезно и даже слегка пренебрежительно за то, что он так вот, в открытую плакал при посторонних. И тоже это было неверно с моей стороны, как вскоре выяснилось.
   Герка откинул покрышку, и из корзинки медленно поднялась черная кошачья голова; кот сел, с достоинством оглядел всю комнату, потом уставился на меня.
   - Ну, вылезай, друг, давай знакомиться! - сказал я, тоже с интересом глядя на него.
   Кот положил лапу на край корзинки, но тут же убрал ее и, коротко мурлыкнув, поднял глаза на Герку.
   Герка осторожно вынул кота из корзинки и поставил на пол.
   - Это Мурчик не хочет корзинку опрокидывать, - сказал он.
   - Ну да? - усомнился я. - А почему?
   - Он не любит, когда шум и беспорядок, - вдумчиво пояснил Герка. - И потом ему неудобно перед вами, что он неаккуратно вылезет.
   - Ну и ну! - сказал я с сомнением. - Какой кошачий маркиз, подумаешь!
   Валерка хихикнул, но тут же серьезно заверил:
   - Правда, правда, такой уж он! Я сам наблюдал.
   - А мебель он дерет, твой маркиз? - осведомился я.
   - Не-а. У него доска для когтей есть! - с гордостью ответил Герка.
   Мурчик еще раз медленно оглядел комнату, потом подошел ко мне. Впечатление он производил величественное и несколько мрачное. Во-первых, он был невероятно большой, попросту гигант, я таких котов даже и не видел никогда; к тому же гладкошерстый, без всякой пушистости, увеличивающей подлинные размеры: кот в натуральную величину, с крепкими мускулами, атласисто переливающимися под холеной шкуркой. Во-вторых, Мурчик был беспросветно черный и блестящий, как антрацит. Идеально черный. Даже ноздри и губы у него были черные. И громадные круглые глаза его сейчас казались черными: зрачки к вечеру разлились, вокруг них оставалось лишь узкое зеленое кольцо радужки. Глаза эти поражали воображение, пожалуй, еще больше, чем гигантский рост: ярко горящие, очень умные и внимательные глаза. И вообще было что-то необычайное во всем облике этого черного гиганта. Я пригляделся. Нос у Мурчика был большой и не такой плоский, как у большинства котов, он выступал очень заметно, - должно быть, это придавало морде Мурчика особое выражение. Но было еще что-то, чего я не мог сразу определить. Впрочем, главное - глаза! Ох, и глазищи, красоты невероятной! И смотрит так, будто все понимает. У котов ведь обычно глаза немного стеклянные и взгляд будто равнодушный, по сравнению с преданными влажными глазами собак, и по цвету больше похожими на человеческие. Глаза Барса мне вначале тоже казались, я помню, не очень-то выразительными, а потом я уж привык и вроде стал понимать его взгляд - еще до всей истории, в пределах нормы, так сказать. А Мурчик меня сразу поразил - прямо колдовские глаза, да и сам он весь какой-то волшебный кот, как у Булгакова в "Мастере и Маргарите", только с явно выраженным трагическим и романтическим оттенком, без всякого шутовства, к которому был склонен булгаковский Бегемот.
   - До чего ж ты картинный зверь! - с восторгом сказал я. - Тебя бы в кино снимать для какого-нибудь фильма-сказки... Знаешь, сцена в избушке у колдуньи или что-нибудь в этом духе.
   Сказал я это просто так, не думая, и крайне удивился, когда Герка с отчаянием прошептал:
   - Ну всё! Видишь, и он тоже...
   А Валерка, тоже явно обескураженный, неуверенно утешил его:
   - Да Игорь Николаевич это в шутку, чего ты!
   - Конечно, в шутку! - поспешил заверить я. - А что? Объясните вы наконец, что случилось и почему вы так опасаетесь за Мурчика?
   - Ну, говори, чего же ты! - подбодрил приятеля Валерка.
   - Его убить хотят! - хриплым шепотом ответил Герка.
   - Кто?!
   - Теперь уже все. И отец, и мать, и Ленка даже. А все бабка.
   Дело было дурацки-нелепое, как мне показалось сначала.
