Страница:
Легонько постучав в дверь, Лони объявил:
– Она пришла, сударь.
Не дожидаясь ответа, он распахнул дверь, почти втолкнул Магьер в комнату и тут же плотно прикрыл за ней дверь.
Вельстил сидел все в том же кресле, что и в прошлый раз, только сегодня он не читал, а был погружен в размышления. В комнате ничего не изменилось. И тем не менее при виде Магьер на лице Вельстила мелькнуло неподдельное удивление. Магьер наплевать было, что он подумал, однако она хорошо сознавала, что больше всего смахивает на трактирную служанку, от души повалявшуюся с сердечным дружком в стоге сена.
– Когда ты в последний раз спала? – спросил Вельстил.
– Не помню. И потом, я пришла сюда не для того, чтобы обсудить этот животрепещущий вопрос.
Магьер не замечала прежде, какие у Вельстила густые черные брови. Они казались еще чернее на фоне белоснежных седых висков.
– Зачем ты сюда пришла? – осведомился он, не вставая с кресла.
– Подумала, а вдруг ты в кои-то веки перестанешь говорить загадками и действительно мне хоть в чем-то поможешь.
Ее слегка раздражало то, что в комнате нет окон и единственный источник света – таинственный хрустальный шар Вельстила.
– До меня дошли слухи – уверен, что беспочвенные, – будто ты набрала себе в помощники рыбаков и портовых рабочих.
– Это так.
Вельстил встал, и его всегда бесстрастное лицо дрогнуло от гнева.
– Распусти их по домам. Всех. Немедленно. Ты – дампир, и помощь неуклюжих и несведущих горожан только испортит твою охоту. Да и вообще с вампирами можно было покончить еще несколько дней назад.
Магьер скрестила руки на груди:
– Отлично. Тогда ты сам вместе с Лисилом будешь нести за мной колья и прочее снаряжение.
Тень гнева исчезла с лица Вельстила, и он усмехнулся.
– Боюсь, моя дорогая, что это невозможно. Я-то полагал, что ты умна, но ты, как видно, кое-чего все-таки не понимаешь. Это ты, а не я – дампир. Твое предназначение, суть самого твоего существования – уничтожение вампиров.
Вспышка ярости обожгла Магьер, и она, повинуясь порыву, выхватила саблю.
– Я устала играть в твои игры! Если ты хотя бы вполовину так сведущ, как утверждаешь, выкладывай все, что знаешь!
Вельстил задумчиво поглядел на острие сабли, устремленное к его груди, и снова поднял темные глаза на Магьер.
– Разве ты не чувствуешь, как растет в тебе гнев? Разве всякий раз, когда бьешься с вампиром, ты не ощущаешь, как возрастает твоя сила? – Он понизил голос. – Доводилось тебе слыхать глупую старинную поговорку, что зло, дескать, можно победить лишь добром? Это ложь. Зло можно победить только злом. Этим кровососущим тварям нет места в мире живых. И все же одному из них хватило, как видно, мудрости и даже самоотверженности, чтобы породить тебя.
Магьер опустила саблю:
– Что это значит?
Вельстил шагнул ближе:
– Я долго изучал бытие, обычаи и свойства вампиров. В первые дни после обращения свежеиспеченный вампир еще способен зачать или понести дитя. Кто-то из твоих родителей, скорее всего отец, был вампиром. Половина твоего существа принадлежит миру тьмы, миру, чьи создания вынуждены выпивать чужую жизненную силу, дабы продлить свое существование. Однако твоя смертная половина сильнее. Подобная неуравновешенность порождает в дампире безудержную ненависть к своей темной половине. Прибегая к силам своей сверхъестественной половины, дампиры становятся единственными, кто способен на равных сражаться с вампирами. Ну, теперь понимаешь?
Слова его хлестали Магьер, точно плеть. Она не могла, не хотела им верить… однако недавние события подтверждали, что Вельстил прав.
– Откуда ты все это знаешь? Я хочу сказать, откуда ты знаешь, что я – дампир!
Вельстил указал на кожаный ремешок и цепочку, выглядывавшие из выреза ее платья.
– По амулетам, которые ты так старательно прячешь. Откуда они у тебя?
Магьер помолчала. Разрозненные кусочки давней головоломки стали наконец-то складываться в цельную картину.
– Их оставил мне мой отец. Во всяком случае, так мне сказали. Он же оставил мне кожаный доспех и саблю. Но если он был вампиром, зачем же породил меня и дал мне оружие, чтобы убивать ему подобных?
Вельстил порывисто протянул руку, но тут же опустил. Быть может, он почувствовал горечь, которая обжигала Магьер.
– Сядь, – сказал он.
Она не шелохнулась.
– Многие вампиры наслаждаются своим новым бытием, – сказал Вельстил, – но есть и такие, что были обращены против их воли. Полагаю, что такой вампир вполне может ненавидеть себе подобных.
Похоже, он говорил вполне искренне, и Магьер не знала даже, благодарить его за такую откровенность или сожалеть о ней. Всю свою жизнь она старалась забыть свое прошлое. Впрочем, там и забывать-то особенно было нечего. Мать ее умерла, отец покинул ее еще младенцем. Оба ушли из жизни Магьер прежде, чем она подросла хотя бы настолько, чтоб запомнить их лица. Порой она даже завидовала Лисилу – ведь он знал и помнил своих родителей, хотя и не любил говорить о них. И вот теперь этот наглый безумец уверяет, будто ее породил один из тех, кого она пытается уничтожить с тех самых пор, как поселилась в Миишке.
Магьер не хотела делиться подобными мыслями с Вельстилом, но он, похоже, знал о ней больше, чем кто-либо другой. Если он прав, хотя бы отчасти, то где-то в этом мире, быть может, все еще живет… нет – существует ее отец.
– Так ты полагаешь, что моего отца обратили против его воли и он породил меня на свет, чтобы отомстить?
– Вполне возможно.
– Почему же тогда он покинул меня? Бросил меня одну среди суеверных крестьян, которые ненавидели меня и боялись? – Магьер никогда не плакала и впредь не заплачет… но сейчас ее голос заметно дрогнул. – Почему он так поступил?
– Я не знаю, – ответил Вельстил. – Может быть, для того, чтоб ты выросла сильной.
Магьер испытующе посмотрела в его лицо, в его умные зоркие глаза:
– Откуда ты все это знаешь? Откуда?
