Хэммет Дэниел. Рассказы

А вот что случилось на другое утро. Я этого не видел. Я услышал об этом
около полудня, а ближе к вечеру прочел в газетах. Тогда я еще не знал, что
меня это лично касается, но позже узнал - и расскажу по поряжу.
В десять часов утра на людную Маркет-стрит спотыкаясь вышел человек,
голый от разбитой макушки до окровавленных пяток. С его голой груди, спины и
боков свисали узкие ленточки мяса, сочившегося кровью. Левая рука была
сломана в двух местах. Левая сторона лысого черепа вдавлена. Часом позже он
умер в больнице скорой помощи - не сказав никому ни слова и все с тем же
отсутствующим выражением в глазах.
Полиция без труда прошла назад по следу из кровавых капель. Он
окончился красным пятном перед маленькой гостиницей в переулке рядом с
Маркет-стрит. В гостинице полиция нашла комнату, откуда выпрыгнул, упал или
был выброшен этот человек. Постель, пропитанная кровью. На ней -
разорванные, скрученные и завязанные узлами простыни, служившие веревкой.
Кроме того, полотенце, которым пользовались как кляпом.
Судя по находкам, голому человеку заткнули рот, связали его и стали
обрабатывать ножом. Врач сказал, что ленты на теле вырезаны, а не вырваны.
Когда орудовавший ножом ушел, голый человек вывернулся из пут и, вероятно,
обезумев от боли, выпрыгнул или выпал из окна. При ударе о землю он проломил
себе череп и сломал руку и тем не менее сумел пройти еще полтора квартала.
Администратор гостиницы сказал, что человек прожил здесь два дня.
Поселился под именем Х. - Ф. Барроуз. У него был черный саквояж, где помимо
одежды, бритвенных принадлежностей и прочего полицейские нашли коробку
патронов 9,65 Миллиметров, черный платок с прорезанными отверстиями для
глаз, четыре отмычки, фомку, шприц с морфием. Кроме того, в комнате была еще
одежда, револьвер 9,65 миллиметров и две бутылки спиртного. Денег не нашли
ни цента.
Полицейские предположили, что Барроуз был взломщиком и что его связали,
ограбили и пытали, возможно, сообщники, между восемью и девятью часами утра.
Никто ничего о нем не знал. Никто не видел у него гостей. Соседняя комната
слева пустовала. Жилец из комнаты справа ушел на работу, на мебельную
фабрику, до семи утра.
Пока все это происходило, я сидел у себя в кабинете, подавшись к столу,
чтобы не тревожить спину, и читал отчеты, из которых явствовало, что агенты
в местных отделениях сыскного агентства "Континентал" по-прежнему ничего не
могут выяснить о прошлом, настоящем и будущем место пребывании Пападопулоса
и Нэнси Риган. Никаких новых данных в этих отчетах не было - я читал
подобные уже три недели.
Обедать мы пошли вместе со Стариком, и за едой я рассказал ему о ночных
похождениях в Сосалито.
Лицо доброго дедушки было, как всегда, внимательным, улыбка вежливой и
заинтересованной, но, когда я дошел до середины рассказа, он перевел кроткие
голубые глаза с моего лица на свой салат и не сводил их с салата, покуда я
не закончил. Тогда, по-прежнему не поднимая глаз, он выразил мне сочувствие
в связи с тем, что меня порезали. Я поблагодарил его, и мы продолжали есть.
Наконец он на меня посмотрел. Кроткие и любезные интонации голоса,
выражение лица и глаз, которыми он прикрывал свое бессердечие, - все было на
месте.
- Итак, первое свидетельство того, что Пападопулос еще жив, мы получили
сразу после приезда Тома-Тома Кери.
Теперь уже я отвел глаза.
Я посмотрел на булочку, которую только что разломил, и сказал:
- Да.
К концу дня мне позвонила женщина из района Миссии - она наблюдала ряд
весьма таинственных происшествий и была уверена, что они как-то связаны со
знаменитым налетом. Я поехал к ней и, проведя там почти весь конец дня,
выяснил, что половина ее происшествий - воображаемые, а вторая понадобилась
этой ревнивой женщине для того, чтобы разузнать о делишках мужа.