   Герка с самых малых лет любил животных, но жило его семейство вчетвером в одной комнатушке, да еще в густо населенной коммунальной квартире. А года два назад переехали они сюда, в отдельную двухкомнатную квартиру, и Герка немедленно завел себе кота и аквариум. Сначала-то он хотел собаку-овчарку, но родители были против, а теперь ему никакой и собаки не надо - Мурчик лучше кого угодно. А три дня назад приехала к ним бабка, отцова мать. Она жила у дочери, та померла, зять женился на другой, - она и перебралась к сыну.
   - Мало того, что аквариум в угол велела задвинуть, а на его место свой сундук установила, - хмуро хрипел Герка, глядя в пол, - так еще Мурчика сразу начала обзывать: "Нечистая сила, вражий дух, домовой!" Чего только не придумает! Ей все не так; что он черный весь, что он такой крупный, и аппетит у него хороший, что он умный... умней ее, вот ей и обидно! А главное-то...
   Тут Герка запнулся, а я и не подозревал почему.
   - Так что же она все-таки хочет?
   Герка с отчаянием махнул рукой.
   - Да ей чего только в голову не лезет! То говорит: "Вон его, чтоб его духу не было, я к нему притронуться даже боюсь!" И веником на него замахивается, в дверь его выгоняет. То ничего она не боится, а норовит ухватить Мурчика и выбросить в окно. А то еще говорит, что воротник себе на шубу из него сделает...
   - А ваши что же?
   - Сначала-то они вроде ничего, даже ее воспитывали: "Ладно, мамаша, вы привыкнете, кот смирный, чистенький, а что ест много, так мы с голоду не пропадаем". Это ей отец говорил. А потом дальше - больше... все на ее сторону перешли и в рот ей смотрят, что она скажет. Боятся вроде ее. А сейчас вечером отец сказал, что либо я кота должен завтра же отнести врачам на исследование, либо он сам его пришибет. Даже вот эту корзинку мама уже приспособила, чтобы его нести.
   - Ну и снеси его в ветеринарную поликлинику, я знаю очень хорошего врача. А Мурчик что, вправду болен?
   - Да не болен он ничем! - страдальчески морщась, прохрипел Герка.
   - Они его не с целью лечить, - разъяснил Валерка, - и не в поликлинику, а завтра Геркин отец узнает, где исследования делают над животными, и чтобы туда Мурчика снести, а там его будут мучить и резать, пока не убьют совсем.
   Герка всхлипнул и басом сказал:
   - А я ему тогда говорю, что если они на такое пойдут, так я бабку сам из окна выброшу и никогда они меня больше не увидят, потому что я не знаю, что с собой сделаю! А он мне как врежет по уху, так я даже к стенке отлетел. А я сунул Мурчика в корзинку - и на улицу. Ходил-ходил, потом надумал к Валерке пойти, а он меня - к вам...
   Я все еще ничего не понимал в этой истории. Ну, темная, дикая баба боится черного кота-это понятно: но при чем тут исследования?
   Мурчик сидел и глядел то на меня, то на Герку. Он явно волновался. Длинный блестящий хвост его нервно подрагивал, верхняя губа слегка вздрагивала, обнажая клыки. И вообще я как-то чувствовал, что он волнуется. Именно вот: чувствовал! Теперь я понял, что воспринимаю настроение этого кота прямиком, что у меня с ним сразу установился двусторонний телепатический контакт, которого не было с Барсом. Или, может, односторонний, только я воспринимаю излучения его психики, а я для него закрыт? Все равно интересно до крайности: ни с кем еще у меня так не было - ни из животных, ни из людей. Этот Мурчик просто сокровище, если так; надо будет с ним поработать. Я напряг внимание, даже глаза прикрыл и знаком попросил мальчишек сидеть тихо: мне не терпелось выяснить, можно ли воспринять мысли, если они, конечно, есть у кота? Но ничего я не уловил, кроме смеси тревоги и любопытства, и отключился.
   - Но что же с ним все-таки? - спросил я.
   - Да ну, Герка, чего ты резину тянешь, действительно! - сказал Валерка и пояснил мне: - Он вообще такой скрытный парень, с ума сойти! Мы с ним два года вместе учимся - и в шестом и в седьмом классе - и живем в одном дворе, а я про Мурчика ничего даже и не знал!