Вельстил ответил не сразу:
– Я много читал, учился, наблюдал, я изъездил множество стран. До меня дошел слух, что в Миишке собирается поселиться охотница на вампиров, и я понял, что должен увидеть тебя собственными глазами. С первой нашей встречи я знал, кто ты такая. Помнишь? Это было в таверне, ты была одета в это же платье, хотя тогда оно выглядело не в пример приличней, и ты прятала за корсаж амулеты.
– Да, – сказала медленно Магьер. – Я помню.
– Сядь. – Вельстил указал на изножье узкой кровати.
На сей раз Магьер подчинилась. Снова он показал пальцем на вырез ее платья.
– Ты уже поняла, для чего служат эти амулеты? – спросил он.
Магьер опустила взгляд на корсаж, но вытаскивать наружу амулеты не стала.
– Не уверена. Топаз, судя по всему, светится, когда близко вампиры.
Вельстил кивнул:
– Да, как и пес полуэльфа, этот камень подобие верного сторожа, неизменно поднимающего тревогу. Он чует присутствие нежити. Костяной амулет – вещь совсем иного сорта. Я читал о таких, но увидел его впервые. Вампиры, пьющие кровь, на самом деле поглощают жизненную силу своих жертв. Они как пустой сосуд, который постоянно жаждет быть наполненным. Поглощая чужую жизнь, они поддерживают свое существование и потому-то так быстро исцеляются.
Ты же, – продолжал он, – живой человек. На этот осколок кости наложены особые заклятия, а потому, когда он соприкасается с кожей смертного, тот обретает способность поглощать жизненную силу и с ее помощью исцеляться столь же быстро, как и Дети Ночи. Единственное живое существо, которое может таким образом использовать этот амулет, – дампир. Благодаря амулету ты можешь не просто пить кровь, а напрямую поглощать жизненную силу.
– Но откуда мог взяться этот амулет? – спросила Магьер.
Вельстил насупился:
– Ты сказала, что его оставил для тебя твой отец. Больше я ничего не знаю, у меня нет ответов на все вопросы. И все же, будь я на твоем месте, будь я таким, как ты, – я бы не сидел тут и не болтал, а готовился бы к бою.
– Но ведь я все равно проигрываю всякий раз, когда сражаюсь с Рашедом, – сказала Магьер. – Как мне победить его?
– Не борись сама с собой. Сражаясь с вампирами, стань вампиром сама. Потому-то они и боятся тебя, что ты можешь их победить их же оружием. Сражайся, забыв о морали и совести. Примени все свои силы, чтобы добыть победу.
Совсем не такой совет хотела услышать Магьер. И она вдруг осознала, что злится на Вельстила за то, что он честен с ней, – так обрушивают гнев на гонца, приносящего дурные вести. Умом Магьер понимала, что Вельстил ни в чем не виноват, но больше она не могла, не хотела находиться с ним в одной комнате. Поднявшись, она направилась к двери.
– Больше я к тебе не приду, – бросила она. – После сегодняшней ночи в этом не будет нужды.
ГЛАВА 19
– Она пришла, сударь.
Не дожидаясь ответа, он распахнул дверь, почти втолкнул Магьер в комнату и тут же плотно прикрыл за ней дверь.
Вельстил сидел все в том же кресле, что и в прошлый раз, только сегодня он не читал, а был погружен в размышления. В комнате ничего не изменилось. И тем не менее при виде Магьер на лице Вельстила мелькнуло неподдельное удивление. Магьер наплевать было, что он подумал, однако она хорошо сознавала, что больше всего смахивает на трактирную служанку, от души повалявшуюся с сердечным дружком в стоге сена.
– Когда ты в последний раз спала? – спросил Вельстил.
– Не помню. И потом, я пришла сюда не для того, чтобы обсудить этот животрепещущий вопрос.
Магьер не замечала прежде, какие у Вельстила густые черные брови. Они казались еще чернее на фоне белоснежных седых висков.
– Зачем ты сюда пришла? – осведомился он, не вставая с кресла.
– Подумала, а вдруг ты в кои-то веки перестанешь говорить загадками и действительно мне хоть в чем-то поможешь.
Ее слегка раздражало то, что в комнате нет окон и единственный источник света – таинственный хрустальный шар Вельстила.
– До меня дошли слухи – уверен, что беспочвенные, – будто ты набрала себе в помощники рыбаков и портовых рабочих.
– Это так.
Вельстил встал, и его всегда бесстрастное лицо дрогнуло от гнева.
– Распусти их по домам. Всех. Немедленно. Ты – дампир, и помощь неуклюжих и несведущих горожан только испортит твою охоту. Да и вообще с вампирами можно было покончить еще несколько дней назад.
Магьер скрестила руки на груди:
– Отлично. Тогда ты сам вместе с Лисилом будешь нести за мной колья и прочее снаряжение.
Тень гнева исчезла с лица Вельстила, и он усмехнулся.
– Боюсь, моя дорогая, что это невозможно. Я-то полагал, что ты умна, но ты, как видно, кое-чего все-таки не понимаешь. Это ты, а не я – дампир. Твое предназначение, суть самого твоего существования – уничтожение вампиров.
Вспышка ярости обожгла Магьер, и она, повинуясь порыву, выхватила саблю.
– Я устала играть в твои игры! Если ты хотя бы вполовину так сведущ, как утверждаешь, выкладывай все, что знаешь!
Вельстил задумчиво поглядел на острие сабли, устремленное к его груди, и снова поднял темные глаза на Магьер.
– Разве ты не чувствуешь, как растет в тебе гнев? Разве всякий раз, когда бьешься с вампиром, ты не ощущаешь, как возрастает твоя сила? – Он понизил голос. – Доводилось тебе слыхать глупую старинную поговорку, что зло, дескать, можно победить лишь добром? Это ложь. Зло можно победить только злом. Этим кровососущим тварям нет места в мире живых. И все же одному из них хватило, как видно, мудрости и даже самоотверженности, чтобы породить тебя.
Магьер опустила саблю:
– Что это значит?
Вельстил шагнул ближе:
– Я долго изучал бытие, обычаи и свойства вампиров. В первые дни после обращения свежеиспеченный вампир еще способен зачать или понести дитя. Кто-то из твоих родителей, скорее всего отец, был вампиром. Половина твоего существа принадлежит миру тьмы, миру, чьи создания вынуждены выпивать чужую жизненную силу, дабы продлить свое существование. Однако твоя смертная половина сильнее. Подобная неуравновешенность порождает в дампире безудержную ненависть к своей темной половине. Прибегая к силам своей сверхъестественной половины, дампиры становятся единственными, кто способен на равных сражаться с вампирами. Ну, теперь понимаешь?
