Хендрикс Лиза. Суматоха

   – Ого! Спасибо, Мундогги. Удивительно, что вы слышали о фильмах про Гиджета или Сандру Ди.
   – Моя тайная страсть. В четырнадцать лет у меня была запоздалая ветрянка, а единственное, что тогда показывали по телевизору, кроме мыльных опер, это фильмы про Гиджета. Они меня захватили.
   – Особенно бикини?
   – Да, хотя мать они раздражали ужасно. Но разве мог подросток хотеть чего-то другого? – Мейсон ослабил галстук, расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке. – Я понятия не имел, что это твои работы, ты никогда не позволяла мне увидеть их при дневном свете.
   – Не хотела, чтобы вы заметили беспорядок в моей гостиной. – Рейн оглядела сад. – Кроме того, они просто неудачные эксперименты.
   – Разве это неудача? – спросил Мейсон, указывая в сторону китаянки.
   – Нет, слава Богу, – почти смущенно улыбнулась Рейн. – Входите. Я недавно закончила стирку. Уберу все, и совершим налет на магазин.
   Рейн исчезла в доме, из спальни донесся скрип шкафа. Мейсон увидел сложенную на полу возле кровати одежду и полуоблегченно-полуразочарованно отметил, что нижнего белья там нет. Проклятие. Он почувствовал себя школьником-подростком, который обнаружил, что швейцар вставил глазок в девчоночью раздевалку.
   – Я буду через минуту, – сообщила Рейн.
   – Не спеши.
   Перестав изображать из себя фетишиста дамского белья, Мейсон оглядел гостиную, бывшую, в том числе и кухней. На подержанной кушетке – подушки с наволочками из французского ситца, на дешевой мексиканской глиняной полке – тяжелая японская ваза, над столом в стиле рококо – круглое лаковое китайское зеркало, резной индонезийский кронштейн поддерживал старинную книжную полку. Разноцветные бутылки, горшки с цветами, синяя и белая посуда заполняли подоконники и кухонную стойку. И все это на фоне разрисованных стен в бледных тонах синего с яркой белой отделкой.
   Эффект как от блошиного рынка. Но это производило впечатление, это была Рейн.
   Она снова появилась в дверях спальни. На плече холщовая сумка, в руке список.
   – Я готова. Вот будет умора, держу пари, к ним не подкатывают на «роллс-ройсах».
   – Прости, Миранда забрала Пола для какого-то благотворительного дела. «Ягуар» подойдет?
   Рейн приложила ладонь ко лбу, словно героиня мелодрамы:
   – Вынуждена смириться, есть хотя бы шофер. В магазин, Джеймс!
   – Да, мисс. – Мейсон открыл дверь, расшаркиваясь на манер дрянного голливудского шофера. – Как пожелаете, мисс.
   Вскоре он уже толкал перед собой тележку, а Рейн снимала продукты с бакалейной полки. Она шла точно по пунктам в списке, без всякой суеты. Мейсон походил на бездельника, потому что тратил время, выбирая самые толстые отбивные, самый кудрявый цикорий, булочки с шафраном, бутылку двадцатилетнего ароматного уксуса и пинту лучшего ванильного мороженого. Рейн утверждала, что дома у нее есть рис, бульон из цыпленка и другие нужные ему компоненты. Мейсону очень хотелось угостить ее по-настоящему прекрасным каберне, но он решил, что лучше не иметь дела с алкоголем, который обычно расслабляет.
   Рейн отказалась от магазинного пакета, и клерк упаковал покупки в ее холщовую сумку.
   – Весьма экологично, – заметил Мейсон, поворачиваясь к кассиру. – Я не так образован, поэтому возьму пластиковый.
   На улице Рейн пробормотала:
   – Я делаю это ради монет.
   – Делаешь что? – спросил он. Ему почудился в ее словах намек на секс. Если он не перестанет, то сведет себя с ума.
   – Ношу с собой эти сумки. Если не брать их пакеты, они дают пятицентовый кредит. Экономия.
   – О, я не знал.
