Хенди Барб. Дампир

   – Я не в состоянии ничего прекратить, – мгновенно напрягшись, отрезала Магьер.
   Стражники выволокли Брендена из таверны.
   Лисил, не говоря ни слова, вернулся к карточному столу, но Магьер видела, что мысли его сейчас меньше всего на свете заняты игрой в «фараон».

* * *

   На следующее утро Лисил стоял у городской кордегардии, которая заодно служила и тюрьмой, и в который раз пересчитывал содержимое своего кошелька, точно надеялся, что за это время монет в нем чудесным образом прибавилось. Очень трудно было держаться подальше от зевак, которые, сами того не зная, вполне могли бы помочь ему, совершить это сомнительное чудо, но Лисил обещал Магьер, что теперь, когда они надолго осели в Миишке, он не станет проявлять излишнего интереса к чужим кошелькам. Сегодня утром, проснувшись, он попросил Магьер выдать ему авансом его месячную долю прибыли. Она согласилась, хотя при этом и косилась на полуэльфа. Она, видимо, подозревала, что он проигрался в карты. Лисил не стал ее разубеждать. Все равно она ничего не поняла бы, скажи он правду. На самом-то деле он тоже не очень-то понимал, что делает.
   Наконец Лисил вошел в кордегардию и остановился, неприятно удивленный. Он надеялся, что ему придется иметь дело с кем-нибудь из безмозглых городских стражников, однако за столиком в правом углу приемной, возле зарешеченного окошка, он обнаружил массивную тушу Эллинвуда. Констебль усердно разглядывал строки, нацарапанные на листе пергамента.
   Лисилу довелось в свое время повидать немало тюрем, и снаружи, и изнутри, и эта ничем не отличалась от прочих. На стенах были развешаны объявления, сулившие награду за поимку или же часть оной, а вдоль стены тянулись двери камер. Их было ровно три: для такого небольшого города, как Миишка, более чем достаточно.
   Лисил со стуком захлопнул входную дверь и направился к камерам. Потревоженный шумом, Эллинвуд наконец поднял голову.
   – А, это ты, – проговорил он с плохо скрываемым раздражением. Констебль, очевидно, решил, что Лисил пришел официально потребовать возмещения за треснувший стол. – Что тебе нужно?
   Лисил по очереди заглянул в глазок каждой из камер и в средней обнаружил скорчившегося на нижних нарах Брендена.
   – Я пришел уплатить залог за кузнеца, – ответил он. – Сколько?
   – Ты хочешь… да с какой стати-то? – с подозрением осведомился констебль.
   Лисил пожал плечами:
   – Выбор у меня был невелик: либо идти сюда, либо чинить крышу. А что бы ты предпочел? – Он помолчал немного и повторил: – Сколько?
   Эллинвуд ответил не сразу:
   – Шесть полновесных серебряных пенсов. Только местные монеты.
   Лисил подавил неуместное желание присвистнуть. Залог оказался непомерно велик. У Лисила в кошельке было пять серебряных пенсов – это, между прочим, его месячное жалованье, а в таком небольшом городке многие и в три месяца столько бы не заработали. То ли констебль наживается на завышении залогов, то ли он затаил злобу на молодого кузнеца и не хочет, чтобы за него заступались. Лисил, впрочем, и не думал сдаваться, к тому же он сомневался, что Эллинвуд откажется от почти дармовых денег.