Слова его хлестали Магьер, точно плеть. Она не могла, не хотела им верить… однако недавние события подтверждали, что Вельстил прав.
– Откуда ты все это знаешь? Я хочу сказать, откуда ты знаешь, что я – дампир!
Вельстил указал на кожаный ремешок и цепочку, выглядывавшие из выреза ее платья.
– По амулетам, которые ты так старательно прячешь. Откуда они у тебя?
Магьер помолчала. Разрозненные кусочки давней головоломки стали наконец-то складываться в цельную картину.
– Их оставил мне мой отец. Во всяком случае, так мне сказали. Он же оставил мне кожаный доспех и саблю. Но если он был вампиром, зачем же породил меня и дал мне оружие, чтобы убивать ему подобных?
Вельстил порывисто протянул руку, но тут же опустил. Быть может, он почувствовал горечь, которая обжигала Магьер.
– Сядь, – сказал он.
Она не шелохнулась.
– Многие вампиры наслаждаются своим новым бытием, – сказал Вельстил, – но есть и такие, что были обращены против их воли. Полагаю, что такой вампир вполне может ненавидеть себе подобных.
Похоже, он говорил вполне искренне, и Магьер не знала даже, благодарить его за такую откровенность или сожалеть о ней. Всю свою жизнь она старалась забыть свое прошлое. Впрочем, там и забывать-то особенно было нечего. Мать ее умерла, отец покинул ее еще младенцем. Оба ушли из жизни Магьер прежде, чем она подросла хотя бы настолько, чтоб запомнить их лица. Порой она даже завидовала Лисилу – ведь он знал и помнил своих родителей, хотя и не любил говорить о них. И вот теперь этот наглый безумец уверяет, будто ее породил один из тех, кого она пытается уничтожить с тех самых пор, как поселилась в Миишке.
Магьер не хотела делиться подобными мыслями с Вельстилом, но он, похоже, знал о ней больше, чем кто-либо другой. Если он прав, хотя бы отчасти, то где-то в этом мире, быть может, все еще живет… нет – существует ее отец.
– Так ты полагаешь, что моего отца обратили против его воли и он породил меня на свет, чтобы отомстить?
– Вполне возможно.
– Почему же тогда он покинул меня? Бросил меня одну среди суеверных крестьян, которые ненавидели меня и боялись? – Магьер никогда не плакала и впредь не заплачет… но сейчас ее голос заметно дрогнул. – Почему он так поступил?
– Я не знаю, – ответил Вельстил. – Может быть, для того, чтоб ты выросла сильной.
Магьер испытующе посмотрела в его лицо, в его умные зоркие глаза:
– Откуда ты все это знаешь? Откуда?
Вельстил ответил не сразу:
– Я много читал, учился, наблюдал, я изъездил множество стран. До меня дошел слух, что в Миишке собирается поселиться охотница на вампиров, и я понял, что должен увидеть тебя собственными глазами. С первой нашей встречи я знал, кто ты такая. Помнишь? Это было в таверне, ты была одета в это же платье, хотя тогда оно выглядело не в пример приличней, и ты прятала за корсаж амулеты.
– Да, – сказала медленно Магьер. – Я помню.
– Сядь. – Вельстил указал на изножье узкой кровати.
На сей раз Магьер подчинилась. Снова он показал пальцем на вырез ее платья.
– Ты уже поняла, для чего служат эти амулеты? – спросил он.
Магьер опустила взгляд на корсаж, но вытаскивать наружу амулеты не стала.
– Не уверена. Топаз, судя по всему, светится, когда близко вампиры.
Вельстил кивнул:
– Да, как и пес полуэльфа, этот камень подобие верного сторожа, неизменно поднимающего тревогу. Он чует присутствие нежити. Костяной амулет – вещь совсем иного сорта. Я читал о таких, но увидел его впервые. Вампиры, пьющие кровь, на самом деле поглощают жизненную силу своих жертв. Они как пустой сосуд, который постоянно жаждет быть наполненным. Поглощая чужую жизнь, они поддерживают свое существование и потому-то так быстро исцеляются.
Ты же, – продолжал он, – живой человек. На этот осколок кости наложены особые заклятия, а потому, когда он соприкасается с кожей смертного, тот обретает способность поглощать жизненную силу и с ее помощью исцеляться столь же быстро, как и Дети Ночи. Единственное живое существо, которое может таким образом использовать этот амулет, – дампир. Благодаря амулету ты можешь не просто пить кровь, а напрямую поглощать жизненную силу.
– Но откуда мог взяться этот амулет? – спросила Магьер.
Вельстил насупился:
– Ты сказала, что его оставил для тебя твой отец. Больше я ничего не знаю, у меня нет ответов на все вопросы. И все же, будь я на твоем месте, будь я таким, как ты, – я бы не сидел тут и не болтал, а готовился бы к бою.
– Но ведь я все равно проигрываю всякий раз, когда сражаюсь с Рашедом, – сказала Магьер. – Как мне победить его?
– Не борись сама с собой. Сражаясь с вампирами, стань вампиром сама. Потому-то они и боятся тебя, что ты можешь их победить их же оружием. Сражайся, забыв о морали и совести. Примени все свои силы, чтобы добыть победу.
Совсем не такой совет хотела услышать Магьер. И она вдруг осознала, что злится на Вельстила за то, что он честен с ней, – так обрушивают гнев на гонца, приносящего дурные вести. Умом Магьер понимала, что Вельстил ни в чем не виноват, но больше она не могла, не хотела находиться с ним в одной комнате. Поднявшись, она направилась к двери.
– Больше я к тебе не приду, – бросила она. – После сегодняшней ночи в этом не будет нужды.
ГЛАВА 19
В одежде, которой снабдил ее Лони, – черных облегающих штанах, белой рубашке и кожаном, идеально подогнанном жилете, – Магьер было гораздо проще двигаться, чем в длинном, с пышными складками платье. В добавление к этому эльф предложил позвать служанку, и та расчесала волосы Магьер и кожаным ремешком стянула их на затылке в тугой конский хвост. Такая прическа оказалась намного удобнее, чем коса.
В предложении Лони не было и следа фамильярности, скорее уж это был его посильный вклад в то, что Магьер собиралась сделать для Миишки, поступок даже не друга, а союзника. Одевшись, Магьер по привычке хотела спрятать амулеты под рубашку, но передумала и оставила их на виду. Быть может, топаз предупредит ее о приближении врага.
Солнце только что зашло, когда Магьер шла по улицам Миишки, возвращаясь домой. Кожаный доспех ждал ее в «Морском льве». Если не считать этого, она была целиком и полностью готова ко всему, что ей предстояло встретить. Когда-нибудь она все же сумеет смириться со своим прошлым, с прошлым, которое так долго и прочно старалась забыть.