   Пока Мейсон клал сумки в багажник, Рейн наблюдала за ним.
   – Когда вы последний раз ездили в бакалейный магазин? – спросила она.
   – Пару лет назад, – засмеялся Мейсон, захлопывая багажник. – Очень заметно?
   – Вы слишком долго раздумываете. А большинство из нас, кто постоянно делает покупки, не восторгается самим процессом. Вы уверены, что не забыли, как готовить? Я очень голодная.
   – Уверен. Это все равно, что ездить на велосипеде. – Он распахнул перед ней дверцу.
   – Возможно, для страховки нам все-таки стоило подумать о замороженной пицце.
 
   Но ее сомнения оказались необоснованными. Мейсон не только помнил, как готовят еду, он двигался по малюсенькой кухне с такой грацией, что Рейн прервала уборку, чтобы понаблюдать, как он колдует над приправой из уксуса и оливкового масла к зеленому салату.
   – В другой жизни вы были гурманом, да?
   – Это единственное блюдо, которое я умею готовить. Кроме омлета, разумеется.
   – Обед и завтрак. Хорошая комбинация.
   – Я всегда считал это полезным.
   Обнаружив под столом пыльного кролика, Рейн быстро нагнулась за игрушкой, чтобы хоть так оправдать краску на лице.
   Пока рис кипел, она убралась в доме, помыла ванну, полила растения.
   – Сколько у меня еще времени? – спросила Рейн.
   – Отбивные готовы. – Мейсон поднял крышку над рисом. – У тебя пятнадцать минут.
   – Хорошо. Тогда я успею выстирать платье. Надеюсь, вам понравилось розовое, вы снова его увидите.
   – Прекрасно. Оно тебе очень идет.
   Когда Рейн вышла наконец из ванной, стол был накрыт, а Мейсон клал на отбивные веточку свежего розмарина.
   – Я нашел его в саду. И вот это. – Он направился к кушетке, где лениво возлежал кот с полузакрытыми глазами. – А может, он нашел меня.
   – Эй, Багси, ты всегда чуешь еду, правда? – Рейн почесала кота за ушами, и он благодарно замурлыкал.
   – Как ты назвала его… ее?
   – Этого бандита зовут Багси, Он имеет отвратительную привычку незаметно подкрасться сзади и прыгнуть человеку на спину. Особенно, занимающему тот стул.
   Мейсон, который собрался поставить тарелку перед красочно разрисованным стулом, быстро изменил направление.
   – Не могли бы мы выкинуть его за дверь?
   – Зависит от того, насколько трепетно вы относитесь к своим рукам. Царапаться – еще одна из его дурных привычек. И он вообще гуляет сам по себе.
   – Знаешь, тут очень жарко от печки, да и старине Багси не стоит мешать, пусть дремлет.
   – О, все в порядке. Я сама займу тот стул.
   – Но почему бы нам не поесть на открытом воздухе?
   – Трус, – засмеялась Рейн. – Ладно, я собираюсь заставить вас сесть на потрескавшуюся, занозистую ступеньку.
 
   О Господи, они вышли из дома.
   Миранда присела за увитым плющом забором.
   Это уж слишком. Ей и так пришлось оставить «эксплорер» в трех кварталах отсюда, чтобы Мейсон ничего не заметил, потом красться обратно, искать дом Рейн, где, как оказалось, не было ни брата, ни его подруги. Миранда томилась, пока не услышала рев «ягуара». Потом Мейсон вышел за какой-то травой, и она попыталась найти место, откуда лучше виден дом.
   А теперь новые сложности. Если бы Мейсон обнаружил слежку, ей пришлось бы удирать в Антарктиду. Она-то знала характер братца.
   Но теперь по крайней мере она хоть слышала, о чем они говорят. Миранда отползла на пару футов и осторожно подняла голову.
   Мейсон сидел на деревянной ступеньке веранды, рядом с ним Рейн. Сначала они говорили про кота, потом о разном. Может, любовный напиток и правда действовал. Миранда приготовилась слушать.