   – Что если я сейчас уплачу тебе пять пенсов, а на шестой выдам вексель? – вслух спросил он. – Я смогу заплатить в начале следующего месяца.
   – У меня есть серебряный пенс, – из камеры донесся очень тихий голос Брендена.
   Лисил повернул голову и обнаружил, что кузнец выглядывает из смотрового окошечка камеры. Его рыжие спутанные волосы вздыбились, точно львиная грива, правда в высшей степени непричесанная. Лисил подошел к камере и кивнул.
   – То есть, – продолжал Бренден, – у меня был серебряный пенс. Когда меня привели сюда.
   С этими словами он одарил красноречивым взглядом Эллинвуда.
   – Что ж, тогда мы наберем необходимую сумму, не так ли, констебль? – отозвался Лисил и небрежно привалился спиной к двери, скрестив руки на груди.
   Эллинвуд с минуту в упор глядел на них, что-то прикидывая и взвешивая. Затем он развернулся и поднял стоявший на полу сундучок. Нашарив на поясе под туникой связку ключей, он отпер сундучок и вынул из него небольшой, измазанный сажей кошелек. Встал, подошел к камере, отпер дверь и протянул кошелек кузнецу.
   Бренден вытряхнул в узкую ладонь Лисила пригоршню мелочи. Полуэльф набрал среди монеток сумму, равную одному серебряному пенсу, а затем прибавил к ним содержимое своего кошелька.
   – Прошу, – сказал он вслух, высыпав деньги в ладонь Эллинвуда.
   Констебль вернулся к столу и тщательно пересчитал деньги. Затем он ссыпал их в сундучок, снова запер его и, не говоря ни слова, вернулся к чтению пергамента.
   Лисил неприязненно пожал плечами и знаком предложил Брендену следовать за ним. Они вышли на улицу, где уже было многолюдно: кто спешил на рынок, кто по другим насущным делам. На углу мальчишка громко расхваливал свой товар – вяленую рыбу. На небе, едва подернутом облачками, вовсю жарило солнце.
   – Я… я верну тебе деньги, – вполголоса проговорил Бренден. – Верну, как только сумею.
   – Да ладно, все в порядке. Я не последнее отдал. – Лисил вновь пожал плечами. У него есть кров, еда и вино в неограниченном количестве. Больше ему сейчас ничего не нужно, а того, что он хочет, за деньги не получишь.
   – Извини за вчерашнее, – прибавил он.
   – Извинить? – Бренден отвел взгляд. – Вот теперь ты меня пристыдил. Я ведь слышал, как ты вступался за меня, и потом, ты ведь мог спустить на меня своего волка. Судя по тому, как ты лихо сбил меня с ног, ты бы мог… В общем, мог еще и не так меня отделать.
   Лисил зашагал по улице, и Бренден пошел рядом с ним. Этот человек явно страдал болезненной честностью. Непривычная компания для Лисила, если учесть, сколько лет они с Магьер зарабатывали на жизнь вполне бесчестным образом, да и до встречи с Магьер он высоконравственным отнюдь не был. Сейчас он даже не знал что и сказать после того, как вдруг решил помочь совершенно чужому человеку.
   – Ты ведь справедливо упрекал Эллинвуда, – наконец сказал Лисил. – Он и пальцем не шевельнул, чтобы поймать убийцу твоей сестры.
   – Да я вообще не уверен, что ему это по силам, – отозвался Бренден, пнув ногой комок засохшей грязи. – И не знаю, кому по силам, разве что кроме твоей напарницы, а она не хочет мне помочь.