На окнах всех домов, мимо которых проходила Магьер, висели связки чеснока. Сколько раз до того доводилось ей идти через деревни, все окна в которых были увешаны подобными связками, порой даже вместе с цветками и листьями чеснока.
Чего же она ищет – искупления или прощения? Перед кем или от кого? И почему ей, в отличие от Лисила, даже не пришло в голову бежать?
Улица была пуста и безлюдна. В те годы, когда Магьер на пару с Лисилом изображала «охотницу на вампиров», перед их «представлением» тоже пустели улицы. Те, у кого не хватило духу участвовать в сражении, не скрывая страха, прятались в своих домах. Магьер не могла их за это винить. Дойдя до «Морского льва», она свернула за угол таверны и направилась к двери черного хода. Дверь была распахнула настежь, и из проема лился неяркий свет.
На кухонном столе лежало, неестественно вытянувшись, тело Брендена. Мертвого омыли, одели в чистое – зеленую рубашку, темные неброские штаны и ярко начищенные сапоги. Высокий ворот рубашки прикрывал его горло. Около стола сидел на табурете Лисил, вымачивал арбалетные болты в ведре с коричневой водой. Двигался он медленно, точно каждое движение причиняло ему нестерпимую боль. Повязки на груди растянулись и заметно обвисли.
– Тебе надо лежать, – с порога сказала Магьер.
Лисил выдавил усмешку:
– Даже спорить с тобой не стал бы, но у нас впереди очень долгая ночь.
Магьер подошла ближе, остановилась у стола, глядя на закрытые глаза Брендена.
– Он как будто заснул, – сказала она, – точно чистил картошку для дружеской пирушки и так утомился, что решил вздремнуть прямо на столе.
Ей некогда было оплакать Брендена, как того требуют обычаи, но и пройти мимо кузнеца, погруженного в вечный сон, оказалось невозможно.
– Знаю, – отозвался Лисил. – Вместе со мной тут работало около десятка горожан, и я все старался не замечать, что он лежит совсем рядом, но потом они разошлись по местам, и какое-то время мы были наедине – я и Бренден. Помнится, я даже говорил с ним, упрекал, что он тут дрыхнет, а дел по горло. Глупо, да?
Магьер коснулась ладонью окоченевшего плеча Брендена.
– Вовсе нет. Знаешь, я ведь даже не поблагодарила его за то, что он вынес меня из туннеля.
– Он и не ждал благодарности, во всяком случае, не от нас.
Все горшки и кастрюли на кухне были в беспорядке. Одни уже пустые, а другие с чесночной водой. Магьер вздохнула:
– Мне нужно надеть доспех. Мы готовы?
– Думаю, что да. Кстати, под конюшней, что напротив нашего дома, оказался потайной погреб. Мы спрятали туда Розу и других детишек – сколько уместилось.
– Что ж, отлично, а ты сам где будешь?
– С Карлином и нашими, с позволения сказать, лучниками. Когда начнется драка, нужно будет давать им направление.
Магьер широко раскрыла глаза:
– Лисил, да ведь ты едва на ногах держишься!
– Вытерплю как-нибудь. Калеб дал мне пожевать какой-то вонючей коры, которая снимает боль. Вкус у нее еще омерзительней, чем запах, но несколько часов я как-нибудь продержусь.
Здравый смысл упорно твердил Магьер, что надо незаметно подкрасться к Лисилу, оглушить его и спрятать в конюшне вместе с Розой и другими детишками. И тем не менее полуэльф был прав. Кто-то должен будет давать направление горе-лучникам, а еще – поднимать боевой дух, если что-то пойдет не так. Наверняка ведь, завидев Рашеда, половина горожан тут же пустится наутек.
Лисил держится так хладнокровно, и потом, он уже так много сил вложил в подготовку к сражению.
– Будь осторожен, – просто сказала она.
– Ты тоже.
– Тиша! – Мгновенно проснувшись, он вскочил на ноги. И уже громче позвал: – Тиша!
Выбравшись через люк на палубу шхуны, Рашед попытался мыслью найти Тишу. Он никогда не умел находить мыслями себе подобных, кроме, разве что, своего брата Парко, но все же попытался. Ответом ему был только глухой шум поглощенного своей жизнью леса.
Забыв об осторожности, Рашед одним прыжком соскочил на берег и закричал во все горло, уже не заботясь о том, что его могут услышать:
– Тиша!
– Она ушла, – прозвучал совсем близко бесплотный шепот.
Рядом с Рашедом возник из воздуха Эдван. Хотя Рашед и испытывал безотчетную жалость к призраку, он терпеть не мог, когда обстоятельства принуждали его беседовать с покойным мужем Тиши. Сейчас, однако, тревога оказалась сильнее личных предпочтений.
– Куда? – спросил он отрывисто.
– В город, защищать тебя, – прошипел Эдван с неприкрытой ненавистью. Губы на почти отрубленной голове призрака искривились в ужасающей горькой ухмылке.
Точно ледяная молния пронзила Рашеда. Он не сообразил, что это – самый обыкновенный страх.
– Почему ты не остановил ее? – гневно спросил он.
– Остановил? Я? – Призрачное лицо Эдвана окаменело, но не из-за недостатка чувств, а из-за переполнявшей его ненависти. – Она слушает только тебя, видит только тебя, и нужен ей только ты. Разве видел ты, чтоб ее хоть на минутку опечалил уход Крысеныша?
Рашед хотел огрызнуться, но смолчал, проникшись вдруг состраданием к призраку. Он с самого начала сожалел о том, что Кориш велел отрубить голову беззащитному парню, однако сейчас подобные сантименты были не ко времени, главное – спасти Тишу.
– Куда она пошла? – спросил он спокойнее. Впервые на памяти Рашеда Эдван всем своим обликом выражал крайнее отчаяние. Его длинные желтые волосы колыхались, точно на невидимом ветру.
– Выслушай меня, пожалуйста, выслушай! – умоляюще проговорил он. – Эта охотница – не обычная смертная. Понимаешь? Она наполовину Дитя Ночи, наполовину одна из вас… – Бесплотный голос Эдвана задрожал. – Тиша не жаждет, не ищет мести. Найди ее и, ради всего, что тебе дорого, – уходи из этих мест. Я никогда ни о чем не просил тебя, никогда ничего от тебя не ждал, и вот сейчас я прошу тебя – беги!
Рашед скрестил руки на груди, с трудом сдерживая раздражение.
