Ханна Кристин. Ночная дорога

   Они подъехали к трейлеру, Лекси вышла из машины, Миа последовала за ней. Вывалившись со смехом наружу, она упала на колени в сырую траву.
   – Пройдемся к нашему холму, – предложила Миа, с трудом поднимаясь с земли.
   Зак поспешил на помощь сестре.
   – Эй, Миа, – ласково сказал он, – может, лучше сразу в кровать?
   Миа пьяно улыбнулась:
   – Да. Было бы здорово.
   Зак взглянул на Лекси.
   – Я подожду, пока ты ее не уложишь.
   – Совсем необязательно. Я же знаю, что ты хочешь поскорее вернуться к Аманде.
   – Ты и понятия не имеешь, чего я хочу, – сухо проговорил Зак.
   Лекси ничего не ответила, обидевшись, и взяла Мию под руку.
   – Пошли, Миа. – И повела свою лучшую подругу к передвижному домику.
   В гостиной Миа сразу же опустилась на пол, захихикала, застонала.
   – Я посплю здесь минутку, – пробормотала она.
   Лекси на нее шикнула. Она оставила Мию на полу, вышла из трейлера и направилась к Заку. Он не сводил с девушки глаз, следил за каждым движением, и от этого внимания у нее затрепетало внутри.
   – С ней все будет в порядке, – сказала Лекси.
   – А что это за холм, о котором говорила Миа? – спросил он.
   – Мы с Мией там часто гуляем. Ничего особенного.
   – Можно взглянуть?
   – Ладно, пойдем.
   Лекси прислушивалась к каждому его шагу, пока они пробирались сквозь вереск и кусты, ломая ветки. Узкую тропку с первого взгляда и не найдешь, если не знать, где она проходит. Когда Лекси вновь вышла на открытое пространство, они оказались на высоком пригорке среди невозделанной земли, откуда открывался вид на отрезок запруженного шоссе, мерцающее огнями казино и черную полоску пролива.
   – Я сюда часто прихожу, – сказала Лекси.
   – Классно. – Зак опустился на мягкую землю.
   Лекси села рядом. Они сидели так близко, что почти касались друг друга.
   Молчание затянулось, стало неуютным.
   – Так вы, значит, в следующие выходные поедете знакомиться с колледжами. ЗдУрово, – наконец произнесла Лекси. Ничего другого она не придумала.
   Он пожал плечами.
   – Вроде бы.
   – Что-то не слышу радости в твоем голосе.
   – Миа твердит, что не переживет, если мы не поступим вместе в ее университет. Пойми меня правильно, я тоже хочу учиться вместе с ней и хочу стать врачом, как мой отец, но… – Он посмотрел на далекое, сияющее огнями казино и вздохнул.
   – Но что?
   Он повернулся к Лекси, поймал ее взгляд.
   – Что, если я не справлюсь? – произнес он так тихо, что она едва расслышала его слова из-за гула дороги.
   Она знала Зака теперь уже больше трех лет, восхищалась им на расстоянии, изучала его как археолог, перебирая каждое слово, нет ли в нем скрытого смысла. И ни разу за все это время он не говорил ей ничего подобного. Ни разу не предстал перед ней уязвимым или растерянным.
   Спустившаяся ночь принесла тишину, гул машин постепенно стих. Теперь Лекси слышала только биение собственного сердца и ровное дыхание их обоих. Ей вспомнилось, как часто она ждала возвращения матери, чтобы в очередной раз испытать разочарование, ощутить себя брошенной. Если и существовало чувство, которое было ей хорошо знакомо, то это неуверенность. Но она и представить не могла, что Заку оно тоже ведомо. Она вдруг почувствовала, что как-то связана с ним, настроена на одну волну. На какую-то секунду он перестал быть братом Мии; перед ней был парень, которого она увидела в первый школьный день, тот самый, что заставлял ее сердце биться чаще.
   – Не знала, что ты боишься.