   К несчастью, ее наблюдательный пункт оказался всего в нескольких футах от мусорных баков с их ароматами и роящимися осами. Миранда ненавидела этих тварей, но пересесть в другое место нельзя, пока ее жертвы сидели на крыльце. Несмотря на жару, она надела жакет, который захватила для вечера, подняла воротник, чтобы защититься от насекомых, и стала умолять облака, которые видела над горами, приплыть раньше, чем она сварится от жары.
   А Мейсон и Рейн обедали, болтали про все на свете, от искусства до бейсбола.
   Миранда взмокла от пота, осы жужжали почти в ее волосах, и ей было трудно следить за разговором.
   Хорошо, что она приехала сюда не подслушивать, ее задача – предотвратить окончательное бедствие.
   Наиболее смелая оса села ей на рукав, и Миранда едва удержалась от вопля. Каждый нерв твердил, что пора вскочить и уехать, но она заставила себя не двигаться. Она сидела тут ради своего будущего. Миранда легонько подула на осу, и та улетела, оставив ее своим более громкоголосым, но менее нахальным сородичам.
   Через некоторое время Мейсон ушел в дом с пустыми тарелками, а вернулся с двумя чашками, и Рейн издала восхищенный крик.
   Ванильное мороженое, политое ароматным уксусом. В животе у Миранды заурчало. Какая несправедливость, она тут голодает ради брата, а он кормит свою пассию ее любимым десертом. Пошарив в сумке, Миранда нащупала коробочку с мятой.
   Почти стемнело, когда Мейсон и Рейн ушли в дом, и как только стало ясно, что счастливая парочка не вернется, Миранда уползла от мусорных баков. Несколько самых настойчивых ос погнались за ней, однако мусор показался им более привлекательным, и ее оставили в покое.
   Слава Богу, что у соседа Рейн был высокий забор, поэтому Миранда смогла наконец выпрямиться, но ей понадобилось целых пять минут, чтобы снова почувствовать свои ноги. Окончательно приняв вертикальное положение, она увидела перед собой кухню Рейн.
   Неужели Мейсон занимается грязной посудой? Это уже из разряда прогулок Армстронга по Луне. Она с радостью бы отдала месячный вклад из своего трастового фонда, чтобы сейчас у нее в руках оказалась видеокамера.
   – Что вы тут делаете, леди?
   Миранда вскрикнула и обернулась. У нее за спиной оказались двое мальчишек лет десяти, оседлавшие велосипеды. Оба были в обрезанных джинсах и полосатых футболках, один в красной, другой в синей.
   – Боже, дети, вы напугали меня до смерти.
   – Что вы тут делаете? – повторил тот, что в синей.
   – М-м… М… м. – Она бочком двигалась подальше от дома Рейн, – Я хотела сыграть шутку с подругой.
   Оба пристально смотрели на нее.
   – Вы знаете женщину, которая живет здесь, правда? Рейн Хобарт? – Мальчики посмотрели друг на друга, затем кивнули. – Я собиралась подшутить над ней и ее новым дружком.
   – А что за шутка? – поинтересовался синий.
   – Вонючая хлопушка. Ну знаете, дождешься, когда они начнут целоваться, и кидаешь на веранду.
   – Не слабо, – ответил красный.
   – А почему? – не отставал синий.
   – Рейн проделала со мной то же самое в прошлом году. Это месть. Не выдавайте меня, хорошо?
   Те пожали плечами.
   – А сейчас отправляйтесь домой, ребята. Уже темнеет. Держу пари, ваши мамы наверняка спрашивают, куда вы подевались.
   – Ага.
   – Может быть.
   Ни один не тронулся с места, и она смотрела на них, пока оба не скривились.
   – Ладно, пошли. – И мальчики укатили на велосипедах. Миранда с облегчением вернулась к своему наблюдательному пункту.
   Мейсон вытирал тарелки, а Рейн орудовала шваброй под песню Б. Б. Кинга «Не задавай мне вопросов». Миранда почувствовала громадное желание взять штурмом дверь, нарушить эту семейную атмосферу, вцепиться в короткие волосы брата и выволочь его из уютного гнездышка. Это совсем не тот Мейсон, которого она знает! Наверняка действует любовный напиток, другого объяснения не найти.