– Эдван, – сказал он терпеливо, – я не могу этого сделать. Если я не убью охотницу, она никогда не оставит нас в покое.
– Я… я думаю, что ошибся насчет ее намерений! – в отчаянии воскликнул призрак. – Ее натравил на нас приезжий, что живет в подвальных комнатах «Бархатной розы», и вот теперь и ты, и она втянуты в безнадежную и бесконечную войну. С одной стороны, кто-то все время натравливает на тебя охотницу, с другой – ты все время пытаешься убить ее. Каждый из вас слепо убежден, что на него нападают, и потому вынужден защищаться. Неужели ты этого так до сих пор и не понял? Найди Тишу, и бегите, бегите прочь! Никто не станет вас преследовать.
Рашед пристегнул к поясу меч, взял незажженный факел, который он смастерил еще прошлой ночью, и коротко взмахнул рукой, точно отгоняя призрака:
– Ты мне не помощник. Уходи.
Едва эти слова слетели с его губ, как Эдван вначале медленно, а затем все быстрее завертелся вокруг собственной оси. Облик его во вращении расплывался, дрожал, точно отражение в потревоженной воде. Вначале Рашед подумал, что призрак пытается пустить в ход некое умение, которое он раньше скрывал, но, видя, что Эдван превратился уже в столб крутящегося тумана, понял: призрак попросту беснуется от ярости и бессилия.
– Глупец! – возопил Эдван. – Глупец, глупец, глупец!
Рашед бросился бежать вглубь леса, оставив позади шхуну и все свои инструменты. Темные деревья обступили его со всех сторон, ночная тьма дышала, в ней пульсировала жизнь. Неподалеку от опушки он остановился, закрыл глаза, мысленно прощупывая ночь. Хотя Рашед не был таким одаренным телепатом, как Тиша, он обладал кое-какими особыми способностями, но крайне редко их использовал. Сейчас его сознание было окрашено образами охоты – бег, погоня, запах жертвы, запах страха, крови и конечного торжества в последнем, убийственном прыжке – словом, все, что так притягательно для хищников.
Издалека до слуха Рашеда донесся слабый звук, едва различимый в кипении ночной жизни леса.
Низкий и гортанный волчий вой.
– Дети охоты, – прошептал Рашед, сосредоточиваясь, – придите ко мне!
Пекарь Карлин стоял рядом, настороженно озираясь по сторонам. Лисил, как мог, старался скрыть свою слабость. Боль в груди и в спине давно уже разлилась по всему телу. Он опасался, что ноги предадут его, но деваться было некуда, оставалось только стиснуть зубы и терпеть.
Магьер сейчас была в таверне, надевала доспех, а Лисил выполнял свою часть общего плана. В этот план, разумный и простой, входило вооружить горожан, по возможности, луками, а если понадобится, то вилами и заступами. Большинство волонтеров Лисил разместил по линии обороны вокруг «Морского льва»: в основном внутри домов, лачуг и сарайчиков, потому что снаружи или на крышах их мог раньше времени заметить неприятель. Он хотел заранее подготовить дома к поджогу, но отверг эту идею, потому что следы такой подготовки тоже могли броситься в глаза. Вместо этого полуэльф поставил между домами женщин с кресалами, трутом и бутылками горючего масла. Под рукой у них была сухая растопка, так что при необходимости они могли поджечь дома за считанные минуты.
Суть общего плана заключалась в том, чтобы беспрепятственно пропустить вампиров внутрь круга обороны и уже не дать им ускользнуть. Лисил понятия не имел, на что еще способны эти твари, но от души надеялся, что уже успел познакомиться со всеми их фокусами. В детстве он слыхал сказки о вампирах, которые умели летать либо обращаться в различных животных, но вот об этом Лисил предпочел горожанам не сообщать.
Отрадно было то, что к ним присоединились четверо стражников Эллинвуда, в том числе и Дарьей. Лисил разместил их всех в старом складе рядом с таверной. Двое из стражников были даже неплохо вооружены и выглядели опытными вояками. Одни, как Дарьей, по вине вампиров лишились кого-то из близких, других сбило с толку исчезновение Эллинвуда, и теперь им нужен был новый командир. Лисилу в общем-то было безразлично, что ими двигало. Он лишь порадовался в душе, что кроме лавочников, пекарей и грузчиков под началом у него будут люди, знающие хоть какой-то толк в воинском деле.
Как ни странно, правой рукой Лисила и самым надежным из солдат его «армии» стал Карлин. Энергия и изобретательность этого толстяка были попросту ошеломительны. Без него Лисил вряд ли смог бы превратить в подобие войска вооруженную чем попало горстку мирных горожан. И вот теперь полуэльф и его добровольный помощник стояли на улице перед таверной, а из-за ставен на них то и дело посматривали любопытные горожане.
– Все готовы? – спросил Лисил, совершенно забыв, что задавал этот вопрос уже дважды.
Карлин кивнул, и на миг он напомнил Лисилу Брендена. Те же деловитость, основательность, надежность светились на его добродушном, безбородом лице. Так же как Бренден, он умел думать о других. Лисилу он принес плотную темно-синюю рубаху, которая в наступающих сумерках делала его почти незаметным. Полуэльф замотал голову длинным черным шарфом, краем шарфа прикрыл лицо так, что были видны одни глаза. Теперь он при случае мог без труда раствориться в темноте.
– А что если Магьер не сумеет прикончить вампира и он выскочит из таверны? – спросил Карлин. Впервые за все время, что они были наедине, он позволил себе высказать вслух свои сомнения.
– Я сказал лучникам и стражникам, которые засели в складе, что они должны всадить в вампира как можно больше стрел. – Лисил взвесил в руке тяжелый топорик. – Если они сумеют хотя бы сбить его с ног, думаю, мне удастся отрубить ему голову.
Карлина передернуло, и он прикусил нижнюю губу.
– Грязная работа, – признал Лисил, – но что делать? Если он уйдет, будет еще хуже.
– Я и не сомневаюсь, – негромко ответил Карлин. – Я преклоняюсь перед вашей отвагой – твоей и Магьер.
– И Брендена.
– Да, – кивнул пекарь. – И Брендена.
Лисил вспомнил, как сегодня утром предложил Магьер сесть на первый попавшийся корабль и незаметно покинуть город. Знай об этом Карлин, он вряд ли так высоко оценил бы своего собеседника.
– А сейчас, – сказал он вслух, – нам нужно идти в укрытие. Все уже и так знают, что им надо делать. Я предпочел бы остаться поблизости от таверны. Со стороны моря уже есть охрана, так что мы с тобой устроимся в этой лачуге. Если что, ударим по ним с двух сторон.