   – Да, действительно боюсь кое-чего. – Он повернулся к ней лицом и придвинулся ближе. Быть может, ему неудобно сидеть на холодной земле? Она не знала, она лишь понимала, каково это – бояться, а еще от взгляда Зака ей стало трудно дышать. Не в состоянии ни о чем думать, она потянулась к нему для поцелуя.
   Еще секунда, и она закрыла бы глаза, но он резко отпрянул.
   – Что ты делаешь?
   От ужаса она вообще перестала дышать. Она ведь ему даже не нравилась, а что еще хуже – он не для нее. Джуд в свое время ясно дала это понять. Самое главное для нее – Миа, а не безнадежное увлечение парнем, который каждую неделю влюбляется в новую девчонку.
   Она пробормотала извинение, вскочила и бросилась бежать через колючий кустарник к передвижному домику, чтобы скрыться в относительной безопасности.
   – Лекси, подожди!
   Она ворвалась в трейлер и захлопнула за собой дверцу. Миа лежала у ее ног, напевая песенку из «Русалочки».
   Лекси перешагнула через лучшую подругу и стала подглядывать в окно сквозь щелку между занавесками.
   Зак долго стоял перед трейлером, глядя неподвижным взглядом на закрытую дверь. Наконец он ушел к машине и завел двигатель.
   Лекси почистила зубы, переоделась в пижаму, забралась в постель, где уже лежала Миа, и только тогда позволила себе подумать, что она чуть было не натворила.
   – Ты идиотка, Лекси Бейл, – тихо произнесла она.
   – Ничего подобного, – откликнулась Миа и захрапела.

* * *

   На следующее утро Лекси стояла у окна своей комнатки и смотрела на дождь, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота. Ей теперь не верилось, что прошлой ночью она чуть не поцеловала Зака.
   Какая идиотка!
   Что теперь делать? Рассказать Мии правду, положиться на милость лучшей подруги, извиниться за минуту какого-то наваждения? Но что, если тогда она все разрушит? Зак, скорее всего, никому ничего не расскажет. Или нет? Неужели он так сильно ненавидит Лекси?
   – Чувствую себя дерьмово.
   Лекси услышала, как под матрасом заскрипел деревянный каркас, когда Миа попыталась сесть. Лекси медленно повернулась, мучаясь приступами стыда.
   Миа отбросила с глаз светлую спутанную прядь. Взгляд у нее был несколько затуманенный, не в фокусе. Щеку пересекала красная царапина. Лекси даже не представляла, когда Миа успела пораниться. Наверняка Миа и сама не помнила.
   – Боже! – воскликнула она. – Ну я вчера и наклюкалась!
   – Это точно. – Лекси села на кровати и устроилась рядом с подругой.
   Миа привалилась к ней.
   – Спасибо, что позаботилась обо мне. Клянусь, я впервые в жизни столько выпила. – Она стукнулась затылком о стену. – Только бы мама ни о чем не узнала.
   Лекси не могла сдержаться; правда жгла ее изнутри. Она должна быть хорошей подругой. Иначе нельзя.
   – Кстати, о вчерашней ночи. Я сделала одну глупую ве…
   Миа внезапно дернулась.
   – Тайлер пригласил меня на танцы по случаю встречи выпускников.
   Лекси замолкла на полуслове.
   – Что? – Они с Мией обычно проводили такие вечера вместе. В прошлом году ни одну из них не пригласили на танцы. На этот раз она почувствовала легкий укол ревности – ей придется отсиживаться дома, пока Миа будет веселиться.
   – Ты можешь пойти с нами, нет, правда! Будет балдежно. Сговоримся с Амандой и Заком.
   – О нет! Так вот насчет Зака…
   – А что с ним такое? – Миа откинула одеяло и выбралась из постели. Слегка покачиваясь, она обвела взглядом комнату, пытаясь обнаружить свои джинсы.
   – Они в сушилке. Были перепачканы рвотой.
   – Жесть. – Миа прошлепала из комнаты и двинулась по коридору. Трейлер сотрясался от ее шагов.