   – О чем ты говоришь? – притворно удивился Лисил, от души надеясь, что неверно понял более чем откровенный намек кузнеца.
   – Твоя напарница Магьер – охотница за вампирами.
   В животе у Лисила заурчало, но отнюдь не от голода.
   Теперь он понял, почему Магьер в последнее время была так раздражительна.
   – Ты наслушался сплетен, – упрямо бросил он.
   – Может быть, но даже сплетня не рождается на пустом месте, – возразил Бренден. – Когда одно и то же повторяют снова и снова, куда ни пойдешь, – это уже не сплетня, а почти правда.
   – А по-моему, люди просто любят поговорить, – не сдавался Лисил. – И говорят обо всем на свете, включая и то, о чем ничегошеньки не знают.
   – Тогда зачем ты внес за меня залог? – ворчливо осведомился Бренден.
   Вот на это Лисилу ответить было нечего – во всяком случае он не находил слов. Быть может, неожиданная щедрость Магьер к Калебу и Бетре оказалась заразной. Быть может, Лисил, подобно своей напарнице, впервые в жизни осознал, сколько вреда они причинили людям своим мошенничеством. Вот только будет ли прок от этой вдруг проснувшейся совестливости? Как и чем он мог бы возместить причиненный людям вред? Тем более что Лисил до сих пор считал в душе, что люди в большинстве своем либо безмозглые овечки, законная добыча для более умных и хитрых одиночек, либо волки, рвущиеся любой ценой к богатству и власти. Помогать и тем и другим казалось ему бессмысленным… но вот к какому разряду отнести кузнеца?
   Этот человек вошел в многолюдную таверну, обвинил в бездействии городского констебля и потребовал справедливости. Хотя сам Лисил предпочитал обходить проблемы, а не решать их, он ценил в других людях и отвагу, и преданность умершим – тем, кто никогда уже не сможет постоять за себя сам.
   И вот за эту отвагу Брендена объявили преступником и посадили в тюрьму. Это было неправильно, несправедливо. Лисил прекрасно понимал, что его собственные понятия о том, что есть «правильно», в лучшем случае сомнительны, но помочь Брендену казалось ему сейчас в высшей степени правильным делом.
   Дальше они шли молча, пока не достигли перекрестка, где Лисилу предстояло свернуть, чтобы через центр города дойти до таверны. Оба остановились, чувствуя себя до крайности неловко.
   – Не суди Магьер, – уже мягче сказал Лисил. – Ты ведь ничего о ней не знаешь. Приходи в «Морской лев», когда захочешь. Я скажу Магьер, что ты мой друг.
   – А я твой друг? – осведомился Бренден, и трудно было сказать, чего в его голосе больше – удивления или подозрительности.
   – Почему бы и нет? До сих пор у меня было только два друга, и один из них – пес, заметь, именно пес, а не волк. – Лисил придал лицу выражение чрезвычайной серьезности. – Вот такой уж я странный парень.
   Бренден слабо улыбнулся, но в улыбке его сквозила печаль.
   – Может, и загляну как-нибудь, и уж на этот раз буду вести себя потише.
   Они расстались. В пространстве между ними нечто ослепительно вспыхнуло и тут же погасло. Несколько прохожих моргнули, завертели головами, но, так ничего и не разглядев, двинулись дальше.