   И все же Миранда пока не видела никаких признаков страсти, они даже не целовались, ничего особо сексуального в их поведении не было, как и вчера у них дома. Очень интересно. Прислонившись к забору, она решила обосноваться тут надолго.
 
   Рейн выпустила кота, выключила стерео, и они устроились за столом с большими стаканами чая со льдом, между ними лежала доска для игры в триктрак.
   – Летний вечер, хороший и длинный, вся работа сделана, приятная музыка, чай.
   – И никаких зрителей.
   – Спасибо, что вы разрешили мне взбодриться. Я не чувствую никакой усталости, даже Багси выглядит счастливее.
   – Откуда ты знаешь?
   – Он мне улыбнулся. – Рейн покачала головой, заметив его изумление. – О, только не говорите, что не видели улыбку вашего Магуса.
   – Нет, после того как мать решила, что он с ней слишком бесцеремонен. Вряд ли она заметила, что он бежит прятаться всякий раз, когда они вытаскивают свои ведьминские принадлежности. – Мейсон дал ей белые фишки, себе взял черные. – Иногда я тоже поддавался соблазну залезть вместе с Магусом под кровать.
   – Вам действительно не нравится их увлечение?
   – Совершенно не нравится, – категорически заявил он.
   – Почему?
   – Думаете, большое удовольствие наблюдать за приготовлением ядовитого зелья?
   – Мне кажется, причина не только в этом, – ответила Рейн, закончив расставлять фишки.
   – Пожалуй. Меня утомляет всякая ерунда и тот способ, которым они вовлекают друг друга то в одно, то в другое учение. Если бы они остановились на чем-то одном, я мог бы приспособиться и не обращать внимания, но ведь никогда не знаешь, что они придумают завтра. То ли нападут на тебя с дурацкими заклинаниями, то ли появится дома гуру в фиолетовых одеждах, то ли начнутся завывания и на столе окажется любовный напиток.
   – Они в поиске, – сделала вывод Рейн. – Это не так плохо, все мы чего-то ищем.
   – Пока они изучают Вселенную ради обретения кармического счастья, я живу в реальном мире, занимаюсь реальными делами, пробую удержать «Александр индастриз» на плаву.
   «Женившись на Каролине Викершем», – подумала Рейн, но промолчала. Это не ее дело.
   – Итак, – шесть и пять. Бейте, Александр.
 
   Наконец опустились сумерки, принесшие обещанную прохладу. Далеко на востоке зигзаг молнии возвестил конец жары, пот, от которого взмокла ее блузка, испарился, его высушил поднявшийся ветерок, и Миранда почувствовала себя одинокой и несчастной.
   За эти два часа, проведенные в напряжении, она видела только игру в кости. Мейсон обыгрывал Рейн, оба часто смеялись, Миранде даже показалось, что пару раз упомянули ее имя, но поскольку голоса звучали приглушенно, она не могла быть уверена.
   Она настолько сосредоточилась на губах Мейсона и Рейн, что прозевала момент, когда у нее появилась компания. Луч фонарика перечеркнул забор. Проклятые дети. Миранда глубоко вздохнула и попыталась выдумать еще какую-нибудь сказку про вонючую бомбу.
   – Медленно, очень медленно повернитесь, мадам. Вытяните руки, чтобы я мог их видеть.
   О дерьмо! Протянув руки и приятно улыбаясь, Миранда повернулась.
   – В чем дело, офицер?
   – Почему бы вам самой не рассказать? Мне сообщили, что вы болтаетесь тут целый вечер.
   – Я ищу своего кота.
   – С шести тридцати?
   – О, я приходила несколько раз. Наверно, тот, кто сказал вам об этом, видел меня в разное время. Простите, если я кого-то испугала.
   – Какой у вас кот?
   На что похоже животное Рейн?