   Лекси последовала за подругой, подождала в коридоре, пока та надевала джинсы. Она собралась снова заговорить о Заке, но в эту минуту из своей комнаты появилась Ева.
   – Привет, Ева, – сказала Миа, вымученно улыбаясь. – Спасибо, что пустили переночевать.
   – Ты всегда можешь рассчитывать на наше гостеприимство, – невозмутимо ответила Ева. – Хорошо вчера повеселились?
   Миа снова улыбнулась, но как-то кривенько, лицо ее приобрело сероватый оттенок.
   – Отлично. Было здорово. – Она обняла одной рукой Лекси. – Не знаю, что бы я делала без лучшей подруги. Она всегда меня выручает.
   Снаружи раздался гудок машины.
   – Это моя мама, – сказала Миа. – Вчера вечером она прислала эсэмэску. Сегодня нам предстоит визит к бабушке. Мне пора идти.
   Лекси проводила Мию до двери. Мысленно она несколько раз проговаривала свой секрет, и, как ей представлялось, вместе с Мией смеялась над ним; а в реальности не сказала ни слова.
   У двери Миа крепко ее обняла.
   – Спасибо, Лекси, я серьезно. – Она отстранилась, слегка смутившись. – Извини. Не надо мне было так напиваться. Ты ведь пойдешь на танцы со мной и Таем? Мы зажжем по полной.
   На улице снова просигналила машина.
   – Мама такая пунктуальная, – сказала Миа, открывая дверь.
   Перед трейлером стоял белый «мустанг» с работающим двигателем, дым из выхлопной трубы смешивался с туманом.
   Из машины появился Зак и уставился на Лекси через крышу «мустанга». Дождь хлестал по его лицу, вынуждая часто моргать.
   Миа набросила капюшон и, подбежав к машине, забралась внутрь.
   Лекси была готова поклясться, что Зак слегка покачал головой, словно говоря: «Ничего не было, ничего не будет». Потом сел в машину.
   Лекси смотрела им вслед, потом вернулась в трейлер, закрыв за собой дверь. Он не хотел, чтобы она рассказывала Мии. Она правильно его поняла?
   За кухонным столом сидела Ева, держа в руках кружку.
   – Его машина вчера меня разбудила, – сказала тетя. – Я подошла к окну. Не думала, что ты вернешься домой.
   Лекси попыталась представить то, что увидела Ева: как она практически внесла Мию по ступенькам, как та упала на пол и пела.
   – Мы собирались переночевать у Фарадеев.
   – Думаю, я знаю, почему вы не остались там.
   Лекси села напротив Евы.
   – Прости, – сказала она, не зная, куда деть глаза от стыда. Теперь тетя Ева в ней разочаруется; наверное, даже подумает, что Лекси пошла по стопам матери.
   – Хочешь об этом поговорить?
   – Я ничего не пила, если ты это хочешь знать. Я ведь видела, как пила мама, поэтому сама… – Она пожала плечами. Никакие слова не могли выразить все ее чувства. – Я ничего не пила.
   Ева потянулась через стол и взяла Лекси за руки.
   – Я не надзиратель, Алекса. Сейчас, конечно, тебе трудно это представить, но я тоже когда-то была молодая, и я знаю, как устроен мир. Девочка в таком состоянии может попасть в беду, сделать неверный шаг. Я бы очень не хотела, чтобы ты пострадала.
   – Знаю.
   – Я знаю, что ты знаешь. Еще одно: Миа с братом не такие, как ты. У них обоих есть возможности, которых нет у тебя. Ты меня понимаешь?
   Лекси это знала; она все поняла с самого начала, когда впервые вошла в дом Фарадеев. Миа могла себе позволить совершать ошибки, Лекси – нет.
   – Я буду осмотрительной.
   – Хорошо. – Ева посмотрела на Лекси. – И насчет того мальчика. Я видела, как он бежал за тобой. И с ним тоже будь поосторожнее.
   – Я ему не нравлюсь. На этот счет можешь не беспокоиться.