   - Неправда, я тебе про него рассказывал! - угрюмо возразил Герка.
   - Разве так рассказывают! Сказал, что есть кот Мурчик, черный - и все.
   - А тогда ничего особенного еще и не было.
   - А сейчас что особенное? - Я уже начал терять терпение. - Выскажись ты наконец, чего ходишь вокруг да около!
   - Я сейчас... - угрюмо пообещал Герка и вдруг спросил: - А это правда, что ваш кот разговаривает?
   - Не то чтобы разговаривает, но некоторые слова произносит. А что? Твой Мурчик тоже говорит?
   - Не-а, говорить он не умеет, - с сожалением признался Герка. - Это нет!
   - А что же он такое умеет? Ну, выкладывай, что ли!
   Вместо ответа Герка посмотрел на Мурчика каким-то особым, напряженным взглядом и слегка пошевелил губами. Кот басисто мурлыкнул, поднялся на задние лапы; мелко и осторожно ступая, подошел ко мне вплотную и каким-то странным, неловким и в то же время величественным движением подал мне правую лапу. Я ошалел от неожиданности, машинально взял лапу и слегка пожал. Кот постоял еще секунды две, опираясь правой лапой о мою руку, а левую вытянув вперед, потом опустил обе лапы мне на колени, пристально поглядел мне в глаза и опять мурлыкнул на бархатистых басовых нотах. Потом он снял лапы с колен и солидно уселся на полу.
   - Это что же, дрессировка? - изумленно осведомился я.
   Герка замялся и опустил глаза.
   - Не дрессировка это, а телепатия! - решительно заявил Валерка.
   - Я не знаю, что это такое, - сказал наконец Герка. - Но только я послушал в классе, как Валерка про вашего Барса рассказывает, ну и подумал, что мой Мурчик небось не глупее вашего кота и контакт у меня с ним имеется. И сразу у нас стало получаться. Он даже веселей стал, живей. Ему очень нравится, что я с ним так вот... Но я пока никому не хотел говорить и от наших в секрете держал. А как эта бабка явилась, так она враз все заметила и шпионить за мной и за Мурчиком стала - куда ни пойдешь, хоть в ванную, хоть на балкон, она уж тут как тут: "Это ты что со своей поганью вытворяешь?" Сама она...
   - Ну, ну, - успокоительно сказал я. - Человек она старый, необразованный...
   - Есть бабки и постарше, да не такие злобные и вредные. Мурчика все у нас любили, а теперь... Ну, что ей Мурчик плохого сделал, чего она против него агитирует и агитирует?! - Герка опять шмыгнул носом и прерывисто вздохнул. "
   Поговорить, что ли, с его отцом?" - думал я. Не очень-то мне хотелось с ним говорить - да и о чем говорить с человеком, который так бьет слабенького мальчишку, что тот к стене отлетает?
   - Отец что, пьяный был, когда тебя ударил? - спросил я.
   - Не-а... Он только по праздникам выпивает. И не дрался он никогда раньше. Это он очень уж освирепел, что я бабку обещался из окна выбросить.
   - Погоди, а что же именно увидела бабка? - спохватился я. - И почему ей все так сразу поверили?
   - Так они все сразу это увидали! - с отчаянием ответил Герка. - Я с ним на балконе занимался, никого дома вроде не было, а с улицы шум такой ужасный, я и не услыхал, как они все заявились. Бабка в первую очередь за мной шпионит: только я порог переступлю, она в переднюю вылазит и на меня таращится, будто бы насквозь глазами просверлить хочет. Наверное, она сразу подглядела нас с Мурчиком и всех привела, чтобы свое доказать. Гляжу: Мурчик вдруг перестал меня слушаться и смотрит вверх. - Я тоже посмотрел вверх - а я на корточках сидел - и вижу: стоят они все в ряд и кто в дверь, кто в окно глазеют на нас. И отец, и мать, и Ленка прямо с тренировки, с ракеткой в руках. И у всех такие лица сделались - у меня даже вот тут, в животе, похолодело.