* * *

   – Он был с кузнецом, – сказал Эдван, очутившись в потайной комнатке под пакгаузом. – Я видел его.
   Рашед шагнул к призраку, не понимая, почему тот так встревожен. Только что они с Тишей выверяли накладные по ввозу товаров, и вдруг явился Эдван и с ходу забормотал что-то о кузнеце и полуэльфе – напарнике охотницы.
   – Не части, – приказал Рашед. – К чему ты все это говоришь?
   – Ты сегодня же должен убить охотницу, – с нажимом проговорил Эдван.
   – Нет. – Рашед отвернулся. После глупости, совершенной Крысенышем, новые необдуманные действия могут привести только к тому, что их тайна будет раскрыта. – Слишком быстро. Подождем, пока она потеряет бдительность.
   – Ты неправ. Она побывала на том месте, где Крысеныш убил девушку. Я ее видел.
   – Почему ты не сказал мне этого раньше? – гневно спросил Рашед.
   – А сегодня полуэльф, ее напарник, уплатил залог за освобождение Брендена. И они разговаривали.
   Рашед покачал головой и вопросительно глянул на Тишу.
   – Бренден, – проговорила она с кушетки, – это городской кузнец. Брат убитой девушки.
   – Что?! – Рашед обернулся к Эдвану с таким видом, точно призрак не просто принес дурные вести, а был их причиной. И принялся расхаживать по комнате, невидяще глядя перед собой. Ум его лихорадочно заработал.
   – Она готовится к охоте, так? – негромко спросила Тиша. – С чего бы еще ей искать следы на месте убийства, посылать полукровку подружиться с братом жертвы?
   И действительно, молча согласился Рашед, к чему бы еще? Вступать в игру так скоро после убийства куда как опасно, но треклятый Крысеныш не оставил им выбора. Если охотница уже что-то пронюхала, если хотя бы слабый след приведет ее к пакгаузу, тогда времени на подготовку у них и вовсе не останется. Крысеныш был так беспечен, что не соизволил даже уничтожить следы. Невозможно угадать, что именно могла обнаружить охотница на месте убийства девушки.
   – Мы должны сделать первый ход, – сказал он вслух. – Тиша, ты останешься здесь, но приготовишь все, чтобы при наихудшем исходе мы могли бежать. Крысеныш пойдет со мной. – Он вскинул руку, не давая ей возразить. – Нет. Я сделаю все сам и без лишнего шума. Тела не найдут – она просто исчезнет, вот и все. Но мне нужно, чтобы кто-то присмотрел за псом и полукровкой.
   – Тогда возьми меня. Я с этим справлюсь лучше, чем Крысеныш.
   – Я знаю, но… – Он подошел к кушетке. – Останься здесь, хорошо?
   – Крайне благородный жест, – заметил из середины комнаты Эдван, – но я его одобряю. И будь осторожен, Рашед, очень осторожен. Давно уже ты не сражался с врагом более опасным, чем ошибка в конторской книге. Кто знает, чем дело может обернуться?
   Рашед ничего не ответил, но пристальный взгляд Эдвана жег его, точно первый отблеск убийственного рассвета. И чем же он мог заслужить такую ненависть призрака? В конце концов, это Кориш казнил его по ложному обвинению.
   – Да, будь осторожен, – согласилась Тиша, то ли не заметив, то ли пропустив мимо ушей сарказм в голосе призрака.
   Рашед молча кивнул и ушел за своим мечом.

ГЛАВА 9