В агентство я вернулся только к шести. Через несколько минут мне
позвонил Дик Фоули. Зубы у него стучали так, что я едва разбирал слова.
- М-м-можешь п-п-приехать в-в-п-п-ртовую бахх-аль-ницу?
- Что? - спросил я и услышал то же самое, если не хуже. Но тут я
сообразил, что он просит меня приехать в портовую больницу.
Я сказал, что буду через десять минут, и, поймав такси, поехал.
Маленький канадец встретил меня в дверях больницы. Волосы и одежда у
него были совершенно мокрые, но он уже выпил виски, и зубы у него перестали
стучать.
- Идиотка бросилась в залив! - рявкнул он, словно это была моя вина.
- Анжела Грейс?
- А за кем же я ходил? Поднялась на оклендский паром. Отошла в
сторонку, к поручням. Думал, хочет что-то выбросить. Смотрю за ней. Оп!
Прыгает. - Дик чихнул. - Я, дурак такой, прыгнул за ней. Держал на воде. Нас
выудили. Там. - Он кивнул мокрой головой в сторону вестибюля.
- Что происходило до того, как она поднялась на паром?
- Ничего. Целый день дома. Оттуда на паром.
- А вчера, например?
- Весь день в квартире. Вечером - с мужчиной. Придорожный ресторан. В
четыре - домой. Нескладно. За ним не смог проследить.
- Какой он с виду?
По описанию Дика это был Том-Том Кери.
- Хорошо, - сказал я. - Давай-ка домой, прими горячую ванну и
переоденься в сухое. - Я пошел посмотреть на несостоявшуюся самоубийцу.
Она лежала навзничь, уставясь в потолок. Лицо у нее было бледное -
впрочем, как всегда, - и зеленые глаза глядели не угрюмее обычного. Если не
считать того, что ее короткие волосы потемнели от воды, с ней, казалось, не
произошло ничего чрезвычайного.
- Странные фокусы ты устраиваешь, - сказал я, когда подошел к кровати.
Она вздрогнула от неожиданности, рывком повернулась ко мне. Тут она
узнала меня и улыбнулась - улыбка вернула ее лицу привлекательность, обычно
скрытую угрюмым выражением.
- Подкрадываетесь к людям, чтобы навык не потерять? - спросила она. -
Кто это вам сказал, что я здесь?
- Об этом все знают. Твои фото - на первых страницах всех газет, и твоя
биография, и что ты сказала принцу Уэльскому.
Она перестала улыбаться и пристально на меня посмотрела.
- Поняла! - воскликнула она через несколько секунд. - Этот недомерок,
который за мной прыгнул, - ваш агент, следить послали. Так или нет?
- Я не знал, что за тобой надо прыгать, - ответил я. - Я думал, ты
накупалась и сама приплыла к берегу. Тебе не хотелось на сушу?
Она не улыбнулась. Ее глаза уставились на что-то ужасное.
- Ох! Ну чего ко мне все лезут? - прохныкала она и поежилась. - Гнусная
штука - жизнь.
Я сел на стульчик возле белой кровати и погладил ее по плечу, закрытому
простыней.
- В чем дело? - Я сам удивился тому отеческому тону, каким мне удалось
это произнести. - Почему ты хотела умереть, Анжела?
Слова, просившиеся наружу, блестели у нее в глазах, тревожили лицевые
мышцы, кривили рот - но и только. Те слова, которые она произнесла,
прозвучали равнодушно, но с какой-то неохотной решительностью:
- Нет. Вы сыщик. Я воровка. Мне к вам дороги нет. Никогда про меня не
скажут...
- Ладно! Ладно! - Я сдался. - Только, ради Бога, не заставляй меня
снова слушать этические рассуждения. Я могу тебе чем-нибудь помочь?
- Нет, спасибо.
- Ты ничего не хочешь мне сказать?
Она покачала головой.
- Ты себя лучше чувствуешь?
- Да. За мной следили? Иначе вы бы не узнали так быстро.
- Я сыщик - я все знаю. Не балуйся.
Из больницы я пошел во Дворец юстиции, в бюро уголовного розыска. За
столом капитана сидел лейтенант Дафф. Я рассказал ему о том, как Анжела
бросилась в воду. Когда я закончил, он спросил:
- Есть предположения, почему она так поступила?