Карлин снова кивнул. Отчего-то Лисил вспомнил вдруг свою красавицу мать, зеленые кроны деревьев своей далекой родины. Зимой эти деревья сбрасывали листву, по весне зеленели и расцветали – совсем не то, что угрюмые ели и сосны здешних мест. Никогда в жизни ему и в голову не приходило, что он может погибнуть, защищая от вампиров простых жителей заурядного приморского городка. С другой стороны, старался он по большому счету не для Карлина и не для прочих горожан. Изо всех лиц, которые сейчас проплывали в его сознании, по-настоящему дорого было ему лишь одно – бледное, серьезное, обрамленное густыми черными волосами, в которых на свету играли рыжие искорки.
Раскинув мысленные сети, она тотчас уловила сумятицу чужих мыслей:
Я пить хочу. Где мама?
Джошуа всегда меня дразнит, потому что я маленького роста.
Когда вырасту – выйду замуж за Лисила.
Хоть бы Магьер поскорей их всех перебила.
«Что за простаки эти смертные», – подумала Тиша. И тут в сетях затрепыхался целый клубок мыслей, исходивших из одного источника. Окрашенных страхом, но чистых, простых и ясных.
Дети. Где же они?
Полуприкрыв глаза и запрокинув лицо, Тиша озиралась в темноте, словно пыталась определить направление ветра.
Бесшумно ступая, она шла вдоль вереницы домов и остановилась, когда поток детских мыслей стал особенно сильным и отчетливым. Тиша открыла глаза и увидела, что стоит перед конюшней на окраине города, неподалеку от таверны Магьер. На крыше конюшни затаились двое взрослых мужчин. Тиша чувствовала, как они напряжены, и совсем нетрудно было подтолкнуть их, обратить их внимание в сторону моря – словно оттуда донесся подозрительный звук. Справившись с этим, она проворно и без единого звука перебежала через улицу к конюшне.
Затаившись под стеной строения, Тиша бережно разделяла спутанные ниточки детских мыслей. Там, внутри, десять… нет, по меньшей мере двенадцать детишек. Она хотела уже войти и отыскать их, но на полушаге остановилась.
Пустые улицы, пропитанные запахом страха.
Дети, спрятанные в укрытии.
Двое часовых на крыше.
Западня! Они устроили западню!
Тиша беззвучно проскользнула в конюшню. Гнедой мерин, стоявший у самого входа, замотал головой и зафыркал. Проникнув в его несложные мысли, Тиша успокоила его.
В предложении Лони не было и следа фамильярности, скорее уж это был его посильный вклад в то, что Магьер собиралась сделать для Миишки, поступок даже не друга, а союзника. Одевшись, Магьер по привычке хотела спрятать амулеты под рубашку, но передумала и оставила их на виду. Быть может, топаз предупредит ее о приближении врага.
Солнце только что зашло, когда Магьер шла по улицам Миишки, возвращаясь домой. Кожаный доспех ждал ее в «Морском льве». Если не считать этого, она была целиком и полностью готова ко всему, что ей предстояло встретить. Когда-нибудь она все же сумеет смириться со своим прошлым, с прошлым, которое так долго и прочно старалась забыть.
На окнах всех домов, мимо которых проходила Магьер, висели связки чеснока. Сколько раз до того доводилось ей идти через деревни, все окна в которых были увешаны подобными связками, порой даже вместе с цветками и листьями чеснока.
Чего же она ищет – искупления или прощения? Перед кем или от кого? И почему ей, в отличие от Лисила, даже не пришло в голову бежать?
Улица была пуста и безлюдна. В те годы, когда Магьер на пару с Лисилом изображала «охотницу на вампиров», перед их «представлением» тоже пустели улицы. Те, у кого не хватило духу участвовать в сражении, не скрывая страха, прятались в своих домах. Магьер не могла их за это винить. Дойдя до «Морского льва», она свернула за угол таверны и направилась к двери черного хода. Дверь была распахнула настежь, и из проема лился неяркий свет.
На кухонном столе лежало, неестественно вытянувшись, тело Брендена. Мертвого омыли, одели в чистое – зеленую рубашку, темные неброские штаны и ярко начищенные сапоги. Высокий ворот рубашки прикрывал его горло. Около стола сидел на табурете Лисил, вымачивал арбалетные болты в ведре с коричневой водой. Двигался он медленно, точно каждое движение причиняло ему нестерпимую боль. Повязки на груди растянулись и заметно обвисли.
– Тебе надо лежать, – с порога сказала Магьер.
Лисил выдавил усмешку:
– Даже спорить с тобой не стал бы, но у нас впереди очень долгая ночь.
Магьер подошла ближе, остановилась у стола, глядя на закрытые глаза Брендена.
– Он как будто заснул, – сказала она, – точно чистил картошку для дружеской пирушки и так утомился, что решил вздремнуть прямо на столе.
Ей некогда было оплакать Брендена, как того требуют обычаи, но и пройти мимо кузнеца, погруженного в вечный сон, оказалось невозможно.
– Знаю, – отозвался Лисил. – Вместе со мной тут работало около десятка горожан, и я все старался не замечать, что он лежит совсем рядом, но потом они разошлись по местам, и какое-то время мы были наедине – я и Бренден. Помнится, я даже говорил с ним, упрекал, что он тут дрыхнет, а дел по горло. Глупо, да?
Магьер коснулась ладонью окоченевшего плеча Брендена.
– Вовсе нет. Знаешь, я ведь даже не поблагодарила его за то, что он вынес меня из туннеля.
– Он и не ждал благодарности, во всяком случае, не от нас.
Все горшки и кастрюли на кухне были в беспорядке. Одни уже пустые, а другие с чесночной водой. Магьер вздохнула:
– Мне нужно надеть доспех. Мы готовы?
– Думаю, что да. Кстати, под конюшней, что напротив нашего дома, оказался потайной погреб. Мы спрятали туда Розу и других детишек – сколько уместилось.
– Что ж, отлично, а ты сам где будешь?
– С Карлином и нашими, с позволения сказать, лучниками. Когда начнется драка, нужно будет давать им направление.
Магьер широко раскрыла глаза:
– Лисил, да ведь ты едва на ногах держишься!
– Вытерплю как-нибудь. Калеб дал мне пожевать какой-то вонючей коры, которая снимает боль. Вкус у нее еще омерзительней, чем запах, но несколько часов я как-нибудь продержусь.