   Ева внимательно на нее посмотрела. Лекси даже стало любопытно, что такого тетя в ней увидела.
   – Просто будь с ним поосторожнее.

4

   Джуд любила свой сад в октябре. Это было время строить планы на будущее. Она забывалась за работой, высаживая луковицы, представляя, как все изменится к следующей весне. Ей так было необходимо именно сейчас обрести хотя бы подобие покоя.
   Последние пять дней прошли для нее в сплошном стрессе, хотя она сама не смогла бы объяснить, почему. Она не хотела, чтобы дети отправились на вечеринку, но они все-таки там побывали, и все прошло спокойно. Зак вернулся домой вовремя, она крепко его обняла (заодно принюхалась к дыханию) и отослала спать. Никаких признаков опьянения она не заметила. А Миа переночевала у Лекси и вернулась домой на следующий день улыбаясь. Было очевидно, что ничего плохого не произошло. Так почему же ей казалось, будто что-то не так? Может, Майлс все-таки прав и она видит проблемы там, где их нет.
   Джуд присела на корточки и похлопала в ладоши, чтобы сбросить налипшую грязь. С резиновых перчаток посыпались крошечные черные комочки земли, образовав кружевной узор на коленях.
   Джуд потянулась за секатором, лежавшим на земле, когда услышала шум подъезжающей машины. Она подняла голову, прикрыв глаза рукой в перчатке, и увидела серебристый новенький «мерседес» матери.
   – Черт, – буркнула она, – совсем забыла о времени.
   Машина остановилась перед низким каменным ограждением, окружавшим сад.
   Джуд стянула грязные перчатки и поднялась во весь рост, пока ее мать выбиралась из машины.
   – Здравствуй, мама.
   Каролина Эверсон обошла кругом свою шикарную машину и появилась в саду с неприступным видом. Одета она была, как всегда, зимой и летом, в черные шерстяные брюки и блузку, выгодно подчеркивавшую загорелое тренированное тело. Седые волосы, зачесанные назад, открывали ее лицо с острым подбородком, зеленые глаза; строгий, безупречный стиль. В семьдесят она все еще была красива. И успешна, что имело для Каро первостепенное значение. Успех.
   – Ты уже дала согласие включить свой сад в экскурсию?
   Джуд пожалела, что вообще поделилась своей маленькой мечтой с матерью.
   – Он пока не готов. Но, надеюсь, скоро будет.
   – Не готов? Он прекрасен.
   Джуд услышала в голосе матери иронию и постаралась не обижаться. Каролина не видела никакого смысла в подобных занятиях. Для нее была важна конечная цель, и пока Джуд не предоставит свой сад на обозрение туристов, приезжавших на остров, она в глазах матери будет считаться неудачницей.
   – Проходи в дом, мама. Обед готов.
   Не дожидаясь ответа, Джуд направилась к двери. На крыльце она сбросила садовые сабо, стряхнула грязь с брюк и вошла в дом.
   Солнце заливало дом сквозь двадцатифутовые окна, паркет из экзотических пород древесины в его лучах сиял, как начищенная медь. В большой комнате самым заметным был камин, отделанный гранитом светлых тонов. Но основное внимание приковывал к себе потрясающий вид: через окна высотой от пола до самого потолка можно было увидеть лужайку с изумрудной травой, полоску серо-голубого пролива и далекие горы.
   – Бокал вина? – предложила Джуд.
   Каролина осторожно поставила сумочку, словно там была бомба, и сказала:
   – Разумеется. Шардоне, если есть.
   Джуд обрадовалась предлогу выйти из комнаты. Она пересекла обеденную зону, образованную длинным столом из клена и десятью стульями, и оказалась на открытой кухне. И отсюда она видела мать, которая исчезла из виду только на минуту, когда Джуд открыла холодильник, отделанный деревянными панелями.