   – Пестрый, очень симпатичный. Его не было дня два, и какие-то мальчишки сказали, что видели кота здесь. – Миранда посмотрела в темноту, словно еще искала беглеца, даже представила его, желая, чтобы он немедленно материализовался.
   – Арчибальд, кис-кис-кис.
   В ответ послышалось тихое «мяу».
   Ну и ну. Может, она начинает понимать животных?
   – Арчи, иди ко мне, – снова позвала она.
   Кот легко прыгнул на забор, потом направился к Миранде, потерся о ее ноги. Она подхватила его, обняла, благодарно прижала к себе.
   – Ты здесь, малыш. Ты ужасно непослушный. Видите, он здесь. Я могу идти?
   Полицейский выключил фонарик.
   – Хорошо, леди. Только не болтайтесь по темным переулкам, это небезопасно.
   – Да, сэр, больше не буду. Спокойной ночи.
   Стиснув кота, урчащего, как самосвал, Миранда покорно направилась прочь. Она услышала звуки ожившей рации, потом раздался топот, и офицер помчался в другой конец переулка.
   Миранда тут же свернула налево, однако чем дальше она уходила, тем злобнее рычал и вырывался кот, а он был единственным алиби на случай, если полицейский не отстанет от нее.
   Милый Арчи, или как там его зовут, неожиданно взвыл и рванул к ближайшему припаркованному автомобилю, поцарапав ее запястье, когда она попыталась его удержать.
   – О! Дурак…
   Но кот снова потерся о ее ноги.
   – Ты считаешь меня идиоткой? Проваливай.
   Миранда подцепила кота ногой под мягкий живот и осторожно отодвинула в сторону, но он проявил себя и на этот раз, попробовав укусить ее за палец через туфлю, а затем умчался по своим делам.
   – Дрянь, – прошипела Миранда.
   Она должна написать изготовителям благодарственное письмо: «Ваши туфли спасли меня от сумасшедшего кота». Может, они тоже отблагодарили бы и ее, и вечер не пропал бы даром. Она вернулась на свой пост.
 
   – У вас в переулке всегда такой галдеж? – поинтересовался Мейсон. – Уже второй раз за вечер я слышу голоса.
   – О, тут всегда кто-то есть. У многих в переулке мусорные баки, да и соседские мальчишки любят играть в ниндзя после наступления темноты. Я не обращаю на это внимания.
   – Вряд ли это дети. По крайней мере не в последний раз. – Встряхнув кости в руке, он кинул их на доску. – Один из тех голосов похож на голос Миранды.
   – Навязчивая идея? – усмехнулась Рейн, подумав, что это скорее голос Зоэ, но она не собиралась говорить об этом Мейсону, чтобы не вызвать кучу проблем. Если Зоэ глухая и не понимает, когда ей говорят «нет», то пускай сидит в темноте. – Что вашей сестре делать у нас в переулке?
   – Не знаю. Может, ищет в вашем мусорном баке обрезки ногтей для нового приворота или отворота.
   – Вы шутите.
   – Если бы. – Мейсон встал. – У тебя найдется фонарик?
   Пока она копалась в ящике, он стоял так близко, что волосы у нее на затылке встали дыбом. Рейн протянула ему красный пластмассовый фонарик.
   – Это всего-навсего дети. Вы наживете кучу неприятностей, спихнув Пети Мэтьюсена с велосипеда, на котором он гоняет целыми днями.
   Мейсон остановился на полпути к двери.
   – Наверно, ты права. Ведь под моими окнами никто из чужих не ходит.
   – Уверена, в Хайлендзе такого не бывает.
   – По-моему, у тебя сильно развито классовое сознание. Если бы я делал столько замечаний насчет классов, ты бы назвала меня снобом.
   – Классовое сознание, да? Особенно на прошлой неделе?
   – Так неприятно проводить время со мной?
   – Нет. – Рейн села за стол и принялась вертеть в руках стакан, где плавали наполовину растаявшие кубики льда. – Хотя есть разница, гораздо большая, чем я могла предположить. Это не просто деньги и вещи, это ваше отношение к миру. Взять, например, соседей. Когда-нибудь в вашу дверь стучали, чтобы только сказать «привет»?