   Несколько посетителей, в основном молодые матросы, засиделись за болтовней и выпивкой в «Морском льве» за полночь. Магьер едва сдержала облегченный вздох, когда они наконец допили свое пиво и пожелали ей спокойной ночи. Таверна не закрывалась в строго определенный час – Магьер предпочитала, чтобы посетители сами решали, когда им расходиться домой. Сегодня, однако, им пришлось поработать дольше обычного, и до рассвета остались уже считанные часы. Магьер устала, а Лисил в этот вечер был какой-то странно притихший и отстраненный. Магьер случайно услышала, как рыбачки сплетничали о том, что полуэльф выручил из кутузки кузнеца. Эта новость изумила Магьер, и она устыдилась, что заподозрила Лисила в карточных долгах.
   Бетра тяжело вздохнула:
   – Я уж думала, эти парни никогда не угомонятся.
   Лисил, попивая красное вино, сидел у стойки, неподалеку от входной двери.
   – Может быть, нам стоит намекать людям, что не надо бы так долго засиживаться, – вставил он.
   – Ты-то давно мог бы пойти спать, – ровным голосом заметила Магьер. Последние игроки в «фараон» разошлись еще пару часов назад, а молодые матросы вряд ли собирались устроить дебош, и Магьер не понимала, отчего Лисил до самого закрытия так и проторчал у стойки.
   Полуэльф озадаченно моргнул, затем насупился с оскорбленным видом:
   – Я всегда помогаю закрываться.
   Что верно, то верно, он помогал, и на самом деле Магьер беспокоило вовсе не то, что он так засиделся. Сколько она ни ломала голову, так и не смогла объяснить себе, с какой стати ее напарник истратил свое месячное жалованье на то, чтобы уплатить залог за буяна-кузнеца. Именно то, что Магьер не разгадала этой загадки, ее и бесило. Бесило до такой степени, что она не пожелала доставить Лисилу удовольствие и спросить его об этом напрямик.
   Малец, довольный жизнью, безмятежно дрых, свернувшись калачиком, у очага. В зале погасили половину ламп и свечи, и тем явственней стало видно, как красноватые блики огня играют в светлых волосах и на гладкой коже Лисила. Магьер вдруг пришло в голову, что она понятия не имеет, сколько на самом деле лет ее напарнику. Будучи полукровкой, он скорее всего проживет на свете дольше, чем обычные люди. Впрочем, Магьер понятия не имела, какова продолжительность жизни у чистокровных эльфов.
   – Что ж, – сказала она вслух, – давайте-ка наведем порядок – и спать.
   – А ты сразу ступай наверх, хозяйка, – невозмутимо, как всегда, предложил Калеб. – Ты-то потрудилась больше всех нас. Мы уж тут сами все приберем и закроем.
   Магьер глянула на Лисила. Тот кивнул и встал.
   – И в самом деле, – сказал он, – ты иди, а я им тут помогу. Что-то я засиделся.
   Судя по тому, что глаза у него покраснели, а язык заплетался, хотя и самую чуточку, он уже успел осушить не один кубок вина. Впрочем, Магьер так устала, что у нее не было сил спорить. Она молча направилась к лестнице. Малец проснулся и потянулся всем телом, когда Лисил пошел гасить огонь в очаге. Калеб и Бетра ушли в кухню.
   В общем и в целом это была самая обыкновенная ночь после закрытия таверны – во всяком случае с тех пор, как Магьер стала тут хозяйкой.