   Когда она вернулась в большую комнату, мать стояла у дивана, глядя на огромное полотно, висевшее над камином. Это была прекрасная работа в стиле абстракционизма – размашистые, вихревые потоки янтарных, красных и черных красок, передававших каким-то непостижимым образом бьющую через край радость. Мать нарисовала ее несколько десятилетий тому назад, а Джуд до сих пор с трудом ассоциировала оптимизм картины с той женщиной, что сейчас стояла перед ней.
   – Тебе следует ее заменить. В галерее сейчас выставлено несколько отличных работ, – сказала мать.
   – Мне она нравится, – ответила Джуд, и это было так. Картину очень любил ее отец – она помнила, как стояла рядом с ним маленькой девочкой, сунув кулачок в его огромную медвежью лапу, и смотрела, как мама это рисует. «Посмотри, как она это делает, настоящее волшебство», – говорил он, и какое-то время Джуд в это верила, полагая, что в их доме действительно живет волшебство. – Я помню, как ты ее рисовала.
   – Целую жизнь тому назад, – сказала мать, отвернувшись от картины. – Почему бы тебе не привести себя в порядок? Я подожду.
   Джуд протянула матери бокал с вином и вышла из комнаты. Она приняла душ, переоделась в удобные джинсы и черный пуловер, после чего вернулась в комнату. Ее мать сидела на диване, держа спину прямо, и потягивала вино мелкими глотками.
   Джуд устроилась напротив. Их разделял большой кофейный столик со столешницей из камня.
   – Как только проголодаешься, сядем за стол. Все готово, – сказала Джуд. – Я сделала салат «Уолдорф».
   После чего последовало привычное для них продолжительное молчание. Джуд никак не могла понять, почему они до сих пор продолжают это притворство. Раз в месяц они вместе обедали – то у одной в доме, то у другой, словно это имело какой-то смысл. За обедом, приготовленным по всем правилам здорового питания, с хорошим вином, они делали вид, что им интересно разговаривать друг с другом, чтобы хоть как-то поддерживать отношения.
   – Ты видела статью в «Сиэтл Таймс» о галерее? – спросила Каролина дочь.
   – Конечно. Ты же мне ее прислала. Ты сказала, какое огромное значение имело для тебя материнство.
   – Так и есть.
   – А зачем тогда все эти многочисленные няньки?
   Мать шумно вздохнула:
   – Джудит Энн, не заводи снова эту старую пластинку.
   – Прости. Ты права, – сказала Джуд и не только потому, что ей хотелось закончить разговор.
   Она действительно чувствовала себя виноватой. В сорок шесть лет ей давно следовало простить свою мать. С другой стороны, Каролина никогда не просила прощения, не считала нужным, хотя выписалась из материнства в один момент, как из дешевого мотеля. Джуд было семь лет, когда внезапно свалившееся на них горе перевернуло все вверх дном; тем не менее после похорон отца никому даже в голову не пришло протянуть девочке руку, и уж точно не ее родной матери, которая вернулась к работе на другой день. Все последующие годы мать работала не переставая. Она бросила живопись и стала одним из самых успешных галеристов Сиэтла. Она пестовала молодых художников, а собственную дочь доверяла заботам нянек, сменявших друг друга. Мать и дочь не поддерживали отношений, но пять лет назад Каролина вдруг позвонила Джуд и пригласила к себе. С тех пор она ввела совместные обеды. Теперь раз в месяц они встречались. Кому были нужны эти встречи, Джуд не могла понять.
   – Как дети? – спросила мать.
   – Чудесно, – ответила Джуд. – У Зака великолепные оценки, а из Мии, надеюсь, получится талантливая актриса. Папочка бы ею гордился.
   Каролина вздохнула. Этот легкий вздох не удивил Джуд. Вспоминать в разговорах отца было запрещено. Джуд всегда была папиной дочкой, но никто из них не хотел признавать этого теперь, спустя столько лет после его смерти, хотя Джуд до сих пор не хватало отца и его медвежьих объятий.
   – Уверена, ты права, – сказала мать, натянуто улыбаясь. – Полагаю, Зак может поступать, куда захочет. Надеюсь, он не откажется от своих планов стать врачом. Было бы жаль, если бы он бросил занятия.