- Она с большим заскоком, не поймешь. Пусть ее заберут за
бродяжничество.
- Ну? Я думал, вы хотели ее выпустить, чтобы потом ловить.
- Эта затея себя исчерпала. Попробуем посадить ее на тридцать суток.
Большая Флора ждет суда. Анжела знает, что Флора была среди тех, кто убил ее
Пэдди. А Флора, может быть, не знает Анжелу. Посмотрим, что может выйти за
месяц их сожительства.
- Это можно, - согласился Дафф. - У Анжелы нет видимых средств
существования, и нечего ей прыгать в общественные заливы. Я передам куда
следует.
Из дворца юстиции я пошел в гостиницу на Эллис-стрит, где остановился
Том-Том Кери. Его не было. Я передал, что вернусь через час, и потратил этот
час на еду. Когда я вернулся в гостиницу, высокий смуглый человек сидел в
вестибюле. Он отвел меня к себе в номер и угостил ужином, апельсиновым соком
и сигарами.
- Анжелу Грейс видели? - спросил я.
- Да, вчера вечером. Ходила по кабакам.
- Сегодня ее видели?
- Нет.
- Сегодня под вечер она хотела утопиться.
- Да бросьте. - Он как будто слегка удивился. - И что?
- Ее выловили. Ничего страшного.
Тень, мелькнувшая в его глазах, могла выражать и легкое разочарование.
- Девчонка со странностями, - заметил он. - Не скажу, что Пэдди проявил
плохой вкус, когда ее подобрал, но она чудачка!
- Как идет охота на Пападопулоса?
- Идет. А вы зря нарушаете слово. Вы мне почти обещали, что за мной не
будет хвоста.
- У меня есть начальство, - извинился я. - Иногда я хочу не того, чего
оно хочет, но вам это не должно очень мешать - вы же можете потерять его?
- Угу. Этим и занимаюсь. Но страшно надоедает: вскакиваешь в такси,
выскакиваешь, убегаешь через черный ход...
Мы говорили и пили еще несколько минут, а потом я покинул номер Кери и
гостиницу, пошел в аптеку, позвонил из автомата Дику Фоули домой, дал ему
адрес смуглого человека и описал внешность.
- Дик, мне не надо, чтобы ты следил за Кери. Выясни, кто пытается за
ним следить, и этого возьми под наблюдение. До утра просохнуть успеешь и
приступай.
Так кончился этот день.
Утро было дождливое и пробуждение неприятное. Может быть, из-за погоды;
может быть, я чересчур порезвился накануне; так или иначе, порез на спине
ощущался как полуметровый нарыв. Я позвонил доктору Канова, жившему подо
мной, и попросил осмотреть рану перед уходом на работу. Он сменил повязку и
велел мне денька два не перетруждаться. После того как он поковырялся в
спине, мне стало легче, но я позвонил в агентство и сказал Старику, что,
если ничего волнующего не произойдет, я побуду сегодня на положении
больного.
Весь день я просидел в кресле перед газовым камином с чтением и
сигаретами, то и дело гасшими из-за сырости. Вечером я по телефону
организовал компанию для покера, но больших переживаний в игре на мою долю
не выпало - ни в отрицательном смысле, ни в положительном. Кончил я с
пятнадцатью долларами выигрыша, что было на пять долларов меньше, чем
стоимость выпивки, которую я поставил своим гостям.
На другой день спине моей стало лучше - да и сам день тоже. Я
отправился в агентство. На столе у меня лежала записка: звонил Дафф - Анжела
Грейс Кардиган арестована за бродяжничество, месяц тюрьмы. Лежала и
привычная стопка отчетов из разных отделений - их агенты по-прежнему не
могут напасть на след Пападопулоса и Нэнси Риган. Пока я листал их, вошел
Дик Фоули.
- Засек его, - доложил он. - Тридцать-тридцать два года. Метр
шестьдесят восемь. Пятьдесят восемь - пятьдесят девять кило. Светлые
песочные волосы. Глаза голубые. Лицо худое, ободрано. Пакость. Живет в
меблирашках на Седьмой улице.