* * *

   В ночи, во мраке проулка напротив «Морского льва», притаился бок о бок с Рашедом Крысеныш. Он смотрел, как гаснет в окнах таверны свет. Рашед смерил его суровым взглядом.
   – Не кормиться и по возможности никого не убивать, – в третий раз повторил Рашед. – Ты понял? Просто следи за общей залой и будь готов помочь мне, если понадобится. Я заберусь в дом через окно второго этажа и, когда она заснет, сверну ей шею. Если тебе все же придется кого-нибудь убить, – быть посему, однако постарайся не поднимать шума. Тело мы бросим в море, и все сочтут, что она, как и другие, попросту «исчезла».
   Крысеныш с трудом мог сдержать негодование, а, кроме того, он не без основания опасался, что ему снова придется иметь дело с охотницей или ее собакой. Сейчас он даже не мог понять, почему не отказался наотрез участвовать в этом деле. Даже теперь, затаившись, словно вор, в темноте, Рашед выглядел так же импозантно как всегда: дорогая темно-синяя туника, сверкающий меч, который он сжимал под полой плаща с капюшоном. Его прозрачные глаза слабо светились в темноте.
   Крысеныш любил притворяться, что такое неказистое, вечно грязное обличье он сам выбрал сознательно, ради удобств охоты. На самом же деле он прекрасно знал, что, купайся он хоть трижды в день, надевай хоть самые дорогие наряды, никогда ему не выглядеть таким аристократом, как Рашед. Наоборот, если бы Крысеныш вдруг решил заделаться щеголем, рядом с Рашедом его потуги казались бы просто смешными. Потому-то он и прятался под слоем грязи, чтобы хоть так оставаться самим собой. Никогда еще он так остро не сознавал, насколько отличается от Рашеда, как сейчас, когда они были бок о бок и только вдвоем.
   – А как же насчет собаки и полуэльфа? – вслух спросил он. – Мы же понятия не имеем, что они там, в доме, поделывают. Вдруг я войду и обнаружу, что, пока ты шаришь наверху, вся эта троица устроила в кухне ночное чаепитие? Что мне тогда делать?
   – Постарайся, чтобы тебя никто не увидел, – прошипел в ответ Рашед. – Это ведь твой главный талант, верно? – никому не попадаться на глаза.
   Он, конечно, был прав, но Крысеныш боялся охотницу. Он слишком хорошо помнил боль от ее клинка, помнил, с каким ужасом ощущал, как вытекает из его ран жизненная сила. Впрочем, Рашеду на его чувства наплевать. Рашеда волнует только одно – чтобы Крысеныш сделал все так, как ему было сказано.
   – Ну а если охотница убьет тебя? – прошептал Крысеныш. – Я гляжу, у тебя на все вопросы есть ответы… А вот в этом случае как мне быть?
   – Не валяй дурака. – Спутник одарил его ледяным взглядом. – Охотница смертная и не может меня убить. А теперь пошли в дом. Времени у нас немного, а я не хочу, чтобы восход солнца застиг меня на берегу моря.
   Крысеныш подавил желание огрызнуться и, бесшумно ступая, двинулся к выходу из проулка. Именно сейчас наилучшее время, чтобы нанести удар. Если все пойдет хорошо, они застанут обитателей дома спящими, сделают свое дело, утопят мертвую охотницу в заливе, вернутся домой, и проклятое солнце будет уже высоко, когда кто-нибудь обнаружит неладное. В уме Рашеда Крысеныш никогда не сомневался, а вот его манеры… Он со всеми обращается так, точно они его слуги. Со всеми, кроме Тиши.
   Так и не сказав ни слова, Крысеныш проворно прошмыгнул через проулок и затаился под окном таверны. Рашед еще раньше хитроумной уловкой вынудил Магьер сказать, что и сам он, и все его друзья – желанные гости в таверне. Хотя она имела в виду совсем другое, приглашение прозвучало, и этого было довольно. Заглянув в щель между ставнями, Крысеныш убедился, что в общей зале совершенно темно. Огонь в очаге был погашен, лишь краснели остывающие угли.
   Крысеныш вынул блестящий кинжал с тонким лезвием и просунул острие между створками ставен. Подцепив изнутри засов ставни, он бесшумно откинул его. Надо же, как легко все вышло. Он-то думал, что дом охотницы будет заперт понадежней. Взяв кинжал в зубы, Крысеныш вскарабкался на подоконник. Если вдруг собака снова нападет на него, этого боя он не проиграет. Перережет твари глотку, и дело с концом. Рашед велел не поднимать шума, а вот обойтись без пролития крови… Пускай сам попробует схватиться с этим треклятым псом! Собачьи клыки его быстро научат уму-разуму.
   Крысеныш принюхался, пытаясь уловить запах живых, но очень скоро понял, что в общей зале еще не выветрился запах матросского пота, пива и жареного мяса. Ни за столиками, ни у очага никого не было видно. Рашед сейчас, наверное, уже прополз по крыше и забрался в дом. Быть может, все и вправду пройдет так, как он задумал.
   Крысеныш почти бесшумно спрыгнул на дощатый пол, присел и, выглядывая из-за стола, внимательно оглядел залу. Краем глаза он уловил смазанное светлое пятно и повернул голову, по-гусиному вытянув шею.
   Серебристые волосы без труда можно разглядеть даже в темноте. У ближнего конца стойки сидел полуэльф и, глядя на лестницу, потягивал вино из потертого оловянного кубка. Вот он снова поднес кубок к губам, но замер и, помедлив, поставил кубок на стойку. Затем уронил руку.
   Повернув голову, он взглянул прямо туда, где в темноте притаился Крысеныш.
   Тот похолодел. Ну конечно – полуэльф видит в темноте, пожалуй, не хуже, чем он сам. Успеет ли он метнуть кинжал и прикончить полукровку прежде, чем тот поднимет тревогу? В этот миг что-то с легким шорохом прорезало воздух, и Крысеныш отпрянул к стене.
   В столешницу, там, где только что была его голова, глубоко вонзился стилет. Жуткое, пронзительное рычание разнеслось по зале. Из-под стола, ближнего к очагу, вынырнул белый пес и уставился прямо на Крысеныша.