Здравый смысл упорно твердил Магьер, что надо незаметно подкрасться к Лисилу, оглушить его и спрятать в конюшне вместе с Розой и другими детишками. И тем не менее полуэльф был прав. Кто-то должен будет давать направление горе-лучникам, а еще – поднимать боевой дух, если что-то пойдет не так. Наверняка ведь, завидев Рашеда, половина горожан тут же пустится наутек.
Лисил держится так хладнокровно, и потом, он уже так много сил вложил в подготовку к сражению.
– Будь осторожен, – просто сказала она.
– Ты тоже.
* * *
Проснувшись, Рашед сразу ощутил, что солнце зашло уже давно. Он ощущал под собой неуютно твердый пол трюма. Рашед повернулся на бок и сел. В трюме он был один.– Тиша! – Мгновенно проснувшись, он вскочил на ноги. И уже громче позвал: – Тиша!
Выбравшись через люк на палубу шхуны, Рашед попытался мыслью найти Тишу. Он никогда не умел находить мыслями себе подобных, кроме, разве что, своего брата Парко, но все же попытался. Ответом ему был только глухой шум поглощенного своей жизнью леса.
Забыв об осторожности, Рашед одним прыжком соскочил на берег и закричал во все горло, уже не заботясь о том, что его могут услышать:
– Тиша!
– Она ушла, – прозвучал совсем близко бесплотный шепот.
Рядом с Рашедом возник из воздуха Эдван. Хотя Рашед и испытывал безотчетную жалость к призраку, он терпеть не мог, когда обстоятельства принуждали его беседовать с покойным мужем Тиши. Сейчас, однако, тревога оказалась сильнее личных предпочтений.
– Куда? – спросил он отрывисто.
– В город, защищать тебя, – прошипел Эдван с неприкрытой ненавистью. Губы на почти отрубленной голове призрака искривились в ужасающей горькой ухмылке.
Точно ледяная молния пронзила Рашеда. Он не сообразил, что это – самый обыкновенный страх.
– Почему ты не остановил ее? – гневно спросил он.
– Остановил? Я? – Призрачное лицо Эдвана окаменело, но не из-за недостатка чувств, а из-за переполнявшей его ненависти. – Она слушает только тебя, видит только тебя, и нужен ей только ты. Разве видел ты, чтоб ее хоть на минутку опечалил уход Крысеныша?
Рашед хотел огрызнуться, но смолчал, проникшись вдруг состраданием к призраку. Он с самого начала сожалел о том, что Кориш велел отрубить голову беззащитному парню, однако сейчас подобные сантименты были не ко времени, главное – спасти Тишу.
– Куда она пошла? – спросил он спокойнее. Впервые на памяти Рашеда Эдван всем своим обликом выражал крайнее отчаяние. Его длинные желтые волосы колыхались, точно на невидимом ветру.
– Выслушай меня, пожалуйста, выслушай! – умоляюще проговорил он. – Эта охотница – не обычная смертная. Понимаешь? Она наполовину Дитя Ночи, наполовину одна из вас… – Бесплотный голос Эдвана задрожал. – Тиша не жаждет, не ищет мести. Найди ее и, ради всего, что тебе дорого, – уходи из этих мест. Я никогда ни о чем не просил тебя, никогда ничего от тебя не ждал, и вот сейчас я прошу тебя – беги!
Рашед скрестил руки на груди, с трудом сдерживая раздражение.
– Эдван, – сказал он терпеливо, – я не могу этого сделать. Если я не убью охотницу, она никогда не оставит нас в покое.
– Я… я думаю, что ошибся насчет ее намерений! – в отчаянии воскликнул призрак. – Ее натравил на нас приезжий, что живет в подвальных комнатах «Бархатной розы», и вот теперь и ты, и она втянуты в безнадежную и бесконечную войну. С одной стороны, кто-то все время натравливает на тебя охотницу, с другой – ты все время пытаешься убить ее. Каждый из вас слепо убежден, что на него нападают, и потому вынужден защищаться. Неужели ты этого так до сих пор и не понял? Найди Тишу, и бегите, бегите прочь! Никто не станет вас преследовать.
Рашед пристегнул к поясу меч, взял незажженный факел, который он смастерил еще прошлой ночью, и коротко взмахнул рукой, точно отгоняя призрака:
– Ты мне не помощник. Уходи.
Едва эти слова слетели с его губ, как Эдван вначале медленно, а затем все быстрее завертелся вокруг собственной оси. Облик его во вращении расплывался, дрожал, точно отражение в потревоженной воде. Вначале Рашед подумал, что призрак пытается пустить в ход некое умение, которое он раньше скрывал, но, видя, что Эдван превратился уже в столб крутящегося тумана, понял: призрак попросту беснуется от ярости и бессилия.
– Глупец! – возопил Эдван. – Глупец, глупец, глупец!
Рашед бросился бежать вглубь леса, оставив позади шхуну и все свои инструменты. Темные деревья обступили его со всех сторон, ночная тьма дышала, в ней пульсировала жизнь. Неподалеку от опушки он остановился, закрыл глаза, мысленно прощупывая ночь. Хотя Рашед не был таким одаренным телепатом, как Тиша, он обладал кое-какими особыми способностями, но крайне редко их использовал. Сейчас его сознание было окрашено образами охоты – бег, погоня, запах жертвы, запах страха, крови и конечного торжества в последнем, убийственном прыжке – словом, все, что так притягательно для хищников.
Издалека до слуха Рашеда донесся слабый звук, едва различимый в кипении ночной жизни леса.
Низкий и гортанный волчий вой.
– Дети охоты, – прошептал Рашед, сосредоточиваясь, – придите ко мне!
* * *
Лисил привалился спиной к стене свечной мастерской, которая располагалась как раз напротив таверны. Интересно, как долго он еще продержится на ногах?Пекарь Карлин стоял рядом, настороженно озираясь по сторонам. Лисил, как мог, старался скрыть свою слабость. Боль в груди и в спине давно уже разлилась по всему телу. Он опасался, что ноги предадут его, но деваться было некуда, оставалось только стиснуть зубы и терпеть.
Магьер сейчас была в таверне, надевала доспех, а Лисил выполнял свою часть общего плана. В этот план, разумный и простой, входило вооружить горожан, по возможности, луками, а если понадобится, то вилами и заступами. Большинство волонтеров Лисил разместил по линии обороны вокруг «Морского льва»: в основном внутри домов, лачуг и сарайчиков, потому что снаружи или на крышах их мог раньше времени заметить неприятель. Он хотел заранее подготовить дома к поджогу, но отверг эту идею, потому что следы такой подготовки тоже могли броситься в глаза. Вместо этого полуэльф поставил между домами женщин с кресалами, трутом и бутылками горючего масла. Под рукой у них была сухая растопка, так что при необходимости они могли поджечь дома за считанные минуты.