- Что он делал?
- Хвостом за Кери один квартал. Кери стряхнул его. Искал Кери до двух
ночи. Не нашел. Домой. Следить дальше?
- Ступай в его клоповник и узнай, кто он.
Маленький канадец ушел на полчаса.
- Сэм Арли, - сказал он, вернувшись. - Здесь - шесть месяцев. Якобы
парикмахер - когда работает, - если вообще работает.
- У меня насчет Арли две догадки, - сказал я Дику. - Первая: это он
порезал меня прошлой ночью в Сосалито. Вторая: с ним что-то случится.
Тратить слова понапрасну было не в правилах Дика, и он ничего не
ответил.
Я позвонил в гостиницу Тома-Тома Кери и вызвал его к телефону.
- Приходите сюда, - пригласил я смуглого человека. - У меня для вас
новости.
- Сейчас, только оденусь и позавтракаю, - пообещал он.
- Когда Кери уйдет отсюда, пойдешь за ним, - сказал я Дику, повесив
трубку. - Теперь, если Арли за него зацепится, может получится дело.
Постарайся это увидеть.
Затем я позвонил в бюро уголовного розыска и условился с сержантом
Хантом зайти на квартиру к Анжеле Грейс Кардиган. После этого я занялся
бумажками, а немного позже Томми объявил, что пришел смуглый человек из
Ногалеса.
- Этот жук, который следит за вами, - сообщил я ему, когда он сел и
начал изготовлять самокрутку, - парикмахер по фамилии Арли. - И я рассказал
ему, где живет Арли.
- Да. С худым лицом, блондинчик?
Я воспроизвел портрет, данный Диком.
- Он самый, - сказал Том-Том Кери. - Что-нибудь еще о нем знаете?
- Нет.
- Вы посадили Анжелу Грейс.
Это не было ни вопросом, ни обвинением, поэтому я не ответил.
- Тоже неплохо, - продолжал высокий человек. - Мне все равно пришлось
бы от нее отделаться. Когда я начну его арканить, она со своей дуростью
только будет путаться под ногами.
- И скоро это будет?
- Это зависит от того, как получится. - Он встал, зевнул и расправил
широкие плечи. - Но кто решит не есть, покуда я его не поймаю, тот от голода
не умрет. Зря я упрекнул вас, что вы за мной следите.
- Ничего, переживу.
- Пока, - сказал Том-Том Кери и лениво вышел вон.
Я поехал во Дворец юстиции, забрал там Ханта, и мы вместе отправились в
меблированные комнаты на Буш-стрит, где жила Анжела Грейс Кардиган.
Управляющая - сильно накрашенная толстуха с жестким ртом и мягким взглядом -
уже знала, что ее жилица за решеткой. Она с готовностью отвела нас в
квартиру девушки.
Хозяйкой Анжела оказалась не важной. В комнатах было чисто, но все
вверх дном. Раковина в кухне полна грязной посуды. Складная кровать
застелена кое-как и даже хуже. Одежда и мелкие женские принадлежности висели
повсюду от ванной до кухни.
Мы спровадили управляющую и основательно обыскали квартиру. Узнали все,
что можно, о гардеробе Анжелы и многое о ее привычках. Но ничего
указывающего в сторону Пападопулоса не нашли.
Никаких известий о тандеме Кери - Арли ни в конце дня, ни к вечеру я не
получил, хотя ждал звонка Дика все время.
В три часа ночи телефон на тумбочке оторвал мое ухо от подушки. Я
услышал голос маленького канадца.
- Арли выбыл, - сказал он.
- Насовсем?
- Да.
- Как?
- Со свинцом.
- Нашего приятеля?
- Да.
- До утра терпит?
- Да.
- Увидимся в конторе. - И я опять уснул. Я пришел в агентство в девять
часов, и один из служащих только что кончил
расшифровывать ночной отчет лос-анжелесского агента, посланного в
Ногалес. Телеграмма была длинная и давала пищу уму.