* * *

   Рашед сунул меч в ножны и без малейших усилий взобрался по стене таверны, цепляясь ногтями за щели и расселины между досками.
   Все это предприятие готовилось в чересчур большой спешке, а потому не отличалось ни обдуманностью, ни отточенностью действий. Будь у него время, он бы три-четыре ночи подряд до того пробирался в таверну, изучая привычки обитателей дома: кто где спит и когда отправляется в спальню, кто запирается на ночь, кого мучит бессонница и где именно охотница держит свою саблю. Он узнал бы много полезного, прежде чем взяться за дело. Теперь же он вынужден действовать наобум.
   Он прополз вдоль края крыши, выискивая окно, в которое удобнее будет забраться. Предпочтительнее, чтобы это не оказалось окно спальни охотницы, иначе она чего доброго проснется и успеет броситься к двери. Свесившись с края крыши, Рашед заглянул в окно, не задернутое занавесками. В просторной комнате без труда помещались двуспальная кровать, несколько сундуков и кресло. Постель пуста. Значит, кто-то в доме еще не спит, и Рашед понял, что ему надлежит поторопиться. Правда, он приказал Крысенышу, чтобы тот обошелся без шума и кровопролития, но разве это будет первый случай, когда Крысеныш нарушал приказы? С него станется в темноте наткнуться на кого-нибудь внизу и разбудить весь дом. Затем Рашед увидел, что на матрасике у кровати спит маленькая белокурая девочка. Судя по ровному и глубокому дыханию, она спит крепко и шаги Рашеда ее не разбудят. Впрочем, девочке и так нечего было бы опасаться. Рашед никогда не испытывал желания охотиться на детей.
   На окне не было запора, и в считанные секунды Рашед беззвучно проник в комнату. Он осторожно обошел спящую девочку и, приоткрыв дверь спальни, выглянул в коридор. Там никого не было. Рашед увидал еще две двери и лестницу, ведущую вниз, стало быть, искать ему придется недолго. Он выбрался из комнаты и бесшумно прикрыл за собой дверь.
   Необычное, с подвывом, рычание донеслось снизу, из общей залы, и по спине Рашеда пробежали мурашки. Рычание повторилось, и к нему прибавились удар и хруст ломающегося дерева.
   Дверь в конце коридора распахнулась. Рашед застыл на месте.
   Распущенные волосы женщины в беспорядке разметались по плечам, однако она еще не успела переодеться ко сну – на ней были облегающие штаны и кожаный жилет. Из нижней залы теперь отчетливо доносился шум схватки: рычание, вскрики, оглушительный грохот. Охотница широко раскрыла глаза.
   – Ты… – начала она изумленно.
   Не дав ей договорить, Рашед одним прыжком оказался возле нее и всей тяжестью своего тела ударился о дверь, которую она пыталась закрыть. Не удержавшись на ногах, они оба ввалились в комнату.

* * *

   Лисил выхватил из рукава второй стилет, стыдясь того, что его сумели застать врасплох. Пригнувшись, он перебежал между столами и, обогнув их, двинулся к открытому окну. Паршивец сумел забраться в дом, а он, Лисил, ничегошеньки не заметил! Может, он просто стал рассеянным, а выпивка тут вовсе и ни при чем?
   Малец прыгнул, и в тот же миг незваный гость попытался отодвинуть стол, на который должен был приземлиться пес. Стол закачался, и Малец ударился о него передними лапами. Ножки стола, не выдержав такой тяжести, подломились, и пес с грохотом и треском рухнул прямо на своего противника. Глухой удар, яростное рычание, и дикий, исполненный боли визг.
   – Малец, назад! Назад! – что есть силы крикнул Лисил, расшвыривая стулья, чтобы добраться до места схватки.
   Пес подчинился приказу, хотя и невольно: его отшвырнули так, что он кубарем покатился по полу, налетел на стулья и, запутавшись в них, рухнул на спину.
   – Ни с места! – велел псу Лисил и, двинувшись к окну, осторожно выглянул из-за края перекошенного и разбитого стола.
   Пришелец выпрямился одним лишь плавным, нечеловеческим движением. Лунный свет из щели между ставнями упал на его лицо, высветил темные черточки на щеке – следы когтей Мальца. Лисил разглядел наконец лицо незваного гостя и остолбенел…