   – Наверное, это очередное напоминание мне, что я бросила юридическую школу. Я тогда ждала ребенка, а Майлс еще учился на врача. У нас не было иного выхода.
   – Но ребенка ты потеряла, – сказала мать так, словно укоряла в этом Джуд.
   – Да, – ответила Джуд, вспоминая. Она была молода, влюблена и, если честно, боялась материнства, боялась, что у нее обнаружится какая-то генетическая аномалия, доставшаяся ей от Каролины. Она забеременела случайно – когда они еще не были готовы, – но Джуд с первого месяца поняла, насколько глубоко способна любить, сама мысль о материнстве полностью ее изменила.
   – Ты чересчур любишь своих детей, слишком стараешься, чтобы они были счастливы.
   Родительский совет от матери. Прекрасно! Джуд едва заметно улыбнулась.
   – Невозможно любить собственных детей чересчур. Хотя я и не жду, что ты это поймешь.
   Каролина поморщилась.
   – Джудит, скажи, пожалуйста, почему ты находишь любое оправдание для той девочки со стоянки трейлеров, а для меня ни одного?
   – Лекси – за три года ты наверняка запомнила ее имя – стала частью нашей семьи. И она ни разу меня не разочаровала.
   – В отличие от меня.
   Джуд промолчала. Какой смысл что-то говорить? Вместо ответа она поднялась и предложила:
   – Может быть, сядем за стол?
   Каролина тоже встала.
   – Было бы прекрасно.
   Остаток отведенного времени – ровно два часа, с двенадцати до двух – они посвятили разговорам ни о чем. Когда обед подошел к концу, мать поцеловала Джуд, едва прикоснувшись к ее щеке, и направилась к выходу. В дверях она остановилась.
   – До свидания, Джудит. Все было прекрасно. Спасибо.
   – До свидания, мама.
   Джуд проводила взглядом стройную фигуру матери. Каролина быстро прошла через сад, даже не потрудившись посмотреть по сторонам. Как ни старалась Джуд не реагировать, все равно почувствовала разочарование, неизменно сопровождавшее эти обеды. И почему только она не может перестать ждать от матери любви? «Мерседес» ожил с тихим урчанием и медленно покатил по дороге.
   На столике у двери, рядом со стеклянной вазой, заполненной плавающими бутонами роз, лежал радиотелефон. Джуд схватила трубку и набрала номер своей лучшей подруги.
   – Алло?
   – Молли, слава богу, – сказала Джуд, прислонившись к стене. Ее вдруг покинули силы. – Только что здесь побывала злая ведьма.
   – Твоя мать? Сегодня среда?
   – Кто же еще?
   – Хочешь выпить?
   – Я думала, ты не спросишь.
   – Через двадцать минут. Со стороны доков.
   – Увидимся.

* * *

   В пятницу после школы они собрались пойти по магазинам за платьями. Джуд радовалась этому походу, как ребенок. Она понимала, что речь идет всего лишь о танцах, ни о чем таком выдающемся, но это были первые настоящие танцы для ее дочери, и Джуд хотелось все сделать по высшему разряду. Для этой цели она заранее записала на маникюр и педикюр их обеих – и Лекси, конечно – и наметила поход в торговый центр.
   Дверь спальни открылась, и, обернувшись, она увидела в дверях Майлса. Он стоял, прислонившись к косяку, в поношенных джинсах «Ливайс» и футболке с «Аэросмит». В тусклый осенний день он выглядел грубоватым симпатягой. Появившаяся за день седая щетина придавала его лицу скульптурную законченность.
   – Я вернулся с работы пораньше, а ты уходишь?
   Улыбаясь, она подошла к нему, позволила себя обнять.
   – Почему так происходит, доктор Фарадей, вы не бреетесь, седеете и тем не менее умудряетесь прекрасно выглядеть, но стоит мне хоть один раз не сделать макияж, как люди принимают меня за древнюю старуху?