В ней говорилось, что Тома-Тома Кери на границе хорошо знают. Около
полугода он занимался перевозками через нее: оружия - на юг, алкоголя и,
возможно, наркотиков и иммигрантов - на север. Перед отъездом на прошлой
неделе он наводил справки о некоем Хенке Барроузе. Приметы этого Хенка
Барроуза совпадали с приметами Х. - Ф. Барроуза, разрезанного на ленточки,
выпавшего из окна гостиницы и умершего.
Лос-анжелесскому агенту не удалось собрать много сведений о Барроузе -
только что он явился из Сан-Франциско, пробыл на границе всего несколько
дней и, по- видимому, в Сан-Франциско отбыл. Ничего нового об убийстве
Ньюхолла агент не выяснил - все данные указывали на то, что его пытались
захватить мексиканские патриоты, он оказал сопротивление и был убит.
Пока я читал это, в кабинет вошел Дик Фоули. Когда я кончил, он
дополнил жизнеописание Тома-Тома Кери своими данными.
- Провожал его отсюда. В гостиницу. Арли на углу. Восемь часов, Кери
вышел. Гараж. Прокатная машина без шофера. Обратно в гостиницу. Выписался.
Два чемодана. Через парк. Арли за ним на драндулете. Моя телега - за Арли.
По бульвару. За городом - на поперечную дорогу. Темно. Пусто. Арли жмет на
газ. Нагоняет. Трах! Кери тормозит. Стреляют оба. Арли выбыл. Кери назад в
город. Гостиница "Маркиз". Записывается Джордж Ф. Дэнби, Сан-Диего. Комната
шесть-два- два.
- Том-Том обыскал Арли, когда застрелил?
- Нет. Не притронулся.
- Вот как? Возьми с собой Мики Линехана. Не спускайте с Кери глаз. Если
смогу, вечером пришлю кого-нибудь сменить вас с Мики, но он должен быть под
наблюдением двадцать четыре часа в сутки, до тех пор пока... - Я не знал, до
каких пор, и поэтому замолчал.
С новостями Дика я отправился в кабинет к Старику, изложил их там и
закончил:
- По словам Дика, Арли выстрелил первым, так что для Кери это будет
самообороной, но дело наконец сдвинулось с мертвой точки, и я ни в коем
случае не хочу его замедлять. Поэтому денек-другой нам лучше не
рассказывать, что мы знаем об этой перестрелке. Если окружному прокурору
станет известно, как мы себя ведем, это нашей дружбы не укрепит, но,
по-моему, игра стоит свеч.
- Как вам угодно, - согласился Старик, протягивая руку к зазвонившему
телефону.
Он сказал два слова в трубку и передал ее мне. Звонил сержант Ханг.
- Флора Брейс и Грейс Кардиган перед рассветом бежали из тюрьмы. Очень
может быть, что они...
- Исчезли бесследно? - спросил я.
- Пока что никакой ниточки нет, но...
- Подробности расскажешь, когда увидимся. Спасибо. - И я повесил
трубку. - Анжела Грейс и Большая Флора бежали из городской тюрьмы, - сообщил
я Старику.
Он вежливо улыбнулся, как будто это мало его касалось.
- Вы радовались тому, что дело наконец-то сдвинулось с мертвой точки, -
пробормотал он.
Расправив лицо и улыбнувшись, я буркнул: "Может быть", ушел к себе в
кабинет и позвонил Франклину Эллерту. Шепелявый адвокат сказал, что будет
рад меня видеть, и я отправился к нему в контору.
- Итак, что нового вы мне можете сообщить? - с нетерпением спросил он,
когда я уселся перед его столом.
- Кое-что. Человек по фамилии Барроуз тоже был в Ногалесе во время
убийства Ньюхолла и тоже сразу после этого приехал в Сан-Франциско. Кери
выследил здесь Барроуза. Вы читали о том, как по улице шел голый изрезанный
человек?
- Да.
- Это был Барроуз. Затем в игру вступает новый человек - парикмахер
Арли. Он следил за Кери. Вчера ночью на пустынной дороге южнее города Арли
стрелял в Кери. Кери убил его.
Глаза старого адвоката выкатились еще на один сантиметр.
- На какой дороге? - задыхаясь спросил он.
- Вам точно назвать место?
- Да!
Я подтянул к себе его телефон, позвонил в агентство, попросил прочесть
отчет Дика и назвал адвокату место.