   – Нет.
   – А мы делаем это постоянно, тем самым поддерживаем связь с тем, что происходит вокруг.
   – Мы тоже сплетничаем, . только за шампанским и икрой вместо кофе и пончиков. – Мейсон сел напротив, понимающе улыбнулся. – И, естественно, мы больше хвастаемся.
   – Вы надо мной смеетесь.
   – Нет, это твои стереотипы. Между прочим, мы с соседями хорошие друзья, часто обедаем вместе, сталкиваемся в клубе. У тебя неверное представление о нас. Моя жизнь заключается вовсе не в том, чтобы демонстрировать женщин матери и сестре. Вот если бы у нас с тобой на самом деле был роман…
   Входная дверь содрогнулась, казалось, в нее ударило пушечное ядро. Мейсон подскочил к двери и начал хохотать.
   Багси висел на раме с москитной сеткой, изображая испуганного котенка. Рейн отцепила кота от сетки.
   – В чем дело, малыш? Зенья опять на свободе? Это немецкая овчарка, живет на нашей улице, – объяснила Рейн, внеся кота в дом. – Хорошая собака, на людей не кидается, но считает котов игрушками, которые можно пожевать.
   – Это его работа? – Мейсон почесал Багси за левым ухом с порванным кончиком.
   – Наверное.
   Кот обхватил передними лапами запястья Мейсона и своей тяжестью прижал их к груди Рейн.
   Случайное прикосновение сломало физический барьер, тщательно оберегаемый весь вечер. Рейн замерла. Если Мейсон отдернет, руку, она должна знать, как пошутить, чтобы выйти из неловкого положения, но он не двигался, только позволил коту повиснуть у него на руке, хотя его пальцы были всего в нескольких миллиметрах от ее сосков. Если она шелохнется, это может послужить сигналом, а Рейн сама не знала, чего хочет, поэтому оба не двигались.
   Наконец Мейсон вздохнул, она тоже разрешила себе впустить воздух в легкие и отодвинулась. Нужно сделать вид, будто ничего не случилось.
   Багси спрыгнул на пол с глухим стуком.
   – На чем мы остановились? – спросил Мейсон. – Прежде чем твой кот успел приземлиться?
   – Вы говорили… – ей понадобилась секунда, чтобы вспомнить, она чувствовала, как сильно покраснела, но продолжала игру, – что бы сделали, если бы у нас на самом деле был роман.
   – Ах да. – Мейсон отвел прядь волос с ее щеки. – Если бы я был в тебя влюблен, то повел бы танцевать до полуночи и в горы на рассвете. Мы бы пили вино, катались на лодке, сидели бы в первом ряду на концертах. Я заказал бы гостиницу в Сан-Хуане, где есть велосипеды, бесконечный пляж и шотландский лосось, который может заставить ангелов плакать. Я бы нашел разные способы, чтобы хвастаться тобой каждому знакомому и держать поближе к себе. – Он преодолел несколько дюймов, разделявших их, и шепнул ей на ухо: – И буду делать все, чтобы румянец оставался на твоих щеках.
   Он поцеловал ее. На сей раз это был не дежурный поцелуй в конце вечера. Таким начинается ночь страсти. Под этим огнем здравый смысл моментально сгорел, как сухая трава, и когда пальцы Мейсона снова коснулись ее груди, Рейн подалась навстречу.
   – Как хорошо, что на самом деле ты не влюблен в меня, – прошептала она.
   – Да? – Он тяжело дышал. Его губы перебежали на чувствительную кожу подбородка. – От тебя всегда пахнет лимоном. Как тебе это удается?
   Глядя на парочку, слившуюся в объятии, Миранда не сомневалась, что они уйдут в спальню.
   За пять часов, проведенных ею под окнами, ничего не произошло, а стоило ей отвернуться, тут-то все и началось. Проклятие. Она должна их остановить. Немедленно.