   – Откуда тебе знать, ведь так они говорят только за твоей спиной.
   – Очень смешно.
   Майлс ласково дотронулся до ее щеки.
   – Ты красива, Джуд, сама знаешь. Потому-то тебе все удается.
   Это было верно для них обоих. Майлс с детства рос золотым мальчиком. Симпатичный, умный, улыбчивый, он покорял людей, не прикладывая никаких усилий. В больнице ему дали прозвище «Доктор Голливуд».
   – Своди Зака пообедать. Я вернусь домой, как только смогу. Может быть, сегодня вечером посидим на пляже с бокалом вина. Мы давно этого не делали.
   Майлс притянул ее к себе для поцелуя, который что-то значил. Потом шлепнул по попе.
   – Пожалуй, тебе лучше уйти, пока я не вспомнил, как люблю послеполуденный секс.
   – В отличие от утреннего и вечернего секса, который ты ненавидишь? – Она игриво вывернулась из его рук и поднялась на второй этаж.
   У спальни Зака она постучала, дождалась ответа «войдите» и открыла дверь. Он сидел в своем новом крутящемся кресле и во что-то играл на приставке. Она дотронулась до его головы, потрепала волосы, все еще влажные после футбольной тренировки. Он приподнялся, выпрямился, словно цветок, потянувшийся к солнцу.
   – Мы собираемся в торговый центр купить Мии платье для танцев. Хочешь пойти с нами?
   Он рассмеялся.
   – Я даже не иду на танцы, забыла? Аманда уезжает в Лос-Анджелес с родителями.
   Джуд опустилась на кровать.
   – Как жаль, что ты не идешь, все-таки последний год в школе. И Миа говорит, что у тебя все шансы стать королем вечеринки.
   Сын закатил глаза.
   – Большое дело.
   – Пойди с кем-нибудь. Пройдет время, и ты будешь вспоминать…
   – Если я когда-то вспомню о такой ерунде, пристрели меня. Я серьезно.
   Джуд невольно рассмеялась.
   – Ладно. Но, по крайней мере, может, пройдешься с нами по магазинам? Для Мии это было бы важно.
   – Я думал, с вами идет Лекси.
   – Верно. А при чем тут это?
   – Рядом с Мией будет подруга. А я не собираюсь сидеть у примерочной, пока сестра меняет наряды. Ни за что.
   – Так и быть, но насчет танцев я не сдаюсь.
   – Я потрясен, – ответил Зак с улыбкой. – Ты – и вдруг не сдаешься. Да, и не вздумай покупать мне новые джинсы. Я не шучу, ма. Все равно выберешь не то, что нужно.
   – Ладно. – Джуд в последний раз потрепала сына по голове.
   Она вышла из комнаты Зака и встретила Мию в коридоре. Вместе они направились в гараж. Через пятнадцать минут они подхватили Лекси и поехали в торговый центр.
   В первом же магазине Миа, бродившая среди стоек с растерянным видом, внезапно вытянула одно платье.
   – Посмотри на это, – сказала она, держа в руке длинное, до пола, платье нежно-розового цвета с кружевными рукавами и многослойной юбкой. – Что скажешь? – обратилась она к подруге.
   Лекси улыбнулась, но как-то рассеянно.
   – Потрясающе! Примерь.
   – Только если ты тоже что-нибудь примеришь. Ну, пожалуйста. Я не могу одна. Ты же знаешь.
   Лекси вздохнула, прошлась по магазину, нашла расшитое бисером платье без бретелек цвета морской волны и последовала за Мией в примерочные кабинки.
   Когда они вышли, Джуд поразилась: девочек было не узнать.
   – Наряды вам подходят идеально, – сказала она.
   Миа разглядывала себя, кружась перед зеркалом.
   – Точно наши платья для вечеринки, что скажешь, Лекстер?
   – Я же не иду на танцы, – ответила Лекси. – У меня нет пары.
   Миа перестала крутиться.
   – Тогда и я не пойду.