Это произвело на него впечатление. Он вскочил с кресла. Морщины на его
лице блестели от пота.
- Мисс Ньюхолл там одна! Это мешто меньше чем в километре от ее дома!
Я нахмурился и постучал полушариями друг об дружку, но ни к какому
выводу не пришел.
- А если я пошлю человека присмотреть за ней? - предложил я.
- Великолепно! - Его встревоженное лицо разгладилось, так что на нем
осталось не больше пятидесяти или шестидесяти морщин;
- Ей хочетша побыть там одной пошле смерти отца, наедине шо швоим
горем. Вы пошлете надежного человека?
- По сравнению с ним Гибралтарская скала - осиновый листок на ветру.
Дайте мне для него рекомендательную записку. Его зовут Эндрю Макэлрой.
Пока адвокат писал записку, я снова позвонил в агентство и попросил
телефонистку разыскать Энди и сказать ему, что он мне нужен. Перед тем, как
вернуться в агентство, я пообедал. Энди уже ждал меня на месте.
Энди Макэлрой был человек-валун, не очень высокий, но почти квадратный
и крепкий - как в смысле физическом, так и в смысле лба. Угрюмый суровый
мужчина с воображением арифмометра. Я даже не уверен, что он умел читать. Но
я был уверен, что, если Энди прикажут что-то сделать, он сделает это, и
ничего другого. Другого он придумать не сможет.
Я дал ему записку адвоката для мисс Ньюхолл, сказал, куда ехать и что
делать, и с этой минуты о мисс Ньюхолл мог уже не заботиться.
Трижды в конце дня я получал донесения от Дика Фоули и Мики Линехана.
Том-Том Кери ничего выдающегося не предпринимал, хотя купил в спортивном
магазине на Маркет-стрит две коробки патронов 11,17 миллиметров.
В вечерних газетах появились фотографии Большой Флоры Брейс и Анжелы
Грейс Кардиган с заметками об их побеге. Факты в них выглядели
неправдоподобно, как всегда выглядят в газетных заметках. На другой странице
сообщалось, что в глухом месте, на дороге найден убитый парикмахер.
Прострелены голова и грудь - в общей сложности четыре пули. По мнению
окружных властей, он погиб, сопротивляясь грабителям, но бандиты бежали,
ничего не взяв.
В пять часов в дверь заглянул Томми Хаул.
- К вам опять этот Кери.
- Давай его сюда, - сказал я веснушчатому парню. Смуглый человек вошел
не торопясь, сказал: "Привет", сел и свернул коричневую самокрутку.
- У вас на вечер особенных дел нет? - спросил он, закурив.
- Таких, чтобы не отложить их ради чего-то лучшего, нет. Гостей
собираете?
- Угу. Надумал. Только не гостей, а в гости к Папе-до-полу. Поедете со
мной?
Настал мой черед сказать:
- Угу.
- Я подберу вас в одиннадцать - на углу Ван-Несс и Гири, - с растяжкой
сказал он. - Только компания будет тесная: вы и я... и он.
- Нет, с нами должен быть еще один. Я его приведу.
- Мне это не нравится. - Том-Том Кери медленно покачал головой и
благодушно нахмурился, не вынимая изо рта самокрутку. - Вас, сыщиков,
получается больше. Должно быть один на один.
- Нас не получится больше, - объяснил я. - Этот фрукт, которого я беру,
- ни на моей стороне, ни на вашей. И вам не повредит, если будете
присматривать за ним так же внимательно, как я, - постарайтесь, если можно,
чтобы он не оказался ни у вас, ни у меня за спиной.
- Тогда на кой вы его тащите?
- Колесики в колесиках, как сказано в Писании. - Я улыбнулся.
Смуглый человек опять нахмурился, уже не так дружелюбно.
- Сто шесть тысяч долларов награды - я ни с кем делиться не намерен.
- Справедливо, - согласился я. - Кого я приведу, требовать долю не
будет.
- Поверю вам на слово. - Он встал. - Так мы должны приглядывать за этим
малым, да?
- Если хотим, чтоб все прошло благополучно.
- Положим, он станет мешать нам, валять дурака. Мы его можем делать или
только скажем: "Бяка! Бяка!"?