Суть общего плана заключалась в том, чтобы беспрепятственно пропустить вампиров внутрь круга обороны и уже не дать им ускользнуть. Лисил понятия не имел, на что еще способны эти твари, но от души надеялся, что уже успел познакомиться со всеми их фокусами. В детстве он слыхал сказки о вампирах, которые умели летать либо обращаться в различных животных, но вот об этом Лисил предпочел горожанам не сообщать.
Отрадно было то, что к ним присоединились четверо стражников Эллинвуда, в том числе и Дарьей. Лисил разместил их всех в старом складе рядом с таверной. Двое из стражников были даже неплохо вооружены и выглядели опытными вояками. Одни, как Дарьей, по вине вампиров лишились кого-то из близких, других сбило с толку исчезновение Эллинвуда, и теперь им нужен был новый командир. Лисилу в общем-то было безразлично, что ими двигало. Он лишь порадовался в душе, что кроме лавочников, пекарей и грузчиков под началом у него будут люди, знающие хоть какой-то толк в воинском деле.
Как ни странно, правой рукой Лисила и самым надежным из солдат его «армии» стал Карлин. Энергия и изобретательность этого толстяка были попросту ошеломительны. Без него Лисил вряд ли смог бы превратить в подобие войска вооруженную чем попало горстку мирных горожан. И вот теперь полуэльф и его добровольный помощник стояли на улице перед таверной, а из-за ставен на них то и дело посматривали любопытные горожане.
– Все готовы? – спросил Лисил, совершенно забыв, что задавал этот вопрос уже дважды.
Карлин кивнул, и на миг он напомнил Лисилу Брендена. Те же деловитость, основательность, надежность светились на его добродушном, безбородом лице. Так же как Бренден, он умел думать о других. Лисилу он принес плотную темно-синюю рубаху, которая в наступающих сумерках делала его почти незаметным. Полуэльф замотал голову длинным черным шарфом, краем шарфа прикрыл лицо так, что были видны одни глаза. Теперь он при случае мог без труда раствориться в темноте.
– А что если Магьер не сумеет прикончить вампира и он выскочит из таверны? – спросил Карлин. Впервые за все время, что они были наедине, он позволил себе высказать вслух свои сомнения.
– Я сказал лучникам и стражникам, которые засели в складе, что они должны всадить в вампира как можно больше стрел. – Лисил взвесил в руке тяжелый топорик. – Если они сумеют хотя бы сбить его с ног, думаю, мне удастся отрубить ему голову.
Карлина передернуло, и он прикусил нижнюю губу.
– Грязная работа, – признал Лисил, – но что делать? Если он уйдет, будет еще хуже.
– Я и не сомневаюсь, – негромко ответил Карлин. – Я преклоняюсь перед вашей отвагой – твоей и Магьер.
– И Брендена.
– Да, – кивнул пекарь. – И Брендена.
Лисил вспомнил, как сегодня утром предложил Магьер сесть на первый попавшийся корабль и незаметно покинуть город. Знай об этом Карлин, он вряд ли так высоко оценил бы своего собеседника.
– А сейчас, – сказал он вслух, – нам нужно идти в укрытие. Все уже и так знают, что им надо делать. Я предпочел бы остаться поблизости от таверны. Со стороны моря уже есть охрана, так что мы с тобой устроимся в этой лачуге. Если что, ударим по ним с двух сторон.
Карлин снова кивнул. Отчего-то Лисил вспомнил вдруг свою красавицу мать, зеленые кроны деревьев своей далекой родины. Зимой эти деревья сбрасывали листву, по весне зеленели и расцветали – совсем не то, что угрюмые ели и сосны здешних мест. Никогда в жизни ему и в голову не приходило, что он может погибнуть, защищая от вампиров простых жителей заурядного приморского городка. С другой стороны, старался он по большому счету не для Карлина и не для прочих горожан. Изо всех лиц, которые сейчас проплывали в его сознании, по-настоящему дорого было ему лишь одно – бледное, серьезное, обрамленное густыми черными волосами, в которых на свету играли рыжие искорки.
* * *
Тиша никогда никому не говорила о кое-каких своих качествах, которые развились в ней после того, как Кориш обратил ее. Повышенная чувствительность к запаху, например, казалась ей свойством, неподобающим женщине, почти непристойным. И тем не менее, незамеченной войдя в Миишку и пробираясь к таверне Магьер, она ощутила, что запах города изменился. Смесь напряжения и страха терзала ее обоняние тем сильнее, чем ближе она подходила к «Морскому льву». И при всем этом – тишина совершенно обезлюдевших улиц.Раскинув мысленные сети, она тотчас уловила сумятицу чужих мыслей:
Я пить хочу. Где мама?
Джошуа всегда меня дразнит, потому что я маленького роста.
Когда вырасту – выйду замуж за Лисила.
Хоть бы Магьер поскорей их всех перебила.
«Что за простаки эти смертные», – подумала Тиша. И тут в сетях затрепыхался целый клубок мыслей, исходивших из одного источника. Окрашенных страхом, но чистых, простых и ясных.
Дети. Где же они?
Полуприкрыв глаза и запрокинув лицо, Тиша озиралась в темноте, словно пыталась определить направление ветра.
Бесшумно ступая, она шла вдоль вереницы домов и остановилась, когда поток детских мыслей стал особенно сильным и отчетливым. Тиша открыла глаза и увидела, что стоит перед конюшней на окраине города, неподалеку от таверны Магьер. На крыше конюшни затаились двое взрослых мужчин. Тиша чувствовала, как они напряжены, и совсем нетрудно было подтолкнуть их, обратить их внимание в сторону моря – словно оттуда донесся подозрительный звук. Справившись с этим, она проворно и без единого звука перебежала через улицу к конюшне.
Затаившись под стеной строения, Тиша бережно разделяла спутанные ниточки детских мыслей. Там, внутри, десять… нет, по меньшей мере двенадцать детишек. Она хотела уже войти и отыскать их, но на полушаге остановилась.
Пустые улицы, пропитанные запахом страха.
Дети, спрятанные в укрытии.
Двое часовых на крыше.
Западня! Они устроили западню!
Тиша беззвучно проскользнула в конюшню. Гнедой мерин, стоявший у самого входа, замотал головой и зафыркал. Проникнув в его несложные мысли, Тиша успокоила его.