   Выхватив сотовый телефон, она набрала номер брата. Секундой позже мужской голос сообщил, что абонент не отвечает. Мейсон никогда не выключал телефон. Никогда. Что же теперь делать? Пока его мобильник снова заработает, она может оказаться на пути к тому, чтобы стать тетушкой.
   Нельзя же стучать в дверь и советовать ему прийти в чувство. Хорошо, она пошла бы и на это, но тогда придется объяснять, каким ветром ее занесло в эти края.
   Может, швырнуть в стену камень?
   Миранда подняла камешек.
   Он попал в окно, стекло разбилось, и она увидела Мейсона, который прикрыл Рейн своим телом. Инстинкт сработал мгновенно, и Миранда рванула по переулку так, будто от скорости зависела ее жизнь.
   Но, зная брата, она могла сказать, что это совсем не преувеличение.
 
   – Ты в порядке? – с беспокойством спросил Мейсон. – Да.
   – Оставайся здесь. Не выходи. – Схватив фонарь, он бросился к двери, перемахнул через забор, словно участник стиплчейза, быстро оглядел переулок, добежал почти до конца, но и улица оказалась пустынной. Тем временем Рейн прочесала переулок в другом направлении и тоже никого не увидела.
   – Дети, – сказана она, когда оба сошлись у ворот.
   – Миранда, – заявил Мейсон. Он принялся высвечивать фонариком все углы, однако не мог найти ни единого доказательства. Луч прошелся по Рейн. – Бейсбольная бита? О’кей, я параноик, как и ты, но ты сумасшедшая по-своему. Идем. Кто бы это ни был, он давно сбежал.
   Мейсон пропустил ее вперед, запер ворота, и они пошли к веранде.
   – Черт. – Рейн воспользовалась битой, чтобы удалить с рамы осколки.
   Тихо выругавшись, Мейсон положил руку ей на плечо.
   – Прости. Я не думал, что она зайдет так далеко из-за поцелуя.
   – Вот и хорошо, – с наигранной бодростью ответила Рейн. – Значит, мы выглядели достаточно убедительно с ее наблюдательного пункта.
   В какой-то момент он хотел признаться, что поцеловал ее по собственному желанию, а не ради победы над домашними. Более того, он бы справился с матерью и сестрой, не соблазняя Рейн. Но пусть она думает, что это лишь часть игры, так безопаснее для них обоих.
   Но говорить ему вообще не пришлось.
   – С тобой все в порядке, дорогая? – раздался тонкий, пронзительный голос.
   – Да, миссис Перлмуттер, – крикнула Рейн в сторону черного хода. – Какой-то мальчишка разбил окно, только и всего.
   – Звонить в полицию?
   – Только после того, как я убью ее, – пробормотал Мейсон.
   – Нет, мадам. Мы сами справимся.
   – Я не уверена, что страховщики оплатят, если мы не сообщим в полицию.
   – Не волнуйтесь, мадам, – сказал Мейсон. – В какой-то мере это моя вина, и я прослежу, чтобы стекло вставили немедленно.
   – Ответственное заявление, молодой человек. Он хороший мальчик, Рейн.
   – Да, конечно. Спасибо, что побеспокоились обо мне и пришли узнать, миссис П. Возвращайтесь обратно в постель.
   – О, я еще не ложилась, хотела посмотреть Джея. Он играет того мальчика, который мне нравится в «Индиане Джонсе». Гаррисон Форд.
   – Тогда не пропустите. Спокойной ночи.
   – Спокойной ночи, дорогая.
   – Знаешь, – сказала Рейн, когда дверь закрылась, – она, должно быть, испугалась, но все же пришла узнать, как я. Именно это я и имела в виду, говоря тебе об отношениях с соседями.
   – Тебе повезло. Давай-ка займемся делом.
   – В гараже есть пол-листа фанеры.
   – Незачем.
   – Я не могу спать с разбитым стеклом. Здесь полно летучих мышей.
   – Через час у тебя будет новое стекло.
   – Уже начало двенадцатого.
   – Дай мне телефонную книгу и сама увидишь.
   Рейн выгнала зонтиком летучую мышь, потом вытащила из ящика справочник.