- Ему тоже придется рисковать.
- Годится. - Его жесткое лицо опять стало добродушным, когда он
повернулся к двери. - В одиннадцать на углу Ван-Несс и Гири.
Я вошел в комнату оперативников, где, развалясь в кресле, Джек Конихан
читал журнал.
- Надеюсь, вы придумали мне какое-нибудь дело, - приветствовал он меня.
- У меня пролежни от этого кресла.
- Терпение, сынок, терпение - вот чему надо научиться, если хочешь
стать сыщиком. Мне, например, когда я был парнишкой твоих лет и только
поступил в агентство, мне повезло...
- Ой, не надо опять, - взмолился он. Но тут же его молодое миловидное
лицо стало серьезным. - Не понимаю, почему вы держите меня на насесте. Кроме
вас, я единственный, кто хорошенько разглядел Нэнси Риган. Казалось бы, вы
меня должны послать на розыски.
- То же само я сказал Старику, - сочувственно ответил я. - Но он
боится тобой рисковать. Он говорит, что за все пятьдесят лет слежки он
никогда не видел такого красивого агента, вдобавок модника, светского
мотылька и наследника миллионов. Он считает, что мы должны беречь тебя как
рекламный образчик и не подвергать...
- Идите к черту! - Джек покраснел.
- Но я убедил его, и на сегодня он разрешил вынуть тебя из ваты, -
продолжал я. - Поэтому встречай меня на углу Ван-Несс и Гири без чего-нибудь
одиннадцать.
- Дело? - Он весь был нетерпение.
- Может быть.
- Что будем делать?
- Захвати свою хлопушку. - В голову мне пришла мысль, я ее выразил
вслух. - И пожалуй, нарядись как следует - вечерний костюм.
- Смокинг?
- Нет, торжественнее - все, кроме цилиндра. Теперь о твоем поведении:
ты не агент. Я не вполне себе представляю, кто ты, но это не имеет значения.
С нами будет Том-Том Кери. Веди себя так, как будто ты не мой друг и не его
- как будто нам обоим не доверяешь. Мы с тобой будем осторожничать. Если
что-то спросит, а ты не знаешь ответа, прячься за враждебностью. Но на Кери
чересчур не наваливайся. Понял?
- Кажется... да. - Он говорил медленно, наморщив лоб. - Я должен вести
себя так, как будто еду с вами по одному делу, но в остальном мы не друзья.
Так?
- Точно. Держи ухо востро. Ты всю дорогу будешь плавать в
нитроглицерине.
- Что затевается? Будьте человеком, намекните хотя бы.
Я ухмыльнулся ему снизу. Он был гораздо выше меня.
- Мог бы, - признался я, - но боюсь, что это тебя отпугнет. Так что
лучше я ничего не скажу. Радуйся жизни, пока можешь. Пообедай как следует.
Многие приговоренные, кажется, любят плотно позавтракать яичницей с ветчиной
перед тем, как их поведут к веревке. На обед тебе, наверное, этого не
захочется, но...
Без пяти одиннадцать Том-Том Кери подъехал в большой открытой машине к
углу, где мы с Джеком ждали его в тумане, облегавшем нас, как влажная шуба.
- Залезайте, - велел он, когда мы подошли к мостовой.
Я открыл переднюю дверь и знаком пригласил Джека. Он начал свой
маленький спектакль: ответив мне холодным взглядом, открыл заднюю дверь.
- Я сяду сзади, - сказал он без обиняков.
- Здоровая мысль. - И я уселся рядом с ним.
Кери обернулся на сиденье, и они с Джеком долго глядели друг на друга.
Я ничего не сказал, не познакомил их. Закончив разглядывать парня, смуглый
человек перевел взгляд с его воротничка и галстука - фрак был виден из-под
пальто - на меня, ухмыльнулся и протянул:
- Ваш друг в ресторане подает?
Я рассмеялся, потому что негодование, от которого потемнело лицо Джека
и даже открылся рот, было натуральным, а не наигранным. Я толкнул его ногой.
Он закрыл рот, ничего не сказал, посмотрел на Тома-Тома Кери и на меня,
словно мы были представителями какого-то низшего вида животных.